Текст книги "Иан К. Эсслемонт Печаль Танцора (СИ)"

Автор книги: Карбарн Киницик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Ранние рыбаки на восточных пристанях были удивлены, видя, как трое грязных оборванцев выкарабкались на берег, таща четвертого, и побрели к доку, оставляя неровный след из воды и грязи.

Представляя из себя чудное зрелище, он старались держаться самых темных переулков. Дорин и Лоор тащили Шрета на руках. На территории Трена Дорин помедлил, гадая, что же делать. Идея вломиться в штаб этого типа и попасть в окружение команды не привлекала. Слишком похоже на сдачу в плен, особенно после неудачи.

Реена сердито сверкнула глазами. – Что такое?

Он остановился, и Лоору тоже пришлось замереть. – Не думаю, что можно идти назад к Трену.

Она раскрыла рот, словно желая созвать свидетелей его идиотизма. – Почему, а?!

– Ему нужно кого-то обвинить в провале, Реена. Раз никто из людей Брунета не вернулся, ты лучший кандидат.

Девушка засмеялась. – Пусть обвиняет в чем хочет. Правда в том, что отвечает он. Все на его голову.

Дорин сердито нахмурился: – Он подставит тебя, сплетет какую-нибудь ложь. Обвинит в срыве сделки с канезцами. Что угодно, чтобы снять вину с себя.

Она качала головой, масса спутанных, полных грязи волос свесилась набок. – Не надо. Если сбежишь, станешь мишенью. Панг выследит тебя.

Дорин осторожно опустил Шрета. – Так обвините меня. Скажите, я сорвал сделку.

– Мы никогда... – начал Лоор, но Дорин оборвал его.

– Ты сделаешь все, чтобы выжить! Понял, приятель?

Парень явно был обижен вспышкой Дорина, но кивнул, закусив губы. Дорин повернулся к Реене. – Увидимся.

Она сверкала глазами, упершись руками в бока, но глаза блестели от слез. – Отлично. Вали. Я обвиню тебя, так и знай. Тупая задница!

Дорин поклонился, отворачиваясь. – Берегитесь. – И ушел туда, откуда они явились.

Сзади переулок огласил крик: – Будь проклят!

***

Никогда прежде Шелка не просили присутствовать на личной встрече Защитницы, так что он был удивлен и даже заинтересован. Согласно распоряжению, маг вошел в зал приемов, найдя его пустым. Удивленно застыл, озираясь. Перепутал час?

Дворцовый лакей вошел в зал и поклонился. Задумавшийся Шелк едва его заметил. – Ну?

– Защитница требует вашего присутствия в Средоточии.

Теперь Шелк обернулся. Средоточие? Неужели? Он бывал там лишь однажды. Давно ли Защитница ведет беседы в самом тайном святилище? Он поглядел на двери, день и ночь находившиеся под охраной.

Едва он подошел к входу, стража ударила копьями и отворила двери. Засиял дневной свет, на миг ослепив Шелка. Двери захлопнулись. Щурясь, он едва разглядел обширную круглую палату, обставленную без роскоши, и фигуру в середине. Он пошел туда; подошвы изящных башмаков стучали слишком громко по беломраморному полу. В центре поклонился Шелменат на личном престоле – не белокаменном страшилище зала приемов, призванном впечатлять простаков. Нет, стройная женщина сидела на чем-то, скорее походившем на походный стул. Такой можно встретить у костра где-нибудь на Сетийских равнинах.

Как обычно, она была облачена в длинную льняную рубаху и брюки. Но в глазах сквозила суровость. Шелк склонился. – Миледи...

Она указала вправо. – Встаньте здесь, Шелк, прошу вас. Я буду принимать весьма... особенную... волшебницу. После встречи хотела бы выслушать ваши впечатления.

Он снова склонился, теперь поистине заинтригованный. – Разумеется, миледи. – Шелк встал справа от Шелменат. Женщина провела по длинным белокурым волосам – жест, который маг готов был назвать нервным – и хлопнула ладонями. Дверь заскрипела.

Одинокая непримечательная фигура вошла в палату. Шелк был поражен самой ее невзрачностью. Не будь предупреждения Шелменат, на улице он не удостоил бы гостью второго взгляда. Но он тут же заметил: она не моргнула, оказавшись в ослепительном помещении, и двинулась вперед без колебаний.

Вблизи первое впечатление Шелка усилилось. Ее одежды были дешевы и помяты, темные как ночь волосы коротко острижены. Казалось, она провела несколько ночевок в поле у костра. Ноги и сандалии покрылись сухой грязью. Похоже, она пренебрегала внешним впечатлением, даже на столь важной аудиенции. Но особое внимание привлекало лицо. Он мог бы счесть его уродливым, не будь оно таким необычным. Широкое и плоское, глаза странно расставлены, толстые губы опущены, словно навек сжавшись в гримасе недовольства.

Женщина остановилась на почтительной дистанции и поклонилась Шелменат, как и подобало. – Защитница, – начала она, – благодарю за прием.

Шелменат ответила легчайшим кивком. – Это моя обязанность. Вот один из городских магов – Шелк. – Женщина скользнула по нему взглядом темных глаз, и сила этого взора ощущалась, как удар молота в лоб. Он глотнул, потрясенный, и опустил голову. Шелменат спросила: – А вы?..

Словно пойманная врасплох, женщина склонила голову набок, поджимая губы. – Можете звать меня Леди Ночь.

Шелменат милостиво кивнула. – Отлично. Леди Ночь, что может сделать для вас Хенг?

– Я прошу позволения пожить здесь некое время. Ради личных... исследований.

– Мы рады ученым и магам. Могу спросить о природе ваших исследований?

Гостья снова принялась искать слова. Наконец она вымолвила: – Они затрагивают природу Садков.

– Весьма эзотерично. – Защитница чуть подалась вперед. – А каких именно?

Пожимая плечами, женщина сунула руку в одежды и вытащила карту размером с ладонь. Карту того рода, что имеются в любом наборе для гадания по Колоде Драконов. И уронила на мрамор пола, изображением вверх. Там было пусто.

Защитница подняла глаза. – Пустая. Как интересно.

Леди Ночь пригласила ее поднять карту. – Ощутите.

Шелменат пождала знак Шелку, и он подобрал карту, прижал руку, взывая к силе садка. К его удивлению, карта ответила, вернув холод касания. Он восторженно взглянул на волшебницу. – Она пробуждена, но не определена.

Брови Защитницы поднялись. – Среди талантов в последнее время царит хаос...

Шелк ничего о таком не слышал, но карты и гадания его не интересовали, и он узнал бы о беспокойстве последним изо всех.

Шелменат протянула руку к дверям, показывая, что прием окончен. – Разумеется, Леди Ночь, вы свободны продолжать исследования. Всяческой удачи.

Женщина поклонилась и, как бы забыв об этикете, просто отвернулась и вышла. Шелк смотрел вслед, поднимая брови.

Едва двери захлопнулись за волшебницей, Шелменат повернулась к нему, клоня голову набок. – И?

Шелк тяжко вздохнул. – Не знаю, что и думать. Ради самой жизни не могу определить ее прошлое. Она с далекого Генабакиса?

– Она поистине издалека, – сказала Шелменат как будто самой себе. И добавила, всматриваясь в двери: – Не буду столь глупа, чтобы думать, будто не измерена с ног до головы. Но подозреваю: она не поняла, что я знаю ее. – Она перевела взгляд на Шелка. – Следите за ней, но ни в коем случае не пытайтесь мешать. Понятно?

Шелк поклонился. – Как пожелаете.

– Хорошо. Вряд ли я могла воспрепятствовать ее появлению, но не буду слепа к ее намерениям. – Она резко встала, направившись к выходу. – А что с осадой?

Шелк пошел следом. – Ах, правильная осада – долгая игра. Шпионы сообщают о постоянно подходящих с юга обозах.

– А силы их магов?

– В лучшем случае ничтожны. Что удивительно, если учесть репутацию Итко Кана как родины талантов.

Шелменат задумчиво согласилась, кивнув. – Да. Возможно король Чулалорн таит для нас сюрприз.

Шелк задумался. Если стены эффективно сковали военных, Кан должен иметь в запасе иной выбор, иначе зачем было затевать дело? Очевидный ответ – кадры боевых магов, не уступающих магам Хенга. Но никто из них пятерых не ощутил собрания могущественных. – Возможно, у него готов хитрый гамбит, – допустил он.

Волшебница кивнула. – Вы присмотрите за этим?

Шелк поклонился. – Да, Защитница.

Что до новой гостьи – она вообще не отреагировала на его присутствие. Да, бросила беглый взгляд и он словно перестал существовать. Выходя из палаты, Шелк задумался, не теряет ли он неотразимость.

Не зная, куда податься и что делать, Дорин брел по улицам, пока утренний свет не залил стены, а торговцы не принялись выкрикивать названия завтраков. Ноги вели к предприятию Уллары; не имея лучшей идеи, он незаметно прокрался в переулок и влез в открытое окно.

В мансарде привычная уже стая хищных птиц взволнованно зашевелилась. Иные издали резкие крики, рассматривая его из-за изогнутых острых клювов. Вероятно, они узнали запах или внешность, ибо быстро утихли. По крайней мере, здесь никто не желал проткнуть ему шею.

Он тяжело сел на короб, уткнулся лицом в ладони и хотел зарыдать.

Слезы не шли. Однако поток презрения к себе не утихал. «Провалился! Идиот! Даже тупоумный Трен продвинулся выше! На что ты годен?»

Сбежал из засады, верно – и стал первым кандидатом в виноватые. Теперь он не ближе к Пангу... что там, дальше, чем был вначале.

Люк открылся. Дорин узнал легкие шаги Уллары. Запах чая и свежего хлеба увлажнил рот. Вздохнув, он протер глаза.

Она сидела на ящике напротив, поджав ноги под юбки, смотрела на него, подпирая подбородок руками. Поднос с едой стоял в соломе между ними.

– Откуда ты узнала? – спросил он.

– От птиц... ну, я услышала их шум.

– Да... спасибо. – Он всматривался в пар над чаем.

– Выглядишь ужасно.

Он поглядел на грязные руки, порванные и вонючие брюки, закосневшую от илистой речной воды куртку. – Да. Я такой.

– Что случилось?

Он потер лицо руками. Хлопья сухой грязи падали, словно слезы. И снова вздохнул: – Все идет не так, как предполагалось.

– Как и всегда.

«Слова мудрости в устах младенца. Гм, разве это не старая поговорка?»

Он поднял чашку, отпил чай и поглядел на нее над краем. – Почему ты так добра ко мне?

Девушка пылко зарделась и отвела глаза. Вытянула руку, коснувшись груди пятнистого орла, гостя из далеких южных саванн. Птица была такой большой, что вполне могла счесть ее обедом. – Я забочусь обо всех сиротах.

– Ну, опять спасибо.

– Что пошло не так, как ты ждал?

– Всё. Местные недоумки! Никто не желает оценить мои таланты. Здесь для меня нет места. Всё занято или запретно.

Она шевельнула костлявыми плечами. – Разумеется, все хорошие жердочки заняты – именно потому, что они хорошие, никто не желает их освобождать.

Слабая улыбка вернулась на его губы от этакой птичьей логики. Но, похоже, это было верно. Он откусил хлеба. – Ну... я старался занять одну, но дела пошли худо. Теперь город для меня потерян. Пора убираться. Думаю об Анте. Говорят, там хорошая добыча. Хотя бы вино лучше.

– Почему ты думаешь, что там не так, как здесь?

Он прекратил жевать и с усилием проглотил хлеб. – Полагаю, нужно поехать и проверить.

Она промолчала, лишь сжались тонкие бледные губы. Он подошел к бурому соколу со сломанным крылом. – Что бывает с твоими сиротами, когда они вылечиваются?

Вначале она не хотела смотреть на него, но губы разжались, глаза дрогнули. – Улетают.

– Да, именно.

– Но не все! – закричала она и уткнулась лицом в грудь орла, обнимая его руками. Птица сверкала глазами за клювом-скимитаром. Дорин удивился, видя, что она не боится устрашающего, занесенного над головой оружия.

– Осталась последняя ночная работа. Деньги на проезд.

– А ты придешь сказать прощай? – пробормотала она из белых грудных перьев.

– Да.

– Клянешься?

– Да. Клянусь прийти и попрощаться перед отъездом.

Она оторвалась от орлиной груди, вытерла нос кулаком и фыркнула. – Ладно же. Ночью.

Он встал и допил чай. – Благодарю.

– Можешь поспать здесь... если хочешь...

– Спасибо, но нужно подготовиться. Увидимся. – Он пошел к окну.

– Обещаешь? – крикнула она. Он кивнул и спрыгнул.

Одинокая Уллара обернулась к орлу. Погладила узкие бедра. Ярость в ее взоре соперничала с птичьей. Девушка указала на другое окно, побольше. – Собери всех, – велела она.

Большой орел поднял клюв и пустил пронзительный клич, захлопал крыльями, исчезая в окне.

***

Дорин вымылся в общественных банях у реки, отдохнул в одной из комнатушек, снимаемых им по всему городу – роскошь, на которую уже нет средств. Вынул снаряжение и оделся весьма обдуманно. Натянул темные брюки, стеганую поддевку и легкий, однако прочный жилет. Выбрал дюжину ножей, шесть пар разного веса и размера, мотки веревки и проволоки. Часть обвязал вокруг груди, часть на пояснице. Надел легкие кожаные башмаки с подошвами из пеньки, обмотал голени и закрепил обмотки кожаными ремешками. Ремешки держали половину клинков, остальные угнездились на двух перевязях. В кармашках на одежде укрылись маленькие флаконы с различными снадобьями и мазями. Смола для пальцев; уголь для лица; пыль, которую можно бросить на пути врагов, чтобы у них заслезились глаза и начался неудержимый кашель.

И все время его подгонял презрительный, нетерпеливый голосок старого учителя. "Сначала растяжка, малец! Давно ли ты практиковался с кастетом? Правая нога не в помощь – что, досталось ночью? Помни, нужно ее учитывать. А где крюки для лазанья? Мы что, переросли их? Вряд ли!"

Он почти чувствовал удары бамбуковой палки по спине и плечам. Разумеется, они несли мало вреда, рука старца была уже нетвердой. Что страдало, так это гордость.

«Да, нужно было делать растяжку. Да, не нужно было выходить из дома две ночи. И да-да, я давно не практиковался как следует...»

Стоя на коленях, он опробовал легкость извлечения всех клинков. Удовлетворившись, набросил бесформенную куртку и плащ с капюшоном, подошел к окну и прыгнул на крышу. Солнце как раз садилось. Янтарные лучи еще касались высокой городской башни над дворцом. Чуть сутулясь, Дорин шагал в сторону района известной Улицы Богов.

Оказавшись там, свернул на узкие задние улицы. Они оказались застроенными частными домами, лишь изредка встречался храм или капище какого-либо иноземного, мало известного божества. Лавки торговали принадлежностями культа и украшениями для храмов: свечники, похоронные дома, продавцы редких благовоний и масел для каждения или бальзамирования.

После некоторых поисков он нашел удобное место на крыше храма жутких древних зверобогов. Встал на колени между каменным вепрем-Фенером, богом войны и ярости, и грубым изображением Тогга, волка зимы. Напротив за несколькими жалкими хижинами лежал заброшенный мавзолей; все в Хенге знали, что он освящен во имя Худа, старинного бога смерти.

Двери храма были открыты, порог темен и пуст. Даже улица оказалась лишенной всякого движения. Это смутило Дорина, ведь сумерки были традиционным временем обрядов служителей Худа. Однако он нашел ответ в шайке громил, отгонявших прохожих с этого направления.

Заинтригованный, он вернулся на конек крыши, спустился с другой стороны и вышел на главную улицу. Дождался прохожего и крикнул из тени: – Друг! Я пришел склониться пред Великим Клобуком, но был изгнан. В чем тут смысл?

Прохожий остановился и махнул рукой назад. – Ух. Дурачье. Преступники враждуют с истинным слугой Худа. Вообрази! Устроить ссору с Худом! Он навестит нечестивцев, говорю тебе.

«Это же территория Панга...» – Спасибо, друг. – Дорин кружным путем вернулся к пункту наблюдения и уселся. Ночь становилась темнее.

Вскоре после полуночного звона банда с факелами прошла по улице и встала перед мавзолеем. Вынув мечи, четверо с осторожностью прошли в портал. Через миг раздался звук ударов, четыре тела выкатились на улицу один за другим.

– Выходи, подлый трус! – заорал вожак банды.

«Похоже, чужой крови они не пролили. Да, нужно зайти внутрь, чтобы его достать».

– Ну, как хочешь! – Вожак картинно махнул рукой, его команда швырнула на порог какие-то штуки. Полетели факелы, пламя родилось на камнях входа.

– И что? – удивился Дорин. Там всё из камня. Хотят выкурить дымом?

Вожак заставил новых членов банды броситься к входу. Они перепрыгнули гаснущее пламя, и защитник встретил их в свете. Выпады были чистыми и эффективными. Все попадали. Двое угодили в огонь, завопили, прежде чем лишиться чувств.

Дорин наблюдал всё это с большим вниманием, удивившись быстроте движений того мужчины. А особенно – тому, что знает его. Тот самый охранник каравана, заявивший, будто сражался с Рилландарасом на Сетийских равнинах. Дорин начал верить, что так и было. Тогда... с ним нужно быть чертовски осторожным.

Головорезы вытащили павших товарищей из пламени и затоптали его. Вожак бранился и подпрыгивал. Новые зажигательные снаряды полетели в святилище, без особого воздействия. Дорин расслабился и уселся наблюдать, надеясь переждать атаку. Банда выкрикивала оскорбления, угрозы, проклинала парня сверху донизу, швыряла камни, стреляла. Наконец они додумались завалить темный вход мусором.

Ответом была тишина. – Могильная тишина, – пробурчал улыбавшийся Дорин.

Осада Панга шла столь же успешно, как и осада канезцев.

Наконец, устав и разочаровавшись, уличные бойцы ушли. Дорин дал им еще десять минут, встал, изучая почерневший от копоти каменный портал. Там ничто не шевелилось. Обдумав всё, он вытащил пакетик из навощенной бумаги, раскрыл, коснулся кончиком пальца бальзама. Вбил в уголки глаз, заморгал от жжения. Ночь постепенно прояснялась. Эффект должен был длиться часа два. Он спустился с дальнего конца крыши.

Проблема мавзолеев, думал он, в том, что у них лишь один вход. Мертвым ни к чему окна и задние двери. Поэтому ему пришлось красться вдоль стены, подбираясь к входу. Впрочем, усиленное ночное зрение показало: на пороге не таится ловкий меченосец. Хотя тот мог ожидать прямо внутри, уже занеся оружие. Недовольный самой необходимостью вынимать тяжелые ножи, Дорин извлек их. Поставив один высоко, другой низко, для отражения возможных ударов, скользнул по боковине двери и замер у стены внутри.

Никто не напал на него. Ассасин крался, пока не встал в углу холла. Спина ощущала ниши в стене, в которых, вероятно, ухмылялись черепа предков. Бальзам позволил видеть ниши на противоположной стене. И ни намека на парня. В конце холла он обнаружил некое капище, за колоннами мог кто-то скрываться. Перед капищем сгорбилась фигура – явно не меченосец, слишком старый и тощий. Вот он, жрец. Его цель.

Значит, пора нырнуть. Наскок, удар, рывок назад. Он неслышно заменил тяжелый нож на самый узкий и острый. Присел и сделал осторожный шаг, и еще, проклиная шуршавшие под ногой черепки и разнообразный мусор, который приходилось обходить.

Он оказался у фигуры, не услышав никакого предательского шума в мавзолее. Старик сонно склонил голову. Он присел, чтобы нанести колющий удар в грудь, и замер. Дыхание вырвалось долгим изумленным свистом, рука опустилась.

Острие длинного клинка коснулось затылка. – Ты не ударил, – произнес парень.

– Не увидел нужды.

– Хорошее зрение.

Весьма осторожно Дорин вложил кинжал в ножны и вытянул пустые руки. – Значит, со мной покончено.

Клинок крепко прижался к нему, холодя кожу. Дорин ощущал порезы при малейшем движении. – Ты здесь не за мной? – удивился парень.

– Жрец был целью.

– Так ты говоришь.

– Приди я за тобой, встал бы у двери, чтобы подманить.

Через несколько ударов сердца оружие опустилось. – Верно. Я сделал бы так же.

Подняв руки кверху, Дорин очень медленно повернул голову. Парень держал меч наготове.

Юноша скривился, тоже узнав его. – Ты. Тот, кому нет дела до мертвых.

– А мертвым до меня.

– Откуда тебе знать?

– А тебе?

Острие чуть сдвинулось вперед, без касания. – Повезло тебе, мелкий любитель бить в спину. Я нашел тебе применение.

– Я никого не бил в спину.

– Так делают все ассасины.

– Удары в спину, предательство, засады, отравления. Нельзя приписывать ассасинам всё подряд.

– Гмм. Разборчивый убийца. Вижу, ты ловок также в пустой болтовне.

Дорин поглядел на потолок. – Убей меня или отпусти. Только не пытай словоблудием.

Клинок снова оказался на шее Дорина. Он едва успел моргнуть. «Никто не может быть таким быстрым».

– Вернешься к своим жалким хозяевам и передашь. Возможно, они оставят нас в покое.

Дорин понял, что юноша принял его за наймита Панга. Недовольно вздохнул, но не позволил губам сказать лишнего. Да, он не смеет раскрывать нанимателей. Дорин лишь утвердительно кивнул.

Парень быстро отступил, позволяя ему уйти.

Дорин повернулся, не сводя глаз с лица меченосца и держа руки перед собой. Попятился к выходу. Выходя, мельком увидел груду одеял у стены, а в них личико девочки. Темные глаза следили за ним. Дитя из каравана.

Удивительно и порядком зловеще, но куда еще мог этот тип принести свою... сестру? Дочь? Он поглядел на меченосца. – Ты ловко отвел мне глаза, дружище. Желаю удачи в продолжении.

– Обман? Нет обманов, лжи и уверток, когда стоишь пред Худом.

Дорин скользнул наружу. Отряхнулся, поднимая глаза в ночное небо. «Боги, парень всерьез верит в свою трескотню. Впрочем, так она лучше всего продается».

Во тьме мавзолея меченосец чуть расслабился, со свистом втянув воздух. Этот был слишком хорош. Трудно было отпускать.

Мусор и хлопья золы зашевелились на камнях, ветер пронесся над ленивыми углями, раздувая сияние. Шум, почти не отличимый от ветра, пробормотал: - Видел твое искушение. И отметил силу воли, слуга. Он сам не знает, но тоже хорошо служит.

Юноша пал на колени перед согбенной фигурой. – Как скажешь, повелитель.

– С кем ты говоришь? – спросила девочка.

– Ни с кем. Старайся заснуть. Теперь тут безопасно, обещаю.

Дорин добрался до указанной крыши далеко за полночь, но все равно остался там, надеясь, что наниматели мало ценят пунктуальность. Прошло два звона. Терпение было вознаграждено шелестом одежды на краю широкой крыши. Щеголь влез, выпрямился и поправил рубаху.

Дорин застыл, вслушиваясь в другие звуки.

Черепица затрещала с другой стороны, и показался борец. Дорин отметил, что они окружили его. Вытащил два средних метательных ножа и крикнул: – Эй, довольно.

Щеголь поклонился. Улыбка ярко мерцала в лунном свете. – Есть новости? – спросил он.

– Жрец мертв.

Щеголь провел рукой по шелковому жакету. – Принес доказательства?

Это на миг озадачило Дорина, но он тут же махнул рукой. – Теперь никто не отрезает головы.

– Так откуда нам знать?

– Я сказал. Слова профессионала должно хватить.

Придурковатый типчик изучал свои ногти. – А рекомендации у тебя имеются?

Дорин указал на собеседников остриями ножей. «Нужно было брать аванс». – Я вам не простой вор.

Щеголь махнул приятелю, тот двинулся, выдвигая руки как для борьбы. Дорин снова озадачился. Приятель думает, он будет стоять и ждать? Ассасин нерешительно передвинулся по крыше. – Что такое? Это я должен бегать за вами.

– Твое время в городе истекло, мелкий резунчик. Мы хотим послать тебя в путь. Уйдешь, и будешь жив. Останешься – умрешь.

Бежать? Бежать от таких? Он может их завалить. Но их поведение его нервировало. Дорин начал отступать, держась ближе к щеголю. Мужчина поднял руки, будто бы поправляя жакет, но обучение Дорина включало типичные подготовительные жесты открытия садков, и он узнал инвокацию Тюра. Закрыв лицо руками.

Слепящий ярко-розовый свет ударил почти ощутимо. Кажется, яркость позволила ему на миг узреть собственные кости под кожей. Затем замерцала полная звезд тьма. Он ослеп!

Дорин развернулся, но недостаточно проворно, и толстые руки сжали его в сокрушающих объятиях, оторвав от крыши. Маги! Проклятые маги вечно доставляют ему проблемы! Руки были зажаты, но часть кармашков оставалось доступна. Он выбрал один, изогнулся и просунул пальцы, разорвал пакет и отчаянно выдохнул внутрь последний воздух.

Полетев в сторону под гром кашля и хрипа. Пошатнулся, моргая. Глаза слезились. Он ослеп, да не совсем. Видел как бы тени: мутные круги света и темноты.

Борец задыхался и харкал поблизости. – Что с тобой такое? – возмущался щеголь.

Край! Там должен быть край! Если добраться до... Кто-то толкнул в спину, и он упал, раскинув руки.

– Ты достал его? – Щеголь выходил из себя.

– Сухой порошок цветов эсейяна, – прорычал борец глубоким голосом. – Давно я такого не чувствовал. – Он снова согнулся, кашляя.

– Прикончи его!

– Нельзя ли просто сломать ему руки и выбросить из города?

– Отлично. Ломай.

– Да. Иди сюда, малыш.

Дорин перекатился на спину, чтобы выиграть миг. Зрение прояснялось. Он успел приготовиться к взрыву Тюра, и глаза сохранились. Но борец приближался. Ноги тяжело хрустели по черепице, руки вытянулись в стороны.

– Прости, малыш, – сказал тип мрачным тоном, – но госпожа не терпит ассасинов.

Городские маги! Он перед двумя городскими магами! Но тогда к чему был контракт?

Три арбалетных болта вонзились борцу в грудь, он отшатнулся, выпустив щиколотку Дорина.

Темные силуэты один за другим падали на кровлю и выпрямлялись. Черный газ одежд струился, окружая их облачками душного мрака.

Ночные Клинки. Полный набор.

Канезцы прибыли.

Дорин хотел сбежать, протер глаза, но увидел, что ассасины Кана не метят в него. Сейчас, когда здоровяк был повержен, все окружили жалкого щеголя. Конечно, ему не продержаться и мгновения. Но буря болтов и клинков почему-то пролетела мимо тощего мага, а он спокойно развернул плечи и склонил голову, исполняя небрежный, почти ленивый танец уклонений.

Мужчина не бежит от полного набора Ночных Клинков, почти с восторгом понял Дорин.

А маг воздел руки.

Дорин отвернулся, прижимая лицо к кровле и закрывая голову. Но над ним пронесся не свет. Раздался рев кузнечного горна, волна жара жестоко опалила спину. Он выглянул, видя ряд дымящихся туш. А в центре стоял городской маг и улыбался. Сланцевая черепица светилась, треща и лопаясь. Пока Дорин наблюдал в изумлении, щеголь снял охваченный огнем жакет и безмятежно начал закатывать рукава, будто готовясь к очень грязной работе.

Это война, понял Дорин. Война магов. К которой он до ужаса не готов. Ассасин пополз к краю крыши.

Новые Клинки опустились справа, замахиваясь, чтобы швырнуть ножи и дротики в наглого мага. И тут – невероятно! – снова встал второй, борец, утыканный арбалетными болтами. Свел воедино две чужие головы, лопнувшие подобно спелых грушам. Ошметки мозгов зашипели на раскаленной черепице.

Дорин рывком вскочил и перепрыгнул на соседнюю крышу. Затуманенное зрение заставило его промахнуться и едва не упасть. Он встал и пошатнулся.

Ночной Клинок опустился перед ним. Дорин присел, вытаскивая метательный нож. Но тут же как наяву донеслись слова старого наставника, и он осознал ошибку: Ночные Клинки никогда не работают в одиночку.

Что-то укололо его в спину, точнее, почти в ягодицу. Он прижался к дымоходу, опуская руки и бросив нож. Ночные Клинки приближались с двух сторон.

Дорин мгновенно ухватил два ножа на перевязи и метнул, почти сразу готовя новую пару. Но нужды не было. Прицел оказался верным, оба противника лежали мертвые.

Он захромал дальше, зажимая бок рукой.

Выстрел из арбалета ожег руку. Другой болт прошел между пальцами. Дорина шатнуло. Присев на коньке крыши, он развернулся навстречу преследователям.

Там было четверо Клинков. Он изобразил бегство, повернулся и метнул ножи. Выпрямился. Трое окружали его, четвертый захромал и упал за край, при этом не преминув что-то бросить. Дорин отклонил голову, его чуть задело.

Ближе к телу, лучше дело! раздался голос проклятого двужильного старика, и Дорин выругался, теряя равновесие. Покатился и ударил по ногам одного противника, чуть выше себя. Они падали, обмениваясь лихорадочными ударами, блокируя руки; потом Дорин захватил ногу, дернул – и враг продолжил путь за край трехэтажного здания, оставляя за собой яркую полосу артериальной крови.

Оставшиеся двое переглянулись и разошлись, готовя по два кинжала.

Дорин старался успокоить дыхание, но бок вопил от боли. Холодная влага залила ногу. Он провел рукой за спиной, снял и бросил тонкий как бритва нож, но противник отклонил его.

Ярость и страх – вот что держало его на ногах. И кое-что большее. Вот чего он жаждал все эти годы. Вот для чего он тренировался всю жизнь. Вот равные ему. Пришло время испытать себя по-настоящему.

Он встал прочнее, перевернул лезвия у запястий и ринулся на того, что справа. Тот умело оборонялся. Удар ногой в плечо заставил Дорина повалиться влево; он принял импульс и усилил его, прокрутившись и резанув врага по лицу. Перекатился через голову. Противник согнулся вдвое, сжался и упал с крутой крыши.

Дорин тяжело дышал, готовясь продолжать. Новый удар пришелся точно в место ранения, вызвав вспышку дикой боли, он пошатнулся и почти потерял равновесие. Повернулся лицом к последнему врагу.

Тот рассматривал его с расстояния рукопашной. Он или, точнее, она, отдала ему честь кровавым ножом.

Дорин ответил, но слабо. Едва мог удерживаться стоя, зрение снова помутилось.

– Ты хорош, – сказала она. – Работаешь на Защитницу?

– Нет. Независимый.

– Независимых больше нет. Те дни прошли. Твой стиль очень старый, классический. Кто был учителем?

В ответ Дорин поднял два ножа и сблизился. Отбил и отклонил несколько выпадов, но не совсем решительных. Понимая, что он готов упасть в обморок, противница с легкостью отступала, прыгая по черепице. Разъяренный Дорин бросился на нее, но ослабевшая нога подвела, он упал. Женщина развернула кинжал, готов последний удар.

Тут раздался пронзительный крик, заставивший Дорина задрожать. Ночной Клинок взвыла, когда что-то вцепилось ей в лицо и потащило назад, избивая крыльями. Она перевалилась за край, все еще держась за лицо и крича от сильной боли.

В глазах всё плыло и меркло. Дорин пытался пропасть в ночи. Схватился за карниз и повис на стене здания, едва чувствуя, как перебирает руками. Шлепнулся в мусор переулка и побрел прочь.

Он понимал, что впадает в безумие от шока и потери крови. Но шагал, хромая и скользя рукой по стенам. Лица раскрывали рты и пропадали. Узкие улочки кренились и плыли в глазах. Накатывали волны тьмы. Но он старался не упасть, прижимая руку к ране, еле чувствуя ноги.

Девочка потянула за руку, настойчиво шепча: – Сюда... Идем... – У него не было выбора, кроме как подчиниться тяге. Пара деревянных ступеней показалась крепостью. Маленькие руки тащили. Голос умолял: – Идем, идем!

Последний, непреодолимый барьер: стремянка. Он прижался лицом к планке, шепча: – Не могли сделать попрочнее?

Звук сдавленного смеха. И голос: – Лезь! Что, не умеешь?

Он ухитрился сказать очень медленно и отчетливо: – Не лучший мой день.

– Наверх! Или ты труп!

– Я уже встречал Худа. Он был мертв.

– Давай, лезь. Да, вот так.

– У него был меч.

– Да. Все так говорят.

Дорин ударился головой о низкую балку и заморгал. – Что?

– Меч Худа здесь, – объяснил голос сзади. – Все так говорят.

– Не слышал.

– У тебя нет тут матери или бабки.

– Это... точно... – Он полз по грязному деревянному полу. Куда он ползет? Лучше поспать. И он опустил голову и заснул.

Глава 6

Айко пробудило грубое прикосновение к плечу. Он уставилась в лицо растрепанной Халленс.

– Нужно идти, – сказала та. – Немедленно.

Айко встала и торопливо оделась.