Текст книги "Лезвие. Книга 1. Последнее Рождество (СИ)"

Автор книги: Карина Буянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Лили, которая забрала у него, Северуса Снейпа, все чувства. Высосала, выпотрошила, забрала – и даже ими не воспользовалась. А теперь никто не может ее заменить и вытравить из сердца эту страшную любовь.

Любовь, состоящую из двух взаимосвязанных начал. Одна половина любви всегда была чистой, красивой, сострадательной и нежной – любовь к Лили, как к личности, как к человеку, желание оберегать ее, ловить ее улыбку, слышать ее мелодичный смех, быть рядом с ней во всем, говорить с ней и слушать, любоваться, разделять с ней абсолютно всё... Вторая половина его любви слишком напоминала ненависть, в ней было слишком много боли и злости оттого, что сердце Лили отдано другому. Обуреваемый этой частью своего огромного чувства, Снейп сходил с ума, мечтая обладать ею, ее телом изо дня в день, чтобы она принадлежала ему одному. Вопль этой мрачной стороны его натуры сполна вырывался в службе Темному Лорду, в причинении боли близким Лили. По этой причине Волдеморт вполне резонно полагал, что Снейп хотел её, но никак не любил.

Может быть, он и правда не любил? Может быть, дайся Лили ему в руки, наскучила бы, и с ней возникла бы та же трещина, что с Гермионой? Может быть, он вообще не способен любить? Может ли в любви быть два начала, таких противоположных – и таких родных друг другу? Два начала, принадлежащих одной женщине, ушедшей в мир иной и так и не ответившей ему взаимностью... А теперь что – его любовь, состоящая из двух столпов, просто разломилась пополам? Первая – чистая, светлая, нежная – принадлежала Гермионе, а вторая – кому? Любой наглой, дерзкой и отвергающей его женщине с бешеным темпераментом вроде Беллатрикс или... этой Джинни Уизли? Ведь он же почувствовал сейчас прилив страсти, мрачной, животной страсти, подогретой алкоголем... Почувствовал, и нечего отпираться перед собой! И тогда в Хогсмиде почувствовал, глядя, как они с Малфоем трахаются – а потом примчался домой и оттрахал Гермиону так, как прежде себе не позволял. Так ведь?

– За что ты так отомстила мне, Лили? – прошептал Снейп, сползая по стене на пол.

Его сердце гулко стучало, в висках пульсировало, а по лицу градом катился холодный пот. Внезапно, дверь кабинета приоткрылась, и внутрь зашла Уизли. Почему она не постучалась? А впрочем, какая разница…

– Вы выронили это, профессор, – проговорила она и что-то ему протянула. Северус поднял голову. Джинни держала в руке колдографию Лили. Вероятно, она выпала из кармана, когда он помчался в кабинет.

– Вы в темноте приняли меня за нее, да? За маму Гарри? У вас с ней был роман? – спросила Джинни. В глазах гриффиндорки насмешки не было. Снейп рывком поднялся с пола и вырвал у нее из рук фото Лили.

– Уходите, мисс Уизли! – прикринул он. – Ученикам Хогвартса запрещено ночами болтаться по Школе. Уходите сейчас же, или я назначу Вам взыскание.

– А директору Хогвартса разрешено напиваться и тискать студенток в подземельях? – возразила та.

– Чего Вы от меня хотите, мисс Уизли? Полагаю, извинений? – процедил Снейп, буравя Джинни взглядом.

– Может быть, я смогу закрыть глаза на то, что случилось, и не рассказать об этом ни одной живой душе, но взамен мне кое-что нужно, – ответила она. – Пароль от слизеринской гостиной.

– Ну знаете ли, это уже слишком! – разозлился Снейп. – Студентам других факультетов запрещено бывать в гостиной Слизерина – и точка! Хотите устраивать случки с Малфоем – ограничивайтесь Выручай-комнатой, как обычно!

– Не в вашем положении мне отказывать, профессор Снейп, – глаза Джинни Уизли зло сощурились. – Мне известно все о вас с Гермионой. И если вы не дадите мне пароль прямо сейчас, об этом завтра же узнает вся Школа, будьте уверены. А еще я сообщу Рите Скитер, и в "Ежедневном пророке" появится обалденная статья о том, как один уважаемый профессор зельеварения совратил несовершеннолетнюю студентку на взысканиях, а потом украл ее из Хогвартса и сделал своей сожительницей, объявив всему миру, что она мертва. Уверена, с талантом Скитер эта история расцветет самыми яркими красками...

Стерва. Наглая рыжая стерва. Снейп ощутил отчаянное желание взять Уизли за горло и как следует впечатать головой в стену.

– Вы из-за этого сидели в подземелье? – спросил Снейп, стараясь сохранить невозмутимый тон. – Поджидали меня, чтобы выведать пароль и сделать Малфою сюрприз?

– Совсем не обязательно вас, – пожала плечами Джинни. – Кто-нибудь бы точно прошел мимо. Но появились именно вы. Так что, директор, скажете мне пароль?

– Смерть грязнокровкам, – процедил он.

– Мда, я могла бы догадаться, – усмехнулась она. – Спасибо, профессор.

– Мисс Уизли, я бы все-таки не рекомендовал вам там появляться.

"Потому что если вас схватят Кэрроу, я ничем не смогу помочь", – хотел сказать он, но вслух выпалил совсем другое:

– Не пристало девушке бегать за молодым человеком и унижаться.

Джинни мгновенно вспыхнула.

– Откуда вам знать! – в сердцах воскликнула она. – Много вы в отношениях понимаете?! Думаете, вскружили голову Гермионе, и уже эксперт в любовных делах?

– Вас мои отношения с Гермионой уж точно не касаются, мисс Уизли.

– А они еще есть, ваши отношения? По словам Драко, она пропадает в Мунго, а вы напиваетесь тут и слоняетесь по Школе ночами в надежде поджать в углу какую-нибудь студентку.

Дерзкая наглая сука! Снейп сжал кулаки. Врезать бы ей сейчас! Она ведь явно этого и добивается – вон, какая довольная, потешается! И ему еще казалось, что она похожа на Лили?! Да какое там, это же новое воплощение Беллатрикс, не больше не меньше!

– Пошла вон отсюда! – крикнул он.

– Пойду, еще как пойду – когда сама этого захочу! – зло усмехнулась Джинни. – А мне еще есть, что вам сказать, профессор Снейп. Не надоело притворяться и лицемерить? Разыгрывать из себя праведника, жить двойной жизнью?! В вашей жизни вообще есть хоть какая-то правда? Одного никак не пойму: если вы живете с Гермионой, зачем лезете в мою голову? Признайтесь, это же вы насылаете эти странные сны?! Это приказ Волдеморта или ваша личная инициатива?

– Понятия не имею, о чем речь, – отрезал Снейп.

– Да бросьте! Вы же первоклассный Легилимент и Окклюмент в одном флаконе! Эти сны, видения, преследования, угрозы – что это и зачем? Оставьте меня в покое! Уйдите прочь из моей головы!

– Уизли, прекратите нести бред! – рявкнул Снейп. – Я не забираюсь к Вам в голову!

– Да что вы? А вот Драко считает, что это вы. Но вы утверждаете обратное, так? – спросила Джинни таким тоном, что становилось ясно: без ответа она от него не отстанет.

– Я не понимаю, о чем Вы, мисс Уизли! Если Вы соизволите подробнее и предметнее пояснить, я отвечу на Ваш вопрос.

– Пояснить предметнее? – улыбнулась она. – Хорошо, я поясню. Есть только один способ вывести вас на чистую воду...

С этими словами она бросилась к нему и стремительно поцеловала растерявшегося Снейпа. Он ничего подобного не ожидал и потому вначале опешил и не отвечал на ее поцелуй, но Уизли не собиралась отстраняться. Она обвила его шею руками, крепко к нему прижалась, в нос профессора ударил запах ее волос, опять предательски напомнивший ему тонкий аромат, исходивший от Лили… Или ничего этот запах не напомнил, а просто понравился сам по себе – или под алкоголь ему бы понравился запах любых женских волос... Так или иначе, Снейп не выдержал. Он ответил на ее поцелуй, почти кусая ее губы, глубоко прорываясь в ее рот, прижимая ее стройное тело к себе так, как хищник вцепляется в свою добычу.

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Джинни оттолкнула Снейпа, отскочила от него и залепила ему звонкую пощечину. Её глаза насмешливо изучали бледного взъерошенного профессора – совершенно по-малфоевски, даже эта чуть оттопыренная нижняя губа выглядела ровно как у Драко.

– Вот и ответ, – подвела итог она. – Вы – человек из снов и систематически влезаете в мою голову. Теперь мне это совершенно очевидно. Только Вы опоздали, профессор. Я говорила Вам это в снах, теперь пришел черед сказать наяву. Вы не нужны мне. Я люблю Драко.

– Но он же все равно бросит тебя ради своей семьи, – вырвалось у Снейпа, и он тут же проклял себя за то, что действительно сказал это вслух, не успев подумать, что говорит. Проклятый алкоголь!

– Поживем-увидим, – с вызовом ответила Джинни, холодно улыбнувшись. – В любом случае, спасибо, профессор. Сегодня я ответила для себя на абсолютно все вопросы.

С этими словами она развернулась и быстрым шагом унеслась из кабинета зельеварения. Северус устало опустился на ближайший стул. Безумие. Какая-то полная ересь. Может, Уизли права? Может, он правда шлет ей какие-то видения, напиваясь, а потом сам об этом не помнит? Раз его сегодня на нее потянуло, чего он сам от себя не ожидал, можно допустить все, что угодно. Проклятая ночь. Сумасшествие. Хвала Мерлину, об этом никогда не узнает Гермиона.

Если, конечно, ей еще есть до него дело. И вообще, если бы не проклятая пауза, ничего бы не случилось. Ни всех этих размышлений о двух сторонах любви, ни его ежедневного употребления огневиски, ни навязчивых воспоминаний о Лили и сравнения всех своих чувств с любовью к ней, ни тем более этого нелепого поцелуя с Уизли. Такого страстного и волнующего поцелуя, что об этом даже думать стыдно.

Снейп дал себе слово вычеркнуть это происшествие из памяти, больше никогда к этому не возвращаться и завтра же навестить Гермиону в Мунго, чтобы все как можно скорее стало как раньше. Тем более, скоро Рождество, а в Рождество всегда случаются чудеса, и этот праздник надо встречать дома, с любимым человеком, в обнимку. К черту наваждение. Это все огневиски! К черту его, к черту пьянство! После этой благой и показавшейся ему единственно правильной мысли Северус Снейп отправился спать.

Глава 18. Роковая ошибка

Now you're leaving me

With your angry eyes

My love gets lost with you

I was saving you last night

Locked intense inside my head

Your trust will set us free

The more you run away from me

The closer I draw near

Ты от меня уходишь прочь,

Сверкая злобными глазами.

Мою любовь сжирает ночь,

Я не спасу ее слезами.

Ты можешь делать вид, что спишь,

И верить, что нас – так – спасаешь,

Но знай, чем больше ты бежишь,

Тем я сильнее приближаюсь.

Guano Apes «Don't you turn your back on me». Вольный стихотворный перевод К.Буяновой.

Бывать в логове Слизерина Джинни еще не приходилось. Как у большинства студентов Хогвартса, подземелья ассоциировались у нее с зельеварением, но это не считается. Но теперь у нее был пароль – спасибо пьяному директору, охочему до юных девушек. Теперь Джинни точно окажется внутри гостиной Слизерина. Конечно, не хотелось бы попасться на глаза кому-нибудь из Кэрроу, но по идее их там сейчас быть не должно… Впрочем, ее это совершенно не волновало. Она знала, что попадет внутрь и найдет Драко. У нее просто не было другого выбора. Если человек очень сильно чего-то хочет, то его ничто не остановит.

Она стремительно покинула кабинет зельеварения, зная, что Снейп за ней не последует, и старалась не думать о том, что только что между ними произошло. Года два назад ее бы сейчас распирало от головокружительной победы: она, Джинни Уизли, поцеловала того самого вампирообразного профессора, героя фантазий кучи девчонок! Им не удавалось, а ей удалось! Но сейчас это абсолютно не грело, даже наоборот. Ее вело вперед чувство к Драко и только оно.

Джинни дошла до конца нужного коридора. Вот и заветное место, скрытый проход, который откроется, как только она назовет пароль. "Смерть грязнокровкам". Надо произнести это вслух, но Джинни мешкала. Ей стало дурновато – то ли от темноты, то ли от затхлости и сырости, ударившей в нос, как только она спустилась в подземелья. Гостиная Слизерина находится прямо под Черным Озером – это ж надо было до такого додуматься при планировке замка. Сыро, свежего воздуха нет, солнечного света – так ведь и заболеть недолго. Она впервые в жизни подумала, что в этом есть какая-то дискриминация. У всех остальных факультетов нормальные условия, а Слизерин с самого начала сослан во мрак, под землю, почти как в тюрьму. А потом удивляются, что оттуда выходит максимальное количество темных магов, обиженных на весь мир с самого детства...

– Джиневра! Остановись!

Голос из-за спины. Девушка вздрогнула и обернулась. Никого. Так-так, профессор Снейп опять лезет в голову. Теперь наяву – а ведь еще пару минут назад он так искренне отпирался оттого, что шлет ей сны! Двуличный прихвостень Волдеморта.

– Джиневра, не надо. Не ходи туда. Тебе не нужна лишняя боль.

А может быть, она все-таки спит? От этой догадки Джинни похолодела. В последнее время становилось все сложнее отличить сон от яви.

– Вернись в свою кровать, – продолжал приказывать голос. – Не надо так, это неправильно. Ты должна вернуться ко мне по-хорошему!

Должна? Кому и что она опять должна? Вернуться? Нет, нет, никаких «возвращаться». Отвали, профессор Снейп! Что это за игры? Почему навалилась эта дурнота? Только бы не стошнило… Слабость. Какая страшная слабость. Да что же это, в самом деле!

Дверь, Уизли, дверь! Просто произноси этот проклятый пароль, трусливая девчонка, и заходи. Вдох. Выдох.

– Смерть грязнокровкам! – тихо, но твердо произнесла Джинни так, будто это не пароль от гостиной Слизерина, а присяга Упивающимся Смертью.

По спине побежала струйка холодного пота. Часть стены отодвинулась в сторону, открывая вход в мрачное помещение с низким потолком и приглушенным зеленым светом. Что это по сторонам, окна? Значит, они здесь все-таки есть? И что в них видно – толщу воды, проплывающих мимо кальмаров и гриндилоу? А, ну хоть камин здесь есть и диванчики у него. Правда, из-за оформления в черных, зеленых и серебристых тонах даже цвет пламени кажется каким-то неестественным и недобрым, голубоватым. Еще и черепушки эти со змеями повсюду нарисованы... Да уж, ни разу не обитель темных магов, никакого предопределения и программы, закладываемой в подсознание...

Джинни медленно, почти крадучись, шла к центру гостиной и не сразу заметила, что на диване кто-то сидит. Спиной ко входу, поэтому ее пока не заметили. Ох, как бы сейчас пригодилась мантия-невидимка Гарри! Жаль, что он забрал ее с собой в странствия. То есть, конечно, хорошо, что забрал – поэтому до сих пор и не попался, но ей бы такую же...

Еще до того, как в нос ударил знакомый запах корицы и гвоздики, она узнала белобрысую макушку. Мерлинова борода, ей сегодня везет! Это Драко! Драко в гостиной, задумчиво сидит у камина после их размолвки! Какая удача – ведь не будь его здесь, пришлось бы искать по спальням и для начала разобраться, какая дверь ведет к девочкам, а какая к мальчикам. А еще, говорят, у всех слизеринцев спальни отдельные, и если так – то наверняка запароленные. Вот она бы тут попрыгала в поисках!

Но ей повезло. А значит, сейчас она скажет всё, что должна ему сказать. Правда, она не придумала, что именно, но плевать. Что угодно! Лишь бы пробить эту дурацкую стену.

– Драко, это я, – произнесла она тихо, но в давящей неуютной пустоте гостиной Слизерина ее голос прозвучал громче, чем она ожидала.

Он не обернулся. Спинка дивана позволяла видеть только белую макушку и пальцы его левой руки, сжимающие подлокотник. Сжимает. Значит, услышал. Хотя что за глупость, тут нельзя было не услышать. Молчит. Ну что же. Соберись, Джинни. Все получится.

– Драко, ты знаешь, что я не могла не прийти, – начала она. – Мне пришлось раздобыть пароль в вашу гостиную, и, честно скажу, обстановка у вас тут не самая дружелюбная... Будь я здесь с самого первого курса, тоже бы давно стала Упивающейся Смертью...

Глупости. Бредовые глупости, которые она тараторит, потому что нервничает. А он молчит, как каменный истукан, и даже взглядом ее не удостаивает! Джинни мысленно обругала Драко последними словами и заодно себя – за глупость. Малфой по-прежнему молчал, только вздохнул как-то резко и порывисто. Или ей просто показалось?

– Драко, – голос не хотел слушаться, шел как через препятствие, и Джинни была вынуждена откашляться. – Я знаю, ты не хочешь сейчас меня видеть и слышать, потому что накрутил какую-то нелепую ссору, но я должна поговорить с тобой. Если это действительно из-за ревности, то ты всё неправильно понял. Я никогда не использовала тебя.

– Продолжай, детка, – наконец подал голос он.

Издевается. Что ж, она это ожидала. Пусть язвит сколько его слизеринской душе угодно. Надо продолжать. Во всяком случае, он издевается, а это уже реакция!

– Я знаю, что ты, как и большая часть школы, считаешь меня хищницей. Ты там что-то говорил о коллекции. Рыжая стерва, которая играет парнями, добавляет в свой список, а потом безжалостно двигается дальше? Что ж, не буду спорить, был когда-то список мальчишек, с кем было бы интересно замутить, хотя бы разок поцеловаться, но ты в нем не значился, скажу честно. Ты вообще никогда мне не нравился. Я считала тебя трусом и подлецом, слащавым мальчишкой с болезненным самомнением… Но тот день, в Хогсмиде – наш день – всё изменил. Я знаю, что ты не воспитан в чувствах, не приучен ни доверять, ни даже по-настоящему дружить – тем более, любить. Знаю, что за каждым твоим шагом вперед ко мне, за каждой откровенностью, идут два шага назад, в отдаление и отчуждение. Но это и есть чувства, и я это понимаю! Понимаю, потому что с того самого дня ты стал частью меня, и дело вовсе не в сексе! То есть, разумеется, секс был на высоте, и мне с тобой всегда прекрасно… Но мне нужен не только секс с тобой, а ты. Ты сам.

Джинни запнулась. По ее щекам текли предательские слезы, и она не хотела, чтобы Драко услышал ее всхлипывания. Одно дело – прийти такой сильной, смелой женщиной и прямо говорить о чувствах любимому мужчине, другое – хныкать об этом, как жалкая девчонка, бегающая за мальчиком!

– Не останавливайся, детка, умоляю, только не сейчас, – произнес он каким-то странным голосом. Продолжает издеваться. Ну что ж, пусть! Отрицание – естественная человеческая реакция. Отрицать, обесценить, скрыть таким образом свой страх. Малфой боится, потому что слизеринский трус, привыкший прятаться в подземельях, а она смелая гриффиндорка, смелая за них двоих!

– Мне нужен ты сам, – повторила Джинни чуть громче. – Твоя жизнь стала моей жизнью, твои интересы – моими, мне важно всё о тебе знать, я хочу видеть тебя рядом каждую секунду, смотреть в твои глаза, ловить твою улыбку, дотрагиваться до твоей кожи, вдыхать твой аромат, слышать твой голос… Поверь, для меня это всё так же невероятно, как и для тебя! Кто бы мог подумать, правда? Но это так! Ты действительно стал мне самым дорогим человеком на свете. Каждую ночь без тебя мне снятся кошмары. Нет, это не чудовища и не красные глаза Темного Лорда. Самый страшный сон – тот, в котором ты меня бросаешь, исчезаешь или погибаешь. Я не хочу, не могу и не собираюсь без тебя жить! Мне плевать на то, что наши семьи могут быть против наших отношений, мне плевать даже на вашего Воледморта и всех его Упивающихся! Я знаю, тебе сложнее, ты с ними повязан, они всегда могут надавить на тебя и ударить по слабому месту, но знаю и то, что у тебя тоже ко мне чувства. Этого мне достаточно, чтобы ждать тебя. И знаешь, что бы ты ни решил насчет нас, сейчас или когда-либо, я всё равно счастлива и благодарна тебе. С тобой и только с тобой я познала то, к чему стремится каждый человек. Я много лет думала, что знакома с любовью, но ошибалась. Я никогда никого не любила – до тебя. И это самое прекрасное, что могло со мной случиться – особенно сейчас, в разгар этой жестокой войны, когда гибнут люди, в том числе и мои близкие... Любовь к тебе помогает верить в лучшее, даже теперь, в темные времена, когда умирает всякая надежда... Я люблю тебя, Драко! И очень с тобой счастлива!

Ее последняя фраза пронеслась по комнате раскатистым эхом. Мерлин, неужели она говорила так громко, что ее теперь слышал весь слизеринский факультет? А впрочем, какая разница. Теперь уже не важно. Сказала. Сказала вслух, сказала ему. Он так и не поворачивался к ней. Может быть, стоит уже подойти самой? Но ноги как назло словно окаменели и прилипли к полу. Щеки горели, сердце билось с бешеной частотой. Казалось, она будет стоять в этой мрачной сырой гостиной целую вечность. Что же он чувствует? Почему ничего не говорит?

Внезапно раздался стон. Джинни не сразу сообразила, что это за звук и откуда он доносится. Стон повторился и исходил определенно от Драко. Джинни остолбенело уставилась туда, где он сидел, и увидела, что голова юноши запрокинулась, а рука едва не раскрошила несчастный подлокотник. Затем он, наконец, развернулся к Джинни.

Картина, столь масштабно и красочно открывшаяся взору Джинни, на мгновение заставила поверить в то, что происходящее всё-таки сон, и она вот-вот проснется у себя в кровати. Но нет. Нет. Слишком реалистично и натурально для сна. Слишком отчетливо. Слишком.

Драко развалился на диване. Его поза была более чем вальяжной, а тело оказалось полностью обнаженным. Отблески голубоватого пламени подсвечивали капельки пота на его коже. Светлые волосы прилипли ко лбу. Его взгляд был омерзительно похабным, к бледным губам в кои-то веки прилила кровь, и они приобрели кроваво-алый оттенок. У ног Драко горделиво восседала голая, бесстыже сексуальная и грудастая Панси Паркинсон и, победоносно глядя на Джинни, растирала по лицу и груди характерное светлое вещество.

К горлу Джинни подступил комок, щеки вспыхнули так, словно ей только что надавали пощечин. Впрочем, лучше бы надавали. Любая физическая боль была бы легче, чем это унижение. Несколько секунд она ошарашенно смотрела на парочку, а потом развернулась и хотела было выскочить за дверь, но голос Драко ее остановил.

– Как, Уизли, уже уходишь? – в его манерной интонации явственно слышалась насмешка. – Где же твой пыл и энтузиазм? Я, признаться, не предполагал, что ты побежишь за мной, сверкая пятками, и ты застала меня врасплох, но, полагаю, что так даже лучше. Ты ведь еще не пробовала секс втроем? Для такой как ты это даже неприлично!

На этих словах Паркинсон прыснула от смеха, и Джинни еще больше захотелось провалиться сквозь землю.

– Ты уж прости, мы не знали, что ты придешь, а так бы не приступали пораньше, обязательно бы тебя дождались, – глумливо продолжал Драко, явно наслаждаясь своей речью и производимым эффектом. – Видишь ли, моя детка Панси просто потрясающе сосет. Прости, Уизли, но тебе бы как-нибудь потренироваться. Панси, милая, покажешь ей, как правильно двигать язычком и губками?

– Конечно, дорогой, – промурлыкала та.

– А она скромница, правда? – продолжал Малфой, обращаясь к Паркинсон. – Даже не подходит поближе. Джинни, ну чего ты? Не стесняйся. Мы так смутили тебя? Или ты истекаешь от желания присоединиться? Уверен, что второе. Не зря же ты мне так долго рассказывала, какая Панси красивая, особенно ее грудь...

Всё в Джинни клокотало от боли, злости и унижения. Кто бы мог подумать, что эти чувства могут нарастать одновременно… Она по-прежнему стояла спиной к парочке и лицом к двери, не в силах ни обернуться, ни уйти.

– Ладно, Уизли, вижу, что сегодня ты к нам не присоединишься, – Драко издал демонстративный вздох. – Тогда не буду тебя задерживать. Твоя речь пришлась мне по душе. В сочетании с потрясающим минетом от Панси результат вышел просто восхитительным. Я еще ни разу не испытывал такого удовлетворения. Оргазм высочайшего уровня. Спасибо тебе! Думаю, что ты заслужила некоторую благодарность. Буду с тобой откровенен.

Сердце Джинни замерло. Она понимала, что ничего хорошего сегодня уже точно не услышит, но хлопнуть дверью, не дослушав до конца, почему-то не могла – хоть и чувствовала, что так было бы правильнее всего.

– Рад слышать, что ты меня не использовала, – продолжал слизеринец. – Это прозвучало очень трогательно. Приятно, что твоя безрадостная и скучная жизнь настолько преобразилась с моим появлением. Но, к сожалению, я не могу ответить тебе тем же, потому что сам тебя как раз использовал. Младшая сестрёнка Рона Уизли, двинутая на сексе. Не секрет, что с тобой хочет переспать половина Хогвартса, если не больше. Я не исключение. Что уж говорить, трахаешься ты отлично. С тобой было интересно поиграть. Я и не предполагал, что ты в меня влюбишься, но это очень, очень льстит моему самолюбию! А какую искру это принесло в наши отношения с Панси! Ох, как она меня ревновала! Впрочем, считаю, что это на пользу. Кому приятно иметь жениха, который даром никому не нужен? А тут не просто нужен – любим, да еще и одной из самых секси-девиц в этой Школе! Ах да, я же тебе не говорил. Ты, помнится, спрашивала меня об отношениях, которые ведут к браку. Да, у меня такие были, есть и будут. Познакомься, Джинни: Панси Элоиза Паркинсон, в скором времени – миссис Малфой…

Это было последней каплей. Ноги, налившиеся свинцом, наконец-то обрели нужную легкость, и Джинни вылетела, хлопнув дверью слизеринской гостиной. Слезы, которые можно было уже не сдерживать, хлынули потоком. Она неслась прочь от злополучной комнаты, оставляя позади себя то, что еще совсем недавно было ее мечтами и надеждами.

Если бы точно так же, прямо сейчас можно было бы оставить позади себя весь этот проклятый Хогвартс! Хогвартс, каждое приведение которого теперь наверняка осведомлено о ее унижении во всех подробностях, а значит, завтра об этом загалдят даже первокурсники!.. Будь ее воля, Джинни бы ни дня, ни минуты, ни единой секунды здесь не оставалась! Гарри, черт тебя побери, Гарри, почему, почему, тысячу раз почему ты свалил, не взяв с собой ту, кого считал любимой девушкой?! И вот, чем все обернулось...

А теперь выбора нет. Остается только дожить до Рождества, будучи предметом насмешек в течение нескольких недель, проваливаться сквозь землю каждый раз, когда будет сталкиваться со слизеринцами, постараться сосредоточиться на учебе – и потом свалить на рождественские каникулы. Свалить домой, куда угодно, но как можно дальше отсюда. В идеале – навсегда.

Роковая ошибка! Как можно было быть такой дурой?! Поверить Малфою, нарисовать в голове какие-то чувства с его стороны, а главное, влюбиться в него и еще раструбить об этом на всю слизеринскую гостиную! Испанский стыд! Позор, несмываемый ничем – даже кровью! Как будто ей было мало этого «ореола знаменитости» всего после первого курса, Тайной Комнаты, Василиска и чертова дневника! Что ж, возможно, она это заслужила. За все. Так ей и надо, неудачнице. Отныне здесь, в Хогвартсе, для Джинни Уизли оставалась только боль.