Текст книги "Тень королевы, или Слеза богини"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Доброе утро! – ответила я и чмокнула папу в щеку. – Как спалось?

– Хорошо. А тебе?

– И мне.

– Завтракать будем?

– А как же! Обязательно!

Я открыла хлебницу и проверила, сколько хлеба у нас в запасе. Мало, очень мало. Придется все-таки выйти в магазин. До вечера не дотянем. Папа без хлеба ничего не ест.

После завтрака я прихватила полиэтиленовый пакет, деньги и отправилась в «Рябинку».

Вышла на улицу, втянула в себя запахи цветущего мира. Все к лучшему в этом лучшем из миров. Кстати, кто назвал Землю «лучшим из миров»? Какой-то фантаст. Брэдбери, Шекли, Азимов? Не помню. Вот так всегда: нахватаюсь по верхам, а основательных знаний – никаких. Хотя нет, думаю, что историю древнего Востока я могу сдать хоть сейчас на твердую «четверку».

Размышляя таким образом, я дошла до перекрестка и остановилась, ожидая, когда светофор загорится оптимистичным зеленым светом. Возле меня притормозила тяжелая черная машина, открылась дверь, и меня окликнул смутно знакомый мужской голос:

– Ира!

Я испуганно шарахнулась назад, подальше от дороги, к остановке, где было довольно людно. Где я слышала этот голос?

Из машины выбрался здоровенный детина, одетый в корректный черный костюм. Его я видела первый раз в жизни.

Мужчина подошел ко мне, снял черные очки и, не здороваясь, произнес следующую фразу:

– С вами хотят поговорить.

Несмотря на ужас, охвативший меня, я чуть не расхохоталась.

Боже мой! Да что за напасть такая! Все хотят со мной поговорить! Все жаждут общения! И именно со мной!

На всякий случай я отодвинулась подальше от собеседника.

– Кто хочет со мной поговорить? – спросила я подозрительно.

Человек в черном повернулся к машине и указал на нее квадратным боксерским подбородком.

– Вы охранник? – уточнила я. Человек молча кивнул, хотя и так было ясно. Такие шкафы с антресолями в черных костюмах не могут быть хозяевами жизни. У них, как у динозавров, все пошло в габариты, а не в голову.

– Кто хочет со мной поговорить? – повторила я вопрос.

– Хозяин.

– Кто ваш хозяин?

Охранник молча смотрел на меня. Очевидно, на последнем сказанном слове инструкции, которыми его снабдили перед выходом, закончились.

– Ира!

Я обернулась на голос. Из машины выбирался невысокий плотный человек и приветливо помахивал мне рукой.

Вот кто жаждал моего общества!

Человек, с которым Верховский курил на ступеньках крыльца перед институтом. Человек, которого мы со Славой видели вчера возле ювелирного магазина. И опять-таки в обществе Верховского.

Я помахала в ответ. Неуверенно.

Человек отлепился от машины и неторопливо пошел в нашу сторону.

– Добрый день! – весело улыбаясь, поздоровался он. У него было приятное круглое лицо и отличные зубы.

– Добрый, – ответила я без улыбки.

– А я вам только что звонил!

– А я вышла.

– А я знаю! Мне ваш папа сказал.

Я промолчала. Папу лучше в мои дела не впутывать.

– Я хотел вам перезвонить попозже, вдруг, смотрю, вы идете! Как говорится, на ловца и зверь бежит!

Он весело рассмеялся, но я не стала его поддерживать. Собеседник замолчал и огляделся.

– Здесь очень неудобно разговаривать, – пожаловался он.

– Мне удобно, – сухо ответила я.

– Вы боитесь садиться в машину? – догадался собеседник.

– Просто не считаю нужным.

Он снова огляделся вокруг и взмахнул рукой.

– Видите кафе через дорогу?

Я посмотрела направо. Кафе – это громко сказано. Автозаправка и при ней харчевня на свежем воздухе, прямо возле проезжей части. Насколько свеж там воздух, сами понимаете.

– Посидим? – предложил собеседник.

Я пожала плечами. Место, конечно, людное...

– У меня к вам предложение. Выгодное предложение, – подчеркнул собеседник вполголоса и многозначительно обвел взглядом толпу на остановке.

– Ну, хорошо, – решилась я. – Только пусть ваши гориллы сидят в машине.

– Договорились! – весело воскликнул он. Повернулся к охраннику и спросил:

– Слышал?

Тот молча кивнул.

– Выполняй.

Охранник, сохраняя все тоже каменное выражение лица, развернулся и потопал к автомобилю. Уселся в него и захлопнул дверь.

– Что-нибудь еще? – спросил собеседник.

– Да. Представьтесь, пожалуйста.

– Ox...

Мужчина спохватился и торопливо выхватил из внутреннего кармана бумажник. Достал паспорт и протянул мне.

– Во избежание недоразумений и недоверия, – пояснил он.

Я приняла документ, стараясь сохранять на лице безразличное милицейское выражение.

Данилевич Эдуард Алексеевич. Год рождения – семидесятый, место прописки – город Москва. Очень приятно.

– Можно просто Эдик, – предложил мой новый знакомый и снова продемонстрировал свои отличные зубы.

– Ира, – сказала я, возвращая документ. – Впрочем, вы и так знаете.

Тот быстро закивал.

– Ну, идемте, – нерешительно сказала я. – Поговорим.

Эдик немедленно подхватил меня под руку, впрочем, не очень крепко, скорее галантно. Мы перебежали через дорогу и уселись за свободный столик под тентом.

– Пожалуйста, – сказал мой новый знакомый светским тоном, протягивая мне папку с меню. – Выбирайте.

Я обвела взглядом неопрятную обстановку.

– Я воздержусь.

– Мудро, – одобрил Эдик. – Но для проформы нужно. Как вы думаете, сок нам не повредит? В запечатанном пакете, разумеется?

Мы заказали сок и порцию шашлыка, который скормили попрошайке-дворняге, сновавшей между столиками, на чем сочли свой общественный долг выполненным.

– Ну, говорите, – поторопила я. – Слушаю вас.

– Ирочка, я буду говорить прямо.

– Да, так лучше всего.

Эдик вздохнул и уставился на проезжающие машины цепкими голубыми глазами. Когда он переставал улыбаться, то выглядел гораздо старше своих лет. Возможно, мне так казалось из-за его комплекции. В нем вообще была заметна... не знаю, как сказать... привычка к солидности. Да. Он был солидным человеком.

Я вдруг с удивлением подумала о том, что он младше Славы. На два года. А выглядит почти как его папочка. Или, в лучшем случае, как его дядюшка.

Богатый дядюшка.

– Как вы уже знаете, в вашем доме убили человека.

Я молча смотрела на собеседника. Не буду ничего говорить до тех пор, пока он не выскажется. И постараюсь сохранять на лице равнодушную мину.

– Юра был моим хорошим знакомым. Точнее, у нас с ним были деловые отношения. Видите ли, я владею ювелирным магазином, и у меня есть солидные клиенты. Юра хотел продать одну ценную вещь и обратился ко мне с просьбой о посредничестве.

Эдик побарабанил пальцами по столу. Потом спохватился, отдернул руку, достал платок и брезгливо вытер ладонь.

– Так вот. Юра... умер, не успев продать вещь. А мой клиент очень хочет ее приобрести.

Он замолчал и уставился на меня холодными голубыми глазками. Мне было трудно, но я выдержала его взгляд.

– Поэтому мой клиент уполномочил меня сделать вам предложение.

Еще одна пауза. Цепкий взгляд, высасывающий мозг.

Мне было тяжело молчать, но я молчала. Пусть выскажется до конца.

– Пятьдесят тысяч долларов, – тихо и отчетливо проговорил мой новый знакомый. И тут же снова вцепился в меня взглядом: проняло или нет?

Мы молчали очень долго. Наконец я поняла, что больше Эдик ничего говорить не намерен. Моя очередь.

Я откашлялась и спросила:

– Почему вы думаете, что она у меня?

– Она не у вас?

– Нет.

Эдик быстро кивнул. Что-то прикинул в уме и мягко напомнил.

– Ира, вы никогда не продадите ее сами!

– Я и не собираюсь, – ответила я, пожимая плечами. – У меня действительно ее нет!

– Вполне возможно, – быстро согласился Эдик. – Мой клиент допускает такой вариант. Но вы можете догадываться или...

Он сделал паузу.

– ...знать, где она находится.

Я молчала.

– Найдите ее.

Я молчала.

– Мой клиент не будет вмешиваться б ваши поиски. Он просит только одного: чтобы вы нашли эту вещь как можно скорей. И проинформировали об этом меня. Совершим обмен. Вам деньги, нам...

Он пожал плечами, не договорив. Странно. Почему-то все боятся называть бриллиант его собственным именем.

Артефакт. Ценность. Вещь. «Она».

«Слеза богини». «Вторая капля». «Катратун Таниятун».

– Я пока не знаю, где спрятана эта вещь, – медленно проговорила я.

– Пока! – подчеркнул мой собеседник и просиял.

– Но, возможно, я ее найду. Какие у меня гарантии, что вы действительно заплатите?

– Какие угодно! – ответил Эдик очень быстро. – Хотите, мы заплатим вперед?

– Сколько?

Он сделал большие глаза.

– Всю сумму, разумеется!

Я присвистнула и откинулась на спинку стула.

– А если я убегу? Вместе со всей суммой?

– Мы вам полностью доверяем, – мягко подчеркнул собеседник. – И потом, куда вам бежать... с больным отцом?

И его голубенькие глазки превратились в острые колючие сосульки. А улыбка стала просто приторной.

– Понятно, – сухо резюмировала я. – Проинформированы, значит.

– Ирочка, обо всем! Обо всем!

Мой новый знакомый склонился над столом, поманил меня к себе и заговорил вполголоса:

– Абсолютно обо всем, начиная с того момента, как вы пошли искать свой крест.

– Что-о-о?

Я растерялась. Собеседник весело рассмеялся.

– Позвольте, – забормотала я, – как же это... Значит, Казицкого убил не ваш клиент?

– Конечно, нет! Мы сами очень пострадали от... этой неожиданности!

«Неожиданность» – это он про убийство?

– Мой клиент готов назначить награду за раскрытие дела!

Я откинулась на спинку стула. Все смешалось в доме Облонских. Ничего не понимаю.

– Эдуард Алексеевич...

– Можно просто по имени.

– Скажите, откуда вы знаете, что я там была?

– Догадался, – ответил собеседник очень хладнокровно.

– Это несерьезно.

– Почему? После того как вы побывали ночью в квартире покойного, стало ясно, что вам что-то известно. Иначе бы вы туда не полезли.

Я поперхнулась.

– Откуда вы знаете...

– Про квартиру? Господи! От брата! От Алика!

Я молчала и смотрела на него во все глаза. Эдик усмехнулся. На этот раз снисходительно.

– Алик Верховский – мой брат, – объяснил он мягким тоном. – Сводный. У нас разные отцы. А мать одна.

Родство по женской линии. Где-то я это слышала...

– Кстати, он просил перед вами извиниться за грубость.

Я молчала. Я была не в силах говорить.

– Он пытался поговорить с вами, но Алик у нас немного импульсивен.

Эдик тяжело вздохнул, намекая на руки, обхватившие мою шею той ночью. Действительно, импульсивный мальчик.

– Поэтому я решил приехать к вам сам.

Я откашлялась. В горле неожиданно стало очень сухо.

– Вы с ним абсолютно не похожи, – сказала я глупо.

– Да, совсем. Алик пошел в родню своего отца. Тот был очень властный, сильный человек. И характер у него был немножко авторитарный. Алик на него очень похож.

Эдик весело рассмеялся и добавил:

– Вы уж его простите! Кровь датских королей!

Я подпрыгнула на месте.

– Что?!!

– Я говорю, кровь предков, – объяснил собеседник, немного изумленный моим порывом.

– Каких предков?!!

– Бабка Алика была датчанкой. Причем, каких-то голубых кровей. Алик даже родословную свою вывел...

Эдик снова рассмеялся.

– У каждого человека есть свои слабости, – объяснил он мне извиняющимся тоном.

Я молчала.

– Когда вы приехали в институт, мы сразу поняли, что вы приехали не случайно. Алик давно был знаком с Юрой и хорошо знал круг его общения.

– А зачем вы приехали в институт? – спросила я. – За ключами?

– Конечно!

– Вы надеялись, что эта вещь лежит у Казицкого дома?

– Мы хотели проверить.

– А Юля? Ее квартиру тоже вы проверили?

– Так получилось, – уклончиво ответил Эдик.

– Ничего себе! Да вы там камня на камне не оставили! Всю мягкую мебель изрезали!

– Мы компенсируем Юлии Павловне доставленные неудобства, – быстро ответил Эдик. – Так что? Мы с вами договорились?

– Я подумаю, – ответила я, вставая.

– Сколько? – потребовал конкретики гость.

– Не знаю.

– Ира, у вас очень мало времени, – напомнил гость мягко, но что-то в его тоне мне не понравилось.

– Что значит «у меня мало времени»? Это у вас его мало!

– Нет, Ирочка, – ответил собеседник, и тон его стал скорбным. – У вас есть пять дней.

– На раздумье?!

– На все. Либо через пять дней вы отдадите нам то, что мы хотим получить, либо...

Тут Эдик сделал паузу.

– Мне не хочется вам угрожать.

– Не хочется – не угрожайте, – ответила я непослушными губами.

– Придется. Вы ведь любите вашего отца?

Я снова медленно опустилась на стул.

– Не смейте трогать папу, – прошептала я.

Эдик встал. С его лица слетела напускная мягкость, на меня смотрели колючие водянистые глаза убийцы.

– Тогда соображай побыстрей, – сказал он негромко, и голос его разом потерял мягкие интонации. – Поняла?

Я молчала и смотрела на него. Это сон. Это просто кошмарный сон.

Эдик снова заулыбался. Его гуттаперчевое лицо обладало подвижностью эластичной маски.

– Если потребуется помощь – любая помощь! – подчеркнул он, – звоните мне. В любое время дня и ночи.

На грязный стол передо мной легла визитка.

– Здесь все мои телефоны. А деньги вам могу отдать прямо сейчас. Хотите? Заодно и проверите, не фальшивые ли...

Он повернулся лицом к машине и призывно махнул рукой. Охранник в черном костюме не спеша выбрался наружу.

Эдик сделал пальцами правой руки жест, одинаково понятный во всем мире. Пошуршал пальцами друг о друга. Охранник кивнул и нырнул в машину. Впрочем, тут же вышел из нее и направился в нашу сторону. В руке он нес обыкновенный непрозрачный пакет. Почти такой же, какой прихватила я, отправляясь за хлебом.

Перешел через дорогу и отдал пакет хозяину.

В пакете лежал какой-то сверток. Небольшой.

Эдик положил пакет на стол и мягко пожелал:

– Вдохновляйтесь. Сумма того стоит.

Вытащил из бумажника несколько сотенных рублевых купюр и припечатал их нераскрытым пакетом сока, чтобы не разлетелись. Повернулся и пошел через дорогу к машине. Охранник пошел следом.

А я сидела на месте и не могла пошевелиться.

За столиком я просидела долго. Мной овладело странное оцепенение, а мир вокруг стал нереальным. Шум машин, пролетающих рядом, доносился до меня сквозь ватную заглушку, очертания предметов утратили резкость.

Подошла официантка, равнодушно провела тряпкой по столу передо мной и что-то сказала. Я не поняла что. Просто сидела и смотрела, как двигаются ее губы.

Официантка немного постояла рядом. Потом отошла, и на смену ей явился мужчина кавказской наружности.

Мужчина заглянул мне в глаза, взялся крепкой волосатой рукой за мое плечо и хорошенько меня встряхнул.

Ватная заглушка выпала из ушей, очертания мира обрели цвет и четкость.

– Спасибо, – сказала я мужчине. Он ничего не ответил. Только смотрел на меня подозрительным цепким взглядом.

Я встала со стула и пошла к дороге.

– Эй! Девушка!

Я обернулась.

Кавказец протягивал мне непрозрачный пакет, лежавший на столе.

– Ты забыла!

Я вернулась назад и забрала у него пятьдесят тысяч долларов. Пошатнулась, чуть не упала и ухватилась свободной рукой за стол.

– Что с тобой? – спросил кавказец.

Я молча покачала головой. Что я могла ему сказать?

Не помню, как мне удалось перейти дорогу. Не помню, как добралась до дома. Не помню, как поднялась наверх и открыла дверь.

Но через какое-то время я пришла в себя и сообразила, что сижу на диване. А рядом со мной лежит непрозрачный полиэтиленовый пакет.

Минуту я смотрела на него. Потом протянула руку и стряхнула его с дивана коротким брезгливым жестом, каким стряхивают таракана. Пакет упал на ковер.

Я легла на диван и собралась в комок. Меня знобило.

Короткий шок прошел, голова обрела способность соображать, и мысли, как искалеченные солдаты, выстроились в жалкое защитное каре.

Что делать?

Позвонить Олегу Витальевичу? Все рассказать, во всем признаться и получить заслуженную порку?

Да бог с ней, с поркой! Что это изменит?

Ни-че-го!

Кто станет защищать моего отца? Следователь в заношенной старенькой рубашке?

Программа по защите свидетелей?

Бред.

Что ж, выход один. Я должна отыскать бриллиант и отдать его в заинтересованные руки.

А искать его мне уже не нужно. Потому что я и так знаю, где он лежит.

В доме принца Дании. В доме Верховского.

Нужно узнать, есть ли у него дача. И есть ли на этой даче подвал.

Я обхватила себя руками и съежилась еще больше.

Узнать это не так сложно. Можно попытаться раздобыть нужные сведения через Ольгу Михайловну. Сотрудники должны быть в курсе. Они всегда в курсе жизни начальства.

Или же Славе удастся раскопать адресную книгу. Наверное, существует и такая компьютерная программа.

В общем, где спрятана «Вторая капля», мне известно.

Непонятно другое.

Кто убийца? И будет ли он наказан?

То, что Верховский не убивал моего соседа, сомнению не подлежало. Убийца был невысоким. Во всяком случае, не таким высоким, как импульсивный Алик.

Имею ли я право доверять тому, что услышала от Эдика Данилевича?

Собственно говоря, а зачем ему врать? Единственное, что интересует его во всей истории, это камень. И потом, от кого он мог узнать подробности моего ночного визита в квартиру Казицкого, если не от самого Алика? Мы там были только вдвоем!

Возможно, Юрия убил посредник. Сам Эдик. Зачем? Не сумел собрать деньги? Или посредник решил нагреть продавца и покупателя, ограничиться меньшей суммой, а Казицкий на нее не подписался?

И это возможно.

Все возможно.

Выходит, так: той ночью между покупателем и моим соседом должен был состояться окончательный расчет. Но Казицкий на всякий случай подстраховался и спрятал бриллиант в чужом доме. В доме принца Дании.

Написал короткую записку о том, где спрятан камень, и спрятал ее в рукаве. Как фокусник карту.

Покупатель на встречу явился не при деньгах. В общем, о чем-то они с Казицким не договорились. Но покупатель рассчитывал на то, что Юрий принесет с собой камень. Значит, они были хорошо знакомы. Значит, Казицкий своему убийце доверял.

И снова всплывает Верховский. Юля говорит, что из всех своих немногочисленных знакомых, Юрий больше всего доверял именно Верховскому. Другу детства. Соседу по подъезду.

И именно Верховский с его ростом упорно не втискивался в габариты убийцы.

Жалость какая!

Будем мыслить логически. Если Казицкий дружил с Верховским, то должен был хорошо знать и его брата!

Опять не выходит.

Юля сказала, что родители Верховского разошлись, и квартиру разменяли. А Эдик Данилевич – ребенок от второго брака. Казицкий не мог быть с ним знаком в детстве. Эдик родился после того, как Верховский и Казицкий потеряли друг друга из виду.

Я встала, достала плед и закуталась в колючую ткань. Села на диван и снова принялась перекладывать имеющиеся в моем распоряжении кусочки мозаики.

Все же какого-то кусочка у меня не хватает. Картинка упорно не вырисовывается.

Может быть, я выкладываю узор вверх ногами?

Ладно. Допустим, что ювелирный Эдик сказал мне правду. То есть Юрия убил не покупатель камня. Вернее, не тот покупатель, которого нашел Данилевич.

Второй покупатель.

Значит, у Казицкого были варианты?

Сомнительно. При его ограниченном круге общения... Маловероятно, но возможно. И этого второго покупателя он нашел сам. Без помощи посредника. Поэтому ювелирный Эдик об этом человеке ничего не знает. И не знает, ушел ли камень к убийце, или он все еще не найден. Камень, разумеется. Убийца его как раз интересует мало.

Если я права относительно второго покупателя (он же убийца), то найти его гораздо проще Олегу Витальевичу.

Именно он опрашивает всех, кто знал Юру. Ему проще очертить круг людей, с которым покойный Казицкий общался более-менее регулярно, и выделить из него людей состоятельных.

У меня такой возможности нет.

Я зацепилась за Верховского. Или он зацепился за меня, какая разница? Его интерес к камню понятен: видимо, комиссионные они с братом делят на двоих. А теперь, когда хозяина бриллианта нет в живых, это уже не комиссионные.

Это уже состояние. При условии, что они получат камень.

И еще они почему-то очень спешат. Спешат настолько сильно, что уже не скрывают этого.

Куда спешат?

Возможно, покупатель камня выезжает за границу. Возможно, он иностранец! Возможно, что и сам ювелирный Эдик решил провести остаток жизни в каком-нибудь более цивилизованном и безопасном месте, чем варварская Россия. Возможно, брат его в этом решении поддерживает.

Все возможно.

Меня не покидало ощущение, что я упустила из виду какую-то очень важную деталь. Маленькую, почти незаметную, но важную. Такую деталь, которая позволит увидеть скрытую в стене дверь.

Что-то из того, что я видела или слышала совсем недавно. Буквально только что...

Я сморщилась и с силой стукнула себя кулаком по голове.

Не помогло.

Папочка постучал в дверь.

– Входи, – сказала я.

Папочка сунул голову в комнату и спросил:

– Может быть, пойдем погуляем?

Я села на диване и внимательно посмотрела на него.

– Ты хочешь пойти погулять?

Папочка потоптался на месте.

– Не то что хочу... Но я не против.

Я взялась за голову. Судьба явно издевается надо мной.

– Папуля, посиди лучше на балконе, – попросила я.

– Мне надоело.

– Ну, я тебя прошу!

– Почему нельзя погулять? – заупрямился папочка, как ребенок.

– Пока нам лучше не выходить.

– Почему?

Я встала, бросила плед на диван, подошла к отцу и взяла его за руку.

– Потерпи немного, – попросила я.

– Сколько?

– До завтра.

– Завтра пойдем гулять?

– Пойдем, куда ты захочешь, – твердо ответила я. – Обещаю.

Папа подумал и кивнул.

– Хорошо. Тогда я пока на балконе посижу.

– Посиди.

Папа отправился в гостиную, а я в коридор. Забрала телефон в свою комнату и набрала номер Славы.

Он ответил не сразу. Мне пришлось перенабрать номер, потому что после десяти длинных гудков связь автоматически разъединилась.

Зато после второго набора Слава ответил немедленно:

– Да!

Он немного запыхался, словно бежал к аппарату издалека.

– Как дела? – спросила я.

– Грандиозно! Ирка, ты знаешь, кто был вчерашний маленький толстенький господинчик?

– Знаю. Брат Верховского. Эдик Данилевич.

Слава опешил.

– Ничего себе! Откуда знаешь?

– Я с ним только что говорила, – ответила я безразлично.

Слава помолчал.

– Ирка, я боюсь задавать тебе вопросы.

– А я боюсь на них отвечать, – сказала я тихо.

– Что я должен делать? – спросил Слава деловито. – Руководи.

– Узнай, пожалуйста, есть ли у Верховского дача.

– Дача?

– Дача, загородный дом, что угодно. Только дом, не квартира!

– Я перезвоню, – лаконично ответил Слава.

Я, не прощаясь, положила трубку.

Остаток дня я пролежала на диване. Мной овладела апатия.

В принципе, план моих действий прост и понятен. Я неосмотрительно пообещала папочке, что завтра он сможет пойти погулять, и он сможет пойти погулять, чего бы мне это ни стоило. Мир не станет для него смертельно опасной ловушкой. И папочка постепенно привыкнет возвращаться в реальность.

Сначала ненадолго, потом все чаще, все охотней...

Он скоро поправится.

Я отведу его на консультацию к лучшим врачам. Деньги у меня для этого есть. Я поступлю учиться в вуз. Я брошу продавать турецкую кожу. И плевать, что все это я сделаю на деньги человека, который, возможно, убил Юру Казицкого.

Кто такой Казицкий? Разве я его знаю?

Все, что я должна сделать, это поехать в дом, принадлежащий Алику Верховскому, спуститься в подвал и найти там путь к свету.

Путь к «Второй капле».

Отдать бриллиант ювелирному Эдику и спокойно повести папочку на прогулку.

Я уткнулась носом в ладонь и тихо заплакала. Меня сильно знобило.

Слава приехал вечером, часов в шесть. Он выглядел уставшим и подавленным. Я отвела его в свою комнату и быстро спросила:

– Нашел?

– Нашел, – ответил мой приятель. Посмотрел на меня испуганными глазами и признался:

– Ирка, я почему-то боюсь.

– Я тоже, – тихо ответила я. Подумала и предложила:

– А ты иди домой. Поспи, отдохни...

– А ты?

– У меня свои планы на вечер, – ответила я уклончиво.

– Какие планы?

Я вздохнула и потрогала горячие щеки. Слава встал с кресла, пересел на диван рядом со мной и приложил ладонь к моему лбу.

– У тебя температура, – сказал он и убрал руку. Жаль. Рука была холодная.

– Ты заболела?

Я покачала головой и со слабой усмешкой ответила:

– Последствия стресса. Нервное потрясение.

– Расскажи! – сразу попросил Слава.

Я снова покачала головой. Впутать в мои проблемы еще и Славу! Ни за что!

Приятель молча пожал плечами. Укорил меня, глупый. Если бы он только знал...

– Ладно, не хочешь – не рассказывай, – сказал он холодно. – Расскажу я. Или тебе не интересно, что я раскопал?

– Интересно, – ответила я безразлично. – Только ты адрес дома Верховского на бумажке напиши. И на стол положи, чтоб не забыть. Потом рассказывай.

– Да зачем тебе сдался этот дом?! – в сердцах воскликнул Слава. – Не живет он там! Никто там не живет! Поселок еще до конца не достроен!

– Все равно, – ответила я кротко. – Сделай, как я тебя прошу.

Слава закатил глаза, вернулся в коридор и принес свою знаменитую тяжелую сумку. Достал из нее новенький блокнот, раскрыл его и показал мне исписанную страницу.

– Вот! Все тебе оставлю! Все адреса, какие раскопал.

– Мне нужен только дом...

– О господи!

Слава вырвал из блокнота чистый лист, схватил карандаш, лежавший на моем журнальном столике и переписал адрес дома. С размаху поставил жирную точку, грифель хрустнул и сломался.

– Довольна?!

Я взяла листок.

– Барышиха? Это где?

– Это в районе Митино. Новый коттеджный поселок прямо посреди леса.

– Понятно.

Я сложила листок и сунула его в карман. Придется брать машину. Дорого, наверное, а что делать?

– У тебя на полу что-то валяется, – сказал Слава и поднял с ковра пакет с долларами. Господи, все время забываю про доллары. Все время забываю, что я теперь богатая.

Я не выдержала и засмеялась. Наверное, смех получился странный, потому что Слава отложил пакет в сторону и внимательно заглянул мне в глаза. Я перестала смеяться.

– Все в порядке.

Слава с сомнением поджал губы.

– Ты рассказывай, – попросила я. – Хочешь, пойдем на кухню? Только ухаживать за тобой я не буду, у меня сил нет. Сам ужин разогреешь?

– Сама-то что-нибудь ела? – спросил Слава подозрительно.

Я покачала головой.

– Почему?

– Забыла! – ответила я и снова засмеялась. Мы с папочкой поменялись местами. Он хочет гулять. А я велю ему сидеть на балконе. И забываю есть. Совсем как он. Что же теперь с нами будет?

Слава подошел ко мне, крепко взялся руками за плечи и потряс меня, как куклу.

Я перестала смеяться.

– Ирка, у тебя истерика.

– Возможно, – ответила я. – Ты не волнуйся, я возьму себя в руки. Пошли на кухню.

На кухне Слава развил бурную деятельность. Притащил из прихожей сумку с продуктами, выложил на стол свежий хлеб, овощи, зелень, пакет апельсинового сока.

– Я помню, ты просила апельсиновый, – объяснил он.

Я кивнула. Внимательный парень.

Слава налил сок в большой разрисованный бокал, накапал в стопку валерьянку и заставил меня все выпить.

– От нее в сон тянет, – пожаловалась я.

– А ты, что, собираешься куда-то уходить? – удивился гость.

Я промолчала. Этого ему знать не нужно.

Слава ловко перемыл и нарезал овощи, покрошил в них свежую зелень и спросил:

– Майонез, масло?

– Все равно, – ответила я.

Уютные кухонные хлопоты меня успокаивали. Мне даже немного захотелось есть.

– В холодильнике лежат котлеты, – вспомнила я и встала с табуретки. – Гарнира нет, но в морозилке остался пакет картошки-фри. Можно пожарить.

– Я все сделаю, сиди, – велел Слава.

Я снова уселась на место. Он прав. Мне нужно набраться сил.

– У меня такое ощущение, что тебя совершенно не интересует, что я сегодня раскопал, – сказал Слава, доставая из холодильника сковородку с котлетами и пакет картошки. – Рассказывать, или это уже не имеет значения?

Для меня теперь имело значение только одно. Найти бриллиант, приносящий своим хозяевам только несчастье, и поскорее отдать его. Чтобы он не успел принести несчастье в наш дом.

Нам с папочкой и своих несчастий хватает.

Но обижать Славу мне не хотелось. Он старался помочь. И помог.

– Рассказывай.

– Значит, так, – начал Слава, ставя на огонь чистую сковородку и наливая в нее масло. – Верховский купил новую квартиру недавно. Прописан он в том теремочке, который мы с тобой видели, один. До этого они жили большой дружной семьей на второй Брестской. Скорее всего, в коммуналке. Дом старый, квартиры огромные... Ну, неважно. Год назад он купил квартиру в новом доме и туда перебрался.

– А как ты узнал про брата? – спросила я.

– Они были вместе прописаны в старой квартире. Данилевич, Елена Константиновна, год рождения сороковой, если я не ошибаюсь, Данилевич, Эдуард Алексеевич, год рождения семидесятый. И Верховский Александр Иванович, год рождения – шестьдесят второй.

– И все?

– Был прописан еще Данилевич Алексей... отчества не помню... Второй муж Елены Константиновны. Но он умер пять лет назад.

– Понятно.

– Эдуард Данилевич – владелец ювелирного магазина.

– Знаю.

– А теперь самое главное.

Слава сделал паузу.

– Помнишь, ты спрашивала, кого твой покойный сосед мог называть принцем Дании?

– Верховского, – ответила я.

Слава споткнулся и чуть не выронил на пол открытый пакет с картошкой-фри.

– Ирка, ты издеваешься надо мной? Зачем спрашивала, если и так все знаешь?

– Не обижайся, – ответила я безразлично. – Я все это узнала только сегодня.

Слава немного постоял на месте. Потом, ни о чем не спрашивая, отвернулся к плите и высыпал картофель в горячее масло.

Я поставила локти на стол и обхватила ладонями щеки.

Температура. У меня температура. И мысли какие-то расплавленные, бесформенные, больные...

Нельзя болеть. Только не сейчас. Через два дня – все что угодно. Но только через два дня. Я пообещала папе, что завтра он сможет выйти на прогулку.

И никакая черная машина с гориллами внутри не станет поджидать его на перекрестке.

Сейчас мы поужинаем, потом я дам папе лекарство и уложу спать пораньше.

Соберусь, выйду на улицу, поймаю машину и поеду к дому принца Дании. В Барышиху.

«Сделай это завтра!» – посоветовало благоразумие.

«Я не переживу эту ночь, сидя дома на диване, – ответила я. – Я должна сделать все как можно скорей.»

«Ты можешь не пережить эту ночь и по другой причине! – не сдавалось благоразумие. – Ночью! Одна! В лесу! В пустом недостроенном доме! Это сумасшествие!»

«А утром? – возражала я. – Утром туда ехать не сумасшествие? А если там будут люди? Рабочие, к примеру! Я что, при них буду по подвалу шарить? Да еще, не дай бог, найду! При свидетелях! И сколько у меня тогда шансов живой до дома доехать? А?

«Все равно! – не отставало благоразумие. – Ты не имеешь права так рисковать. Попроси Славу тебе помочь.»

«И впутать его в мои проблемы?»

«Ты его уже впутала!» – припечатало благоразумие.

Слава потряс меня за плечо.

– Я говорю, готово все.

– Что? – переспросила я. – Ах, да! Все готово... Нужно папу позвать. Он не обедал.

Слава вышел в коридор и направился в гостиную, а я осмотрела накрытый стол.

Попросить или не попросить? Мне кажется, что я и так злоупотребляю чужой покладистостью.

– Дмитрий Семенович идет за мной, – проинформировал Слава, возвращаясь на кухню. – Тебе салат и горячее в одну тарелку положить или в две, как полагается?

– В одну, – ответила я, принимая у него из рук посуду. – Так вкусней.