Текст книги "Тень королевы, или Слеза богини"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

И еще от этого камня исходило сияние. Казицкий нарисовал прямые лучи, расходящиеся в разные стороны.

Бриллиант?

Неужели драгоценность, которую собирался продать мой покойный сосед, была царским венцом?!

Тут я вспомнила, как убийца обшаривал карманы Казицкого, и решительно покачала головой.

Нет. Такую вещь в карман не спрячешь.

Я еще раз внимательно посмотрела на рисунок. Не знаю почему, но я была уверена, что Казицкий нарисовал эту женщину не просто так. И еще этот венец в волосах...

Тут мой слух, обострившийся от страха, уловил вдалеке какой-то слабый звук.

Я поднялась со стула, выключила фонарик и замерла.

Так и есть. Кто-то открывал входную дверь, а слабый скрежет издавал верхний замок, который я не заперла. Видимо тот, кто был за дверью, безуспешно пытался провернуть его вправо.

Боже!

Уже в который раз за последние полторы недели у меня зашевелились волосы на голове. В панике я завертелась на месте. Куда бежать? Куда?! Куда?!!

Нужно спрятаться. Под диван. Нет, под диван нельзя. Не выберешься из-под него в случае опасности.

Куда?

То, что входная дверь открылась, я поняла по слабому сквозняку, долетевшему из коридора.

И мне не осталось ничего другого, как залезть с ногами на подоконник и прижаться спиной к боковому проему окна. Занавески в комнате плотные, авось...

Додумать я не успела, потому, что в соседней комнате послышались осторожные шаги. Кто-то на цыпочках крался по квартире моего покойного соседа.

И этот «кто-то» был тяжелым и, видимо, высоким мужчиной.

Почему я так подумала?

Трудно объяснить. Попробуйте поставить себя на мое место. Ночью, одна, в квартире убитого человека, да еще в компании второго незваного гостя!

Все мои чувства и ощущения обострились до предела. Организм превратился в точнейший детектор, в аналитический аппарат, не имеющий права на ошибку. Потому что от этого зависела моя жизнь.

Итак, слух донес до меня осторожные шаги. Но, как ни старался человек ступать бесшумно, у него это не получалось. Значит, он был тяжелым.

Если он был тяжелым, логично предположить, что он был высоким. Нет, конечно, есть люди маленькие и грузные, но я вспомнила того высокого мужчину, которого видела на крыльце института, в котором работал Казицкий.

Случайно что ли он за мной тогда следил?

Он явно имеет какое-то отношение к этой истории. Вот только какое? Он разговаривал со мной весьма по-хамски. Помнится, второй собеседник его даже укорил: «Ну, зачем ты так, Алик...»

Я чуть не вскрикнула.

Алик!

А записка Казицкого, которую я выучила наизусть и сожгла, была написана на половинке блокнотного листа с буквой «а» наверху!

Алик!

Мужчина вошел в комнату, где я пряталась. Я отчетливо слышала его дыхание. Он перемещался уверенно, как человек, бывавший в доме. Что, если он подойдет к окну?

Я с тоской посмотрела вниз. Нет, не выпрыгнешь... Седьмой этаж.

Мужчина между тем переместился к письменному столу, который стоял слева от окна. Уселся на стул и включил настольную лампу.

Комната облилась неярким светом.

Я зажмурилась. Интересно, не просвечивает ли мой силуэт?

Незаметно выглянуть из-за шторы я не могла, поэтому ориентировалась только на слух. Тихо зашуршали бумажные листы. Видимо, незваный визитер рассматривал рисунки. Несколько минут царила тишина, потом мужчина пробормотал сквозь зубы:

– Надо же, какая цаца...

И, хотя голос звучал негромко, я его узнала.

Он. Тот самый высокий тип, который проследил за мной до дома. Алик.

Мужчина еще раз перебрал рисунки и замер. Потом негромко присвистнул, как человек, которому открылась неожиданная истина.

И вдруг в тишине комнаты раздался громкий ясный писк! И исходил этот звук из моего кармана!

Боже милостивый!

Брелок! Брелок, который Юля подарила Казицкому, чтобы тот быстрее находил брошенные ключи!

Сказать, что меня парализовало, значит ничего не сказать.

Я окаменела. Одеревенела. Оледенела. Остолбенела. Впала в кому. И все это одновременно.

Мужчина замер. Потом стул под ним скрипнул вкрадчивым негромким звуком.

Встал.

Теперь скрипнула планка расшатанного паркетного пола, и я, как в замедленной съемке увидела мужскую руку, взявшую в кулак край занавески...

А потом занавеска резко отъехала в сторону.

Могу сказать вам совершенно твердо: никакого решения я не принимала. И плана действий у меня не было. Поэтому я сама обомлела от удивления, когда моя нога сразу и сильно ударила мужчину в какое-то уязвимое место.

Кажется в живот.

Мужчина отшатнулся от окна, охнул и согнулся пополам.

Все та же неведомая спасительная сила подхватила меня с подоконника, швырнула на пол и понесла к дверям.

Честное слово, я сама не понимаю, как мне удалось так быстро проделать все эти действия! Никакого отчета в происходящем я себе попросту не отдавала!

Не раздумывая, я схватилась за ручку входной двери и в отчаянии рванула ее на себя. Если дверь заперта, то я пропала. Времени, чтобы достать из кармана ключи с предательским брелком и отпереть замок, у меня не было.

Но бог снова спас меня, неразумную. Дверь оказалась открытой. Видимо, визитер не запер ее за собой.

Я выскочила на площадку и понеслась вниз, ощущая за плечами чье-то тяжелое дыхание.

Он гнался за мной.

Самое странное, что по лестнице я неслась в полном молчании. Отчего-то мне было неудобно вопить, звать на помощь и вообще привлекать к себе внимание.

Так мы и бежали, перепрыгивая через ступеньки. Я была легче и моложе, поэтому использовала данную мне фору на все сто.

Но у него оказалось больше выносливости.

Когда я добежала до первого этажа, то начала захлебываться собственным рваным дыханием. В то время как мой преследователь дышал все так же тяжело, но ровно.

Из последних сил я распахнула подъездную дверь и вывалилась наружу. Преодолела три ступеньки, ведущие к подъезду, выбежала во двор...

И тут он меня настиг.

Цепкие пальцы ухватили мою руку повыше локтя и сомкнулись, как замок.

«Все!» – поняла я.

Мужчина резко дернул меня на себя, и я чуть не упала. Второй рукой он схватил меня за плечо и рывком развернул к себе.

Хотите верьте, хотите нет, но глаза его горели в темноте, как у хищника. И было это зрелище таким кошмарным, что я заорала от ужаса.

Огромная горячая ладонь тут же перекрыла мой рот, крик забился и забулькал возле самых губ. Страшные горящие глаза медленно опустились сверху к моему лицу, и человек нетерпеливым шепотом спросил:

– Она у тебя?

Вместо ответа я сделала попытку снова ударить его коленом в живот. Но теперь он был настороже, и повторить свой подвиг мне не удалось.

– Она у тебя? – повторил мужчина уже угрожающим голосом.

Я выкручивалась и вырывалась из его рук, но он был гораздо сильней, и мои попытки, наверное, со стороны выглядели просто жалко.

– Я тебе сейчас шею сверну, – пообещал мой противник. – Если не ответишь – сверну!

Он снова наклонился над моим лицом, всмотрелся в мои глаза, отразившие всю мою трусливую душу, и вдруг злорадно засмеялся. Негромко. И этот смех меня добил.

Я перестала брыкаться, закрыла глаза, обмякла и приготовилась к смерти. В конце концов, терпение бога не беспредельно. Раз спас, два спас, три спас, сколько же можно?!

Но тут послышался какой-то странный короткий звук, похожий на удар, и руки, крепко державшие мой рот и мой затылок, вдруг ослабели.

Я открыла глаза.

Противник стоял, слегка покачиваясь. Вдруг сверху мелькнуло что-то темное, и на голову преследователя снова обрушился какой-то тяжелый предмет.

Звук повторился. Странный звук. Гремящий. Такой получается, если взять неплотно набитую коробку и встряхнуть ее.

Мой преследователь бесшумно повалился на землю и распластался на ней. И я увидела еще одну фигуру, стоявшую за ним.

Честно говоря, я за эту ночь натерпелась такого страху, что сил бояться больше не было.

Поэтому я посмотрела на новое действующее лицо с некоторым любопытством.

Человек перепрыгнул через поверженного противника, подхватил меня под руку и потащил прочь.

Я не сопротивлялась. Просто ноги мои ослабели, и спасителю приходилось волочить меня за собой как дохлую гусеницу.

По дороге я пыталась взять себя в руки и осмыслить все, что произошло со мной этой ночью.

Значит, так. Я забралась в квартиру Казицкого и нашла на его рабочем столе папку с рисунками. Один, вернее, два из них изображали женщину в царском венце. Может, в короне.

Вслед за мной в квартиру проник второй визитер. Этот человек явно замешан в событиях. Только с какой стороны? Трудно сказать.

Этот человек спросил меня: «она у тебя?»

Спрашивается, кто она?

Вернее, «что» она?

Корона?

Вряд ли. Убийца шарил по карманам Казицкого. Корона в кармане не поместится.

Драгоценность?

Возможно. Значит, у него ее нет. Значит, ее еще никто не нашел.

Потом преследователь пообещал меня убить. Не знаю, это он пошутил, или серьезно намеревался, не успела выяснить. Подоспел освободитель, шарахнул моего противника по голове чем-то тяжелым и потащил меня прочь от опасного места.

Кстати, куда он меня тащит?

Я огляделась. Вокруг меня простирались яблоневые сады деревни Немчиновка.

– Куда мы бежим? – спросила я на ходу.

– Ко мне, – ответил мой спаситель дрожащим голосом. Видимо, сам испугался, бедный.

– А вы где живете?

– Вот здесь.

Спаситель ткнул рукой в темноту, окутавшую деревню. Почему-то голос его был мне смутно знаком.

– Я вас знаю? – спросила я.

– Вряд ли, – ответил собеседник все так же неуверенно.

– Тогда зачем...

– Сам не знаю, – ответил он, не дожидаясь окончания вопроса. – Просто увидел, что один человек душит другого человека. Ну, и не выдержал. Рефлекс сработал.

– Понятно, – пробормотала я.

Мы перешли на шаг. Спаситель тяжело дышал и без конца поправлял на плече ремень спортивной сумки, которой он долбанул по голове преследователя.

– Тяжело? – спросила я, кивая на сумку.

– Что? – не понял спаситель. – А-а-а... Вы про сумку. Тяжело.

И через небольшую паузу добавил со скромной гордостью человека, признающегося в скрытых от глаз достоинствах.

– Она у меня всегда такая. Я привык.

– Очень хорошая привычка, – похвалила я. – Мне что ли начать такую сумку таскать?

– А чего он от вас хотел? – с любопытством спросил спаситель.

Я пожала плечами.

– Понятия не имею. Напал и все. А зачем напал – не объяснил.

– Вы знаете, кто он такой? – не отставал собеседник.

– Понятия не имею, – покривила я душой. А что мне оставалось делать? Парень меня, конечно, спас, но это еще не повод раскрывать перед ним душу!

– Вот мы и пришли, – порадовал меня мой спутник.

– Вы здесь живете?

– Здесь, – сознался спаситель и шмыгнул носом.

– М-да, – только и сказала я.

Дом, к которому мы подошли, представлял собой ветхое сооружение, предназначенное под снос. Краткая характеристика подобных жилищ: «удобства во дворе».

Неужели в таких хибарах все еще живут люди?

Спаситель поднялся на кривое крыльцо, пошарил в кармане, достал один-единственный ключ и открыл дверь.

– Осторожно, тут ведро с водой! – предупредил он меня.

– Тогда включите свет.

– Сейчас.

Он еще немного побродил в темноте, и вдруг пространство озарилось ярким светом пыльной лампочки под потолком.

Я впервые за все это время посмотрела в лицо спасителю и удивленно вскрикнула:

– Вы!..

Передо мной стоял тот самый рассеянный с улицы Бассейной, который так удачно вляпался в лужу, на моих глазах.

– Мы знакомы? – удивился юноша в свою очередь.

Вместо ответа я сделала шаг в круг света.

– Вы! – в свою очередь воскликнул спаситель. И всплеснул руками.

После чего добавил ни к селу ни к городу:

– Здрасте...

– Здрасте, – ответила я и огляделась. – Так вы этот дом снимаете?

– Этот, – подтвердил спаситель с готовностью. Оглядел убогую прихожую и виновато развел руками.

– Зато дешево. Пятьдесят долларов за все про все.

Тут он спохватился и продолжил светским тоном.

– Проходите в комнату. Там немного уютней.

В комнату, так в комнату.

Я сделала шаг через порог и остановилась.

– Свет включите...

– Сейчас, сейчас, – заторопился гостеприимный хозяин. Он дышал мне прямо в затылок. Его рука деликатно, чтобы не задеть меня, просунулась в комнату над моим плечом и пошарила по стене. Он стоял так близко, что я чувствовала запах его туалетной воды. Слабый, но приятный.

Наконец щелкнул выключатель, и комната предстала передо мной во всей своей красе.

Нужно сказать, что, к моему удивлению, она действительно оказалась вполне уютной.

Тяжелые плотные шторы отгораживали небольшое освещенное пространство от остального темного мира. У окна стоял письменный стол, на столе компьютерный монитор. Плоский, дорогой монитор, как механически отметила я.

Системный блок скрывался под столом и на вид казался новым.

Справа от меня стоял симпатичный стеллаж с книгами. На нем же разместился небольшой музыкальный центр и стойка для компакт-дисков.

Слева от входа – большая изразцовая печь. Изразцы были старые, местами побитые, но все еще не утратившие своего очарования. Недалеко от печки, лицом к ней стоял довольно современный раздвижной диван, покрытый веселым лоскутным одеялом.

– Симпатично, – похвалила я.

– Нравится? – обрадовался хозяин.

– Очень!

– Тогда садитесь на диван. Я сейчас поставлю чайник.

– Лучше воды! – попросила я. – Ужасно хочу пить.

– Сейчас принесу.

И он убежал на кухню, где немедленно загремел посудой. Через минуту вернулся, подал мне стакан.

– Кипяченая, – объяснил спаситель.

– Спасибо.

Я выпила воду залпом.

– Чай будет через минуту. Вы пока отдохните, – проинформировал меня хозяин и снова убежал на кухню.

Я уселась на диван с ногами. Диван был ужасно удобный и располагал к непринужденности. Незаметно я опустила голову на симпатичную клетчатую подушку и задремала.

Мне показалось, что спала я не больше получаса. Поэтому очень удивилась, когда открыла глаза и обнаружила, что за плотно сдвинутыми шторами ярко светит солнце. Я подскочила на месте и оглядела комнату.

Оказывается, кто-то заботливо накрыл меня пледом. Хотя, нетрудно догадаться кто.

Я посмотрела на часы, стоявшие на письменно столе.

Десять!

Я пошарила ногами по полу и нашла свои босоножки. Влезла в них и отправилась на поиски спасителя.

Спаситель спал на кухне. Он сидел на табуретке, навалившись всем телом на стол, и тихонько сопел. Умилительная картина.

Я положила руку ему на плечо и тихонько встряхнула.

– Я все помню, – отчетливо произнес хозяин дома и повернул голову в другую сторону.

– Очень рада за вас, – ответила я и потрясла его еще решительней.

Спаситель оторвал голову от стола и проговорил плачущим голосом:

– Ну, в чем дело?

– Доброе утро, – сказала я.

Молодой человек поднял глаза на меня и прищурился. Я с улыбкой разглядывала его смешные веснушки.

– А-а-а! – сказал он, совсем как мой папочка. – Доброе утро!

– Извините меня, – покаялась я.

– За что? – не понял парень.

– Ну, вы из-за меня толком не выспались... И вообще...

– Ерунда! – отмахнулся спаситель. – У меня день свободный, высплюсь. Вы, наверное, голодная?

– Голодная, – подтвердила я. – Но завтракать буду дома.

– Да? Ну, и хорошо, – ответил молодой человек неожиданно. Поймал мой удивленный взгляд и пояснил:

– У меня есть нечего. Кофе да чай.

– Тогда приглашаю вас на завтрак ко мне домой.

Спаситель встал с табуретки и смущенно оглядел свои помятые джинсы.

– Ерунда! – повторила я его интонацию. – У нас дома вполне демократичная обстановка.

– А ваши родители ругаться не будут?

– Я живу с отцом. Он никогда не ругается.

– Здорово! – расцвел спаситель. – Честно говоря, мне ужасно хочется есть.

– Пошли!

– Пошли!

Я двинулась к двери, потом вспомнила одну маленькую деталь и снова обернулась к спасителю.

– Кстати, меня зовут Ира.

Минуту он смотрел на меня с недоумением, потом расхохотался и хлопнул себя по голове.

– Станислав. Слава, короче говоря.

– Мне очень приятно познакомиться с вами, Слава, – сказала я совершенно искренне.

– Взаимно, – неловко ответил спаситель. Но я видела, что ему было приятно это слышать.

* * *

Мы вышли из дома. День выдался упоительный, и, если бы мою душу не терзало опасение за ближайшее будущее, я бы ему порадовалась.

– Чудная погода, – сказал Слава.

– Да, – согласилась я.

– Мне здесь очень нравится, – поделился со мной спаситель. – Я имею в виду Немчиновку.

– Что здесь может нравиться? – удивилась я и окинула коротким взглядом полуразвалившиеся деревянные домики.

– А здесь тихо!

– Ну, разве что тихо...

– Нет, ты не понимаешь, – начал горячиться собеседник. – Понимаешь, раньше мы с приятелем снимали квартиру на проспекте Мира. В двух шагах от кольцевой станции.

– И что?

– Да ничего! Занавески приходилось стирать каждые пять дней!

– Почему?

– Да они черные были! От копоти. И потом вечный шум под окнами и днем и ночью: машины, троллейбусы, трамваи... Ужас!

– Сочувствую.

– Спасибо. А здесь – благодать. Как будто домой приехал.

– Ты не москвич?

– Ты льстишь моему произношению. Я украинец. Хохол, по-вашему.

– Не лезь в бутылку! Я не националистка.

– Это приятно. А ты заметила, что мы перешли на «ты»?

– Нет. Ты против?

– Наоборот.

Вот так, незатейливо переговариваясь, мы добрались до моего дома.

– Близко от меня, – заметил спаситель.

Я открыла подъезд и попросила:

– Иди вперед.

– Зачем? А! Боишься!

– Тебя он в лицо не видел, а меня видел, – огрызнулась я.

Спаситель вошел в полутемную пасть подъезда, казавшуюся мне мышеловкой, и позвал:

– Ира! Чисто!

– Тоже мне, разведчик, – пробормотала я.

Мы вызвали лифт, вошли в тесную кабинку. Пока мы поднимались, я лихорадочно прикидывала, что мне делать дальше. То, что теперь этот мужик меня не оставит в покое, – понятно. Я, ведь, не успела ему ответить, что «её» у меня нет. Значит, нам еще предстоит теплая дружественная встреча. Интересно, он хотя бы квартиру Казицкого запер? Или дверь так и осталась распахнутой настежь?

Но идти и проверять это было выше моих сил.

– Ира!

Спаситель пощелкал пальцами у меня перед глазами. Я отпрянула назад и стукнулась головой о стенку кабины.

– Извини. Мы приехали.

Действительно. Двери лифта были раскрыты настежь.

Я вышла на площадку и подошла к двери квартиры.

– Вот здесь я живу.

– Очень приятно.

– Приятного мало. Девятый этаж со всеми вытекающими последствиями, – пожаловалась я.

– То есть?

– Протечки!

– А-а-а...

Я открыла дверь и вошла в коридор. Мне навстречу тут же вышел папочка в домашнем халате.

– Доброе утро! – поздоровался он.

– Привет, папуля! – ответила я, как можно непринужденней. – Ты завтракал?

– Спасибо, да. А ты куда-то уходила?

– Да. За хлебом.

Папочка автоматически перевел взгляд на мои пустые руки.

– Не привезли еще, – быстренько выкрутилась я. Глаза отца уперлись куда-то мне за спину.

– Папочка, это Слава, – представила я гостя, вытаскивая его из-за своей спины.

– Очень приятно, – вежливо ответил отец.

– Мне тоже, – смутился Слава.

– Проходите...

– Спасибо.

– ...и будьте как дома, – закончил монолог папочка. Посмотрел на меня с тревогой: все ли правильно сделал?

Я молча кивнула. Папочка успокоился и удалился в гостиную.

– Классный у тебя отец, – нарушил молчание Слава.

– Да, – ответила я коротко.

– Мой бы мне всю задницу исполосовал, если б меня ночью дома... Ой!

Он спохватился и прикрыт рот ладонью.

– Разувайся, – сказала я. – У меня полы чистые.

– Конечно.

Я скинула босоножки и пошла на кухню. Открыла дверцу холодильника и окинула взглядом его содержимое.

– Как ты относишься к омлету с зеленым луком и сыром? – громко спросила я.

– Отлично, – ответил Слава у меня под ухом.

– Господи!

Я схватилась за сердце.

– Как ты бесшумно ходишь!

– Извини.

– Ладно, проехали. Хочешь умыться?

– Еще как!

– Ванная слева по коридору.

– Блеск! – ответил Слава и так же бесшумно удалился.

– Полотенце синего цвета! – крикнула я.

– Спасибо! – так же громко ответил гость, и из ванной донесся шум воды.

Я быстро разбила яйца, нарезала лук и брякнула на огонь старую сковородку с толстым дном. Пускай разогревается.

Кстати, не мешало бы мне тоже умыться.

Я взбила яйца, натерла сыр, высыпала в горячее масло мелко нарезанный лук. Немного помешала и вылила на него яйца, взбитые с молоком и мукой. Интересно, а хлеб в доме есть?

Проверим. Да, хлеб несвежий. Ничего, его можно поджарить и сделать гренки.

Я поставила на огонь вторую сковородку, нарезала несвежий батон. Аккуратно обмакнула хлеб в подсолнечное масло и положила на сковородку. После этого высыпала на почти готовый омлет натертый сыр и удовлетворенно вздохнула.

Господи, как же есть хочется!

– Я уже отвык от цивилизации, – поделился Слава, выйдя из ванной.

– Можешь приходить купаться.

– Правда?

– Конечно!

– Два раза в неделю не очень часто? Дома приходится мыться в тазике...

– Приходи, – ответила я коротко.

– Нет, правда не обременю?

Я повернулась лицом к гостю и тихо отчеканила:

– Ты мне жизнь спас. Забыл?

– Забыл, – ответил он чистосердечно.

И мы рассмеялись.

Я быстренько сбегала в ванную, вымылась под душем на скорую руку и, замотав мокрые волосы в полотенце, вернулась на кухню. Меня ждал накрытый стол.

– Извини, я тут похозяйничал, – покаялся Слава. – Посуда на виду стояла.

– Молодец. Садись скорее.

И мы набросились на еду с такой жадностью, словно голодали целую неделю.

Наконец я тяжело вздохнула и отодвинулась от стола.

– Больше не могу.

Слава медленно дожевывал гренок. Дожевал, взял бумажную салфетку и промокнул губы.

– Я тоже.

– Чай? Кофе?

– Все равно, – вяло ответил гость.

– Тогда будем пить кофе.

– Отлично!

– Кофе растворимый, можешь не радоваться, – предупредила я.

– Я это и имел в виду, – удивился Слава.

«А он тактичный мальчик,» – подумала я одобрительно.

Пока я доставала чашки и банку «Нескафе», Слава быстренько убрал со стола грязную посуду. И не просто поставил ее в раковину, а еще и перемыл. Очень добросовестно и ловко. Просто не мужчина, а свадебный подарок.

– Расскажи о себе, – попросила я и поставила перед ним чашку с дымящимся кофе.

– Что тебя интересует?

– Все. Ты давно в Москве?

Он посчитал.

– С восемьдесят восьмого года.

– Ничего себе!

– Я тут учился, – охотно поделился Слава. – В Политехническом. Я программист. Потом удачно устроился на работу. В девяносто третьем.

– Куда?

– В «Кредобанк».

– Так он же...

– Ну, да! Лопнул! Просто свинство с его стороны. Такая зарплата хорошая была... А уж премии!

И он присвистнул. Из ванной запищал брелок, забытый в кармане моих черных джинсов.

– Что это? – испугался Слава.

– Так, фигня, – ответила я мрачно и невольно дотронулась до рукава халата. Здесь, на правой руке, чуть повыше локтя, у меня красовались три ярких отчетливых синяка. Следы чужих пальцев.

– Может, пейджер?

– Брелок для ключей.

– Удобная штука.

– Как сказать, – тихо ответила я. И тут же спросила в полный голос:

– А потом? Когда банк развалился?

– Потом началась свистопляска, – признался мой спаситель. – Черте-те что и сбоку бантик. Никакой определенности, все рушится, непонятно, куда деваться... В общем, ужас.

Он отпил глоток горячего кофе, сморщился и поискал глазами сахарницу. Я молча подвинула ее к нему.

– Спасибо.

Он бухнул в чашку три полные ложки. Ясно, сладкоежка.

– Но я не растерялся, – похвастал он. – Попросил российского гражданства еще до того, как оно стало дефицитом.

– А прописка? – спросила я нерешительно.

– Меня прописал у себя один мой хороший московский приятель, – ответил Слава.

Я ничего не ответила, но сильно удивилась. Неужели бывают такие люди? Это в наше-то время, испорченное квартирным вопросом!

– Так и живу. Снимаю квартиру, пока не выгонят. Потом снимаю другую.

Он попробовал кофе. На этот раз с удовольствием.

– В последний раз мы жили с одним парнем... В смысле, квартиру вместе снимали, – испуганно поправился он и быстро посмотрел на меня. Мне стало смешно.

– Я поняла.

– Понимаешь, на двоих гораздо дешевле выходит. Цены-то ломовые!

– Еще бы!

– И работы постоянной нет... Так, крутимся, перебиваемся случайными заработками.

– А что случилось с приятелем? – поинтересовалась я.

– Женился, – коротко ответил Слава. – И все. Переехал к жене, а я четыреста баксов один не потяну... Вот и пришлось соглашаться на Немчиновку.

– Ясно.

Некоторое время мы молча пили кофе. Я производила в уме некоторые вычисления. И вдруг чуть не выронила чашку.

– Сколько же тебе лет?!

– Тридцать пять, – ответил гость, немного удивленный таким напором.

– Ничего себе!

Я остолбенела. Дело в том, что выглядел мой спаситель так неприлично молодо, что я в простоте душевной посчитала его своим ровесником.

– Я думала, тебе лет двадцать. Ну, может, с небольшим хвостиком...

Слава пожал плечами.

– Для тебя это принципиально?

– Да нет, – ответила я, покривив душой.

Конечно, принципиально! Для меня все люди, старше двадцати восьми, автоматически переходят в разряд «старших». И общаться с ними я стараюсь почтительно. Во всяком случае, обращаюсь на «вы».

Перейти что ли со спасителем на «вы»?

Я в сомнении посмотрела на него. Пожалуй, уже не стоит. Поздно.

– Теперь твоя очередь, – сказал Слава.

– В смысле? – не поняла я.

– Расскажи о себе!

– А-а-а, – протянула я, невольно копируя папочкину интонацию. – Да нечего рассказывать.

– Ты учишься?

Мне стало стыдно.

– Нет, – ответила я сухо. – У меня только школа.

Похоже, спасителя эта подробность ничуть не смутила.

– Работаешь? – продолжал он расспрашивать. Но расспрашивал так доброжелательно, что мне ничего не оставалось, как покорно отвечать.

– Работаю.

И, не дожидаясь нового вопроса, уточнила:

– На барахолке в Коньково. Продаю турецкую кожу.

– Понятно.

Слава тяжело вздохнул.

– Жизнь такая, – сказал он, словно объясняя свой вздох.

– Какая?

– Трудная.

– И не говори.

Мы оба помолчали. Гость нехотя встал с места.

– Спасибо тебе за завтрак.

– Не стоит.

Я тоже поднялась с места и быстренько уложила в прозрачный пакет остатки колбасы, сыра и несвежего батона.

– Ты не обидишься, если я дам тебе с собой бутерброды?

– Обижусь? – удивился Слава. – Да ты что! Возьму с радостью! Ужасно лень в магазин тащиться.

– Да, тебе лучше как следует выспаться.

– Точно.

Он подхватил пакетик с продуктами, потоптался на месте и медленно двинулся в коридор.

Обулся, выпрямился и спросил:

– Можно я тебе позвоню?

– Звони, – согласилась я. Оторвала край газеты, лежавшей на телефонной тумбе, и написала свой номер.

– У меня только мобильник, – отчитался гость. И на оставшейся части газетного листа нацарапал семизначный городской номер. Прямой, значит. Насколько я знаю, прямые номера без восьмерки довольно дорогие.

– Вот, – сказал спаситель, и отложил карандаш. – Ты тоже звони. Я рад буду.

– Хорошо.

Он открыл дверь и вышел на площадку. Я обласкала взглядом его худую спину и невольно сказала вслед:

– Спасибо тебе за вчерашнее.

– Ерунда, – ответил Слава и нажал на кнопку вызова лифта.

– Мое предложение насчет ванной остается в силе.

– Вот за это особое тебе спасибо.

– Приходи.

Двери лифта открылись, спаситель шагнул в кабину. И уже оттуда глухо донеслось:

– Приду.

Двери закрылись, лифт загудел и поехал вниз.

Я вернулась на кухню и перемыла чашки.

Странно, но при свете дня все вчерашние страхи казались мне несущественными и преувеличенными. Ну, подумаешь, чуть не убили!

Не убили же!

«Странно устроена человеческая психика,» – подумала я философски.

Пошла в гостиную и проверила, чем занят папочка. Папочка сидел на диване и листал книгу, которую все никак не мог дочитать.

– Ты не проголодался? – спросила я.

Папочка оторвался от книги.

– Нет.

– Погулять не хочешь?

– Нет, – поспешно отказался он.

– Ну, как знаешь. Я в магазин иду. Что тебе купить?

Папочка немного замялся.

– Не знаю. Все равно.

– Может, немного ветчины?

– Да, хорошо, – торопливо согласился папа. У него уже давно не было никаких желаний, и он этого стеснялся. Во всяком случае, мне так кажется.

– Я пошла.

– Счастливо, – ответил папочка и снова развернул книгу перед глазами.

Перед тем как выйти из дома, я вытряхнула из кармана вчерашних черных джинсов связку ключей с брелоком-предателем. Хотя, в чем он, собственно, виноват? Просто делал свою работу, и все.

Вместе с ключами на пол выпал обрывок желтого листа с двумя телефонными номерами, записанными друг под другом.

Господи, чуть не забыла! Это же те самые телефонные номера, которые были записаны на стене прихожей Казицкого!

Я отнесла бумажку в свою комнату, немного поозиралась вокруг и сунула ее в роман Моэма, лежавший у кровати.

Потом вернулась в ванную, подобрала с пола связку и отделила два своих ключа. Спрятала ключи от квартиры Казицкого в ящик телефонной тумбы. Нужно отдать их Юле как можно скорей. От греха подальше.

Джинсы и свитер я бросила в стиральную машину и включила нужный режим. Вещи не были грязными. Мне просто хотелось смыть с них все напоминания о вчерашней ночи.

«Вот бы и с душой так же! – подумала я, спускаясь вниз по лестнице. – Вытащила се наружу, сунула в машину, засыпала порошком, залила отбеливателем – и вперед... Никаких пятен, никаких загрязнений. Чистенькая, новенькая, готовенькая к дальнейшему употреблению!»

Я посмеялась абсурдности этой мысли и распахнула подъездную дверь.

На улице пахло летом. Не омерзительным, пышнотелым московским летом, когда воздух на три четверти состоит из расплавленных паров асфальта, а прохожие становятся похожи на выпотрошенных рыб, нет!

Пахло летом нежным, молодым, трепетным. Летом, похожим на акварельную картинку, написанную уличным художником просто так, для души, не для продажи.

Люблю весну гораздо больше всех остальных времен года. Впрочем, это я уже говорила.

Я набила в магазине полную сумку и неторопливо побрела домой. Поразительно, но мне было совсем не страшно расхаживать одной по улице. Даже мысль о том, что за мной, возможно, следят, ничуть меня не напугала.

Подумаешь!

Да. Днем, при свете солнца, все ночные страхи съеживаются и уползают в темные закоулки души. До своего часа.

Не успела я разобрать сумку, как затрезвонил телефон. Я аккуратно выложила на стол картонку с яйцами и побежала в коридор.

– Да!

– Ирка, привет!

– Юлечка!

Я быстро схватила аппарат и унесла в свою комнату. Плотно прикрыла дверь и сказала:

– Как же я рада тебя слышать!

– Ты прости, что я тебе не позвонила сразу...

– Ну что ты!

– Понимаешь, Олег Витальевич просил подождать несколько дней.

– Конспирация, ничего не поделаешь.

– Не говори.

Мы немного помолчали. Я ждала, что Юля спросит меня о ключах, но она не спросила. Пришлось вести беседу самой.

– Расскажи, как ты в тот день перебралась.

– Ой, не спрашивай!

Юля шумно вздохнула.

– Это был не день, а фильм ужасов! Сразу после твоего ухода приехала милиция. Перевернули квартиру еще больше и уехали. Правда, Олег Витальевич сунул им мою сумку с вещами и контейнер с кошками.

– Тоня и Соня не скандалили?

– Конечно, нет! – удивилась Юля. – Они у меня девочки разумные. Все понимают.

– Думаешь, все?