Текст книги "Возвращение к звёздам (СИ)"

Автор книги: К. Лопухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– И поэтому я здесь?

– Нет! Что ты! Ты здесь, потому что ты дурак.

– Что? Что я такого сделал?

– А ты не знаешь? Нука-нука? Припомни? Йося Кацман. Невилл Шортдейл. И ещё… как его? Сам назовёшь?

– Дед… Я не…

В глазах Айзека Баруха уже плескался вполне себе животный страх.

– Джой Роджер. Но ты всё правильно сделал, его называть не вздумай! Вот его-то я, пожалуй, вытащу. Вот это настоящий гений! Надо же! На коленке собрал передатчик, который смог дотянуться до этого русского "лаптя" и закачать туда вирус! Надо его с Джоном познакомить! Чую, на пару эти ребята будут зажигать так, что вся Америка начнёт отплясывать!

– А я? Ты же не оставишь меня здесь!

– А ты, если тебе хватит ума, сдашь тех, кто надоумил тебя на эту идиотскую выходку. И тогда тебе дадут немного, лет двадцать. И, кстати, появится небольшой такой шанс, что тебя здесь, в тюрьме, не утопят в унитазе.

– В унитазе? – на лице Айзека протаяло искреннее детское недоумение.

– Ну… может ты повесишься, может вены вскроешь. Они всё сделают, чтобы ты ненароком не помянул их где в своих мемуарах. А вот если ты их сдашь, то у них и повода тебя мочить больше не будет, и возможностей поубавится.

– Дед! Дед! Что ты говоришь! Ведь я же твой внук!

– Да, как это ни печально. И это уже не исправить.

Услышав это, Айзек сник:

– Значит, ты уже меня списал?

– Знаешь, Айзек, я романтик. Я делал такие инвестиции, что партнёры задавались вопросом о моей вменяемости. Я инвестировал в безумных художников, в сумасшедших изобретателей. Я даже инвестировал в жулика, который пытался меня обокрасть и в мошенника, который хотел меня разорить. Идея была шикарная! Но исполнение… – старый Барух картинно схватился за голову. – Но, тем не менее, парнишка оказался отличным аналитиком и сейчас работает в моей команде. Но, запомни, я никогда не инвестировал в дураков. Так что тебе не светит.

– Я? Почему?!!!

– А что сделал ты? Я каждому внуку дал по пять миллионов! И что получилось? Том честно сказал: "Я не финансист.", вложил деньги в акции, по моим советам, и устроился пилотом в Восток-Гагарин. Хороший пилот получился, кстати! Русские к нему присматриваются. Сэм, любит баб и роскошь, как и ты. Но он и это монетизировал. Стал мотаться по земле и писать книги о своих похождениях. Честное слово, если бы он пролетел, я бы ему ещё подбросил, но он уже удвоил капитал своими книгами. Джон, он сидел у меня на шее со своими вопросами, звонил днём и ночью, отрывал от совещаний, и через год я разрешил ему самому торговать на бирже. Я давал ему советы, но он делал всё наоборот… Но сейчас у него не пять миллионов, а семь. А ещё он компьютерный гений, русские его даже на Луну взяли. А ты, Айзек? Просадил почти всё на бабах и тачках, которые бьёшь каждый год, и попытался убить компьютерного гения компьютерным вирусом! Это надо додуматься! И, мало того, что сам в этом ничего не смыслишь, так ещё и умудрился нанять самых криворуких исполнителей во всей Америке! Школота сейчас и то лучше умеет путать следы. Джон за пол часа по этим вирусам так расписал их компьютеры, что ФБР осталось только свериться с базой и прийти по адресу. А они тут же сдали тебя.

Айзек сник окончательно. Джеймс вздохнул и закончил вразумление:

– Значит так! Сделаешь так, как я тебе сказал, тогда отсидишь спокойно своё…

– Двадцать лет?

– Ну… думаю, где-то около. Учитывая сколько тут политики. Книжки почитаешь, ума-разума наберёшься. А деньги пока полежат в банке, проценты нарастут. Потом сможешь жить на проценты. Не так шикарно, конечно, но с голоду не умрёшь и бездомным не останешься.

Барух поднялся и, уже уходя спросил:

– Скажи честно, на что ты надеялся? Ведь чтобы добраться до состояния, тебе надо убрать полтора десятка кузенов. Неужели ты думал, что это тебе по зубам?

Айзек уронил голову на руки и заплакал в бессильной злобе.

–

[1] безопасный коридор входа в атмосферу: чтобы войти в атмосферу на скорости в 11 километров в секунду и при этом не сгореть и не проскочить мимо, улетев потом в межпланетное пространство, надо сделать это очень точно, и по углу вхождения в атмосферу(точность ~3 градусов), и по точке входа (в пределах одного километра). Чтобы не слишком глубоко и не слишком мелко. Американские Аполлоны с этой задачей справлялись, но в XXII веке все летают на компьютерном управлении и искусство такого точного прицеливания ещё аж от Луны несколько утрачено. Зато появились другие возможности.

[2] облететь Шарик на второй космической по кругу – Шарик в данном контексте – Земля. Вторая космическая скорость, она же – скорость убегания, скорость при которой космическое тело (космический корабль, например) преодолевает притяжение планеты и улетает в межпланетное пространство. Облететь Землю на второй космической скорости можно только используя аэродинамические силы.

[3] White Helmets – к началу XXII века Белые каски давно уже канули в небытие, но легенда о них в определённых кругах осталась, потому их название и всплывает время от времени. Как правило в названиях блогов и СМИ из разряда Bottom 100. Данный случай – не исключение.

Глава 26, в которой юные космонавты возвращаются на Землю и подводятся кое-какие итоги

Кабина корабля Ла-20-ЛП, 4 августа, около 3 часов ночи по московскому времени

Земля в иллюминаторах… всё ближе и ближе… напряжение нарастает. Экипаж облачился в скафандры, все заняли свои места, пристегнулись… Крылья "лаптя" выдвинуты в посадочное положение, последняя коррекция проведена, все ждут…

И вот командир объявляет:

– Есть усилие на ручке управления[1]!

Корабль начинает едва заметно покачивать, но вскоре успокаивается, зато появляется перегрузка. Она нарастает, почти до двух единиц. Земной шар у них над головой начинает медленно поворачиваться.

– Ничего себе, нас держит! – с восторгом говорит Аскар. – Может нырнём поглубже? На всякий случай.

– Пожалуй… – откликается Влад и докладывает на Землю: – Опускаюсь до ста сорока!

– Не увлекайся! – отвечает по радио Ник Никыч.

Через некоторое время:

– Двадцать восьмая! У вас торможение недостаточное!

– Понял! Выпускаю щитки! – откликается командир.

Раздаётся гудение приводов и снаружи выдвигаются тормозные щитки.

– Слушай! А мы ведь первые, кто выполняет аэродинамический полёт[2] выше ста километров! – вдруг заявляет Аскар.

– Шаттлы в XX веке начинали тормозить на ста двадцати, – возражает Влад.

– Так то начинали торможение, а я про устойчивый полёт!

– Ну хорошо! Выше ста двадцати! – усмехается Джон.

– А вообще, кто-нибудь посчитал, сколько раз мы первые? – подаёт голос Света.

– А давай посчитаем! – радостно откликается Лена. – Первая пионерская! Раз!

– Первая без участия взрослых в составе экипажа, – поправляет Джон и тут же добавляет: – Первая совместная, советско-американская на Луну. Два! Первый официальный контакт с ксеносами, три!

– Первый аэродинамический полёт выше ста километров! Четыре! – добавляет Влад.

– Первый раз в истории, находясь на открытой лунной поверхности, человек почесал нос рукой! – весело добавляет Аскар. Экипаж взрывается смехом.

– Между прочим, тоже зачёт, – очень серьёзно говорит Джон. – Знаете, надо и правда составить заявку в Гиннеса. Может и пройдём! А там покопаться, глядишь ещё что нароем.

– Вот ты и займись! – хмыкает Влад.

– А что? Займусь! – решительно заявляет американец.

Какое-то время они летят молча, но в конце концов Аскар, внимательно наблюдающий, как ползут цифры скорости и высоты на табло, не выдерживает:

– Друг, дай порулить!

– Держи! – легко соглашается Влад.

Они что-то переключают на пульте и и через некоторое время слышен обмен репликами:

– Корабль взял! – Аскар.

– Корабль отдал! – Влад.

И снова все молчат. Вдруг Люся вспоминает один важный момент:

– Лен! А тебя как, домой отпускают или…

– Щаз! Отпустят они мою лапу! Остаюсь в Москве, на доп-обследования. Да и в Комиссию по лженауке приглашают, Сапфиру показать. Мама написала, что уже квартиру в Москве дали. Уже и на работу устроились, она и папа.

– Быстро у вас, – покачал головой Джон.

– У нас работы много, на всех хватит, – усмехнулся Влад и обратился к Лене: – А ты просись в девяносто первую школу.

– И правда, – подхватывает Люся, – так, глядишь, к нам в класс попадёшь! Вот будет прикольно!

И снова, время ползёт, ползёт, ползёт…

– Нагрузка на крыльях растёт! – Аскар словно выныривает из транса.

Пилоты оживляются, начинается следующий этап сложного манёвра по входу в атмосферу и снижению космического корабля…

Лётное поле космодрома Восточный, ближе к полудню по местному времени

Для такого эпохального события – возвращение Первой пионерской экспедиции – встречающих на удивление мало. Плотной группкой стоят счастливые, но напряжённые родители. Ну а с ними ещё и братья и сёстры членов экипажа. Чуть в сторонке гораздо более рассеянной толпой тусуются журналисты. Камеры на треногах и возвышенных мобильных платформах, микрофоны, кто-то что-то говорит, записывает. Все напряжены, все ждут.

– Ну где же они? – вопрошает визгливым голосом уже известная нам Александра Васильевна. Она всматривается в сторону взлётной полосы, крутит головой, вытягивает шею, едва не подпрыгивает.

– Да успокойтесь вы! – с улыбкой говорит ей невысокая, но широкая в кости женщина азиатской наружности. – В атмосферу вошли нормально, кокон[3] сбросили, значит сядут.

В этот момент со стороны полосы раздаётся слабый хлопок и почтенная публика видит раскрывшиеся тормозные парашюты.

– Ну вот, они уже на земле, – спокойно говорит собеседница Александры Васильевны, – а вы нервничали.

– Ох, как вы только выдерживаете! Уже третий раз своего отпускаете! Не страшно?

– Страшно! – признаётся казашка. – А что делать? Не будешь же держать его при себе. Так мужчина не вырастет.

– У вас парень, а моя-то куда лезет?!!!

Тут низенькая сморщенная старушенция, стоящая рядом с казашкой, вдруг обращается к Александре Васильевне:

– Это твоя, значит, однорукая?

Александра Васильевна резко напрягается и сухо отвечает:

– Да, Лена получила в детстве серьёзную травму…

– Сильная шаманка, – спокойно говорит старушенция.

– Интересно, как там Аскар, – начинает было казашка, судя по всему, мать второго пилота, но старушка качает головой:

– Жаль, но не его. Но я всё равно с ней поговорю, нельзя оставлять такую шаманку не обученной.

Кабина корабля Ла-20-ЛП, несколько минут спустя

Тормозные парашюты отстрелены, "лапоть" прокатился ещё сколько-то и застыл не доехав метров триста до конца полосы.

– Есть остановка! – сообщает командир. И экипажу, и диспетчерской.

– Принято! – отвечает диспетчер. – Ждите тягач, раньше времени не выскакивайте.

– Ну совсем как с детьми! – обижается Света.

– Главное, чтобы они и тут что-нибудь не напутали и не забыли, – с ехидцей говорит Люся.

Командир возвращает беседу в деловое русло:

– Кстати, как у нас давление[4]?

– Выравнено! – рапортует Света.

– Ну хорошо! Тогда ждём.

Вскоре к кораблю подъезжает могучий аэродромный тягач, цепляется за переднюю стойку, ту самую, за которую "лапоть" подтягивали на стартовую позицию там, на Луне, и тянет в сторону стоянок.

– О! И наши все тут! – восклицает Аскар, глядя на толпящихся родителей.

– Вы, главное, сразу к ним не бегите, – ухмыляется Влад. – У нас сначала доклад начальнику экспедиции…

– А потом карантин! – намеренно противным голосом напоминает Света.

В этот момент корабль останавливается и диспетчер произносит:

– С возвращением, товарищи! Выходите!

Перед выходом все ещё раз оглядывают кабину, три недели бывшую их домом. Свои рабочие места, хоть и стандартные, но всё же немного подогнанные под себя, экраны мониторов, иллюминаторы, в которых уже привыкли видеть мёртвые лунные пейзажи, залитые свирепым солнечным светом… Это всё было, а сейчас пора идти дальше! И командир командует:

– Открыть люки! Покинуть корабль согласно штатного расписания.

Сам Влад выходит, как и положено, последним, ещё раз проверяя: все ли вышли, всё ли выключено. И так необычно видеть шлюзовую камеру с обоими распахнутыми люками, внешним и внутренним….

Лётное поле космодрома Восточный, пара минут спустя

Экипаж выстроился вдоль нарисованной на земле линии. Стёкла шлемов у всех открыты, только Лена сняла свой и держит его в руке. Особые обстоятельства в виде ксеносовской мембраны, заменившей стекло. Как ей управлять никто не понимает, но не держать же бедную девушку на регенераторе кислорода, когда вокруг такой день?

Влад командует: "Равняйсь! Смирно!", подходит к Ник Никычу, но останавливается в трёх метрах от него, и докладывает:

– Товарищ генерал-майор воздушно-космических сил! Двадцать восьмая лунная экспедиция вернулась на Землю в полном составе! Все задачи выполнены! Готовы приступить к выполнению новых задач!

– Поздравляю вас с успешным завершением экспедиции! Вольно! – говорит Ник Никыч и опускает руку от козырька фуражки. И добавляет радостно: – Молодцы, черти!

Дальше все залезают в автобус и уезжают, на послеполётный карантин и реабилитацию, которые продлятся неделю, а потом всем полагается отдых в Артеке.

Уже в автобусе, Ник Никыч оборачивается к отделённым от него стеклом космонавтам и говорит:

– Понимаю, все устали и хочется уже скинуть скафандры, но, пожалуйста! Одно последнее усилие!

– Пресс-конференция? – криво усмехается Джон.

– Увы. Но, обещаю, самых обезьян там не будет. Разве что Радио "Свобода". А сразу после, встреча с родителями. Но, увы, пока тоже через стекло.

Тут Джон оживляется:

– Кстати! Я вот не понимаю! Раньше, в первом СССР, "Свободу" запрещали, глушили радиоканал. А сейчас приглашаете, даже на такие пресс-конференции. А они ведь такие же, как тогда!

– Они такие же, – кивнул Ник Никыч, – а вот мы изменились. Мы многое поняли. Поняли, что критику, возражения, а порой и откровенную клевету, надо обсуждать, ложь – опровергать, но ни в коем случае не замалчивать. Только так можно утвердить правду.

Космодром Восточный, гостиница для вернувшихся экипажей, комната для встречи с гостями, сразу после пресс-конференции

Отшумела пресс-конференция, усталые юные космонавты наконец переоделись в земную одежду. Им бы конечно, сейчас отдыхать, но какой там отдых, когда совсем рядом дорогие люди, с которыми просто не терпится поделиться впечатлениями. И вот по одну сторону стекла, в половине для гостей, столпились родные экипажа (не более двух на каждого юнкосма, комната-то не резиновая!) А по другую стоят и сидят сами космонавты.

Александра Васильевна приманила Лену в самый дальний конец перегородки, там они и разместились напротив друг друга.

– Доченька!… – всхлипнула Шурочка. – Ну наконец-то! Я так изнервничалась, так изнервничалась! Нам ведь почти ничего не рассказывали… А оказывается вы там чуть не разбились! А с тобой там что-то страшное случилось!…

Лена поморщилась:

– Ну не разбились же! Джонни нас вытащил…

– Говорят, он миллиардер…

– Мама, оставь!

– Ой, ну ладно, сама думай. А с тобой-то там что случилось? Говорят, что-то там взорвалось?

– Ну я опять влипла, ну и что? – отмахнулась было Лена, но под молящим взглядом матери сдалась: – Ну взорвался сейсмозаряд и мне пробило стекло шлема… Ну я сама виновата, понимаю, надо…

– Ничего ты не понимаешь, девочка, – раздался хрипловатый голос. Та самая старая казашка незаметно подошла к беседующим матери и дочери. – Это твоя сила рвётся в дело, а ты не можешь ей управлять. Это называется шаманской болезнью.

– Какие шаманы, о чём вы… – начала было Александра Васильевна, но Лена её перебила, обращаясь к старушке:

– Вы бабушка Аскара? Он о вас рассказывал!

– Наплёл, небось, с три короба. Ты албасту свою покажи, а то так спряталась, даже я не вижу.

Лена погладила сидящую у неё на коленке Сапфиру и та протаяла в реальность. Александра Васильевна охнула, а вот Лена сообразила проявить вежливость:

– А вас как зовут?

– Айгюль меня зовут. Ты отдыхай, а когда пойдёшь в школу, я тебя найду и буду учить. Нельзя такой сильной шаманке оставаться неучёной. И себя сломаешь и других погубишь.

Сказав это она обернулась к лениной матери:

– А ты не сажай её на цепь. Все равно не удержишь, а вот больно сделаешь. И себе и дочери.

Сказав это, Айгюль так же бесшумно отошла, словно растворилась в толпе родителей.

Александра Васильевна какое-то время растерянно смотрела то на дочь, то в ту сторону, куда ушла старая шаманка. Наконец не выдержала:

– Леночка, а может всё-таки хватит уже? Ведь страшно же!

– Бывает страшно, – согласилась Лена. – Но ведь интересно же! Вот, например, этот селевой поток, который мы нашли! Там столько всего странного! А ещё, есть вещи, которые никто кроме меня не может сделать.

– Это что же?! – встрепенулась Александра Васильевна.

– Понимаешь, мы нашли на Луне инопланетян. С ними надо как-то общаться, а сейчас это умеет только Сапфира.

– Тебя снова туда тянут… – грустно вздохнула мама.

– Пока нет, но куда они денутся?

Космодром Восточный, гостиница для вернувшихся экипажей, комната для встречи с гостями, утро 5 августа

Ребята проснулись по расписанию, позавтракали. Конечно, неприятно было, что придётся какое-то время сидеть вот так, взаперти, но после возвращения с Луны, из тесноты корабля и базового лагеря, выделенное им крыло гостиницы казалось просто огромным и ребята не чувствовали никакого дискомфорта. И собрать их сразу, когда к ним заглянули начальник экспедиции и начальник оперативной группы КГБ получилось не сразу. Но взрослые не пеняли, понимали, что вот сейчас детям можно и нужно расслабиться. Даже если разговор предстоял очень серьёзный. Начал этот разговор Колючий:

– Как говорится, всё хорошо, что хорошо кончается. Но, Джон, можешь сам сейчас рассказать, что ты сделал неправильно, когда столкнулся с вирусной атакой?

Все протестующе зашумели, но сам американец сказал очень серьёзно:

– Не надо, ребята! Всё правильно!

Сказав это, он повернулся к КГБшнику:

– Надо было сразу изолировать второе ядро, загрузить его чистой системой и перевести на него всё управление. После чего можно было бы сообщить на Землю по открытому каналу. Тогда было бы время, чтобы ввести необходимые данные вручную, да и при взлёте не было бы этого безобразия.

– Или, как вариант, вас могли эвакуировать в Море Дождей на попрыгунчиках, – согласно кивнул Колючий. – Надеюсь все поняли: если есть малейшая возможность, опасную ситуацию надо исключать полностью, а не готовиться к тому, чтобы исправлять её по ходу.

Все согласно закивали, после чего слово взял Ник Никыч:

– Вы совершили великие дела. Нет-нет, – он сделал останавливающий жест руками, останавливая ребят, которые собирались расшуметься по поводу этого заявления, – у вас действительно потрясающие достижения! Но в связи с этим, сейчас у вас начнётся самый трудный этап: испытание славой. Вас все знают, о вас говорят, вас представили к высоким государственным наградам. И я очень прошу вас: не зазнайтесь, не утоните в этой славе! Я очень надеюсь, что вы и впредь останетесь такими же добрыми, отзывчивыми, трудолюбивыми и любознательными людьми, какими были до этой экспедиции. Это будет главное ваше достижение.

Какое-то время все сидели молча, тишину нарушил командир:

– Николай Николаевич, спасибо, что вы нам это сказали. Мы будем стараться соответствовать. А ещё, нам надо очень хорошо над этим подумать.

– Это очень хорошо, что вы хотите об этом подумать, – согласился Ник Никыч. – И, помните, пожалуйста, я в вас верю.

Космодром Восточный, гостиница для вернувшихся экипажей, комната для встречи с гостями, 10 августа, середина дня по местному времени

– Итак, вы хотели меня видеть, – произнёс Николай Иванович Колючий, усаживаясь в кресло напротив стеклянной перегородки, отделяющий всё ещё находящийся в карантине экипаж от той части комнаты, которая предназначена для посетителей.

Слово взяла Лена:

– Да, Николай Иванович! Я просмотрела запись "третьего глаза"…

– Это та камера, которая у вас на чепчике? – уточнил КГБшник.

– Да, на подшлемнике. Понимаете, я как-то засомневалась, что этот сейсмозаряд мог разбить стекло. Он взорвался метрах в пяти от меня, а там тола, всего ничего! А это стекло, оно ведь двойное, его автомат с десяти метров не пробивает! Вот я и просмотрела эту запись по кадрам.

– И?

– Этот заряд вообще не взорвался! Там рядом с ним возник какой-то огонёк, из него ударил луч, мне прямо в забрало… Да вот! Смотрите! – она вывела изображение на мониторы, свой и установленный в отделении для гостей: – Видите, вот упал заряд… вот, рядом с ним что-то вспыхнуло… Рядом! А заряд отлетает в сторону!.. А вот из вспышки луч, прямо в стекло… Вот тут, видите, на стекле, на обоих, на внешнем и внутреннем, словно пятно такое…

– Огненное…

– Да! А вон на следующем кадре уже круглая дырка, на обоих стёклах одинаковая, и от неё идут трещины во все стороны.

– Значит, всё-таки ксеносы… – задумчиво сказал Влад. – Но зачем? Они же потом нам помогли!

– Кто их знает… – задумчиво произнёс Николай Иванович. – Ксеносы, они, оказывается, такие ксеносы… А твой дракон ничего об этом не рассказал?

– Сапфира? Она говорит, что узнала от них очень много, но рассказать не может. Не потому, что запрещают, а потому, что… ну… Это всё совсем другое по сравнению с тем, как живём мы.

– Понятно, – задумчиво произнёс КГБшник. – Значит и те, которые с Федерации, тоже…

– Да, – решительно заявила Лена. – Пусть, конечно, ещё специалисты посмотрят…

– Вы сами уже специалисты, дай бог всякому! – усмехнулся Николай Иванович. – Не знали, что уже к вам очередь выстраивается, за консультациями?

– Что?!!! – хором выдохнули юные космонавты.

– Это всё пока придерживают, пока вы не отдохнёте, а дальше, готовьтесь! Ну так что с тем метеоритом?

– А не было его! Если бы был, он бы входил в стену под острым углом, остался бы след. Такие на Луне есть. Да тот же пробой в Страбоне! А здесь ничего нет! Как будто что-то взорвалось в самой стене, где-то на глубине пол метра.

Начальник сводной оперативной группы задумался на минуту, после чего удовлетворённо кивнул и спросил Лену:

– Включаешь это в отчёт?

– Да, конечно!

– Ну и правильно! И, молодец, что сообщила об этом мне. Будем работать! А вы, спокойно отдыхайте!

–

[1] Есть усилие на ручке управления – естественно, даже ручное управление идёт через компьютер, но и обратную связь никто не отменял.

[2] аэродинамический полёт – полёт с использованием аэродинамических сил, например, подъёмной силы, создаваемой крылом.

[3] кокон сбросили – космический корабль при входе в плотные слои атмосферы окутывается плазменным коконом, в этот момент связь с ним пропадает. Когда скорость падает, плазменный кокон пропадает и связь восстанавливается. Этот этап торможения традиционно считается самым опасным.

[4] как у нас давление? – давление воздуха в кабине во время полёта всегда постоянное и чуть меньше нормального атмосферного. Прежде чем открывать люки, надо выровнять давление внутри кабины с забортным.