Текст книги "Лезвие. Книга 1. Последнее Рождество (СИ)"

Автор книги: Карина Буянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Отныне ты вольна поступить так, как тебе угодно. Я отпускаю тебя, Гермиона Грейнджер, – произнес Темный Лорд. – Хочешь – уходи к своим друзьям, они наверняка обрадуются твоему "воскрешению" из мертвых. Хочешь – оставайся с Северусом, кто знает, может, тебе удастся спасти его мятежную душу. Хочешь – вступай в наши ряды в качестве шпионки, и тебе найдется место на празднике в честь нашей великой победы, а не на кладбище, потому что остальных маглов в этот день мы перебьем. Ты свободна, Гермиона Грейнджер. Пока – свободна. Если потребуется, мои слуги отыщут тебя в любой точке мира. Никаких наших секретов ты всё равно не можешь выдать, ибо ничего не знаешь, а волшебной палочки у тебя нет. Всё, дважды я повторять не буду. Убирайся отсюда вон, пока я не передумал.

Гермиона вскочила с пола, чувствуя, что шатается из-за всего перенесенного, наспех поклонилась Тому-Кого-Нельзя-Называть и, пятясь к ближайшей двери, покинула помещение. Темный Лорд не сводил с нее пронизывающего взгляда до тех пор, пока дверь за ней не захлопнулась, но и после этого Гермиона чувствовала его незримое присутствие рядом с собой. Ничего, она не понесется прочь, сломя голову, даже если он на это надеется. Она постоит тут и подождет Лестрендж или Малфоя. Гермиона Грейнджер не дурочка, чтобы верить, будто действительно свободна. Он убьет её, если она сделает неверный шаг – так будет, потому что иначе быть не может. За помощью бежать некуда: она далеко от дома и Северуса, и во всем мире не осталось ни одной силы, способной противостоять власти этого человека, этого существа, выпутаться из его игры в кошки-мышки без потерь.

И распутать хитросплетения его зловещих замыслов.

Глава 11. Пауза

All that I have is all that you've given me

Did you never worry that I'd come to depend on you

I gave you all the love I had in me

Now I find you've lied and I can't believe it's true

Wrapped in her arms I see you across the street

And I can't help but wonder if she knows what's going on

You talk of love but you don't know how it feels

When you realize that you're not the only one

You'd better stop before you tear me all apart

You'd better stop before you go and break my heart

Ты – тот, кем я живу, дышу,

Завишу от тебя всецело.

Тобой, как жизнью, дорожу,

Твоя душой, умом и телом.

Но ты мне лгал, ты лгал себе,

В любовь и преданность играя,

Тогда как я в твоей судьбе -

Всего лишь навсего вторая.

И я прошу – остановись,

Пока не распорол до края,

Всю мою душу, сердце, жизнь,

Меня лаская – но мечтая,

Что в этот миг совсем другая,

С тобою стонет и кричит,

Любовью искренней пылая.

Sam Brown «Stop». Вольный стихотворный перевод К. Буяновой

Дома было пусто, значит, Гермиона опять гуляет. С того самого дня, когда Темный Лорд даровал ей мнимую свободу, ее трудно было удержать в четырех стенах. Снейп этому не удивлялся: конечно, она соскучилась по прогулкам. Тем не менее, ему это не нравилось. Палочку Гермионе так никто и не вернул, а разгуливать по Лондону, даже в самой людной магловской его части чревато тем, что ее, живую, целую и невредимую увидит кто-нибудь из знакомых. Северус сильно сомневался, что Лорда действительно не волнует такая перспектива.

А может, и правда, не волнует. Его-то "величеству" что с того, что кучка его врагов узнает о том, что магла из "Золотого Трио" вернулась с того света. Это, скорее, проблемы самой Гермионы и его, Северуса. А еще того несчастного, кто столкнется с Гермионой и попытается ее забрать. Тогда-то и выяснится, что Лорд Волдеморт никого ни на какую свободу не отпускал и не планировал подобных глупостей.

Это все было какой-то дьявольской проверкой, Снейп даже не сомневался. Возможно, Лорд как раз хочет, чтобы слух о Гермионе прошел среди Сопротивления, и чтобы на нее, как на наживку, клюнул сам Гарри Поттер. Возможно, он ждет, что она попытается сбежать к "своим", и тогда у него будет повод ее убить – вопреки слову, которое он давал Северусу. В любом случае, что бы там ни было, хорошего ждать не приходится.

И да, мысль о том, что Гермиона блуждает где-то совсем одна, бесила Снейпа еще больше, чем мысль, что она столкнется с Поттером и Уизли. Или с близнецами Уизли. С любым из них, но в особенности с тем, который отныне отличается отсутствием второго уха.

Снейп вздрогнул от звука открывающейся двери. Оказывается, он успел задремать в гостиной, ожидая Гермиону. Ну что ж, вот она и вернулась. Хорошо. Теперь всё встанет на свои места. При этой мысли Северус понял, как сильно соскучился по ней за эти две недели. Вроде бы они виделись каждый день, и остаться на ночь в Хогвартсе ему пришлось всего дважды, но казалось, что они не были наедине целую вечность.

В определенном смысле это было правдой. После того потрясающего секса, настоящего, животного и во всех отношениях фантастического у них еще ни разу ничего не было. Ничего за эти две недели.

Понятно, после допроса у Лорда было не до того. Только до нежных объятий, укутывания одеялом, засыпания в обнимку после долгих слов, что все непременно будет хорошо. Потом его захватила рабочая неделя, а ее эти вновь дарованные прогулки, но... с того самого раза он каждую ночь отчаянно желал ее, но она ни разу не просыпалась на его призывы. Пару раз он злился и хотел взять ее спящей, но останавливал себя, почему-то опасаясь, что это не приведет к ответному желанию с ее стороны. Что-то изменилось. Что-то неуловимо изменилось после того допроса.

Гермиона вошла, и вместе с ней в дом ворвался какой-то свежий незнакомый запах. К привычной для этого времени года смеси из холодного воздуха, пряных от дождевой воды листьев и дыма большого города прибавилось что-то еще. Нет, не духи, она ведь этим не пользуется. И точно не алкоголь – бредовая мысль. Новый шампунь? Возможно… Что-то очень свежее, очень свежее. Эта свежесть взволновала Снейпа, и он никак не мог понять, в плохом или в хорошем смысле.

Он смотрел на нее. Гермиона снимала теплую вязаную кофту, которую всегда надевала под верхнюю одежду помимо платья, чтобы не замерзнуть. Её движения были четкими, в меру поспешными, в меру замедленными, идеально верными, чтобы не замечать его присутствия. Как в прошлой жизни, когда он был ее профессором, а она – его старательной ученицей. Она приходила в класс, раскладывала по парте свои вещи и часто поправляла непослушные завитки волос, боясь лишний раз поднять на него глаза, а он наблюдал за ней исподлобья, не понимая, нравится ему эта скрупулезность или бесит. Как сейчас.

– Как на улице? – он решил нарушить тишину.

– Хорошо, – ответила Гермиона и наконец-то повернулась к нему.

И впрямь хорошо: щеки раскраснелись, на щеках играли довольные ямочки, на кудрявых волосах блестели капельки воды. Осенью и зимой у нее всегда волосы вились больше обычного. Видимо, из-за влажности.

– Ты слишком часто ходишь на улицу. Часто и надолго, – процедил он, и ее счастливый взгляд мгновенно потух. Так маленькие дети, радующиеся первому снегу зимой, расстраиваются, когда строгие родители забирают их домой с детской площадки.

– Он же разрешил, – тихо возразила она и снова отвернулась. – Я поставлю чай. Будешь?

– Нет, я пил недавно.

Она как будто вздрогнула и замерла в замешательстве.

– Гермиона, в чем дело? – спросил он. – Что-то случилось?

– Нет, просто, – она замялась. – Просто я подумала, что если ты не хочешь чай, то, наверно, хочешь чего-то другого?

Ему показалось, или она сказала слово "другого" с особой интонацией?.. Он неопределенно пожал плечами. Она прошла ставить чай в кухню, оставив его одного.

И все-таки, где она была сейчас, что делала? Просто гуляла по улицам или кого-то навещала? Конечно, не стоило делать ей замечание и обрубать ее радость. Но все-таки, зачем Темный Лорд разрешил Гермионе выходить на улицу? О чем еще они говорили в тот день, что он сломал в ее голове, что она так сильно закрылась от единственного близкого человека? Снейп неоднократно пытался прочитать ее мысли, но натыкался на стену. Видимо, Лорд предугадал его намерения и поставил надежную защиту. Снейп пытался расспросить Беллатрикс, но та либо ничего не знала, либо темнила, ведя собственную игру.

Но ведь что-то действительно изменилось. Вроде бы они по-прежнему разговаривали о том, как прошел день, когда он возвращался домой, но она сама особо ничего не рассказывала, не плакала, не смеялась, не злилась… То, что ушли скандалы и взрывоопасная, утомительная обстановка, поначалу казалось замечательным, но потом... Из близкой и родной ему Гермиона становилась если не чужой, то малознакомой. И вот теперь он даже перестал узнавать её запах!

Но самое страшное заключалось в том, что он ничего не делал для того, чтобы это остановить. Вот и сейчас: вместо того, чтобы встать и пойти за ней, попытаться поговорить и выяснить, что, черт возьми, с ней происходит, он просто сидит и думает о своем.

Он попросту не знал, что делать. До Гермионы Снейп не имел опыта взаимоотношений с женщиной изо дня в день, под одной крышей, в одной постели. Любовь к Лили была платонической, пожирающей изнутри, безответной, сумбурная и построенная почти на одном сексе связь с Беллатрикс и вовсе не в счет, ведь они не были ни парой, ни друзьями, ни влюбленными. Другие женщины были редкими, непродолжительными, а то и разовыми. А потом только Гермиона.

Снейп всегда считал, что настоящие отношения, с совместным проживанием и вот этим всем, могут разрушиться только из-за какого-то внешнего воздействия, из-за того, что кто-то в паре разлюбит, из-за ревности, смерти или еще чего-то. А оказалось, всё куда прозаичнее… и сложнее.

Раздумья Снейпа были прерваны звуком приближающихся шагов. Он вздрогнул и поднял голову. Гермиона. Она остановилась около дивана в нерешительности. Её пальцы теребили фартук, а глаза уставились в пол.

– Я хотела с тобой поговорить, – наконец, пробормотала она.

– Садись, – ответил Снейп, отодвигаясь в сторону.

Гермиона села на краешек дивана и сжала руки в замок. Какое-то время она молчала, поджав губы, затем глубоко вздохнула и сказала:

– Я хотела сказать тебе, что устроилась работать в Мунго.

Северус опешил от неожиданности и судорожно сжал подлокотник дивана.

– Что ты сделала? – едва слышно прошипел он, стараясь подавить в себе волну ярости.

– Я понимаю, что ты волнуешься за мою безопасность, Северус, но бояться нечего, – продолжала она, игнорируя его тон, но по-прежнему глядя в пол. – Мое желание согласовано с ним, и он одобрил. Я так понимаю, своих людей у него в Мунго хватает, и они будут за мной наблюдать…

– Зачем тебе это? Ты хочешь связаться с Сопротивлением?! – голос Снейпа дрожал от негодования, но тут Гермиона подняла на него глаза, и он запнулся.

– Нет, – улыбнулась она, и эта улыбка была совершенно незнакомой профессору. – Я ни с кем не буду связываться, он об этом знает. Я просто хочу заниматься делом и помогать людям тем, чем смогу. Я больше не могу сидеть в четырех стенах, Северус. Я устала чувствовать себя бесполезной. Идет война, люди ежедневно гибнут, получают увечья и травмы. Раненые и пострадавшие есть с обеих сторон, и всем им нужна помощь. А я готова помогать, и потом, мои родители – врачи, так что даже без палочки справлюсь с очень многим...

Она виновато развела руками, поджала губы и моргнула. Снейпу показалось, что в ее глазах заблестели слезы. Он порывисто схватил ее за руки, отчего Гермиона вздрогнула, пугаясь.

– Ты шарахаешься от меня так, как будто я зло во плоти, – сказал он. – Извини, если я бы резким, просто мне это все не нравится. Кто-нибудь в Мунго тебя узнает...

– На меня наложат особые чары, чтобы в истинном облике меня видели только Упивающиеся Смертью, – Гермиона поджала губы. – Для всех остальных я буду девочкой-сквибом с другим именем и внешним видом. Не переживай по этому поводу.

– Я переживаю за тебя, – ответил Снейп, взяв ее кисть в свои ладони. – Ты нужна мне, Гермиона.

– Я уже в этом не уверена, – по-прежнему улыбаясь, выговорила она, но уголки её рта дрожали. Она провела пальцами свободной руки по его щеке, и Снейп почувствовал мелкую внутреннюю дрожь, как тогда, полтора года назад, в кабинете зелий, когда он поранился, разбив мензурки, а она взялась обработать его рану. Он еще крепче сжал кисть Гермионы.

– Зато я уверен, – сказал он. – Уверен, что не понимаю, какового дьявола между нами это творится. Не понимаю, почему ты говоришь такое. Темный Лорд что-то сделал с твоим сознанием? Есть что-то, чего я не знаю?

– Ты действительно ничего не понимаешь? – поразилась Гермиона. – До сих пор?

– Нет, – он отрицательно покачал головой. – Будьте добры объяснить, что происходит, мисс Грейнджер.

– Я устала быть второй, Северус.

–Ты не вторая! Какая еще вторая?! Что за бред, Грейнджер?! – воскликнул изумленный Снейп. – Да, со мной в последнее время творится что-то странное, я чувствую, что запутался, и теряю почву под ногами, но это ни с какими женщинами не связано! Слышишь меня? Просто Дамблдора больше нет, а Темный Лорд набирает силу, и...

– Я знаю, – перебила Гермиона. — Он говорил мне это.

– Темный Лорд?! – Снейп резко отдернул руку от Гермионы. – Говорил – тебе?! Когда ты успела стать его поверенной?!

– Всё не так, как ты думаешь, – вздохнула она. – Это было все в тот же ужасный день, когда он вытягивал из меня воспоминания о Джинни. Помимо этого он переворошил многие мои воспоминания о тебе... и высказался по поводу увиденного.

– И что же именно он увидел?

– Наш последний секс. То, что ты со мной сделал, и каково мне после этого было.

– Но..., – Снейп не сразу нашелся с ответом, – в каком смысле я сделал? Все же было прекрасно. Или ты хочешь сказать, что не хотела меня в тот день? Не ври, Грейнджер: я там был и прекрасно помню, какой влажной и горячей ты была.

– Была, – подтвердила Гермиона и вдруг зло усмехнулась. – Была, да, и хотела тебя абсолютно зверски, пока ты не поимел меня в задницу и не обкончал лицо после этого. Это было в чистом виде насилие, и других слов у меня нет!

– Насилие?! – Снейп не верил своим ушам. Он вскочил с дивана и заходил кругами по комнате. – Насилие?!

– А как это называется, по-твоему?! Когда ты делаешь то, о чем женщина не просит, от чего зажимается и сопротивляется, а потом стонет и кричит от боли?! – Гермиона тоже вскочила и перешла на повышенный тон. – Это и есть насилие, Северус Снейп!

– А близнецам Уизли ты тоже такое предъявляла, когда они тебя напоили и трахнули на двоих в ванной старост во все возможные места?!

Ответом ему была пощечина. Снейп еле сдержался, чтобы тоже не замахнуться на Гермиону. Возможно, он неправ, и такое не стоило спрашивать, но – изнасиловал? Серьезно?

– Они тогда использовали специальное заклинание, которое расслабляет и расширяет все отверстия так, чтобы член вошел без боли! – крикнула Гермиона, пыл которой ничуть не охладился после залепленной ею пощечины. – Понимаешь, ты, оставший от современной сексуальной жизни мужлан?! Есть специальные заклинания, от которых всем хорошо, а не одному хорошо, а второй потом несколько дней на задницу опуститься без оха-вздоха не может!!! А знаешь, почему они его применили?! Потому что думали о моем удовольствии, а не только о своем! И я его тогда получила! Мне понравилось! Именно поэтому я спала потом и с одним, и со вторым – потому что мне нравилось! Ясно тебе?!

Ему было ясно. Абсолютно.

– Полагаю, вся эта тирада подготовлена и озвучена, дабы подвести меня к тому, что отныне ты будешь жить в Мунго?

– Нет, Мерлин тебя раздери! – Гермиона рассвирипела пуще прежнего. – Эта, как ты выражаешься, тирада озвучена, потому что я живая! И потому я – это я, и полтора года наших отношений были лучшими в моей жизни! Но так, как сейчас стало, больше продолжаться не может. Я считаю, что после случившегося в последний раз нам с тобой нужна пауза!

– Ты от меня уходишь? – спросил Снейп, все еще не будучи способным осознать то, что только что услышал.

– Нет, я не ухожу от тебя, – ответила Гермиона неожиданно спокойным голосом. Почти спокойным. – Я не съезжаю из этого дома. Но сейчас мне довольно часто придется оставаться с тяжелыми больными и дежурить возле них. Тебе в последнее время все сложнее покидать Хогвартс ради возвращения домой. Нам обоим есть, о чем подумать, в отрыве друг от друга. Думаю, этот период пойдет на пользу нашим отношениям.

"Или окончательно их доломает", – подумал Снейп, но вслух сказал совсем другое.

– Я люблю тебя! Я не хотел и даже не думал, что причиняю тебе боль! Я не слышал протеста в твоих мыслях ни во время, ни потом! Если бы я услышал то, о чем ты говоришь сейчас, я бы остановился! Но я слышал только желание! Такое же сильное, как свое – потому что я хочу тебя и люблю! – он подался вперед в отчаянной надежде, что сейчас поцелует Гермиону, и этот скандал сам собой перетечет в секс, а за ним в мир, как уже неоднократно бывало за последние полгода. Но девушка решительно отстранилась.

– Не надо убеждать себя в этом, Северус, – сказала она с горечью в голосе. – Ты не слышал мои мысли, потому что слишком был поглощен своими. И я даже не уверена, что в них мне тогда вообще было место.

Она поднялась с дивана и пошла из гостиной в свою комнату стремительным и твердым шагом, не оборачиваясь. Снейп видел в этом поступь рока, уводящего Гермиону от него. Давай же, сделай что-нибудь, останови ее, кричало всё внутри него. Это же бред, она говорит бред, обидный, горький и несправедливый, чтобы задеть тебя! Останови ее, черт тебя дери, Северус Снейп! Останови! Ты еще успеешь!

– Когда ты заступаешь? – вместо этого спросил он.

– Сегодня, – она не обернулась, но остановилась. – Я иду собирать вещи.

Повисла пауза. Гермиона все еще стояла к нему спиной. Снейп вскочил с дивана, в несколько шагов пересек гостиную, обошел Гермиону и встал вплотную к ней. Она не поворачивалась к нему, ее тело было напряжено до предела. Снейп положил руки ей на плечи.

– Ты же тоже меня еще любишь и не хочешь никуда уходить, – то ли спросил, то ли констатировал он.

– Я всегда буду любить тебя, ты же знаешь, – тихо ответила она.

– Я тоже тебя люблю, Гермиона! – он развернул ее к себе и коснулся губами ее лба. – Просто сейчас…

– Просто сейчас ты этого не чувствуешь, – закончила она все с той же горечью в голосе, не поднимая на него глаза. – И поэтому нам нужна пауза. Каждому из нас нужно пространство и время, чтобы подумать и разобраться в себе.

Снейп не смог ничего возразить. Какое-то время они стояли молча, не решаясь по-настоящему обняться, но и не в силах разойтись. Снейпа раздирали противоречивые чувства. Часть его искренне хотела, чтобы Гермиона ушла собирать вещи в Мунго, другая часть хотела повалить ее на пол, взять прямо здесь так, чтобы она потом с удвоенной яростью орала об изнасиловании, а потом швырнуть в комнату, запереть на ключ и больше никогда не выпускать из этого дома. Он отпустил плечи Гермионы и сжал руки в кулак, подавляя в себе это желание.

– Чертово лезвие, – пробормотал Снейп, в свою очередь, уставившись в пол.

– Что? – не поняла Гермиона.

– Любовь, – пояснил он. – Она как лезвие ножа. Или бритвы. Каждый неверный шаг приносит боль и оставляет глубокий след.

– Вот поэтому иногда полезно ненадолго сойти с него и сделать несколько шагов по обычной поверхности, – ответила она.

Снейп промолчал. Видимо, на секс сегодня рассчитывать не стоит. Ладно, твоя взяла, Грейнджер, 10 баллов Гриффиндору. Будь по-твоему. Насилие так насилие, пауза так пауза, Мунго так Мунго. Гермиона еще мгновение задержалась у двери и вышла. Он так и стоял, уставившись в пол, до тех пор, пока ее шаги вверх по лестнице не стихли. Затем он глубоко вздохнул и вернулся на диван. Он представил, что Гермиона уже ушла в Мунго, а он зажег камин и смотрит на пламя. Смотрит и чувствует облегчение, потому что воображаемый огонь горит ровно и удивительно спокойно.

Глава 12. «От судьбы не уйдешь»

Walking, waiting alone without a care

Hoping and hating with things I can't bare

Did you think it's cool to walk right up to take my life and fuck it up?!

Well, did you?

I see hell in your eyes taken in by surprise

Touching you makes me feel alive

Touching you makes me die inside

I slept so long without you...

Иду одна во власти тьмы,

Надеясь тщетно, ненавидя.

Мне эту злость не обнажить.

Ты так хотел меня обидеть?

Пройтись по жизни колесом,

Чтоб грязь подошв твоих впитала?..

Ад глаз твоих – он мне знаком -

Под этим взором умирала,

И прикасаясь, воскресала,

Чтоб снова умереть потом.

Я без тебя спала так долго -

Впредь не пожертвую ни днем.

Jay Gordon «Slept so long» (OST Queen of the Damned).

Она бежала по темному коридору. Отвратительный запах затхлости затруднял дыхание, в глазах темнело, но она не останавливалась. Остановиться – значит, умереть. Её преследователь, казалось, находился прямо за спиной и в любую секунду мог прикоснуться или даже схватить её.

Коридор был бесконечным. Сзади преследователь, а впереди – неясный и довольно тусклый свет, который нисколько не приближался, хотя она почти совсем выбилась из сил, пытаясь до него добраться. И тут преследователь заговорил.

– Почему ты бежишь от меня? – голос был каким-то неживым. Гулким эхом он отражался от стен, пола и потолка. – Бессмысленно, Джиневра. Остановись.

Она не слушала, не хотела слушать, она изо всех сил стремилась к неясному свету в конце коридора.

– Я и так позволяю тебе слишком много, – продолжал преследователь. – Любые игрушки, любые отступления. Тебе не скрыться и не убежать от меня. Ты можешь развлекаться сколько угодно, но ни один из них не заменит тебе меня. Даже этот белобрысый сопляк, к которому ты так стремительно несешься.

И точно: мнимый свет вдалеке постепенно приобретал черты Драко, его светлые глаза и волосы странно светились в полумраке.

– Беги, беги, Джиневра, – усмехнулся преследователь. – Убей этого мальчишку.

Джинни остановилась, и с её губ сорвался вопль ужаса. По лицу стоящего вдали Драко бежали струйки крови. Рука преследователя легла ей на плечо. Она обернулась и посмотрела на него.

– Кто же ты? – прошептала она, пытаясь разглядеть скрытое в полумраке лицо.

– Ты забыла меня, Джиневра, – проговорил он с ощутимой болью в голосе. – Ты забыла. Ты обещала прийти и забыла.

– Так помоги мне! Помоги мне вспомнить! – она протянула руку, стараясь дотронуться до его щеки, но он отдалился и начал таять.

– Ты меня забыла, – повторял он всё тише и тише.

– Помоги мне вспомнить! – кричала она. – Я хочу вспомнить! Кто же ты?

Джинни очнулась оттого, что Эмили, соседка по комнате, трясла её. Значит, это снова был сон. Значит, она кричала в голос и всех перепугала. Вот и МакГонагалл стоит. Замечательно. Сейчас кого-то точно отправят в лазарет.

– Со мной всё в порядке, – поспешила заверить она, стараясь не обращать внимания на перепуганные лица окружающих. – Просто приснился кошмар. В нынешнее время это неудивительно…

– Мисс Уизли, Вы кричали, – взволнованно проговорила МакГонагалл. – Полагаю, стоит обратиться к мадам Помфри.

– Со мной все в порядке, профессор. Дурной сон, не более. А что именно я кричала? – решила уточнить Джинни. Профессор замялась. Так, это не предвещает ничего хорошего. Впрочем, будь это страстные стоны, они бы все сюда не сбежались. Девушка посмотрела на Эмили. Соседка стояла, потупив взгляд. Отлично, вот её и допросим, когда остальные уберутся из спальни.

– Вы уверены, что всё в порядке, мисс Уизли? – спросила МакГонагалл.

– Да, профессор. Я не помню, что мне снилось, прошу прощения за то, что вызвала Ваше беспокойство. Я не хочу в лазарет. Не думаю, что в этом есть необходимость. Наверно, я перезанималась защитой от темных искусств…

Такой ответ, как ни странно, удовлетворил МакГонагалл. Она попросила всех возвращаться в свои кровати и продолжать сон. Когда спальня опустела, Джинни решила приступить к расспросам Эмили.

– Что случилось? Что я такое кричала, что все так переполошились? – поинтересовалась она.

– Ты совсем ничего не помнишь? – недоверчиво спросила соседка, настроженно глядя на Джинни.

– Вообще ничего, – не моргнув глазом, соврала та. – Теперь не знаю, что и думать. Расскажи, пожалуйста.

– Там было много "Нет" и "Не трогай", что-то про кровь, а еще ты кричала, что кого-то любишь, – неуверенно зашептала Эмили, оглядываясь по сторонам, словно остерегаясь подслушивающих. – Но что даже ради него не станешь убивать.

– Убивать? Кого? – Джинни похолодела. Оказывается, она ясно помнила только концовку своего сна. Что же там вообще было?

– Ты не назвала имени… Ты добавила, что его тоже любишь, поэтому не убьешь, – выдала Эмили, поджимая губы.

– И всё?

"Какая я, однако, любвеобильная", – подумала Джинни.

– Потом еще был истошный вопль "Я не помню тебя! Не помню!" и "Я не убийца!". На это-то все и сбежались. После этого я уже стала тебя будить.

Джинни сжала голову руками. Бред какой-то. Кто же это был? Кого надо было убить?.. Но главное - для кого? «Убей мальчишку». Видимо, Драко. Но что же тогда получается… Выходит, она отказалась убивать Драко, потому что… любит его? Но это не может быть правдой… И опять-таки непонятно, кто этот зловещий преследователь, которого она, по словам Эмили, тоже любит. Если, конечно, эта дуреха ничего не перепутала и вообще правильно все расслышала. А вообще, чудесно. Просто сюжет для «Ведьмополитена». Джинни так и увидела перед глазами статью любимого маминого журнала с заголовком «Любовный треугольник юной мисс Уизли или Страсти в Хогвартсе».

– Ложись спать, Эмили, – она попыталась выдавить из себя улыбку. – Кажется, тут простое объяснение. Я перед сном начиталась магловских трагедий, вот и результат.

– Правда? – кажется, это прозвучало неубедительно для соседки.

– Честно-честно, – заверила Джинни. – Их Шекспир такое придумывает… Одна леди Макбет чего стоит! Очень тебе рекомендую, ух сюжет!

– Ни за что читать не буду, – пробормотала Эмили, залезая под одеяло. – Спокойной ночи, Джинни.

– И тебе.

Спать не хотелось. Спасибо, уже хватило. Да и до официального подъема осталось всего два часа. Джинни обняла подушку руками и задумалась.

С того дня, когда Снейп застукал их с Драко в Хогсмиде, прошло больше двух недель. С тех пор она не видела Малфоя. Вернее, конечно, он приходил есть в Большой зал, сидел во главе слизеринского стола – всё как обычно. Но они больше не виделись наедине. Не сталкивались в коридорах Хогвартса. Не пересекались на квиддичных тренировках.

Девушка терялась в догадках, в чем же дело, но ничего выяснять не собиралась. Да, возможно, Малфой боится Снейпа и других Упивающихся. Возможно, передумал обучать Джинни Непростительным заклятьям, потому что перестал верить в то, что темная сторона победит в войне. Но, скорее всего, болтовня о договоре нужна была Малфою для того, чтобы переспать с ней. В этом Джинни была уверена на все 100 и потому не собиралась вызывать Малфоя на откровенный разговор. В конце концов, с ее стороны глупо было бы рассчитывать на продолжение отношений, не так ли? Да и зачем? Они из разных миров, он знатный слизеринец и Упивающийся Смертью, она гриффиндорка, бывшая девушка самого известного в мире Борца со Злом, вдобавок сама из бедной многодетной семьи тех, кого соратники Волдеморта величают осквернителями чистой крови. Какая из них с Малфоем пара? Нелепо. Дико. Тем не менее, девушка чувствовала какое-то болезненное опустошение из-за того, что они больше не общаются. После того раза на улице в ней что-то изменилось. Что-то не давало покоя, заставляя думать о Малфое снова и снова. Что-то, из-за чего его молчание казалось невыносимым. Наверно, Джинни, поглощенная этими переживаниями, в последнее время здорово напоминала зомби, иначе с чего все так переполошились из-за обычного ночного кошмара рядовой студентки факультета Гриффиндор?..

Всю свою сознательную жизнь она стремилась к человеку, который понял бы её, почувствовал, дал бы нечто, на что остальные не способны. В детстве ей хотелось иметь такую подругу, сестру или преданного брата. По мере взросления мечты приобрели романтический характер. Многие попытки, все не то – или не совсем то, как вдруг это, нужное, отчаянно желанное, дает ей Драко Малфой, к которому она уж точно не стремилась, который никогда ничем ей не нравился и даже отдаленно не казался симпатичным. И вроде бы с технической точки зрения он всё делает совсем не так, как она мечтала – или думала, что мечтала, но именно с ним она несется к небесам и видит звезды перед глазами настолько близко, что до них можно дотронуться рукой… А потом этот треклятый Малфой пропадает.

Вполне закономерно, ведь это был просто случайный секс, интрижка, и он уж точно не планировал делать её счастливой. А ведь сделал, гад, сделал – и теперь всё встало с ног на голову. Весь мир потерял значение. Таинственный незнакомец из снов, человек-мечта или человек-кошмар, уж точно больше не был нужен, даже боль, причиненная смертью Гермионы и уходом Гарри, как будто бы совсем исчезла. Даже шальная мысль затащить в постель Снейпа перестала быть интересной и теперь казалась дурацким пережитком подросткового возраста. Что же это получается?..

А то, что она, Джинни Уизли, мечтает о Малфое целыми днями и ночами напролет. О том, чтобы его руки обнимали её, оберегали и заставляли каждую клеточку её тела петь от наслаждения, чтобы его глаза блестели так же, как в тот день в кабинете Снейпа, когда Драко защитил её и их отношения. Тогда она чувствовала всепоглощающее счастье, но оно закончилось, стоило им закрыть за собой дверь директорского кабинета. Стало мучительно ясно, что то «вместе» было лишь иллюзией, его нет и быть не может. Малфой пошел в одну сторону, она – в другую, он не окликнул её и не посмотрел вслед, и это правильно. Неправильно то, что она, Джинни Уизли, продолжает к нему что-то чувствовать. Неправильно, что незнакомец из снов не открывает своего лица – вполне вероятно, что очень хорошо знакомого, и вполне возможно, в глубине души действительно любимого. Сейчас это было бы очень кстати! Старое, проверенное временем чувство точно выветрило бы странную потребность в Малфое. Ведь не может же она в самом деле любить этого белобрысого… Для любви необходимо познание человека через общение, а между ними не было ничего, кроме секса. Да и то всего два раза. Глупости!

Джинни встряхнулась и села в кровати. Надо срочно перестать об этом думать, а то опять навалится болезненная пустота и ощущение какой-то невыносимой дыры в груди. Ей расхотелось находиться в спальне. Выручай-комната! И плевать, что по коридорам шастает охрана. В конце концов, она в чести у полтергейста Пивза, а значит, он поможет проскользнуть незамеченной, если что.