Текст книги "Тень королевы, или Слеза богини"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Аврелиан ушел из города, оставив там небольшой римский гарнизон. Однако не успел он отойти далеко, как пальмирцы восстали и перебили римлян.

Аврелиан вернулся назад и на этот раз был беспощаден. Он разорил город, ограбил знаменитый храм Солнца, украшенный золотом, казнил каждого второго мужчину и разрушил все, что только мог разрушить. Это был конец Пальмиры.

Сама Зенобия, потеряв царство, не покончила с собой, подобно Клеопатре, как грозилась в письме. Впрочем, ее хорошо охраняли и берегли для торжественной церемонии возвращения.

Аврелиан рвался домой, ему не терпелось отпраздновать триумф. Богатства Пальмиры, сваленные на повозках, придавали его победе вполне осязаемый блеск. Но самой эффектной частью представления был, разумеется, выход покоренной пальмирской царицы.

Вот как описывает это событие римский историк: «Последний раз красота се ярко блеснула во время триумфального шествия, когда Зенобия – пленница, опутанная золотыми цепями, – шла босая, с распущенными волосами впереди вереницы повозок с сокровищами Пальмиры и бросала в толпу такие взгляды, что многие не могли их вынести и отворачивались. Говорят, что корона Пальмиры, которую тщетно разыскивал Аврелиан, была в ярости уничтожена руками самой бывшей царицы перед ее побегом из осажденного города. Два рубина из нее пошли на оплату побега. Куда же делся знаменитый бриллиант, названный сарацинами Катратун Таниятун, мы, вероятно, уже никогда не узнаем».

Остается добавить немного.

Аврелиан выдал Зенобию замуж за своего родственника, римского сенатора. На его вилле неподалеку от Рима бывшая пальмирская царица и закончила свою жизнь. Прожила она недолго, но успела подарить новому мужу двоих сыновей. Есть предположение, что ее медленно отравляли каким-то ядом. Видимо, Аврелиан до самого конца опасался неукротимого нрава своей пленницы.

Пальмира после пленения Зенобии и учиненного в городе мародерства больше не воскресла.

Сказочный восточный город, находящийся в 240 километрах от Дамаска люди покинули и забыли. Только устоявшие под напором времени и песка рощи колонн (за обилие которых, оказывается, Петербург и прозвали «северной Пальмирой) напоминают о былом величии и великолепии города.

В 17 веке развалины Пальмиры обнаружил итальянец Пьетро делла Валле. Через сто лет после него английский художник Вуд привез зарисовки Пальмиры в Европу. Рисунки сделались модными, последовал всплеск интереса к древнему городу и его истории.

Любопытные ринулись на место действий. Среди них были и русские. Один из них, Амалебек-Лазарев, сделал самую интересную с исторической точки зрения находку – пятиметровую стелу с Пальмирским пошлинным декретом 137 года. Она стояла напротив развалин храма бога Рабасирэ, владыки подземного царства, теперь стоит в Эрмитаже.

О величии и падении Пальмиры довольно.

Я вышла из библиотеки как обычно, после шести вечера.

Побрела домой, раздумывая по дороге над тем, что узнала.

История древней Пальмиры и ее последней царицы была похожа на сказку. Как, наверное, и вся древняя история.

Но от тех событий до наших дней протянулась одна вполне осязаемая ниточка.

Это драгоценный камень, который украшал корону последних пальмирских правителей, а сейчас спрятан в подвале дома неизвестного мне принца Дании. Вот уж, действительно, от царя к наследнику.

Как свидетельствует историк, камень пропал после бегства Зенобии. Рубинами она расплатилась со своими помощниками, а возможно, и с римскими солдатами, которые пропустили ее через посты. Но бриллиант она не отдала никому.

Не знаю, каким образом, но ей удалось сохранить камень в своих руках. Именно от нее он перешел к детям от второго брака, а впоследствии оказался последней ценностью, которую продал Яну Казицкому потомок этого рода. Тот самый, у которого, по словам итальянского посредника, доблесть предков переместилась из сердца в желудок.

Господи, до чего же хочется увидеть камень! До чего же хочется подержать его в руках!

Бриллиант, который украшал царскую корону!

Бриллиант, который держал в руках египетский фараон!

Бриллиант, который украшал голову Зенобии, последней царицы исчезнувшего государства!

Я, спотыкаясь, брела домой. В голове вертелись бессвязные восторженные мечты о том, как я найду камень. Я видела его так ясно, словно уже держала в руке: вытянутой грушевидной формы, величиной с мужской указательный палец, как описывали его очевидцы, не отражающий свет, но собирающий его внутри себя.

Голубой бриллиант, светящийся в темноте.

Бриллиант, секрет огранки которого утерян.

Я почти дошла до подъезда, когда кто-то громко окликнул меня сзади:

– Ира!

Я медленно повернула голову.

Реакции мои были сильно заторможены, поэтому, даже узнав знакомую высокую фигуру, я еще минуту стояла на месте.

Но через минуту уже летела прочь от подъезда к дороге, отделявшей от нас деревни Немчиновка. Ужас нес меня к спасительным зарослям, как на крыльях.

– Ира! Стой!

Я, не глядя, выскочила на дорогу и ловко увернулась от автомобиля. Взвизгнули тормоза, вслед мне понесся неизобретательный мат.

– Стой! Дура! Собьют!

Не знаю, с чего он решил, что мне больше нравится смерть от удушья, чем смерть под колесами. Но я отчетливо помнила силу огромных рук, стиснувших мое горло, поэтому неслась вперед, не разбирая дороги.

– Ира-а!

Я перебежала через дорогу, остановилась и оглянулась, тяжело дыша.

Верховский в отчаянии вертел головой, высматривая просвет в автомобильных рядах. На мое счастье, поток машин в это время был настолько плотным, что давал мне солидную фору перед преследователем.

Заметив, что я остановилась, Верховский снова отчаянно махнул рукой и закричал:

– Стой! Поговорить нужно!

– Пошел ты, – ответила я сквозь зубы.

Развернулась к нему спиной и неторопливо затрусила к знакомому дому.

А вдруг Славы нет? Что мне тогда делать?

Мысль была настолько страшной, что я прибавила шаг. Из последних сил влетела на покосившееся крыльцо и отчаянно забарабанила в дверь.

– Слава! Это я! Открой!

Дверь распахнулась. Слава стоял на пороге в майке и спортивных шортах. В руках у него была гантель.

– Что случилось? – спросил он ошарашенно.

Не отвечая, я отпихнула его в сторону и ворвалась в коридор. Захлопнула дверь и дважды повернула ключ в замке.

Привалилась к двери спиной и сползла на корточки, хватая воздух открытым ртом, как собака.

– Может, пойдем в комнату? – нерешительно предложил мой вечный спаситель.

Я только кивнула. Молча.

Слава протянул руку и рывком поднял меня с пола.

«А он сильный! – подумала я. – По виду не скажешь...»

– За тобой снова кто-то гонится?

Я кивнула. Дыхание выравнивалось медленно, пережитый страх мешал внятно говорить.

Слава вздохнул. Положил гантель на пол, ногой откатил ее к стене.

– Пойду поставлю чайник. А ты посиди, отдышись.

– Я с тобой! – проговорила я.

– Ир, да не бойся ты! Здесь тебя никто не найдет.

– Задерни занавеску, – попросила я.

Слава, не вступая в дискуссию, пошел к окну. В сущности, глупая просьба. Окно выходило в глухой, запущенный сад позади дома, и чтобы добраться до него, нужно было перелезть через два забора.

Но страх, овладевший мной, не признавал доводов рассудка.

Слава аккуратно придвинул друг к другу плотные шторы. В комнате стало темно.

– Свет можно включить?

– Можно, – ответила я, громко стуча зубами.

Щелкнул в отдалении выключатель, комната облилась неярким оранжевым светом лампы, стоявшей на столе.

– Садись на диван, – велел Слава. – Я быстро.

Я послушно забралась с ногами на удобный уютный диванчик, накрытый лоскутным одеялом. Обхватила себя руками и затряслась.

– Холодно? – догадался Слава.

Достал плед, которым уже укрывал меня в прошлый раз, накинул на плечи.

– Грейся.

– Спасибо, – с трудом проговорила я, клацая зубами.

– Я сейчас вернусь.

И ушел на кухню.

Я положила голову на спинку дивана и замерла, прислушиваясь к каждому звуку. Но кроме успокоительного позвякивания посуды, мне услышать ничего не удалось.

Никто не крался под окнами, никто не поднимался по скрипучим разболтанным ступенькам крыльца, никто не стучал в дверь.

Действительно, откуда Верховскому знать, что у меня есть персональный ангел-хранитель? Человек, которому на роду написано вытаскивать меня из разных неприятностей?

Слава вернулся назад, толкая перед собой сервировочный столик.

– Ого! – сказала я.

– Это, конечно, не так вкусно, как грибной борщ, но все же... Закусим, чем бог послал.

Я молча рассматривала два отделения стола, полностью заставленные вкусностями.

Наверху дышала паром пицца, разрезанная на длинные аппетитные ломти. Пицца, при одном взгляде на которую у меня началось выделение слюны, как у павловской собаки. Пицца, щедро фаршированная мясом, оливками, грибами, сыром, томатами, луком, кусочками чеснока...

Боже мой!

Я оторвала кусок побольше, шлепнула его на тарелку, стоявшую рядом, и поднесла ко рту.

– Голодная? – спросил меня хозяин с тем же гордым выражением лица, которое я вчера наблюдала у папочки.

– Угу! – ответила я невнятно.

– Осторожно. Не обожгись.

– Угу!

– Кетчупом полить? Или ты не любишь приправы?

– Угу... То есть полить, – с трудом проскрипела я сквозь непрожеванный кусок.

Не знаю, у кого как, а у меня от переживаний аппетит улучшается. Начинаю трескать на нервной почве так, как не трескаю в нормальном состоянии никогда. К тому же я за целый день еще ничего не ела.

– Я еще ничего не ела! – довела я до сведения хозяина.

– За целый день?! – ужаснулся Слава.

Я быстро закивала, набив рот быстро остывающей пиццей. Слава взял вторую тарелку и проворно выложил на ней симпатичный натюрморт: кусочки свежей розовой ветчины, политые крепко пахнущей горчицей, мраморный сыр с изысканной прозеленью, кусочек копченого сала с чесночком, ярко-красные кружочки свежего помидора и здоровенный кус черного хлеба.

Я застонала от вожделения.

– Ешь, ешь, – поощрил Слава и забрал у меня из рук пустую тарелку. – Может, еще кусочек пиццы?

– Хватит.

Глаза требовали еды еще долго после того, как желудок оказался переполненным. Я отвалилась на спинку дивана.

Мною овладела тупая сытая лень, которую наши предки деликатно называли «истомой».

– Чаю, чаю, – суетился Слава, перемещая пиццу и остальные деликатесы с верхней части столика вниз, а чайные чашки – на их место.

– Я не могу.

– Нужно. Иначе будет плохо перевариваться.

Я хотела возразить, но вдруг громко икнула и виновато прикрыла рот ладонью.

– Извини.

– Ты торты любишь?

– Я наелась.

– Все равно.

Слава сбегал на кухню и притащил нарезанный торт, который совершенно не походил на магазинный. Я взяла кусочек и осторожно надкусила.

Божественный домашний «Наполеон».

– У тебя какое-то событие? – поинтересовалась я.

– С чего ты взяла? – не понял Слава.

Я молча обвела рукой продуктовое изобилие.

– А-а-а... Да нет, никакого события. Получил гонорар, решил отовариться.

– Ты хочешь сказать, что это покупной торт? – уточнила я.

– Конечно!

Я в сомнении осмотрела остаток «Наполеона». Убейте меня, если я не отличу домашнего торта от магазинного!

– Слава, такие торты в общественных пекарнях не делают!

– Делают, делают, – возразил он рассеянно. – Я его в центре купил, в хорошей кондитерской.

Я снова осмотрела недоеденный кусок.

– Ну, не знаю... Сколько же он стоит?

– Неважно, – добродушно отмел хозяин мое нескромное любопытство.

– А сало? Только не говори, что ты и его купил где-то в центре!

– Сало домашнее, – честно ответил Слава. – Мать прислала.

– Очень вкусно.

– Рад, что тебе нравится.

Я допила чай и поставила чашку на столик.

– Еще?

Я сделала рукой короткий протестующий жест.

– Умру сейчас.

– Ладно, переваривай.

Слава откатил столик к стене, подвинул ко мне уютное кресло и сел, удобно положив ноги на сиденье дивана.

– Не мешаю?

Я посмотрела на него. Интересно, он издевается или действительно такой деликатный человек?

– Слава! Это твой диван! – напомнила я. – А также твое кресло и твоя комната. Кроме того, у тебя, наверное, были свои планы, которые полетели к черту из-за меня. И не в первый раз. Поэтому не спрашивай, не мешаешь ли ты мне. Это я должна у тебя спросить.

– Не мешаешь, – коротко ответил Слава, терпеливо выслушав мой пространный монолог.

– Спасибо.

– Не за что.

Хозяин поерзал в кресле, устраиваясь поудобней, и деликатно спросил:

– Ты ничего не хочешь рассказать?

– Он меня ждал, – ответила я без колебаний. – Возле подъезда.

– Кто он? Тот высокий мужик?

– Да.

Слава задумчиво оттопырил губу.

– Наглый тип. Явиться к твоему дому среди бела дня!

Он немного подумал и посоветовал:

– Нужно идти в милицию.

– Я уже сообщила следователю, – начала я и тут же осеклась.

– Ну? – поторопил меня Слава. – И что? Найти не могут? Знаешь, такую гориллу найти не так уж сложно! Тем более, если он тебя возле дома караулит!

Я молчала. Слава насторожился.

– Ирка, ты что-то не договариваешь, – сказал он озабоченно. – Не доверяешь мне или как?

– Или как, – ответила я. – Не хочу тебя втягивать в свои неприятности.

Слава скривил рот и почесал бровь.

– Тебе не кажется, что я в них уже втянулся?

– Кажется, – признала я со стыдом. – Вечно ты меня спасаешь.

Слава махнул рукой.

– Нет, ты не думай... я все понимаю, – бормотала я бессвязно, – конечно, кому понравится, когда на шею садятся... Я постараюсь... Так вышло...

– Ирка!

Я умолкла. Мне вдруг стало ужасно стыдно. Стыдно оттого, что я постоянно попадаю в дурацкие истории.

– Рассказывай! – велел коротко Слава. – Шутки кончились.

И я начала рассказывать.

– Понимаешь, я видела, как убили человека.

– Что-о-о?!

– Вот именно, – подтвердила я. – Все вышло случайно. Потеряла свою цепочку с крестиком, пошла ее искать. Было уже темно, пришлось долго возиться. Тут все и случилось.

Слава молчал. Стекла его очков поблескивали, отражая свет настольной лампы.

– Я присела за скамейку, а они вышли из парка. Двое мужчин, – пояснила я. Слава кивнул. – Не знаю почему, но я побоялась им показаться. Мало ли... Два часа ночи.

– Понятно.

– Вот. Сижу за скамейкой, жду, когда они уйдут. А они разговаривают и разговаривают...

– О чем? – прервал меня Слава.

– Не знаю. Они далеко стояли, – немного покривила я душой, умолчав о нескольких расслышанных мной фразах.

– Ну-ну...

– Потом один повернулся спиной к собеседнику и собрался уходить. А второй его ножом ударил. В спину.

Я содрогнулась.

– Мне стало жутко. Понимаешь, получается, я свидетель!

– Конечно, свидетель! Ты же видела убийцу!

– Да не видела я убийцу! – ответила я с отчаянием.

– Как это? Сама говоришь...

– Я видела только очертания его фигуры! Темно было! Да и то, я сейчас уже ни в чем не уверена... Тогда мне казалось, что убийца среднего роста. Сейчас уже не знаю. Когда человек в панике, голова работает не так, как обычно... Во всяком случае, моя голова, – уточнила я язвительно. – Да! Еще я шепот слышала.

– Чей шепот?

– Убийцы. Я отползала в кусты за спиной, и под коленом хрустнула ветка. Он услышал и подошел. Спросил: «Здесь есть кто-нибудь?» Включил фонарик и начал шарить по кустам.

– Господи!

Слава хрустнул пальцами.

– Как же он тебя не заметил? Светлые волосы, кожа, руки...

– Бог спас, – ответила я устало. – Я молиться начала, он меня и надоумил. Я на себя подол платья накинула. Оно у меня было темно-зеленое. Вот и получилась темная бесформенная масса. Как куст.

Слава снова нервно хрустнул пальцами. Он смотрел куда-то в сторону, в темный коридор.

– Это просто в голове не укладывается, – сказал он тихо. Повернул ко мне голову и спросил:

– А дальше?

– Дальше – все, – ответила я быстро. Потому что твердо решила не рассказывать о записке, которую сунул мне в руку умирающий сосед, и о том слове, которое он пытался проговорить. Это мое приключение. Только мое.

– Я досидела в кустах до рассвета. Вышел сосед с собакой, пес залаял... я выползла и убежала домой.

– И все? – разочарованно спросил Слава.

Я почувствовала себя уязвленной.

– Ничего себе... «И все»! Тебя бы на мое место!

– Прости, пожалуйста! – быстро покаялся Слава. – Я не в этом смысле. Я о том, что обидно оказаться в таком положении. Убийство видела, а убийцу нет.

– Обидно, – подтвердила я и шмыгнула носом.

– А почему этот здоровый за тобой гоняется? Он, что, имеет отношение?

– Не знаю! – ответила я с отчаянием. – Клянусь, ничего не знаю! Таскается за мной и за Юлькой ...

– Кто такая Юлька? – перебил меня Слава.

Я поняла, что проговорилась и прикусила губу, но было поздно. Не хотелось впутывать еще и Юльку, но уже ничего не поделаешь.

– Юля – это невеста Казицкого. Того человека, которого убили.

– Ты ее знаешь?

– Мы недавно познакомились. Случайно, – объяснила я. – На следующий день после того, как все произошло. Я домой шла, а она на скамейке сидела и плакала. Я подошла, спросила, что случилось... В общем, слово за слово...

– Понятно, – повторил Слава свое любимое слово.

– Юлька говорит, что Алик пытается ее найти.

– Стой! Какой Алик? Этот высокий? Так ты его знаешь?!

Я только вздохнула. Вот вам, пожалуйста. Собралась выдать строго дозированную информацию без имен и действующих лиц, а выболтала практически всю подноготную! Балда!

– Ну, знаешь, – сказал Слава. Он поднялся с кресла и стал собирать посуду.

– Слава, извини...

– Все-все! – сухо отмел он мои попытки навести мосты. – Не хочешь говорить, не надо. Я из тебя клещами вытаскивать ничего не собираюсь. Это, в конце концов, меня не касается.

И оттого, что он так сказал, мне стало ужасно обидно. Только что мы были вдвоем, а минуту спустя – снова поодиночке.

В одиночестве было страшно. Очень страшно.

– Слава!

Он молча покатил столик назад, на кухню. Я поплелась следом.

– Не обижайся, пожалуйста!

– Я не обижаюсь. Поговорим о чем-нибудь другом.

– Нет, поговорим об этом! – упорствовала я. – Пойми меня! Я доверяю тебе...

– Вижу.

– Нет, не видишь! Мне просто не хочется вмешивать в свои неприятности других людей. Тем более Юльку. Ей и так досталось. И ты тоже... Ну, зачем тебе эта история? У тебя мало своих проблем?

Слава выгрузил грязную посуду в раковину, положил руку на кран, но не пустил воду. Подумал и неожиданно рассмеялся.

– Что тут смешного?

– Извини.

Слава отошел от раковины и присел на грязный покосившийся подоконник.

– Я в детстве зачитывался Майн Ридом. Читала «Всадника без головы»?

– Фильм видела, – ответила я со смирением человека, осознающего свою безграмотность.

– А я читал. Раз десять. Ложился спать, закрывал глаза и начинал мечтать. Как будто я среди этих людей с такой интересной жизнью, хожу на охоту, езжу верхом, дружу с индейцами...

Он снова рассмеялся.

– Ну, и конечно, раскрываю преступление! Глупо, да?

– Ничего не глупо! – ответила я горячо. – Я тебя прекрасно понимаю! Я недавно читала учебник по истории древнего Востока...

Тут я снова запнулась.

– Учебник? – спросил Слава. – Древний Восток? Зачем?

– Ты же знаешь, я собираюсь поступать, – вывернулась я, но не очень ловко.

– По-моему, при поступлении сдают только отечественную историю! Или правила изменились?

– Не знаю, – ответила я, глядя в сторону. – Мне библиотекарь дала древнюю историю, я начала читать. Вообще-то, интересно.

– Интересно?

Слава сложил руки на груди и стал смотреть на меня немного насмешливо.

– И что ты прочитала?

– Многое, – ответила я, глядя на грязную занавеску.

– А что было самое интересное?

– Самое интересное...

Я пожала плечами. Мною овладела усталость. Надоело мысленно выверять каждое сказанное слово.

– Самое интересное было про Пальмиру, – ответила я медленно.

Слава молча кивнул головой.

– Знаешь, о чем речь?

– В общих чертах, – ответил Слава. – Я же не историк... Гостиница была названа в честь этого города. Романтическая легенда. Прекрасная царица, падение цивилизации, песок и пепел... Красиво! Похоже на сказку!

– Похоже, – повторила я.

Вышла из оцепенения, охватившего меня, и тряхнула головой.

– Пора мне. Пойду домой.

– Я провожу.

– Не надо, – отказалась я нерешительно.

– Надо! – отрубил Слава. Подумал и добавил:

– Ирка, я тебя не подкупаю. Не хочешь рассказывать, не рассказывай. Но одну я тебя не отпущу.

– Ты такой замечательный, – сказала я с благодарностью. И тихо добавила:

– Как герой Майн Рида.

Прочитаю обязательно. Потом, когда все кончится.

Проснувшись следующим утром, я по привычке начала обдумывать планы на день. Собственно говоря, планов никаких и не было. В библиотеку мне идти больше не нужно; все, что я хотела узнать о драгоценности, ради которой убили моего соседа, я уже узнала. А вот найти ее мне вряд ли удастся.

Тоска!

Позвоню-ка я Юльке. Расскажу о вчерашнем визите Верховского.

Сказано – сделано.

Я перетащила аппарат в свою комнату и набрала номер. Юлька ответила не сразу и сонным голосом:

– Да...

– Юлечка, ты спишь? – удивилась я. – Половина десятого!

– Ирка?

Подруга душераздирающе зевнула.

– Извини. Поздно заснула.

– С чего бы это?

– Ворочалась, думала, – ответила Юля неопределенно.

– Ну, сейчас еще больше заворочаешься, – пообещала я.

– Что стряслось? – моментально насторожилась подруга.

– Не жизнь, а роман Майн Рида!

– Ирка! Колись!

– Вчера ко мне приходил Верховский, – выложила я горячую новость.

Юлька вскрикнула.

– Прямо к тебе?! Домой?!

– Он меня караулил возле подъезда, – ответила я.

– И что?!

– Ничего! Я удрала!

– А он?

– Что он? Бежал следом, орал, что нужно поговорить.

– Поговорить, – задумчиво произнесла Юля.

– Юлька!

– А?

– Не смей задумываться!

Подруга шумно вздохнула.

– Ир, тут что-то не то. Зачем ему открыто искать то тебя, то меня, если он замешан в убийстве? Давай с ним поговорим. Понимаешь, время идет, следов никаких, а воз и ныне там. Олег Витальевич говорит, что если убийство не раскрыли по горячим следам, то потом могут вообще не раскрыть. Это он меня готовит к худшему...

Юлька снова вздохнула.

– Давай с ним встретимся! Послушаем, что он скажет!

– Я боюсь, – решительно отмела я порыв подруги.

– Вдвоем пойдем! Вдвоем не страшно!

– Ну да, – сказала я язвительно. – А если он нас убить хочет? Облегчим ему задачу? Помнишь, что твой следователь сказал? «Не кучковаться»!

– Он не мой.

– Все равно не пойдем.

Мы замолчали, думая каждая о своем.

– Юль, – позвала я.

– Что?

– Я вчера все рассказала одному человеку.

– Что «все»? – не поняла Юля.

– Все, – повторила я уныло. – Про убийство...

Юлька ахнула.

– С ума сошла!

– Наверное.

– А что за человек?

– Хороший человек. Помнишь, я тебе рассказывала про парня, который Верховскому дал по голове сумкой?

– Помню.

– Мы познакомились.

– Так...

– И вчера я опять к нему прибежала. Когда увидела Верховского возле своего подъезда.

– Так, – повторила Юля, и в ее голосе мне послышались лукавые нотки. – Симпатичный мальчик?

– Во-первых, он не мальчик, – начала я. – Ему тридцать пять.

– Ого!

Юлька подумала и решила.

– Значительная разница, но не смертельная...

– Во-вторых, он очень умный. По сравнению со мной просто профессор. Я иногда боюсь при нем рот раскрыть.

– Ничего, он тебя подтянет...

– И в-третьих, дело совсем не в том, на что ты намекаешь.

– А на что я намекаю? – невинно удивилась Юля.

– На то! Нет у нас ничего общего!

– Конечно, нет! Он от нечего делать возле тебя крутится!

– Он возле меня не крутится!

– Значит, ты крутишься.

– И я не кручусь!

– Чего ж вы тогда все время встречаетесь? – спросила Юля ехидно, и этот вполне логичный вопрос меня ошеломил.

– Стечение обстоятельств, – неуверенно предположила я.

– Ну, конечно! – ответила Юля тоном взрослой опытной женщины. Снисходительным тоном.

Я промолчала. Честно говоря, мысль о том, что я Славе нравлюсь, мне в голову не приходила. Я быстренько прокрутила в голове наши немногочисленные встречи и пожала плечами. Да нет, это невозможно! Глупости!

– Глупости! – повторила я сердито. – Он порядочный молодой человек, и, если кто-то в его присутствии начинает душить женщину, он считает своим долгом помочь.

Подруга расхохоталась.

– Кому помочь? – спросила Юля, спотыкаясь от смеха.

Я обдумала сказанное и захохотала вслед за ней.

– Ничего не скажешь, порядочный молодой человек, – резюмировала Юля и прыснула напоследок.

– Очень порядочный. Из хорошей семьи. Родители врачи, любят оперу, – похвастала я.

– Вот и хорошо.

– Кому хорошо?

– Всем хорошо, – ответила Юлька и снова тихо засмеялась.

– Так, – сказала я железным голосом. – Хватит об этом.

– Ладно, ладно... Не буду.

– Лучше скажи, что нам делать? – спросила я.

Юля помолчала.

– Не знаю, – ответила она наконец.

– Вот и я не знаю. Посоветуйся со своим домохозяином.

– Он не мой! – рассердилась Юлька.

– А чей? Мой что ли?

– Не мой!

– Чего ты взъелась? – спросила я примирительно. – Я ничего не имела в виду...

– Еще бы не хватало!

– Тебе, значит, можно шутить на мой счет, а я права не имею? – рассердилась я.

– Все! Забыли! – призвала Юля. И добавила уже тоном ниже:

– Брэк. Ты не шутишь по поводу Олега Витальевича, я не шучу по поводу... Как его зовут?

– Слава.

– Я не шучу насчет Славы. Договорились?

– Договорились. Так что нам делать? С Олегом Витальевичем посоветоваться?

– Он ничего нового не скажет, – ответила Юля после небольшого раздумья. – Если мне не велел с ним разговаривать, тебе ответит то же самое.

– А интересно! – призналась я.

– Не говори. Главное, может, Алик что-то знает!

– Ну, и шел бы в милицию!

– Перестань! – отмахнулась Юля. – Какой нормальный человек туда пойдет по доброй воле? Ты пошла?

– Тоже верно.

Мы еще немного помолчали.

– Может, за ним последить? – предложила я.

– За Аликом?

– Да.

Юля фыркнула.

– Тоже мне, частный сыщик!

– Нет, серьезно!

Эта идея только что пришла мне в голову, и я ею страшно загорелась.

– Серьезно! Выясню хотя бы, с кем он общается!

– Зачем?

– Скажи мне, кто твой друг...

– А-а-а... Не знаю, имеет ли смысл.

Я почесала затылок.

– Юль, знаешь, – начала я нерешительно. – Только ты не плачь! – предупредила я испуганно.

– Не буду.

– Мне все-таки кажется, что убийцу я узнаю. Не знаю как. По фигуре или по шепоту. Я его шепот на всю жизнь запомнила.

– Шепот у всех одинаковый...

– Нет-нет! Он шептал...

Я поискала убедительные слова, но не нашла их.

– В общем, узнаю. Точно узнаю, если снова услышу.

– При чем тут Алик? Ты же говорила, что убийца был среднего роста?

– А вдруг они как-то связаны?

– Несерьезно это все, – пробормотала Юля. И напомнила:

– Олег Витальевич велел сидеть тихо и не вмешиваться. Ты обещала.

– Да? А кто собирался наплевать на Олега Витальевича и отправиться на встречу с Верховским? – спросила я ехидно.

Юля поперхнулась.

– Собиралась, но не отправилась же, – возразила она неуверенно.

– Так и я пока никуда не отправилась!

– И не отправишься! – твердо сказала подруга. – Ирка!

– А?

– Обещай мне!

– Что тебе пообещать?

– Что ты не станешь заниматься частными расследованиями.

– А ты будешь хорошо спать? – спросила я лукаво.

– Буду!

– И ворочаться не станешь...

– Не стану!

– И думать...

– И думать!

– Тогда обещаю! – сказала я торжественно.

Но предварительно скрестила пальцы на правой руке.

Разговор с Юлькой натолкнул меня на одну хорошую мысль. То есть хорошей она казалась только мне. Юлька ее не поддержала, и было у меня смутное подозрение, что и Олег Витальевич не одобрит мою бодрую инициативу.

В самом деле, почему бы не последить за пресловутым Аликом? Чего он так забегал, засуетился?

Интересно... Даже очень интересно. Нет, права поговорка! Одна голова хорошо, а две...

Тут я остановилась и прыснула. Возвращаясь домой в маршрутке, я как-то раз наткнулась взглядом на стакер, приклеенный к окошку. Надпись гласила: «Одна голова – хорошо, а две – уже уродство».

Тоже верно. Если посмотреть на ситуацию под другим углом.

Вот я и посмотрю на Верховского под другим углом. Так, чтобы он не заметил постороннего взгляда.

Я прошлась по комнате, ощущая неожиданный прилив сил.

Папочка постучал в дверь.

– Да! – бодро ответила я.

– Привет.

Папа сунул дверь в голову.

– Доброе утро, папуля. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. А ты?

– Аналогично.

– Кофе будем пить?

– Если хочешь.

– Тогда я сварю, – предложил папочка, но я уже не обманывалась этими порывами. Тигр по имени «надежда» был надежно заперт в своей клетке. Боюсь, навсегда.

– Свари, – ответила я ласково. – Справишься?

– Конечно. Умывайся.

– Иду.

Я быстро убрала постель, причесалась и пошла в ванную. Умылась, вычистила зубы, не переставая обдумывать идею, пришедшую мне в голову.

Конечно, лучше было бы нанять опытного детектива. Но, во-первых, у меня на это нет денег. А во-вторых, откуда мне знать, добросовестный детектив попадется или нет? Может, он денек подежурит, выяснит расписание Верховского и будет мне его перепечатывать под разными датами. И суточные накручивать...

Нет, не пойдет.

Я вышла из ванной и пошла на кухню.

– С молоком, без? – спросил папочка.

– С молоком.

– Тогда нужно его разогреть.

– Помочь?

– Сиди, я сам.

Я села на табуретку и уставилась в окно. Парк, в котором недавно убили человека, выглядел совершенно невинно, идиллически. Дети играли в футбол. На скамейке, возле которой стоял убийца и шарил по кустам лучом фонарика, сидели старушки и мамы с колясками. Между ними сновали голуби, отыскивая свое птичье пропитание. Как это сказано в Библии про божьих птичек: не сеют, не жнут, но хлеб насущный имеют? Интересно, это их похвалили или поругали? Ну, неважно. О чем это я... Ах, да.

Плохо, что Верховский знает меня в лицо. Какого черта я тогда поперлась в институт? Без плана, без идеи, понадеялась на вдохновение. А оно не осенило.

Значит, теперь нужно все продумать очень хорошо.

– Руку убери, – сказал папочка.

Я убрала руку со стола. Папочка поставил передо мной чашку с дымящимся кофе и молочник. В молоке плавала жирная сморщенная пенка. Я скривилась. Ненавижу пенку.

– Пап, можно я пенку тебе вылью?

– Можно.

Я разлила по чашкам молоко.

– Сахар?

– Нет, папуля, не нужно.

– Ешь бутерброд.

– Спасибо.

Я откусила кусочек сыра и снова ушла в свои мысли.

Во-первых, нужно как-то замаскироваться. Как? С моим-то ростом... Мальчиком переодеться, что ли? Интересно, у папы есть кепка?

Хотя не это главное. Главное то, что у Верховского наверняка есть машина. То есть точно я не знаю, но вполне возможно, что она есть. И как мне его догонять, если он на колесах? Вприпрыжку бежать? Спорт, конечно, дело хорошее, но не в таких дозах.

Значит, придется нанимать частника. М-да... Удовольствие не из дешевых. И потом, как мне его нанимать? Оптом или в розницу? В смысле, на целый день или в зависимости от ситуации?

Если на целый день, то, наверное, выйдет дешевле. Хотя кто знает? Возможно, Верховский днем сиднем сидит на работе, а вечером отбывает домой. Платить частнику за такие сведения – большая глупость. Да и денег жалко.

Значит, придется ловить частника в зависимости от ситуации. К примеру, выбежал Верховский на улицу с взволнованным видом, прыгнул в машину, а я тут как тут. Останавливаю такси и говорю: «Следуйте за той черной "Волгой"!»