Текст книги "Лезвие. Книга 1. Последнее Рождество (СИ)"

Автор книги: Карина Буянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Вот, чего хотят женщины, да! Так хочет каждая и особенно – каждая, жаждущая повелевать, властвовать, мнящая себя более умной, чем любой мужчина. Каждая дерзкая, каждая самостоятельная, каждая независимая и не утруждающая себя тем, чтобы считаться с чьим-либо мнением кроме своего. В постели она отдается и подчиняется тому, кто сильнее. Тому, кто возьмет ее за шкирку, бросит на колени и овладеет так, что она будет кричать. Женщина по-настоящему хочет именно так – он твердо уяснил это от Беллатрикс много лет назад.

– Северус! – воскликнула Гермиона. Он не стал отвечать или что-то уточнять, расценивая ее возглас как одобрение и призыв действовать дальше, и смял ее грудь с еще большим ожесточением.

Затем Снейп резким рывком толкнул на живот, сорвал кружевные трусики так, что они разлетелись на лоскутки, раздвинул ее ноги и вошел в нее. Она ответила протяжным стоном. Внутри было влажно и горячо, что совсем не удивило – конечно, ей это нравится. Понравится и кое-что еще.

Кое-что, в чем она ему все время отказывала, хотя в свое время не отказала в этом обоим близнецам Уизли. Он намекал, уговаривал, пробовал делать аккуратные попытки, но Гермиона оставалась непреклонной. А теперь его осенило: никаких аккуратных попыток, никакой осторожности и никаких вопросов быть не должно. Он должен просто взять то, что хочет, властно, твердо, бескомпромиссно и преодолевая ее сопротивление. Именно этого она и жаждет, именно об этом и мечтает, потому что тогда ее об этом точно не спрашивали – и ей понравилось.

Снейп вышел из нее, раздвинул ягодицы и вонзил свой влажный от ее соков член в узкий проход. Гермиона вскрикнула и сжалась, никак не желая его пускать, но он не обратил на это никакого внимания. Одной рукой он опирался на ее спину, другой сильно шлепнул по заднице, и она на мгновение разжалась. Этого оказалось достаточно, чтобы ворваться внутрь. Гермиона орала, и Снейпа это заводило так, как давно уже не бывало. Чувствовать ее там было потрясающе; он двигался бешено, грубыми, страстными толчками. Гермиона вскоре обмякла, прекратив стараться вытолкнуть его из себя – сейчас это не получилось бы даже у самого Мерлина, материализуйся он здесь из пучин небытия. Он схватил Гермиону за волосы, дернул на себя, поднимая ее из положения лежа на четвереньки. Вот так. Так лучше. Так он чувствовал, как бьется яйцами о ее половые губы. Гермиона упала на локти, но он не дал ей вновь оказаться лежачей, обхватив рукой за живот и всаживаясь между ее ягодиц еще яростнее.

Она вновь заорала, как резаная, и он зажал рукой ее рот.

– Заткнись, сучка, – прошипел он, чувствуя, как с этими словами, сказанными им ей во время секса впервые, волна возбуждения достигает своего апогея. Он вот-вот кончит.

Снейп резко вышел из нее и, не давая обомниться, перевернул Гермиону, рванул за кудрявые волосы и притянул к себе. Не успела она хоть что-то сообразить, как в ее хорошенькое, красное и запыхавшееся лицо ударила его горячая струя.

Так он тоже еще ни разу с ней не делал, потому что не мог решиться. Красивое зрелище. Гермиона еще никогда не виделась ему настолько красивой как сейчас – исцелованной им до отметин, мокрой от пота, яростно оттраханной и залитой его спермой от спутанных волос до раскрасневшихся от его засосов грудей.

Снейп тяжело дышал, перед глазами потемнело. Гермиона без сил рухнула на спину, затем перевернулась на живот и обняла руками подушку, даже не пытаясь вытираться. Она молчала, и это было здорово. Ему тоже не хотелось сейчас ни о чем говорить. Он шумно выдохнул, лег рядом с ней и гладил по спине. Гермиона по-прежнему молчала.

– Я в душ, – сказал он.

– Потом я, – отозвалась она, не поднимая головы с подушки.

Стоя под струями теплой воды, Снейп думал, что день, который начался так отвратительно, возымел вполне неплохое продолжение. Пожалуй, можно даже сказать, что выходной удался. Теперь бульон, о котором говорила Гермиона, точно будет кстати.

Глава 10. Кошки-мышки

I was in your arms thinking I belonged there

I figured it made sense building me a fence

Building me a home, thinking I'd be strong there

But I was a fool playing by the rules

The gods may throw a dice, their minds as cold as ice

And someone way down here loses someone dear

The winner takes it all

The loser has to fall...

В твоих объятьях я цвела,

Решив, что это – мое место,

Что можно быть собой, быть честной,

Построить дом, быть сильной там.

Но я по правилам играла,

Не сознавая, как глупа.

И что тебе я не близка,

И изначально проиграла,

Когда бросали боги кость,

С умом, холодным словно льдина.

И что отчаянья лавина

Вмиг изуродует любовь,

И дальше будет только «врозь».

ABBA «The winner takes it all». Вольный стихотворный перевод К.Буяновой

Беллатрикс Лестрендж просто не умела не привлекать к себе внимания. Её появление должно было обязательно если не производить фурор, то во всяком случае вызывать ужас. Скорее всего, она таким образом самовыражалась. Вот и сегодня она стремительно влетела в дом Северуса Снейпа, готовая снести всё на своем пути. Гермиона почти привыкла к этому. Почти – потому что по-настоящему привыкнуть к регулярным появлениям в своей жизни человека, всей душой ненавидящего маглов, который вдобавок лично ее пытал, просто невозможно. Да что там, Беллатрикс, кажется, их за людей-то не держала. Так, подопытные кролики или лягушки…

– Эй, Грейнджер! – рявкнула миссис Лестрендж из гостиной. – Где тебя черти носят?!

– Я здесь! – поспешила отозваться Гермиона, наспех завязывая на свежевымытой голове полотенце, запахивая халат и выскакивая из ванной комнаты. – Прошу прощения.

– Прощения она просит, тоже мне! – в своей обычной манере расхохоталась та и тут же оборвала себя. – Она в снейповской ванной нежится, видите ли. Отвратительная грязнокровка!

С того момента, как Гермиона милостью Темного Лорда поселилась в доме Снейпа Беллатрикс всегда применяла к ней различные оскорбления, но не Круциатус – что, конечно, не могло не радовать. Однако сегодня что-то в ведьме показалось Гермионе необычным. Вроде бы всё как всегда: фанатичный блеск в глазах, злость, резкие, хаотичные движения, но вместе с тем от нее волнами шла тревога. Что-то не так. Что это – неужели волнение? Страх? Беспокойство? Мерлин, Беллатрикс Лестрендж способна нервничать?

– Что ты на меня уставилась своими погаными глазами?! – разъярилась женщина. – Какое ты имеешь право вообще на меня смотреть, ты?!

– Что случилось? – едва слышно перебила Гермиона. – Что с Северусом?

Какое-то время Беллатрикс не сводила с нее недоуменного взгляда. Затем разразилась заливистым хохотом, в котором отчетливо слышались истеричные нотки.

– Снейп? Да кому он нужен, что с ним может случиться! – воскликнула она, и на душе Гермионы моментально отлегло. – Собирайся, Грейнджер. Повелитель желает тебя видеть. Немедленно.

Отлегло раньше времени: такой информации девушка не ждала, не сегодня во всяком случае. Она опустилась на стул и шумно выдохнула.

– А зачем? – только и смогла она спросить.

– Если бы я знала, Грейнджер! – как-то очень по-человечески, с надрывом ответила Беллатрикс и посмотрела девушке в глаза. – Может быть, ему нужны твои воспоминания о девчонке Уизли, твоей подружке. А может, еще что-то.

На этих словах голос женщины предательски дрогнул. Гермиона с трудом сдержала улыбку. Северус был прав: Лестрендж ревнует Того-Кого... Лорда к Джинни.

Что ж, это меняет дело, это нестрашно, и ей, Гермионе, ничто не угрожает. Впрочем, её волновало другое. Он наверняка найдет в ее голове воспоминания о том, как Снейп сознался в своем тайном шпионаже, в том, кому он верен на самом деле. Конечно, есть шанс, что он решит, будто это сказка для Гермионы, и сыворотка правды была ненастоящей, или же он заранее использовал противодействующее зелье. Тот-Кого-Нельзя-Называть слишком уверен в Северусе, и потом, Снейп же убил Дамблдора – разве нужно лучшее доказательство верности? Так что, наверно, волноваться не о чем. Наверно.

– Миссис Лестрендж, а зачем Тому... Темному Лорду Джинни? – осторожно поинтересовалась Гермиона, но тут же поняла, что лучше бы не спрашивала: глаза Беллатрикс сверкнули прежней ненавистью.

– Не твое дело, магловское отродье! Темный Лорд приказал тебе явиться. Собирайся, а то под Империо побежишь, как миленькая! – и она угрожающе потянулась за волшебной палочкой.

Дважды повторять не пришлось. Гермиона оделась за считанные минуты, наспех завязала волосы в узел и накинула на себя плащ с капюшоном. Беллатрикс довольно хмыкнула и потащила девушку на улицу. Гермионой овладел небывалый душевный трепет: она впервые выходила на улицу в своем истинном облике и не в компании Северуса после происшествия в Министерстве. Если бы не запрет на аппарацию в доме Снейпа, то, возможно, она бы так и не вышла на улицу до конца своих дней – или до падения Темного Лорда. Один Мерлин знает, какое из указанных событий наступит раньше.

– Скорее всего, он снова хочет использовать эту девчонку, как орудие, – раздался голос Беллатрикс. – Он собирается забрать её из Хогвартса. Больше я ничего не знаю, но, думаю, твои воспоминания что нибудь прояснят. Ну всё, дошли. Ты ведь имела опыт аппарации, пока еще была волшебницей, грязнокровка?

Да, Гермионе доводилось аппарировать – трансгрессировать, как было принято говорить в более молодых поколениях, хоть ей и не довелось изучить это в школе вместе со всеми. Доводилось – конечно, не одной, ведь магам это запрещено до совершеннолетия, но за компанию со старшими пару раз бывало. В свое время она с этим неплохо справилась, но ощущения с непривычки были не из приятных.

Лестрендж вцепилась в плечо Гермионы, раздался хлопок, и они исчезли из окрестностей дома Снейпа. Место, в котором они оказались, не было знакомо Гермионе. Наверно, это где-то вблизи поместья Малфоев – ходили слухи, что в последнее время Волдеморт останавливался именно там, как и Беллатрикс. Интересно, радовала ли подобная благосклонность Повелителя хозяев Имения? Что-то подсказывало девушке, что не особенно. Впрочем, основательно задуматься об этом не получалось: Гермиону откровенно мутило после трансгрессии. Наверно, организм напрочь отвык от подобных вещей. Она зашаталась и упала на землю.

– Грейнджер, ты чего? – недовольно крикнула Беллатрикс. – Изображаешь из себя больную? Пытаешься от допроса увильнуть? Не выйдет, и времени на это нет! А ну вставай!

Гермиона пыталась послушаться, ведь она понимала, чем чревато неповиновение Упивающейся, но ничего не вышло. Её вырвало прямо на дорожку.

– Тьфу ты, укачало тебя? – в голосе Беллатрикс, помимо раздражения, послышалась примесь беспокойства. – Ну ты и хилая. Ладно бы через портключ, там и меня порой стошнить может, но тут-то чего? Переволновалась, что ли? Ладно, Грейнджер, остынь: не собирается он убивать ни тебя, ни Снейпа, ни эту вашу Уизли.

Несколько мгновений, пока Гермиона восстанавливала дыхание, Беллатрикс стояла в нерешительности, а потом, всё еще колеблясь, наклонилась к девушке и протянула ей руку. Пораженная Гермиона, борясь со страхом и недоверием, приняла помощь. Это было, по меньшей мере, неожиданно и удивительно: получается, даже этой гадине не чуждо что-то человеческое. Ладно, обольщаться всё же не стоит, но поразмыслить на досуге надо обязательно – для этого еще будет все время мира, черт побери. Но не сейчас, сейчас главное – дойти до места и не упасть прямо перед Волдемортом. Проклятые нервы.

Идти было тяжело, ноги будто налились свинцом – видимо, от страха. Возможно, лучше бы Беллатрикс применила к ней Империо, эффект был бы лучше. Она и так не разбирала дороги, видела окружающее пространство как через дымку, но под Империо ее бы это еще и не беспокоило. Вот и ворота Имения, они раскрываются; вот они попадают на внутреннюю территорию, и в глаза ударил какой-то туман или дым. Как будто что-то вокруг закружилось, и тело снова содрогнулось приступом рвоты, а дальше липкая, дурманящая тьма понеслась на нее с неимоверной скоростью…

Она очнулась и поняла, что лежит на какой-то кушетке. Во всяком случае, точно не на полу.

– Наконец-то, – раздался голос, отдаленно показавшийся знакомым. – Он вот-вот будет здесь.

Гермиона попыталась приоткрыть глаза, но веки слиплись как будто намертво. Впрочем, она уже догадалась, что говоривший был ни кем иным, как Люциусом Малфоем. Ох уж эта фамильная манера растягивать слова…

– Что ты ей дал? Этого хватит на время допроса? Не хватало только, чтобы она заблевала Господина!

А это голос Лестрейндж, и она на грани истерики.

– Успокойся, Белла. Это проверенное зелье, оно не подведет. Однако, какая впечатлительная грязнокровка, – усмехнулся Люциус.

– И не говори, – фыркнула Беллатрикс. – Ладно хоть не залетная, а то я первым делом подумала, что Северус сошел с ума и забыл, как Повелитель поступает с таким отвратительным кровосмешением!

– Нет, как видишь, реакция отрицательная, просто она сильно нервничает, – ответил Малфой. – Ничего, сейчас взбодрится. Смотри, она уже, похоже, приходит в себя.

Пришлось поднатужиться и разлепить веки. Как ни странно, вторая попытка прошла намного легче. В глаза ударил свет, и стало больно от рези.

– Блевать больше не будешь? – спросила Беллатрикс, придирчиво оглядывая Гермиону. Девушка покачала головой. – Вот и славно.

– Он здесь, – сказал Люциус, глядя на свою руку с потемневшей Черной Меткой. – Нам пора. Белла, поднимай девчонку. Пусть не валяется перед Господином.

Он поспешно удалился, Беллатрикс тряхнула Гермиону за плечо и последовала его примеру. Девушке показалось, что ведьма едва слышно прошептала «удачи», перед тем как покинуть помещение, но это слово было настолько трудно различимо и невероятно, что, скорее всего, было плодом больного воображения Гермионы. Помещение опустело, но лишь на считанные секунды: в другую дверь вошел Тот-Кого... Темный Лорд. Гермиона тут же вскочила с кровати и согнулась в почтительном поклоне, отметив про себя чудодейственную силу адреналина, которая полностью скомпенсировала разбитое физическое состояние, владевшее её телом еще мгновение назад.

– Гермиона Грейнджер, – произнес он, словно впервые в жизни идентифицируя её личность.

– Да... милорд, – едва слышно ответила она, всё еще не решаясь поднять глаза на самого страшного человека в волшебном мире.

– Сядь, – приказал он. Гермиона поспешила подчиниться, успев при этом бросить на Того-Кого-Нельзя-Называть быстрый взгляд. Он ничуть не изменился с их последней встречи, впрочем, вряд ли это было возможно. Темный Лорд начертал себе стул, похожий на трон, и уселся напротив Гермионы, не сводя с нее немигающего взгляда.

– Ты изменилась, – констатировал он.

Его голос был ровным, холодным и властным, но, как ни странно, совсем не походил на свистящий змеиный шепот, как ей запомнилось раньше.

– Я, как видишь, тоже. – продолжал Темный Лорд к возрастающему удивлению Гермионы. – Я слышу то, о чем ты думаешь в данный момент. Мой голос звучит несколько иначе, это правда. Но ведь так значительно лучше?

Девушка не была уверена, что на это нужно отвечать.

– Нужно, девочка, – Лорд изобразил нечто вроде улыбки на змееподобном лице. – Я задал тебе вопрос, и раз я его задал, тебе нужно на него отвечать. Таковы правила. Итак, попробуем снова: сейчас мой голос звучит лучше, чем в нашу прошлую встречу?

– Д-да, милорд, – запинаясь, проговорила Гермиона, опустив глаза.

– Я так и думал. Тебе уже известны причины нашей встречи?

– Нет, милорд.

– Глупая девочка, – в голосе Того-Кого... Темного Лорда послышалась ирония, и по телу Гермионы пополз леденящий страх. – Какой смысл обманывать, когда твои мысли для меня – открытая книга? Беллатрикс рассказала тебе то, что знала, и теперь это твои собственные предположения. Да, это так. Мне нужны некоторые твои воспоминания, касающиеся Джиневры Уизли. Я только совсем недавно понял, что именно её видел в твоей голове в нашу прошлую встречу. Тогда это казалось несущественным и абсолютно неуместным. Теперь я соотнес видения с личностью Джиневры Уизли. Я прав, это же она подстрекала тебя на совокупление с ее братом в обличии Северуса и подглядывала за вами?

Зачем он задавал эти вопросы, если и так читал её мысли? Гермиона не понимала. Разумеется, он и сейчас прекрасно слышал этот её невысказанный возглас и, казалось, едва заметно усмехнулся левым уголком рта.

– Вы правы, милорд, – ответила она.

– Ты хочешь что-то спросить у меня, – констатация факта. На это уж точно отвечать не нужно, это же не вопрос. – Спрашивай.

А вот это явно приказ. Требуется реплика, та самая, которая вертелась у Гермионы на языке. Она набрала побольше воздуха в легкие, открыла рот… и сказала совсем не то, что собиралась.

– Зачем Вам именно эти воспоминания, милорд? – выпалила она. – Они не имеют никакой ценности, они просто…

Гермиона запнулась и залилась краской. Это слово она не может произнести, нет! Не при этом человеке!

– Договаривай, – приказал он.

– Похабные, – пробормотала она, сжав пальцы до хруста.

– Не думаешь ли ты, что я должен обсуждать с тобой свои мотивы? – оглушительно рассмеялся Темный Лорд, и девушка съежилась. – Легилименс!

Перед глазами Гермионы закружились обрывочные картины её жизни, прежней и нынешней. Как и в прошлый раз, Темный Лорд бесцеремонно и целенаправленно копался в её сознании, заставляя заново переживать самые разные мгновения прошлого, сгорать от стыда, умирать от боли, тешиться надеждами, возноситься к небесам от счастья. Только на этот раз всё вертелось вокруг Джинни. Вот 14-летняя Уизли застукала их с Джорджем в одной кровати в самый неподходящий момент, вот она плотоядно облизывается, говоря о Снейпе, вот подбивает Гермиону договориться с Фредом насчет оборотного зелья, вот, пуская слюни, прячется в ванной старост, глядя на то, как обнажается "профессор"… Вот, отважная Джинни выступает на запрещенных встречах Отряда Дамблдора, вот они все вместе летят на невидимых глазу фестралах в Министерство спасать Пророчество… С тех пор Гермиона больше не видела подругу, но Темный Лорд почему-то не остановился на увиденном и продолжал листать жизнь Гермионы, как журнал или справочник.

Он беззастенчиво «просмотрел» их первый секс с Северусом и весь предшествующий разговор, не пропуская ни одной детали. Девушка сгорала от стыда, снова переживая тот самый оргазм, но Волдеморт словно упивался её унижением и беспомощностью перед его холодной несокрушимой волей. День за днем повторялся прожитый со Снейпом год, всё, что они не доверяли никому на свете, потому что и доверить-то было некому. А теперь это перестало быть личным, тайным, священным. На её счастье посягнули, его растоптали ногами и подвергли осмеянию. Кульминацией стало воспоминание об их последнем на данный момент разе. Об этом ужасе, который она с радостью бы отдала в Омут Памяти, лишь бы не помнить, что Северус сделал с ней и как упивался содеянным.

Упивался этой пыткой, этим кошмаром, после которого ей ничего не хотелось говорить. Она даже не могла сформулировать ни одной четкой мысли в голове, ей просто было плохо. Отвратительно. Безобразно. Так, что хотелось быть где угодно, только не здесь и не сейчас.

Она тогда надеялась – и боялась – что когда найдет в себе силы оторваться от подушки и посмотрит ему в лицо, увидит там боль, сожаление, может, даже ненависть к себе самому за содеянное, но нет. Ее взору предстало счастье. Он весь оставшийся день насвистывал себе под нос какие-то мелодии, даже зачем-то вызвался сам приготовить обед и ужин, потом потряс ее готовностью посмотреть магловские фильмы, которые терпеть не мог... Он был счастлив. Счастлив тому, что фактически изнасиловал ее, искусал, искромсал, поимел во все щели так, что ей потом несколько дней было больно садиться и особенно ходить в туалет по-большому, а главное, напоследок залил ее лицо и волосы спермой, как последней портовой шлюхе. А самое противное, что поначалу, пока он не решил трахнуть ее в зад, ее тело, вопреки яростным протестам мозга, отзывалось на весь этот ужас, и она текла, зверски текла под его агрессивным натиском так, как давно уже не было!

Вот только ему было плевать, так это или нет, плевать на то, нравится ли ей, испытывает ли она удовольствие – он думал только о себе, он брал то, что хотел, она была для него не любимой, не драгоценной и даже вообще не женщиной, а просто живым тренажером, безликой, безымянной шлюхой, годной лишь на то, чтобы отработать все, что бродит в недрах его сознания. Так ей думалось в первые несколько часов, пока она не поняла и еще кое-что. То самое, что никак не хотело нормально формулироваться, но с каждой минутой маячило с всё увеличивающейся отчетливостью, пока, наконец, не приобрело законченный вид. Вот тогда Гермиона заплакала, впервые после этого чудовищного секса. Она сказала Снейпу, что хочет принять ванну и почитать книгу, и надолго заперлась наедине с собой и водой. Вода и пена смешивались с её слезами. Гермиона плакала беззвучно. Раньше она всегда так делала, с самого детства, и только последний год стала позволять себе реветь навзрыд, не боясь, что её услышат, не стесняясь быть слабой и быть собой. Потому что с ней был Северус, который всегда садился рядом, обнимал её и молчал, пока лимит отведенных на этот раз слез не исчерпывался. Но теперь всё было иначе. После сегодняшнего она не может доверять ему свои слезы. Не может сегодня, не сможет и потом. Сегодня, несколько часов назад, между ними что-то оборвалось. Нет, треснуло, разорвалось – как ее анус от его члена. Трещина. Так оно и есть.

Сегодня их хрупкое счастье треснуло, потому что Северус хотел не ее.

Гермионе это было совершенно очевидно. Это читалось в каждом движении, в этом безумном взгляде, в том, что он не видел и не слышал её, не думал о ней. А кого же он видел? Кого?.. Чью грудь он мял и кромсал? Кого буквально рвал на части, грубо, как изголодавшийся волк?

Гермиона оглядывала себя и ужасалась. От воды и пены истерзанные соски совсем разбухли, а ранки на них сильно саднило. Вся её маленькая грудь была в темных синяках – следах от его пальцев и губ. А волосы… Они были спутаны, а часть – выдрана. Про ту самую боль даже не хотелось думать. Сейчас горячая вода её немножко снимет, а вот завтра точно будет кошмар. Главное, чтобы обошлось без кровотечения – особенно во время испражнений.

Ей повезло: болеть болело, но крови не было. Тем не менее, забыть этот секс никак не удавалось. Может, и удалось бы, не будь Северус так счастлив и не мечтай он так очевидно о повторении этого кошмара. Что же это значит – что он на самом деле любит именно так и хочет именно так, и весь этот год с лишним, что они живут вместе, мучается? А еще, выходит, именно таким сексом он занимался до нее? Например, с Беллатрикс? Это ведь ее он хотел в тот день и представлял на месте Гермионы?!

Треснуло, треснуло! Теперь уже не будет как прежде! Что будет с ней, с ее чувствами? Как это пережить? Как продолжать дарить ему свою теплоту, любовь, заботу и поддержку, если он хочет другую, видит другую перед своими глазами… А весь их секс – теперь он будет только таким? Он по настроению будет кидаться на нее и трахать исключительно в зад?

Нет, нет, так не должно происходить! Она этого не выдержит...

А теперь сцену ее боли и унижения, ее личную трагедию наблюдает Тот-Кого-Нельзя-Называть, да не просто наблюдает, а крутит вновь и вновь. Перед глазами как будто бежал фильм, который нельзя остановить, и тело отзывалось той же самой болью на эти "кадры", на воспоминания об ужасных движениях и действиях Северуса… Вода, ванна, щемящее осознание того, что перед его глазами была другая, эта жуткая страсть, пугающая жажда и его еще более пугающее счастье. Счастье и полное удовлетворение.

Вдруг всё окончилось. Гермиона стремительно вырвалась в реальность из пучины воспоминаний. Тот-Кого... Лорд отпустил её разум, и она упала на пол, обессиленная и раздавленная. Какое-то время Темный Лорд молча смотрел на девушку, вероятно, осмысливая увиденное, а она не имела ни сил, ни смелости, чтобы пошевелиться.

– Так вот, как всё сложилось, – задумчиво проговорил он. – Значит, Снейп… Снейп, стало быть… Это моему сознанию на ум не приходило… Что ж, так даже лучше… Северус Снейп…

Гермиона поняла: Темный Лорд осознал то, что все эти годы Северус работал вовсе не на него. Странно, но её душа не содрогнулась; наверно, ей просто уже нечем было бояться и чувствовать что-либо, кроме опустошения.

– Я всегда знал, что он кормится с двух рук, девочка, – отвечая на её мысли, продолжал Волдеморт. – Не знаю, в чем был замысел старика Дамблдора, но пока лично я от Снейпа получил только пользу. Сириус Блэк мертв, сам Альбус тоже. Хогвартс под руководством моих людей. Гарри Поттер остался без твоей помощи, а без тебя и, конечно, Дамблдора он сам по себе мало на что способен. Этот мальчик не обладает ни умом, ни знаниями, на какими-либо талантами, за исключением квиддича и живучести. Так что он окажется со мной один на один, если, конечно, до этого вообще дойдет, в чем я лично сомневаюсь. Впрочем, я не думаю, что Северус всерьез служит так называемому добру. Все эти годы он таким образом мстил мне за смерть этой девчонки, Эванс. Сейчас же у него нет поводов для вражды со мной, да и ваши люди вряд ли поверят в его добродетельность: единственный свидетель «праведности» Снейпа им же и убит. Опять же, Северус больше не опасен для меня, потому что ты в моей власти.

Гермиона внимательно слушала Темного Лорда и внутренне отчасти с ним соглашалась. Если так рассуждать, Северус и впрямь Лорду не опасен. Но... он чему-то удивился, изучив ее воспоминания. Чему? Впрочем, какой смысл задаваться этим вопросом. Ее жизнь, похоже, стремительно близится к завершению, поскольку от Гермионы Грейнджер больше не осталось пользы. Воспоминания о Джинни получены, а их с Северусом отношения уже не те…

– Между вами с Северусом пролегла серьезная трещина, – снова заговорил Темный Лорд. – Вижу, что ты страдаешь. Ты одинока, твой единственный лучик света и канал связи с внешним миром – Северус – отвернулся от тебя и терзаем страстями, не связанными с тобой. Но Гермиона Грейнджер всегда была умной девочкой, так мне говорили. Почему же ты удивляешься происходящему между вами сейчас?

Гермиона похолодела и подняла глаза на величайшего темного мага современности. Она моментально попала в капкан его нечеловеческого взора и теперь никуда не могла деться от красных немигающих глаз. Вид Лорда выражал подобие участия, и это ужасало больше всего.

– Подумай, девочка, – вкрадчиво продолжал он, – разве может дважды предатель иметь однозначную позицию хоть в чем-то или вообще держать свое слово? Я знаю Северуса как никто другой. Он пришел ко мне, будучи маленьким, жалким, озлобленным полукровкой. Он хотел приобщиться к силе, хотел наказать давних обидчиков. Его не раздражали маглы, он никогда особенно не вникал в нашу идеологию, он просто хотел получить власть и право вершить чужие судьбы по своему усмотрению. Ты правда считаешь, что он хоть немного переживал из-за гибели Сириуса Блэка? О нет, девочка, его черная, искореженная душа с детских лет жаждала возмездия – и вот, время пришло спустя много лет. Ведь он прекрасно знал, что Блэк не сдавал Поттеров мне, что дражайший Хвост был с нами с самого начала! Тем не менее, Северус с удовольствием разыграл потрясающее шоу перед тобой и твоими друзьями на третьем году вашего обучения в Хогвартсе. Не так ли?

Мерлинова борода, а ведь правда! История с бывшим узником Азкабана как-то сама собой спряталась в дальних закромах сознания Гермионы, с тех пор она не задумывалась об этом, не анализировала, не вспоминала, как её любимый Северус чуть не погубил Сириуса, как он выдал слизеринцам секрет Люпина и выжил его из школы… а ведь он был двойным агентом, и уже тогда служил вернувшемуся с того света Волдеморту, и всегда ему служил из соображений мести… И действительно наверняка знал, что Питер Петтигрю такой же Упивающийся, как и сам Снейп.

Стоп, Гермиона, стоп! Не давай Сама-Знаешь-Кому себя запутать!

– Но я отвлекся, – продолжал Темный Лорд. – Итак, почему он пришел ко мне – понятно. Почему он ушел от меня, я уже говорил. Лили Эванс. Я вошел в число его обидчиков надолго, но, благодаря тебе, заслужил его частичное прощение. Во всяком случае, Северус убил Дамблдора и теперь в кои-то веки подчиняется только мне, нравится ему это или нет. Он предатель, девочка, предатель по зову сердца, до мозга костей, который не знает, чего хочет, во что верит, и что ему ближе. Он связался с тобой, подчинившись как будто бы настоящему чувству, а теперь точно так же как и ты не понимает, что с ним происходит. Думаю, что ты права, подозревая, что он с тобой вспоминает о другой. Только это не Белла Блэк, тут ты ошибаешься. Это его первая любовь, Лили Эванс. Его любовь к этой девчонке была так сильна, что напоминала одержимость.

Лили Эванс?! Мама Гарри?! Гермиона не могла поверить своим ушам. Все это время ей было интересно, кем же именно была первая любовь Северуса, но тот никогда не хотел говорить на эту тему. По поводу Лили он говорил только одно: подруга детства, росли вместе, в Хогвартсе долгое время дружили, пока она не связалась с Джеймсом Поттером и его компашкой Мародеров. Несмотря на расхождение с годами Снейп чтил память этой дружбы, тяжело переживал трагическую гибель Поттеров и, как поняла Гермиона, именно из-за этого имеет некоторую слабость в отношении к Гарри, что бы вслух ни говорил.

– Это была Эванс, – повторил Темный Лорд. – И, признаюсь, я думал, что в тебе он видит ее новое воплощение. Все же один в один: отличница, всезнайка, грязнокровка, путается с Поттером и его дружками... Я думал, что теперь, когда я устроил ваше счастье, мы с ним в расчете за Лили Эванс. Что ж, дела любви мне непонятны, но, похоже, я ошибся в расчетах.

– Что теперь со мной будет? – рискнула спросить Гермиона и тут же об этом пожалела. Лорд изобразил на змеином лице подобие ухмылки.

– Ты – магл, а я веду против вас войну, но убивать тебя я пока смысла не вижу. Опять же, за эти год с лишним ты неплохо послужила моим целям, ни разу не попыталась сбежать, связаться с друзьями из Сопротивления и устроить хоть что-нибудь гриффиндорское. Сегодня ты предоставила мне очень полезную для моих планов информацию. Полагаю, ты достойна моей милости.

– Милорд? – Гермиона не верила своим ушам. Это было сказано всё тем же властным, холодным голосом, не допускающим возражений. Он издевается? Это какая-то дьявольская игра, выход из которой – вперед ногами?!