Текст книги "Имперские Коммандо : 1 : Пятьсот Первый (ЛП)"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

"Сын, Руу в порядке. Мы нашли её. Какое-то время ты не будешь получать писем ни от неё, ни от меня, и я не могу рассказать – где мы. Позаботься о себе. Скажи Иджаату, что мне жаль, что я так и не смог с ним поговорить. Для вас обоих будет безопасней, если вы не будете пытаться связаться со мной снова."

Кэл Скирата, неотслеживаемое сообщение покинувшим его сыновьям, о исходе поисков их сестры.

База Кестера, Челпори.

Учителей-джедаев следовало убивать на месте, и Дарман был удивлен тем, насколько мало это его волнует.

Он переключил винтовку на смертельные заряды сразу же, как только Камас – человек, которого он знал; человек, который был его боссом – взлетел в воздух, выглядя совершенно нереально в зеленоватом свете фильтра ночного видения, и обрушился на него сверху.

Если бы Эннен именно в эту долю секунды не оказался в нужном месте, и не ткнул со всего размаха своей ДиСи в лицо генерала, прежде чем тот восстановил равновесие – световой меч снес бы ему голову. Дарман это отлично понял. Найнер отлетел назад и врезался в стену, отброшенный Силой. Камас отбил в сторону бластерную очередь Брая и вылетел в коридор.

По комм-каналу раздался голос Нелиса.

– Четыре-ноль, проклятье, что происходит? Мы входим.

– Стоять! – рявкнул Дарман. – Это шаблов джедай!

Дарман надеялся что у копов хватит ума не открывать огня, не зная – кто следующий появится из дверей. Он едва не сбил Брая с ног, рванувшись, чтобы добраться до Камаса первым. Сапоги Камаса простучали по плиткам пола – не к выходу из дома, а в другую комнату.

Безумие. Почему он не бежит?

Может быть, Камас знал – сколько полицейских бластеров ждет его снаружи. Даже Мастер Джедай не может отразить множество зарядов со всех направлений. Они вовсе не были неуязвимыми.

– Ловушка, – сказал Найнер. – Шабуир с нами играет. Давай с этим заканчивать.

– Что за ловушка?

– Откуда мне знать? Но Камас никогда не паниковал.

Дарман почти что ожидал, что Найнеру, доброму, старому, верному Найнеру будет тяжело заставить себя стрелять в Камаса. Тот не колебался. Он отстрелил дверь зала с петель и выпустил очередь в проем. Навстречу к нему полетели белые стрелы энергии; Камас тоже знал как управляться с бластером.

Дарман упал на одно колено и выстрелы пронеслись у него над головой, но Эннен стоял прямо позади него, и он не успел. Два разряда ударили в его визор, и Эннен упал. Брая нигде не было видно. Дарман развернулся, чтобы оттащить Эннена в сторону и проверить его, пока Найнер прижимал Камаса огнем.

Почему Камас пользовался бластером?

Джедаи обычно так не делали. Они полагались на свои световые мечи, как бы глупо и смешно это ни было.

– Эннен? Эннен! – Дарман стянул с него шлем. Тот был жив, его просто оглушило на несколько секунд. – Ты в порядке?

Эннен поднялся на колени и потянулся за шлемом. Тот, похоже, ещё работал, несмотря на повреждения.

– Где Брай?

– Обхожу с фланга. – ответил голос Брая. – Я зайду через фронтальное окно.

Найнер присел сбоку от двери, чтобы перезарядиться.

– Чем это воняет?

– По-моему, это...

Адреналин подстегнул Дармана. Он столько раз сражался в боях, где требовалось быть аккуратным, что в этом случае он чувствовал настоящее облегчение – никакой осторожности, никаких взять-его-живым, никаких дурацких правил, просто убей или будь убитым. Он влетел в комнату вслед за Найнером, чтобы увидеть как Силовой удар Камаса пробивает стену к кухне. Брай ворвался через узкое окно и врезался в Камаса, когда тот пробирался через обломки. Брай со всей силы ударил вибролезвием в перчатке, но то скользнуло по спине генерала словно оно угодило в бронепластину.

Почему Камас не пытается бежать? Почему он бегает здесь?

– Газ! – рявкнул Найнер. – Шаб, это газ!

Они не так часто сталкивались с топливом биологического происхождения. Им потребовалось несколько секунд, чтобы сложить все вместе. Камас вогнал световой меч в нагрудник Брая и страшным Силовым ударом отшвырнул его, проломив его телом стену.

У Дармана не было времени думать ни о чем, кроме того как остановить Камаса. Джедай уже проскочил сквозь дыру в стене и внезапно Дарман увидел – почему тот так старался вернуться на кухню: генерал остановился у плиты, замер на мгновение, словно что-то пошло не по плану, и вырвал Силой трубы из стены. Дарман услышал громкое шипение выходящего газа.

– Похоже, я промахнулся со временем, да? – сказал Камас.

Он вскинул световой меч и Дарман выстрелил.

Это было самым последним, что ему стоило бы делать, но он действовал совершенно инстинктивно. Он не мог сдержать реакцию своего тела. Язык огня хлестнул по комнате из разорванных труб, словно из огнемета. Камас просто пригнулся. Он не пытался бежать. У Дармана мелькнула быстрая, но всё же отнимающая время мысль, что у старого чакаара есть что-то в рукаве. Но он был так поглощен местью и боевыми инстинктами, что даже когда Найнер схватил его и попытался тащить его наружу, он продолжал стрелять в Камаса в упор. Теперь горело всё. Пластоидная облицовка начала плавиться, дерево и шторы пылали вовсю.

– Дар! Уходим!

Дарман оттолкнул Найнера.

– Я ему не дам сбежать.

– Он и не пытается, Дар. Теперь – вон.

– Мы все умрем. – проорал Камас, держа в одной руке световой меч, в другой – бластер. – Но я надеялся что вас придет больше, чтобы сдохнуть со мной...

Дарман осознал что никто из них не сказал Камасу, что они его бывшие коммандо. Хотел бы он знать – изменило бы это хоть что-нибудь.

Камас бросил бластер и выпрямился, расставив ноги, протянув одну руку к полу, словно он тянул какой-то невидимый люк...

– Бежим! – заорал Найнер.

Он схватил Дармана за лямку ранца и потащил его прочь с такой силой, что Дарману пришлось почти что бежать спиной вперед. У него не отложилось в памяти – как он оказался за входной дверью, только то, что Найнер вздернул его на ноги, когда он споткнулся. Мгновение он смотрел на языки пламени, хлещущие из бокового окна, а в следующий миг его на несколько секунд ослепил вспухший огненный шар.

– Газовая магистраль. – прокомментировал лейтенант Нелис. – Кто-нибудь, отключите её. Эй, Берлиа – свяжись с газовой компанией. Пусть они отключат эту магистраль.

Все вокруг Дармана сейчас было полным хаосом – вовсю пылающий дом с сорванной крышей, синие и красные проблесковые огни, медспидеры, пожарные, растерянные полицейские, несколько соседей, с ужасом смотревших на пожар. Ещё здесь был Эннен – Эннен, стоявший на коленях возле Брая и давивший обеими руками ему на грудь, пока гражданский медик не оттащил его от тела. Эннен отступил на несколько шагов, затем вернулся обратно. Но Дарман знал на что похоже "слишком поздно".

– Он больше не взорвется. – спокойно сказал Найнер. Казалось, что он принял какое-то решение, и он оперся на одну ногу так, словно собирался бежать. И он действительно собирался бежать.

– Пойду, заберу тот компьютер.

На Дармана накатил врожденный животный ужас при мысли о том, чтобы войти в огонь. Ему несложно было оставаться на месте, когда вокруг него начинался пожар, но почему-то войти туда, даже в огнеупорной броне, было куда более трудным делом. Его животные инстинкты кричали "нет". Раньше ему уже довелось оказаться в огне и тогда он ближе всего был к слепой панике.

– Иначе это всё было впустую. – добавил Найнер.

– Брай мертв. Найнер, Брай мертв...

– Впустую...

Он вбежал в горящий дом. Дарман подался вслед за ним, но здесь был погибший Брай, Эннен готовый сорваться, рядом бушевали все девять кореллианских преисподен, и на несколько секунд Дарман не знал – где он нужнее всего.

Найнер. Вот кому я нужен.

Дарман сделал глубокий вдох и ринулся за ним. Если он не будет думать – всё будет отлично. Он не почувствует жар – добрых тридцать минут – и его доспехи защитят его от падающих обломков. Но всё равно это его пугало. В животе всё равно стоял холодный ком.

– Ты никогда не слушаешь. – Найнер шарился, разыскивая компьютер среди огненного тумана и почерневших обломков. Разговор казался каким-то ирреальным, и ещё более ирреальным он стал, когда Дарман нашел то, что было Ири Камасом. Взрыв вбил световой меч генерала в стену напротив. – Я же сказал стоять.

– Просто на случай, если ты во что-то вляпаешься. – ответил Дарман.

Он не бросил Найнера на Шинарканском Мосту и не собирался оставлять его сейчас.

– Вот, здесь он. – Найнер оторвал горящую полку от того, что было прилавком. – Приварился к столешнице.

Языки пламени облизывали остатки потолочных балок, когда горящий газ вырывался наружу словно из гигантской горелки. Оплавленные кухонные шкафчики стекали на пол; экран компьютера был разбит, штекер вплавился от жары в стенную розетку, но им была нужна только его начинка. Найнер вырвал кабель.

– Двигаем. – скомандовал он.

Когда они начали пробираться к дверям, Дарман выдернул из стены световой меч, и заметил что его перчатки стали липкими от почти жидкого пластоида. Расплавленные плиты пола прилипали к ботинкам, как клей. Когда он, наконец, выбрался наружу – он вошел в стену из водяных струй. За ними суетились пожарные.

– Идиоты. – Один из пожарных остановился, чтобы обругать их. – Если бы этот ваш забег пошел не так – кому, по-вашему, пришлось бы туда лезть, и вытаскивать ваши дурные задницы?

– Угу. Но ведь не пошел же? – ответил Дарман, не испытывая благодарности за возможное спасение. Он в спасении не нуждался. Коммандос сами заботились друг о друге. Впрочем, Брая братство не спасло. – Вот за чем мы ходили.

Найнер всё ещё сжимал покоробившийся компьютер в руках. Он не мог его положить, потому что пластоид прикипел к броне.

– Давай, отцепи эту штуку.

Дарману потребовалось аккуратно поработать виброклинком чтобы отделить расплавившийся материал от бронепластин Найнера. Но это не было тем, зачем они пришли. Они приходили за рейнджером Кестером, а вместо того нашли генерала Камаса и компьютер. И при этом они потеряли своего.

"Простенькая полицейская работка. Точно. Я и мой длинный язык."

– Жаль вашего парня. – проговорил Нелис. – Как раз когда ты думаешь, что война закончилась... Поганое невезение.

К счастью он сказал это там где его не слышал Эннен. Никакому солдату не хотелось бы, чтобы ему напомнили про такое. Терять товарищей и так было тяжело, но было что-то гораздо худшее в том, чтобы терять их в самом конце боя; судьба жестока и убаюкивает тебя, заставляет поверить что ты всё сделал хорошо и справился с худшим, в то время как худшее просто притаилось за углом, слегка опоздав на встречу.

Найнер снова переключился в образ сержанта. Он подошел к Эннену, который стоял у медспидера, упершись лбом в его дюрастиловый бок и протянул руку, чтобы взять его за плечо. Но Эннен оттолкнул руку и отошел в сторону. Дарман не мог увидеть тела Брая. Он остановил проходившего мимо медтехника. Тот наверняка был всей аварийной медицинской командой Челпори. Это было маленькое местечко.

– Где наш товарищ? – спросил Дарман. – Что вы сделали с телом?

Медтех ткнул большим пальцем куда-то через плечо.

– Один из офицеров ищет мешки для трупов. Скоро будут.

Насчет разрушений вокруг никто не сказал ни слова. Может быть они были просто слишком напуганы, чтобы спорить с Империей, или по крайней мере – с тяжелобронированными, вооруженными коммандос. Дома возле базы Кестера – так где же был Кестер? – остались почти целыми, пострадали только окна. Взрыв, судя по всему оказался направлен большей частью вверх, а не в стороны. Газовые техники стояли у домов поодаль и смотрели так, словно они не могли поверить в то, что вся улица не взлетела на воздух с ними вместе.

Дарман тоже попытался подойти к Эннену. Трудно успокаивать того, кого ты на самом деле недолюбливаешь. С друзьями и братьями это получается инстинктивно. Дарман изо всех сил пытался подобрать верные слова. Он терял братьев, и он потерял жену. Но он не думал, что будет хорошей идеей сказать Эннену, что он тоже знал кого-то, у кого зарубили световым мечом близкого человека, и что он хорошо его понимает.

Эннен сердито взглянул на него, снова и снова прокручивая шлем в руках. Дарман не знал – что они будут делать с телом. У большинства клонов, убитых в бою не было похорон, а мандалорианцы вообще не устраивали кладбищ или мемориалов. Часть брони в память о павшем – вот и всё.

Но Эннена и Брая учил кореллианский сержант. Это проглядывало. Их отношения были кореллианскими, и они легко сошли бы за своих в любом кореллианском городе.

– Кремация. – проговорил Эннен. – Не знаю, как мы это устроим, но я хочу чтобы он была подобающе кремирован.

Это выглядело неприятно похожим на горящий позади них дом.

– Мы это сделаем.

– Да. Подкрутим правила. Какие они там сейчас. – Эннен вытер нос тыльной стороной перчатки; его лицо был испачкано сажей. – Джедай. И к тому же, наш собственный генерал. Как думаешь он знал, что это мы?

Относительно основной армии коммандос было так мало – меньше пяти тысяч после Геонозиса; может быть лишь три или четыре тысячи теперь – что вполне разумно было думать, что Камас всё ещё помнил своих людей, даже после того, как ими занялся Зей. Но шансы были за то, что он знал не больше чем пару сотен тех, кого видел лично, и Дарман не знал, мог ли генерал различать их так, как это делали Этейн, Джусик или Зей. Наверное, они для него всё так же оставались номерами и чужаками. Камас не мог знать их всех. Дарман не знал – делало ли это всё более горьким или нет.

– Какая разница? – ответил Дарман. – Камас больше не у дел. Никто из них ничего не значит.

– Ты или Найнер его убил?

– Камаса? Если точно – никто из нас. Он поджарился на месте, когда моя дисишка подожгла газ.

– По мне – вполне неплохо. – хмыкнул Эннен. – Спасибо.

Они оставили лейтенанта Нелиса и аварийные бригады делать свою работу. Эннен и Дарман отнесли тело Брая в челнок, и Эннен сел в пилотское кресло. Дарман и Найнер уселись в отсеке экипажа позади него, и начали разбираться с тем, что они могут вытащить из компьютера, пытаясь не думать о Брае и том, что они не узнали его как следует. Дарман мог всё это увидеть на лице Найнера, когда тот снял шлем.

– Ну, и что же там было? – сказал Дарман. – Ящики. Кестера нет. Камас разослал кодированные сообщения.

– Маршрут эвакуации.

– Да, я знаю, но...

– Давай посмотрим, сможем ли вытащить какие-нибудь зацепки отсюда.

Найнер целую вечность срезал пластоид, и наконец сумел вытащить наружу несколько плат. В одной из них всё ещё торчал чип данных.

– Надо больше практиковаться. – пробормотал он. Он выдернул чип и сунул его в свою деку. – Атин к этому времени уже разложил бы всё по полочкам.

Когда Найнер повернул считыватель, чтобы показать Дарману экран – там ничего не было. Камас вычистил его прежде, чем принять свой последний бой; впрочем, это всё равно была самая глупая смерть, которую Дарман мог себе представить.

Но мы тоже не сдаемся живыми. Или нет?

Камас мог бы стараться сбежать поусердней. Ладно, он не Джусик и не Кеноби, он слишком много провел времени отсиживая задницу до войны, но он явно сознательно оставался на месте.

– Думаю, он был приманкой. – наконец проговорил Дарман. – Думаю, он отвлекал нас, столько, сколько мог, пока происходило что-то ещё.

– Жаль что эта штука не расскажет нам – что именно. – Найнер вытащил чип и уставился на него так, словно сердитый взгляд мог его презагрузить и восстановить данные.

– Но как знать? Джайнг всегда говорил, что очень сложно полностью вычистить информацию. Может быть? кто-нибудь что-то с него восстановит.

Если на исходном чипе и было что-то поддающееся восстановлению – то коммандос наверное никогда об этом не расскажут. Дарман знал это. Даже когда они работали со Скиратой – им не рассказывали всего.

Но он не мог вынести мысли о том? что Брай погиб всего лишь ради того, чтобы убить одного джедая, пусть даже такого мастера и генерала, как Камас. Он хотел, чтобы этот чип был ключом к подпольной сети. Он хотел, чтобы чип оказался связующим звеном.

Дарман знал, что он был виноват в том, что устроил Браю нелегкую жизнь – пока не стало слишком поздно для дружбы.

* * *

Кириморут, Мандалор, неделя четвертая новой Империи.

Покрытые льдом деревья у Кириморута роняли тягучие, неторопливые капли талой воды на землю. Первый признак того, что наступает оттепель.

Джусик стоял у окна и слушал тихое журчание воды в водостоках. Мир снаружи всё ещё казался насквозь промерзшим, но весна уже приближалась. Он мог почувствовать её запах; он мог почувствовать жизнь под землей, ожидающую пробуждения. В этом было чудесное чувство надежды и предвкушения, которого он никогда не чувствовал на Корусканте. Всемирный город был залит в пермакрит, а его погода контролировалась исскусственно, не оставляя на волю природы почти ничего, чтобы там можно было почувствовать естественную смену сезонов.

Я люблю это. Я чувствую себя живым. Похоже ли это на тот мир, где я родился? Я его не помню. Но этот – я ощущаю своим домом.

Кэд, похоже, тоже чувствовал это. Джусик усадил его на колено, и тот смотрел широко распахнутыми глазами сквозь транспаристил на плачущие деревья во дворе, время от времени указывая на них и вскрикивая "риш! риш!". Джусику потребовалось время, чтобы догадаться что он выучил новое слово – "пириш", мокрый – но удается ему только последний слог.

– Они мокрые, потому что снег тает, Кэд'ика. – сказал Джусик. – Становится теплее. Скоро ты сможешь играть на улице. Это будет здорово, верно?

Никто больше не называл ребенка "Венку". Дарман предпочитал "Кэда", но он больше года после его рождения не знал даже, что этот ребенок есть на свете, и потому первое имя было забыто. Это был ребенок Дара; Джусик каждый день напоминал себе об этом. Джусик был всего лишь одним из той армии, которая добровольно вызвалась побыть родителями и позаботиться о Кэде, пока его отец не вернется домой, и тот факт, что у него были особые отношения с Силой, не давал ему никаких преимуществ.

Он не мой сын. Я не должен значить для него больше, чем отец, только потому, что я рядом, а Дарман нет.

Это было неподобающим для Мэндо – такое внимание к биологическому отцовству. У каждого Мэндо был долг заботиться о детях клана, и усыновление зачеркивало прошлое ребенка – или даже взрослого. Но Джусик чувствовал себя узурпатором каждый раз, когда он связывался с Кэдом и чувствовал его в Силе.

– Эй, Кэд'ика, смотри что у меня есть. – Джусик одной рукой вытащил из кармашка на поясе голопроектор и включил его. Ему всё ещё не хватало духу показать Кэду снимки его матери, и эту задачу он оставил Лазиме, но он всё же мог напомнить ему про Дармана. – Смотри. Это твой отец. Папа. Буир. Однажды, скоро он вернется домой. Мы знаем, где он. Мы вернем его домой.

Кэд засмеялся и показал на голокартинку пальцем.

– Буу! Папа!

– Верно. Буир вернется домой.

Джусик почувствовал приближение Гиламара. Обычно он мог уловить отпечаток в Силе так же легко, как и увидеть любого из них. Вэу был странным озером спокойствия; Кэл'буир – водоворотами страсти, от неистовой ярости, до самозабвенной, преданной любви. Ордо был ещё одним сочетанием противоречий – безжалостный, быстрый разум и совершенная уверенность в своих силах, в паре с дикими эмоциональными перепадами подростка. А Гиламар... Гиламар ощущался как смирение, легкое одиночество, и боль, настолько глубокая, что она казалась неотъемлемой его частью. Джусик понятия не имел где была убита жена Гиламара, но у него было ощущение, что тот всегда чувствовал себя так, словно это случилось вчера.

– На что это похоже? – спросил Джусик, не оборачиваясь. Кэд прижал ладонь к стеклу и постучал несколько раз, привлекая внимание Мирда. Стрилл сидел во внутреннем дворике, держа нос по ветру и принюхиваясь к волнующим запахам в воздухе. – Как это ощущается, когда вокруг тебя всё время есть владеющие Силой? Это тебя когда-нибудь волновало?

– Что волновало – что ты можешь попробовать на моем разуме какой-нибудь фокус с Силой, или что-то ещё? – Гиламар состроил рожу Кэду. – Или то, что я не могу скрыть от тебя эмоции? Не очень. Это мало отличается от стрилла. Он может чувствовать вещи, которые не могу чувствовать я. Меня это не напрягает.

– Надеюсь, я пахну лучше.

Гиламар пристально взглянул на него.

– А если ты владеешь Силой, но не обучен – сможешь ли ты с ней управляться? Будешь ли ты вообще знать, что у тебя есть такие возможности?

– Наверное, нет. – Джусик мог почувствовать, какой вопрос назреет следующим. – Иначе Совету Джедай не требовались бы тесты на миди-хлорианы. Ты просто обнаружишь, что понимаешь окружающих лучше, чем остальные, или что ты угадываешь лучше, чем твои приятели, или что у тебя куда лучше с пространственным мышлением. И ты становишься психологом. Удачливым игроком. Пилотом. Звездой спорта.

– Так...

– Ладно – ты думаешь, что может быть неплохой идеей не развивать умения Кэда. Я прав?

– Я думаю что неплохая идея – учить его контролировать их так, чтобы не привлекать внимание ненужного рода. Если он сможет просто держать их в узде, и не выпускать наружу – это куда более интересный вариант.

– У тебя полно хороших мыслей.

Гиламар посмотрел на него с явственно видным, отеческим терпением.

– Как и у тебя.

– Не думаю, что это сильно отличается от того, чтобы обучать детей каким-то умениям, а затем дать им самим решать, как они будут их использовать.

– Вот только судя по тому, что делает Палпатин – это умение может значить смертный приговор. Так что продолжай учить его держать это умение при себе.

Со временем Кэд узнает правду о своей матери, но Джусик не видел никакой нужды учить его джедайским обычаям. Кэд обзаведется своей собственной связью с Силой, без Мастеров и наставников, которые будут ему мешать или диктовать форму, в которой это следует делать. Разве не связано с ней в какой-то степени всякое живое существо? Весь вопрос в степени.

– Сегодня я собираюсь посмотреть, что я могу сделать для Арлы. – сказал Джусик. – Ты же знаешь, что я хочу попробовать по-своему, верно?

– Добро пожаловать в авантюрный мир практической медицины. – Гиламар похлопал его по плечу когда они вышли в коридор. – Ты неплохо управлялся своим методом, восстанавливая повреждения мозга у Фая, так что я буду смотреть и учиться, Бард'ика.

Джусику не требовалось видеть Арлу Фетт, чтобы знать как она чувствует себя в любой из дней. Он мог почувствовать её в Силе. По большей части, он чувствовал её такой же, какой он почувствовал её в Центре Валорума для буйных психиатрических пациентов: глубоко пораженная болезнью душа, которая для его внутреннего глаза выглядела изломанными линиями и резкими грубыми цветами; растерянная, страдающая, не позволяющая ему пройти мимо и оставить её с её страданием.

Я её спас. Она на моей ответственности. Какой смысл просто менять одну камеру на другую?

Он помедлил в коридоре у её комнаты, всё ещё держа на руках Кэда. Гиламар встал чуть поодаль.

– Я боюсь увидеть что случится, если мы снимем её с препаратов. – сказал Джусик. – Но не могу избавиться от подозрений, что они больше хотели держать её послушной, ради спокойствия в Центре, а не пытались ей помочь.

– Ну, если бы я работал с буйными пациентами то, признаюсь, я бы наверное тоже пользовался залоксипиновой дубинкой. – Гиламар пожал плечами.

– Мы могли бы попробовать сократить дозу. Но я не настаиваю. Твои Силовые чувства лучше любого доктора могут сказать, как она действительно себя чувствует.

Покинув Корускант, Джусик пытался использовать Силу как можно меньше, словно так он мог бы избавиться от всех следов своего джедайского прошлого. Это казалось нечестным преимуществом – владеть даром, которого не было у его братьев по клану. Но избавиться ему не удавалось. Точно так же он мог бы зажмуривать глаза в обществе слепых, чтобы притворяться, что он не может видеть – временно, по своему желанию, всегда зная, что он может в любую секунду открыть глаза снова – это точно так же не давало прочувствовать ситуацию, как и попытки вообразить, каково это – потерять это чувство. Он не мог отрешиться от него. Самое большее, что он мог – это сознательно следить за тем, как он использует Силовые чувства и никогда не применять их.

– Время от времени она спокойней обычного, независимо от дозы. – заметил Джусик

– Что ж, значит работаем методом проб и ошибок. – Кэд потянулся к руке Гиламара и пожал её с видом опытного дипломата. – Думаешь Кэд'ика может помочь?

– Если я туда зайду с маленьким ребенком – будет ясно, что я не собираюсь причинять ей вред.

– А что, если он чересчур сильно напомнит ей о Джанго?

Это расстроит её больше, чем вид его клонов?

– Она, должно быть, не помнит Джанго взрослым. Он же был ребенком, когда она видела его в последний раз, так что она может помнить, как присматривала за ним, когда тот был в возрасте Кэда.

– Ладно, посмотрим.

Джусик постучался в дверь. Никто не запирал дверь с тех пор, как Арла попала сюда. Тревожная система сработала бы, если бы она покинула здание, и, за исключением Вэу, никто всерьез не верил, что она может кому-то причинить зло. Впрочем, она и не пыталась выйти. Иногда она пыталась забаррикадировать дверь изнутри креслом или столом. Что бы ни толкало её убивать, непохоже что ей хотелось выйти и искать себе жертвы.

– Арла? Это Бардан. – Он подождал. Кэд несколько раз шлепнул по двери ладошкой. – Хочешь выйти, прогуляться с нами? Подышать свежим воздухом.

Молчание. Джусик чувствовал её беспокойство и замешательство. Последнее, конечно, можно было бы отнести на счет отупляющего действия дозы залоксипина.

– Ладно, можно я войду и посмотрю – как ты? Я привел с собой доктора Гиламара.

Джусик открыл дверь. Внутренние двери в Кириморуте были деревянными и висели на петлях – древнее устройство, которому не требовалась энергия, чтобы работать. В одном из самых глухих уголков практически дикой планеты, где нельзя полагаться на источники энергии, это было важно. Арла Фетт – сорока с чем-то лет, с блекло-светлыми волосами, худая, настолько непохожая на своего брата, что её нельзя было посчитать родней Фетту – сидела на краешке кровати крепко прижав подушку к груди. Кровать была застелена так старательно, простыни и покрывало были сложены так ровно, что казалось, будто это сделано солдатом. Джусик даже не пытался гадать – что же было с ней за те тридцать с чем-то лет, с тех пор, как её родители были убиты Стражами Смерти за помощь Джастеру Мереелю.

Знала ли она о Джанго? Как мне вообще начать разговор на эту тему? "Хорошие новости, Арла, твой брат пережил резню. Плохие новости – он видел, как убивали всех, кто был ему дорог, он провел несколько лет в рабстве, и в конце концов его убил джедай. Какая жалость, Арла.

Нет, он не может этого сделать. В записях медцентра, которые он взламывал на Корусканте, говорилось что её отправили в Центр Валорума десять лет назад, что у неё не было никого близкого, не было определенного места жительства и о ней не было известно никаких сведений. И всё это было задолго до того, как начались Войны Клонов. Он сомневался, что персоналу больницы было вообще известно что у неё есть брат, а уж тем более, что он – Джанго Фетт.

Гиламар остался у двери. Даже без брони он выглядел головорезом, и броня совершенно явно пугала Арлу. Впрочем – как она могла отличить одного Мэндо от другого? Для неё все они означали боль и горе.

– Привет, Арла. – Джусик остановился в паре метров от неё, и привлек её внимание к Кэду, взяв его за руку и помахав ей вместе с ним. – Скажи "привет" Арле, Кэд. Арла, ты уже видела Кэда раньше, верно? Он... ваш дальний родственник.

– Ад'ика, осторожней. – пробормотал Гиламар.

Арла, чуть нахмурившись, рассматривала лицо Кэда. Кэд завороженно смотрел на неё в ответ, и Джусик не мог понять – почувствовал ли ребенок что-то через Силу, или он просто был любопытен, как все прочие дети.

– Кто ты? – проговорила она наконец, посмотрев прямо на Джусика. – Ты не врач.

Джусик был удивлен, услышав как она говорит осмысленно, да ещё и на Базовом. Она говорила с легким акцентом. И на те несколько секунд когда она встретилась с ним глазами, она выглядела совершенно нормальной.

– Нет, я... ну, я на самом деле не знаю – кто я. Солдат, пожалуй. – Джусик вздохнул. – Я хотел бы сказать, что я был приятелем твоего брата, но я его никогда не знал. Я просто делаю то, что на мой взгляд, хотел бы сделать он – позаботиться о тебе, и помочь тебе как-то устроиться в жизни.

Арла взглянула на Кэда, потом снова на Джусика.

– Откуда ты?

– Не знаю. – Она задает именно те вопросы на которые я не могу ответить. – Меня забрали у родителей, когда я был ребенком.

– Они умерли?

Еще лучше.

– Не знаю. Я даже не знаю, с чего начинать поиски.

В действительности это не было правдой; записи Совета Джедай сейчас превратились в пепел, но его фамилия наверняка была реальной, так что Мереель или Джайнг могли бы за пару секунд сделать несколько запросов и определить миры, где была распространена фамилия Джусик.

Джусик решил, что он не хочет узнавать. Ему была не нужна ещё одна конфликтующая самоидентификация. Клан Скирата был теперь его семьей, и он мог выбросить из головы всё прочее. Он должен был. Он может быть верным только одному сообществу за раз, всё или ничего.

Но он хотел бы знать – не шевельнется ли в нем что-нибудь, если он случайно всё же встретит кого-то своей крови. Биологи говорили, что у людей близкие родственники действительно могут узнавать друг друга по запаху, даже не осознавая этого, точно так же как сиоланцы и кемланцы. Может быть Арла, глубоко внутри себя, чувствовала, что клоны и Кэд родня ей.

Арла посмотрела сквозь него.

– А мои родные умерли.

– Знаешь что. – сказал Джусик. – Надень куртку, и сходи с нами прогуляться. Если захочешь рассказать мне о себе или своей семье – будет неплохо.

Она всё ещё смотрела на него. Учитывая все обстоятельства – это было уже заметным прогрессом.

– А когда вы будете поить меня той дрянью?

– Какой дрянью?

– Лекарство. Не таблетки. Жидкость, от которой у меня начинаются кошмары.

Голос Гиламара был очень тихим и спокойным.

– Так, значит тебе давали что-то ещё в Валорум-центре, верно? Не просто залоксипин. Ты не знаешь – как это называлось?

– Нет.

– А ты всё ещё видишь кошмары? – спросил он

– Не те же самые. Больше похоже на дурные сны, которые я не могу понять. Обычно я их не помню, но помню, что они мне снились.

Гиламар сделал два медленных шага вперед. Джусик не мог поверить, что Арла может говорить так рассудительно. Когда она впервые попала сюда – она или молчала или несла полную бессмыслицу.

– Если ты готова дать мне образцы крови и волос... – проговорил Гиламар. – я мог бы протестировать их, и выяснить остались ли в твоем организме какие-то ещё препараты.