Текст книги "Лезвие. Книга 1. Последнее Рождество (СИ)"

Автор книги: Карина Буянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 19. «Человеческое не чуждо»

Но тем, кто не спит, не нужен твой сад,

В нем нет ни цветов, ни камней.

И даже твой бог никому не помог,

Есть другие, светлей и сильней.

И поэтому ты в пустоте,

Как на старом забытом холсте:

Не в начале, не в центре,

И даже не в самом хвосте.

Борис Гребенщиков «Второе стеклянное чудо»

– Белла, ты свободна! – в очередной раз повторил Волдеморт, даже не стараясь скрыть свое раздражение. Он нервно барабанил пальцами по подлокотнику кресла, глядя в одну точку перед собой. Женщина по-прежнему стояла перед ним на коленях, застыв, подобно изваянию.

– Милорд, умоляю Вас, – едва слышно прошелестела она, глядя на него с нечеловеческой мольбой и такой же фантастической преданностью в глазах.

– Мой ответ – нет, – нетерпеливо перебил тот. – Северус в этой операции участвовать не будет, поскольку может ее сорвать. Когда я в последний раз читал мысли Грейнджер, мне там многое не понравилось. Либо наш друг ведет игру против меня, либо его грязнокровка так думает. Так или иначе, на сегодняшний день я ему не доверяю. Поэтому в этот раз он не сможет помочь твоему племяннику сделать то, что ему поручено.

– Значит ли это, что Снейп впал в Вашу немилость? – Беллатрикс побледнела еще сильнее. – Он продолжительное время не допускается на наши собрания, а теперь еще и отлучен от столь важного рейда… Может быть, Вам стоит поговорить с ним лично...

Волдеморт нервно дернул плечом и вперил тяжелый взгляд в свою приспешницу. Она вздрогнула всем телом и опустила глаза, еще больше сгибаясь в почтительно-уничиженной позе. Интересно, у нее от выкручиваний в таких позах спина не болит?.. Возраст-то уже недетский...

– Откуда столько беспокойства за судьбу Северуса, Белла? – едко проговорил он. – Переживаешь за бывшего любовника?

Беллатрикс поджала губы. Ее плечи мелко дрожали. Темный Лорд не мог этого не заметить.

– Переживаешь настолько, что смеешь сидеть тут, когда я неоднократно отправил тебя восвояси? Смеешь перечить мне? Удивительно, насколько ты ему верна!

– Я всю свою жизнь была верна только одному человеку, – тихо, но твердо проговорила Беллатрикс, не поднимая глаз.

– Вот как? – Темный Лорд изобразил искреннее удивление. – Ты, несомненно, имеешь в виду своего мужа?

– Вы лучше других знаете, кого я имею в виду, милорд! – в пока еще покорном голосе Беллатрикс нарастала злость, и Темный Лорд усмехнулся про себя.

– Северус может гордиться тобой, – ответил он. – Странно только, что он продолжает искать любви у всяких грязнокровок, несмотря на твое покровительство.

– Я всегда была верна только одному человеку, – повторила женщина, уже не заботясь о тембре голоса, но все еще не поднимая глаз. – Душой, телом, мыслями и всем, что имела и имею. Вам ли не знать, милорд.

Темный Лорд поморщился. Почти каждый раз, когда Беллатрикс не собиралась подчиняться его приказам, она пылко и театрально напоминала о своей преданности, верности и любви. Вряд ли она догадывалась, но это всегда действовало на Волдеморта несмотря на то, что ни в какое величие романтических чувств он не верил. Он не сомневался, что она восхищалась своим Повелителем, преклонялась перед ним, как перед божеством, стремилась во всем ему угодить, порой, переступая все мыслимые и немыслимые границы. Но, если Волдеморт правильно изучил параметры любви, для этого чувства необходимо большее. Все любящие очень сильно интересуются объектом своей привязанности, любая глупость, сказанная или сделанная объектом, им жизненно важна. Говорят, они порой даже читают мысли того, кого любят, не будучи Легилиментами, и угадывают настроение.

Каждый раз, когда Лорд видел Беллатрикс, забрызганную кровью после очередного рейда, с сумасшедшим блеском в глазах и с какими-нибудь не самыми приятными доказательствами своего подвига в руках, он хотел спросить у нее: «О чем я думаю, Белла?», «Я доволен, Белла? Как, на твой взгляд?» Но каждый раз он видел только этот безобразный блеск и глубинный трагизм, если пауза задерживалась, и Темный Лорд не хвалил свою самую верную сообщницу на проделанную работу. Каждый раз на протяжении многих лет.

Правда, в молодости было иначе. Но он тогда и сам был другим. Совсем другим.

– Я принесу Вам голову Гарри Поттера, – раздался голос Беллатрикс.

Опять. Снова какая-то показуха. Как же она любит все эти головы, руки и ноги, как будто бы они что-то значат! Голова Гарри Поттера. Как будто бы в мальчишке дело! Глупый маленький Поттер всего-навсего попал в нужное место в нужное время. Возможно, сейчас он выполняет поручение мертвого Дамблдора и пытается уничтожить Крестражи. Возможно, ему это даже удастся – хотя сомнительно, старик вряд ли успел объяснить Поттеру все. И потом, на сегодняшний день в руках Темного Лорда и так уже почти все козыри. В самое ближайшее время к ним добавится и рыжая девчонка, и этому никто не сможет помешать. Никто и ничто.

Волдеморт устало тряхнул головой, отгоняя от себя надоевшие мысли, и вернулся к реальности, в которой маячила коленопреклонная Беллатрикс Лестрендж. Как она печется за Снейпа... А то, что он прямо сейчас топчется за дверью, пока она тут рассыпается в подобострастии, Белла в курсе? Все, спектакль затянулся, леди пора отпускать. Разве что один завершающий аккорд для создания праздничного настроения.

– Посмотри на меня, Белла, – обратился он почти ласково. Волшебница тут же с готовностью подняла глаза на своего Господина, и он с удовольствием отметил, как расширяются от изумления ее зрачки, как приоткрывается рот, как от холодного аристократического лица окончательно и безвозвратно отливает кровь.

– Том! – прошептала она. – Невозможно!

– Ну отчего же, моя дорогая, – усмехнулся Волдеморт, прогоняя иллюзию и возвращая себе привычное безносое лицо землистого цвета. – Разве для меня есть хоть что-то невозможное? Я победил смерть, Белла! Неоднократно победил! Неужели ты думаешь, мне не выпонить фокус, доступный любому одаренному ребенку?

– Это не фокус, – твердо возразила женщина. – Будь это так, все исчезло бы до конца. А у Вас, милорд, не изменились глаза и голос. Они остались такими, как... у Тома Риддла.

– У меня уже очень давно такой голос, – буркнул Темный Лорд, отчего-то сильно раздражаясь. – Будь ты внимательнее, заметила бы.

– Я всегда слышу Ваш голос именно таким, – сказала Беллатрикс. – Поэтому до недавнего времени думала, что мне просто кажется. А сейчас понимаю, что перемена произошла не только в моем воображении.

Темный Лорд невесело усмехнулся про себя. Очередное доказательство тому, что она бегает за вымышленным образом – точнее, за воспоминанием о том мужчине, которым он был до последнего Крестража. Вполне возможно, что Беллатрикс даже не замечает, что он давно перестал внешне походить на человека. А уж тем более – на черноволосого юнца, каким он когда-то был. Сегодня этот образ пригодился для достижения нужного театрального эффекта, но уже потихоньку перерастал в проблему. Белла ведь просто так не отстанет.

– Эти перемены... когда они начались? – Лестрендж забыла о всяческих опасениях и приступила к допросу. – С тех пор, как Вы обратились к воспоминаниям того дневника или раньше? Неужели когда мальчишка Поттер вонзил в него зуб Василиска?

– Когда бы ни началось, тебя не касается! – рявкнул Волдеморт. – Я контролирую этот процесс, и твои советы мне не нужны точно! Не думай, что знаешь о Крестражах больше меня – все твои знания в этой области магии от меня и получены! Убирайся прочь с моих глаз и зови уже Снейпа! Думаешь, я не знаю, что он топчется вон за той дверью?!

На этот раз дважды повторять не пришлось. Беллатрикс буквально сдуло ветром. Она, наверно, испугалась, ибо очень давно не видела своего Господина таким. Впрочем, он и сам себя давно таким не видел. Какая глупая, мальчишеская выходка! Ну зачем, спрашивается, зачем эта сцена, это мгновение в облике Тома Риддла? Впрочем, захотел так сделать – и захотел, что, он не имеет права? Он – Лорд Волдеморт, а значит, можно делать все, что взбредет в голову! А если что пойдет не так – кто помешает использовать особые и даже крайние способы в пользу своей правоты, самый лучший и малозатратный из которых – Обливиэйт?..

В конце концов, можно списать все на проклятое Рождество и это пресловутое настроение. Волдеморт всем сердцем не любил праздники. Как-то с самого детства не задалось. В приюте сирот ничем особенным не радовали, он не получал подарков тогда, когда нуждался в этом. А потом, по мере взросления, исчезла сама потребность в празднике. Он разучился радоваться таким простым вещам, как снег на улице и запах рождественской елки. Да и чему тут радоваться: это же единственный день в году, когда великий Темный Лорд чувствовал себя совершенно ненужным. Шутка ли, 364 дня в году весь волшебный мир трепещет от страха, перешептываясь о Том-Кого-Нельзя-Называть, а в Рождество напрочь о нем забывает, как будто бы он, Лорд Волдеморт, берет выходной. Глупость какая! А ведь он действительно не устраивал ни одного рейда в период Рождества. Но ничего, в этом году он их удивит – пусть увидят, что ему тоже ничто человеческое не чуждо.

Подарки ему на этот праздник исправно дарила только Беллатрикс. Ближе к кануну проклятого праздника она являлась без приглашения, ломая все на своем пути от радостной эйфории, и притаскивала "к столу" какого-нибудь замученного Круциатусом магла… И ему это давным-давно осточертело. Волдеморт устало вздохнул. И ведь она действительно совершенно искренне считает, что это для него самый что ни на есть лучший рождественский подарок. Замученный магл. Вот замученный Поттер – еще куда ни шло, а магл… Ничего оригинального.

Волдеморт попытался вспомнить, когда он последний раз хотел получить настоящий подарок на этот дурацкий праздник. Кажется, когда он еще был Томом Риддлом и учился в Хогвартсе. Да, наверно, в Школе. До Крестражей.

Перед глазами Лорда поплыла размытая картинка, которой – он это точно знал – никогда не было в действительности. Уютная комната в теплых тонах, потрескивание дров в камине, наряженная стеклянными светящимися шарами елка, праздничный стол, заставленный вкусной едой, какая-то молодая женщина, улыбающаяся ему… Да, женщина всегда была в этой картинке. Абстрактная фантазия; этот образ неуловимо ускользал, никак не желая приобретать отчетливые границы.

Том Риддл. Слизеринский староста Том Марвало Риддл, с еще целой душой, но уже с большими амбициями. Как давно это было! Разве он тогда был в кого-то влюблен? Волдеморт совсем не помнил. Он разорвался с прежним собой с тех пор, как заключил эту часть своей души в дневник. Ему каждый раз требовалось время и должная концентрация, чтобы соединиться с сознанием Риддла. В последнее время, впрочем, Волдеморт чувствовал это единство намного лучше, чем прежде. Временами он даже скучал по 17-летнему себе, по мальчишке, которому казалось, что перед ним вся жизнь и весь мир; мальчишке, который жил грандиозными идеями и яркими эмоциями. А он, Лорд Волдеморт, живет в то время, когда упомянутые грандиозные идеи претворяются в жизнь – но оказывается, это не так уж и интересно. По сути дела, волшебный мир уже у него в руках, осталось только убить Поттера… А что будет дальше? Он об этом как-то не задумывался. Все последние годы им двигала только одна цель – восстать, вернуться, уничтожить Поттера и Дамблдора, получить абсолютную власть над волшебным миром. Но вот, восстал, вернулся, Дамблдора нет, остался только Поттер. У парня ни союзников, ни поддержки, его поимка – вопрос времени. Скучно! Удивительно скучно и неинтересно. Может быть, поэтому он стал так часто задумываться о Томе Риддле, уделять столько внимания его воспоминаниям, пытаться понять, что же в нем еще было, помимо желаний самого Лорда Волдеморта... Чтобы этим заполнить пустоту.

Перед глазами снова возникла картинка Рождества, которого у него никогда не было. Не было стола, теплой комнаты, елки и улыбающейся женщины. Что, Том Риддл, это была твоя мечта? Или, может, у тебя это было – и ты спрятал это воспоминание от своей взрослой версии? А зачем прятать? Черте что. Волдеморт тряхнул головой, отгоняя от себя видение. Непонятно, очень непонятно, сложно представить, чтобы он напрочь что-то забыл о себе самом. Нет, конечно, он терял многое с созданием каждого Крестража, но – в эмоциональном плане. То есть, к примеру, он прекрасно помнил свою связь с Беллой много лет назад, но все чувства по этому поводу ушли. Поэтому будь у него... у Тома Риддла какая-то возлюбленная, он бы забыл, что испытывал к этой женщине, но о самом факте ее существования помнил бы. Кто она, как зовут, как выглядит, как сошлись, когда расстались – он бы помнил. Если только... если только он намеренно не скрыл эти воспоминания от самого себя. А если скрыл, то зачем? Из-за чего?

Волдеморт снова тряхнул головой. Бред. А если не бред, он разберется. Со временем. Обязательно. Он же всегда во всем разбирается. И потом, Белла права, его голос действительно изменился…

Его размышления прервал стук в дверь.

– Заходи, Северус, – сказал Волдеморт. – Я давно тебя жду.

Глава 20. Игра началась

There's something inside me that pulls beneath the surface

Consuming, confusing

This lack of self control I fear is never ending

Controlling

I can't seem to find myself again

My walls are closing in

I've felt this way before

So insecure

Crawling in my skin

These wounds, they will not heal

Fear is how I fall

Confusing what is real

Есть что-то глубоко внутри меня, что тащит душу в ад,

Оно сжирает, сплевывает и сбивает с толку.

Не помогает ни контроль, ни оглядеться, сделав шаг назад -

Боюсь, что этот голос в голове вовек не смолкнет.

Что никогда уже себя не отыщу, не обрету,

Что стены предо мной сомкнутся и раздавят.

Необратимо и давно я пересек черту -

И вот за ней лишь страх, и он меня в покое не оставит.

И эти раны никогда не заживут,

От всех когтей, что искромсали кожу.

Мой вечный страх – что этот сон случится наяву,

В реальности, на мой кошмар похожей,

И мне никто проснуться не поможет.

Linkin Park «Crawling». Вольный стихотворный перевод К.Буяновой

Снейп в сотый раз окинул уставшим взором «предбанник», где он топтался в ожидании, когда Темный Лорд соизволит его принять. Ждать смертельно надоело, но не впервой. Тем более, сегодня Снейп был уверен, что его примут. Беллатрикс умела убеждать. Как и каким образом – Снейпу никогда знать не хотелось, потому что за завесой этой тайны могло скрываться что-то гадливое. Но факт оставался фактом: если кто-то и мог заставить Волдеморта отменить принятое решение, то только Беллатрикс. Не всегда, не всякое решение, но – могла. Судя по всему, она оставалась единственным человеком на планете, имевшим на Темного Лорда влияние – хоть он сам бы в этом никогда не признался. Будь хоть малейший шанс перетащить Беллатрикс в ряды сопротивления, скорее всего, самому сильному темному магу современности быстро пришел бы конец. Ведь всем известно, что самое опасное влияние – то, которого человек даже не замечает. А Волдеморт все-таки оставался человеком, пусть даже на самую ничтожную часть, и только эта часть могла привести магический мир к победе над тираном. Часть, столь же ничтожная, как и сами шансы на победу в целом – и как надежда на чудотворные сверхспособности Гарри Поттера в частности.

Прошла по меньшей мере вечность до того, как Беллатрикс все-таки оттуда вышла, причем совсем не такой, как вошла. Ее глаза сияли; казалось, она решала какую-то головоломку, известную ей одной, и даже не сразу заметила обратила внимание на Снейпа.

– Иди, Северус, – улыбнулась она. – Милорд готов тебя принять. Только не задавай ему много вопросов, он сейчас не в духе.

Можно подумать, он когда-то бывает в духе. Нет, Снейпу определенно не хотелось знать, как именно Белле удалось убедить Темного Лорда его принять, и почему Волдеморт в таком случае не в духе, а она сияет, как ребенок, получивший «превосходно» по зельеварению.

– Спасибо, – буркнул он и, стараясь не смотреть на воодушевленную Лестрендж, проскользнул внутрь.

Волдеморт, как и всегда, восседал в любимом кресле. По его внешнему виду было сложно догадаться, что он не в духе больше, чем в любое другое время.

– Заходи, Северус, я давно тебя жду, – сказал он, не успел Снейп сделать и пары шагов от двери. – Я знаю, что ты давно добиваешься моей аудиенции и знаю, зачем. Мне известны все твои планы. Мне известно о тебе практически всё и намного больше, чем тебе самому известно о себе.

Да-да, наслышаны, плавали – знаем, чуть не огрызнулся Снейп, но вовремя сдержал себя. Нельзя обострять и так испорченные отношения с Темным Лордом. Особенно сейчас.

– Я буду краток, – продолжал Волдеморт, и Снейп внутренне содрогнулся: обычно после подобных заявлений он бывал краток не менее часа. – Думаю, ты подзабыл, что твоя грязнокровка до сих пор жива и здорова исключительно по моей милости. так вот, напоминаю: один неверный шаг – и ты ее потеряешь, Северус. Впрочем, судя по всему, в последнее время тебе это не так уж и важно…

Снейп похолодел. Волдеморт произвел попытку атаки его сознания мощной легилименцией. Пришлось собрать все силы воедино, чтобы отразить натиск и сохранить при этом непроницаемый вид.

– Однако я милосерден, – голос Лорда стал мягким и вкрадчивым, что не предвещало ничего хорошего. – Поэтому несмотря на твои игры за моей спиной я веду с тобой разговор и даже дарую тебе право выбора. В конце концов, кто не любит поиграть, особенно с достойным противником? Изволь. Правила таковы: есть два игрока, я и ты. А еще есть две девушки, которые имеют ключевое значение в этой партии. Тебе нужны обе, мне нужны обе. Цели у нас разные, и, признаюсь, твои мне кажутся примитивными и потому не особенно интересными, но наши с тобой потребности в определенном смысле совпали. Правда, мы с тобой сильно различаемся в позиции, – Волдеморт усмехнулся, и его непривычно-темные глаза сверкнули красным огнем. – Я управляю процессом и дергаю за ниточки, а ты входишь в партию в качестве свободного игрока. Ставка – девушки, принадлежащие мне.

Ах, уже принадлежащие?! Лихо, лихо. Видимо, взгляд Снейпа изменился, потому что Волдеморт тут же поправился:

– Ну хорошо-хорошо, не принадлежащие – пока. Просто входят в сферу моих интересов. Две, конечно, хорошо – если бы ты знал, что я уготовил каждой из них, согласился бы, что это впечатляет. Но, как я уже сказал, в честь грядущего Рождества я решил проявить милосердие и потому разрешаю тебе выиграть у меня одну из них. Ты внимательно слушаешь, Северус? Только одну – или Грейнджер, или Уизли. Если, конечно, вообще сможешь выиграть у меня. Одна девушка из двух, одна попытка меня обставить. Один шанс, один выбор.

– И если я выиграю, девушка свободна? – уточнил Снейп.

– Свободна как птица! – дьявольски расхохотался Волдеморт. – Я же знаю, для тебя это важнее всего – спасти кого-то из них от моего влияния. Полагаю, тебе кажется, что это очень страшно – попасть под мое влияние, но я тебя не виню. Это все от неосведомленности. Знал бы ты, что я задумал, не боялся бы и не тратил попусту силы на какие-то "спасения". Но извини – ты ничего не узнаешь, потому что утратил мое доверие. Ты мне в последнее время совсем не нравишься, Северус. Итак, одна девушка, которую, при благоприятных обстоятельствах, ты можешь спасти. Одна – или ни одной, но никак не две. Условия тебе ясны?

Снейп сжал руки в кулаки. Волдеморт предлагает ему игру в кошки-мышки, заранее зная, кто останется победителем – иначе бы не предлагал. Кошка всегда съедает свою добычу в конечном итоге, даже если мышка и забьется в какой-нибудь труднодоступный для хищника угол. Беспроигрышная для Темного Лорда лотерея: допустим, Снейп отвоюет девушку сейчас, но она явно достанется Волдеморту потом. Впрочем, возможно, есть в этом всем и элемент милордовой честности: старина Снейп, просто спаси Гермиону, выйди из игры, не мешай забрать Джинни и сделать ее орудием на пути к окончательной победе – и никто вас не тронет, живите себе на здоровье.

Вот только Северус Снейп так просто не сдастся. Он столько лет укрывал от Волдеморта Гарри Поттера – укроет и Джинни Уизли. Что бы там ни было в этой девчонке, раз она так сильно нужна Темному Лорду, он ни в коем случае не должен ее получить. Зря, что ли, Снейп столько лет провел в качестве мастера двойной игры? Волдеморт знает о нем много – это верно, до безобразия много, но далеко не все.

Всего не знал даже Дамблдор.

– Мне ясны условия, – процедил Снейп максимально спокойным голосом. – Я согласен.

– Тогда у тебя есть время до Рождества, друг мой, – судя по гримасе, Волдеморт улыбался. – Подведение итогов состоится в Сочельник или через пару дней после него – я уведомлю отдельно. Предположительно, в этом же зале, но несколько в другом составе, если не возражаешь.

Да уж какие там возражения. Интересно, а что было бы, скажи он что-то вроде "нет, ваше темное величество, хреновую вы игру затеяли, я возражаю"? Ручная змея Нагайна бы плотно пообедала директором Хогвартса?

– Время пошло, – Темный Лорд картинным жестом перевернул материализовавшиеся из воздуха песочные часы. – Без ограничений игра не будет интересной, согласись. А так у нас настоящие рождественские шарады! Или как там молодежь это называет, праздничный квест? Отлично я придумал! И да, Северус, на твоем месте я бы уже начал действовать.

– Слушаюсь и повинуюсь, милорд, – Снейп кивнул, поклонился и резким движением повернулся к двери. Наверно, именно из-за полета его мантии при таких разворотах глупые ученики ставили ему в родство кровососущих летучих мышей.

– Удачи, Северус! – мягко окликнул довольный своей затеей Волдеморт.

Снейп с силой толкнул дверь и пулей вылетел вон.

______________________________________________________________________________________

Он давно забыл, что такое сон. Глаза закрывались так же, как и у всех, но сознание ни на секунду не отключалось. Он ненавидел спать, он сходил с ума от бегущих перед глазами картинок, обрывков чужих мыслей, чувств, воспоминаний. Наверно, это издержки сверхспособностей, плата за заглядывание в чужие головы. Судя по всему, прочитанные ненароком воспоминания, подобно яду, вливались в его собственный мозг, разлагая и отравляя его. Наяву он контролировал видения – они коварно молчали, не давая о себе знать. Но стоило закрыть глаза – все повторялось снова, как в заколдованном бесконечном калейдоскопе. Каринки, звуки, голоса, улыбки, слезы, крики.

Зелья не имели никакого эффекта, обратиться за более серьезной помощью было не к кому, да и вообще, подобное сложно даже вообразить. Открыться – значит, проявить слабость, стать уязвимым, подвергнуться смешкам за спиной. Как, такой именитый, изощренный и искушенный в своем деле маг – и не может справиться с бессонницей? Идеальная статья для «Ежедневного пророка», ничего не скажешь.

Картинки продолжали бежать. Он старался не акцентировать на них свое внимание, но было очень сложно. Некоторые сюжеты повторялись с завидным постоянством, раз от раза обрастая новыми подробностями. Волей-неволей ему начинало казаться, что это его собственные воспоминания, что они имеют к нему непосредственное отношение, хотя он прекрасно знал, что этого просто не могло быть и никогда не было, если только кто-нибудь не накладывал на него Обливиэйт. Абсурд, полный абсурд. Обливиэйт – на него? Без риска получить Аваду или как минимум Сектумсемпру? Смешно, нелепо, безумие, сущее безумие.

Мальчишка, чертов мальчишка, разумеется, во всем виноват он один! Ни в коем случае нельзя было лезть в его сознание, оно всегда было чужим и губительным! Однажды оно уже довело до катастрофы… Надо держаться. Держаться. Не слушать чертовы голоса, не смотреть на эти картинки, которые приближаются стремительнее огненной кометы. Салазар побери, нет. Снова, снова, снова…

Его худая фигура буквально вжалась в кресло, словно стараясь спрятаться от несущегося на него потока чужих воспоминаний. Он вцепился в подлокотники, казалось, вот-вот – и они разнесутся в щепки. Но через мгновение он бессильно обмяк, веки полуоткрылись, на бледном лбу выступила испарина. Дыхание стало ровным, беспокойные осколки души оставили тело. Калейдоскоп видений снова одержал над ним верх.

– Тебя удивляет то, что происходит?

– Нет, нисколько, отчего же. Последний раз меня удивило то, что домовые гномы не боятся оглушающих заклятий, но это было давно. В детстве.

– А сейчас наступила юность? (В голосе слышится насмешка)

– Нет… (пауза, дрогнувшая губа и порывистый вздох). Но сейчас я уже не дома. Я скучаю по дому. А ты, разве ты не скучаешь?

– У меня было совсем другое детство. Моим домом стал Хогвартс.

– Расскажешь о своем детстве?

– Нет.

(Снова закушенная губа, слезы в голосе, опущенная вниз голова)

– Прости.

– Я расскажу. Потом. Когда-нибудь.

– Как ты себя чувствовал, когда узнал, что оказался магом?

– Не помню.

– Не расскажешь?

– Пожалуй, я подумал, что могу стирать землю в порошок и видеть будущее. Потом я пробовал делать и то, и другое.

– И как? (Со смехом)

– Раз мы с тобой здесь, значит, земля еще стоит

(Довольный смех в ответ)

– А будущее? Ты можешь видеть будущее?

– Иногда.

– Я почему-то тебе верю. Наверно, потому что ты вообще не такой, как все: говоришь на змеином языке, вырос, не зная, что ты маг… и…

(Пауза, вновь закушенная губа и опущенные глаза, на щеках выступает легкий румянец)

– Договоривай.

– И потому что ты обратил на меня внимание и говоришь со мной. Раньше ты никогда этого не делал. Я даже не знала, что ты…

– Я увидел тебя, вот и все.

– Не понимаю.

– Я видел будущее и увидел в нем тебя.

(Молчание, грохот падающей из рук книги, округленные глаза, приоткрытый рот)

– Расскажи, умоляю тебя!

– Нет.

– Ну пожалуйста!

– Нет. Это не то будущее, которое тебе нужно знать. Такого не произойдет, я ошибся.

– После всего, что со мной произошло, меня уже ничто не напугает! Расскажи!

– Нет.

– Расскажешь потом?

– Нет. Нет. Мне пора. Прости.

– Не уходи, пожалуйста! Ответь, что ты там увидел!

– Почему это важно для тебя?

– Потому что я тебя люблю!

(Слезы катятся по лицу, взгляд опущен, пальцы сжаты)

– Именно поэтому я не могу продолжать с тобой разговор.

– Почему? Ты кого-то боишься? Вол... Темного Лорда? Нас разлучат? Или я не подхожу тебе?

(Истерика, маленькие кулачки сжаты крепко-накрепко, карие глаза сверкают злостью и обидой)

– Не уходи! Ответь мне! Слышишь?!

(Тишина, слезы, шепот, многократный повтор слова «люблю»)

– Я не могу рассказать тебе.

(Звук голоса заставляет вздрогнуть, слезы высыхают в течение мгновения).

– Это потому что я погибну? Пожертвую жизнью, чтобы сокрушить Темного Лорда?

– Именно так и должно быть.

– Я не боюсь! Только не уходи, только будь со мной вместе!

– Я не смогу этого допустить.

– Расскажи, расскажи мне все! Я ждала тебя так долго, не говори со мной загадками, я смогу понять, если объяснишь!

– Я не могу ничего тебе рассказать. Но я могу показать…

– Показывай!

(Приказ, решимость, сделанный выбор)

– Обратной дороги может и не быть. Ты согласна?

-Да.

(Твердый взгляд, волна густых волос рассыпается по плечам)

– Тогда пойдем со мной.

– Это страшно?

(Дрожащий голос)

– Страшно будет потом. А пока – дай мне руку…

– Что же это будет?

(Последние сомнения, но рука уже тянется вперед)

– Будущее.

Мужчина открыл глаза, кубарем падая обратно в реальность. Он тяжело дышал, руки дрожали, мантия прилипла к телу. Вот оно! Вот тот момент, который всё изменил! Черноволосый мальчишка и рыжая девчонка, которая должна была погибнуть. Будущее, которое мальчишка случайно увидел. Будущее, которое он посмел изменить. Будущее, которое вот-вот произойдет. Но все-таки еще не произошло.

Его губы растянулись в улыбку, которую при первом приближении можно было даже назвать счастливой, но тем не менее, было в ней и что-то страшное. Знание – самое большое оружие. Осведомлен – значит, вооружен. Вооружен – значит, спасен. Теперь ему все известно, а значит, найдено недостающее звено, способ навсегда заключить мальчишку в кандалы, победить его, держать в узде. Мальчишка думал его перехитрить, но сам упал в расставленную им же ловушку и прихватил с собой свою рыжую птичку. Теперь все сходится. События будут разворачиваться тем же чередом, что с самого начала. Пусть мальчишка думает, что он все контролирует. Но в решающий момент он поймет, на кого шла охота, и кто здесь жертва, кто – добыча, а кто насладится плодами победы сполна. Навсегда. Неоспоримо.

Он глубоко вдохнул и выдохнул через ноздри. Счастливая улыбка продолжала блуждать на его лице, он плавно откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Теперь он был уверен, что впервые за долгое время уснет по-настоящему, и ни одно сновидение больше его не потревожит.