Текст книги "Тень королевы, или Слеза богини"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

– Все! – решительно сказала Юля. – Мне иногда кажется, что они знают дальше больше, чем мы. Просто говорить не умеют.

Мне снова вспомнилась размытая фигура, отраженная в Сониных глазах. Что ж, в Юлиных словах есть свой резон. Может, и хорошо, что кошки не умеют говорить.

– Ну-ну, – поторопила я подругу. – Что дальше?

– А дальше мы с Олегом Витальевичем сели в его «Жигули» и отбыли в районное отделение милиции.

– На работу к нему что ли?

– Ага.

– А почему не домой?

– Он сказал, что за моей квартирой, возможно, следят, – объяснила Юля.

– И ты с ним целый день на работе сидела?

– Нет. Там есть внутренний двор. Я там в другую машину пересела, и меня отвезли домой...

Она споткнулась и поправилась.

– То есть к Олегу Витальевичу.

– Понятно.

– Он мне ключи дал, – похвастала Юля.

При слове «ключи» у меня свело челюсти.

– Рада за тебя.

Я еще немного подумала и тревожно сказала:

– Слушай, Юль, не хочу тебя расстраивать, но в квартире-то убрать надо! У тебя, имею в виду. Там же черви заведутся!

– Уже убрали, – ответила Юля.

– Кто?

– Соседка Олега Витальевича подрабатывает уборщицей. Они с дочкой поехали ко мне домой на следующий день и все там отмыли.

Юля помолчала, потом неуверенно договорила:

– Неудобно, конечно, что посторонние люди такой бардак вылизывали... Но я им заплатила.

– Много?

– Нет. Пятьдесят долларов.

– Ничего себе!

– Они просили тысячу рублей, – объяснила Юля извиняющимся голосом, – но я настояла на пятидесяти баксах. Ты вспомни, что там делалось!

Я вспомнила и поежилась.

– Да, наверное, ты права.

Мы еще немного помолчали.

– Как себя чувствуют Соня и Тоня?

– Замечательно! – с энтузиазмом сказала Юля. – Ты знаешь, Олег Витальевич действительно кошек любит! Как придет с работы, так сразу на руки или Соньку, или Тоньку хватает. И на диван. А вторая возле него пристраивается.

– Отлично!

– Да. Я боялась, что мое зверье будет ему в тягость.

– А ты с ним как уживаешься?

– Ты знаешь, – медленно ответила Юля, словно ее это удивляло, – хорошо. То есть мы почти не видимся, он целый день на работе... Но вообще он мужик не обременительный. Говорит только по делу, ведет себя просто.

Она немного подумала и решительно закончила:

– Сама не ожидала, что все так хорошо сложится. Без напряга.

– Готовишь, небось, каждый день?

– Да мне это в удовольствие, – просто ответила Юля. – И потом, чем мне сейчас еще заниматься? Я в отпуске.

– Я тоже, – поддакнула я. Но подумала, что даже в отпуске можно найти для себя экстремальные развлечения. У меня, во всяком случае, это выходит виртуозно.

– Вот я и подумала: приведу в порядок квартиру благодетеля, – продолжала Юля, не слушая.

– А что, там свинарник?

– Да нет! Просто нежилой какой-то дом, неуютный.

– А где его жена? – не удержалась я. – Или жены даже в проекте не было?

– Жена была, – ответила Юля. – Я тут от нечего делать полистала альбом с фотографиями... Была жена. А сейчас нет. Мне неудобно его расспрашивать.

– В общем, была, да сплыла, – подвела я итог.

– Можно и так сказать. Ну, ладно, хватит обо мне. Ты-то как?

– Нормально, – ответила я небрежно. – Чуть не убили меня вчера.

Юля икнула.

– Это ты фигурально выражаешься? – спросила она.

– Да нет, к сожалению, – ответила я. – Самым что ни на есть прямолинейным образом выражаюсь. Юля, ты растеряха.

– Почему это? – возмутилась моя собеседница.

– По кочану! Где ключи от квартиры Юрия?

Юля споткнулась на полуслове.

– Забыла, – ответила она растерянно.

– То-то!

– Они у тебя?

– У меня, у меня...

Я немного помолчала и сказала, понизив голос:

– Я ночью была в его квартире.

– Ты с ума сошла! – выдохнула Юля.

– Знаю. И была там не одна.

– А с кем?

– Это я у тебя хотела выяснить. Ну-ка вспомни: был у Юры знакомый мужик высокого роста, которого звали Алик?

– Конечно! – ответила Юля, не раздумывая. – Алик Верховский!

– Кто он такой?

– Приятель Юры, – послушно ответила Юля. – Они раньше вместе работали, потом Алик ушел из института.

– Куда?

– Не знаю, не спрашивала... Ирка, в чем дело? При чем тут Алик?

– Он меня вчера чуть не убил, – ответила я.

– Алик?!

– Алик, Алик... Я тебе почему все это рассказываю: не вздумай ему звонить! Поняла?

– Да зачем мне?

– Я на всякий случай предупреждаю. И еще. Юль, подумай, кого Юра мог называть принцем Дании?

– Боже милостивый! – сказала Юля больным голосом. – Ирка, я так сразу не могу все переварить... Мне нужно как-то обдумать... Боже мой! Тебя чуть не убили!

– Это в прошлом, – сказала я нетерпеливо. – Сейчас важно другое. Мне очень нужно знать, кого Юра называл принцем Дании.

– Гамлета, – слабым голосом подсказала Юля. Я подскочила на месте.

– Какого Гамлета?

– Ну, этого... Из Шекспира...

– Не годится, – ответила я. – Он называл так кого-то из своих знакомых. Думай, Юля, думай, умоляю тебя!

– Я постараюсь, – прошептала Юля. И договорила внезапно окрепшим голосом:

– Ирка, нужно все рассказать Олегу Витальевичу!

– Нужно, – согласилась я со вздохом, так как понимала, какая головомойка меня ожидает. – Я ему уже столько рассказала, что скрывать вчерашнее просто глупо.

– Позвони ему на работу! Немедленно!

– Думаешь, немедленно? – спросила я уныло. Я намеревалась созвониться со следователем вечером после ужина. Говорят, сытый человек добреет.

– Немедленно! – с силой повторила Юля. – Если ты ему не позвонишь, позвоню я!

– Ладно, ладно. Уймись, – проворчала я. – Позвоню я ему, позвоню.

– Немедленно?

– Немедленно.

– Сразу, как только трубку положишь?

– В ту же секунду.

– Тогда пока.

– Пока, – ответила я. И быстро напомнила:

– Принц Дании! Не забудь!

– Не забуду, – ответила Юля и разъединила связь.

Я немного посидела над аппаратом, сделала несколько глубоких вдохов, как перед прыжком в воду и принесла из коридора бумажку, на которой были записаны номера телефонов Олега Витальевича. Быстро, чтобы не передумать, набрала номер его рабочего телефона и застыла в трусливом ожидании.

Сейчас мне задницу надерут по полной програм...

– Да! – неприязненно рявкнул в трубку знакомый голос.

– Олег Витальевич! – залепетала я.

– Да!

– Это Ира...

Я уже собралась было пуститься в объяснения, но этого не потребовалось. Следователь тяжело вздохнул и спросил вполне человеческим голосом:

– Что ты еще натворила?

И я рассказала все без прикрас и утаиваний. Рассказала честно, как и обещала Юле.

– Боже мой! – плачущим голосом простонал Олег Витальевич, выслушав мои откровения, – за что мне все это! Заявление писать будешь?

– Нет! – отрезала я.

Следователь что-то неразборчиво пробормотал себе под нос.

– Дома сиди! – велел он неприязненно. – В обед приеду. С часу до двух.

Не знаю, как у Олега Витальевича обстояло дело с предками, но точностью он отличался поистине королевской. Ровно в тринадцать ноль-ноль раздался звонок в дверь.

Я открыла, стараясь смотреть в сторону. Почему-то встречаться глазами с гостем мне не хотелось.

Олег Витальевич не мог скрыть раздражения. А может, не считал нужным его скрывать.

Он быстро разулся и, не ожидая приглашения, пошел на кухню. Я трусила следом как жертвенная овца.

Следователь плотно прикрыл дверь и обрушился на меня с мощностью урагана «Энни». Правда, бушевал он вполголоса, очевидно, чтобы не тревожить папочку.

– Когда это кончится?! Я тебя спрашиваю! Какого рожна ты лезешь, куда тебя не просят?!

– Я помочь хотела, – начала я слезливо.

– Помочь она хотела! Тогда делай, что тебе говорят! Заявление напиши! Развяжи мне руки!

– Заявление не напишу...

– Пойми ты, балда, я этому парню, который тебя чуть не прибил, никаких претензий предъявить не могу! Нет у меня оснований!

– Не предъявляйте, – обиделась я. – Я не за себя переживаю... За дело.

Олег Витальевич с шумом втянул носом воздух. Я воспользовалась паузой и вкрадчиво предложила:

– Пообедайте со мной. У нас сегодня грибной борщ.

Олег Витальевич замер. Потом немного посверлил меня взглядом и ворчливо уточнил:

– С консервированными грибами?

– Да вы что! – всплеснула я руками. – У них ни вкуса, ни запаха! С настоящими, сушеными...

– С сушеными?

Олег Витальевич посмотрел на часы. Но я видела, что его зацепило.

– Только быстро, – сказал он, сдаваясь. – Вообще-то, я хотел дома пообедать...

– Я, конечно, готовлю не так здорово, как Юля, – сказала я, ставя перед ним тарелку, налитую до краев, – но вполне съедобно. Никто еще не отравился.

– Да, Юлия Павловна готовит очень вкусно, – сознался следователь.

Я поставила перед собой вторую тарелку и спросила:

– Вы, что, по имени-отчеству к ней обращаетесь?

– Ну да! – удивился гость. – А как же?

– И она к вам по имени-отчеству?

– И она, – ответил Олег Витальевич уже строже. Попробовал борщ и снова подобрел.

– Сама готовила?

– Сама.

– Молодец.

Несколько минут в кухне царила напряженная тишина. Гость ел быстро, но аккуратно. Не проливал на стол лужицы, не ронял на пол кусочки капусты. В общем, не производил неприятного впечатления.

Я ела скорее из вежливости. И думала о том, что у меня сегодня странный день: приходится кормить уже второго мужчину. И аппетит у обоих весьма неплохой, дай бог им здоровья. Есть же несчастные женщины, которые вынуждены готовить три раза в сутки. А еще работа, дети, стирка, уборка...

М-да. Семейное счастье. Как же без него хорошо!

Гость доел остатки борща и отодвинул тарелку.

– Спасибо, – сказал он чуть милостивей. – Действительно, очень вкусно.

– Ну, вас теперь ничем не удивишь, – вежливо ответила я.

Убрала тарелку и налила гостю чай.

– Это точно.

Олег Витальевич взглядом поискал сахарницу и бухнул в чашку три полные ложки. Еще один сладкоежка.

– Юлия Павловна такие вкусности готовит! Иногда даже не знаю, как они называются.

Он размешал сахар и попробовал. Пробормотал: «Не сладкий,» – и добавил еще одну ложку сахара. Я с трудом удержала на месте отваливающуюся челюсть.

– Так, – начал Олег Витальевич уже спокойным тоном. – Давай еще раз. Он что-нибудь искал?

– Нет. Он сразу пошел в ту комнату... Смежную с залом.

– Это кабинет Казицкого.

– Я догадалась. Вошел, сел за стол, включил лампу и стал рассматривать рисунки. Вы их видели?

– Видел. Два портрета Юлии Павловны и еще два рисунка... Похожие на картинки в книжке.

– На иллюстрации, – поправила я. – Да, я почему-то тоже об этом подумала. Не верится, что эту даму он нарисовал с натуры.

– Нет, не с натуры, – неохотно поделился со мной следователь. – Наш программист говорит, что есть какие-то специальные приемы, с помощью которых можно определить, с натуры нарисован человек или это фоторобот...

– Фоторобот можно определить и без приемов, – не удержалась я.

– В общем, мы друг друга поняли! – повысил голос Олег Витальевич.

– Поняли, – торопливо поддакнула я.

Еще немного помолчали.

– Что, ты говоришь, он у тебя спросил? – подал голос следователь.

– «Она у тебя»?

– Прямо так? Я имею в виду, ты дословно помнишь?

– Дословно.

– «Она...»

Олег Витальевич задумался.

– Корона? – предположил он вполголоса.

– А в кармане она могла поместиться?

– Почему именно в кармане?

– Потому, что убийца обыскивал карманы Казицкого.

– Может, искал какую-нибудь бумажку? – неожиданно предположил следователь.

Я подавилась чаем.

– Какую бумажку?

– Ну, не знаю... С инструкциями, например, как «её» найти...

И водянистые серо-голубые глаза вцепились в мое лицо.

Я пожала плечами, как могла непринужденно.

– Возможно...

– Тебе такая бумажка случайно не попадалась?

– Не попадалась, – ответила я твердо.

Про последние слова Казицкого и ту бумагу, которую он сунул мне в руку, я умолчала. Не знаю почему. Мне хотелось сначала разобраться самой, а потом небрежно подкинуть следствию верную ниточку.

И еще мне ужасно хотелось первой взять в руки то, что Верховский назвал словом «она». Желание мое было абсолютно бескорыстным. Мне хотелось подержать «её» и посмотреть на «нее» до того, как наши доблестные органы заграбастают ценность и упрячут ее за семь замков вместе с другими вещественными доказательствами.

И вообще, я за разделение труда. Милиция пускай ищет убийцу, а я буду искать драгоценность. И посмотрим, у кого получится лучше. Вступим, так сказать, в соцсоревнование.

– Ничего такого мне не попадалось, – твердо повторила я.

– Боюсь я, что ты, Ира, темнишь, – озабоченно поделился следователь.

– Ну, конечно! Вот и рассказывай вам после этого свои секреты! – возмутилась я. – Возьму и не скажу, что я нашла в квартире Казицкого!

– Говори! – велел следователь коротко. – У меня перерыв кончается!

Я убежала в свою комнату и вернулась обратно с бумажкой желтого цвета.

– Пришлось вырвать из справочника Казицкого, – объяснила я. – У меня с собой бумаги не было.

– Что это? – спросил Олег Витальевич и близоруко сощурился.

– Это номера телефонов, – сказала я. – На стене были нацарапаны. Карандашом.

У следователя отвисла челюсть, а я невинно добавила, упиваясь своим триумфом:

– Неужели не заметили?

Олег Витальевич сунул бумажку за пазуху. Несколько минут молча смотрел на меня, потом мстительно сказал:

– Дуракам везет.

– Вот спасибо! – обиделась я.

Следователь поднялся с места и поблагодарил:

– Спасибо за обед. Все было очень вкусно.

– Не за что, – пробурчала я.

Мы вышли в коридор. Олег Витальевич влез в ботинки и сказал:

– Ну?

– Что? – не поняла я.

– Ключи давай!

Я неохотно выдвинула ящик и достала из него связку Казицкого.

– Пойду проверю, закрыта ли дверь, – пробормотал себе под нос Олег Витальевич.

– Только будьте осторожны!

– Уж кто бы говорил, – ответил он мне, но уже беззлобно.

– Можно я с вами пойду?

– Нельзя!

– Пожалуйста! Я у подъезда постою! Мало ли что!

– Ой, Ирка, какой же ты репей! – выругался следователь. – Идем! Нет у меня сил с тобой спорить. Я сытый, как удав...

Во дворе мне пришлось стоять недолго, минут десять. Олег Витальевич вышел из подъезда Казицкого и неторопливо подошел ко мне.

– Дверь была закрыта, – поделился он. – Ключом, между прочим. Никаких царапин, никаких следов отмычек.

Он почесал кончик длинного носа и уточнил:

– Рисунки-то на столе оставались?

– На столе, – поспешила заверить я. – В папке.

– Ну да, ну да, – пробормотал Олег Витальевич. – В папке.

Посмотрел на меня и сказал в полный голос:

– Нет там папки.

– Как? – поразилась я. – Была же!

– А теперь нет. Кстати, а что твой спаситель Слава делал возле этого дома после двух часов ночи?

Я задумалась. Этот вопрос как-то не приходил мне в голову.

– Не знаю...

– Вот и я не знаю.

Олег Витальевич немного помолчал и сказал своим обычным благожелательным тоном:

– Ира! Занимайся хозяйством! Ты в отпуске!

– Скучно, – пожаловалась я.

– Неважно. Если ты еще раз сунешь свой нос не в свое дело, то я сделаю то, что не успел Верховский.

– То есть?

– Шею тебе сверну, – ласково ответил гость.

Сел в потрепанную «четверку» и уехал прочь.

Я вернулась домой. В душе бушевал пожар. Нет на свете справедливости!

Я рискую собственной шеей, помогая следователю, а он мне обещает эту шею свернуть! Свинство, вот как это называется!

Я набрала домашний номер Олега Витальевича. Юля ответила немедленно, словно сидела у аппарата.

– Да...

– Юль, это я.

– Рассказала? – спросила подруга без предисловий.

– Только что выпроводила твоего домохозяина, – ответила я неприязненно. И пожаловалась.

– Неблагодарный он какой-то! Занялась бы перевоспитанием!

– Да? – удивилась Юля. – Не заметила. По-моему, наоборот, очень воспитанный и вежливый человек...

– Не заметила, – повторила я реплику подруги язвительным тоном. И попросила:

– Юль, не говори ему ничего про принца Дании.

– Ира!

– Юль, я еще сама не знаю, важно это или нет, – повысила я голос. – Вот вспомнишь, тогда я пойму...

– И расскажешь Олегу Витальевичу?

– В ту же минуту! – с жаром пообещала я.

– И сама ни во что не полезешь?

– Клянусь, не полезу!

Юля помолчала и ответила на пару тонов ниже.

– Ладно.

Немного подумала и пожаловалась:

– Самое странно, что у меня есть какие-то ассоциации на принца Дании. Только не могу вспомнить, какие.

– Вспоминай! – приказала я и повесила трубку.

Два дня после нашего разговора я честно старалась вести образ жизни нормальной российской домохозяйки. Перестирала все залежи грязного белья. Перемыла окна. Перестирала занавески. Устроила в доме генеральную уборку. Разморозила холодильник. Приготовила обед. Перебрала книги и почистила их с помощью пылесоса.

Все. Больше дел не оставалось.

На третий день я проснулась с чувством глубокого неудовлетворения. Квартира сияла сказочной, невозможной чистотой. По образному выражению моей покойной бабушки, просто плюнуть было некуда. Пахло свежестью и чистыми занавесками.

«Чем бы заняться? – подумала я. – Перегладить белье?»

И вспомнила, что это я уже сделала вчера.

Я присела на диване и мрачно подперла рукой подбородок. Убрала, постирала, приготовила обед и перегладила белье. Ужас. Заняться нечем.

Как была, в пижаме, переместилась на кухню и, неумытая и непричесанная, плюхнулась на табуретку.

Пойти, что ли, погулять?

– Доброе утро, – сказал папочка, появляясь в дверях.

– Привет, – ответила я мрачно.

– Будем пить чай?

– А как же!

– Я могу сам все приготовить.

– Будь добр.

Папочка занялся хозяйством, а я удалилась в ванную. Настроение было таким гнусным, что не хотелось даже умываться. Но я преодолела уныние и привела себя в надлежащий вид.

К тому же, мне в голову пришла неплохая идея.

Сразу после завтрака, даже не перемыв посуду, я рванулась к телефону. Быстренько набрала рабочий номер Олега Витальевича и замерла с трубкой, прижатой к уху.

– Да! – неприязненно выкрикнул он через минуту, но я уже была пуганая, поэтому не обратила на его тон никакого внимания.

– Добрый день! – начала я жизнерадостно.

– Опять ты!

Начало разговора меня немного смутило. Никакой радости в голосе собеседника я не уловила. Более того. Мне показалось, что в его словах содержится некоторый оскорбительный подтекст.

– А вы мне не рады?

– Давай короче, – потребовал следователь. – Что еще произошло?

– Вы понимаете, – заюлила я, – пришла в голову мысль.

– Какая?

– Я все равно дома сижу...

– И что из этого?

– Ну, просто я могла бы вам помочь. Давайте, к примеру, я выясню, кому принадлежат телефоны, записанные у Казицкого на стене...

– Ира! – сказал Олег Витальевич жестким, я бы сказала, ржавым голосом. – Этот вопрос я уже выяснил без тебя. Когда ты на работу выходишь?

– Через две недели, – ответила я угрюмо.

– Умоляю, запри себя на ключ в своей комнате! На две недели! – страстно попросил следователь и положил трубку.

– Ну, ладно, – пробормотала я угрожающе.

Невиноватая я. Он первый начал. Хотелось по-хорошему, но мне не дали так поступить. Пусть пеняют на себя.

Я перебрала бумажные обрывки, валяющиеся возле телефона. Безобразие какое-то. Нужно переписать номера в записную книжку, а эти лохмотья выбросить. Да и переписывать не нужно. Все равно помню наизусть. Выбросить что ли? Ладно, успею.

Я отыскала номер телефона Славы и уверенно набрала заветные семь цифр. Гудки неслись мне в ухо долго, почти три минуты. После чего Слава, наконец, отозвался. Сонным голосом.

– Алло...

– Разбудила? – удивилась я. – Уже десять!

Он немного помолчал. Потом ответил без особой радости:

– Ира...

– Это я.

Слава душераздирающе зевнул.

– Ты прости, что я тебя разбудила, – из вежливости покаялась я.

– Ничего...

– У меня есть просьба.

– Валяй.

Я почесала бровь и спросила:

– У тебя есть программа, по которой можно определить адрес телефонного абонента?

– Что? – не понял собеседник. – Говори медленней, я еще не проснулся.

– Я говорю, можешь по номеру телефона определить адрес? – повторила я очень раздельно и медленно.

– Легко!

Я возрадовалась.

– Поможешь мне это сделать?

– Легко! – повторил Слава.

– Записывай.

Дело в том, что у меня зеркальная память на цифры. Увидев один раз телефонный номер, я не забуду его никогда. Честное слово! В моей голове, как в компьютере, хранятся номера телефонов десятилетней давности. Я забываю, кому они принадлежат, но никогда не забываю сам номер.

Вот и с теми номерами, которые я переписала с обоев Казицкого вышла та же история. Они намертво врезались в мою подкорку и будут сидеть там всю оставшуюся жизнь без всякого моего на то желания.

Ничего не поделаешь!

– Слушаю, – сказал Слава уже вполне трезвым голосом.

Я продиктовала ему два номера, попросила перезвонить мне сразу, как только он определит их хозяев, и положила трубку.

Мою душу переполняло радостное нетерпение. По крайней мере, будет чем заняться в свободное время.

Я перемыла посуду, расставила все по местам и удалилась в свою комнату. Взяла справочник для поступающих, но листала его совершенно бесцельно. Мозг отказывался воспринимать написанное, и все мои мысли крутились только вокруг предполагаемых абонентов.

День прошел в нетерпеливом ожидании. Слава перезвонил ближе к вечеру, и я уже успела на него обидеться за такую неспешность.

– Прости, что я долго, – сразу начал каяться спаситель, и у меня немного отлегло от сердца.

– Да ладно...

– Оказывается, у меня не было этой программы! То есть раньше была, а сейчас не смог найти. Наверное, приятель забрал с собой, когда переезжал. Пришлось съездить на Горбушку, отовариться...

– Ты ездил за программой? Специально для меня? – не поверила я.

– А что здесь особенного? – удивился Слава. – Я же тебе пообещал!

Всю мою злость как рукой сняло. Люблю обязательных людей. Наверное потому, что сама обязательная до глупости. Если я что-то пообещала – разобьюсь, а сделаю.

– Ну, зачем же было так напрягаться, – забормотала я, но Слава перебил:

– Никакого напряга! Программка нужная, мне еще сто раз пригодится. Короче, записывай.

– Пишу, – ответила я покорно.

– Первый номер принадлежит Архивному институту.

– Архивному институту, – послушно повторила я, и тут же чуть не выронила карандаш. – Не человеку? Целому институту?

– Я даже не могу тебе сказать, в чьем кабинете находится этот телефон, – извиняющимся голосом поведал Слава. – Но, думаю, это не так трудно выяснить. Просто позвони да спроси.

– Ладно, – ответила я, успокаиваясь. Действительно, не конец света. Но я так настроилась на вполне конкретные фамилии имена и отчества, что незапланированное осложнение меня немного огорчило.

– А второй номер?

– Тоже не личный.

– Что на этот раз? – спросила я угрюмо.

– Российская антреприза, – ответил Слава.

– Что-о?!

– Театр такой, – объяснил собеседник. – Труппы постоянной нет, приглашают актеров на разовые спектакли. В общем, договорная основа.

– А-а-а, – протянула я.

Театр! Час от часу не легче!

И тут же меня пробила сверкающая молния озарения.

Театр! Принц Дании! Гамлет! Черт, я была права!

– Слава, спасибо, – быстро сказала я.

– Ира!

– А?

Слава нерешительно кашлянул и напомнил:

– Ты говорила, можно искупаться...

Вот оно как! Даже лучшие из людей любят получать компенсацию за свои услуги!

– Приходи, – ответила я нетерпеливо.

– Когда?

– Когда хочешь.

– Сегодня вечером можно?

– Можно.

– Тогда часиков в семь. Нормально?

– Нормально, нормально, – ответила я и положила трубку.

Догадка, поразившая меня как чума, требовала немедленного подтверждения.

Я набрала номер телефона и застыла в ожидании. Мне ответил приятный женский голос:

– Театр Российской антрепризы.

– Добрый день, – начала я. Сердце мое бешено колотилось.

– Здравствуйте, – вежливо ответила дама.

– Я бы хотела заказать билет.

– Пожалуйста. На какой спектакль?

– На «Гамлета».

Секунду в трубке царила удивленная тишина, потом женщина ответила все так же вежливо:

– Вы ошиблись. «Гамлет» у нас не идет.

– Не идет?

Мое разочарование было таким же полным, как и озарение. Казалось, еще минута – и я накрою убийцу. Ни фига. Нет в жизни счастья.

– Может быть, шел в прошлом сезоне? – попробовала я копнуть глубже.

– Нет, не шел.

– Значит, вы собираетесь его ставить? – не отставала я.

Женщина помолчала и ответила по-прежнему вежливо, но несколько нетерпеливо:

– Девушка, «Гамлет» в нашем театре не шел, не идет и ставить его мы пока не собираемся.

И тут же мне в ухо понеслись короткие гудки.

Ясно. Приняла меня за телефонную хулиганку.

Я уселась на диван в своей комнате и обдумала ситуацию. Звонить в архивный институт я не буду. Не хотелось бездарно светиться, как это произошло только что. Мыслей в голове нет никаких, а нужно, чтобы они были.

Я добросовестно посопела. И поймала одну мыслишку. Небольшую такую... Но вполне «съедобную.»

Нужно туда съездить. Но съездить не просто так, а имея знакомого. Так сказать, Ариадну в лабиринте. И помочь мне в этом случае может только тетя Женя.

Дело в том, что своими дубленками моя крестная снабжает половину столицы. А вторую половину можно преспокойно вычислить через общих знакомых!

Я вспомнила телефонную книжку крестной. Да. Карманное издание «Войны и мира». А может, и потолще.

Некоторое время меня терзали угрызения совести. Обещала же Олегу Витальевичу вести себя прилично и не соваться поперед батьки в пекло! И потом, невозможно постоянно отвлекать человека от важных дел! Сколько он может меня спасать!

Мучилась я недолго, заключив с совестью договор: если тетя Женя дома, я привожу свой план в исполнение. Если нет...

Ну что ж! Тогда я запираю себя на ключ в своей комнате до конца отпуска и ни в какие игры с огнем больше не играю.

Решение было соломоново, и совесть удовлетворилась.

Я набрала номер крестной, молясь только об одном. Чтобы трубку не снял Лешка.

Мне повезло. Или не повезло, не знаю, что верней. Но ответила мне тетя Женя.

– Это я, – сказала я вместо приветствия.

– Вижу, – ответила крестная. – Номер определился.

Я помолчала и сказала:

– Можно я к вам приду?

– У тебя что-то случилось? – насторожилась крестная.

– Мне нужна ваша помощь.

– Тогда приходи, – ответила тетя Женя и тут же положила трубку. Я даже не успела спросить, дома ли Лешка.

– Вот так! – сказала я совести. Совесть попыталась, было, опротестовать мое решение, но было поздно. Меня несла на своем гребне исполинская волна приключения.

– Лешка дома? – спросила я вполголоса, когда тетя Женя открыла мне дверь.

– Его нет, – ответила крестная, и я переступила порог с чувством облегчения.

Везение продолжалось.

Крестная проводила меня на кухню, где, как известно, обычно протекают деловые переговоры, и спросила:

– Что на этот раз?

– Тетя Женя, мне нужно найти знакомых в Архивном институте, – ответила я напрямик.

Она удивилась.

– В Архивном? Господи, там-то ты что забыла? Родословную собираешься ваять?

На сей раз удивилась я:

– Какую родословную?

– Обыкновенную, как у собаки! Все ваяют!

– Надо же! – поразилась я. – Не знала!

– Ты просто еще столько денег не заработала, – ответила крестная. – Вот Юсупов недавно к ним обращался. Сам мне рассказывал.

Юсупов был предпринимателем, открывшим в Москве сеть магазинов верхней одежды. Самое смешное, что товар для его довольно дорогих бутиков поставляла тетя Женя. Правда, у нее те же модели стоили на треть дешевле.

– Зачем ему? – не поняла я.

– Разбогател! – пояснила тетя Женя. – Хочется чего-то для души! Тем более фамилия такая... известная... Обязывает!

– И как? – поинтересовалась я. – Наваяли?

– А то! За пятьсот баксов обещали сварганить родство с князьями Юсуповыми по младшей ветви. А за семьсот – по старшей, основной.

– И что решил наш общий знакомый? – искренне заинтересовалась я.

– Понятно, что! – веско ответила крестная. – Заплатил по верхнему тарифу и велел, чтобы ветка была самая лучшая!

Я истерически расхохоталась. Поразительно, что у всех наших разбогатевших плебеев есть одна общая слабость.

Родословная.

И они готовы платить за приличных предков любые деньги. Так сказать, по верхнему тарифу.

– И какие пределы в этой тарифной сетке? – спросила я из простого любопытства.

Тетя Женя пожала плечами.

– Да безразмерная она, эта сетка!

– Нет, ну есть же какие-то разумные границы... Нельзя же претендовать, к примеру, на родство с Наполеоном?!

– Почему нельзя? – не согласилась крестная. – Очень даже можно! В Москве был? Был. Хоть и проездом. Кто такой Наполеон? Обыкновенный мужик со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что варианты вполне возможны. Вполне.

– Интересно, почем сейчас Наполеон? – пробормотала я. Тетя Женя услышала и ответила:

– Думаю, недешево. Уж точно, дороже Юсуповых. Тысячи две-три. Как минимум.

– С ума сойти! – ахнула я. – И что, со всеми печатями документы выдают?

– Конечно! Мало ли у них там в институте печатей! Отксерили – и привет, родственник Наполеона!

– Но это же подделка!

Тетя Женя оторвалась от своей знаменитой телефонной книжки, которую она рассеянно листала, и спросила:

– А ты, что, собираешься претендовать на французскую корону?

– Ну... нет, конечно.

– Вот именно! Говорят же тебе: родословную ваяют не корысти ради, а для души.

Крестная немного подумала и добавила:

– И для гостей, разумеется.

После чего разгладила открытый блокнот и вернулась к делу.

– Ладно. Хочешь сваять родословную – твое дело. Понимаешь, можно было бы узнать у Юсупова, к кому обратиться, но я через него не хочу. Мужик болтливый, любопытный, разговоров не оберешься. А нам, как я понимаю, лишние разговоры ни к чему?

– Ни к чему! – подтвердила я.

– Ладно, – пробормотала тетя Женя. Нацепила на нос очки и, постоянно сверяясь с блокнотом, набрала чей-то номер. И вдруг запела незнакомым задушевным голосом:

– Элечка! Здравствуй, радость моя! Как поживаешь? Как дубленка носится? Ага! Я тебе говорила! У тети Жени плохого не бывает! Забегай, моя хорошая, я привезла кожаную двоечку... Нет-нет, не черную! Отпадного ржавого цвета, ты закачаешься! Если понравится, договоримся. Лапочка моя, приходи в любое время... Да, когда удобно. Вот и отлично. Слушай, лапуля, у меня есть вопрос. Помнишь, ты говорила, что твоя соседка занималась по истории с каким-то преподавателем университета? Нет, нам не нужен преподаватель, нам нужен сотрудник Архивного института. Любой подойдет, мы не гордые! Нет, нам нужна консультация. Конечно, мы отблагодарим! Что? Хорошо! Хорошо! Вот спасибо, моя девочка! Перезвони, я дома.

Тетя Женя положила трубку и сняла очки.

– Ничего себе! – сказала я.

Крестная махнула рукой.

– Одна моя клиентка, – пояснила она. – Ее соседка поступала в прошлом году, ну и занималась у частника по истории...

– Зачем нам преподаватель университета?

– Преподаватель нам не нужен, – перебила меня тетя Женя. – Мы через него выйдем на Архивный. Историки все друг друга знают.

Она немного помолчала, сверля меня взглядом, и предупредила:

– Придется отблагодарить. За просто так сейчас и прыщ не выскочит.

– Само собой! А какая такса?

– Этого я пока не знаю, – ответила тетя Женя, – но узнаю. Элька позвонит соседке, соседка позвонит преподавателю, преподаватель свяжется с коллегами в Архивном, перезвонит ученице, та перезвонит Эльке, а Элька перезвонит мне.