Текст книги "Айрин (СИ)"
Автор книги: К. О'Берон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
19. Встреча
За полтора дня, что Дерел и Айрин провели в пути, горы почти не приблизились. Покрытые снегом вершины все так же парили над тёмными основаниями, издали похожими на грозовые тучи, и казались недостижимыми.
– Жарко, – Ук-Мак снял с пояса кожаную флягу, вынул деревянную пробку и жестом предложил спутнице напиться.
Принцесса помотала головой. Воды не хотелось. Вдобавок настроение было прескверным. С момента ухода из дома колдуна, между ней и рыцарем будто возникла невидимая стена. Они шли, отдыхали, ели вместе, но почти не разговаривали. Дерел по-прежнему заботился о ней, первым шёл в места, казавшиеся опасными. Но при этом держался с вежливой отчуждённостью, словно… словно телохранитель.
Айрин искоса поглядела на Ук-Мака. Тот шагал, погрузившись в раздумья. Судя по выражению лица, мысли были не из весёлых.
Заметив, что принцесса смотрит на него, рыцарь ободряюще улыбнулся. Айрин с тяжёлым вздохом отвела глаза: в проявлении дружелюбия Дерела отсутствовала привычная непринуждённость. Казалось, рыцарь улыбается исключительно из учтивости.
Айрин сломала голову, пытаясь понять, что произошло. Могла ли она чем-то обидеть спутника? Но чем и когда? Во время прощания с колдуном?
Принцесса попыталась вспомнить каждое слово и жест.
…Облачённые в доспехи из множества железных пластин, они стояли перед входом в расщелину, ведущую к дому Мирга. Колдун, благоразумно спрятавшись в тень от скалы, всё равно то и дело морщился от яркого солнечного света. Тёплый ветер нёс солёный запах моря. Но в тот момент Айрин не чувствовала его, поглощённая спором.
Она поклялась именем отца, что убьет Герьёра и хотела отправиться в город, дабы исполнить обещанное. Дерел и Мирг возражали. Рыцарь говорил, что замок хорошо охраняется и вдвоём им туда не пробраться. Колдун сообщил, что маркиз посулил невероятную награду за поимку беглянки, поэтому в Рейнсвике её может схватить каждый встречный. И ехидно поинтересовался, не собирается ли она драться с целым городом. Дерел же с улыбкой заметил, что все враги высоко ценят Айрин. Рассерженная принцесса ответила довольно резко – может, это обидело рыцаря?
Потом к ним присоединилась бабушка Мирга. Сняв с пальца кольцо из оленьего рога, дала его принцессе, пообещав, что с ним она не заблудится. Ещё ведунья протянула маленький мешочек с монетами. Колдун закатил глаза, Ук-Мак вежливо отказался. Айрин, наученная опытом, приняла и этот дар. Возможно ли, что её решение задело Дерела, не желавшего брать деньги? Или поводом разлада между спутниками стало что-то иное?
Айрин вновь вздохнула: гадать можно было до бесконечности, так и не узнав истинную причину холодности рыцаря. Но, не ведая ошибки, её невозможно исправить…
Похмелье оказалось мучительным. Тяжёлую, словно чугунную голову прошивало резкой болью от всякого ничтожного звука. Язык по ощущениям готов был растрескаться, как земля во время сильной засухи. При этом вкус во рту держался такой, будто туда напихали козьего дерьма. Живот противно ныл, руки мелко дрожали.
С трудом приподнявшись на локте, Герьёр скривился от накатившей тошноты.
– Лонкьёрд! – прохрипел он. – Лонкьёрд, где ты, сучий сын?!
В комнату торопливо вошёл доверенный слуга. В руках Лонкьёрд держал круглый серебряный поднос со стеклянным бокалом. Маркиз торопливо схватил сосуд и жадно выхлебал содержимое. Бросил бокал, ловко пойманный лакеем, и откинулся на подушки.
Заморское снадобье подействовало быстро. Боль и рвотные позывы отступили, конечности перестали трястись.
– Прикажете подать завтрак? – осведомился Лонкьёрд, внимательно наблюдавший за хозяином.
– Не сейчас, – вяло махнул рукой Герьёр.
– Вас хотел видеть господин Файок.
– Чего нужно этому болвану? – недовольно поинтересовался маркиз: вызванная похмельем раздражительность пока не оставила его.
– С позволения вашего сиятельства, сейчас выясню.
Поклонившись, лакей удалился. Появившись вновь, негромко произнёс:
– Господин Файок сообщает, что обнаружились какие-то сведения о сбежавшей пленнице.
Герьёр попытался вскочить, ну сразу же со стоном рухнул обратно. Через несколько ударов сердца, сдавленно приказал:
– Пусть войдёт… И принеси ещё этого зелья.
Начальник стражи, наблюдавший через приоткрытую дверь, благоразумно дождался, когда Лонкьёрд вернётся с новой порцией снадобья. Войдя в опочивальню маркиза вместе с лакеем, он дал Герьёру возможность осушить кубок и лишь после этого заговорил.
– Мой господин, в замок притащился побирушка… говорит, видел беглянку, выходившую из харчевни «Железное колесо» в сопровождении двоих мужчин. Один, повыше и помоложе, смахивал на солдата в крестьянской одежде. Второй – жирный карлик – обычный бродяга.
– Ты дурак, Файок? – почти спокойно спросил маркиз. – За такую награду, что я готов заплатить, тебе любой скажет, что видел эту…
Герьёр замялся, не зная, как лучше назвать девушку: прелестницей или стервой. Воспользовавшись паузой, Файок продолжил:
– Мои люди обошли окрестные дома. Некоторые горожане подтвердили слова нищего, почти одинаково описав каждого из троицы. Пришлось повозиться, но, в конце концов, удалось проследить их путь по Рейнсвику.
Маркиз невольно приоткрыл глаза.
– Они покинули город через северные ворота.
– Верхом?
– Пешие.
Рыцарь Алого орла наморщил лоб.
– Что получается? Сообщники этой… сообщники подкупили твоего помощника, чтобы вызволить эту… демоны!.. Кто же они? Спасшиеся с корабля матросы? Или местные наглецы, осмелившиеся покуситься на мою собственность?
– Не могу сказать, мой господин. Быть может, просто селяне, которых она встретила в харчевне и попросила показать дорогу.
– В любом случае оба заслужили колесования… Говоришь, коней у них не было? Это хорошо. Но даже пешком они могли далеко уйти за день… Файок, в погоню! Я должен поймать эту…
Маркиз вновь не сумел подобрать подходящее слово. Сжав кулак, досадливо ударил подушку.
– Едем!.. И ещё зелья, Лонкьёрд.
Проснувшись около полудня, Мирг неторопливо позавтракал оставшимися пирожками. Выбравшись наружу, постоял среди высоких камней, отрешённо разглядывая голубоватый морской горизонт. Наконец, словно собравшись с силами, побрёл прочь от берега к далёким лугам. Вдоволь пошатавшись по окрестностям, вернулся домой, бережно сжимая небесно-синий василёк.
Оказавшись под светлыми сводами жилища, вспотевший, раскрасневшийся колдун некоторое время сидел на табурете, крутя в пальцах сорванный цветок и о чём-то размышляя. С кривой улыбкой, больше похожей на болезненную гримасу, поднялся и двинулся сквозь вереницу комнат в глубину подземелья.
Место, где он очутился в итоге, отличалось от других частей пещерного дома. Это был круглый зал с высокими необработанными стенами. Потолок отсутствовал: сквозь огромную дыру внутрь под углом падали солнечные лучи. Неровный пол покрывал внушительный слой мха, упруго пружинившего под ногами толстяка. Стены до самого верха увивали лианы, усеянные крупными оранжевыми цветами, источавшими сладкий аромат. Где-то капала вода, жужжали насекомые. Над головой колдуна перепархивали маленькие птички.
В центре зала возвышался массивный валун. На плоской вершине камня, примерно на уровне груди низкорослого колдуна, стояла узкая изящная ваза, вырезанная из огромного цельного изумруда.
Приблизившись, Мирг бережно просунул стебель василька в драгоценный сосуд, где уже было множество таких же цветков.
– Только васильки? – раздался позади голос бабушки.
– Они нравились ей больше остальных.
– Двадцать один год, двадцать один цветок. Как ты столько лет сохраняешь их свежими?
– Их жизнь застыла в одном моменте, – не отрывая глаз от букета, ответил колдун.
– А твоя?
– А моя в порядке, – Мирг повернулся к женщине. – Когда собираешься домой?
– Когда буду уверена, что у тебя всё хорошо, – не обидевшись, мягко ответила ведунья. – Побуду ещё недельку. Заодно кухню вычищу. Алхимическая печь хороша, но для готовки не очень подходит.
– Ты постоянно навещаешь меня накануне её дня рождения. Неужели ещё не убедилась, что со мной всё благополучно?
– Нет, – бабушка качнула головой и перья в косе затрепетали.
– Как знаешь, – толстяк пожал плечами. – Я собираюсь в город. Тебе нужно чего?
– Нет, золотко, благодарю… Не задерживайся, я испеку пирог.
– Сладкий? – деловито уточнил Мирг.
– С абрикосами и орехами.
– Хорошо, – просветлев лицом, колдун вышел.
Ведунья ещё немного постояла, печально глядя на вазу с цветами. Взявшись за амулет, прошептала молитву Ланиаре. После, огорчённо покачивая головой, последовала за внуком.
Мирг стоял посреди кладовки, в замешательстве шаря глазами по развалам всевозможного барахла.
– Куда же я его бросил?
Заложив руки за спину, он побрел вдоль груды вещей, изредка останавливаясь, чтобы внимательно изучить ту или иную кучу. Оказавшись в самом дальнем и тёмном закутке, колдун с радостным возгласом схватил массивный металлический ларец, одним краем стоявший на старой верше, неумело сплетённой из ивовых прутьев, а другим – на бочонке из-под вина.
Притащив ларец в лабораторию, Мирг стёр с него копоть. Поглазев пару мгновений на герб Арма, выгравированный на крышке, попытался открыть. Убедившись, что замки просто так не поддадутся, задумался.
– Расплавить? Нет, содержимое тоже… Растворить крышку? М-мм… не то. Что же тогда?
Вытащив из воздуха толстый фолиант, он полистал страницы.
– Гм… разрыв-трава? Была у меня вроде, всё хотел попробовать…
Колдун принялся рыться в ящичках покосившегося шкафа. Вынув из фарфоровой банки несколько бледно-серых высушенных былинок, торжествующие помахал ими перед ларцом. Увидев, что ничего не произошло, нахмурился, почёсывая пузо.
– Как же это работает?
Он снова заглянул в книгу. Захлопнув, недовольно бросил в угол:
– Кто так пишет?!. «Поможет открыть любой запор…» Это недостаточная информация, бездарь! Необходимо рассказывать подробнее!
Колдун поглядел на ларец.
– Эм-м… может, нужно запихнуть разрыв-траву в замки?
Мирг вставил былинки в замочные скважины и, подперев щеку рукой, принялся ждать, покуда средство подействует. Когда терпение толстяка иссякло, он покрутил травинки, словно ключи, затем пошуровал ими в отверстиях, точно прочищая. Раздражённо ворча и причмокивая, полностью затолкал внутрь. Это тоже не помогло.
– Да гори ты!.. – колдун в сердцах щёлкнул пальцами, поджигая высушенное растение.
Раздался грохот, сверкнула белая вспышка. Перекорёженная крышка ларца подлетела к своду, Мирга отбросило от стола. Зажурчали жидкости, полившиеся из разбившихся алхимических сосудов.
Колдун, кряхтя, поднялся. Провёл рукой по измазанному сажей лицу. Ойкнул, попав по ожогу на скуле.
– Вот как оно работает, – пробормотал Мирг, разглядывая лежащую на боку нижнюю часть ларца и россыпь раскатившихся золотых и серебряных монет. – Как по мне, магия заклинаний более точна и предсказуема.
В лаборатории появилась бабушка. Подняв брови, оглядела разрушения. Подойдя к внуку, молча прилепила на ожог округлый зелёный лист, покрытый чем-то густым, жёлтым и клейким. И исчезла так же безмолвно, как и появилась.
– Я и сам бы справился, – кинул в пустоту толстяк, принимаясь за уборку.
Ликвидировав разгром, Мирг собрал монеты в мешок. Вспомнив, добавил пять золотых, оставленных Ук-Маком. Взвалив позвякивающую ношу на плечо, зашагал сквозь стены на улицу.
Неторопливо топая по дороге, светлой лентой тянувшейся вдоль побережья, толстяк преодолел добрую половину пути к Рейнсвику. Издали заметив всадников, в клубах пыли мчавшихся со стороны города, благоразумно сошёл на обочину.
Верховой, ехавший впереди, натянул поводья, поравнявшись с колдуном. Проскочив мимо, вернулся. Остальные тоже остановились, окружив одинокого пешехода. Лошади храпели, возбуждённо переступали ногами. Мирг чувствовал жар разгорячённых скачкой животных, ощущал острый запах конского пота.
– Эй, жирдяй! – с пренебрежением обратился к колдуну мужчина в красных одеждах и такого же цвета берете, украшенном сверкающим аграфом в виде хищной птицы. – Откуда идёшь?
– Ваши слова ранят мне сердце, – притворно вздохнул Мирг. – Я-то думал, что несмотря на прожитые годы, сумел сохранить юношеское изящество.
Всадник уставился на коротышку со смесью гнева и удивления.
– Чего несёшь, полудурок?! Нигде не видал по пути молодую женщину в сопровождении двоих оборванцев? К слову, один из них такой же жирный, как ты.
– Как же, видел, – колдун почесал живот. – Как вас сейчас.
– Где?! Когда?!
Толстяк сделал вид, будто глубоко задумался. Выпятив губы, он сначала тупо смотрел перед собой, а после принялся загибать короткие грязные пальцы.
– Э-э… один… два… Да, день назад. Может, больше. Скажем, три?
– Где ты их видел? Отвечай немедля! – лицо всадника потихоньку начало приобретать цвет платья.
– Здесь, неподалёку, на берегу, – Мирг махнул рукой в сторону моря. – Они утопились.
– Они – что?!
– Утопились, – повторил колдун, глядя в выпученные глаза предводителя отряда. – Вы слыхали о двойном самоубийстве влюблённых? А тут было тройное.
– Что за чу…
– Знаете, я сам о подобном подумываю, – перебил задохнувшегося от такой наглости всадника Мирг. – Брюква в этом году совсем не уродилась, как жить дальше? В чём надежда и радость?.. А вот прям сейчас и утоплюсь.
Ошарашенные верховые глядели, как толстяк, проскользнув между лошадьми, решительно устремился к накатывающим на камни и песок волнам. Бодрым шагом он вошёл в воду сначала по колено, а затем и по пояс.
– Неужто болван решил, что сумеет сбежать от меня вплавь? – удивлённо процедил командир. Внезапно на его лице появилась улыбка: – Когда заберётся в воду по шею – стреляйте. Золотой тому, кто пробьёт жирдяю череп!
Пока несколько воинов извлекали луки из налучей, колдун, продолжавший идти по дну так, словно вода ему совершенно не мешала, скрылся под волной: лишь пузыри показывали, где он только что был.
– Вынырнет – убейте!
Лучники ждали, натягивая тетивы, но голова толстяка так и не появилась.
– И впрямь утопился? – недоверчиво пробормотал предводитель, когда прошло достаточно времени для того, чтобы закончился воздух даже у самого опытного ныряльщика. – Файок, неужели брюква так важна для смердов?
Могучий воин озадаченно поглядел на него, слегка пожимая плечами.
– Ну и демоны с ним, всё равно оборванец вызывал омерзение, – всадник в алом, гикнув, ударил коня шпорами.
– Да и ты мне не особо симпатичен, – откликнулся никем не видимый Мирг, всё время стоявший рядом и поддерживавший насланный на кавалькаду морок.
Когда конники умчались, колдун поправил мешок на плече и вновь двинулся в Рейнсвик.
Зажиточные горожане строили дома из дерева и светлого камня. Беднота теснилась в хибарках из глины, налепленной на каркас из переплетённых прутьев. А сиротский приют приезжие жрецы Ланиары возвели из самого дешёвого материала – из земли. Слой за слоем они утрамбовывали суглинок в опалубке из старых досок. Потом проливали известковым раствором – и снова уплотняли грунт. В итоге выросло толстостенное приземистое здание с островерхой двускатной крышей из тёмно-серой дранки, похожей на чешую царя рыб.
Справа от входной двери приюта стояла фигура Ланиары, грубо вырезанная из ореха. На животе идола светлело неровное пятно, оставшееся после того, как жрец соскоблил похабное слово, нацарапанное кем-то из подвыпивших прохожих. В районе плеча и левого бедра статуи зияли глубокие трещины. Из них торчали свёрнутые в трубочки обрывки бумаги с именами детей, нуждающихся в исцелении. Служители время от времени вычищали мусор, но суеверные женщины приносили и запихивали новые записки.
Глаза деревянной богини смотрели в тёмный проулок между домами напротив. Именно туда незаметно проскользнул невысокий толстяк в грязном чепце, а через мгновение вышел высокий тощий старик в черных штанах и куртке. С неопрятным коротышкой его роднила лишь одна деталь – увесистый побрякивающий мешок на плече.
Приблизившись к двери приюта, старик дважды постучал. Дверь почти сразу распахнулась. Внутри гостя встречал главный жрец – невысокий пожилой мужчина в рясе из некрашеного полотна.
– Господин Толстенхабль, – служитель Ланиары почтительно поклонился.
– День добрый, любезный, – сухо ответил старик с таким видом, точно считал день наихудшим из всех, прошедших с сотворения мира.
Жрец провёл визитёра в пустующий обеденный зал: смежное с кухней помещение, посреди которого стоял вытянутый стол с такими же длинными лавками по бокам.
Толстенхабль умостил костистый зад на скамье и с неудовольствием огляделся, прислушиваясь к голосам детворы, доносившимся из других комнат. Жрец воспринял это смиренно: он давно привык к скверным манерам гостя. И даже перестал задавать себе вопрос, отчего настолько неприятный человек из года в год, в один и тот же день посещает приют. Но не удивился бы, узнав, что старик с жёлчным выражением лица пытается искупить какие-нибудь кровавые преступления.
Одно время служитель Ланиары даже хотел спросить напрямую, беспокоясь, что приют получает деньги, добытые нечестивым путём. Но после рассудил, что всё в руках богини. И коли Ланиара допустила, чтобы средства приходили из подобного источника, то кто он такой, чтобы перечить небесной госпоже?
– Мы ждали вас, господин Толстенхабль, – вежливо сказал жрец. – Желаете отобедать?
– Нет, не желаю, – гость, выпрямившись, точно палка, барабанил по столу длинными бледными пальцами. – Просто расскажите, чего у вас тут произошло за год?
– Всё как обычно, господин Толстенхабль. Дети растут. Кто-то уходит, кто-то появляется. Скажем, на минувшей неделе подкинули под двери малыша. Девочку. Мы назвали её Миланой, в честь…
– Это чудесно, – перебил старик. Тонкая кожа по обеим сторонам его губ собиралась мелкими складками при каждом слове. – Что значит уходят? Кто-то помер?
– Хвала Ланиаре, нет, – жрец, словно защищаясь, поднял руки, повернув ладонями к Толстенхаблю. – Просто время подошло некоторым ребятам оставить приют. Пойво и Миклош ушли к рыбакам. Райзена я устроил подмастерьем к бондарю. Крисва собирается замуж за охотника из Вильнова…
– Угу, – со стороны могло показаться, что Толстенхаблю совершенно безразличен рассказ жреца. – А другие?
– Младшие сейчас здоровы, а вот весной почти все сильно хворали. Мы уж думали, что Иви и Алнес… – не завершив фразу, жрец покачал головой. – Но обошлось, хвала Ланиаре.
Толстенхабль нахмурился:
– Чем болели? Отчего не позвали лекаря?
– Звали, господин Толстенхабль, да не добрался он до нас. Хворь по всему городу ходила, множество народу слегло. Некоторых боги прибрали. Работы у лекаря было невпроворот, его чуть ли на части ни рвали, к себе зазывая. Вот и шёл он сначала к тем, кто побогаче да посильнее, потом уже к прочим… До нас так и не добрался.
– Что за безобразие! Наймите тогда себе собственного лекаря, – приказным тоном сказал гость. – Вы же с севера прибыли? У вас там хорошие лекари?
Собеседник кивнул.
– Вот и выпишите себе одного.
– Цена… – заикнулся было жрец, но старик бесцеремонно прервал:
– Денег вам хватит, – Толстенхабль пнул мешок, брошенный на пол возле лавки. – И на лекаря, и на всё что угодно.
Старик поднялся. Жрец тоже.
– Если до того момента, как прибудет лекарь, кто-то из детей заболеет – найдите Мирга. Он часто бывает в «Железном колесе». Не застанете его – передайте хозяйке, что Мирг вам нужен.
– Как скажете, господин Толстенхабль, – покорно согласился жрец, не собираясь спорить с благодетелем. – Благослови вас Ланиара за вашу доброту.
– Ай, оставьте, – раздражённо отмахнулся старик. Его рука дёрнулась, точно собираясь почесать обтянутый чёрным сукном впалый живот, но застыла. – Просто заботьтесь о детях.
Не дожидаясь жреца, он двинулся к выходу.
– Непременно, господин Толстенхабль, – глядя в удаляющуюся узкую спину, покладисто ответил служитель богини. – Не беспокойтесь об этом.
На пороге Толстенхабль обернулся:
– И дайте пять золотых в качестве приданного Крисве.
Айрин и Дерел уходили прочь от обжитых мест. За день пути они лишь раз увидели вдалеке дым, поднимавшийся над крышей большого деревянного дома. Посовещавшись, рыцарь с принцессой решили не делать крюк, только ради того, чтобы с удобством переночевать.
– Уж лучше больше пройдём, – подвела итог обсуждениям Айрин.
Они шли почти до темноты и разбили лагерь в небольшом перелеске. От усталости говорили мало. Быстро поужинав копчёной рыбой и лепёшками, которыми их снабдила ведунья, распределили время дежурства. Первым вызвался караулить Дерел. Уступив ему, Айрин растянулась на плаще и моментально уснула.
Утро выдалось туманным. Путники шли по мокрой траве через луг, переговариваясь, чтобы не потерять друг друга.
Невесомая молочная пелена начала рассеиваться, когда Ук-Мак и Айрин приблизились к лесу.
– Держись ближе ко мне, – сказал рыцарь, первым входя в заросли.
Двигаясь плечом к плечу, они брели между деревьями, глядя по сторонам и прислушиваясь к лесным звукам. Вдруг Дерел остановился, схватившись за рукоять меча. Айрин тут же последовала его примеру.
– Что случилось? – шёпотом спросила она, настороженно всматриваясь в чащу.
– Слышишь?
– Что? – уточнила принцесса.
– Вот, – сказал рыцарь, когда левее них раздалось тоненькое «вить-вить-вить».
Через несколько ударов сердца, похожий звук донесся откуда-то сзади.
– Пеночки щебечут, – сказала Айрин. – Почему тебя это беспокоит? Будь кто рядом, они бы затаились.
– Это не птицы, – меж бровей Ук-Мака пролегла вертикальная морщина. – Это люди. И они нас окружают…
