Текст книги "Рожденные лихорадкой (ЛП)"

Автор книги: Карен Мари Монинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– Ты подставила моих людей, – мягко сказал он.

Она медленно поднялась, вытягиваясь в полный рост – во все сто семьдесят восемь сантиметров, и сложив руки на груди, встретила его взгляд.

– Думаю ты разберешься с этой проблемой. Тебе не привыкать. Ближе к делу. Черные дыры.

– Классный меч, Дэни. Мак знает, что он у тебя.

– Джада. Скоро узнает. Я ничего не таю. И не делаю ничего такого, что приходилось бы скрывать, кроме тех случаев, когда я умалчиваю или искажаю факты намеренно, чтобы добиться желаемого. Ой, подожди, что же это со мной? Совсем на тебя похожа стала.

Он склонился к ней, почти касаясь, и прошептал:

– А ты во всеоружии, Дэни. Правда, классное чувство – бороться с тем, кто в состоянии держать удар. Кого невозможно сломать. Помни об этом, когда будешь выбирать союзников в этом городе. Меня невозможно сломать.

– Как и меня.

– Да, ты научилась прогибаться. Гибкие не ломаются.

– Святые хвалебные оды, – передразнила она, – комплимент.

– Приправь свои действия эмоциями, и может снова начнешь мне нравится.

– Снова, – она не собиралась ему вторить, но рядом с ним, как ни с кем другим, она вечно, нарушая собственные правила, болтает лишнее. Она подозревала, что это происходит от того, что в ранние годы в Зеркалах она без умолку разговаривала с ним. Отвечала сама себе вместо него. Оценивала собственные решения в зависимости от того, посчитал бы их мудрыми и полезными сам великий Риодан.

Серебристые глаза продолжали удерживать её взгляд.

– Это не значит, что Дэни мне нравилась.

– По крайней мере ты последователен, – невозмутимо ответила она.

Его серебристые глаза были как лёд.

– Я любил её.

Она потеряла контроль над собой. Каждый мускул в её теле сжался. Она отказывалась сделать то, что её тело от неё требовало – прервать оцепенение движением, отвлечься, взяв что-то в руки, отвести взгляд от этих колючих глаз, которые внимательно следили за ней, пытаясь прочитать язык её тела. Он всегда замечал слишком много. Она заставила себя расслабиться, стать невозмутимо флегматичной.

– Тебе неизвестно значение этого слова.

– Отказ от эмоций – ошейник с коротким поводком.

– Эмоции – это ошейник с коротким поводком.

– Не вижу смысла спорить. Пока. Танцор здесь. Я ожидаю, что ты...

– Мое желание сотрудничать никак не связано с твоими ожиданиями. Что бы я не делала, это никак не связано с твоими ожиданиями, – она и так несколько лет на это потратила. – Я сделаю только то, что зависит от меня, чтобы спасти мой мир.

– Наш мир, – он отвернулся к двери, когда раздался звук приближающихся шагов.

– И это всё, что нас связывает.

– Осторожно, Дэни. Как бы тебе не пришлось забирать свои слова обратно.

Шаги казались ей неправильными. Люди бежали, кричали.

Джада рванула в обтекающий её тело поток и промчалась мимо него.

И если она ткнула его под ребра, слегка выставленным локтем, то лишь исключительно из-за спешки, не более.

Глава 10

Ты думал, что я собственность твоя, Но лучше б ты узнал меня сперва

В крошечном мире телепортирующихся деревьев Джада обнаружила пушистое создание, которое можно было описать так: что-то среднее между дикой рысью и упитанной коалой, с кошачьей мордочкой, лохматой дымчато-серой шкуркой и мягким белым брюшком. У него были огромные лапы с массивными острыми черными когтями, а длинные задорно торчащие ушки украшали серебристые кисточки.

Несмотря на свою пухлость, создание было на удивление проворным. Оно умудрялось взбираться на деревья в тех редких случаях, когда они на время останавливались, и могло прыгать далеко и с поразительной скоростью.

Существо мрачно сообщило ей, что оно осталось последним выжившим представителем своей расы.

Не умолкающий ни на минуту, капризный, пессимистически настроенный по отношению практически к каждой ситуации, он смеялся над ее многочисленными синяками, которые она зарабатывала от столкновения с непредсказуемыми, внезапно перемещающимися деревьями, отчитывал ее за то, что из-за ее хаотичных столкновений настанет неизбежный апокалипсис, и учил управлять "воздушным потоком".

По словам маленького зверька, которые по обыкновению звучали крайне недовольно и подавленно (по тем или иным причинам он всегда крайне недоволен и подавлен), она не может мысленно собраться и оседлать поток, ей лишь удается, совершенно непонятным ему, учитывая её неуклюжесть и примитивность, образом, проехаться как на попутке по одному из высших измерений.

Она спросила, как его зовут, совершенно не удивившись странной манере их общения, поскольку к тому времени она повидала уже столько странностей, что ее мало что способно было удивить.

Практически с патетическим отчаянием он сообщил ей, что у него нет имени, и он вовсе не прочь обзавестись им.

Со слезами, сверкающими в огромных фиалковых глазах, он сообщил ей, что его жизнь бессмысленна, и он предпочитает находиться в восьмом измерении, где никто не может видеть его, потому что там никого нет, чего ей, в общем-то, не понять, поскольку она не может справиться должным образом даже с пятым измерением. А когда кто-то одинок и невидим, ничто не имеет значения, буквально ничто.

Давясь рыданиями, он сообщил ей, что и в третье-то измерение вернулся исключительно потому, что почувствовал её в нём и решил, что она, возможно, удосужится позаботиться о его спутанной шерстке (удалось же ей как-то добиться, чтобы её собственные грязные рыжие лохмы не превратились в колтуны) и, возможно, она будет так добра, что подстрижет его болезненно вросшие ногти, которые стали слишком острыми, чтобы их можно было жевать (не так, правда, коротко, как она обстригла собственные грязные ногти).

Она окрестила его Шазам! в честь супергероя, надеясь, что это поможет ему справится с тоской, и он, как и его легендарный тёзка, станет грандиозным спутником. Но волшебник ему нравился больше, поэтому впоследствии он стал просто Шазамом.

Все это происходило в ее первый год Зазеркалья, как она называла то время; еще до того, как она обрезала волосы, когда она все еще верила, что ее спасут, и все еще была готова рисковать, и знакомилась с довольно разумными, на первый взгляд, обитателями миров, в которых непродолжительное время жила.

Путешествуя по небольшим континентам планетки Олин, которая раз в шесть меньше земной луны, она искала способ выбраться с неё, а её угрюмым спутником, склонным исчезать без предупреждения, был мелкий, капризный, требовательный котомедведь. Она впитывала все, что он мог или хотел ей дать между приступами депрессии, которые он заедал всем, до чего только могли дотянуться его лапы.

Ее депрессивный, капризный спутник учил ее не фиксировать мысленно карту, а наоборот расширить свое восприятие и научиться чувствовать возможные преграды, возникающие на пути.

Все закончилось тем, что у нее появилось еще больше синяков, чем было, когда она делала все по-своему.

Но однажды с завязанными глазами и ноющими от боли конечностями, подавленная и раздраженная его бесконечными упадническими комментариями касательно всего: начиная от солнца на небе, расположенного под углом, не предвещающим ничего хорошего, и заканчивая неизбежной надвигающейся гибелью его мира, предсказанной изогнутыми ветвями телепортирующихся деревьев – она, наконец, начала понимать, что он имел в виду.

Благодаря Шазаму, Джада теперь могла играючи передвигаться стоп-кадром, и чувствуя все преграды, ни с чем не сталкивалась, она скользила в воздушном потоке так же плавно, как спускалась по водной горке в аквапарке.

Здесь и сейчас в аббатстве, передвигаясь в пятом измерении, прямо по курсу она ощущала колоссальную энергию. И это не был Риодан, которого она оставила в кабинете глотать после себя пыль.

Это был фейри, который был не совсем фейри. Принц, который был не совсем принцем.

Девять метров до цели, семь, шесть...

Она врезалась в твердую стену и отскочила от нее, выпав из воздушного потока, размахивая руками в поисках равновесия.

– О, Дэни, – сказал Риодан, ухмыляясь, – не заметил тебя.

Она застыла. Не заметил он, как же. Не стала даже прижимать пальцы к скуле, на которой без сомнения скоро появится синяк. Она спокойна, ничто не сможет вывести её из себя. Ничто и никогда.

– Я давно поняла, что у тебя не такое уж и прекрасное зрение, как я считала раньше, – бесстрастно сказала она. Он находился в воздушном потоке рядом с ней, а она даже не знала об этом. Она научится чувствовать его. Она избавится от этого недостатка.

Его улыбка испарилась.

Прекрасно. Она не отреагировала. Но ответила. Она была Джадой. А не той, кого он помнил. Краем глаза она заметила развернутые крылья и повернулась, чтобы рассмотреть посетителя. Последний раз, когда она видела Кристиана, он был без сознания, его клан транспортировал его обратно в Шотландию вместе с останками его дяди.

Частицы переливающегося всеми цветами радуги льда кристаллизовались в воздухе и опадали, покрывая позолоченный Круусом пол аббатства. Температура резко упала, в холле погасли подсвечники, рассчитанные на шесть свечей. Принц, живший в Горце, был недоволен, влияя на окружающую среду.

– Джада, он просеялся! – воскликнула Бриджит, а затем беззвучно добавила за его спиной: – Наши заклинания не сработали. Какого черта?

– Вольно, – приказала она ей, что подразумевало: «Попридержите пока оружие». Кристиан уже не был тем или чем он был до времени, проведенного на скале. И хотя большую часть дороги из Германии он провел в бессознательном состоянии, она увидела достаточно, чтобы понять, что его что-то изменило, усмирив его дикую природу и безумие.

Холл внезапно наполнился движением, прибывало всё больше ши-видящих. Она позволила себе немного насладиться картиной того, как коридор величественного старинного аббатства заполнялся хладнокровными, хорошо обученными и вооруженными женщинами. Вот так и должно было быть всегда. Каждая из них олицетворяла собой жизнь, семью, яркую судьбу, и она уже существенно приблизила их к тому, чтобы они смогли оставить след в истории.

Кристиан заскользил по проходу к ней: наполовину мускулистый Горец, наполовину изящный темный фейри, его величественные иссиня-черные крылья скользили по позолоченному полу. Несмотря на то, что их обучали держать строй, несколько ши-видящих отошли назад.

Она их не винила. Он выглядел впечатляюще. А она придерживалась правила по достоинству оценивать врагов и союзников. Его поведение по отношению к ней и продемонстрирует сейчас, кем он является на самом деле. Казалось, его превращение остановилось на полпути: его кожа всё ещё была золотистой, а не белоснежной, отливающей синевой, а губы – розовыми, а не иссиня-черными, но его волосы стали длинными и темными, а тусклые татуировки и величественные крылья выдавали в нём Темного Принца, обладающего незабываемой смертоносной красотой.

А его глаза! Она решительно избегала смотреть в них, слегка расфокусировав свой взгляд, воспринимая его лицо в общем, без определенных черт. Его взгляд больше походил на взгляд фейри, чем человека, и она знала, что если прямо встретит его, то заплачет кровавыми слезами.

В выцветших джинсах и вязаном ирландским узором свитере с разрезом на спине для его огромных черных крыльев, которые были широко распростёрты, он являл собой наглядное воплощение волка в овечьей шкуре. На его шее, сверкая, переливалось ожерелье, которое скорее было частью его плоти, и вполне возможно даже кости, чем украшением.

Однажды он избавил её от необходимости делать мучительно сложный выбор. Тогда она и понятия не имела, что такое на самом деле мучительно сложный выбор.

– Дэни, милая, – тихо сказал он.

– Джада, – исправила она.

Он смерил ее взглядом, с головы до ног и обратно, но в его глазах не было и намека на похоть, которая когда-то присутствовала в этом временами черном, временами янтарном взгляде. Своим слегка расфокусированным взглядом она заметила, как его глаза расширились, а затем сузились от злости и уже приевшегося отвержения, после чего вообще лишились любого намека на эмоции.

О, да, испытывая непрестанную боль, он научился контролировать себя. Научился сдерживать свои эмоции так, чтобы они не разгорались с силой, способной заживо испепелить его.

Тот, кто хочет выжить, вынужден этому научиться.

– Точно подмечено, – сказал он. – Я не собираюсь враждовать ни с тобой, ни с твоими людьми. Спасибо за то, что помогла выбраться с той скалы, я твой должник. Я хочу поговорить с ним, – он кивнул в сторону Риодана.

Она склонила голову, давая разрешение, раздумывая над причинами его появления здесь и о том, смогут ли они сотрудничать, ради достижения общих целей.

Кристиан прошел мимо нее, направляясь к ублюдку, который все еще способен выбить ее из стоп-кадра.

– Что ты нахрен сделал с моим дядей?

До плена у Ведьмы, много лет назад по её меркам, Кристиан бы ворвался в этот коридор и попытался бы убить Риодана из-за малейшей обиды, реальной или надуманной. Теперь же он демонстрирует рассудительность и терпение.

Она не пыталась его останавливать. Объяснять, что Риодан не ответит. Этот мужчина никому не позволяет себя допрашивать, и уж тем более не позволит этого ходячему детектору лжи.

– То, что и обещал сделать, – мягко ответил Риодан. – Вернул его.

Кристиан застыл, пытаясь проанализировать правдив ли ответ. После нескольких мгновений он прорычал:

– Правда. И все-таки ты отдал нам не его тело. Объяснись.

Риодан никогда не объясняется.

– В том ущелье было бесчисленное количество тел. Я думал, это ваш плед, – ответил Риодан.

Она прищурила глаза. Он вел себя вопреки обыкновению, а этот мужчина ничего не делает без тайного умысла. Что за игру он затеял?

– Это был наш плед, – немного помедлив продолжил Кристиан. – Но не наш родственник. Где, черт возьми, его труп?

– Мне ничего не известно о его трупе. Могу лишь предложить твоему клану тщательно исследовать дно ущелья. Может, я упустил что-то.

Джада внимательно следила за Риоданом. «Может, я упустил что-то»? Если бы это и было правдой, что она, откровенно говоря, считала невозможным, он бы ни за что не признал этого.

– Уже исследовал. Просеялся первым делом туда. Ни одно из тел не принадлежит моему дяде.

– Возможно, в ущелье есть раскол из мира Фэйри. Там много пещер и быстрая река. Возможно, ты плохо искал.

Он не из тех, кто разбрасывается словом "возможно". Его допрашивал – допрашивал, представьте себе, что само по себе уже было странно – Келтар, который его в лучшем случае жутко раздражал, и которого в худшем случае он хотел убить, а Риодан ни разу не сказал "нахрен" и ни разу его не спровоцировал. Даже язык его тела демонстрировал, что он спокоен и расслаблен.

– Ты что-то сделал с останками моего дяди? – спросил Кристиан.

– Я ничего не делал с останками Дэйгиса.

Джада мысленно собирала все элементы их разговора воедино и отсутствие таких элементов, как враждебность, которую должен был излучать Риодан. В ее уме все складывалось в определенную картину: слова, язык тела, подтекст, который проскальзывал повсюду. Он сказал: останки. А также он упоминал труп. И каждый его ответ был правдив для детектора лжи.

Между правдой и правдоподобием существует тонкая, но весьма существенная разница. Ответы Риодана казались правдоподобными.

А не правдивыми.

Что-то там таилось... но она не знала что именно.

Она присоединилась к ним, скрестив руки и широко расставив ноги, как и они.

– Ты знаешь, где Дэйгис находится сейчас?

Риодан повернулся и встретился с ней взглядом.

– Нет.

– Ты делал что-то с Дэйгисом в ту ночь, когда мы убили Кровавую Ведьму? – продолжала давить она.

– Конечно. Сражался с ним бок о бок.

– Ты делал что-то с Дэйгисом после того, как мы ушли? – перефразировала она.

– Я попытался вернуть его обратно.

Она посмотрела на Кристиана, который кивнул ей.

Джада овладела искусством лжи в совершенстве, поэтому знает – стоит облечь свою ложь в достаточно правдивую оболочку, и тело само начнёт подтверждать искренность и правдивость твоих слов. Используй неопределенность высказываний – и не к чему будет придраться. Секрет же в том, что, чем проще вопрос, тем выше вероятность выудить правдивый ответ.

– Дэйгис жив? – спросила она у Риодана.

– Насколько я знаю, нет, – ответил он.

– Он мертв?

– Предполагаю, что это так, – он скрестил свои руки, копируя ее позу. – На этом всё.

– О, нет.

– Полагаешь, он сделал что-то с моим дядей, милая? – спросил Кристиан. – Думаешь, он чего-то не договаривает?

Милая. Другие презирали ту, кем она стала. А Темный Принц по-прежнему звал ее милой.

– Я чётко объяснил, – сказал Риодан, – что сделал всё от меня зависящее, чтобы вернуть Дэйгиса. Я вернул твоему клану не то тело. Все мы ошибаемся.

– Только не ты, – ответила она. – Ты никогда не ошибаешься.

Он улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Впрочем, так было всегда. Её улыбки были редкими и такими же.

– Даже я.

– Правда, – подытожил Кристиан.

– Я полагаю, – ответила она Кристиану, не отводя взгляда от Риодана, – что штурмом этого мужчину не возьмёшь. И большего из него ты не вытянешь.

– Правда, – передразнил Риодан.

В конце коридора началось неожиданное оживление, раздался резкий крик и сумбурная речь.

– Она здесь, Джада! Та, в которой находится Синсар Дабх! – закричала Миа.

– Дайте ей пройти, – приказала Джада. – В настоящий момент есть более существенные угрозы, чем она.

И хотя ее женщины зароптали и отступили с большой неохотой, тем не менее они подчинились приказу.

Без единого лишнего слова она скользнула в воздушный поток и вернулась в свой кабинет, зная, что они последуют за ней.

Зачастую, выбор поля сражения не менее важен, чем тактика боя.

Глава 11

Не стоило мне начинать войну, но так хотелось к тебе ближе стать...

Я вошла в кабинет, который раньше принадлежал Ровене, и вдохнула легко, но глубоко, готовясь к общению с Джадой.

По-другому на этот раз.

Спешно идя по аббатству, я раздумывала над словами Танцора, пытаясь справиться с эмоциями и перестать смотреть на Джаду как на врага. Мне стоит стать более открытой и попытаться узнать эту хладнокровную незнакомку. Хочется дать себе пинка за то, что кому-то пришлось указать мне на то, что моё собственное чувство вины вынуждало меня желать, чтобы Дэни оставалась такой как прежде, ведь в этом случае мне не нужно было бы казнить себя за то, что преследовала её в ту ночь.

Танцор прав. То, что я отвергала Джаду, было напрямую связано с тем, что я винила себя и, как он справедливо подметил, дело вовсе не в Джаде, а исключительно во мне.

Проблема в том, что нас никто не предупредил и не дал нам времени, чтобы прийти в себя. В один день Дэни была здесь, а несколько недель спустя исчезла, уступив место кому-то совершенно другому, кто, вполне возможно, является её другой личностью, и кто старше неё на пять лет.

Всё, чего я хотела это чтобы Дэни вернулась. Я негодовала на ту, кто её у меня отобрал – на новую Дэни. Это был удар ниже пояса, и я среагировала инстинктивно, ослеплённая болью и горем.

А сейчас, вдохновленная ясностью ума, силой и энергией, которые давала темная плоть, я могла абстрагироваться от своих чувств по поводу этой ситуации и увидеть всё в новом свете.

Я не имела права отвергать Джаду. Нравилась нам эта личность или нет – не важно, ведь это Дэни.

Всеми правдами и неправдами она пять с половиной лет пробивалась сквозь одному богу известно что, чтобы вернутся назад, домой, но никто из нас не обрадовался её прибытию. И её с таким трудом добытое возвращение на родину обернулось полным провалом.

И если Дэни скрывалась в ней подавленной личностью, наши действия просто непростительны. А если она и есть на самом деле Дэни? Вдвойне непростительны. Мы все изменились. Даже моя мама. Но рядом с ней есть несокрушимая скала – Джек Лейн, с которым она может разделить невзгоды, кто облегчит её страдания. А что есть у Дэни?

Я вздохнула, глядя на неё, сидящую за столом. На самом деле посмотрела на неё, наверное, впервые с тех пор, как она вернулась.

Дэни "Мега" О'Мэлли.

Такая взрослая.

Как я и предполагала, она стала настоящей красавицей. Кремовая ирландская кожа, легкая россыпь веснушек, длинные рыжие волосы, собранные в высокий хвост, перетянутый кожаным шнурком. Девичьи черты одновременно заострились и смягчились, и в результате её лицо стало утончённо рельефным, умопомрачительным.

На этот раз вместо того, чтобы сожалеть о тех особенностях Дэни, которых я в ней больше не вижу, я сконцентрировалась на тех, которые по-прежнему чётко различимы.

Она сильная. Чёрт возьми, она всегда была сильной, а теперь так и подавно.

Умная. Галочка: острый ум сияет в этих раскосых изумрудных глазах над высокими скулами.

Внимательная. О да, её взгляд так и скользил по комнате, оценивая нас, ничего не упуская. Он задержался ненадолго на моих плохо "подкрашенных" волосах. Дэни бы померла со смеху. И мы бы прикололись, что мне только ирокеза не хватает.

Джада лишь заметила и продолжила свои наблюдения.

Как и я.

Преданная. Она поселилась в аббатстве и тренирует ши-видящих, делая то, чего предыдущая грандмистресс делать и не пыталась.

Воин. Как и Дэни, она патрулирует улицы, без устали круша врагов.

Как и Дэни, сражается за то, во что верит.

Я улыбнулась ей. Это оказалось не сложно. Это же Дэни. Она сумела выжить. А ведь мы могли её потерять. Но не потеряли. И я найду способ полюбить и эту версию Дэни тоже. И может быть однажды мне удастся увидеть в ней больше от той девочки, которую я когда-то знала. Напоминание Танцора о том, что она не так давно вернулась стоит принять во внимание. Солдатам, вернувшимся с передовой, нужно время, чтобы выйти из состояния стресса, вызванного пережитыми кошмарами. Солдаты, прошедшие через тяжелые битвы, постоянно на взводе. По себе знаю, что это такое: после изнасилования я чувствовала себя совершенно беспомощной. И ещё я знаю, как хочется закрыться, когда существует хоть малейший намёк на возможность встретить тех, кто ассоциируется у тебя с пережитым ужасом.

– Джада, – произнесла я выбранное ею имя так тепло, как только смогла.

– Мак, – ответила равнодушно Джада. Как и Риодан с Бэрронсом она не прокомментировала мою видимость. Этих товарищей нелегко удивить. Затем она посмотрела мне за спину, и её лицо застыло, она словно превратилась в каменное изваяние женщины.

– Джада, добро пожаловать домой! – счастливо проговорил Танцор позади меня.

И я почувствовала себя самым большим говном на свете. Танцор сделал то, чего не сделал ни один из нас. Сказал то, что нужно – приятные слова, которые она, наверное, так хотела услышать. По сравнению с ним, все мы выглядим как монстры.

Воодушевление вернулось на лицо Джады, ну, настолько, насколько оно было там прежде, и она ответила:

– Спасибо. Хорошо быть здесь снова.

Нормальный приятный ответ. Чего ни один из нас не удостоился.

– Могу себе представить, – продолжил Танцор. – Хотя нет, даже представить себе не могу. Я и понятия не имею, через что тебе пришлось пройти, но ты же надрала там всем задницы, ведь правда, Джада? И ты вернулась, как всегда. И это очень хорошо, потому что мы по уши в дерьме.

– Черные дыры, – согласилась она.

– Я столько всего должен тебе рассказать, когда у тебя будет время. В основном это гипотезы на данный момент, но мы с тобой разберемся с этим вместе. А ещё я завершил работу над спреем против Папы Таракана, можешь заскочить за ним, если найдётся минутка.

– Никто и никуда не заскочит, – послав многозначительный взгляд Джаде, сказал Риодан. – Кое-кто издал ряд публикаций, из-за которых нас всех разыскивают.

– Говорю тебе, я не верю, что Джада издала ту, в которой идёт речь обо мне, – снова заступилась я.

– И уж точно Джада не публиковала ту, в которой речь идёт о ней самой, – добавил Бэрронс.

– Зато она признала, что издала ту, в которой речь идёт о нас, – отрезал Риодан.

Бэрронс резко повернул голову в сторону Джады, сузив глаза.

– Ну, а почему бы ей этого не сделать? – спросил Танцор. – Чем больше целей, тем тяжелее охотиться.

– Совершенно верно, – сказала Джада. – Думаю, это Риодан издал первые две, которые разоблачают меня и Мак.

– Похоже на него, – согласился Кристиан. – Затравленных женщин легче контролировать.

– Тот, кто стоит за Попечителями, издал те публикации, – огрызнулся Риодан. – Вот кого вам стоило бы поискать.

– И кто же, чёрт тебя дери, стоит за Попечителями? – спросил Кристиан.

– Не надо так на меня смотреть, – ответил Риодан.

– Ну, это точно не я, – сказала я. – Не забывайте, меня сделали мишенью.

– Довольно! – произнесла Джада, вставая. Она выпрямилась во весь свой рост, который не переставал меня поражать. Теперь она выше меня. – Мы снова скатились до препирательств. Я не для того с боями пробивалась сюда, чтобы потерять свой мир. Если вы не способны сосредоточиться, – она указала на двери, – убирайтесь. Сейчас же.

Я не расслышала ни слова из того, что она сказала. Когда она поднялась, что-то серебристое сверкнуло на фоне её черной одежды, привлекая мое внимание. Пока она сидела, его не было видно. От шока у меня дар речи пропал на мгновение.

– Почему меч у тебя? – требовательно спросила я.

– Потому что я использую его по назначению. Тёмных убиваю.

– Ты говорила, что потеряла его!

– Я этого не говорила. Это ты сказала, что я его потеряла. На что я тебе ответила, что прекрасно знаю, где он.

Я прищурилась.

– Ты одурачила меня.

– Ты сама себя одурачила. Я просто не стала тебе мешать. Не моё дело исправлять твои ошибки. Копьё в твоих руках было абсолютно бесполезным. А сейчас оно используется по назначению.

– Ты отняла у Мак копьё? – спросил Бэрронс. – И оставила её без защиты, в то время как меч был у тебя.

 – Ты с Дэни разговариваешь, Бэрронс, – вкрадчиво произнёс Риодан. – Не забывайся.

– Серьёзно? – рявкнула я на него. – А складывается ощущение, что разговариваем с тобой. Уж больно похоже.

– Меня зовут Джада, – сказала она Риодану. – И не надо меня защищать. Те времена, когда ты был мне нужен, прошли давным-давно.

– Прошли, – эхом повторил Риодан.

– Не то чтобы ты был мне нужен, в принципе, – исправилась она.

– Мне всё равно, кто она, – рявкнул Бэрронс. – Я дал копьё Мак. Оно принадлежит ей и никому  больше.

Я с любопытством посмотрела на него.

«Тебе не нравится, что я ношу его. Сам это говорил.»

«А ещё больше мне не нравится, что оно у кого-то, кто может навредить тебе. Уверен, что Джада не направит на тебя меч, а вот ши-видящим я не доверяю. Это недопустимый риск,» – выпалил он в ответ.

– Я дала ей браслет Крууса, – сказала Джада. – А ещё она может стать невидимой по собственному усмотрению. Правда при этом она не может с волосами собственными управиться. Тем не менее, беззащитной её не назовешь.

Моя рука взметнулась к волосам.

– Это краска, – натянуто произнесла я. – Из-за той публикации в меня стреляли Стражи. Они вломились в КиСБ, залив всё красной краской. И я не становлюсь невидимой по собственному усмотрению. Это дело рук Синсар Дабх, не моих.

– Значит, она контролирует тебя, – произнесла Джада ледяным тоном.

– Это не то, что... – взорвалась я.

Мои волосы взметнулись вверх, когда мини-торнадо пронеслось мимо. Я разговаривала с воздухом.

Джада исчезла из вида. Как и Бэрронс.

Я взглянула в сторону Риодана. Но и он тоже исчез.

Раздался пронзительный свист, словно они кричали и рычали с такой скоростью, что мой мозг был не в состоянии обработать эти удаляющиеся по коридору звуки.

Затем наступила тишина.

Мы остались одни в кабинете Джады.

Я посмотрела на Кристиана, который смотрел на Танцора. Танцор смотрел на двери, выглядя при этом обеспокоенно. Мы так и стояли в тишине втроем, пока Кристиан не произнёс:

– Пока этот ублюдок занят, попробую найти тело, – после этого он исчез.

Танцор покачал головой и медленно перевёл на меня взгляд.

– И ты рассчитываешь на то, что мы спасём мир, когда мы в одной комнате и пяти минут пробыть не в состоянии?

– Нам нужно сначала разобраться с некоторыми обстоятельствами, – раздраженно ответила я. – Мы уже в процессе.

– Черным дырам до одного места наши "обстоятельства". И она права насчёт копья. На улицах интересовались, почему никто не убивает тёмных. Почему ты этого не делала?

– Не твоё дело.

Он натянуто улыбнулся, но в глазах его была грусть.

– Знаешь, что в Дэни самое удивительное?

Этот список длинный.

– Она ничего не боялась. А знаешь, перед чем страх бессилен?

Я склонила голову в ожидании.

– Перед смехом, – ответил он.

– К чему ты клонишь? – сухо спросила я. Я была не в настроении для его очередного проницательного вывода. Мы ничего так и не добились сегодня, разве что вывели друг друга из себя. Снова.

– Смех – это сила. Одно из самых мощных орудий, которые нам доступны. Он может сразить дракона и может исцелить. И у Джады этой силы нет. И пока это так, она более уязвима, чем вы это осознаёте. Хватит беспокоится о своих идиотских "обстоятельствах", побеспокойся лучше о ней. Заставь её смеяться, Мак. Заодно и сама вспомнишь, как это делается. Прикольная причёска, кстати.

Сказав это, он тоже ушёл.

***

И раз уж мы были на первом этаже, я решила выйти через окно. Во-первых, я не знала, как долго будут отсутствовать Бэрронс, Риодан и Джада, но была уверена, что к вечеру копьё будет у меня.

Я столько раз ела темных, что если меня кто-нибудь им проткнёт, то я буду умирать мучительно, как Мэллис. Пока я была невидимой, особо по этому поводу можно было не переживать.

Хотя опять же, благодаря таинственному эликсиру, которым меня напоил Круус, я могу выжить и бесконечно гнить заживо, еле волоча ноги и оставляя за собой при этом след из неудачно окрашенных волос.

О да, Бэрронс однозначно отберёт копьё.

Я бы и сама не отдала ей его, если бы заподозрила хоть на мгновение, что она передаст его ши-видящим. Ведь они не только не знали меня, но и были в курсе, что каким-то непостижимым для них образом, я приютила их древнего врага.

Я давала его ей и никому больше. Это оружие – серьёзная угроза, и я, как и Бэрронс, не доверяла новым ши-видящим, а старые слишком долго жили в страхе, и ими слишком сильно манипулировали. Джаде понадобиться гораздо больше чем пара недель, чтобы их переучить.

Второй причиной, по которой я решила выскользнуть сквозь высокую оконную створку, была чёрная дыра. Я хотела получше её рассмотреть, и мне бы понадобилось целых десять минут, чтобы пройти через всё здание, а затем уже обойдя его снаружи снова вернуться к дальнему концу аббатства.

Я с опаской приблизилась к дыре, помня о том, что говорил Танцор о силе её притяжения. Она была диаметром около четырёх с половиной метров, и зависла где-то в метре над землёй. Прямо под ней стелился ковер из аномально буйной, высокой травы, усеянной огромными красными маками, которые раскачивались на ветру и сверкали от капель дождя. Большинство цветков были размером с мою ладонь. Я глубоко вдохнула, воздух за здоровенной каменной крепостью был наполнен ароматом восхитительно пикантным и, учитывая моё усиленное обоняние, просто одурманивающим. Ночь была жаркой и знойной, как летний полдень в Джорджии, растительность жадно впитывала тепло и влагу, словно подпитанная удобрением из тёмной плоти.