Текст книги "Только про любовь"
Автор книги: Ивана Трамп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)
И в самом деле, почему? – признавали ее друзья, ведь Стивен и Шугар тратили теперь массу времени на светские развлечения, путешествуя по всему миру и живя на его доход, который с началом подъема в экономике был весьма значительным. На каждой новой фотографии в газетах Шугар была одета в платья от нового модельера, и ее украшали новые наборы невероятных драгоценностей: кулон из сапфира в тридцать три и семь десятых карата с бриллиантами круглой огранки, стоимостью более миллиона долларов, ожерелье из изумрудов с бриллиантами, которое стоило два миллиона, бриллиантовые браслеты, нитки жемчуга, перстень с рубином. Они путешествовали первым классом, останавливались в лучших отелях, имели дома в Палм-Гич и Париже. Дэйзи никак не могла отождествить Стивена Эллиота, героя бульварных публикаций, с тем разумно бережливым и ценящим общественное мнение человеком, заботливым мужем и отцом, за кем она в течение стольких лет была замужем. По крайней мере, у нее не было никаких иллюзий относительно Бьерна, объясняла она друзьям, и сознание этого дает ей психологическую опору. К тому же содержать его было гораздо дешевле, чем Шугар: время от времени часы от Пеже, бриллиантовая булавка для галстука или кожаный пиджак—вот и все, что ему нужно было для счастья.
Дэйзи говорила так убедительно и выглядела такой спокойной, что Катринке иногда казалось глупым тревожиться о ней. И о Натали тоже. В конце концов, Халид был умен, богат, космополитичен, обаятелен – и в этом внушительном перечне привлекательных качеств самым ценным являлось то, что он был просто без ума от нее. И если уж Натали не беспокоило, что он был мусульманином и женат, что у него четыре дочери, к чему волноваться ее друзьям? Действительно, к чему? Лючия отмахивалась от слухов, заявляя, что это плата за успех, нападки на мужа она приписывала снобизму верхушки общества, или предвзятому отношению к итальянцам.
И только обычно невозмутимая и модная Марго признала, что попала в беду: пожар просто нанес огромный урон семье Йенсенов. Тед был не только подавлен, он, как она и опасалась, начал пить, и Марго боролась за то, чтобы все утрясти и с ним, и с детьми, и с финансами, и с ответственной работой в журнале «Шик». Для Катринки было даже каким-то облегчением сознавать, что кто-то нуждается в ее помощи: она звонила Марго каждый день, чтобы дать ей выговориться, давала ей советы, когда та просила об этом, и предлагала деньги, от которых Марго всегда отказывалась.
На яхте «Леди Катринка» гостили семья Гудменов с двумя детьми и няней, Натали, Ник, Лючия, ее двенадцатилетняя дочь Паиа, Дэйзи, Бьерн и – самое приятное – Томаш Гавличек. Он прибыл в Венецию на бьеннале, где состоялся показ его фильма, и остался на гала-торжества, получив на это разрешение от чешского правительства, которое решило, что, раз его жена и ребенок остались в Праге, он вернется домой в соответствующие сроки.
Все гости «Леди Катринки» плюс Жан-Клод и Элен Жиллет, принц Халид со своей свитой, Мэри Маккарти, Гор Видал, Джанни Анелли, множество промышленников из самых разных стран, представители европейских королевских семей и высшей аристократии – все они собрались в Венеции на неделю празднеств, кульминацией которых должен был стать бал, организуемый фондом спасения Венеции.
– Давайте отправимся в круиз, – сказал Адам, поднявшись на палубу. Его темные волосы выгорели на солнце, а кожа приобрела медовый оттенок. На нем были красные купальные плавки, майка и большие темные очки.
– А у нас есть время? – спросила Катринка.
– Немного есть. Мне что-то не сидится на месте. – С ним так было всегда, когда они останавливались, но они только вчера вечером прибыли из Сен-Жан-Кап-Ферра и решили провести день в порту. После завтрака они сразу же все обговорили.
– Могу поспорить, что тебе даже не нужны упражнения, чтобы оставаться в форме, – заметила Дэйзи, разглядывая широкие плечи и грудь Адама, его подтянутый живот, мускулистые руки и ноги.
Улыбаясь, Адам наклонился к Дэйзи, поцеловал ее в лоб и спросил шутливо:
– Не означает ли это, что ты бы предпочла иметь дело со мной, чем со своим красивым молодым шведом?
Она нежно коснулась его щеки:
– Как ты можешь задавать мне такие вопросы в присутствии своей жены?
– Это научит ее больше меня ценить, – ответил Адам, не глядя на Катринку.
– Больше, – засмеялась Катринка. – Когда я и так тебя обожаю.
– Вот это-то мне и хотелось услышать, – сказал Адам, улыбаясь. Она так хороша, подумал он, так умна и так мила. Почему же тогда так часто в последнее время она вызывает у него раздражение? – Мы отправимся в Бибион, – сказал он и поднял телефонную трубку, чтобы сообщить это капитану.
Все были на месте, кроме Натали, и обрадовались круизу, особенно Паиа и двое детей Гудменов. Вскоре трап подняли, и яхта медленно отошла от причала.
В открытом море было гораздо прохладнее. Гости бродили по палубам, вели бесконечные беседы, наблюдали за меняющимся пейзажем, восхищались морем, а дети без конца спрашивали, когда им позволят купаться.
– Что ты думаешь о Халиде? – спросила Дэйзи Лючию, которая проектировала интерьер его яхты и должна была бы неплохо узнать принца.
– Мне он нравится, – ответила Лючия.
– Он предложит Натали выйти за него замуж?
Лючия пожала плечами.
– А если и предложит, согласится ли она?
– Конечно, нет, – сказала Александра, которая многое считала немыслимым до тех пор, пока оно не происходило. – Она никогда не свыкнется с тем, чтобы стать кому-то второй женой. Одновременно я имею в виду.
– Почему? – сказала Дэйзи. – Ведь она же свыклась с тем, что была любовницей Жан-Клода. Сколько же лет? Пятнадцать? В наше время многие браки и то распадаются раньше.
– Ты ведь не думаешь, что Дэйзи действительно выйдет замуж за Бьерна? – через некоторое время спросила Лючия Катринку.
– Почему ты спрашиваешь? Она тебе что-нибудь говорила?
– Нет, но она, видимо, думает о замужестве.
– Она просто волнуется о Натали, – сказала Катринка.
Яхта проплывала мимо пляжей Лидо, удаляясь все дальше от Венеции.
– Ты счастлив? – спросила Дэйзи Бьерна, чье длинное красивое тело удобно устроилось в шезлонге рядом с ней. Цвет его волос напоминал золотистый шелк, а голубые глаза небо над Адриатикой. Он был актером, когда они встретились на лыжной трассе в Швейцарии, и к тому времени снялся в нескольких фильмах Бергмана. Она могла увидеть его в фильме «Фанни и Александр». Но она никогда не ходила на иностранные фильмы. По крайней мере до тех пор, пока не встретила его. Это было одно из многих удовольствий, которые он ей дарил.
Бьерн взял ее руку и поцеловал.
– С тобой я всегда счастлив, – сказал он, как и положено такому идеальному любовнику, как он. Дэйзи улыбнулась довольной улыбкой, а он подумал, что и в самом деле очень к ней привязан, хотя ее друзья, как бы они ни пытались соблюдать правила вежливости, несомненно, относились к нему с подозрением. Отдавая должное этим попыткам, он все-таки испытывал чувство неловкости. В конце концов, он не так уж много хотел от Дэйзи: возможно, съездить в Голливуд и получить какой-то шанс сделать карьеру в американском кинематографе. Но когда бы он ни упоминал об этом, она всегда отвечала отказом. И все же он был уверен, что когда-нибудь она сдастся, а пока он вил уютное гнездышко из тех небольших денежных средств, которые она ему регулярно давала, и практиковался в английском.
– Ты только посмотри, – сказал Ник, легким движением головы указывая на Дэйзи и Бьерна. – Просто умереть можно.
– Здесь этого хватает, – сказал Нейл. – Куда ни посмотришь.
Ник взглянул на невысокого, полного Нейла, с лысеющей головой и пышными усами, размышляя, стоит ли обижаться на его реплику, и решил ограничиться неопределенным смешком, а потом стал выспрашивать его о валютном курсе на Уолл-стрите.
– Когда столько денег переходит из рук в руки, – сказал Ник, – всегда возникает коррупция, а там, где есть коррупция, рано или поздно появится потребность в хорошем адвокате, вроде меня.
– Это крайне странный взгляд на вещи, – сказал Нейл. Ему никогда не нравился Ник, он был, как ему казалось, какой-то слишком прилизанный со своими гладкими черными волосами и какой-то смазливый. А на тех фотографиях в газетах он стоял, улыбаясь, рядом с каким-нибудь отъявленным мафиози и выглядел довольно зловеще. Жаль, что Александра и Лючия были так дружны. – Негоже делать деньги нечестным путем.
– Они все-таки необходимы, – ответил Ник, который стал для некоторых своих клиентов своего рода экспертом в финансовых вопросах, поскольку правительство всегда пыталось арестовать их за уклонение от уплаты налогов, когда не удавалось предъявить им обвинение в убийстве. Подняв вверх и небрежно заколов свои длинные рыжие волосы, Александра какое-то время наблюдала за мужем, поглощенным беседой с Ником, потом опять повернулась к Катринке.
– Нейлу здесь нравится, – сказала она счастливым голосом. – Он собирался отправиться па Мэн. Можешь себе представить? А сюда не ехать. И думаю, все потому, что Мэн гораздо ближе к Нью-Йорку и к его бизнесу. Тебе повезло, что Адам любит путешествовать.
– Иногда чересчур, – сказала Катринка. – Он слишком много работает.
– И ты тоже.
– Мне нужно чем-то заняться, пока он работает.
– Знаешь, – сказала Александра, закуривая сигарету, – я думаю, что теперь, когда дети подрастают, я тоже могу чем-то заняться. Я бы хотела создать галерею. Голландское искусство, старые мастера, это ведь моя специальность. Как ты думаешь? – Каждый раз во время беременности она бросала курить и пить, но, родив, сразу же все начинала сначала. Как она ни старалась, ей никак не удавалось избавиться от этих привычек. Катринка задумалась над ее словами и ответила:
– Время сейчас удачное. Люди делают деньги, а значит, хотят их и тратить.
– Нейл тоже так говорит.
Яхта подошла к Бибиону и бросила якорь. Все решили купаться. Команда спустила на воду две парусные шлюпки, и Адам взял в одну из них старшего ребенка Гудменов – девочку, на которой был спасательный жилет. Ее двухлетний брат вопил, что он тоже хочет купаться, и Адам пообещал ему, к ужасу Александры, что позднее за ним вернется, если тот будет себя хорошо вести.
Катринка наблюдала с палубы, как Адам держит девочку па руках, направляя маленький парусник так, чтобы поймать слабый ветер. Та легкая зависть, которую она испытывала, давно уже сменилась искренней привязанностью к детям своих друзей, но иногда она не могла избавиться от мыслей о том, не пожалел ли когда-нибудь Адам, что не женился на Александре.
– Посмотри на него. Он так хорошо ладит с детьми, – сказала она Томашу, легко переходя на чешский, когда он подошел к ней и обнял ее за обнаженную загорелую талию.
– У тебя хорошая жизнь, Катринка, – сказал он, имея в виду не столько ее очевидное богатство, сколько то, что она была деятельна, удачлива и вышла замуж за человека, которого любила и уважала.
А Катринка думала о тех неделях, которые ей скоро предстояло провести в обществе Нины, Кеннета, Клементины и Уилсона, которые должны были отправиться вместе с ней и Адамом в круиз вокруг островов Греции, чтобы отпраздновать сорок пятую годовщину свадьбы старших Грэхемов. Она хорошо представляла, как Кеннет Грэхем будет постоянно испытывать легкое похмелье, а Нина Грэхем постоянно высказывать свое недовольство, сосредоточившись теперь на единственной теме – на своем несуществующем внуке. Она думала о бесконечном потоке сообщений от компании «Цейс», полных подробностей о скрупулезных проверках и перепроверках версий, которые оказывались несостоятельными. Она думала о клиниках, где лечили бесплодие и где время от времени ее обследовали и что-то кололи и измеряли, брали у нее анализы, делали рентген и лапароскопию. Она думала об Адаме, который иногда, как ей казалось, был где-то далеко от нее, даже когда находился рядом, казался чужим и разочарованным.
– Ты бы отказался от Мартина за все это? – спросила она Томаша.
– С жизнью нельзя заключать сделки, Катринка, выторговывая одно вместо другого, нельзя совершать обмен, если тебя не устраивает то, что она дала.
– Ты счастлив?
– И да. И нет. По-разному. У меня хорошая жена, прекрасный сын, есть жилье, работа, еда на столе. Ну а если я не свободен снимать такие фильмы, какие мне хотелось бы, ну что ж, кто в этом мире получает все, что хочет?
– Ты когда-нибудь чувствуешь себя от этого несчастным?
Он улыбнулся:
– Часто. Но я это преодолеваю.
– Я тоже, – сказала, смеясь, Катринка. Небо над головой было такой сочной голубизны, что напоминало цветной керамический купол, веселые полосатые парусные шлюпки подпрыгивали на небольших, с гребешками пены, волнах. Она заметила, что ее муж выглядит беззаботным и счастливым, что он смеется, разворачивая маленькую шлюпку так, чтобы поймать ветер. Вокруг было так красиво, и ее окружали люди, которых она любила.
– Я очень счастливая женщина, Томаш, и я это понимаю.
Глава 34
В этот вечер семейство Грэхемов и их гости были приглашены на прием, который устраивали Курт и Луиза Хеллер в своем палаццо на Большом канале: в программе мероприятий фонда «Спасем Венецию» прием был одним из самых заметных событий. Хеллер, дипломат из ФРГ, и его жена, дочь крупного промышленника, по мнению Катринки, были весьма холодными и скучными людьми, но Адам все же настоял на том, чтобы они пошли на этот прием. Он считал необходимым заводить связи с влиятельными людьми в тех странах, где у него были значительные деловые интересы; в данном случае его интересовала судоверфь в Бремене.
После легкого ужина Адам, Катринка и остальные приглашенные поднялись на борт яхты «Сигаретт» и поплыли вдоль темных каналов, мимо мягко освещенных дворцов с причудливой формы балконами и облупившимися фасадами, мимо гондол, в которых сидели мужчины и женщины в вечерних нарядах или маскарадных костюмах. Если бы не гул моторов яхты или проплывавшие время от времени мимо них пароходики, набитые шумными венецианцами и любопытными туристами, отправившимися на вечернюю прогулку по каналам, можно было подумать, что на дворе пятнадцатый век.
Когда они прибыли на прием, он был уже в полном разгаре; звуки рок-музыки, несущиеся из танцевального зала, абсолютно не сочетались с мягким светом хрустальных люстр, мерцанием свечей в серебряных канделябрах, густым ароматом цветов, слугами в ливреях с галунами и гостями в изысканных вечерних туалетах, медленно фланирующими из зала в зал. Хеллеры купили это палаццо, в котором когда-то жил лорд Байрон, три года назад. Они укрепили осевший фундамент и покосившиеся стены и реставрировали потрескавшуюся и облезлую внутреннюю отделку комнат, заплатив за это три миллиона долларов; по крайней мере так написала Сабрина в своей колонке.
– Не может быть, – прошептала Дэйзи, когда они вошли в заполненный танцевальный зал.
– Что? – рассеянно спросила Катринка, с восторгом рассматривая резные и позолоченные потолки, фрески на стенах и мраморные полы, которые своим видом как бы напоминали о том, что просто необходимо спасать Венецию. Этот фонд был единственной благотворительной организацией за пределами США, в котором Грэхемы участвовали. Их девизом было – пусть французы сами спасают свой Версаль.
– Марк ван Холлен.
Как только Дэйзи произнесла его имя, Катринка сразу переключила свое внимание на гостей и заметила его в нескольких шагах от себя. Его выгоревшие на солнце волосы были почти белыми, он похудел и отрастил бороду, но не узнать его было невозможно.
Заметив их, Марк извинился перед своими собеседниками и подошел поздороваться.
– Дорогой, как приятно снова видеть тебя, – сказала Дэйзи, когда он поцеловал ее в щеку.
Пробормотав «добрый день» и улыбнувшись задорной улыбкой, он пожал руку Катринке, затем Адаму. Некоторое время все четверо стояли, чувствуя неловкость оттого, что не знали, о чем говорить. Наконец, Марк пригласил Дэйзи на танец, предоставив остальным гадать, означает ли его появление на этом приеме, что он возвращается в свет. Вот уже два с половиной года он не посещал модные рестораны, благотворительные балы и званые обеды. Если он уезжал в горы покататься на лыжах, то выбирал самые отдаленные трассы, куда блестящее общество не ездило. Он много разъезжал по свету, иногда один, иногда с проводниками – фотографировал диких животных в Африке, исследовал исчезающие тропические джунгли на Борнео и в Бразилии, занимался альпинизмом в Уэльсе, путешествовал по Таиланду в повозке, запряженной волами. Из путешествий он возвращался только для того, чтобы принять участие в наиболее важных заседаниях правления, а все остальные дела решал по телефону. Несмотря на все предсказания, случившаяся трагедия не сказалась отрицательно на его бизнесе: акции ряда предприятий ван Холлена продавались даже по более высокой цене.
Когда позже Катринка танцевала с ним под звуки старомодного фокстрота, она с удивлением обнаружила, что ей трудно с ним говорить. Когда умерла Лиза, она послала ему соболезнование, но сейчас чувствовала, что нужно снова сказать какие-то слова утешения. Но что именно? А вдруг он не хочет ворошить прошлое?
Но он первый нарушил молчание.
– Интересно, отчего все сразу лишаются дара речи, когда имеют дело со мной? – спросил он.
– Мы просто не ожидали встретить тебя здесь.
– Но я же должен был когда-то вернуться и вот решил, что спасение Венеции – подходящий предлог.
– Я была так расстроена всем случившимся, – сказала она – Это было ужасно.
– Да, – согласился он. – Это был ад. – Я и сейчас это так же остро ощущаю, иногда, но уже не все время. – Он улыбнулся – добродушно и естественно. – Но жизнь продолжается.
– Да, – сказала она, вспоминая о своем, – и иногда она просто удивительна.
– В жизни бывают удивительные минуты, – сказал он, закружив ее в танце. – Как сейчас, например.
Двигаясь навстречу ему, она улыбнулась.
– Ты флиртуешь со мной?
Он утвердительно кивнул головой и сказал:
– Тренируюсь.
– Отлично. – Флирт был занятием безопасным и забавным, что-то вроде расхожей монеты в обществе, как дружеский поцелуй, не касаясь щеки, или обещание пообедать или поужинать вместе. Этим занимались все.
Но позже, танцуя с Жан-Клодом, она подумала об этом иначе. Не то чтобы она была против ухаживаний Жан-Клода, которые могли превратиться в нечто более серьезное, стоило ей только намекнуть. Ей не нравилось, что он постоянно обращал ее внимание на Адама, который, казалось, был очень увлечен беседой с женщиной, которую Катринка сначала не узнала, но потом вспомнила. Это была длинноногая блондинка в облегающем платье с вырезом до талии спереди и сзади, актриса, сыгравшая главную роль в нашумевшем этим летом фильме. Катринка вдруг испытала приступ ревности.
– Если ты думаешь, что я буду спать с тобой только потому, что мой муж разговаривает с хорошенькой женщиной, то ты просто спятил, Жан-Клод. – Она пожалела об этом сразу же, как только произнесла эти слова. Жан-Клод заулыбался, довольный тем, что пробил брешь в броне ее уверенности в своем муже. Это, конечно, глупо. Она абсолютно доверяла Адаму. И если в последнее время они не так часто и страстно предавались любви, то после восьми лет семейной жизни это было естественно.
Вечер для Катринки был испорчен. Одержав маленькую победу над ней, Жан-Клод решил попытать счастья с Натали и отвлечь ее от принца Халида. Но ему удалось только затеять ссору, после которой Халид, в темных глазах которого светились огоньки ненависти к сопернику, еще больше утвердился в своем намерении овладеть Натали.
Позже, когда Катринка разговаривала с принцессой Монако Каролиной, она вдруг почувствовала, что кто-то коснулся ее руки, и, обернувшись, увидела Клауса Циммермана, улыбавшегося сквозь тонкие усики.
Ситуация была щекотливой. Она не могла ответить ему резкостью в присутствии принцессы и поэтому была вынуждена представить его, на что и рассчитывал этот честолюбец. Катринке удалось сделать это с любезной улыбкой, но она чувствовала, что беседа становится натянутой. Кто-то подошел поговорить к принцессе, та извинилась и отошла.
– Хеллеры прекрасно восстановили дом, правда? – сказал доктор по-немецки таким самоуверенным тоном, как будто говорил о своих старых друзьях.
– Да, – согласилась Катринка, глядя в противоположный конец комнаты, где Курт Хеллер беседовал с Глорией Турн унд Таксис. Именно Циммерман познакомил Грэхемов и Хеллеров в Сан-Морице, хотя Катринка помнила их и их друзей Брандтов еще по Кицбюэлю. Обе пары часто посещали этот курорт со своими детьми, которых Катринка увидела сейчас в группе танцующей молодежи. Темноволосый сын Хеллеров обнимал за талию некрасивую дочку Брандтов, а ее красавец брат перебирал пачку лир, готовясь заплатить оркестру. Катринке всегда казалось странным, что у таких респектабельных людей было что-то общее с Циммерманом. Правда, она постоянно забывала, что большинство из них считало его тоже вполне респектабельным. Она повернулась, чтобы уйти.
– Извини, но…
Он удержал ее за руку:
– Ты сегодня красивая, как никогда, Катринка.
– Пожалуйста, отпусти, – сказала она холодно.
– Тебе никогда не приходило в голову, что именно благодаря мне ты имеешь все это? – Циммерман знал, что было бы разумнее держаться подальше от Катринки и не провоцировать ее на какой-нибудь решительный шаг. Но как только они встречались, он сразу забывал об этом. По правде говоря, ему нравились эти стычки. Ему доставляло удовольствие донимать ее. Во всяком случае, нельзя пренебрегать богатыми американцами. Сколько бы влиятельных богачей он ни добавлял к списку своих знакомых, ему все было мало, а с помощью Грэхемов он мог бы завести много новых знакомств.
– Никогда, – ответила Катринка.
– У тебя не только богатый муж, – продолжал спокойно Циммерман, – но ты и сама богатая женщина. Сколько у тебя теперь отелей? Два? – Катринка купила в Нью-Йорке второй отель – «Грэхем», как только «Прага» начала приносить доход. – Недавно я прочитал в газете, что ты подумываешь купить уже третий. Смогла бы ты всего этого добиться, если бы тебе нужно было ухаживать за орущим ублюдком?
– Где он? – спросила Катринка не в силах сдержаться. – Скажи! – Но когда Циммерман только пожал плечами, прищурив свои раскосые глаза, она произнесла ледяным тоном: – Если ты сейчас же не отпустишь меня, я влеплю тебе пощечину. И не думай, что я побоюсь устроить сцену.
– Почему ты всегда такая неуравновешенная, Катринка? – спросил он, отпуская ее. – Но прежде чем она успела отойти, рядом с ними неожиданно оказались Адам и Барбара Уолтерс. – У тебя всегда такие интересные знакомые, – пробормотал Циммерман, прежде чем поздороваться с Адамом и телезвездой по-английски.
Катринка представила его Барбаре Уолтере и напомнила Адаму, что он встречался с доктором в Сан-Морице.
– Ах, да, конечно, – сказал Адам вежливо и пожал Циммерману руку, безуспешно пытаясь вспомнить, что связывало доктора с Хеллерами.
Катринка с облегчением вздохнула. Если бы Циммерман понял, что Адам ничего не знает об их прошлых отношениях, он, конечно, попытался бы, шантажируя ее, расширить круг своих светских знакомств. Но она была уверена, что Циммерман опять неправильно истолковал холодность Адама, считая, что тот все знает. На самом же деле Адама абсолютно не интересовали люди, от знакомства с которыми не было никакой пользы.
– Извините нас, пожалуйста, – сказал Адам, – но с Катринкой хотят поговорить.
– Конечно, конечно, – Циммерман слегка поклонился. – До следующей встречи.
– Я сказала Адаму, что хочу сделать передачу о вас обоих в своей программе, – сообщила Катринке Барбара Уолтере, как только доктор отошел достаточно далеко, чтобы не слышать, о чем они говорят.
– Обоих! – удивилась Катринка, и была польщена.
– Вы оба так много сделали за этот год.
Это было действительно так. Принадлежащие Катринке отели работали безупречно и пользовались успехом, но это не все. Ей удалось собрать свыше трех миллионов долларов для фонда помощи обездоленным детям. Эта мало кому известная благотворительная организация превратилась в одно из самых успешных предприятий в мире, субсидирующих программы помощи для детей в Африке, Южной Америке, Европе, Азии и США.
Адам добавил еще один маршрут к списку рейсов своей компании. Когда же его великолепный шестидесятифутовый шлюп «Возмездие», построенный на верфи в Шотландии, пришел первым в кругосветной гонке «Уитбрел», портрет Адама появился на обложке «Тайм». Казалось, все, чего касались Грэхемы, превращалось в золото.
– Я уже сказал Барбаре, что мы будем очень рады принять ее предложение, – сказал Адам таким тоном, как будто вопрос уже был решен.
– Конечно, – согласилась Катринка. – Это было бы очень интересно. Когда мы это осуществим?
Они договаривались о сроках передачи, когда к ним подошла Дэйзи. Поболтав немного с ними, она увела Катринку познакомить с какими-то милыми людьми.
– С кем ты хочешь меня познакомить? – спросила Катринка, когда Дэйзи вела ее сквозь толпу гостей.
– Ни с кем. Стивен здесь. И Шугар. Что, черт возьми, мне делать? – Казалось, она просто обезумела. Хотя они часто беседовали со Стивеном по телефону о делах и детях, пути их в обществе никогда не пересекались, так как они всегда намекали друг другу, где могут быть в ближайшее время.
– Он знал, что ты должна быть здесь?
– Конечно, знал. Я думаю, что этот прием достаточно важное событие, чтобы Шугар могла его пропустить. Может быть, мне уйти? Мы с Бьерном можем взять гондолу и вернуться на яхту.
– Дэйзи, послушай. Тебе не нужно никуда убегать. Подойди к ним и поздоровайся. И тебе уже никогда не придется так нервничать.
Подумав немного, Дэйзи рассмеялась:
– Ну, конечно, ты абсолютно права. Что это мне взбрело в голову? – Она решительно направилась к Бьерну, который явно не очень уютно себя чувствовал в компании Джона и Сьюзан Гутфройнд, Нейла и Александры Гудмен и молоденькой актрисы, с которой перед этим танцевал Адам. Дэйзи взяла Бьерна под руку и, пробормотав извинения, повела его знакомиться со своим бывшим мужем и его женой.
– Он выглядит совершенно больным, правда? Катринка обернулась и, узнав Сабрину, постаралась не выдать своего изумления от ее вида – губная помада у нее была смазана, а из небрежно завязанного узла па макушке торчали во все стороны волосы.
– Я имею в виду Стивена Эллиота. Швед-то выглядит так, будто вообще никогда в жизни не болел. Просто великолепно.
– Привет, Сабрина, – сказала Катринка, как будто не слышала этого замечания. – Какое красивое платье! – Это было бы правдой, если бы оно было надето на ком-то еще.
– Я еще не решила, – продолжала Сабрина, не давая Катринке отвлечь себя, – он такой бледный, потому что болел летом гриппом или из-за всех этих сексуальных игрищ, которые так нравятся Шугар.
За последнее время до Катринки не раз доходили весьма неприятные слухи о сексуальных наклонностях Шугар. Судя по всему, ей нравились сексуальные забавы, причем иногда весьма грубые, которые кто-то назвал «секс в стиле Бенеттон», со множеством партнеров обоего пола и разного цвета кожи. Трудно было поверить, что старомодный Стивен мог принимать в них участие.
– Или, может быть, это из-за присутствия Паоло ди Кортина, – продолжала Сабрина, не дождавшись от Катринки ответа.
– Паоло ди Кортина? – вырвалось у Катринки.
– Он стоит рядом с Шугар, – сказала Сабрина, имея в виду человека, который с таким обожанием разглядывал изысканно одетую Шугар, что это было заметно даже издалека. На вид ему было за семьдесят, он был невысок, строен и чисто выбрит, у него была густая шевелюра явно не своих волос и изящные белые руки, которыми он оживленно жестикулировал в разговоре. – Граф Паоло ди Кортина, – добавила Сабрина, – старая итальянская фамилия. Очень богат. Шугар он очень нравится.
– Тогда, конечно, с ним интересно побеседовать, – сухо произнесла Катринка, недоумевая, зачем Сабрина рассказывает ей все это.
– Дэйзи ведь не первый раз встречается с этой потрясающей Шугар? – как бы ответила Сабрина на мысленный вопрос Катринки. Ей хотелось продать свою информацию в обмен на что-то такое, чего она еще не знала, – сплетнями ведь всегда обмениваются по бартеру.
Катринка торопливо перебрала в уме возможные ответы, но не нашла ни одного, которым бы Сабрина не могла воспользоваться, вынюхивая то, что она искала. Даже просто промолчать было рискованно.
– Дэйзи и Стивен в первый раз встретились сегодня, – Катринка, в конце концов, решила сказать правду, – часто перезваниваются, но встретились впервые. Они ведь очень много путешествуют.
– Так же, как и ты с мужем? – допытывалась Сабрина.
– Да, – Катринка заставила себя улыбнуться. – И всегда стараемся делать это вместе. А где сегодня твой муж? – спросила она, чтобы переменить тему, и сразу поняла, что совершила ошибку.
– Мы расстались, – ответила Сабрина холодно, и вся ее притворная доброжелательность исчезла.
– Ах, прости, – сказала Катринка.
Сабрина посмотрела на нее взглядом, полным зависти и ненависти. «Что ты можешь знать? – казалось, говорил ее взгляд. – Что может такая красивая, богатая и желанная женщина, как ты, знать о том, как тяжело потерять мужчину?»
– Это всегда тяжело, – продолжала Катринка, – даже если это к лучшему для всех.
– Между нами действительно все кончено, – откровенно сказала Сабрина.
Сметая всех на своем пути, она сделала стремительную карьеру, пройдя все должностные ступеньки в лондонской бульварной газете. Позже она уже стала подписывать свои материалы только одним именем. Ее колонка приобрела широкое, пожалуй, даже международное значение, такое, что если о вас в ней не упоминали, то это было равносильно ссылке. Все это время ее кроткий и уравновешенный муж, лишенный каких-либо честолюбивых устремлений, продолжал занимать скромную должность на Даунинг-стрит. Сабрина уже давно испытывала только скуку от общения с ним и всегда считала, что, даже не вмешиваясь в ее дела, он все равно мешал ей и хорошо бы от него избавиться. И все же ей нравилось при удобном случае показать, что у нее есть муж. Поэтому когда он ушел от нее к молодой хорошенькой сотруднице министерства иностранных дел, ее это очень задело.
– Но ты, конечно, права, это всегда очень непросто. Прости, мне нужно идти, – сказала она, поспешно удаляясь.
В конце концов, этот утомительный вечер закончился, и Грэхемы вместе со своими гостями вернулись на «Леди Катринку». Они возвращались по тем же темным каналам, когда на востоке небо уже начинало светлеть. Так будет продолжаться целую неделю, подумала Катринка, и ей постоянно придется ложиться спать на рассвете. Она уже чувствовала себя совершенно измученной.
