Текст книги "Граница Света"

Автор книги: Камилла Агаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 11

Садри сидел за столом в своем кабинете и, отложив все бумаги, смотрел в окно. Однако его мысли были очень далеки от шумного, вечно движущегося города. В голове федерального агента вертелась лишь мысль о том, что такое «Гефестион 13», кто его создатель и какую цель преследует этот хитроумный хакер. И вообще кто это такой, Гефестион?! Рино подвинул к себе свой ноутбук и подключился к Интернету.

«Гефестион (родился приблизительно в 356 году до н. э – умер осенью 324 года до н. э), сын Аминты, македонского аристократа, известен в истории тем, что был самым близким другом Александра Македонского, вторым в командовании, и возможно его возлюбленным. Точная дата его рождения неизвестна, но он был того же возраста, что и Александр, или возможно немного старше него. Когда они встретились впервые раз – неизвестно. Однако, возможно, что Гефестион учился вместе с Александром в Миезе у Аристотеля, подобно другим мальчикам благородного происхождения.

Гефестион сопровождал Александра в походе в Азию с самого начала. Проходя через Трою, Александр оказал почести могиле Ахиллеса, а Гефестион – могиле Патрокла, тем самым раскрывая характер их взаимоотношений.

Гефестион не был особенно одаренным командиром, но превосходил других при тыловом планировании и обладал прекрасными организаторскими способностями. Всякий раз, когда Гефестион возглавлял отряд на поле битвы, Александр обычно назначал вместе с ним другого генерала. Превосходство Гефестиона в логистике далеко превзошло его недостатки в военном деле. Принятые им решения были обычно успешны. Наиболее удачно он выбрал короля Сидона.

Гефестион был фаворитом Александра. Он был его другом детства, которого Александр даже считал своим „альтер эго“. Мать персидского царя Дария Третьего даже однажды приняла более высокого Гефестиона за Александра. Однако, Александр успокоил ее, сказав „он тоже Александр“.

Перед вторжением в Индию и при переходе через горы Гиндукуша (современный Афганистан) Александр сделал Гефестиона хилиархом – „вторым“ после себя. В течение индийской кампании Гефестион также принимал участие в военных действиях, строя мосты через реки и руководя эскадроном.

Возвратившись в Сузы, столицу персидской империи, Александр женился на дочери Дария Стратеире, а ее младшую сестру отдал в жены Гефестиону.

Осенью 324 года до н. э, когда армия Александра размещалась в Экбатанах, Гефестион неожиданно заболел и неделю спустя умер. Описанные признаки его болезни свидетельствуют о заболевании тифом, но возможность отравления никогда не исключалась. Как фаворит Александра и его близкий друг, Гефестион имел много врагов. Едва не лишившийся рассудка из-за смерти друга, Александр отменил все празднества и приказал распять врача Гефестиона. Вместе с телом покойного он отправился в Вавилон, где приказал оказывать Гефестиону почести как великому герою.

Пока строилась гробница Гефестиона, Александр умер», – выдала ему поисковая система. «М-да, – Садри почесал затылок. – Не слабо занесло хакера на античную историю. Вот уж не думал, что мне когда-нибудь придется в этом разбираться. Хотя…». Рино встал и прошелся по комнате. Как-то бабушка рассказывала ему об его иранских корнях. Она что-то говорила о древности его рода и, кажется, даже упоминала какого-то типа со странным именем на букву «О», который жил еще во времена Александра Великого. Садри напряг память. Будучи представителем пятого поколения, живущего в Америке, он никогда не придавал большого значения ее рассказам и поэтому редко запоминал все эти мудреные имена. Ну, как же его звали? Нет, вряд ли он вспомнит. Придется съездить в дом к родителям в Нью-Джерси или хотя бы позвонить им. Он сомневался, что они помнили их далекого предка, но попробовать стоило, хотя бы ради того, чтобы узнать, от кого он происходит.

Рино вернулся за свой стол. Покопаться в своей родословной он еще успеет, а пока надо было заняться более важными делами. Он достал папку и в очередной раз перечитал отчет Дженкинса о попытке дешифровки вируса, но, как и прежде, не обнаружил ни малейшей зацепки. Садри был даже не уверен, что пресловутый «Гефестион 13» – это вирус. Ведь им так и не удалось выяснить, какую именно цель преследовала эта программа, управляя операционной системой компьютера. Надо было бы еще раз побеседовать с обеими девушками-программистами из «Риверс Текнолоджис». Не может быть, чтобы они никогда не замечали ничего необычного в своем офисе. Если хакер обновлял свой вирус с компьютера этой фирмы, то у него наверняка должен был быть доступ к машинам. Может, они о чем-то умалчивают?

Рино хотел было уже позвонить Джону Риверсу, но замер с трубкой в руках. Он вспомнил, что с Тревис и Беннет работал еще один программист-разработчик, такой странный парень с длинными волосами, кажется Гарри Голдфилд. Отложив телефон, Садри заглянул в список работников «Риверс Текнолоджис» и нашел там фамилию «Голдфилд». Да, тот самый, Гарри. Как-то подозрительно он себя вел в тот день. «Вот с него и начнем», – подумал Рино, снова потянувшись к телефону.

– Мистер Риверс, – проговорил он, когда на другом конце сняли трубку. – Я бы хотел еще раз побеседовать с вашими сотрудниками.

– Да, конечно, – президент «Риверс Текнолоджис» был мягко говоря не совсем рад его звонку. – Сегодня, боюсь, уже поздно…

– Я найду удобное время, чтобы заглянуть к вам, – уверил его Садри.

– Как вам будет угодно, – проговорил Риверс.

Рино положил трубку и посмотрел на часы. Было почти пять вечера. Он достал свой мобильный телефон и задумчиво повертел его в руках. Ему жутко хотелось набрать номер Лилиан и пригласить ее на ужин, но с одной стороны, это было не совсем правильно с точки зрения его расследования, а с другой, он был неуверен, что она согласится. Садри подавил в себе желание позвонить Тревис и заставил себя погрузиться в изучение дела «Гефестиона 13». К сожалению, кроме злополучного имени хилиарха Александра Македонского у него не было ни одной зацепки.

– Гефестион, Гефестион, – бормотал Рино. – Откуда он вообще взялся, этот Гефестион? «…был самым близким другом Александра Македонского, вторым в командовании, и возможно его возлюбленным», – перечитал он на мониторе компьютера.

– Только этого мне не хватало, – Садри выругался про себя и набрал на телефоне номер дома родителей.

Трубку подняла его мать.

– Привет, мам, – поздоровался он. – Помнишь, бабушка как-то рассказывала про какого-то нашего предка, который жил еще во время Александра Македонского? Как там звали этого типа?… Что?… Почему вдруг об этом спрашиваю? Да… так, прочел тут кое-что… Не помнишь? Жаль… А нельзя как-нибудь это узнать? Мам, я понимаю… Да, но… Как, как?… Окси… что? Оксиарт?… Откуда ты взяла это имя?… М-да, а еще говоришь, что не помнишь. Что это за умник такой?… Ладно, я сам поищу. Спасибо, мам. Целую, пока.

Он повесил трубку и придвинул к себе ноутбук.

– Ну-ка, посмотрим, кто такой этот Оксиарт, – пробормотал Рино.

Садри вписал в поисковую систему нужное имя и кликнул «искать». Пробежав глазами результаты поиска, он чуть не подпрыгнул на стуле.

– Что?! Тесть Александра Великого?!

* * *

Персия. 1105 год.

Нещадно палило солнце. Приказав верблюду остановиться, Гефестион спрыгнул на раскаленный песок и достал флягу с водой. Окидывая взглядом округу, он снял с лица повязку, оберегавшую от его знойного воздуха, и сделал несколько жадных глотков. Накануне вечером, он выехал из Бендер-Аббаса и проскакал всю ночь в направлении, известном только ему одному. Гефестион не сомневался в том, что точно знал дорогу. Он то и дело останавливался и сверялся по звездам и прочим ориентирам, которых не успело поглотить время. И вот, наконец, он увидел тот самый одинокий обломок скалы – безмолвный свидетель ушедших веков.

Гефестион медленно подошел к валуну и коснулся него. От камня на него повеяло родным теплом далеких воспоминаний. Если бы он только знал, что через столько долгих лет снова окажется здесь в надежде на помощь. Македонянин опустился на колени и снял с головы чалму. Он не чувствовал ни зноя, ни обжигающих солнечных лучей. Его длинные каштановые волосы светились на солнце неподдельным золотом.

– Александр, – прошептал Гефестион, проводя пальцами по камню, – друг мой, брат мой, я снова здесь! Я здесь, потому что мне нужна твоя помощь. Ты ведь знал… Ты знал, что наступит этот день, и труды твои не пропадут даром! Благородство твое и щедрость не станут добычей тлена ушедших времен! Ты знал, что будет на свете такой несчастный человек, как я, кто на коленях приползет, чтобы прильнуть к источнику, который ты оставил!

Македонянин закрыл руками лицо и зарыдал.

– Александр… – повторял он. – Александр…

Он не помнил, сколько просидел на горячим песке, пытаясь совладать со слабостью, нахлынувшей на него. Наконец, уняв слезы, он поднялся и надел обратно чалму. Затем он подошел к верблюду и вытащил из сумы, висящей на боку животного, большую лопату. Вернувшись к валуну, Гефестион снял с себя всю лишнюю одежду, чтобы она не мешала ему, и, оставшись в одной тунике и узких брюках, с минуту смотрел на обломок скалы.

– Господи, помоги мне, – прошептал он и воткнул лопату в песок.

Не обращая внимания ни на зной дня, ни на холод ночи, ни на нестерпимую боль во всех суставах и смертельную усталость, он копал трое суток. Когда его лопата наконец со звоном ударилась о твердую плиту, македонянин без чувств растянулся на дне выкопанного им рва. Когда Гефестион очнулся, день уже начинал клониться к закату. Поднявшись на дрожавшие от боли и усталости ноги, он начал освобождать края обнаруженной им плиты. Наконец, после долгих усилий и мучений ему удалось сдвинуть ее с места, обнажив глубокую нишу. Македонянин зажег заранее приготовленный факел и, нащупав руками ступеньки на круто уходящей под землю стене, полез во тьму. Спускаться было очень неудобно, и он то и дело рисковал сорваться вниз, но македонянин знал, что вырытая под землей камера не должна была быть очень глубокой. К тому же, вряд ли с ним что-нибудь случилось, если бы он упал. За восемь веков бесконечного существования Гефестион забыл, каково это – беспокоиться за собственную жизнь.

Наконец спустившись на самое дно, македонянин стряхнул с себя песок и посветил вокруг факелом. Куда бы не падал свет огня, в ответ на яркие лучи темная пещера отзывалась ослепительными бликами и переливами золота и драгоценных камней. Гефестион прошел на середину подземной комнаты и вздохнул с облегчением. За прошедшие века грабители и мародеры не сумели добраться до этой заветной сокровищницы. Он вспомнил, как они возвращались в Вавилон через Карманию. Сокровищ, добытых в результате завоеваний, было так много, что изнемогавшие воины уже не могли их нести. Тогда Александр повелел вырыть в земле комнату и сложить туда все богатства, оставив лишь те, что люди были способны унести с собой. Когда его приказ был исполнен, царь приказал закрыть вход в нишу плитой и засыпать ее песком. Единственным явным ориентиром подземной сокровищницы стал обломок скалы, одиноко стоявший посреди пустыни. В ту минуту, прощаясь с похороненным богатством, повелитель Запада и Востока вряд ли мог предположить, что однажды спустя столетия его самый близкий друг и наперсник вернется сюда.

Гефестион подошел к высокому глиняному кувшину, наполненному драгоценными камнями, и набрал полную пригоршню. Рубины, сапфиры и изумруды играли на его ладони яркими бликами. Македонянин насыпал камни в сумку, перекинутую у него через плечо, и хотел было взять еще, но потом передумал. Гефестиону претила мысль о том, чтобы разграбить сокровищницу, столь заботливо оставленную Александром. Наоборот, он хотел сохранить и преумножить сохранившиеся здесь драгоценности.

Медленно обошел он всю пещеру, узнавая предметы, пролежавшие здесь столько веков. Неожиданно ему на глаза попался персидский меч, не слишком дорого украшенный, чтобы привлекать внимание, но все же очень красивый. Македонянин не выдержал и взял его в руки. Уж очень захотелось ему оставить меч себе. Гефестион вздохнул и рассудил, что, забрав его, вряд ли нанесет большой урон сокровищнице. Он пристегнул ножны к поясу и, в последний раз окинув взглядом комнату, начал подниматься. Когда он выбрался на поверхность, была уже глубокая ночь. Македонянин развел костер и в свете огня задвинул плиту на место. Затем он решил немного перекусить и отдохнуть, чтобы набраться сил. Проснувшись на рассвете, Гефестион начал закапывать разрытый им ров. Через двое суток уже ничто вокруг валуна не напоминало о том, что кто-то тревожил безмятежность пустыни.

Пересчитав взятые им драгоценные камни, македонянин аккуратно разделил их на несколько частей и спрятал в разные места. Меч он аккуратно завернул в кусок ткани и уложил в свою суму. Затем, сев на уставшего от безделья верблюда, он направил его обратно в сторону города.

Глава 12

Гарри оторвался от созерцания шумной улицы манхэттенского Даун-Тауна и посмотрел на Лилиан, которая сосредоточенно работала. Джил давно ушла, оставив их одних.

– Уже почти шесть, – произнес он. – Домой не собираешься?

– Я еще немного задержусь, – отозвалась она. – Хочу закончить модуль.

Голдфилд прошел к своему столу и опустился в кресло. Несколько минут он молча изучал профиль девушки.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила Тревис, не поворачиваясь к нему.

– Поражаюсь твоему трудолюбию, – солгал он.

– Можно тебя спросить? – снова заговорила Лилиан.

– Спрашивай, – Голдфилд вздохнул, предчувствуя очередной неприятный инцидент.

– Почему ты такой злобный циник? – она повернулась к нему.

– Это твой вопрос? – он скривил усмешку.

– Да.

– А почему ты такая любопытная зануда? Ответ на эти два вопроса примерно один и тот же.

– Ладно, я задам другой вопрос, – Тревис набрала воздуха в грудь. – Помнишь ту брошюрку, что я вытащила из твоего ящика?

– И что? – буркнул Гарри.

– Ты всерьез интересуешься походами Александра Македонского?

Голдфилд остолбенел.

– Почему ты спрашиваешь?

– Я недавно ходила в библиотеку… Знаешь, я не очень разбираюсь в истории и об Александре тоже мало что знаю… Я просто взяла там одну книгу…

– Какую?

– «Сравнительные жизнеописания» Плутарха…

– Я не понимаю, в чем твой вопрос.

– Я хотела попросить тебя рассказать мне об Александре, если ты о нем что-нибудь знаешь. После твоей брошюрки мне стало очень интересно.

Гарри обескуражено посмотрел на нее.

– Пожалуйста, – она улыбнулась ему ослепительной улыбкой.

– Лили, – Гарри встал и начал растерянно собирать свои вещи. – Иди-ка лучше домой, а то, сейчас придет охрана и выставит нас отсюда.

– Какой же ты вредный, – Тревис обиженно посмотрела на него. – Даже рассказывать не хочешь. Ладно, – она вздохнула, – сама найду что-нибудь и почитаю.

Она встала и тоже начала собираться.

– А что это вдруг тебя так заинтересовал Александр? – Голдфилд смерил ее критическим взглядом.

– Я же объяснила, увидела твой проспект путешествия и заинтересовалась, – Лилиан неторопливо укладывала ноутбук в сумку.

– И какие книги ты собираешься читать? – недовольным тоном проговорил он.

– Не знаю, – она пожала плечами, – какие найду.

Гарри сделал паузу.

– А что именно ты хочешь о нем узнать? – спросил он.

– Да в принципе все, – отозвалась Тревис, надевая куртку. – Ну, так как, расскажешь?

Голдфилд медлил, пытаясь разгадать замысел девушки.

– Мы могли бы немного прогуляться, а потом заскочить в Старбакс и выпить горячего шоколаду, – Лилиан улыбнулась.

– Ладно, – сдался он. – Пошли.

Они вышли из здания и медленно пошли вдоль побережья Гудзона.

– Плутарх довольно интересно пишет об Александре, – начала Тревис.

– Да, я читал его «Сравнительные жизнеописания», – кивнул Гарри.

– Судя по его словам, выходит, что Александр Македонский был поистине великим человеком.

– Так оно и есть, – Голдфилд пожал плечами. – Ты в этом сомневалась?

– Я никогда об этом не думала, – призналась Лилиан.

– Александр был храбрым воином, мудрым царем и верным другом, – проговорил он.

– А это правда, что он много пил?

– Не всегда, другие пили куда больше.

– Расскажи, пожалуйста, – попросила Тревис.

Гарри остановился и с сомнением посмотрел на нее. Его не покидало предчувствие того, что Лилиан ведет с ним какую-то игру. Но она смотрела на него столь искренним и невинным взглядом, что Голдфилду не к чему было придраться.

– Ладно, – он медленно пошел дальше. – С чего начать?

– С его детства, – Тревис осторожно взяла его под руку и с облегчением убедилась, что он не попытался стряхнуть ее с себя.

– Александр родился в Пелле, 29 июля по нашему календарю в 356 году до нашей эры, – начал Гарри. – О его родителях и воспитании ты, наверное, прочла у Плутарха…

– Расскажи мне о том, о чем не писал Плутарх, – хитро попросила Лилиан. – О его увлечениях, друзьях.

В глубине подсознания она чувствовала, что наткнулась на какую-то тайную нить, ведущую в душу ее спутника.

– Ему нравилась «Илиада» Гомера, – проговорил Голдфилд. – Он всегда возил ее с собой и искренне восхищался Ахиллесом, который был его предком по материнской линии, считая его великим героем.

– Александр с детства хотел стать царем?

– Да, он рос с мыслью о том, что однажды наследует трон отца. Но в то же время он был довольно замкнутым и часто жаловался на то, что друзья не понимают его.

– Жаловался кому? – осторожно спросила Тревис.

Гарри сделал паузу.

– Своему наперснику, – ответил он наконец.

– А это был… кто?

– Почему ты задаешь мне эти вопросы? – не выдержал он.

– Просто так, – она развела рукой. – Ладно, рассказывай о чем хочешь.

Между ними воцарилось молчание.

– Это был Гефестион, – буркнул Голдфилд через минуту. – Наперсника Александра звали Гефестион.

– Гефестион, – тихо повторила Лилиан. – Красивое имя.

– Спаси… – он замотал головой, – то есть… я хотел сказать, да, красивое.

У Тревис екнуло сердце. «Господи! Он сумасшедший!» – мысленно простонала она, но не подала виду и спокойно спросила.

– И что там дальше про Александра?

– Он учился у Аристотеля в Миезе, – продолжил он свой сбивчивый рассказ. – Он и другие его сверстники благородного происхождения.

– И Гефестион тоже?

– Да и он.

– И они всегда были вместе?

– Да.

– А это правда, что…

– Нет! – Голдфилд резко высвободил руку. – Это ложь!

– Так я и думала, – Лилиан доброжелательно улыбнулась. – Я никогда не верила в эти грязные сплетни.

– Ты ведь говорила, что раньше никогда не интересовалась Александром.

– И это правда. Просто когда я сидела в библиотеке, ко мне подсел один парень, который начал намекать на любовную связь между Александром и его близким другом…

– И что ты ему ответила?

– Сказала, что не верю в это.

– Разумно, – Голдфилд успокоился.

– Расскажешь дальше? – Тревис снова осторожно взяла его под руку.

Гарри вздохнул и начал говорить. Они до ночи пробродили по Манхеттену, и все это время он рассказывал и рассказывал. Лилиан почти не прерывала его, стараясь максимально запоминать все подробности его рассказа. Около одиннадцати вечера они остановились возле Рокфеллер Центра. В саду перед огромным небоскребом развевались флаги, и бил фонтан с цветной подсветкой, а в открытом кафе, воспользовавшись теплой осенней погодой, кто-то устроил частную вечеринку.

– Хочешь мороженного? – неожиданно спросил Голдфилд.

– Нас туда все равно не пустят, – отозвалась Лилиан. – Там кажется закрытая вечеринка, да и одеты мы не к месту.

– Сейчас мы посмотрим, кого куда не пустят, – он взял ее за руку и потянул к лестницам, ведущим в кафе.

У входа их конечно же остановила девушка со списком гостей.

– Извините, вы приглашены? – она окинула Гарри и Лилиан удивленным взглядом.

– Конечно, – Голдфилд засветился ослепительной улыбкой. – А что, большой босс вас не предупредил?

– Большой босс? – не поняла девушка.

– Да, конечно. А вот он, – Гарри указал ей на солидного мужчину средних лет, стоявшего в толпе гостей и разговаривавшего с какой-то расфуфыренной дамой. – Разве он не предупредил, что его друзья программисты немного опоздают?

Девушка переводила удивленный взгляд с него на мужчину и обратно и не знала, что сказать.

– Извините, что мы не успели переодеться, – Голдфилд сделал виноватое выражение лица. – Работы по горло, ничего не успеваем.

Она открыла рот, чтобы что-то возразить, но не оставив ей никакого шанса выставить их вон, Гарри проскользнул в толпу и потянул за собой Тревис. Убедившись, что за ними не направили охрану, они пробились к бару и заказали мороженного.

– Мне, пожалуйста, шоколадного, – попросила Лилиан.

– Два шоколадных мороженных, – кинул Голдфилд бармену и придвинулся к ней вплотную.

Его ладонь легла на ее руку. Тревис посмотрела на него и улыбнулась. В ту минуту она почти перестала бояться этого человека.

– Ну что, я удовлетворил твое любопытство? – спросил Гарри.

– Да, спасибо тебе большое. Мне было очень интересно. А можно еще один вопрос?

– Валяй.

– Если ты так хорошо знаешь историю, почему стал программистом?

Голдфилд посмотрел на нее испытывающим взглядом.

– Компьютеры это еще одна область моих интересов, – ответил он. – Хотелось что-то создавать силой своей мысли. А почему ты занялась программированием?

– Я с детства увлекалась компьютерной техникой и науками, а потом это стало моей профессией, – ответила она.

В это время бармен поставил перед ними их заказ. Лилиан взяла ложечку и лизнула мороженного.

– Вкусно, – она улыбнулась, ловя на себе странный взгляд Гарри. – Что-то не так?

– Ты меня боишься? – неожиданно спросил он.

– Что? – переспросила она.

– Ты боишься меня, – почти убежденно произнес он.

– С чего ты это взял?

– Я вижу это в твоих глазах. Почему бы тебе не быть откровенной со мной?

– Хочешь откровенности?

Он кивнул.

– Хорошо, – Тревис вздохнула. – Да, ты прав, иногда ты действительно пугаешь меня. Ты… ты какой-то странный.

Голдфилд опустил глаза и не ответил.

– Сейчас я тоже странный? – глухо спросил он.

– Сейчас – нет, – призналась она. – Ты не будешь есть свое мороженное?

– Буду, – он слабо улыбнулся и взял ложечку. – Лилиан, я…

– Не надо ничего говорить, – она остановила его. – Не сейчас.