Текст книги "Граница Света"

Автор книги: Камилла Агаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Глава 41

– Что это? – Лилиан с любопытством посмотрела на крышку люка. – Твое убежище?

– Угадала, – Гарри улыбнулся и набрал код, чтобы открыть вход в бункер.

– И ты хочешь, чтобы я туда спустилась? – с сомнением спросила она.

– Иначе я не смогу тебе все показать.

Тревис скрестила руки на груди и огляделась. Вокруг шелестел осенний лес, а издали доносился шум океана.

– Мне нравится это место, – призналась она. – Купила бы себе здесь небольшой домик и жила бы, подальше от шумного Манхеттена.

– Мне тоже здесь нравится, – Гарри открыл люк и сел на землю, свесив ноги в пустоту. – Ну что? Пошли?

– Пошли, – вздохнула она.

Он спустился вниз и помог Лилиан преодолеть лестницу.

– Добро пожаловать, – Гарри поцеловал ее в щеку и открыл перед ней дверь в серверную комнату. – Тут, правда, небольшой беспорядок, но ты не обращай внимания. Располагайся.

Тревис вошла в помещение и с любопытством огляделась.

– Сколько же… сколько же здесь техники?! – воскликнула она.

– Да, – согласился Голдфилд. – Мой замысел не просто претворить в жизнь, поэтому и понадобилась все эта аппаратура.

– И ты покажешь мне свой пресловутый вирус? – она хитро посмотрела на своего возлюбленного.

– Покажу, – он улыбнулся, – если ты пообещаешь, не рассказывать о нем Садри.

– О-о, – Тревис наигранно покачала головой. – Даже не знаю. Вообще-то я собиралась позвонить ему, как только выберусь отсюда…

– Правда? – Гарри подошел к ней вплотную. – Значит, ты отсюда уже никуда не выберешься и проведешь здесь остаток своей жизни.

Прошептав последние слова, он прижал ее к себе.

– Я согласна, – она обвила руками его шею и слилась с ним в жарком поцелуе.

– Знаешь, – тихо проговорил он, оторвавшись от нее через несколько минут. – Я никогда не думал, что то, что сейчас происходит между нами, когда-нибудь случится.

– Я понимаю, – она погладила его рукой по щеке.

– Но с тех пор, как ты появилась в моей жизни… – продолжал он. – С тех пор, как мы стали близки, я еще ни разу не пожалел о том, что ты рядом. Особенно учитывая то, что ты постоянно меня спасаешь, – Гарри улыбнулся.

– Ладно. Убедил. Не буду звонить Садри, – Лилиан деловито покачала головой и, не удержавшись, прыснула от смеха.

– Бедный, бедный Рино! – с издевкой воскликнул Голдфилд. – Как же ему не повезло!

– Ну так как насчет вируса? – снова спросила Тревис.

– Идем, покажу, – он выпустил ее из своих объятий и направился к столу с компьютером. – Сначала объясню, как все работает. Схема системы в общем выглядит как шестнадцатиконечная звезда, центр которой находится здесь, в этой комнате. Компьютер, который стоит в моей квартире, является дублирующей копией того, что находится здесь, таким образом из дома я могу спокойно подключаться к системе. Теперь о самом вирусе. Это сетевые пакеты, которые я распространяю через всемирную сеть. Они проникают непосредственно в память компьютера и активизируют свой код. Засечь «Гефестион 13» практически невозможно. Он «стелс» и «полиморфик» одновременно. Но вдобавок к этому он расчленен на отдельные команды, которые внедряются в безобидный отрезок программы пораженного компьютера и соединяются лишь в определенное время, а после выполнения нужных мне действий снова расформировываются.

– А зараженный компьютер? – спросила Лилиан.

– Работает как ни в чем не бывало, – Голдфилд сел за стол. – Слушай дальше. Оказавшись в операционной системе компьютера и раз соединившись, «Гефестион 13» устанавливает постоянную связь с головным сервером. Так как я использую только корпоративные компьютеры, которые почти постоянно подключены к сети, мой вирус находится в беспрерывной связи с центром. Таким образом, головной сервер все время контролирует капсулы с вирусами и в случае опасности обнаружения сразу же распределяет команды. Настоящая же деятельность вируса начинается ночью, когда зараженный компьютер не используется, и моя система полностью мобилизует его операционную память.

– Значит, ты используешь ресурсы подключенных компьютеров, – заключила Тревис. – И как это поможет тебе создать машину времени?

– На самом деле, система – лишь одна из ступенек той лестницы, по которой мне предстоит подняться. Пока все, что сделал для меня «Гефестион 13», это снабдил аппаратуру Дэвида почти неограниченной мощностью для создания следующей ступеньки – квантового компьютера. Ведь на самом деле, сколько бы процессоров я не подключил к системе, они не сумеют справиться с расчетами. А если расчет будет неточным, моя машина времени не пробьется сквозь сингулярность горловины кротовой норы, чтобы попасть в другое временное измерение!

– Это и есть твоя машина времени? – Лилиан медленным шагом подошла к капсуле у дальней стены.

– Да, это она, – Голдфилд кивнул.

– А что это? – она указала на кольца вокруг аппарата.

– Это еще одна проблема, – он вздохнул. – Нужно сгенерировать так называемую «темную энергию», из которой состоит кротовая нора.

– Темную энергию? – переспросила Тревис.

– Да, энергию, у которой сумма давления и плотности является отрицательной.

– Но такой же не существует!

– Пока, – Гарри многозначительно поднял палец. – Но я знаю, как это можно сделать. Если один суперрецепт под названием «Как путешествовать во времени», а квантовый компьютер, который Дэвид изобретет для меня, поможет мне его применить.

– Дэвид? – она вернулась к столу с компьютером и присела на него. – А как вы познакомились?

– Забавная история вышла, – Голдфилд откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – Я пролил на него кофе.

– Что?!

– Да, да, именно так. В тот день у меня было ужасное настроение, и я жутко напился. Даже не помню сколько бутылок вина я опустошил. А потом мне почему-то взбрело в голову выпить кофе. Дома его не оказалось, и меня понесло в кафе неподалеку. Я зашел, присел за стойку и заказал кофе. Рядом сидел какой-то парень, но я не обратил на него никакого внимания. Когда же бармен поставил передо мной чашку, мне почему-то захотелось сеть за столик. Я попытался донести туда свой кофе, но будучи вдребезги пьяным разлил его на сидящего рядом парня.

– И что было потом?

– Потом он чуть было не дал мне в морду, – Гарри усмехнулся. – Мы так орали друг на друга, что бармен вызвал полицию. Но, к счастью, тот парень не стал ни заявлять на меня за оскорбление личности, ни продолжать со мной ругаться. Он просто расплатился за свою выпивку и ушел, но полицейские все равно выписали мне штраф за появление в общественном месте в нетрезвом виде, – он сделал паузу. – Через пару дней я снова зашел туда, правда на сей раз был абсолютно трезв. Я заметил там того самого парня и…

– И что?

– Ну… – Гарри пожал плечами. – Подошел, извинился. Он принял мои извинения и пригласил присесть за его столик. Так я узнал, что его зовут Дэвид Миллс и что он ученый, работающий в сфере квантовых вычислений.

– И тогда тебе пришла в голову идея попросить его о помощи? – предположила Лилиан.

– Нет, – он покачал головой. – Эта идея пришла гораздо позже. Поначалу мы были просто друзьями, изредка встречались в том самом кафе, пили кофе. Дэвид даже не подозревал кто я на самом деле, а я не торопился ему об этом рассказывать. Мой жизненный опыт показал, что когда люди вокруг не знают обо мне правды, и им, и мне гораздо легче живется на этом свете. Мне просто было приятно общаться с Дэвидом, слушать про его исследования, поражаться тому, как он всем этим увлечен. А потом мне в голову вдруг пришла мысль, и я начал вплотную интересоваться тем, чем он занимается, и понял, что квантовый компьютер – мой шанс вернуться домой.

– А Дэвид сразу согласился тебе помочь?

– Сразу? Да ты что! Он долго упирался. Мы один раз даже чуть было не поругались. Мне пришлось раскрыть ему, кто я такой на самом деле. Дэвид решился сделать это лишь когда понял, что другого пути у меня нет.

– А вернуться в прошлое – твое окончательное решение? – Лилиан с надеждой посмотрела на него.

Гарри ответил не сразу. Опустив глаза, он несколько минут молчал.

– Если бы у меня был выбор… – он осекся.

– Выбор всегда есть, – спокойно заметила Тревис.

– Но не тогда, когда федеральный агент дышит тебе в затылок!

– Даже тогда, – тихо возразила она. – Из любой ситуации есть выход.

– Лили, прошу тебя!

Голдфилд резким движением встал из-за стола и отвернулся.

– Знаешь, наверно это неправильно, но мне безразлично, что будет, если ты вернешься в прошлое и изменишь историю, – проговорила она. – Мне безразлично, что будет с миром и что будет со мной, буду ли я вообще жить на этом свете. Я думаю лишь о том… о том, что тебя со мной уже не будет.

Не в силах возразить ни слова, Гарри повернулся к ней и увидел, что у нее на глазах блестели слезы, которые отозвались глухой болью в его сердце. Неожиданно он вспомнил все те минуты своей долгой жизни, когда ему было так нестерпимо больно. У него перед глазами встала картина сгоревшего дома молодого парфянина, приютившего его в самое тяжелое для него время. Ведь тогда он отлучился всего на день, а вернувшись узнал о случившемся пожаре и о том, что Нина погиб, пытаясь спасти мать.

Перед глазами Гарри поплыли строчки короткого письма одного из сыновей старого Андреаса, хранителя библиотеки, в котором сообщалось, что старик умер в полном одиночестве посреди хранимых им рукописей. Ведь узнав правду о своей смерти, он, Гефестион, бросил его и уехал, так больше никогда и не навестив.

Голдфилд вспомнил изувеченный огнем труп молодой индианки, погибшей в учиненном им пожаре, и остекленевшие глаза маркиза де Шевреза, застывшие в немой мольбе о справедливости. Разрушенный дворец в Вавилоне и почти стертый с лица земли дом его родителей. И наконец то, чего он никогда не видел, но прекрасно мог себе представить: тело Александра, брошенное на долгие дни в душной комнате, пока гетайры грызлись между собой, словно голодные собаки из-за брошенной кости. Все эти беды, случившиеся по его и не по его вине, навсегда легли шрамами на его сердце. И вот сейчас, Лилиан, девушка, которою он впервые в жизни искренне и по-настоящему полюбил. Что будет с ней, когда он уйдет, оставив ее на произвол судьбы? Не погубит ли он ту единственную, которая смогла пробудить в нем искренние нежные чувства и погасить пламень ненависти, пылавший в его душе?

– Лили… – с трудом проговорил он. – Я…

Неожиданно включившийся монитор компьютера на столе заставил его умолкнуть. Словно завороженный он опустился на стул, оторопело глядя на то, как кто-то проникал в его систему. Где-то в мозгу Гарри мелькнула догадка о том, что раз монитор дублирующего компьютера включился сам по себе, значит был введен правильный пароль, и центральный сервер открыт для доступа. А это значит…

Увидев изумленные от неожиданности глаза Голдфилда, Лилиан тоже посмотрела на монитор.

– Гарри, что случилось? – с тревогой спросила она.

– Садри… – прошептал он. – Он подобрал пароль к системе на моем домашнем компьютере.

– Подобрал пароль?! – с ужасом переспросила она. – Тогда сделай же что-нибудь! Останови его!

Ее слова вывели Голдфилда из оцепенения. Резким движением он придвинул к себе клавиатуру, и его пальцы лихорадочно забегали по клавишам.

– Заблокируй его! – повторял он. – Заблокируй вход в систему с параллельного компьютера!

– Сэр, – неожиданно раздался механический голос. – Машина «Б» подключена к системе в неактивном режиме. Ваш голос не был идентифицирован.

Несколько секунд Гарри растерянно моргал.

– Ну конечно! – хлопнул он себя по лбу. – Я же запрограммировал его на распознание собственного голоса!

– А что значит неактивный режим? – поинтересовалась Лилиан.

– Одна из ступеней защиты против несанкционированного доступа, которую машина использует по собственному усмотрению. Даже если пароль вводится правильно, и система открыта, ни одна из виртуальных кнопок на экране или ссылок не работает. Компьютер просто-напросто деактивизирует их, чтобы предотвратить вторжение.

– Представляю, – проговорила Тревис.

– Что?

– Лицо Садри, когда он это поймет.

– Я ему не завидую, – на лице Голдфилда расплылась довольная улыбка. – Уничтожь машину «Б»! – скомандовал он компьютеру.

– Уничтожить, сэр? – переспросил механический голос.

– Да, зарази ее каким-нибудь мерзким вирусом, который сотрет весь жесткий диск.

– Да, сэр.

– Отлично, – Гарри снова посмотрел на Лилиан и подмигнул ей. – Видишь, какой я умный?

– О да, – с улыбкой согласилась она.

* * *

Было около четырех утра, когда Гарри проснулся и посмотрел на спящую рядом Лилиан. Эту ночь они решили провести в бункере. Почти весь вечер они обсуждали его замысел и самые безумные планы, которые он собирался претворить в жизнь по возвращению в прошлое. Однако за все это время ни он, ни она так и не решились снова заговорить о том, что в случае успеха всего проекта им придется расстаться навсегда. Им обоим было нестерпимо больно думать о вечной разлуке, но Гарри снова и снова успокаивал себя тем, что другого выхода у него нет.

Голдфилд откинул одеяло и встал. Стараясь ступать как можно тише, он прошел к столу и опустился на стул. Затем он убавил звук у компьютера и включил его. На мониторе сразу же зажглось очередное сообщение: «Сто восемнадцать новых компьютеров подключено к центральному серверу». «Спасибо», – вписал он в окошко для команд. Нажав клавишу ввода, Гарри с минуту сидел, глядя на клавиатуру. Затем он выключил компьютер и опустил голову. Куда-то улетучилось его неудержимое желание работать двадцать четыре часа в сутки, чтобы поскорее приблизиться к заветной цели. В его мозгу постоянно крутились слова Лилиан: «Я думаю лишь о том, что тебя со мной уже не будет…» «Не будет! Не будет! – вторило ее голосу его воспаленное сознание. – Ее уже не будет рядом! Никогда!» «А как же Александр? – вопрошал себя Гарри. – Я ведь должен вернуться к нему». «Ты можешь хоть раз в жизни подумать о том, что нужно тебе, а не ему?!» – вспомнились ему слова Дэвида. Странно, что за долгие века скитаний он так не избавился от этой привычки верноподданного – всегда сначала думать о том, что нужно его царю. Даже спустя две тысячи лет после разлуки с Александром он продолжал думать о нем так, будто тот был жив, просто находился где-то далеко от него. «Никто тебя не ждет, Гарри! – снова услышал он слова Миллса. – Твой Александр давно мертв и сейчас находится в лучшем мире!» А вдруг он прав? Вдруг все они правы – и Дэвид, и Лилиан? Вдруг идея с возвращением – всего лишь его безумный бред? Но если не вернуться, то как жить дальше? Гарри задавал себе один вопрос за другим, но не находил ответов. «Нет, – подумал он наконец. – Пути назад уже нет. Я слишком глубоко увяз во всем этом. Да и Садри наверняка уже до многого докопался. Он просто упрячет меня за решетку!» Мысль о тюрьме заставила его невольно содрогнуться. Ведь что бы не выпадало на его долю, в глубине души он все равно продолжал оставаться изнеженным сыном царского гетайра, привыкшего к роскоши и комфорту. Нет, тюрьма – это совсем не для него, и Гарри становилось страшно от одной мысли о том, что он может снова там оказаться. Но как же избежать этой участи, если не попытаться вернуться в прошлое? Голдфилд представил, что у него появится возможность возвратиться в Пеллу, увидеть родителей, родной дом. Он больше не будет похоронен на чужбине как вечный изгнанник. Древние Экбатаны не станут его смертным одром, а Вавилон – тленной усыпальницей. Он сумеет доказать Роксане, что никогда не стоял между ней и ее мужем, а своей жене Дрипетис – то, что действительно признателен ей за всю ее любовь и нежность. И наконец, он будет рядом с Александром. В эту минуту перед глазами Гарри встала яркая картина: великий македонский царь не умер в Вавилоне от тяжелой болезни. Вместе со своей армией он возвращается в Македонию. Он счастлив, потому что совсем недавно стал отцом маленького мальчика, которому суждено быть наследником престола и назвал его своим именем. Они торжественно въезжают в Пеллу, где победителей встречает ликующий народ. «Царь вернулся! – кричат люди. – Да здравствует Александр!» Вся процессия во главе с царской колесницей приближается к дворцу, где их встречают Антипатр и царица Олимпиада. Спустя некоторое время, уже отдыхая в собственных покоях он, Гефестион, узнает о том, что его жена носит под сердцем их ребенка. И… Взгляд Гарри неожиданно упал на Лилиан, которая заерзала во сне, и почувствовал, как его сердце сжалось от тоски. Ведь что бы он не испытывал к своей жене, он никогда не любил Дрипетис. Лишь одна женщина владела его сердцем, лишь одна увлекала за собой его мечты и спасала от мрака его же души. Лилиан! «Лилиан!» – беззвучно прокричал Голдфилд и уронил голову на руки, терзаемый неразрешимой дилеммой.

В это время, словно почувствовав, что с ее возлюбленным что-то происходит, Тревис проснулась. Приподнявшись на постели, она увидела Голдфилда, одетого лишь в собственную красоту и сидящего за столом. Лилиан тихо встала и, обернувшись в простыню, подошла к нему.

– Гарри, – ее пальцы коснулись его плеч. – Гарри.

Он поднял голову и посмотрел на нее. Не произнося ни слова, он обнял ее за талию и мягко привлек к себе. Гарри прижался щекой к ее груди и почувствовал, что вот-вот заплачет, но, приложив максимум усилий, сдержал слезы.

– Я разбудил тебя, – проговорил он наконец. – Прости.

– Нет, – Лилиан покачала головой. – Я сама проснулась. Ты в порядке?

– Да, – он кивнул. – Все хорошо.

– Тогда почему не спишь?

– А я старый полуночник. Часто не сплю ночами, – Голдфилд пожал плечами. – И вообще, если я сейчас начну перечислять все свои пороки, тебе захочется без оглядки убежать отсюда.

– Никто из нас не идеален, – Лилиан погладила его по волосам. – Идем спать.

– Идем, – покорился он и, встав, последовал за ней к постели.

Глава 42

Вернувшись поздней ночью в свой дом, Садри снял плащ и без сил опустился в кресло. Тысячи противоречивых ощущений раздирали его на части. Еще никогда не подбирался он так близко к Гарри Голдфилду и его зловещему творению по имени «Гефестион 13» и еще никогда ему не было так обидно, когда победа ускользала от него, просачиваясь словно песок сквозь пальцы. Ведь он был уже уверен, что вскрыл систему Гарри, проник в самое сердце его замысла! Будь проклят этот Гефестион! Будь он трижды проклят! Ну, кто?! Кто мог предположить, что компьютер деактивизирует все ссылки, лишая его доступа даже несмотря на правильно введенный пароль, а потом сотрет всю память жесткого диска?! Хотя… Возможно, далеко не все потеряно.

Рино встал и начал прохаживаться по холлу своего особняка. «Конечно, можно было бы подумать, что с самоуничтожением компьютера настал конец и „Гефестиону 13“, – размышлял он. – Ведь большинство хакеров хранят информацию о своих вирусах именно на компьютерах, где их разрабатывают. Но зачем ему тогда драйвер для управления шестнадцатью узлами с бесконечным количеством ответвлений? Нет, все гораздо серьезней и наводит на мысль о целой системе. А если Голдфилд создал какую-то систему, значит, где-то находится ее центральный сервер, – Садри сел. – Сервер – значит помещение, помещение – значит убежище. Как же я раньше не понял?! Там он и скрывается!»

Он бросил взгляд на свой портфель, который, придя домой, небрежно швырнул на диван. Ведь в нем лежал полный перевод тех записей, что были найдены в квартире Гарри. Рино встал с кресла и вытащил из портфеля несколько толстых папок. Затем он отправился на кухню и, заварив себе крепкий кофе, поднялся в спальню, уже предвкушая бессонную ночь.

Первыми были переведены те тетради, что были написаны на древнегреческом языке. Поэтому с них он и решил начать, удобно устроившись в своей постели.

«Еще никогда, – писал автор записей, – еще никогда я не ощущал себя таким одиноким. Мир вокруг словно взирает на меня с высоты своей бесконечной доброты и гуманности, обвиняя меня в порочном тщеславии и эгоизме. А разве я хуже них? Неужели я – самый худший из всех презренных и самый презренный из всех худших?! Неужели я – живое воплощение греха?! Но что? Что я сделал? Мстил? Да я мстил! Но это праведный гнев, праведная злоба за все то, что сделали со мной. Разве я это заслужил? Скажи, разве я заслужил столько мук и боли?! Они не знают, не знают как мне тяжело влачить эту бесконечно долгую жизнь в этом мире, который я ненавижу. Вот она, высшая степень справедливости! Они ненавидят меня, а я ненавижу их…

Я так одинок, особенно когда смотрю в глаза другим людям и понимаю, что не такой как они. Ты ведь знаешь, что это такое? Скажи, Александр, ты ведь понимаешь, каково быть совершенно одному?! Конечно, ты понимаешь. Ты и сам был одинок, когда меня не стало, когда они не понимали тебя и терзали тебя бесконечными обвинениями в безумии и тирании. Был ли кто-то рядом с тобой после меня? Понимал ли тебя? Слушал ли, покорно внимая каждому слову с трепетом и благоговением? Разделял ли твои безудержные стремления и мечты?..»

Рино оторвался от чтения и перевернул несколько листов.

«…Я не понимаю, – снова начал он читать. – Непонимание убивает меня. Сколько же сил было приложено, сколько мучений и страданий, а теперь они говорят, что твой безумный гений играл человеческими судьбами. Да как они могут судить тебя, даже не зная всего того, что нам пришлось пережить?!..»

– Так, кажется опять Александр, – пробормотал Садри. – Не думал, что Гефестион настолько свихнулся на почве восхищения своим другом. Может, он действительно был в него влюблен?

Он снова перелистал несколько страниц и углубился в чтение.

«Пустота вечно будет жить в моем сердце. Нет спасения. Она прокляла меня, прокляла, поверив лживым доносам. Каким же я был дураком! Как же я не видел того, что происходило?! Как я позволил этой твари оболгать меня?! Наверно я был слеп, слеп и беспомощен, выпивая то отравленное вино. Но я же видел, видел как эта собака следит за мной, видел и не обращал внимания. Всего лишь глупый евнух, думал я. Это его обязанность за всеми следить во дворце. Первое, что сделаю вернувшись, – убью эту тварь!..»

От неожиданности Садри выпрямился на месте и перечитал последнее предложение: «Первое, что сделаю вернувшись, – убью эту тварь!..»

– Вернувшись куда?! – вслух спросил он. – Куда ты собираешься возвращаться?!

Понимая, что ответ в дневнике, Рино начал лихорадочно читать дальше.

«А я вернусь, вот увидишь. У меня уже все почти готово. Есть один человек, который может мне помочь. Но мне придется рассказать ему правду о себе. Не знаю, как он это воспримет. Не знаю, поверит ли. Но у меня нет другого выхода. Я в абсолютном тупике, в полной безысходности. Пути вперед уже нет, только назад. Я должен вернуться в свое прошлое, чтобы изменить ход событий и не позволить ей исковеркать мою жизнь. И все будет по-другому: мир станет светлее и чище. Сколько же бед мы сможем избежать, если мне удастся осуществить свой замысел. Ничто не погибнет, ничто, что мы создавали почти непосильным трудом: физическим и душевным…»

Рино оторвался от чтения перевода. Пораженный осознанием смысла написанного, он откинулся на подушки.

– Вернуться в свое прошлое?! – с ужасом пробормотал он. – Изменить ход событий?!

Садри мог предположить какую угодно цель, которую преследовало создание «Гефестиона 13»: от финансовой наживы до самоутверждения личности. Но возвращение в прошлое… Нет, такого он не мог представить даже в самом кошмарном сне! В эту минуту Рино вспомнил, что в квартире Голдфилда было найдено много научных книг по изучению времени и пространства. «Кротовые норы» – припомнился ему заголовок одной из них. Насколько он знал этим термином обозначались своеобразные мосты, сквозь которые теоретически можно было попасть из одного временного пространства в другое. Но на практике еще никому не удавалось изобрести машину времени. А что если безумный Голдфилд или же, как правильнее было бы его назвать, Гефестион решил стать первым, кто это сделает? Так вот в чем заключается его зловещий умысел! Он хочет вернуться в прошлое и что-то изменить. Но как же он оказался в двадцать первом веке?

Рино опустил глаза и снова погрузился в изучение дневника.

«Она знала, прекрасно знала, что делает. Подстегиваемая злобой и ненавистью, она проклинала меня каждый день, каждую минуту. И все ее проклятья пали на мою голову. Но за что?! Ведь все это гнусная ложь персидской собаки! Злые слухи, что распространяли невежественные люди, совершенно не знавшие тебя и жаждущие грязных сплетен… Прости, что я говорю тебе об этом. Я никогда не жаловался тебе на Роксану. Я не вправе оговаривать женщину, которую ты любишь. Я пишу эти строки лишь потому, что знаю, что ты никогда их не прочтешь. Я не заберу с собой все эти тетради. Я оставлю их здесь. Пусть люди наконец узнают правду. Пусть истина восторжествует и положит конец глупым домыслам…

Ты знаешь, как это было мучительно очнуться через пять веков сна в собственном гробу? Ты знаешь, сколько боли я перенес, сколько скитался по белому свету? Ты никогда не узнаешь об этом, потому что я никогда не расскажу тебе правды. Прости, мне придется лгать тебе и сочинять сказки о том, откуда у меня будут все те вещи, что я тебе принесу, все те лекарства, которые я уже приготовил для тебя. Но ты можешь быть спокоен. Твой верный хилиарх как всегда все сделает правильно. Он все предусмотрит заранее. Только не обижайся, но эту персидскую тварь я придушу собственными руками. Знаю, он обычно помогает тебе принимать ванну, наводит порядок в твоей комнате, развлекает тебя пением и танцами, но я все равно убью его. Даже если ты обидишься на меня за то, что я лишил тебя слуги, я все равно убью его. Этому ничтожеству не жить! Пусть пока радуется каждой прожитой минуте, пока я не вернулся. Не долго ему осталось наслаждаться. Ведь именно по вине этой собаки я теперь вынужден влачить бесконечную жизнь, не в состоянии умереть…»

Садри закрыл папку и отложил перевод. В голове у него все звенело и кружилось. Почувствовав, что задыхается, он встал с постели и, подойдя к окну, распахнул его настежь. Теперь вся история злополучного Гефестиона и та цель, что он неукоснительно преследовал, была у него как на ладони. Единственное, что было не вполне ясно из записей, это то, какую именно ложь возводил на него евнух, но Рино уже и так догадывался, о чем шла речь. «Значит, – думал он, – между Александром и Гефестионом не было никакой любовной связи, но слуга рассказывал царице Роксане совсем другое, в результате чего она решила отравить хилиарха. Но спустя пятьсот лет он воскрес и с тех пор не может умереть. Занятно!» Садри скрестил руки на груди, окидывая взглядом огни ночного Нью-Йорка. В его голове уже созревал план того, как завра утром он придет к директору Бюро и выложит перед ним все доказательства собственной правоты и в довершение ко всему обрисует в самых ярких красках замысел Голдфилда. Оставалось лишь выяснить как именно «Гефестион 13» вписывался во всю эту затею и какова его роль.

Рино закрыл окно и вернулся в постель. Взяв другую папку, где был перевод с французского языка, он начал перелистывать ее содержимое. Но в ней не оказалось ничего особо интересного. В этом дневнике Гефестион описывал свою жизнь во Франции семнадцатого века. Он писал о какой-то маркизе де Шеврез и их любовной связи, рассказывал о том, как убил ее мужа на дуэли, после чего сама маркиза покончила собой. Все это было не особо интересно Садри и служило лишь доказательством того, что Гефестион, как бы пугающе это не звучало, бессмертен. Отложив этот перевод, он просмотрел еще несколько папок, повествующих о похождениях этого удивительного человека, которые были скорей похожи на приключенческий роман, нежели жизнеописание.

Было около трех часов ночи, когда Рино наконец отложил все записи, понимая, что его мозг уже не в состоянии воспринять ни слова новой информации. Потерев покрасневшие глаза, он выключил лампу и лег спать. Но сон никак не шел. У него в голове снова и снова прокручивалось все то, что он прочел в дневниках Гефестиона. И как бы это ни было невероятно, Садри не сомневался в том, что это правда. Наконец проворочавшись в постели до пяти утра, он уснул тяжелым сном.

Звонок будильника разбудил его как всегда ровно в семь. С трудом продрав глаза, Рино поднялся, ощущая жуткую головную боль. Умывшись и наспех позавтракав, он поехал в Бюро. День обещал выдаться тяжелым.

– Доброе утро. Майк, налей мне пожалуйста кофе, – попросил он, входя в свой кабинет и опускаясь в кресло.

– Доброе утро, сэр, – отозвался Дженкинс. – Вы неважно выглядите.

– Не спал всю ночь.

– Ваш кофе, – молодой агент поставил перед ним пластиковый стаканчик.

– Спасибо, – Рино сделал легкий глоток.

– Вы изучали дневники Голдфилда?

– Да, я просмотрел их.

– И что? – Майкл опустился в кресло перед ним.

Садри поднял голову и посмотрел на помощника. С минуту он раздумывал, стоит ли сейчас все ему рассказывать.

– Я должен сначала обдумать прочитанное, – проговорил он наконец. – Все не так просто, Майк.

– Да, конечно, – Дженкинс разочарованно опустил глаза. – Я просто подумал… в этих записях наверняка что-то важное.

– Ты прав, – Рино кивнул.

– Прав… и?.. – Майкл снова с любопытством посмотрел на своего босса. – Там есть подтверждение тому, что он – действительно Гефестион?

Садри, которого начала раздражать настойчивость молодого агента, не торопился отвечать.

– Ну, предположим, что есть, – выдавил он из себя.

– И что вы будете делать? Доложите обо всем начальству?

– Майки, – Рино придвинулся к нему. – Я же уже сказал, сначала мне надо все обдумать.

– Да, конечно, – Дженкинс нехотя поднялся. – Хотите еще кофе?

– Нет, спасибо, – Садри покачал головой.

Понимая, что узнать больше ему не светит, Майкл поплелся к своему столу. Однако раздавшийся стук в дверь заставил его остановиться на полпути и повернуться к входу.

– Войдите! – отозвался Рино.

– Доброе утро, – вошедшим оказался директор Бюро.

– Сэр? – Садри удивленно поднялся с места. – Доброе утро.

– Доброе утро, – поспешно кивнул Дженкинс.

– Майк, оставь нас на минуту, – попросил директор, даже не глядя в его сторону.

– С вашего разрешения, – молодой агент выскользнул в коридор, плотно прикрывая за собой дверь.

– Присаживайтесь, – Рино указал боссу на кресло.

– Спасибо, не хочу, – тот покачал головой. – Ну что? Ты прочел записи?

– Да, сэр, я просмотрел их.

– И что? – с любопытством поинтересовался директор бюро.

Садри сделал глубокий вздох, готовый выложить все как есть, но неожиданно его поразила догадка: ему все равно не поверят! Даже если он предложит своему боссу самому прочесть дневники, тот, как и прежде, отмахнется от сведений, списав все на возможное помешательство Голдфилда. Он, Рино, все равно не сумеет ничего доказать!