Текст книги "Иан К. Эсслемонт Печаль Танцора (СИ)"

Автор книги: Карбарн Киницик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

– Найти того, кто все затеял, – воскликнул Хо. – Найти мага и выгнать. Если не уйдет, уничтожить.

– Но любой, приказывающий таким демонам...

– Не верю, что твари кому-то готовы служить, – возразил Хо, став еще мрачнее. – Тем они опаснее.

– Мы идем на поиски мага, – сказал Корол в наступившей тишине. Хо молчал. Великан вздернул выступающий подбородок и уставился во тьму. – А он хитер. Ловко прячется. – Голова склонилась, будто его ударила внезапная мысль. – Ловко прячется в тенях.

Глава 10

Панг продолжал держать Дорина при себе. Его буквально заключили в пределах комнат под личными покоями Панга на верхнем этаже главного дома. Возможно, думал Дорин, это защита против покушений; а возможно, главарь желает следить за ним.

Однако воры и грабители продолжали приносить с улиц вести о бедственном положении осажденного города. Рынки закрывались один за другим. Склады пустели. Горожане готовы были продать за еду всё, даже себя самих. Рассказы заставляли Дорина вспоминать Уллару и ее семью. Как она пробавляется в столь ужасных условиях? И вот однажды утром он не вынес сидения в кресле, пока весь город рушится вокруг, встал и направился к двери.

Скрип досок возвестил, что самый грузный громила оторвался от созерцания кружки с пивом и вечного бросания костей. – Куда побрел, паренек с ножом?

– Погулять, – бросил он через плечо.

Он шел к главному выходу. Никто не окликал и не гнался за ним. Окинув взглядом двоих силачей с дубинками по бокам двери, он твердым шагом вышел на главную улицу Внешнего Круга.

Бульвар доставил ему наслаждение – было так приятно просто ходить и видеть красоты города. Однако улицы оказались не такими, какими он оставил их недавно. Да, они тревожно опустели. Витрины лавок были закрыты или опечатаны. Никто не выкрикивал названия товаров. Немногочисленные прохожие кутались в грязные плащи, взгляды были осторожными и пугливыми, шаги быстрыми – они словно боялись преследования.

Блуждая, он дошел до подножия северной стены. Толпа сорванцов облепила укрепления. Они соревновались, метая камни из пращей, стонали при промахе и вопили, отмечая удачное попадание во врага. Озадаченный Дорин подошел к низу лестницы и крикнул: – В кого вы целите? Я думал, север чист.

Совсем юный паренек, почти дитя, но оборванный и диковатый, глянул на него как на идиота. – Проклятые богами изменники, Багряные гвардейцы, вот там кто! Да где ты был?! – Он вернулся к метанию.

Дорин потер челюсть, удивленный. «Где я был? Ясное дело, там, где все лишены любопытства».

Он искал, у кого б узнать новости, но никого не находил. Главная улица опустела. Поразительно. И тревожно. Он наугад выбрал магазинчик и застучал в дверь. – Привет! Есть кто дома?

Далеко не сразу раздался лязг отпираемых замков и щеколд. Дверь открылась на малую щель. Унылый, опустившийся хозяин взглянул на него. – Ничего не продаем, – сказал он утомленно и почему-то испуганно.

Дорин указал на стену: – Слышно, здесь Багряная Гвардия.

Мужчина устало кивнул. – Пришли охотиться на Рилландараса.

– А он сбежал?

Торговец отрицательно качнул головой: – Нет. Чудище не сбежало.

– Правда? Это... необычно, да? – Мужчина лишь смотрел и вяло моргал. Дорин откашлялся. – Извините. У вас нет хлеба? Уже пополудни, я не отказался бы перекусить.

Мужчина снова заморгал, словно ужаленный. Недоверчиво засмеялся, запирая дверь. – Хлеба, – слышал Дорин удивленный голос. – Перекусить... днем...

Дорин ушел, не найдя ничего смешного в желании перекусить, ведь день уже клонился к закату. Мысли снова устремились к Улларе, он направился к предприятию ее семьи.

Оказавшись у трехэтажного здания, заглянул сквозь слюдяные окошки и удивился, найдя стойла пустыми. Ни лошадей, ни мулов. Все было тихо, пряди соломы мирно свисали с балок. Солнце садилось. Он влез в окно мансарды.

Птицы сидели на жердочках, но было их много меньше обычного. Большие совы дремали по углам, мелкие ястребы и соколы недоверчиво смотрели ярко-желтыми очами. Уллара спала, свернувшись на соломе. Она казалась такой замученной, такой беззащитной, что на миг он испугался самого худшего. Но при стуке ног по доскам она моргнула и подняла голову.

– Я сплю? – слабо улыбнулась девушка.

– Нет, не думаю.

Она полностью пробудилась, приподнялась на локте. – Тебе не нужно быть здесь!

– Да, знаю. Твой отец тебя убьет.

– Нет... то есть да. Но я не из-за него... тебя все ищут, знаешь?

Он сел на ящик. – Кто это все?

– Все-все!

Он поднял брови. – Неужели? Я давно не показывался.

– Это очевидно, – буркнула она мрачно и вытянула ноги. Посмотрела весьма серьезно и сказала обвинительным тоном: – Полагали, что ты пропал.

Он сохранял удивленную гримасу. – Вот и все твое гостеприимство?

Девушка рванулась и обхватила тонкими руками так сильно, словно надеялась повалить. – Это серьезно!

Он поймал ее руки и застыл, видя, как она исхудала. Всмотрелся пристальнее. Она была не просто худа – она была истощена, высохла, под глазами залегли желтые тени. – Ты плохо питаешься, – сказал он.

Она разразилась безумным смехом и наклонилась, словно утомившись от усилий. Дорин поймал ее за пояс и крепко обнял. Голова легла на шею и осталась так. – Давно ты вообще ела? – спросил он.

– Нам лучше, чем большинству, – едва выдохнула она, касаясь шеей плеча. – Мои красавчики приносят подарки. – Рука указала на доски пола. Дорин прищурился, увидев россыпь крошечных белых палочек... нет, косточек. Кучки костей крыс и других мелких грызунов.

Горло сдавило так, что он не мог говорить, в глазах защипало. – Вижу, – едва прохрипел он, покачивая ее. – Вижу.

Лишь много позже, ближе к вечеру, он бережно уложил ее на солому. Уходя, оставил кошель с монетами, всё, что было с собой. Понимая полную бесполезность жеста. Зачем деньги, если на них ничего не купишь?

Выйдя на улицу, Дорин сразу направился в квартал Панга. Проклятую осаду, решил он, нужно окончить. Она убивает ее. Да, убивает и много других людей, но до них ему нет ни малейшего дела. Имеет значение лишь долг. Долг, который он сможет уплатить, окончив всё... если решится на риск.

Дорин вихрем ворвался в общий зал, обнаружив там самого Панга – что было необычным, ведь тот предпочитал не покидать личных покоев. Босс черного рынка обернулся к нему и скрестил руки на груди. – А, вот он ты.

Дорин изобразил равнодушие, спокойно подойдя к столу с пивом и вином. – И что?

Панг обратился ко всему собранию воров, голос стал печальным. – Человек берет мои деньги, ест мой хлеб. А когда нужно поработать, где он?

Стол ломился от тарелок с мясом, сыром и печеньями. Осада явно не повредила Пангу. Скорее его дела шли как никогда хорошо. Ассасину подумалось: когда хозяин слабеет, паразиты жиреют. Дорин взял кусок буженины, но едва смог прожевать его – из головы не шла Уллара. Мясо казалось горче пепла. – Осматривал красоты, – пробурчал он с набитым ртом.

– Осматривал, – насмешливо передразнил Панг. – Что ж, для тебя есть работенка.

– Какого рода?

– Твоего рода. Открыт контракт для любого желающего. Хотят голову того, кто стоит за посещениями монстра.

Дорин налил разбавленного вина и не спеша выпил. – Кто хочет?

– Власть имущие.

– Ну... он ведь мертв, верно?

Панг схватился пальцами за подбородок, скривившись, будто был оскорблен. – Тела не нашли. Ни крови, ни трупа. Очевидно, негодяй заставил свое ручное чудище разбить дверь и вышел вон.

Дорин задумался: зачем он пытается прикрыть несчастного дальхонезца? Наверное, чувствует к нему жалость. Похоже, все вечно идет не по плану жалкого дурня... Он пожал плечами: – Как скажешь.

– Да, я говорю. – Панг указал толстым пальцем на дверь. – А ты идешь вниз и несешь мне его Бёрн проклятую голову!

Дорин допил кислое вино и утер губы. – А цена?

– Пятьсот кругляшей.

Дорин восхищенно крякнул. Пять сотен было чертовским количеством золота. – Твоя доля?

– Как обычно. Восемьдесят на двадцать.

– Восемьдесят?!

Панг простер руки, одновременно пожимая плечами. – Эй, погляди, сколько я вынужден тратить. А тебе только и нужно, что нож.

Дорина так и подмывало показать толстому мерзавцу, как он использует нож. Но вокруг была почти сотня присягнувших Пангу громил, так что он лишь отпрянул от стола и двинулся к выходу.

Вся банда бешеных псов ухмылялась ему, неслышно посмеиваясь.

Он подумал, что заключил самую паскудную в жизни сделку. Но ведь она была первой, так что вряд ли можно было ожидать лучшего. Плата за вход, вспомнил он слова учителя. Когда ты новичок в каком-то месте, стране, все норовят ободрать тебя или обмануть. Естественное дело. То есть тебе нужно показать себе цену. Показать силу. Лишь после того тебя примут всерьез.

Разумеется, если сумеешь прожить так долго...

На середине коридора он обернулся и крикнул: – Грен! Дай чертов ключ!

Задача поисков в подземельях не особо испугала его: Дорин был убежден, что тощий недоносок, обманщик-маг уже прошел полпути к Анте. Слишком жарко ему тут было, подогревали со всех сторон. А дети, пленники тоннелей тоже давно разбежались.

Однако ему не пришлось идти далеко, чтобы понять: они все еще были здесь. Свежие следы, порванная паутина, сметенная пыль – все признаки недавних посещений. Почему они слоняются тут? Громилы Панга обыщут катакомбы, едва поверят, что монстр ушел и внизу безопасно.

Он нес факел, зажженный от фонаря у двери. Было трудно оценивать время, но он знал, что выследить юнцов будет нетрудно. Им просто повезло, что "наемные мышцы" Панга не обучены выслеживать и загонять добычу.

Он избегал узких тоннелей, выбирая те, в которых было больше свежих следов. Путь привел в самый нижний ярус катакомб. Факел был совершенно необходим: сюда вовсе не проникал дневной свет. Приходилось нести проклятую штуку, выдавая себя, но иначе он оказался бы в кромешной тьме. Он постепенно замедлялся, ибо все следы, казалось, сошлись в один коридор, выводя к одному помещению. Шаги сзади показали, как оживлена эта секция катакомб. Он торопливо сунул факел в нишу меж камней и спрятался в ближайшем ответвлении.

Прошла группа детей, передовой нес фонарь. Дорин успел заметить, что все они щеголяют в доспехах и носят оружие, пеструю смесь, добытую или украденную во всех странах мира. Вид слишком больших шлемов и провисших кольчуг был бы комическим, если бы не изрядная примесь абсурда. На что они надеются? Громилы Панга отберут всё и забьют их до бесчувствия. Возможно, убьют или искалечат вожаков, чтобы запугать остальных. Он стиснул зубы: все было так глупо...

Едва тоннель опустел, Дорин подхватил факел и как можно осторожнее прокрался к арке. За ней открылась особо большая гробница. Он встал, моргая от неверного света фонарей, показавших удивительное зрелище: груды мерцающих похоронных даров, серебряные и золотые фигурки богов – Бёрн, Фандерай, Тогг, Фенер – среди кубков, масок, целых куч браслетов, ожерелий и брошей.

Человек в пыльной одежде сгорбился над камнем саркофага, неистово черкая что-то на развернутом пергаменте. Проклятый маг из Даль Хона.

Дорин вошел внутрь и обогнул каменный гроб. Он уже был готов схватить треклятого глупца за шею, когда тот заговорил. – Выпьем? Погоди, один момент.

Руки Дорина опустились, он выпрямился и проскрипел: – Ты меня заметил.

– Заметил твою тень. Пей же! – Не отрываясь от работы, парень жестом указал на второй саркофаг, уставленный высокими хрустальными графинами и глиняными горшками. На серебряных блюдах – тоже из даров мертвецам – лежали яблоки, сушеные груши и куски копченого мяса.

Дорин пораженно изучал эту роскошь. – Вижу, ты не бедствуешь... – Вспомнив об Улларе, он прикарманил пару яблок.

Держа уголь во рту, маг распрямился и поднял рисунок, внимательно рассматривая в свете. – Столько полных камер, запрятанных богатств и складов – и еще больше неисследованных тоннелей, только копай, – сказал он, вздыхая.

Дорин прищурился, глядя на рисунок. Он походил на обычный пейзаж – деревня на речном берегу – но обитатели поселения вовсе не напоминали людей. Маг скатал пергамент и бросил в сторону. Заинтересованный Дорин спросил: – Зачем рисуешь?

Мелкий тип поджал сухие губы, смотря на него с те же выражением, как на рисунок. Пожал плечами. – Это вроде карты. Но я не могу понять. Никуда не ведет.

Вблизи Дорин раздраженно понял, что дурачок так и носит иллюзию старости. Указал пальцем на лицо мага. – Со мной можешь сбросить свой обман.

Морщинистая, похожая на обезьянью голова медленно качалась. – Нет. Это не видимость. Я впитал все свои обличья.

Дорин нахмурился, смутно удивившись. «Все?»

– Видимости, – продолжал дальхонезец. – Они и работают против нас.

– Нас?

Парень кивнул, внезапно став до невероятия уверенным, почти наглым. – Ты юн, строен, ловок. Не несешь в себе угрозы. Тупые мышцы не принимают тебя всерьез, верно? Ни один из нас не внешне не соответствует своей роли. Согласен? Это становится помехой – хотя временной, сели мы сумеем выжить.

«Мы?» Дорин прижался к холодному известняку саркофага. Казалось, парень ведет спор, сама суть которого непонятна – и явно выигрывает. Он махнул рукой, отметая слова. – Слушай.... Ты знаешь, зачем я здесь.

– О да. – Парень казался до странности равнодушным к ситуации. – А я знаю, почему ты не нападаешь.

Дорин сложил руки на груди, подавив желание закатить глаза к нависшему над головой потолку. – Почему же?

Парень постучал узловатым дряхлым пальцем по виску. – Потому что умеешь думать. Любой дурак может взять нож и резать им людей. Вот чего ждут все Панги мира – тупых клинков, готовых исполнять чужие прихоти. И в мире нет недостатка в дураках. Но ты не из их числа.

Дорин начинал чувствовать себя униженным. Кто он такой, чтобы так разглагольствовать? Он его совсем не знает. Ассасин огляделся, выделил один из графинов и налил алого вина. – Не дурак, гмм? – сказал он, выпил и тут же выплюнул невозможно горькое пойло. Боги! Мерзостнее крысиной мочи! Он посмотрел в стакан и поставил его. Сколько столетий ждало их вино?

Парень явно готов был всё объяснить, но Дорин поднял руку. – Слушай. Ты должен выметаться. Если сам не хочешь бежать, прогони детей. Панг не будет церемониться. Говорят, он перерезает сухожилия, чтобы они никогда не смогли ходить. Подумай, если голова еще варит.

– Они свободны выбирать. Они решили остаться со мной.

– Разумеется. – Он поискал чего-нибудь прозрачного. Выбрал кувшин, понюхал – ничего не ощутив – и выпил. Это была обычная вода. Дорин поморщился, надеясь, что не отравился. Кашлянул, прочищая горло. – Ты сам наполнил их головы безумными планами и мечтаниями, да? Разумеется, они всё заглотили.

Парень обиженно вздернул подбородок: – Не всё тут мечтания.

Дорин кивнул. – О да. Твоя бестия. Однажды тебе повезло. Но не подпускай ее слишком близко...

– Не только это. Ларчик...

Однако Дорин мотал головой, не желая слушать. Потом махнул рукой. – Слушай. Вот наша сделка. Я скажу, что не нашел тебя. Это даст пару дней. – Он указал в темноту. – Воспользуйся и беги. Скоро Панг явится со всей командой, они будут искать твою голову. – Он как мог сердито сверкнул глазами и пошел к арке. Там стояла целая банда детей, мальчишек и девчонок. Он махнул рукой, веля им расступиться.

– Я уловил проблеск чего-то огромного, Дорин, – крикнул дальхонезец. – Чудесная возможность! И думаю, ты мог бы привести нас к ней! У тебя есть нужный талант. Вдвоем мы могли бы туда попасть!

Дети смотрели на него, глаза казались удивительно светлыми на фоне запачканных лиц. Он прошел мимо и устремился в тоннели.

Бросать лот в компании патологического лжеца из крысиной норы? Да кем он его счел, во имя божьего творения? Но эти широко раскрытые глаза, что смотрят на него... Дорин повел плечами. Идиоты. Давно пора было разбежаться. Скрыться. Единственно стоящая вещь.

Он запнулся, когда рука нащупала в кармане два яблока. Вынул их. Воздух в тоннеле был сырым и холодным. Ассасин стоял, созерцая сморщенные плоды и вспоминая отзвуки речей сморщенных губ.

***

Шелк не был обязан постоянно находиться на службе, но город был закрыт и ему оставалось мало досужих дел. Постоянные прежде рауты и приемы у знатных семей отменялись; клубы, в коих дразнили зрителей намеками искусные танцоры и веселили душу музыканты, были заколочены, владельцы словно растворились – наверное, бежали в Анту и Тали. Открытыми остались лишь самые дешевы таверны, где солдатня накачивалась плохим пивом, тут же извергая его наружу, и устраивала пьяные драки. В таких заведениях трудно бывало отличить общий зал от сортира. Он содрогался от мысли, что ступит туда хоть ногой.

Так что в тот день он шагал по южному парапету стены Внешнего Круга. Необычайно холодный ветер налетел с запада, с равнин. Тонкие шелка не годились для такой погоды, он забыл взять жакет или плащ, а возвращаться домой было слишком далеко. Он ходил, одеревенев, охватив плечи руками и дрожа.

Внизу толпа рабочих стучала молотками и визжала пилами, собирая помосты для грядущего Фестиваля Бёрн. Через два дня на закате процессия понесет платформы, на каждой будет лежащая статуя Спящей Богини. Народ обойдет городские Круги и соберется у Внутреннего Храма. Так сны Бёрн станут еще приятнее и спокойнее.

Он удивлялся, что празднество готовится при всех тяготах осады. Но, может быть, именно такие ритуалы требуются горожанам в трудные времена: напоминание о том, кто они, в чем их ценность и что делает их народом.

Впрочем, на его вкус проклятый фестиваль всегда был слишком мрачен.

Он отошел от края. Рядовые солдаты кивали ему. Шелк понимал, что не стал среди них своим, что его не особенно любят, но его присутствие их ободряет. На данном этапе осады важней всего моральный дух. Какой грустный комментарий: дела идут столь плохо, что его скромная, вовсе не воинственная персона позволяет солдатам стать смелее.

Шелк снова вздрогнул и сложил руки за спиной. Хенганские зимы бывали холодными, но нынче выдалась и необычайно холодная осень. Дрова ценились едва ли не выше еды... Он высмотрел впереди знакомый профиль Дымокура. Волосы были собраны в напомаженный хвост, на плечах лежал толстый плащ. Маг смотрел на изрытые южные поля, линию вала осадного лагеря и палатки за ним. Шелк подошел и оперся руками о зубец.

– Рад видеть тебя живым и здоровым.

Маг Теласа благодарно моргнул и снова сморщился, вспомнив о ране. Задумчиво потер грудь. – Чуть выше, и мне пришел бы конец.

Шелк заметил седые пряди в растрепанной бородке. Похоже, привычка к опрятности отказывает всем; или это следы потрясения, опыта близкой встречи со смертью? Он обвел жестом окрестные поля, над которыми плыл дым от множества костров. – Тихо сегодня.

Дымокур дернул себя за бороду. – Да. Пока что. Но они что-то заваривают. Просто чую.

Шелк согласно кивнул, вздрогнул и снова пожалел, что не взял с собой треклятый плащ. – Полагаю, не может попросту назвать это дурным делом и уйти?

– Увы, нет. Слишком много вложил. Не позволит, чтобы его видели побитым. Другие провинции могут задуматься, не так ли?

– Чулалорн глуп, раз устроил все это.

Старший маг чуть шевельнул плечами. – Не хуже многих, а? Был полон самоуверенности. – Он бросил испытующий взор на Шелка. – Я слышал, чудовище куда-то ушло.

Тот снова кивнул: – Похоже на то. Есть донесения, что его видели на востоке. Но уверяю тебя, это пустое. Одни слухи. Все залегли. Наш блудный маг. Даже ассасин. А ведь Хо предлагает весьма выгодный контракт. Преступность снизилась, как никогда.

– Кроме контрабанды, придерживания товаров, завышения цен, выбивания долгов – всех благ черного рынка.

– Не лучше ли назвать это деловой проницательностью? – лукаво подмигнул Шелк.

Дымокур отвернулся, кривя лицо. – Иногда ты меня удивляешь, Шелк. Правда.

– Я всего лишь продукт времени, дружище Дымокур.

– Так ты говоришь – но не поверь в это сам. – Уставившись за спину Шелка, маг поднял брови, указав в сторону стены. Шелк оглянулся, увидев появление Мары.

– Было тихо, – буркнул он Дымокуру и тут же развернулся. – Мара! Какое удовольствие!

– Да насрать, Шелк, – зарычала женщина.

Он знал, что ее фигуру поэтические натуры назвали бы "чувственной", но сегодня она стала еще объемистее, облачившись в плащ поверх нескольких платьев. Колдунья заметила его интерес к одежде и поморщилась. – Чертовски холодно.

– Тут тебе не равнины Даль Хона, Мара? – улыбнулся Дымокур.

– Уж точно. Что вы вдвоем замышляете?

– Бегство, – отозвался Шелк. – Думаем сбежать. Вступив в Багряную Гвардию.

Дымокур явно удивился. – Но я и вправду подумывал об этом. Недавно. Люблю странствия. Устал сидеть в одном месте. Знаете, они всегда готовы пригласить мага.

Мара ссутулилась, дрожа на ветру. – Но эти лошади. Ненавижу ездить верхом. Зад натирает.

Шелк сжал губы, удерживая полчище остроумных комментариев.

Мара заметила и оскалилась: – Сотри с рожи глупую улыбку!

Дымокур кашлянул и отвел глаза. – Как она? – поинтересовался он у Мары едва слышным голосом.

– Уже лучше. Наверное, это был шок или еще что. Странное дело.

– Ее прошлое... думаю, дело в нем, – вставил Шелк.

Мара скептически взглянула на него и пожала плечами. – Может быть. Кто знает? К счастью, новости о ее чудачествах не вышли наружу. Было бы совсем худо.

– Возможно, ее страх имеет под собой основание, – сказал Шелк почти нетерпеливо.

– Та штука – что это было? – оскалила зубы Мара. – По мне, сотрясение воздуха.

– У Королла есть теория...

– Что кто-то пернул? Не вижу никакого смысла.

Шелк рассердился на ее пренебрежение, но через миг успокоился, сказав нейтральным тоном: – Не надо вот так отбрасывать наше общее мнение.

Мара фыркнула и оглядела его. – Жаль, нет времени побороться в легком весе.

– Может, хватит на сегодня? – почти умоляюще проговорил Дымокур.

Спорщики не уделили ему взгляда. Шелк пристально глядел на Мару. Он ощущал странный подъем при мысли о возможном столкновении, он давно этого ждал, хотя и понимал всю степень риска. Улыбка выползла на губы, он оглядел ее с ног до головы на манер содержателя борделя, пришедшего оценить новую покупку. – Легкий вес, вот как?

– Сам знаешь.

– Не место, – прошипел Дымокур.

Шелк склонил голову, будто озадаченный. – У тебя никогда нет на меня времени. Почему бы?

Она засмеялась. – Ты мне отвратителен, вот почему. Соблазняешь всех. Играешь с чужими чувствами. Хоть раз подумал об разбитых сердцах?

Он кивнул. – О, вижу. Думаешь, я манипулирую страстями. Что ж, скажу: никогда я не касался сердец. Никого не соблазнял. Невинность меня не волнует. Совсем наоборот. Но я удивлен твоей заботой о людях. У тебя же вообще нет сердца.

Гнев сделал лицо Мары совсем черным. Шелк ощутил, как дрогнули камни парапета. Дымокур встал между ними и повернулся к Маре, рявкнув: – Мы не одни!

Плечи женщины чуть опустились. Она сделала шаг назад, словно от края пропасти, тукнула в Дымокура пальцем, зашипев: – Держи этого дерьмеца подальше от меня! – и ушла.

Дымокур сверкнул глазами на Шелка. – Могла тебя убить, конченого дурака.

– Обычная дубина. – Шелк с удивлением понял, что весь дрожит.

– Дубина?

– Бранит меня за игру с чувствами, а сама поклоняется лишь власти и силе. И презирает тех, кто не имеет силы и власти. Перешагивает на улицах через голодающих, даже не глядя вниз.

– Ага, ты их разглядел? – резко сказал Дымокур. – Ну, не узнаю в тебе прежнего Шелка.

Шелк заморгал и нахмурился. «Да. Сам себя не узнаю». Когда горожане были толстыми и довольными, у него не находилось на них времени. Но теперь, повидав страдания и печали, он ощутил в себе странную близость к народу.

Маг кивнул Дымокуру: – Да. Разглядел.

– Хмм. – Дымокур выглянул за край зубца. – В осаде ты словно попадаешь в костер... осады меняют людей.

По какой-то неведомой причине Шелк ощутил обиду. – Я вовсе не изменился, – бросил он упрямо.

Дымокур озадаченно улыбнулся.– Точно, Шелк. Точно.

***

Дорин знал, что умеет ходить тихо и незаметно; но мало что можно сделать, если тебя поджидают. Едва он спрыгнул в переулок подле предприятия семьи Уллары, Реена вышла навстречу.

Он вздрогнул и сделал шаг назад. Руки потянулись к поясу за спиной и остались там. Девушка тоже не двигалась, скривив лицо в гримасе неодобрения.

Так они стояли напротив друг друга. Наконец он расслабился и опустил руки. Прошел мимо, обогнув ее. – Да?

Она пошла следом, сложив руки на груди, хмурясь еще сильней. Тихо пробурчала: – Одно предупреждение.

Выйдя на улицу, он обернулся. – То есть?

Она дернула головой, почему-то злясь, и откинула буйную гриву волос. – Хватит тут ходить. Другие уже могли заметить.

Он едва удержался от смеха, когда всё понял. – Ты так ревнива, Реена?

Глаза изумленно раскрылись – или это было замешательство? Лицо стало краснее волос. – Тупой идиот, – прохрипела она. – Я пытаюсь защитить вас обоих!

Он подумал об оставленном наверху свертке с едой, слишком скромном. Какой тут мог быть вред? Взмахнул рукой, отворачиваясь: – Я осторожен.

– Я тебя нашла! – бурчала она, не отставая. Вокруг них, по сторонам улицы цветные полотнища завесили этажи домов, перед дверями и в окнах виднелись горшки со скудными цветами. Все готовились к празднеству в честь Бёрн.

– Что ж, никому не рассказывай.

– Разумеется! Но у других тоже есть глаза.

– Чудесно. Я же сказал, буду осторожнее.

Она мрачно бросила: – Нет, ты беспечен.

Глядя на нее, Дорин припомнил, что в прошлый раз встреча также произошла у дома Уллары; похоже, она знает о них уже давно. И хранит секрет при себе. Он кивнул, отдавая ей должное. – Ну... спасибо за совет.

Девушка всмотрелась в него, как бы ища намек на насмешку. Тихо фыркнула и поправила волосы.

Дорин улыбнулся, вспомнив прежнюю Реену. Пошел медленно, прогулочным шагом. – Так ты теперь вторая после Трена?

– Ага. – Она была не особо впечатлена свалившимися возможностями. – Кто-то должен говорить ему, что делать.

– Ну... тоже будь осторожнее.

Неподалеку женщина в черной шали склонилась пред алтарем с маленькой фигуркой Спящей. Зажгла россыпь поминальных свечей и поникла головой. Из-под кружевного чепца донеслись тихие, безутешные рыдания.

Дорин поманил Реену идти дальше. – Итак, они устраивают это, несмотря на всё творящееся. – Он обвел рукой все полотнища и флажки.

– Конечно. Сейчас как никогда важно быть у Нее в фаворе.

Он искоса поглядел на Реену. – Думаешь, она заметит?

Та вздохнула, уставившись на приделанный к двери букет увядших диких цветов. – Как-то раз, – сказала она необычайно задумчиво, – мать взяла меня в паломничество к Водопадам Идрина. Там, сказала она, сама земля крошится и шевелится от Ее беспокойства...

– И?

Она неуверенно пошевелилась. – Огромная струя воды вылетала из пруда, что ниже водопадов. Мне сказали, это вздох богини.

Дорин снова подавил улыбку. – Может, так и есть.

Она опомнилась и снова скорчила гримасу. – Да. Может.

Он двинулся в переулок. – Пора идти.

Девушка кивнула: – Ага. Увидимся.

– Береги себя.

– Обязательно.

Он чуть помялся, чувствуя себя неловко, потом кивнул и ушел в переулок. Оглянулся, увидев, что она так и стоит, глядя вслед; махнул рукой, но она тут же отвернулась.

Глава 11

Дорин знал – как почти все в землях Квона – что процессия с алтарями и образами в честь Сна Бёрн стала главным религиозным праздником Ли Хенга. Подготовка велась давно, осада ее не прекратила; окончательная дата была оглашена Великим Храмом. Паломники, как обычно, начали собираться задолго до назначенного времени.

Но в этом году все шло криво.

Войско Кана прогоняло любых гостей. Даже плывущих по реке перехватывали и запугивали. И это при том, что Верховный жрец лично посетил ставку Чулалорна к югу от города, умоляя не срывать фестиваль.

На закате назначенного дня любопытство выгнало Дорина на улицы. Громилы лишь молча поглядели вслед. Им самим праздник был совершенно не интересен. Вероятно, не по причине свободомыслия – все на подбор были весьма суеверными – а из-за отсутствия любопытства и воображения. Их жизни были столь ничтожны, что он почти начал их жалеть.

Конечно, карманники и проститутки уже высыпали наружу. Ночь сулила принести самый щедрый урожай за месяц. Кстати о работе. Ему едва не пришлось вонзить ножи в несговорчивых торговцев. К счастью, одно его появление решило дело. Дорин сам не знал, желает ли становиться цепным псом в будке, которого все обходят стороной.

Главный проспект заполнили хенганцы – больше, чем Дорин видел за последние три месяца. Они окружили основные платформы, несущие статуи спящей Бёрн в окружении меньших божеств – там были Чаровница, известная также как Королева Снов, Д"рек Осенняя Змея, Полиэль, богиня Чумы и Гнили, Маури, Повелительница рабов и нищих. На подбор мрачные существа, несущие в себе аспекты рока, тщеты, борьбы за жизнь и против смерти.

Ему думалось, что хенганцы усвоили трезвый и серьезный взгляд на смертную участь людей; не удивительно, учитывая все тяжкие обстоятельства. Толпы мужчин и женщин несли, меняясь, тяжелые помосты, еще больше поклонников шли сзади, ожидая очереди. У многих в руках были лампады и свечи. Дорин прислонился к стене, скрестив руки на груди, и принялся созерцать медленное, великолепное шествие.

В трепещущем янтарном свете он различил последний образ. Его с трудом вынесли на проспект, хотя статуя была меньше прочих: некая тощая, долговязая фигура под капюшоном. Группа приблизилась и Дорин удивился, видя юношу во главе. Тот самый темнокожий дальхонезец из мавзолея. А угрюмо нависшая над ним фигура, вытесанная без всякого изящества... это же сам Худ.

Он приготовился узреть бунт. Но толпа горожан реагировала не так, как он ожидал. Да, многие замирали на месте, столь же удивленные, сверкали глазами и недовольно бормотали; однако кое-кто выходил из толпы и вливался в группу. Большинство же восприняли фигуру как еще одно божество в процессии. Божество, вполне соответствовавшее духу празднества: кто мог бы претендовать на лучшее понимание участи и рока смертных, как не хозяин Запредельных Путей?

Люди падали на колени, принося клятвы и шепча мольбы новому божеству. Повинуясь импульсу, Дорин встал рядом с юнцом, вожаком растущей процессии. Меченосец мрачно взглянул на него, но не стал возражать. Он носил потертый кожаный костюм, двуручный меч качался на поясе, высоко вздымая рукоять. Длинные черные волосы, хотя нечесаные, шли изящными волнами, и Дорин вновь ощутил укол зависти. Тут же вспомнив, что его призвание требует не привлекать чужого внимания.

Он спросил: – Как тебя зовут?

– Дассем, – проговорил юнец натянуто.

– Дорин. Уже не сердишься?

– Да.

– И не прогоняешь меня.

– Ты можешь мне не нравиться, но место твое – под этим образом.

Дорин закатил глаза.

Они обошли весь Внешний Круг и проходили сквозь высокие ворота Внутреннего. Мысль пришла внезапно. – Ты не беспокоишься, оставив храм без защиты?