Текст книги "Айрин (СИ)"
Автор книги: К. О'Берон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
13. Отчаяние
Из узкого окошка открывался изумительный вид. Вверху светилась насыщенная лазурь неба – внизу искажённым отражением плескались синие волны. Но сейчас море не радовало принцессу, а напоминало о гибели Дерела…
Айрин выпустила холодные прутья оконной решётки и погрузилась в сумрак своей тюрьмы.
Девушку заперли у самой вершины одной из замковых башен, в угрюмой комнате со стенами из ноздреватого серого камня. Помещение было небольшим – семь шагов в длину и пять в ширину. Часть пространства занимали грубый дубовый стол с изрезанной поверхностью, тяжёлая скамья, кровать да вонючее ведро для нечистот.
В первый день принцесса металась по комнате, точно разъярённая рысь. Но потом внешне успокоилась и большую часть времени проводила, лежа на лавке. И сейчас заняла привычное место, сложив руки на животе, мрачно глядя в низкий потолок.
Принцесса не понимала, что с ней происходит. Ещё никогда в жизни она не чувствовала себя такой опустошённой. Ей была знакома боль потерь, но в этот раз всё воспринималось иначе. Смерть Ук-Мака точно вырвала что-то изнутри – с кровью и жилами. Невидимая рана в груди саднила, а глаза жгло от непролитых слёз.
«Почему? Почему?» – спрашивала себя Айрин. Ведь Дерел был просто верным спутником, боевым товарищем… Отчего же мучит странное ощущение, будто она лишилась чего-то, чем никогда и не обладала?
В тишине громко скрежетнул замок, массивная, окованная железными полосами дверь с пронзительным скрипом отворилась. В тёмном проёме возник телохранитель, следом вошёл маркиз. Улыбающийся Герьёр держал жареное кабанье ребро. От мяса поднимался пар, на румяной поверхности выступал горячий прозрачный сок, стекал на руку маркиза, капал на пол. В воздухе распространился сильный аппетитный аромат.
Рот принцессы наполнился слюной. Голод, притухший к середине второго дня плена, вновь пробудился, разъедая кишки.
– Ты ещё не решилась преклонить колени, признав меня господином? – Герьёр медленно слизывал мясной сок. – Ох, боги, какой изумительный вкус!
У Айрин заурчало в животе. Отвернувшись от соблазнительной картины, она громко сообщила маркизу, куда тот может запихнуть себе ребро.
– Ты сейчас приговорила повара к десятку плетей, – всё так же весело произнёс маркиз. – Он клялся, что перед нежнейшей кабанятиной никто не устоит… Что ж, подожду ещё. У нас с тобой много времени.
Перешагнув порог, Герьёр затормозил. Спросил, не оборачиваясь:
– А может, ты хочешь рыбы? Только скажи. Вдруг попадётся одна из тех, что сожрали твоего дружка?
Принцесса в бешенстве вскочила со скамьи, больно ударившись о край стола. Маркиз хохотнул, дверь со стуком захлопнулась. Бледная Айрин, стиснув зубы, прислушивалась к удаляющимся шагам.
– Убью, – прошептала она. – Ненавижу. Убью…
Рыцарь скитался по городу, словно бродячий пёс. Он пристально разглядывал дома, с безнадёжностью всматривался в лица прохожих. Но нигде не находил ответа на терзавший вопрос: где взять золото?
В Эмайне он бы одолжил деньги. В худшем случае взял у ростовщика. Здесь же он был чужаком, нищим бродягой, от которого с презрением отворачиваются зажиточные горожане. Никто не даст ему в долг и медной монеты. Никто не примет на службу… Да пусть бы и взяли: как подёнщик или слуга он всё равно не получит нужной суммы – даже работая от зари до зари и живя впроголодь! И какой вообще смысл задумываться о батрацком труде, если наёмным рыцарем в родном Эмайне за пять золотых пришлось бы служить почти полгода. У него нет столько времени!
Нет, деньги нужно найти быстро. Его бы выручила война: наёмникам неплохо платят, к тому же всегда можно захватить ценные трофеи. Но Рейнсвик ни с кем не воюет – по крайней мере, сейчас. Что же делать?
Чувствуя себя совершенно ничтожным и бесполезным, Ук-Мак прибрёл в порт. С содроганием посмотрел на воду. Пробежался взглядом по кораблям. Подумал, что здесь нет и одной десятой от количества судов, виденных в Кинниарзе.
Присев на свёрнутый в бухту канат, рыцарь невидяще уставился на чуть покачивающиеся мачты. В голове билась одна мысль: где раздобыть деньги? Все приходящие на ум варианты требовали времени, и Дерел отметал их, постепенно погружаясь в отчаяние.
От безысходности он снова задумался о проникновении в замок. Но, чем больше размышлял об этом, тем чётче понимал, что любые попытки обречены.
…Оказавшись в Рейнсвике, Ук-Мак первым делом выяснил местонахождение логова красного. И осмотрев твердыню, пришёл к выводу, что она неприступна.
Чтобы попасть в замок, нужно было пройти через весь город по направлению к морю. Преодолеть две стены с охраняемыми железными решётчатыми воротами. По узкой дороге подняться к вершине выдающейся в море скалы. Миновать подъёмный мост и ещё одни укреплённые ворота… Что дальше Дерел не знал: сам заглянуть не мог, а люди, бывавшие в замке, не рассказывали. Но и увиденного было достаточно, чтобы понять: без помощи изнутри в замок ему не попасть…
От безуспешных попыток измыслить какую-нибудь хитрость Дерела отвлёк смутно знакомый голос:
– Господин Ук-Мак!
Вернувшись к реальности, рыцарь увидел Гэрина, лучника с «Русалочьего жемчуга».
– Рад, что вы спаслись, – несмотря на скудное одеяние и кровящую под повязкой рану, лучник выглядел бодро. – Тоже решили наняться на корабль? Иначе из этой дыры не выбраться.
– На корабль?
– А как ещё? – развёл руками боец. – Мой лук, топор, остальное снаряжение – всё в море сгинуло. Кроме рук ничего-то и не осталось. Я хоть не моряк, но кое-чего в корабельном деле смыслю. Вот и нанялся матросом. Не подыхать же тут от голода…
В другое время Ук-Мак искренне бы порадовался тому, что кто-то ещё сумел спастись с тонущего судна. Но сейчас его целиком захватила болезненная тревога за Айрин.
– Ты один выплыл? – поинтересовался он, просто чтобы не молчать.
– Со мной Ларс был, – взгляд Гэрина потускнел. – Он матросом за гроши не захотел идти. Сказал, что заработает на оружие… Погиб вчера. На ристалище.
– Где? – не понял рыцарь.
– На ристалище. Есть здесь место, где поединщики сходятся. Правил нет, дерутся до смерти. Победителю платят… Но ты поди ещё выиграй… Ларс вот не смог.
Дерел точно одеревенел, обдумывая услышанное.
– Гэрин, а где это самое ристалище?
– Господин Ук-Мак, вы же не решили… Послушайте меня, не надо! Не стоит оно того. Понимаю, матросом служить несладко, тем более, дворянину как вы. Но ведь всего-то и нужно – до родного берега дотянуть. А там – и семья, и друзья… Да сама земля не даст пропасть!
Рыцарь мрачно улыбнулся.
– Храни тебя Ильэлл за такие слова… И всё же, где?
Когда юная Айрин пришла в покои учителя фехтования и заявила, что ей недостаточно обычных уроков, поэтому она хочет заниматься наравне с другими оруженосцами и рыцарями, Одноухий Осраге сказал:
– Ваше высочество, вы убеждены, что вам это нужно? Я не говорю о трудностях – знаю, вам достанет духа их преодолеть. Дело в другом. Тяжёлые тренировки – с болью и кровью – для тех, кто будет жить мечом. Вы же – принцесса. Это не ваш путь.
– Мой! – упрямо вытянулась девочка.
– Путь меча – это путь смерти, – покрытое шрамами лицо мастера выглядело, как никогда, угрожающе. – Вы готовы умереть в любой миг, ваше высочество?
– Да, – после долгой паузы тихо, но уверенно сказала Айрин.
Несмотря на решимость, принцесса лишь позже осознала значение слов Осраге. Это произошло после первого настоящего боя, заставившего её испытать воодушевление, страх, а в конце – опустошённость.
Отправляясь в походы с отцом, убивая и глядя на то, как умирают рыцари и простые ратники, Айрин постепенно свыклась с мыслью о смерти. Не чужой – своей. Она поняла, что может умереть в любой стычке. И приняла это. После чего страх, чёрным комом собиравшийся в сердце перед каждой битвой, ушёл.
Принцесса стала лучше сражаться – это отмечали и Пракс, и Осраге. Но ценой выросшего мастерства оказалась смерть, ставшая неотъемлемой частью жизни. И сейчас, сидя в сумрачной комнате, Айрин отрешённо думала, что пришло время заглянуть в пустые глаза великого Жнеца.
У принцессы не было иллюзий по поводу дальнейшей судьбы. Сдастся она или нет – в итоге её ждёт гибель. Она физически ощущала это в присутствии маркиза, слышала в его голосе, читала в улыбке… А раз так, лучше уйти сражаясь, как подобает воину. Как ушёл отец.
На сердце стало легче. Единственное, что терзало душу – чувство вины перед королевой.
– Ты оказалась мудрее всех, мама, запретив мне покидать замок, – с грустью произнесла Айрин. – Я не справилась. Прости.
С этими словами ушли последние сомнения. Осталась лишь отчаянная решимость. Ухватив лавку, принцесса тяжело ударила ею по столу. Прислушалась. По отсутствию реакции предположила, что охранникам, если они и есть, все равно, чем она занимается. Снова подняла скамью. Ударила. Ещё. И ещё… Лавка с треском раскололась.
Айрин недовольно осмотрела неровные доски – некоторыми можно было ударить разок, застав противника врасплох, но в качестве оружия они не годились.
– Не стоило и надеяться, – пробормотала принцесса.
Взяв одну из деревяшек, слегка расщепившуюся у самого края, Айрин принялась молотить по столу, покуда щель не увеличилась. Срывая ногти и царапая пальцы, принцесса сумела отломать большую щепку: узкий вытянутый треугольник в две с половиной ладони длиной. Айрин осторожно попробовала деревяшку на излом. Щепка выдержала.
Принцесса, ухватившись за основание, оглядела остриё.
– На один удар.
Бледное лицо прорезала жестокая усмешка:
– Одного хватит!
Ристалище располагалось в западной части Рейнсвика, у самой городской стены. Место поединков неровным полукругом охватывал высокий частокол. Над прочными на вид деревянными воротами болталась почерневшая от времени и непогоды доска с намалёванными скрещёнными мечами.
Ук-Мак постучал. В воротах отворилось квадратное смотровое окошко, изнутри лениво зыркнули светлые водянистые глаза.
– Чего надоть?
– Хочу увидеть главного.
– Хозяин никого не ждёт. Ступай отседа, приблуда.
Окошко захлопнулось.
Рыцарь дважды ударил в ворота ногой.
– Ты, сука, не уяснил?! – послышалось с другой стороны. – Вали отседа, покуда черепушка цела!
Ук-Мак, игнорируя раздражённые крики, продолжал пинать створку.
Резко стукнул засов, из порывисто распахнувшейся калитки выскочил массивный обрюзгший мужик с окованной металлом палкой в руке.
Дерел попятился.
– Мне нужно поговорить с главным насчёт участия в боях, – миролюбиво сообщил он.
– Да мне до елды! – рявкнул сторож. – Не сбёг изразу, вымесок, получай!
Уклонившись от последовавшего удара, рыцарь метнулся вперёд, вонзая костяшки согнутых пальцев в горло противника. Крутанувшись на ноге, впечатал кулак чуть ниже затылка согнувшегося мужчины. Подобрал откатившуюся от рухнувшего тела дубинку и двинулся к калитке.
За воротами Ук-Мак увидел квадратную площадку, охваченную оградой из длинных горизонтальных жердей, прибитых к невысоким столбикам. С трёх сторон ристалища светлели широкие полосы присыпанной песком земли, где во время боёв стояли зрители. Чуть дальше возвышались помосты со скамьями для публики познатнее и побогаче.
С четвёртой стороны площадки темнел вытянутый сруб с подобием широкой низенькой башенки посередине.
На ристалище, с топотом и боевыми выкликами, упражнялись с мечами четверо мужчин. Ещё один – смуглый, сухощавый, с короткой острой бородкой, – ходил вокруг, наблюдая и делая замечания. Иногда он останавливал фехтовальщиков, брал меч и показывал, как правильно рубить, колоть или перемещаться.
– С правой ноги начинай движение, Орди, с правой, – терпеливо втолковывал он одному из бойцов, краем глаза наблюдая за приближающимся Дерелом.
– Приветствую, почтенный, – вежливо обратился к нему рыцарь. – Ты здесь главный?
– Нет, незнакомец, – поздоровавшись, учтиво ответил наставник. – Хозяин – Верлис, он в доме сейчас. А зачем тебе?
– Слышал, тут можно заработать сражаясь?
– Или умереть, – мужчина внимательно изучал Ук-Мака.
– Я хотел бы попробовать. И обсудить с хозяином вознаграждение.
У собеседника слегка приподнялась правая бровь.
– Что ж, я тебя провожу… Не останавливаться! – скомандовал он фехтовальщикам.
В доме было темно и душно. Миновав сени, рыцарь с сопровождающим оказались в комнате, где негромко беседовали двое вооружённых ратников в коротких кольчугах. При появлении гостей воины умолкли, настороженно разглядывая Дерела.
Наставник прошёл мимо них к закрытой двери и постучал.
– Кто? – донеслось изнутри.
– Я, – отозвался провожатый Ук-Мака. – Тут к тебе человек интересный пришёл…
На несколько мгновений воцарилась тишина.
– Вхотите, – скомандовал голос за дверью.
Следующее помещение было куда просторнее. В свете нескольких свечей рыцарь разглядел массивный стол, громадный сундук и сидящего на сундуке верзилу. Он был немолод, его мощная фигура несколько оплыла, а под коричневой камизой вырисовывался округлый живот. Тем не менее в каждом движении хозяина ристалища читалась недюжинная сила.
Лицо с крупными чертами наискось пересекал бугристый уродливый шрам. Он сильно тянул верхнюю губу, поэтому между густыми светлыми усами Верлиса и волнистой бородой всё время влажно поблёскивали зубы. Разговаривал хозяин густым баритоном, слегка коверкая слова.
– Кто ты? Зашем пожаловал?
– Мне нужны деньги. И я готов драться.
– Пошему Плохар ехо впустил? – Верлис требовательно посмотрел на наставника фехтовальщиков.
– Думаю, наш гость сам себя впустил, – сопровождающий Дерела мужчина глазами указал на дубинку в руке рыцаря. – Потому я и привёл его к тебе.
Украшенная золотыми перстнями лапища Верлиса словно невзначай упала на рукоять длинного широкого кинжала, прицепленного к поясу.
– Што с Плохаром? Он жив?
– Если ты о привратнике, – Ук-Мак выдержал тяжёлый взгляд владельца ристалища, – то не знаю. Он мне показался крепким, оклемается, если боги позволят.
– Та, ты необышный хость, – с непроницаемым лицом проронил Верлис. – Ховоришь, хотов траться? Латно. Бои нашнутся перет закатом. Побетишь в поетинке – полушишь серебряную монету.
– Мало, – покачал головой Дерел. – Мне нужно десять золотых.
Провожатый не сдержал удивлённого возгласа. Верлис несколько долгих ударов сердца молча смотрел на рыцаря.
– Ты ошипся, хость, – наконец, всё так же ровно произнёс он. – В Талкасе та в Арме есть большие арены. Известные бойтсы мохут заработать там столько за отин поетинок. Зтесь – нет. Такие тенхи способны полушить только лушшие воины за тселый хот. Если сильно повезёт.
– Я лучший. И буду сражаться для тебя в течение года. Но половина суммы нужна мне сейчас.
Верлис вновь надолго замолчал. Потом медленно поднялся, упёршись макушкой в потолок.
– Ты зторово хвалишь себя. Мнохо обещаешь. Покажи, шехо умеешь.
Он первым вышел из комнаты. За ним двинулся рыцарь. Следом увязались ратники. Замыкал шествие мастер фехтования.
Оказавшись на улице, Верлис прищурился от яркого света. Ткнул рукой в ристалище:
– Ити, побети!
– Победить? Кого-то из бойцов?
– Всех вместе, – спокойно ответил хозяин. – Покажи, какой ты веолатор.
– Веолатор?
– Тот, кто сражается на арене рати славы и бохатства… Я был веолатор в Арме. Верлис Разрыватель.
– И ты хочешь, чтобы я дрался сразу с четверыми? Разве это – поединок?
– На арене нет правил. Только кровь, только смерть, только зрелище… Не нравется – ухоти.
Не отвечая, рыцарь двинулся к проходу на площадку. Следом пошёл смуглый наставник. Он остановил бой подопечных и коротко объяснил, что он них требуется. Потом приблизился к Дерелу.
– У них мечи, – сказал Ук-Мак. – Ты дашь и мне меч?
– Нет. Верлис хочет, чтобы ты бился тем, что у тебя есть. Не бойся, их оружие не заточено.
Рыцарь кивнул и направился к центру площадки, где уже выстроились в шеренгу ученики. Став напротив, Дерел отсалютовал дубинкой.
– Сражайтесь! – зычно скомандовал Верлис.
Мечники сразу попытались окружить рыцаря. Тот стремительно перемещался, не позволяя никому зайти за спину. Парируя удары соперников, он молниеносно контратаковал. Его палка, с гудением рассекая воздух, каждый раз находила концом руку, ногу или голову.
– Стоп! – вмешался наставник. – Закончили. Освободите поле и унесите Драйвиса.
Тихо ругаясь, морщась от боли, прихрамывая, бойцы подхватили товарища, которому досталось сильнее всего, и потащили в сторону дома.
– Сантреро! – Верлис дождался взгляда мастера фехтования и указал на Ук-Мака.
Смуглый кивнул. Вынув из ножен меч, повернулся к рыцарю:
– Окажите честь.
– Этот меч не затуплен, – заметил рыцарь с каменным лицом.
– Нет, – спокойно ответил новый соперник.
Дерел ухватился за дубинку двумя руками и принял боевую стойку. Сандреро держал меч одной рукой, направляя остриё ему в грудь.
Некоторое время бойцы кружили друг против друга. Клинок и палка иногда соприкасались кончиками, покачивались, словно играя друг с другом. Раза два Сандреро начинал атаку, но Ук-Мак отскакивал назад, разрывая дистанцию. На третий раз смуглый мастер, резко топнув, внезапно провалился вперёд, попытавшись достать рыцаря колющим ударом. Дубинка рыцаря ещё быстрее двинулась навстречу, скользя по блестящему клинку, одновременно отклоняя его в сторону.
Сандреро замер, ощутив холод металла, коснувшегося ямки у основания шеи. Он медленно опустил меч. Ук-Мак шагнул назад.
– Очень хорошо, – наставник поклонился.
Рыцарь коротко кивнул в ответ.
Вместе они вернулись к Верлису. Тот стоял, огромный, словно медведище, заткнув большие пальцы рук за широкий ремень.
– Ты не веолатор, – кинул он Дерелу. – Веолатор убивает красиво, тля нехо это искусство и наслажтение. Ты же твихаешься и жалишь, как змея.
– Он лучший боец из всех, кого я видел здесь, – сказал Сандреро.
– Лушше тебя?
– Возможно, – мастер фехтования задумчиво поглядел на Ук-Мака. – Я бы с удовольствием однажды выяснил это.
– Ты хотел, чтобы я победил тех четверых – я выполнил твое желание. Что теперь? – вызывающе обратился рыцарь к хозяину ристалища. – Спеть? Подраться с тобой?
В глазах Верлиса заплясало тёмное пламя. Но он всё так же невозмутимо ответил:
– Скоро нашнутся бои. Выихрай настоящую схватку на моих условиях – я найму тебя на твоих.
– Что за условия?
– Ты бутешь бится без тоспехов… а так же отежты. Совсем.
Лицо Дерела застыло.
– Идёт.
Когда солнце покатилось к горизонту, а море из синего стало сизым, дверь тюрьмы распахнулась. В комнату вошли два стражника, ещё один стоял снаружи. Так происходило каждый раз: приносили ли Айрин воду, или вытаскивали ведро. Маркиз не оставлял пленнице ни малейшего шанса на побег. Но ей этого и не требовалось.
– Эй ты, – обратилась принцесса к хмурому воину, поставившему на стол глиняную кружку с водой. – Передай своему господину, что он победил. Пусть придёт сюда, и я сделаю всё, что он прикажет!
14. Схватка
Ук-Мак, обхватив правый кулак левой ладонью, молился. Он просил Ильэлла, короля богов и господина всех воинов, ниспослать победу. Не ради богатства или сохранения его, Дерела, жизни – ради спасения Айрин.
Дверь на улицу приоткрылась, впуская гул толпы.
– Твой черёд! – перекрикивая шум, сообщил один из распорядителей, заглядывая внутрь.
Рыцарь встал. Поднял прислонённый к лавке полуторный меч.
– А вот и следующие бойцы! – надрывался снаружи глашатай. – Первый – уже известный вам Железнобокий Ставрос!
Публика радостно взревела.
– Ставрос прикончил на ристалище восьмерых и сегодня горит желанием увеличить счёт!
– Став-рос! Став-рос! – возбуждённо скандировали люди.
– Против него выйдет новичок, не побоявшийся умереть вам на потеху! Встречайте – Голозадый Мореход!
Ук-Мак недоумённо уставился на дверь. Та распахнулась, вновь показалось недовольное лицо распорядителя.
– Заснул али сдрейфил?! Чего ждёшь? Выходи быстро! И тряпку сыми!
Рыцарь шумно выдохнул. Стиснув зубы, сорвал набедренную повязку, в которой ожидал начала боя, и шагнул навстречу многоголосому гомону.
На небе ещё играли солнечные всполохи, раскрасившие редкие облака ярко-розовым. Но внизу, в тени городской стены уже было сумрачно, поэтому вокруг ристалища чадили факелы. При виде Ук-Мака, толпа взорвалась свистом, смехом, улюлюканьем. Со всех сторон посыпались шутки и язвительные комментарии.
Дерел, чувствуя, как начинают гореть щёки, сконцентрировался на противнике.
Большой – на две головы выше рыцаря, – воин стоял в центре площадки. Сверху донизу его тело защищала броня: кольчатый панцирь, кольчужные шоссы и кольчужный капюшон – койф. Из-за плотного гамбезона, поддетого под доспех, крупный Ставрос выглядел ещё внушительнее: на его фоне широкоплечий жилистый Ук-Мак казался щуплым.
– Убить тебя – все равно что разделать свинью, – с усмешкой заявил Ставрос, когда рыцарь приблизился.
Зрители захохотали.
– Давай, Ставрос, грохни его! Разруби на части! Уделай морячка!
Неожиданно и у рыцаря нашлась поддержка. Перемешавшиеся с горожанами матросы принялись орать:
– Эй, голый мореход! Завали сухопутную крысу! Не посрами морское братство!
Не обращая внимания на раззадоренную публику, Дерел тихо ответил Ставросу:
– У меня мало времени. Не трать его на болтовню, деревенщина.
Противник оскалился:
– Ты щас кровью умоешься, голожопый!
– Ох, как они ненавидят друг друга! – Сильнее заводя толпу, завопил глашатай. – Что за битва нас ждёт! Кто победит?!
– Ставрос!! Голяк!!
Глашатай воздел руки:
– Начинайте!
И кроликом понёсся к выходу с поля.
Ставрос взмахнул топором на длинной рукояти. Ук-Мак отскочил, даже не пытаясь парировать. До начала боя, глядя на оружие соперника, он подумал, что любой пропущенный удар будет стоить ему жизни. Особенно если враг умеет пользоваться топором.
Ставрос умел. Ловко используя длину топорища, он не позволял рыцарю приблизиться на дистанцию удара мечом. И не давал ни секунды покоя, постоянно атакуя то туловище, то ведущую ногу, то голову Дерела.
Ук-Мак сбивал отдельные удары, но в основном уворачивался и, вопреки обычной манере боя, постоянно перемещался.
Публика, видя вместо кровавой схватки игру в кошки-мышки, пришла в ярость. Даже те, кто недавно поддерживал Дерела, вместе со всеми кричали:
– Хватит бегать, трус! Сражайся как мужчина! Боишься, что Ставрос тебе черешок укоротит?! Дерись!..
В рыцаря полетели огрызки яблок и прочий мусор.
На открытой площадке башенки, венчающей дом Верлиса, стояли два стула со спинками. На одном восседал хозяин ристалища, на другом – мастер фехтования.
– Считаю, ты перегнул, – сказал Сандреро, наблюдая, как Ставрос гоняет Ук-Мака по полю. – Ты отправил его на верную гибель.
Верлис, как обычно, сдержанно ответил:
– Люти хотят витеть, как убивают друхих, кохта они сами в безопасности. Но им хошется, штобы убийство было необышным, красивым, ярким. Змея терсок и холотен. Он не хошет тавать публике зрелище. Знашит, зрелище обеспешу я… Посмотри, люти вне себя. Их шуства напряжены. Они растворились в зрелище. Это таёт им сшастье. Они притут та принесут тенхи ещё… А если змея стохнет – тута ему тороха. Выживет – станет знаменитым. Бутет траться и телать меня бохаше. Што бы ни слушилось – я в выихрыше.
Сандреро неодобрительно покачал головой.
– Он хороший боец. Приговорить его к такой позорной смерти – преступление перед богами войны.
Внизу Ставрос медленно, но верно загонял рыцаря в угол.
– Витно, он не так хорош, как ты ховоришь, – небрежно бросил Верлис. – Теперь он умрёт.
Наставник промолчал. Он выглядел расстроенным.
Ук-Мак отступал к деревянному барьеру, за которым толпились зрители. Какие-то объедки влажно шлёпнулись ему в спину, но он почти не заметил. Предстояла самая рискованная часть плана и ошибиться было нельзя.
– Не устал, деревенщина? – издевательски спросил рыцарь, когда ограда оказалась прямо позади него.
– А ты ещё не обгадился, голожопый? – прорычал Ставрос. – Самое время!
Он ударил наискось справа. Ук-Мак увернулся и топор с лёгким звоном скользнул по жердине. Зрители отпрянули и завопили:
– Кончай его, Ставрос!
Распалённый боец дважды ударил сверху вниз, метя рыцарю в голову. Первую атаку Дерел отвёл в сторону, от второй увернулся. Просвистев в воздухе, топор с глухим стуком вонзился в дерево. Чуть замешкавшись от неожиданности, Ставрос дёрнул топорище, освобождая оружие. В тот же миг Ук-Мак, прыгнув вперёд, вонзил ему в лицо остриё меча.
Ставрос молча упал. Публика на мгновение замерла, а после разразилась криками ненависти и восторга.
У поверженного бойца дрогнула нога.
– Добей его! – закричал кто-то.
– Добей! – подхватили остальные зрители.
– Сами добивайте, – мрачно отозвался Ук-Мак и, развернувшись, двинулся к выходу с ристалища.
Толпа недовольно загудела. Раздался свист, топот, на площадку полетело ещё больше отходов.
– Теперь они ехо ненавитят и бутут прихотить, штобы посмотреть, как ехо убьют, – бесстрастно прокомментировал Верлис. – Ошень хорошо.
Сандреро, не отвечая, встал и направился к лестнице.
Миновав спешащего к центру площадки глашатая и двоих распорядителей, отвечающих за вынос тел, рыцарь покинул поле. За оградой кто-то набросил ему на плечи длинный широкий плащ. Повернув голову, Дерел натолкнулся на дружелюбный взгляд Сандреро.
– Идея с оградой была рискованной. А если бы не получилось? – полюбопытствовал мастер фехтования.
Ук-Мак не стал рассказывать, что пытался добраться до одного из факелов, рассчитывая подпалить Ставросу бороду или одежду, а застрявший в заборе топор оказался удачной случайностью.
– У меня был запасной план, – хладнокровно заявил он. – Когда мне заплатят?
– После того как закончатся бои. Пока можешь одеться и отдохнуть.
Первыми в комнату, как всегда, вошли стражники. За ними Герьёр, Файок и ещё один солдат.
– Вижу, милая, решение далось тебе нелегко? – едко проронил маркиз, заметив сломанную лавку. Не дождавшись ответа, продолжил: – Признаться, ты меня удивила. Я приготовился к более длительной осаде. А сейчас, в некотором роде даже разочарован. Впрочем…
– Чего ты хочешь? – глухо промолвила Айрин. – Чтобы я преклонила колени?
– И не только это! – радостно отозвался Герьёр. – Не только… Но надо же с чего-то начать?
– Подойди, – распорядилась принцесса, – и я сделаю то, что ты скажешь.
Маркиз чуть нахмурился в слабом недоумении: тон добычи не соответствовал ситуации.
– Обращаясь ко мне, ты забываешь прибавлять «господин маркиз», – наполовину требовательно, наполовину игриво произнёс Герьёр. Он внезапно хихикнул: – Или «мой возлюбленный»!
Пока маркиз развлекался, начальник охраны не отрываясь глядел на пленницу. Девушка стояла спиной к окну и контур ее силуэта зловеще подсвечивал багрянец заката. По лицу с заострившимися чертами скользили всполохи факелов, принесённых солдатами. В пустом взгляде просматривалась обречённость или… смерть?!
Повинуясь инстинкту, Файок резко выбросил руку в сторону, преградив путь шагнувшему к принцессе Герьёру.
– Ты сдурел?! – взбеленился маркиз.
Файок, не отрывая взгляда от пленницы, что-то шепнул хозяину на ухо.
– Что за ерунда? – пренебрежительно отозвался тот. – Не порть мне момент триумфа, олух этакий!
Командир стражи вновь принялся его в чём-то убеждать. На этот раз маркиз задумался.
– Хорошо, будь по-твоему… Но не по причине вымышленной опасности! А ради изысканного символизма, подчёркивающего масштаб моей победы… Хотя ты, болван, вряд ли понял, что я имею в виду.
Айрин исподлобья глядела на врагов, держа в правой руке приготовленную щепку: деревяшка стояла на согнутых пальцах остриём вверх, скрываясь за предплечьем. Едва Герьёр двинулся вперёд, принцесса подобралась, готовясь действовать. Её сердце заколотилось, когда прислужник внезапно остановил маркиза.
Айрин поняла, что план провалился, увидев, как стражники, повинуясь распоряжению командира, вставили факелы в держатели и направились к ней. Один на ходу снимал с пояса короткий кожаный шнур.
Выждав, пока воины приблизятся, принцесса с резким выдохом всадила щепку в шею одного из них. Почти одновременно попыталась ударить пальцами в глаза второго. Стражник среагировал, неуклюже отбив руку Айрин. Больше принцесса ничего не успела: сшибая с ног, в неё тяжело врезался начальник охраны. На помощь Файоку, с трудом удерживавшему извивающуюся девушку, подоспели стражники. Пока они, не особо церемонясь, связывали принцессе руки и ноги, Герьёр, приоткрыв рот, глядел на корчащегося в растекающейся крови солдата.
– Готово! – распрямившись, сообщил хозяину Файок, продолжая прижимать Айрин к полу коленом. Поглядев туда же, куда маркиз, нахмурился. – Глубоко вошло. Он покойник.
– Вон все, – сипло скомандовал Герьёр.
– Но, маркиз… – попытался воспротивиться начальник стражи.
– Вон! – громче повторил тот. – И этого с собой заберите.
Стражники вынесли поверженного собрата. Файок, следуя за ними, задержался на пороге:
– Я рядом.
Маркиз, не глядя на него, раздражённым жестом повелел убираться. Файок вышел и тихо прикрыл дверь.
Герьёр, аккуратно обогнув кровавую лужу, неторопливо приблизился к лежащей принцессе. Айрин, оставив попытки освободиться, напряжённо следила за ним.
– Ты снова удивила меня, – мягко произнёс маркиз. – Это восхитительно! Ты, безусловно, особенная… Одно неправильно, – Герьёр понизил голос: – здесь должны бояться только меня…
Носок сапога маркиза внезапно врезался в бок Айрин. Ощутив острую боль, принцесса не сумела сдержать стон.
– Только я решаю, кому жить, а кому умереть! – заорал Герьёр, вновь пнув девушку. – Я определяю, как и когда!
Его лицо исказилось и покраснело, глаза превратились в чёрные дыры.
– Я смерть! Я боль! Меня боятся! Не тебя! Меня!.. – каждый выкрик сопровождался ударами.
Принцесса корчилась, безуспешно пытаясь смягчить их.
Неожиданно остановившись, маркиз улыбнулся, всё ещё тяжело дыша.
– Продолжим нашу игру, – в его голосе вновь появилось веселье. – Раз ты ведёшь себя, как зверь, я посажу тебя на цепь. Но в итоге всё равно обуздаю.
– Убью тебя, – выплюнула Айрин. – Что ни делай, убью…
– Нет, – почти ласково ответил Герьёр, – не убьёшь. Любовь нельзя убить.
Он пошёл к выходу. Поскользнулся на крови. Взмахнув руками, с трудом сохранил равновесие. Оглянулся.
– Ты же не в обиде на меня из-за случившегося сегодня, правда? – удивительно искренне спросил он. – Не станешь сердиться, свет очей моих?
Айрин обессиленно закрыла глаза.
Герьёр послал ей воздушный поцелуй и, удовлетворённо посмеиваясь, вышел.
Верлис ожидал Ук-Мака в той же комнате, где они встретились впервые.
– Ты устроил скушное сражение, – без тени осуждения сообщил владелец ристалища. – Мало боя, мало крови, та совсем нет шувства. Ты умеешь убивать, но не таешь лютям утовольствие от литсезрения смерти.
– Деньги, – холодно напомнил рыцарь.
– Ты взялся за работу. Ты толжен стелать её хорошо. Это тело шести.
Верлис снял с пояса связку ключей и отомкнул замок сундука. Вытащил ларец, целиком сделанный из потемневшего от времени металла. Поставил на стол. Не торопясь, отпер замки. Приподняв выпуклую крышку, выудил монеты.
