Текст книги "Тень королевы, или Слеза богини"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Ян Казицкий становится коллекционером и собирателем.

Меня немного удивило, что собирать он решил не картины и не предметы искусства, а драгоценности. Впрочем, в драгоценностях он разбирался лучше, чем в чём бы то ни было еще.

Об этой новой забаве он сообщил в письме своему старшему брату. Сообщил небрежно, вскользь, и попросил отнестись снисходительно к выбранной игрушке.

Игрушка, однако, оказалась весьма дорогостоящей.

Судить о размерах благосостояния Яна Казицкого в 1895 году позволяет любопытная купчая. За перстень с бирюзой, принадлежавший императрице Марии-Антуанетте, казненной больше ста лет назад, Ян Казицкий заплатил французскому подданному, графу де Лаваль, пятнадцать тысяч рублей серебром.

Я уже немного ориентировалась в ценах тех времен и могу для сравнения сказать, что за те же деньги можно было купить недурное поместье, расположенное на плодородных украинских землях.

Поместье за кольцо с полудрагоценным камнем!

Да, судя по всему, Казицкий заболел коллекционированием всерьез.

Среди документов, которыми меня снабдила Ольга Михайловна, оказалась обширная деловая переписка Казицкого с посредниками во всех известных странах цивилизованного мира. Он покупал драгоценности в Англии, Франции, Китае, Турции, Черногории, Венгрии... Причем условие было только одно: драгоценность должна была иметь родословную и принадлежать известному историческому лицу.

Казицкий всегда требовал доказательств. В роли экспертов выступали профессора Киевского и Петербургского университетов, которым он щедро платил за консультации. Сохранились расписки, полученные от ученых, в которых сообщались суммы гонораров: пятьдесят рублей, сто рублей, сто пятьдесят рублей...

Для примера: преподаватель киевского университета, имеющий профессорское звание, получал жалованье в размере тысячи пятисот рублей в год.

Да, ничего не скажешь, Ян Казицкий вел свои дела самым широким и элегантным образом. Но наследников у него не было.

Пока не было.

Еще одно свидетельство о смерти. Помечено оно было 1898 годом и сообщало о смерти Северины-Эвелины Казицкой, в девичестве Ржевусской. Причина смерти – двусторонняя пневмония.

Вот оно, значит, как. В возрасте сорока восьми лет Ян Казицкий остался богатым преуспевающим вдовцом, к тому же не обремененным детьми. Представляю, какая охота началась на завидного жениха!

И Казицкий проходил холостяком совсем недолго. Ровно через год после смерти жены он сочетался браком с Лиреттой Пшекрувской, девицей двадцати лет отроду.

Не знаю, какие соображения заставили двадцатилетнюю девицу Лиретту выйти замуж за человека, годившегося ей в отцы. Возможно, Ян Казицкий был видным мужчиной, вполне способным завоевать любовь молодой женщины. Возможно, сама Лиретта происходила из небогатой семьи и отчаянно мечтала о красивых нарядах. Во всяком случае, никакого упоминания о ее приданом я в документах не нашла.

Как бы то ни было, но молодая жена честно исполнила свой супружеский долг.

Метрика 1900 года сообщала о рождении Владислава Казицкого, сына Яна и Лиретты Казицких.

То есть в 1900 году родился дед моего убитого соседа.

Я держала в руках копии старых документов и впервые в жизни ощущала то, что называется «связью времен». Берега разных столетий, оказывается, скрепляются мостами человеческих жизней. Я не помню, в каком году родился мой дед. Но он был ненамного моложе деда моего убитого соседа. А их отцы застали времена, когда женщины носили длинные платья со множеством пышных накрахмаленных юбок, вздыхали по идиллическим временам патриархального рабства, отмененного указом 1861 года, дрались на дуэлях, выписывали «Котидьен де Пари...»

Кстати, оплаченный счет за годовую подписку этого журнала я нашла среди деловых бумаг Яна Казицкого.

Скажу честно, мне было немного страшно. Словно высветилась в волшебном шаре ясная и отчетливая картинка из прошлой жизни, которую сейчас вспоминают с такой ностальгией. Я только теперь отчетливо поняла, что такое двести лет. Это всего-навсего срок жизни трех поколений: деда, отца и внука.

Запахло воздухом прошедшего времени. Запахом выветрившихся духов.

Впрочем, события после 1917 года покатились более привычным и разрушительным снежным комом.

Революция. Бесконечная смена власти на Украине. Полная неопределенность будущего. Абсолютное обесценивание денег. Лозунги. Манифесты и воззвания всевозможных спасителей Отечества. В том числе однодневных.

Мародерство.

Не знаю, как Ян Казицкий устроил свои дела в новом двадцатом столетии. Предчувствовал ли он крушение своего привычного мира или уже утратил прежнюю звериную интуицию и события начала века застали его врасплох? Передал ли он дела в руки сына или держал их под собственным присмотром?

Не знаю. Никаких документов, проливающих свет на эти вопросы, мне найти не удалось.

Зато я нашла письмо Лиретты Казицкой, написанное ею в 191-9 году из Киева в Варшаву. В этом городе жила сестра Лиретты, вышедшая замуж за артиста варшавского оперного театра.

«Милая Эва! Я не знаю, что будет со мной дальше, не знаю, как и зачем мне жить. Вчера эти распоясавшиеся воры убили моего мужа. Если до вас докатились слухи о том, что происходит в Киеве, то вы должны знать, что не осталось ни одного приличного дома, который не был бы ограблен. Или, как они это называют, подвергнут конфискации. Вчера ночью они пришли к нам. Ян взял ружье и крикнул, что выстрелит в любого бандита, который переступит порог нашего дома. Они взломали дверь и пристрелили Яна. Пристрелили так просто, словно он был бродячим взбесившимся псом, убить которого – благо. Меня спрятала наша кухарка.

Не знаю, что будет со мной, но умоляю тебя: не отпускай Владислава домой! Боже мой, я пишу и не представляю, как переправить тебе это письмо! Почта не работает, вокруг хаос, анархия и беззаконие. Не знаю, за какие грехи господь наказал отцов, но умоляю его быть милосердным к детям. Храни вас Пречистая дева!»

Выходит, во время смуты и гражданской войны, сын Яна Казицкого был в Польше. Как он туда попал и когда вернулся назад в Россию, я не знаю. На этом история семьи Казицких, собранная в документах, обрывалась.

Но самое интересное я оставила напоследок.

Как я уже говорила, сохранилась обширная деловая переписка Яна Казицкого с посредниками, торгующими драгоценностями. И среди этих писем меня заинтриговало послание одного итальянского ювелира, отправленное Казицкому в 1899 году.

«Должен признать, сеньор мой, что вы выиграли спор. Я считал эту вещь не просто утерянной, а мифической. Однако остается только признать, что ни одна легенда не возникает без весомых на то оснований. Вы были правы, сеньор, она существует. Человек, которому она досталась в наследство, сильно обнищал. Однако он не желает продавать реликвию ни за какие деньги. Больше того. Мне пока не удалось ее осмотреть с той тщательностью, которой требуют обстоятельства. Владелец показал мне ее, не поднимая хрустальной витрины, под которой пребывает сей Артефакт. Владелец поклялся, что как бы ни властвовал над ним рок, этот предмет никогда не покинет его дом. «Никакими деньгами, – сказал он, – невозможно измерить высоту, с которой оказался низвергнутым мой род. Род, восходящий к императору Аврелиану». При сих величественных словах он принял не менее величественную позу, в которой изображен его благородный предок. Впрочем, подождем, сеньор, подождем. Владелец интересующей вас вещи еще не успел проесть деньги, полученные от продажи Рафаэля. Мне помнится, что те же самые великолепные слова он произносил относительно его божественной Мадонны, которую недавно продал очень выгодно при моем скромном посредничестве. Увы! Дух древних римлян давно переместился из сердец наследников в их объемные желудки!».

Итак, вот оно, первое упоминание об Артефакте! Ювелир, очевидно, сознательно избегал называть вещь своим именем. Ясно одно: это была драгоценность, которую Казицкий хотел получить для своей коллекции, и это была драгоценность, ставшая легендой.

Я отложила первое письмо итальянского коллеги Казицкого и взялась за второе, пришедшее из Рима полгода спустя.

«Что ж, сеньор мой, вода точит камень, как говорят в вашей превосходной стране. Наследник «доел» Рафаэля, а больше есть ему нечего. Одно время он всерьез намеревался найти себе богатую невесту из неродовитого купеческого сословия. Было сделано несколько попыток, но ни одна из них не увенчалась успехом. Рим слишком старый город, чтобы не помнить об эфемерности знатных имен и незыблемости золота. Честь, которую собирался оказать нашему сословию столь знатный господин, осталась невостребованной. Я думаю, что стоит подождать совсем немного, и величественные жесты, кои он так любит, останутся в величественной истории его рода. В самом деле, предкам этого господина они пристали куда больше, чем ему. Все вырождается в этом мире, сеньор мой, все переходит в свою противоположность, и самое доброе вино через тысячелетие становится уксусом!».

Итак, человек, которому принадлежала драгоценность, происходил из древнего патрицианского рода. Что же могло храниться в его роду как величайшее сокровище, продавать которое он отказывался до самого конца?

Я вздохнула, снова ощущая собственное убожество. Возможно, человеку образованному и грамотному хватило бы этих двух писем, чтобы выстроить десяток гипотез.

У меня не было ни одной.

«Она». Итальянский ювелир называл эту вещь словом «она».

Я потерла занывший висок и взялась за третье письмо.

«Победа, сеньор мой, полная победа! Вчера мне оказал честь своим посещением сам князь Гвидобони-Висконти! Сиятельный Эмилио сидел в моих креслах и пил мое вино. Как вы понимаете, я был настолько раздавлен этой честью, что не осмелился пригласить его отобедать.

Впрочем, должен признаться, что моя неучтивость имела и практическую сторону. Мне показалось, что потомок наших сиятельных кондотьеров слегка отощал за то время, что мы не виделись. Конечно, продать такой Артефакт он может и без моего скромного участия, но сиятельный Эмилио достаточно разумен, чтобы позаботиться о своей безопасности. Он хочет остаться в стороне.

Итак, сеньор мой, между, нами состоялись лишь предварительные переговоры. Мой ослепительный гость всячески набивал цену своей родовой гордости, но избегал выражать ее в цифрах. Я, однако, думаю, что определенность не замедлит вскоре явиться, так как, повторяю, сиятельный Эмилио привык обильно есть. Думаю, вам стоит подготовить все наличные деньги, которые вы можете собрать. Но даже при всем вашем богатстве их может оказаться недостаточно. Надеюсь, что продажа некоторых имений не изменит вашего горячего желания получить кусочек истории».

Итак, мне стало известно имя владельца драгоценности. Князь Гвидобони-Висконти. Звучит красиво, но ничего мне не говорит. Висконти...

Я порылась в памяти. Фамилия довольно известная, только вот что с ней связано? Нет, не помню.

Я взялась за четвертое письмо неведомого мне римского ювелира. Должна сказать, что он нравился мне все больше и больше. За иронично-учтивыми строчками вырисовывался образ немолодого, умного и желчного человека, все повидавшего на этом свете и ничему не удивляющегося. Человека, точно знающего что почем и не склонного переплачивать. Человека с довольно злой жизненной философией.

«Итак, сеньор мой, это письмо вам привезет мой доверенный человек. Сумма, которую в итоге назвал мне сиятельный Эмилио, настолько баснословна, что я не осмеливаюсь доверить ее бумаге. Вам шепнет ее на ухо мой посланник. Благоволите шепнуть ему в ответ, согласны ли вы на такие сумасшедшие условия.

Клянусь, что я бился за ваши интересы, как лев. И это несмотря на то, что размеры моих комиссионных прямо зависят от суммы сделки! Оцените же, сеньор мой, стоимость моих дружеских чувств!

Правда, должен сознаться, я, как человек трезво мыслящий, прекрасно понимаю, что выложить подобную сумму чистоганом способны лишь единицы баловней судьбы. Конечно, барон Ротшильд не стал бы раздумывать, предложи я ему эту сделку, но сиятельный Эмилио питает предубеждение патриция к евреям-ростовщикам, которых его благородные предки небрежно давили колесницами, когда их долги становились неоплатными.

Итак, барон Ротшильд, как и все прочие бароны, обменявшие деньги на титул, решительно отклонены сиятельным князем.

Повинуюсь!

Конечно, сиятельный Эмилио хочет, чтобы драгоценность с таким прошлым досталась благородной фамилии, руки которой не опозорят наследство древних царей, но что делать?! Благородных фамилий так много, а денег у них так мало!

Остается только компромисс.

Итак, шепните моему посланцу, способны ли вы выплатить такую сумму, и я буду знать, как мне действовать дальше. Не скрою от вас, что у меня есть второй покупатель, но долгие годы нашей переписки склоняют мое старое сентиментальное сердце в вашу сторону. Не медлите, сеньор мой! В ожидании комиссионных я вынужден кормить сиятельного князя за свой счет, а аппетит его, видит бог, мне не по карману!»

Проснувшись следующим утром, я не стала торопиться и дочитывать оставшиеся письма.

Я чувствовала потребность осмыслить и уложить в сознании все, что прочитала вчера.

Итак, Ян Казицкий разыскивал какую-то драгоценность, которую его итальянский адресат назвал «наследством древних царей». Он нашел этот Артефакт и вел переговоры о его покупке. Сумма, в которую владелец оценил свое родовое сокровище, была так велика, что итальянский ювелир не рискнул написать ее. Значит, вещь была не просто ценной безделушкой. Она была составной частью какой-то легенды.

Я порылась в памяти. Что я знаю о легендарных сокровищах древних царей?

Увы! Почти ничего. Память выдала мне жалкую догадку о жемчужинах, которые Клеопатра растворяла в уксусе. Чушь, конечно.

Тут я вспомнила женщину с красивым и властным лицом, которую видела на рисунках Юрия Казицкого.

Нет, эта женщина не походила на египтянку. Хотя египтянок я представляю себе в основном по храмовым фрескам, которые показывают в образовательных программах пятого канала.

Я, конечно, не физиономистка, но мне кажется, что лицо женщины, изображенной Казицким, было восточного типа. Каких восточных легендарных цариц я знаю?

Семирамида?

Вряд ли. Волосы вавилонской царицы были бы мелко вьющимися. Шумеро-аккадский тип.

На этом мои познания в истории себя исчерпали.

Что ж, придется обратиться к специальной литературе.

Тут мои мысли прервал оглушительный звонок нашего телефона. Я соскочила с дивана и бросилась к аппарату.

– Да!

– Ира, это я.

– Юлечка, привет! – радостно сказала я.

– Привет, моя хорошая, – ответила подруга. – Как твои дела?

– Все хорошо.

– Чем занимаешься?

– Самообразованием, – ответила я уклончиво. – Юлька, каких восточных цариц ты знаешь?

– Цариц? – озадаченно переспросила подруга. – Убей, не помню. А! Клеопатра!

– Не пойдет, – ответила я.

– А сколько букв?

– Где?

– В кроссворде. Ты же кроссворд разгадываешь?

– А... Ну да, – быстро сориентировалась я. – Уже догадалась.

– Кто?

– Семирамида.

– Точно! – обрадовалась Юля. – Ирка, ты, оказывается, еще и умница!

– Издеваешься? – мрачно спросила я.

– Нет, – удивленно ответила Юля. – Вполне серьезно...

– Юля, ты канал «Культура» смотришь?

– Редко, – ответила Юля с некоторой неловкостью. – Вообще-то, канал хороший...

– А что ты смотришь?

– «Культурную революцию». Смотрела?

– Не-а.

– Посмотри обязательно, – посоветовала Юля. – Очень интересная программа.

Я молча вздохнула. Невежество – вот имя твое, женщина.

– Что у тебя нового? – спросила я уныло.

– Да что у меня может быть нового? Сижу дома, выхожу только в магазин...

– Понятно. Как Олег Витальевич?

– Все по-прежнему. Утром убегает, поздно вечером приползает. Почти не видимся. Кстати, он очень просил позвонить тебе и узнать, что еще ты замышляешь.

– Государственный переворот!

– Что-о? – не поняла Юля.

– Чик чего! – огрызнулась я. – Это же надо так сформулировать! Сподвижница Березовского, не иначе...

– Ир, прости, я неудачно выразилась, – начала каяться Юля.

– Да ладно! – отмахнулась я. – Ты-то здесь при чем? Просто твой домохозяин меня на дух не выносит.

– Ты ошибаешься. Он за тебя беспокоится.

– Ой, я тебя умоляю! Хотя, наверное, ты права. Беспокоится, – неожиданно согласилась я. – Если меня сейчас убьют, то кто ж ему заявление напишет?

Юля молчала минуты две. Мне стало стыдно.

– Юля!

– Ау! – откликнулась подруга.

– Извини.

– Да что ты! Я молчу не потому, что обиделась.

– А почему?

Юля вздохнула.

– Не знаю, имею ли я право, – пробормотала она. И строго добавила:

– Поклянись, что не полезешь ни в какие расследования!

– Клянусь, – ответила я, скрестив пальцы на правой руке. В детстве это был знак, аннулирующий любую клятву.

– Ладно. Так вот, я вспомнила один телефонный разговор.

– Чей? – не поняла я.

– Юрочкин, конечно!

– Он с тобой разговаривал?

– Нет, – терпеливо ответила подруга. – Он разговаривал с каким-то мужчиной. Это было примерно недели за две до его смерти.

– Ну-ну! – поощрила я заинтересованно.

– Я к разговору не прислушивалась. Да Юра и говорил как-то странно... в основном, междометьями. И только на прощание сказал одно предложение, которое я запомнила.

Я затаила дыхание.

– Юра сказал: «Будьте готовы, ваше высочество». Несерьезно сказал, вроде бы в шутку.

– Ваше высочество! – чуть не вскрикнула я.

– Именно так! – повторила Юля. – Мне эта фраза потому и запомнилась. Знаешь, во времена моего детства был такой детский фильм.

– Какой?

– «Будьте готовы, ваше высочество!»

Я задумалась.

– Герой там был принцем? – спросила я.

– Кажется, да, – неуверенно ответила Юля. – Или малолетним царем. Уже не помню.

– Датским царем? – уточнила я.

– Нет-нет... какой-то африканской страны, по-моему. Но точно не Дании.

– Тогда это другое высочество, – пробормотала я.

– Что? – не поняла Юля.

– Я говорю, ты не знаешь, у Юры не было знакомых актеров?

– Актеров? Я таких не знаю...

– А театр Российской антрепризы знаешь?

– Нет.

– Вы вообще с Юрой в театры ходили?

– Ходили, но не очень часто.

– В какие?

Юля немного подумала.

– Пару раз в Маяковку, несколько раз в Ленком, один раз в Большой... Кажется, все.

Я почесала затылок. След снова потерялся. Сплошные нестыковки.

– Кстати!

Я невольно вздрогнула, так неожиданно вклинилась Юля в мои мысли.

– Я вспомнила, куда перешел работать Алик Верховский!

– И куда же? – спросила я без особого интереса. Это мне уже и без нее известно.

– В Архивный институт! – радостно ответила Юля. – Юра ему звонил пару раз...

– Насчет чего, ты не знаешь?

– Не знаю. Просил собрать какие-то документы...

– Собрал?

– Что?

– Я говорю, собрал? – заорала я.

– Не знаю. Юра их, во всяком случае, получить не успел.

– Откуда ты знаешь? Может, получил, но тебе не сказал?

– А он за день до смерти звонил Верховскому из моей квартиры, – ответила Юля. И добавила треснувшим голосом:

– Просил поторопиться.

– Юля! – умоляюще сказала я.

– Все, все, – торопливо заверила меня подруга. Помолчала и спросила:

– Ты мне ничего не хочешь рассказать?

– Юля, я пока сама ничего не понимаю, – ответила я честно. – Но как только пойму, ты будешь первая, кому я все расскажу.

– Лучше я буду вторая, – поправила меня Юля.

– После кого? – удивилась я.

– После Олега Витальевича, – с укором ответила Юля.

– Договорились, – бодро ответила я.

А сама подумала: «Ждите, Олег Витальевич, ждите... Разбежалась.»

Я вернулась в свою комнату и взялась за оставшиеся письма. Адресаты были разные, но один привлек мое внимание. Письмо было написано старшим братом Казицкого Станиславом.

«Не знаю, что тебе и посоветовать, – писал он брату. – Конечно, иметь в своем распоряжении подобный Артефакт – большой соблазн. Допускаю, что средства позволяют тебе его приобрести, хотя продажу всех твоих волынских имений вряд ли можно назвать разумным шагом.

Но дело не в этом.

Недавно я разговаривал с одним очень образованным и умным человеком, вернувшимся с раскопок древней Ассирии. Я спросил его, что он думает о той вещи, которую ты хочешь приобрести. И наш гость рассказал мне несколько легенд, связанных с этим Артефактом.

Как ты знаешь, в Малой Азии был сильно распространен культ женщины-богини. Исида, Астарта, Ашторет, Нана – это лишь часть ее многочисленных имен. По легенде, мужа богини убил злобный и завистливый бог, которого карфагеняне называли Ваал-Зебул (он же трансформировался у европейцев в Вельзевула. Вот тебе пример взаимопроникновения культур Востока и Запада!). Итак, овдовевшая богиня отправилась собирать останки тела мужа, которые Ваал-Зебул раскидал по всему миру. Собирая части тела, она, естественно, пролила много слез. И слезы ее, капая на мертвое тело бога, превращались в драгоценные камни. Отсюда и название твоего Артефакта: Вторая капля. По легенде, первая слеза превратилась в алмаз, величиной с человеческую ладонь. Не знаю, существовал ли такой камень на самом деле, но, если существует Вторая капля, почему не могла существовать Первая? Жаль, что история не сохранила для нас имен ее владельцев.

Но не это главное. По легенде, слезы богини приносят несчастье тому, кто осмеливается хранить их в своем доме. Конечно, ты можешь сказать мне, что это не более, чем суеверие, но ответь по совести: не слишком ли часто нам приходилось убеждаться, что суеверия наших предков оборачиваются их мудростью?

Повторяю, я не знаю, что тебе посоветовать. Если ты захочешь приобрести этот Артефакт, несмотря ни на какие предостережения, ты все равно это сделаешь. Так что, поступай, как подсказывает тебе твое благоразумие. Но, умоляю, сохрани это приобретение в тайне!»

Я отложила письмо в сторону и задумалась.

Очень интересно. Итак, речь идет о драгоценном камне. Восточная легенда называет его «Второй каплей». Опять-таки должна признать, что в моей голове при этом словосочетании не возникло никаких ассоциаций.

Пора идти в библиотеку.

Я собралась, запаслась бумагой и ручкой и двинулась на поиски ближайшей библиотеки.

К моему большому удовольствию, библиотека нашлась в квартале от нашего дома.

Я вошла в большой прохладный зал и огляделась.

Посетителей не было. Я оказалась один на один с пожилой библиотекаршей, и это мне понравилось. По крайней мере, будет меньше свидетелей моего невежества.

– Слушаю вас, – сказала мне женщина за стойкой вполголоса, словно боялась помешать кому-то заниматься.

– Здравствуйте, – начала я тоже полушепотом.

– Здравствуйте.

– Я хотела бы записаться в вашу библиотеку.

– Вы живете в нашем районе?

– Да.

– Паспорт, пожалуйста.

Я отдала женщине документ и принялась от нечего делать рассматривать помещение.

Читальный зал был большим и уютным. Странно, что никому не захотелось придти сюда, посидеть с книгой за узкими деревянными столами, подальше от шума и суеты большого города. На чисто вымытых окнах стояли многочисленные горшочки с цветами, полуопущенные жалюзи создавали приятный для глаз полумрак, а прямо передо мной на стойке сидел пятнистый черно-рыжий котенок, который лениво жмурил голубые глаза и тихо мурлыкал.

– Какая литература вас интересует? – спросила библиотекарь, вернув мне паспорт.

– Историческая, – сразу ответила я.

– Специальная, популярная?

Я растерялась.

– Я спрашиваю, история интересует вас профессионально или вы хотите получить общие знания? – уточнила женщина.

– Даже не знаю, – созналась я.

Женщина терпеливо вздохнула.

– Давайте разберемся! – призвала она меня. – Какой период истории вас интересует?

– Древний, – ответила я, не раздумывая.

– История России?

– Нет, Древний Восток.

– Только восточные области или греко-римская ойкумена?

Слово «ойкумена» резанула мне ухо. Если бы в зале были читатели, то я не рискнула бы обнаружить свое невежество. Но пустота и безлюдие придали мне храбрости.

– Что такое «ойкумена»?

– Ойкумена? – переспросила женщина. В ее тоне я не уловила оскорбительного подтекста. Только некоторую озабоченность: как бы объяснить это мне получше.

– Ойкумена – это известная среда обитания человека, – ответила она мне наконец. – Понимаете?

– Не очень.

– Видите ли, – пустилась библиотекарь в подробные объяснения, – в древние времена люди не знали мира целиком, так, как мы знаем его сейчас. Вот вы, к примеру, были в Америке?

– Нет.

– И я нет. Тем не менее, нам прекрасно известно, что этот континент существует. Более того, мы знаем, какие страны и города расположены на нем. Знаем кое-что об их культуре, языке, литературе, образе жизни, религии... Понимаете?

– Понимаю.

– В древние времена телекоммуникаций не существовало. И человек узнавал о существовании тех или иных стран, только попадая туда. Вот эта известная человеку часть мира и называлась «ойкуменой».

– Понятно.

Я подумала еще немного.

– Мне нужно узнать о знаменитых восточных царицах.

– Именно о царицах или о женах царей?

– Это не одно и то же?

– Нет.

Я запуталась окончательно.

– Вот что, – сказала мне библиотекарь, – я дам вам несколько книг по истории, вы их полистайте. Если найдете зацепку, скажете мне. И я поищу для вас более конкретный материал.

– Спасибо, – сказала я с благодарностью.

Женщина улыбнулась и удалилась куда-то за стеллажи. Я погладила котенка, избегая смотреть ему в глаза. Надеюсь, дух Казицкого не таскается за мной по библиотекам.

Хотя, кто его знает?

– Помоги, если ты тут, – попросила я вполголоса.

– Что? – откликнулась женщина из-за стеллажей.

– Я с котенком разговариваю, – ответила я громко. – Симпатичный он у вас.

– Да, – ответила женщина, возвращаясь назад с целой стопкой книг. – Только это не он, а она.

– Кошка?

– Кошка.

Я снова погладила разноцветную мягкую шерстку и спросила:

– А как ее зовут?

– Лаки.

– Лаки? – удивилась я.

– Это означает «удача», – пояснила женщина. – Моя внучка ходит в английскую спецшколу, вот и назвала. Говорят, пятнистые кошки приносят счастье.

– Посмотрим, – заметила я негромко. Но женщина услышала.

– Вот именно.

Она разложила книги на стойке и пояснила извиняющимся тоном:

– Эту литературу мы домой, к сожалению, не даем. Вам придется читать в зале.

– Ну и хорошо, – ответила я искренне. – У вас здесь так уютно!

– Тогда садитесь за любой столик и ищите то, что вам нужно, – дружелюбно пригласила женщина.

– Спасибо.

Я собрала книги и уселась за самый дальний стол, стоявший у окна.

Отодвинула книжную стопку в правый угол и начала снимать с нее одну книгу за другой.

«Тайны городов-призраков»

«Тайны археологии»

«История Древнего Востока»

«Вавилон легендарный и исторический»

«Загадки древних времен»

«Ассирия и Вавилон»

«Ашшурбанипал. Миф и реальность»

«Эллинистический Египет»

«Походы Александра на Восток»

Я прочитала название последней книги и вытерла взмокший лоб. Книги были написаны добросовестными и грамотными людьми. Самая тоненькая из них включала в себя триста шестьдесят страниц мелкого печатного текста. Такого количества литературы мне хватит на полгода. Это при ежедневном изучении.

Библиотекарь заметила мою беспомощность.

– Начните с истории Древнего Востока, – сказала она по-прежнему вполголоса. – Это учебник для вузов. Там описаны важнейшие исторические события с соблюдением хронологии. Может быть, там вы найдете то, что вас интересует.

– Спасибо, – пробормотала я в десятый раз и раскрыла учебник.

Сначала чтение шло туго. Я ерзала и вздыхала, посматривала на остальные книги, надеясь, что они написаны более увлекательно, но постепенно втянулась, и даже сухой энциклопедический язык авторов учебника перестал меня тяготить.

Никогда бы не подумала, что история – такой потрясающе увлекательный предмет!

Я прочитала о самой ранней из всех известных нам цивилизаций – шумерской. Возникла она в Междуречье, в долинах Тигра и Евфрата. Именно этой цивилизации мы обязаны возникновением письменности.

Оказывается, раньше люди писали на глиняных дощечках! Представляете, сколько весила, к примеру, сумка почтальона того времени? Письменность называлась клинописью и была расшифрована лишь в девятнадцатом веке...

Я так увлеклась чтением, что забыла о времени.

Не сладко жилось нашим предкам. Для того чтобы выжить им приходилось бороться со множеством трудностей: осваивать болотистые равнины, делать заграждения от хищников, расчищать и возделывать почву, строить дома из подручного материала, оборонять свои поселения от воинственных племен... И при всем этом они умудрялись возводить города! И какие города!

Чего стоит один знаменитый Вавилон! Греческий историк Геродот считал его самым прекрасным городом на земле. В учебнике была дана иллюстрация. Собственно, это был не тот исторический город, который увидел Геродот, а только компьютерная попытка его воссоздания, но все равно, город, нарисованный равнодушной машиной, был удивительно красив.

Огромный величественный дворец венчал Вавилон, как корона венчает голову правителя. Трудно поверить, что такое здание строили люди, не имеющие в своем распоряжении никакой строительной техники, строили вручную. Дворец стоял на высоком холме, от него вниз спускался террасами роскошный пышный сад. Евфрат делил Вавилон на два берега. Один берег занимали дворец и аристократические кварталы, второй – ремесленные постройки и торговые ряды. Город был обнесен высокой зубчатой стеной, охранявшей его жителей от набегов воинственных соседей-ассирийцев.

Я так увлеклась, что просто не могла оторваться и забыла о цели своего прихода. Мне казалось, что еще одна страница – и я узнаю что-то очень важное, мимо чего никак нельзя пройти. Книга меня загипнотизировала и перенесла из скучного сегодняшнего дня в удивительное прошлое.

Да. Великими тружениками были наши предки. И великими умельцами впридачу.

Я невольно рассмеялась, прочитав об ужасе, который охватил иракских рабочих, откопавших в девятнадцатом веке из-под земли статуи крылатых быков. Одна голова чудовищного зверя была выше человеческого роста. Неграмотные, нищие наймиты в страхе побросали свои орудия и кинулись бежать прочь от страшных изображений, полагая, что им явился сам дьявол. И ни за какие деньги не соглашались вернуться назад и продолжить работу.

Лишь десятилетие спустя выяснится, что под этим холмом скрывались развалины Ниневии, древней столицы Ассирии, государства, соперничавшего с Вавилоном.

Крылатый бык был символом могучей Ассирии. Позже изображение крылатого быка перейдет в официальную символику Персидского царства. А Ассирия и Вавилон, утратившие свою силу и могущество, станут девятой сатрапией Персидского царства и будут платить ему дань.

История исчезнувших государств походила на пленительную сказку, записанную в древних пергаментах. События давно минувших тысячелетий отчего-то трогали душу, словно где-то глубоко во мне жило воспоминание о них, передающееся по цепочке от предков к потомкам.