Текст книги "Граница Света"

Автор книги: Камилла Агаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава 17

Маленький будильник на тумбочке показывал почти полночь, когда в дверь кто-то постучал. Голдфилд повернулся и бессмысленным взглядом уставился в прихожую. Несколько минут он стоял, лишь глотая вино и не двигаясь с места. Неизвестный посетитель продолжал настойчиво стучать. Несмотря на затуманенный большим количеством алкоголя мозг, Гарри понял, что ему придется впустить незваного гостя, иначе тот никогда не уйдет. Медленным шагом он прошел в прихожую и открыл дверь. На пороге стоял Дэвид Миллс.

– Ты знаешь, который час? – Голдфилд скривил злую усмешку. – Тебе давно пора спать.

– Можно войти? – спросил Миллс.

– А зачем? – Гарри прислонился к дверному проему. – Тебе здесь делать нечего. Ступай домой и ложись спать.

– Мне не спится, – отозвался Дэвид. – Нам надо поговорить.

– Нам не о чем говорить, – холодно отрезал Голдфилд.

– Можно я все-таки войду? – Миллс с мольбою посмотрел на него.

С минуту Гарри мерил его рассеянным взглядом, затем пожал плечами и пропустил в квартиру.

– Как хочешь, – хмуро проговорил он.

Дэвид вошел в комнату и остановился, оглядывая смущенным взглядом царивший там хаос. Не обращая на него внимания, Голдфилд опустился на свое прежнее место на полу и снова приложился к бутылке.

– Ну что? – спросил он, обводя ученого безразличным взглядом. – Я могу узнать, что тебе понадобилось в моем доме?

– Я хотел извиниться, – тихо произнес Миллс.

– Извиниться? – Гарри с горечью усмехнулся. – С какой стати?

– Я… обидел тебя…

– Да неужели?! – воскликнул Голдфилд. – А что? Разве меня можно обидеть? Это я всех всегда обижаю. Я же чудовище!

– Ты пьян… – проговорил Дэвид.

– Не твое дело! – огрызнулся Гарри. – И вообще… Можешь считать, что твои извинения приняты и проваливать отсюда на все четыре стороны.

– Хорошо, – Миллс опустил глаза. – Если ты этого хочешь, я уйду.

– Да, хочу, – Голдфилд опустошил третью бутылку до половины. – Сделай одолжение.

Дэвид посмотрел на него и не сдвинулся с места.

– Что-то еще? – ледяным тоном спросил Голдфилд.

Не отвечая, Миллс опустил руку в карман и достал оттуда маленький чип переносной памяти.

– Держи, – он протянул его Гарри.

– Что это?

– Это то, что ты просил, – Миллс положил чип на стол.

– То, что я просил? – повторил Голдфилд.

– Да, там вся документация по нашему проекту: чертежи, вычисления, расчеты – все, что нужно для создания квантового компьютера.

– Когда ты успел скопировать эту информацию? – чувствуя, что трезвеет, Гарри поднялся на ноги и, подойдя к столу, взял чип. – Ты же вышел с работы, когда мы виделись сегодня, а если бы ты потом вернулся в лабораторию, это выглядело бы очень подозрительно.

– Я давно ее скопировал, просто никак не решался отдать, – признался ученый. – Дело в том, что я – исполнительный менеджер проекта, и вся эта информация хранится в моем компьютере.

– Я этого не знал, – произнес Голдфилд. – Значит…

– Значит, я не настолько плохо настроен по отношению к тебе, как ты думаешь, – закончил вместо него Миллс.

– Дэвид, – Гарри приблизился к нему. – А как же все то, что ты наговорил мне сегодня? Я же тебя использую. У меня же только одна цель и только один человек, которого я считаю своим другом.

Миллс молчал.

– Так, так, – продолжал Голдфилд. – Значит, своего мнения ты не изменил, но все-таки решил мне помочь. Но почему?

Ученый продолжал хранить молчание.

– Ладно, – Гарри смягчился. – А как насчет того, чтобы поработать на меня?

– Знаешь, сколько человек работает в нашей лаборатории? – Дэвид с тоскою посмотрел на него. – Даже при всем своем огромном желании я не смогу сделать все один.

Голдфилд задумался.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал он, делая несколько жадных глотков вина.

– А тебе не хватит пить? – спросил Миллс.

– Я всегда был законченным алкоголиком, – хмуро отозвался Гарри, – только не всегда отдавал себе в этом отчет. Ты присаживайся, – он указал Дэвиду на кресло.

– Уже не прогоняешь? – с горечью усмехнулся тот.

– Уже не злюсь на тебя, – поправил его Голдфилд. – Дэйв, ты хороший парень. Ты мне правда нравишься. Я не понимаю, зачем ты вбил себе в голову, что я использую тебя. Я просто прошу о помощи, – Гарри развалился на диване.

– А ты довольно трезв для третьей бутылки, – заметил Миллс, глядя на пустые свидетельства попойки, стоявшие на полу.

– Это все вино, – Голдфилд повертел в руках бутылку. – Я слишком привык к нему за долгие годы пьянства. Пора перейти на что-нибудь новенькое, например виски или коньяк. Но, – он развел руками, – ничего не могу с собой поделать. Слишком люблю вино. Оно меня и сгубило.

Его последние слова прозвучали тихо и обреченно. На некоторое время в комнате воцарилась тишина.

– Знаешь, – снова заговорил Гарри. – Ты ошибаешься, если думаешь, что я трезв. На самом деле я жутко пьян.

Он допил вино и с отчаяньем швырнул бутылку, которая ударившись об стену, разлетелась вдребезги. Застигнутый врасплох звоном разбивающегося стекла, Миллс невольно вздрогнул.

– Дэвид, – прошептал Голдфилд, поднимая на собеседника влажные и покрасневшие от слез и алкоголя глаза. – Я хочу домой, понимаешь?

Ученый встал со своего места и присел рядом с ним на диван.

– Домой? – переспросил он.

– Да, Дэйв. Я хочу домой, – Гарри даже не скрывал слез, текущих по его щекам. – Я здесь чужой. Я везде чужой. Да, я был одним из первых, кто переселился в Новый Свет. Я приплыл на корабле Эрнана Кортеса, чтобы покорить Мексику! Я воевал в войне Севера с Югом. Я видел, как строился Нью-Йорк! Как возводились огромные небоскребы… Я был свидетелем всех этих событий, но все равно, я здесь чужой! Этот мир никогда не станет моим домом, потому что мой дом там, в Пелле…

Он ненадолго умолк. Миллс в ожидании смотрел на него, не решаясь произнести ни слова.

– Очень часто у меня перед глазами стоит одно и то же воспоминание, – снова заговорил Голдфилд. – Миеза… Жаркий летний день и тенистая аллея… Аристотель читает какую-то нудную лекцию. Никто не слушает… Только Александр. Он постоянно прерывает учителя и задает ему всякие вопросы. Наконец, устав от всех нас, Аристотель объявляет, что урок закончен. Но Александру этого не достаточно – он хочет спросить о чем-то еще. Я беру его за руку и пытаюсь оттащить от учителя…

– А он? – затаив дыхание, спросил Дэвид.

– А он пытается отделаться от меня, – Гарри с горечью усмехнулся. – Все повторяет: «Подожди, подожди…» Иногда мне начинает казаться, что это уже даже не воспоминание, а просто сон. Сладкий сон, который однажды приснился мне и растворился в утренней мгле… Если бы ты только знал, как я хочу домой.

Миллс не знал, что ответить. В его душе боролись сострадание и неприязнь к странному человеку, сидевшему рядом с ним. Наконец, жалость все-таки взяла свое. Осторожно подняв руку, Дэвид коснулся его плеча.

– Гефестион, – тихо произнес он. – Может, все и получится.

Вздрогнув оттого, что его назвали настоящим именем, Гарри поднял на него удивленный взгляд.

– Помоги мне… пожалуйста, – попросил он.

– Я помогу, – отозвался Миллс, – помогу.

* * *

Солнце медленно поднималось и освещало крыши небоскребов. Дэвид отвернулся от окна и посмотрел на Гарри, уснувшего на диване от большого количества выпитого алкоголя. Сам Миллс за всю ночь так и не сомкнул глаз. Тяжелым эхом отзывались в его голове признания Голдфилда и его просьба о помощи. Он с трудом представлял себе, как именно он мог ему помочь. К тому же, Гарри все еще немного пугал Дэвида, но ученый понимал, что пути назад уже нет.

Подойдя к дивану, Миллс присел рядом со спящим Голдфилдом. Прикрытые, чуть подрагивающие веки, скрывавшие большие голубые глаза, длинные каштановые волосы, разметавшиеся по подушке, трехдневная щетина на белых осунувшихся щеках, красивые тонкие руки с длинными пальцами. Дэвид впервые заметил, насколько необычно выглядел его друг. У него уже не оставалось сомнений в том, что Гарри именно тот, кем себя называет. «Гефестион, – обескуражено повторял он. – Гефестион». В это время Голдфилд проснулся и, потянувшись, открыл глаза.

– Доброе утро, – поздоровался он, увидев Дэвида. – Впервые за долгое время просыпаюсь не один, – усмехнулся он.

– Доброе утро, – скептическим тоном ответил Миллс.

– Который час? – Гарри скинул с себя плед и сел на диване.

– Почти шесть.

– Надо собираться и идти на работу, – Голдфилд поднялся на ноги.

– Неважно выглядишь, – заметил Дэвид.

– Ты прав, – Гарри посмотрел на себя в зеркало. – Лилиан обязательно придерется к моему виду.

– Лилиан? Это кто?

– Моя коллега. Ладно, пойду, приму душ и побреюсь.

Голдфилд поплелся в ванную комнату. Через некоторое время он вернулся оттуда в одном полотенце, обернутом вокруг бедер, и начал копаться в своем шкафу.

– Кстати, – обратился он к все еще сидевшему на диване Дэвиду. – Когда будешь уходить, постарайся, чтобы тебя никто не видел.

– Почему? – не понял Миллс.

– Да так, – Гарри пожал плечами, выбираясь из шкафа с рубашкой и брюками. – Мой жизненный опыт показывает, что за одно глупое совпадение можно очень дорого поплатиться.

– Что ты имеешь ввиду?

– Однажды я случайно уснул в спальне Александра, – начал рассказывать Голдфилд. – Я пришел к нему накануне вечером. Мы долго разговаривали, а потом я ненароком уснул.

– И что?

– На следующее утро один из слуг увидел меня выходящего из покоев царя и распустил слух, будто я и Александр… Ну, сам понимаешь, – Гарри скинул полотенце и оделся.

– И сейчас ты боишься, что меня увидят и подумают о нас что-то не то? – Дэвид усмехнулся. – Поверь, никому и дела нет, кто и когда выходит из твоей квартиры…

– Хватит с меня лжи, – он с упреком посмотрел на Миллса. – Однажды это уже стоило мне жизни. Роксана – жена Александра – из жгучей ревности и ненависти подлила мне в вино какой-то страшный яд, от которого я сначала умер, а спустя пять веков очнулся, чтобы влачить вечную жизнь.

– Вечную жизнь? – Дэвид подался вперед.

– Да, Дэйв, я не могу умереть. Чего я только с собой не делал: и вены вскрывал, и поджигал себя, и топился. Бесполезно. И все из-за этой проклятой стервы, – Гарри повернулся к зеркалу и начал причесывать мокрые волосы.

– Сколько же ты уже живешь на свете?

– Почти тысячу восемьсот лет.

– Тысячу восемьсот лет?! – Миллс присвистнул. – Это немалый срок. А ведь люди мечтают изобрести эликсир вечной молодости, чтобы никогда не стареть и не умирать.

– Поверь мне, Дэвид, жить вечно не так уж приятно, – Голдфилд собрал волосы в аккуратную прическу и повернулся к ученому. – Это очень тяжело и больно, когда видишь, как люди вокруг тебя старятся и умирают, как ты теряешь тех, кто был тебе дорог и при этом даже не имеешь возможности воссоединиться с ними в загробном царстве. В душе ничего не остается, ничего.

– И теперь ты хочешь изобрести машину времени… – начал Миллс

– …Чтобы вернуться в нужный день и час и не пить то самое отравленное вино, – закончил вместо него Гарри.

– Но ты же изменишь ход истории! – воскликнул Дэвид. – Это неправильно!

– А что правильно?! Мучаться так, как мучаюсь я?! Что мне делать, Дэйв? Как избавиться от вечного бессмысленного существования?

Миллс не ответил. На самом деле он даже не знал, что сказать.

– Не знаю, – тихо признался он наконец.

– Вот видишь, ты не знаешь, – Голдфилд сел рядом с ним на диван. – А кто знает?

– Господь Бог, – также тихо произнес Дэвид.

На несколько минут в комнате воцарилась тишина.

– Мне пора на работу, – Гарри первым нарушил молчание. – Если хочешь, можешь остаться здесь.

– Нет, – Миллс покачал головой. – Мне тоже нужно на работу. Ничего, если мы выйдем вдвоем?

Он с упреком посмотрел на Гарри.

– Ладно, пошли, – согласился тот.

Глава 18

Садри прилагал огромное усилие, чтобы заставить себя вернуться к работе, но у него это никак не получалось. Его мысли снова и снова возвращались к разговору, подслушанному на улице. «Извини, Гарри, но мне часто кажется, что ни один человек не может быть тебе приятен кроме…» «Разве я когда-нибудь давал тебе это почувствовать?» «Не нужно обладать особым умом, чтобы это понять. Ты все делаешь только ради одной цели, чтобы вернуться и быть с ним. И я тебе нужен тоже исключительно для осуществления твоего плана. Разве я не прав?» «Дэвид, я…» «Ну, это и понятно. Ведь, учитывая ваши отношения…» «Не смей! Ни слова больше!» В голове федерального агента снова и снова раздавались слова Гарри Голдфилда и его собеседника. «Интересно, – подумал Рино, – что это за человек, столь дорогой для Голдфилда. И на какие отношения намекал его собеседник?»

В это время раздался стук в дверь, и в его кабинет вошел Дженкинс.

– Сэр, я выяснил, кто тот парень, что разговаривал с Гарри Голдфилдом, – начал он.

– И кто же? – спросил Садри.

– Его имя Дэвид Миллс, – Майкл протянул боссу файл с документами и сел в кресло напротив. – Он один из старших сотрудников фирмы «Нью Хорайзон», которая занимается исследованиями в области разработки квантовых компьютеров. Проще говоря, он ученый. Никакого криминального прошлого за ним не числится. Он с отличием окончил университет, потом получил диплом магистра, а через какое-то время и ученую степень. По жизни одинокий и очень замкнутый человек. Семьи у него нет, а родители живут в другом штате.

– Сколько ему лет? – поинтересовался Рино.

– Тридцать шесть.

– Интересно, – Садри потер рукой подбородок. – Зачем программисту может понадобиться изобретатель квантового компьютера? Ведь у них совершенно разные области деятельности.

– Не знаю, – Дженкинс пожал плечам.

– Давай-ка подумаем, – Рино начал рассуждать вслух. – Дэвид Миллс упрекнул Голдфилда в том, что он использует его в каких-то своих целях, и что это цель – какой-то человек, очень важный для Гарри. И еще Миллс намекнул на какие-то отношения между Голдфилдом и этим самым человеком, в результате чего последний взбесился. На какое обвинение, по-твоему, можно так среагировать?

– Трудно сказать…

– Ну, хорошо, представь, что тебя самого в чем-то обвинили. Что было бы для тебя самым обидным?

– Для меня? – Дженкинс задумался. – Ну, например, если бы меня обвинили в сговоре с каким-нибудь преступником.

– Для Голдфилда этот вариант не подходит. Что еще?

– Если бы сказали, что я совершил какое-то преступление, которое я не совершал.

– Дальше. Давай что-нибудь не связанное с твоей работой.

Майкл почесал затылок.

– Раз уж этот Миллс говорил о каких-то отношениях, может, он намекнул на то, что Гарри и тот самый человек… Ну, вы понимаете… Может, это ревность? – предположил он.

Услышав последние слова своего помощника, Рино остолбенел. «Ты все делаешь только ради одной цели, чтобы вернуться и быть с ним», – громко прозвучали в его голове слова ученого.

– Ты все делаешь только ради одной цели, чтобы вернуться и быть с ним, – тихо повторил Садри вслух. – Быть с ним…

Он откинулся на спинку кресла, чувствуя, как холодеет до кончиков пальцев ног.

– Господи! – прошептал Рино.

– Сэр, – Дженкинс с тревогой посмотрел на него, чувствуя, что с его боссом творится что-то неладное. – Вы в порядке?

– Да… я в порядке, – отозвался Садри. – Ты… иди пока, займись другими делами. А я… немного подумаю.

– Конечно, сэр, – молодой агент поднялся и вышел из комнаты.

Оставшись в компании лишь собственных безумных мыслей, Рино вскочил с места и начал быстрым шагом ходить по кабинету.

– Нет! Нет! – восклицал он. – Это какое-то безумие!

Наконец немного успокоившись, он вернулся в свое кресло.

– Гефестион, – пробормотал Рино, делая глубокий вздох. – Он же просто сумасшедший!

Его рука потянулась к телефонной трубке и набрала номер помощника.

– Майки, – начал он, когда тот ответил. – Свяжись с нашим психоаналитиком и договорись о встрече. Скажи, что мне очень нужно побеседовать с ним.

* * *

Мэтью Хардинг, скорей похожий на злобного психиатра, чем на безобидного психоаналитика, как обычно сидел в своем кабинете с абсолютно серыми стенами и копался в бумагах. Он уже давно сотрудничал с ФБР, и потому звонок Майкла Дженкинса и просьба о встрече нисколько не удивили его. Увидев Рино, вошедшего в его кабинет, Хардинг улыбнулся так широко, насколько только было способно его худое лицо. Подняв с кресла свою тощую фигуру, он пожал агенту руку.

– А, мистер Садри, – поприветствовал он Рино. – Рад вас видеть. Присаживайтесь.

– Спасибо, – федеральный агент опустился на стул напротив стола психоаналитика.

– Мне было довольно любопытно узнать, – произнес Хардинг, – что вы хотите побеседовать о раздвоении личности. Что именно вас интересует?

– Доктор Хардинг, – начал агент, – мне кажется, что я столкнулся с совершенно невероятным случаем. Я знаю одного парня, который, как мне кажется, страдает раздвоением личности и воображает себя неким историческим персонажем. В свете подобного заболевания его поведение может стать опасным. Поэтому я хочу узнать побольше об этом синдроме.

– Вы его уже арестовали? – поинтересовался психоаналитик.

– Пока нет. У меня нет для этого достаточных улик, – признался Рино.

– Ну, хорошо. Дело в том, что синдром раздвоения личности – довольно редкое и малообъяснимое явление.

– А чем оно может быть вызвано?

– Во многих случаях значительную роль здесь играет жестокое обращение с больными в детстве, приводящее к психической травме. Однако, дело не только в этом. До сих пор синдром раздвоения личности не имеет ясного и точного описания. Его толкование весьма произвольно: от психической имитации некоей ролевой модели с целью привлечь к себе внимание и восстания скрытого эго до крайних случаев, как например, полное раздвоение личности, которое обычно представляет собой некий защитный механизм сознания. Иногда, когда ситуация не поддается контролю, человек может решить, что он – больше не он и, следовательно, все проблемы отныне его не касаются. Жертвы насилия и жестокого обращения довольно часто переживают слабую форму раздвоения. Но если начинаются психозы, больной перестает осознавать, что он – больше не он, и происходит замена личности.

– Интересно, – Садри задумался. – Дело в том, что я разговаривал с коллегой того самого человека, но она не замечала ничего странного в его поведении. Может ли раздвоение личности носить скрытый характер?

– То есть вы хотите знать, могут ли люди в окружении больного человека замечать только одну из его личностей и ничего не знать о другой?

– Именно.

– Это сложный вопрос. Зависит от степени и характера заболевания. Мне трудно сказать об этом, не проведя обследования. Как я уже говорил, раздвоение личности – довольно малообъяснимое явление.

– А каким образом человек, страдающий этой болезнью, выбирает себе вторую личность? Почему решает взять себе тот или иной образ?

– Это уже зависит от самого больного и от того, кем ему удобно быть вместо того, чтобы быть самим собой.

– Понятно, – Рино старался переварить все услышанное. – Что ж, большое спасибо.

– Надеюсь, я сумел хоть немного вам помочь, – Хардинг улыбнулся.

– О, да. Вы мне очень помогли, – Садри поднялся и поспешил откланяться.

Покинув кабинет психоаналитика, он вышел на улицу и медленно прошелся вдоль авеню. «Надо бы покопаться в прошлом Гарри Голдфилда, – промелькнуло у него в голове. – Узнать откуда он и кто его родители». Рино достал сотовый телефон и набрал номер помощника.

– Майки, найди мне все на Голдфилда. Все, что только сможешь, до мельчайших деталей.

* * *

Когда Гарри пришел в офис, там еще никого не было. Даже Лилиан, которая по своему обыкновению приходила раньше всех, почему-то задерживалась. Голдфилд сел в свое кресло и посмотрел на часы. Тревис пора было уже появиться. Может с ней что-то случилось? Гарри поймал себя на мысли о том, что беспокоится о девушке, и поспешил отогнать ее. Чтобы перестать думать о Лилиан, он включил компьютер и погрузился в работу.

Однако, время шло, а Тревис никак не появлялась. Мысль о ней упорно крутилась в голове Гарри и не давала покоя. Это все Дэвид. Было довольно рано, и они решили немного прогуляться по еще пустынным улицам Манхеттена, а Миллсу как назло вздумалось рассказывать про свою первую любовь. Он с такой нежностью и трепетом описывал девушку, в которую был влюблен еще в университете, что на какое-то время Гарри даже показалось, что не все женщины такие уж стервы, как он думал. Что же потом случилось с возлюбленной Дэвида? Она исчезла, и Миллс решил, что она променяла его на другого, долго мучался, страдал, безрезультатно пытался ее найти и лишь спустя год узнал, что она погибла, разбившись в автокатастрофе…

Голдфилд непроизвольно встал и начал прохаживаться по комнате. «Погибла в автокатастрофе… – промелькнула у него в голове. – А вдруг с Лилиан тоже что-то случилось?» «Может и случилось, ну и что? – запротестовал его внутренний голос. – С каких это пор ты беспокоишься об этой крысе? Что бы ни произошло, тебя это не касается! Что тебя соединяет с Лилиан Тревис? Ничего! К тому же, она наверняка в сговоре с этим агентом ФБР. Продаст тебя ему с потрохами, и ее даже совесть мучить не будет». «А с чего это я взял, что она в сговоре с федералом?» – спросил Гарри сам себя. «Как это с чего? – отозвалось его второе Я. – Тогда почему агент сообщил ей информацию о закрытии дела даже до того, как оповестил об этом президента вашей фирмы». «Если бы она была в сговоре с федералом, она бы не рассказывала мне об этом», – заключил Голдфилд. «Она просто донесла нужную информацию до нужных ушей!» «Нет, здесь что-то не так», – возразил он сам себе.

Гарри вернулся за свой стол и, сев, подпер руками голову. В его голове яркой картиной всплыло еще одно воспоминание…