Текст книги "Только про любовь"
Автор книги: Ивана Трамп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 40 страниц)
Глава 44
Отношение Адама к бракоразводному контракту было противоречивым. Было довольно трудно разделить их столь разные и в общем-то самостоятельные предприятия без взаимной компенсации. Он несколько раз менял свои условия, причем делал это, когда договоренность, казалось, была уже близка. Катринка же была настроена получить три свои гостиницы, одежду и драгоценности, виллу в Кап-Ферра. Адаму она отдавала квартиру в Нью-Йорке, яхту «Леди Катринка» и все, что относится к «Грэхем Марин». Она не расстроится, если больше никогда не увидит ни одной яхты. Адама оскорбляло то, что Катринка не боролась за квартиру. Он считал, что отсутствие с ее стороны интереса к ней есть неприятие его вкуса и всей их супружеской жизни. И он предлагал отдать квартиру ей. Порой он был готов отдать ей виллу «Махмед», в другой же раз он уже не хотел этого, заявляя, что она очень важна в его европейском бизнесе и оттуда он руководит всеми своими предприятиями. На самом же деле он никогда особенно не любил эту виллу, считая, что ее восточная роскошь не соответствует его более простым вкусам.
Бракоразводный процесс четы Грэхемов, казалось, тянулся бесконечно, держа Катринку в каком-то подвешенном состоянии – не замужем и не разведена, психологически связанная в своих действиях, в своих отношениях с мужчинами, которые, узнав, что Адам бросил ее, начали активно ухаживать за ней.
Одним из наиболее настойчивых поклонников оставался Жан-Клод Жиллет, и иногда Катринка подумывала о том, чтобы лечь с ним в постель. Он был богат, могуществен и очарователен. Несмотря на то что иногда с ним было трудно, тем не менее Катринка всегда считала его привлекательным, даже сейчас, когда глубокие морщины покрыли его красивое лицо. Его тело оставалось стройным и молодым, его темные глаза – живыми. Переспать с ним, может быть, было именно то, что требовалось ее больному самолюбию. Он, как бы чувствуя ее слабинку, удвоил усилия. Куда бы Катринка ни приезжала, в ее номере в гостинице всегда были корзины с орхидеями. Иногда он и сам оказывался в той же гостинице. Она была не настолько глупа, чтобы поверить, что такой деловой человек будет разъезжать по свету следом за ней. Она подозревала, что он время от времени переделывал свой график работы, чтобы оказаться с ней в одном месте, и ей захотелось узнать, есть ли кто-нибудь среди ее персонала, кто снабжает его информацией, и если да, то что осведомитель получает взамен. Робин провела расследование, и виновник был обнаружен, им оказалась младшая секретарша в их лондонском отделении компании «Грэхем". Катринка уволила ее. В тот период ее жизни для нее было совершенно невозможным простить даже малейшую измену.
Она продолжала встречаться с Жан-Клодом, наслаждалась его обществом, его умом, точностью его наблюдений, ценя его суждения об ухудшающемся состоянии мировой экономики. Подобно Адаму, он был достаточно проницателен, чтобы видеть и ее ум, а не только ее тело. Это было самое приятное в нем.
К этому времени империя Жан-Клода была огромной, несмотря на спад деловой активности на мировых рынках, от которого он, казалось, не особенно страдал. За исключением вновь открытой «Гэллери Жиллет» на Пятой авеню, он ограничил свои интересы в розничной торговле и сосредоточился на расширении сети магазинов но продаже со скидкой и специализированных магазинов по продаже не очень дорогой, но модной одежды на каждый день. Когда богатые будут вынуждены заняться поисками товаров подешевле, он будет готов принять их деньги. Расширив магазины для гурманов и включив в них продукты для простого и здорового питания, он был уверен, что благополучно переживет спад и выйдет невредимым; его виноградникам и фермам племенного скота тоже ничего не угрожало.
Однако Катринка не легла в постель с Жан-Клодом, не смогла этого сделать, несмотря на то что находила его очень привлекательным. С одной стороны, он и его многострадальная Элен все еще были муж и жена, и Катринка не забыла урок, который преподал ей Мирек Бартош. С другой стороны, она ему не доверяла. Как она могла ему доверять, если он обманывал свою жену?
Но ее связь с Жан-Клодом, неважно, платоническая или нет, раздражала Адама. Это была не просто ревность к Катринке. Все эти Жан-Клоды Жиллеты, Марки ван Холлены, Майклы Милкены, Руперты Мердоки, все эти нувориши современного мира, карабкавшиеся к вершине, теснили Адама и его класс богачей с того Олимпа, на котором они находились так долго, вызывали в Адаме к жизни самые низменные инстинкты. Именно во время переговоров с такими выскочками он заработал репутацию безжалостного партнера. Он хотел доказать им, что способен бороться с ними, что роскошь не ослабила его волю.
Как только в колонке светской хроники Сабрины или где-нибудь еще появлялось сообщение о том, что Катринку видели вместе с Жан-Клодом, Адам звонил ей, и каждый раз разговор заканчивался тем, что Катринка бросала трубку. Это всегда развлекало Жан-Клода, который узнавал об этом от Натали, с которой он продолжал поддерживать отношения.
– Почему Адам не возражает, что ты продолжаешь оставаться другом Натали? – спросила однажды Катринка, когда она и Жан-Клод обедали в изысканном ресторане «Черная икра Каспия», в зале на втором этаже с окнами, выходившими на площадь Мадлен.
В этот момент Жан-Клод, смаковавший русские блины с черной икрой и семгой, вдруг заявил:
– Ты знаешь, что твои глаза такого же цвета, как эта комната, королевская бирюза, если я не ошибаюсь.
– Почему? – настаивала Катринка.
– Я полагаю, потому, что он не знает, что Натали не так глупа, чтобы сказать ему об этом. А ты, ma chere? – сказал он, указывая на нее вилкой.
– Я не заинтересована в новых неприятностях.
– У них своих хватает в данный момент, во всяком случае.
– Да? – спросила Катринка, стараясь показаться как можно более равнодушной. Хотя она понимала, что для нее лучше не знать ничего, что делают Адам и Натали, но любопытство брало верх, и Жан-Клод был самым надежным источником информации. Иногда ей казалось, что она продолжала встречаться с ним именно по этой причине.
– Адам не спешит разводиться с тобой, чтобы доставить удовольствие ей, я так полагаю.
– Или доставить удовольствие мне, – сказала Катринка, вздыхая.
Как она ни старалась надавить на своего адвоката, как она ни просила Адама быть благоразумным, но он все время находил причины, чтобы отложить развод.
Время тянулось медленно. Катринка была постоянно в разъездах, рекламировала свои гостиницы. Однажды в течение десяти дней в июле она слетала в Париж и как почетный гость присутствовала на обеде, который давал Диор, ее любимый дом моды, съездила в Рим и Лондон на несколько торжественных завтраков, данных для рекламы ее гостиниц, вернулась в Нью-Йорк, чтобы вручить награду на благотворительном обеде, затем вновь побывала в Лондоне, чтобы еще раз обсудить детали комплексного плана с главой круизного маршрута, принадлежавшего Адаму, потом оказалась в Гамбурге, чтобы получить премию от «Кондэ наст травелер», и в Кап-Ферра на рекламных съемках для журнала «Шик», где на фоне пышного великолепия виллы «Махмед» были сняты последние модели одежды. Рекламная кампания приносила успех, ее гостиницы были загружены на восемьдесят пять процентов, хотя другие не набирали и шестидесяти.
Вообще-то дела у всех шли не очень хорошо. Суд признал Ника виновным по ряду не очень серьезных обвинений и присудил к шести годам тюрьмы. Александра закрыла галерею, потеряв несколько миллионов долларов, в то время как Нейл смог с большим трудом сохранить «Кнэпп Маннинг», несмотря на скандал, связанный с падением «Дрекслер бернем».
В течение какого-то времени Катринка полагала, что Адам, подобно Жан-Клоду, переживает тяжелые времена. Приключенческий фильм о роботах, который поста вил Томаш, имел огромный кассовый успех, ряд других фильмов имели более скромный успех, и поэтому положение компании «Олимпик пикчерс» было хотя и не очень устойчивое, но по крайней мере, улучшилось. Компании «Грэхем Марин», занимавшейся строительством дорогих яхт и танкерными перевозками, был нанесен ощутимый ущерб не столько экономическим спадом, сколько сокращение военных заказов и вторжением в Кувейт в августе 1990 года. Напряженная ситуация в зоне Персидского залива привела к спаду в туризме и потерям в игорном бизнесе и круизных маршрутах. Когда один из круизных лайнеров столкнулся с танкером недалеко от побережья Греции, капитан компании «Грэхем Марин» был признан виновным в аварии, так как находился в состоянии опьянения. Компании был предъявлен иск на возмещение убытков в несколько сотен миллионов долларов.
Узнав об этом, Адам сразу же позвонил Катринке.
– Все разваливается, – сказал он ей. – Дорогая, я не знаю, что делать.
Она никогда не слышала, чтобы в его голосе звучали пораженческие нотки.
– Ты справишься, – сказала она ему. – Ты найдешь выход из положения.
– Давай вместе пообедаем, – умолял он, и она согласилась.
Они пошли в ресторан «21». Адам заплатил метрдотелю, и тот посадил их за его любимый столик. Он не хотел говорить ни о делах, ни о разводе, поэтому их разговор свелся к сплетням о родственниках и друзьях. Он предложил ей пользоваться яхтой «Леди Катринка», и она согласилась, хотя не была уверена, что у нее будет время покататься на ней. Они развлекали друг друга анекдотами и очень много смеялись. Этот обед был очень странным, но все же приятным. Тем не менее, когда Адам начал напрашиваться поехать с ней домой, Катринка отказала ему. Она наконец-то обрела уверенность и не хотела ее лишаться из-за одного обеда.
В середине ночи вновь зазвонил телефон, и когда она взяла трубку, услышала голос Натали.
– Катринка, Адам у тебя? – Она плакала. – Катринка, он сведет меня с ума.
Катринка нажала на рычаг и отключила все телефоны в доме, оставив включенным только свой личный телефон.
Когда на следующий день в газетах «Кроникл», «Пост», «Дейли ньюс» появилась фотография ее с Адамом, уютно беседующих в ресторане «21» за одним из лучших столиков, Катринка поняла, что она вновь оказалась полной идиоткой. Она не сомневалась в том, что Адам был искренне расстроен ходом дел. Но его предложение пообедать было не просто потребностью в соучастии, а преследовало и другие цели. Вечер был специально задуман, это была уловка, еще один рекламный шаг со стороны Адама, чтобы убедить своих кредиторов, что его положение надежно. Фотография в газетах должна была доказать, несмотря на все тревожные газетные статьи, что даже если финансовое положение Адама не слишком прочное, он не испуган. Он уверен в себе и достаточно умен, чтобы вернуть все то, что он потерял. Это должна была подтвердить Катринка в своем игривом и дорогом вечернем платье от Унгаро.
Если бы он прямо попросил ее об этом, она бы не отказала ему. Если бы он честно сказал, чего хочет от нее, она бы согласилась с ним пообедать. Теперь же ей было противно, что он опять обманул ее. Она пообещала себе, что это никогда больше не повторится. Когда несколько дней спустя он позвонил и пригласил ее пообедать, она отказалась.
Чем ближе было Рождество, тем труднее было Катринке сохранять веселость. Воспоминания об ужасном прошлогоднем Рождестве преследовали ее. Она вновь и вновь переживала сцены с Клаусом Циммерманом, Жан-Клодом и Адамом, постоянный «рапид» своей трагедии, этот ядерный взрыв, извержение вулкана, крах ее любви. Ей казалось, что она далека от создания новой жизни.
Единственным утешением, отметила она для себя с усмешкой, было то, что худшее уже не случится и что первый раз за все время ее замужества она будет избавлена от необходимости провести Рождество с Ниной Грэхем.
Другим утешением было количество приглашений, которые она получила. Ее поклонники предлагали ей романтические путешествия в Рио-де-Жанейро и на Багамы, некий австралиец предложил провести Рождество в Сиднее. Деловые партнеры приглашали к себе домой – в Стов, Акапулько, Палм-Спрингс и Санта-Фе. Нейл и Александра Гудмен, которые обычно проводили Рождество в поместье Паунд-Ридж с ее родственниками, а Новый год у себя дома в Аспене, пригласили Катринку провести с ними столько дней, сколько она захочет.
Дэйзи на всякий случай предложила Катринке приехать в Сан-Мориц и провести Рождество с ней, Риккардо и с их родственниками. Лючия, которая по секрету сообщила Дэйзи, что похудела до своего обычного веса, присоединится к ним вместе с Паией, будут также Марго и Тед.
– Только старые знакомые, – уговаривала Дэйзи, – только наша семья. Мы очень хотим, чтобы ты приехала.
Позвонила Жужка и звала приехать к ней и Карле в Лос-Анджелес.
На рождественский обед пообещал приехать Map-тип. Наконец-то он и Карла помирились. Какое счастье!
Сразу же после разговора с Жужкой вновь зазвонил телефон. Томаш приглашал провести праздники с ним и его новой подружкой, хозяйкой небольшого, но уважаемого литературного агентства, в доме, который он только что купил в Санта-Монике.
– Уже так давно мы уехали из Свитова, – сказал он.
– Кто бы мог подумать! – согласилась Катринка.
– Мы мечтали о большем, золотце, – добавил он грустно. – Намного большем, чем мы получили. Мы думали, что мы будем счастливыми.
– Томаш, Томаш, не говори так. Ты будешь опять счастливым. И я тоже.
– Ты, может быть, но не я. Следующий фильм, который я поставлю, будет о стареющих роботах, которые не хотят, чтобы их отправляли на свалку. Это называют тихими радостями. Дерьмо, вот что это.
– Ты не должен сдаваться.
– Хотел бы я иметь такую же энергию, как у тебя, – сказал он с нежностью. – Приезжай и утешь меня, золотце. Ты мне нужна.
Но Катринка вежливо отказалась от всех предложений. Она поняла, что не в том настроении, чтобы принять такие приглашения. Вместо этого 23 декабря она вылетела в Прагу, взяла напрокат машину и уехала на ферму, где и провела Рождество с тетей Зденкой, со своими двоюродными братьями и сестрами и их детьми.
Рождество в Чехословакии, хотя и не такое пышное празднество, как на Западе, все же остается самым важным праздником года. Пока женщины убирали, готовили и пекли, дети делали украшения, а Франтишек срубил сосну, которую затем всей семьей украшали. Подарки дарили в Сочельник: вязаные свитера и шарфы, разноцветные глиняные вазы, маленькие безделушки из прекрасного чешского хрусталя, лыжи, коньки, велосипеды. Катринка привезла косметику в подарок женщинам, джинсы и американские сигареты для мужчин. На обед в Рождество они ели краснокочанную капусту с уткой и кнедли-ки. Невестки, которые не особенно ладили между собой, отложили в сторону свои обиды, дети Олдржича, которые жили в Брно и имели обыкновение ставить себя выше своих деревенских двоюродных братьев и сестер, сдерживали свой снобизм. Днем они катались на коньках и лыжах. По вечерам смотрели телевизор, танцевали рок под музыку по радио или под гитару, на которой по очереди играли Олдржич и Катринка, пели, собравшись у камина.
Ее друзья беспокоились, что она вернулась в прошлое. По Катринка смотрела на свое решение провести Рождество в Чехословакии совсем по-другому. Она воспринимала это как возврат к своим корням, источнику своей силы.
Из Праги Катринка улетела в Лондон на переговоры и была еще там, когда разразился кризис в Персидском заливе. Она немедленно изменила свои планы относительно встреч с Дэйзи и Марго в конце месяца по поводу коллекций новейшей моды. Принимая во внимание финансовое положение Нейла, Александра еще раньше решила не участвовать в этом проекте. Когда мир находится в кризисном состоянии, когда круглые сутки радио и телевидение передают сообщения о воздушных налетах, об убитых и раненых, то негоже тратить огромные суммы снег на моду и с энтузиазмом развлекаться. Роскошные увеселения, грандиозные приемы, которые постепенно стали сходить на нет после октябрьского кризиса 1987 года, полностью прекратились в январе 1991 года. Если кто-то и продолжал развлекаться, то делал это тихо, дома, приглашая не более восьми-девяти гостей, пли несколько человек встречались пообедать в ресторане.
Загруженность лондонской гостиницы «Грэхем" и отелей в Нью-Йорке снизилась до семидесяти двух процентов. Доходы от казино упали. Могло быть еще хуже, говорила себе Катринка. Ничего не оставалось делать, как ждать. Если война долго не продлится, то ущерб будет не особенно большим. Если же затянется, то есть вероятность, что Катринка потеряет все. Она постоянно проводила консультации со всеми своими управляющими и планировала дальнейшие действия. Наконец, она заключила сделку с авиакомпаниями и агентами по продаже авиабилетов, усилила рекламу и засыпала газеты и журналы броскими объявлениями, предлагая тем, кто боялся отдыхать за границей, всевозможные туристические путешествия с полным обслуживанием в гостиницах «Грэхем». На это ушло несколько недель, но постепенно план заработал, и, несмотря на продолжавшуюся войну, загруженность в гостиницах в Нью-Йорке и Лондоне вновь поднялась выше семидесяти процентов.
Катринка откладывала свое возвращение в Штаты. Казалось, менее утомительным вести переговоры с. Адамом на расстоянии как минимум трех или шести тысяч миль. Ее адвокат постоянно вел с ними переговоры об окончательном урегулировании условий развода, которые Адам продолжал постоянно менять. Будучи проездом в Лондоне, Адам остановился в ее гостинице, не предупредив Катринку об этом заранее. От Жан-Клода она знала, что Адам порвал с Натали и встречается с какой-то актрисой. Затем Сабрина подтвердила это.
– Мне, в общем, нравится быть опять холостяком, – признался Адам, устраиваясь у нее в офисе на одном из диванов, обитых ситцем. Катринка заметила, что он пока еще не холостяк, так как не подписал бумаги о разводе.
– Зачем ты так спешишь? – спросил он. – Не хочешь ли ты сказать, что собираешься выйти замуж. Кто он?
Выражение его лица в этот момент ей не понравилось. Она поняла, что если бы действительно хотела выйти замуж, то он тянул бы с разводом вечно, только чтобы помешать ей. Адам никогда не хотел упускать того, что считал своим.
– Никого нет, – сказала она мягко. – Просто я хочу, чтобы ты побыстрее ушел из моей жизни.
Он, красивый и элегантный, в новом светло-сером костюме от Фисраванти, откинулся на спинку дивана и сказал, весело улыбаясь:
– Независимо от того, будет или не будет развод, этого никогда не произойдет. Тебе никогда не удастся вычеркнуть меня из своей жизни.
Катринка уезжала кататься на лыжах, как только удавалось выбраться. Однажды из любопытства она решила узнать, как идут дела в «Золотом роге», и в Кицбюэле встретила Франту и его жену Ингрид, сногсшибательную шведку, намного выше его ростом. Франта бросил автогонки и стал возглавлять команду водителей «Формула-3» и был вполне доволен тем, как все обернулось. В Сан-Морице Катринка обычно останавливалась либо в гостинице «Палас», либо у Киккардо и Дэйзи, которые часто проводили там выходные в течение всего сезона.
На второй неделе февраля Катринка и Дэйзи прилетели в Лондон, чтобы присутствовать на обеде в честь сорокалетия Карлоса Медины. Риккардо, который готовил большую ретроспективную выставку своих скульптур в Милане, отказался сопровождать их, и Дэйзи уступила.
– Там не будет недостатка в мужчинах, помяни мое слово, – сказала она Катринке. – Сэру Алексу потребуются одинокие женщины, если он хочет составить пары за обедом.
– Вокруг много нас таких, – сказала Катринка со смехом, – поэтому я не думаю, что у него будут проблемы.
– Ты не останешься одинокой ни минуты, стоит тебе только пожелать, – сказала Дэйзи сурово, – и ты это сама знаешь. Если ты хочешь знать мое мнение, то твой обет безбрачия и так уже слишком затянулся.
– Я пока еще не нашла того, кто бы мне понравился.
– А ты хочешь?
– Конечно, – сказала она.
Дэйзи вздохнула:
– Ну, к сожалению, я не думаю, что ты найдешь кого-нибудь подходящего на дне рождения Карлоса.
Но она ошиблась. Карлос и Алекс обосновались в большом доме на Холланд-парк. Хотя нельзя было назвать это столпотворением, но на обеде присутствовало тридцать шесть человек. Такого количества приглашенных Катринка не видела уже давно, и она не ожидала, что они будут столь разными, хотя и знала, что у сэра Алекса Холден-Уайта друзья были в самых различных слоях общества.
Карлос, чьи темные волосы слегка посеребрила седина, приветствовал Дэйзи и Катринку так, как будто они были члены королевской фамилии, впрочем, среди его гостей были принц Уэльсский с супругой.
– Ты выглядишь великолепно, – сказал он, с восторгом глядя на зачесанные наверх темные волосы Катринки, которые сохранили еще свой естественный цвет, на изящную фигуру, которая великолепно смотрелась в коротком платье от Кристиана Лакруа. – Ты выглядишь лучше, чем когда-либо раньше. – Он говорил это вполне искренне, затем обратился к Дэйзи, которая выглядела изящной и элегантной в зеленом шелковом платье от Валентино. – То же самое можно сказать и о тебе. Я слышал, что ты влюблена, и это, наверное, все объясняет. А ты что можешь сказать в свое оправдание? – вновь обратился он к Катринке. На его лице было написано явное любопытство, ему хотелось знать, был ли в ее жизни новый мужчина.
– Чай из трав, отдых, свежий воздух и физические упражнения, – ответила она, посмеиваясь над ним.
Карлос заулыбался и, взяв обеих под руки, сказал:
– Пойдем, поздороваемся с Алексом и некоторыми из моих гостей.
Катринка уже встречалась с принцем и принцессой в Палм-Бич, а со многими из гостей в Аскоте, на Призе дель Арк в Париже или в Сан-Морице, или на юге Франции. Теперь редко случалось, чтобы она не знала кого-либо из гостей на тех приемах, на которых она присутствовала в различных концах земного шара. Обычно эти приемы не вызывали у нее беспокойства и только доставляли удовольствие. Уверенность в себе, умение никогда не испытывать затруднения в поисках тем для разговора, никогда не чувствовать себя одинокой или чужой среди незнакомых людей – все это облегчало общение. Но это, однако, не делало общение менее скучным, когда одни и те же лица мелькали слишком часто.
Официанты во фраках разносили шампанское в хрустальных бокалах и изящно нарезанные канапе на серебряных подносах. В углу гостиной рядом с камином играл струнный квартет. Катринка и Дэйзи, каждая сама по себе, переходили от одной группы к другой, встречаясь со старыми знакомыми, изредка замечая незнакомое лицо. Катринку представили руководителю Королевского национального театра и его жене, Дэвиду Бейли, фотографу, Блэр Браун и Дэвиду Хир, Нейлу Кинноку.
Заметив Аннушку Хэмпел, талантливого дизайнера и владелицу гостиницы «Блейк», Катринка направилась к ней, чтобы поздороваться, но в этот момент на ее пути оказался светловолосый гигант, который пробормотал:
– Добрый день!
Катринка остановилась, приятно удивленная.
– Марк!
– Я часто гадал, когда же нашим дорожкам суждено пересечься, – сказал Марк ван Холлен, беря ее за руку.
– Я совершенно не ожидала встретить тебя здесь сегодня, – сказала Катринка, испытывая прилив радости, всегда возникавшей в ней при виде Марка.
– Я не собирался приходить, – сказал он, – пока не узнал от Карлоса, что ты здесь будешь. Я собирался уехать сегодня в Нью-Йорк.
При ближайшем рассмотрении его густые светлые волосы оказались наполовину седыми, загорелое лицо было покрыто морщинами, он раздался, но полнота его была не за счет жира, а за счет мышц. Когда-то его красота не привлекала ее, так как казалась почти совершенной. С годами она приобрела мужественность. Как и большинство мужчин, которых она встречала на своем жизненном пути, он излучал уверенность, власть, успех. Но Катринка находила неотразимыми те его черты, которые не бросались в глаза: сила, сочетавшаяся с нежностью, сострадание и юмор.
– Я рада, что ты остался, – сказала она просто.
Как двое шаловливых детей, они пробрались в столовую и поменяли таблички с именами на столах, чтобы оказаться поблизости. Когда все сели обедать, Алекс, конечно, заметил это, так как он провел несколько часов, планируя, как рассадить гостей, и явно был недоволен. Но Марку и Катринке это было безразлично. Они были счастливы. К концу вечера их взаимоотношения изменились и прошли путь от непостоянной светской дружбы до чего-то большего, чего-то еще неясного и неопределенного для них обоих. Они не могли не заметить при их первой встрече на лыжном подъемнике в Кицбюэле того очевидного факта, что они оба были очень привлекательны. Но тогда они оба были сильно влюблены в других людей, и наблюдение почти не имело никакого значения. Сейчас это казалось очень важным. Они реагировали друг на друга уже по-другому, но еще не знали почему. Им обоим было любопытно выяснить причину. По крайней мере, неожиданная сексуальная привлекательность после стольких лет знакомства казалась маловероятной.
Марк предложил проводить Катринку домой, но она приехала на машине вместе с Дэйзи, и ее шофер ждал их.
– Я позвоню тебе завтра, – сказал Марк, целуя ее в щеку, а затем повернулся к Дэйзи, чтобы попрощаться.
– Как приятно опять увидеться с Марком, – сказала Дэйзи, пока они шли несколько шагов от дома к машине. – Он выглядит прекрасно. Совершенно оправился от этой ужасной трагедии. Как давно это произошло?
– Восемь лет, – ответила Катринка, удивляясь, что она это помнит. – Но никому еще не удавалось полностью оправиться от такого удара.
– Я думаю, ты права, – добавила Дэйзи печально, на какое-то мгновение погрузившись в свои собственные грустные воспоминания. Затем она повеселела. – Но жизнь продолжается. И иногда оборачивается даже к лучшему.
– Да, – согласилась Катринка. – Иногда.
При наличии такого количества свободных номеров в гостинице Катринка считала, что незачем снимать квартиру, и поэтому остановилась в одном из номеров. Когда она появилась на следующее утро в своем офисе, то обнаружила огромный букет роз и записку, что звонил Марк ван Холлен. Она немедленно перезвонила ему.
– Ты сейчас не на совещании? – подтрунила она.
– Я ждал твоего звонка, – сказал он. Она рассмеялась, и он добавил: – Честно говоря, у меня сегодня нет совещаний. Я же тебе говорил, что я собирался уехать в Нью-Йорк вчера.
– Ты уедешь сегодня? – спросила она, удивляясь тому, что это огорчает ее.
– Нет, не думаю. Все зависит от тебя. Ты можешь улизнуть?
– Ну…
– Ну же, Катринка, скажи «да».
– Да, – сказала она, почувствовав, как волна чистой радости охватила ее.
– Я буду у тебя через полчаса.
– Что мы собираемся делать?
– Я еще не знаю. Но надень что-нибудь теплое. На улице жутко холодно.
Она положила телефонную трубку на рычаг, быстро просмотрела корреспонденцию, чтобы убедиться, что там нет ничего неотложного, набросила несколько писем для своего помощника, перезвонила руководителю рекламного агентства, который занимался лондонским отелем «Грэхем», затем поднялась из-за стола. К счастью, у нее также не было запланировано ни одного совещания, но если бы они и были, она наверняка отменила бы их.
– Я позвоню позже, – сказала она, уходя из кабинета.
– Где я смогу вас найти? – спросил ее помощник, выбегая вслед за ней.
– Вы не найдете, – сказала она.
Вернувшись в номер, Катринка быстро переоделась в коричневые шерстяные брюки, светло-бежевый тонкий шерстяной свитер и твидовый пиджак. Она поправила косметику на лице, надела теплые сапоги и коричневую фетровую шляпу, и когда зазвонил телефон, возвещавший о приходе Марка, она уже была готова. Схватив сумочку и пальто, она понеслась к двери. «Это смешно, – подумала она. – Я чувствую себя, как школьница».
Всю прошлую неделю шел снег, и снежные сугробы в Лондоне достигли высоты двенадцати дюймов, такого никто не мог припомнить. В городе от них остались только небольшие серые кучки, покрытые ледяной коркой, но за городом поля были еще белыми, а вдоль дороги стояли горы снега, напоминавшие гряду кучевых облаков, протянувшуюся вдоль горизонта.
Марк и Катринка уехали в Беркшир на взятом напрокат «ягуаре». Они остановились у паба с соломенной крышей, съели традиционный обед пахаря, состоявший из хлеба с сыром.
– Мы можем пойти на скачки, – сказал Марк, – если ты хочешь.
Она поддержала его, и они направились в Ньюберн, сердце английских скачек, и наблюдали за соревнованиями из ложи, которую Марк снимал для того, чтобы развлекать своих деловых партнеров. Не желая столкнуться с кем-либо из своих знакомых, они не выходили из ложи большую часть дня, изучая программу забегов, споря о достоинствах лошадей и жокеев и абсолютно не обращая внимания на то, что оба плохо разбираются в этом. Они покидали ложу только для того, чтобы сделать свои ставки на тотализаторе. Катринке показалось, что она заметила в отдалении принца Халида. Он был вторым после Адама человеком, с которым она меньше всего хотела бы встретиться, и поэтому она поторопила Марка быстрее вернуться в ложу.
К концу дня она выиграла сотню фунтов, а Марк проиграл пятьдесят.
– Ты выглядишь такой довольной, как будто ты выиграла миллион, – подсмеивался Марк.
– Я люблю выигрывать, – призналась Катринка.
– И я тоже, – сказал Марк с улыбкой, – но день еще не закончился. Хочешь пойти в оперу сегодня вечером?
– Мы сможем достать билеты? – спросила Катринка нетерпеливо.
– Думаю, что да, – заверил Марк с той же уверенной улыбкой. Его уверенность почему-то не раздражала ее, а удивляла. Ей было любопытно, к чему это приведет, но в данный момент она была согласна следовать за ним. Она не знала, как поведет себя, если он попытается зайти слишком далеко, но в то же время не представляла себе, что это может произойти.
Марк отвез ее в гостиницу переодеться и заехал за ней через час. Он тихо присвистнул от восторга, увидев ее в коротком прозрачном вышитом платье на шелковом чехле, со старинной бриллиантовой заколкой в темных волосах и бриллиантовыми серьгами.
– Мадам, вы умеете одеваться, – сказал он, подавая ей пальто.
– Ты тоже умеешь одеваться, – ответила Катринка, и он застенчиво улыбнулся. Он был одет в темный костюм от Армани, с жилеткой и пестрым галстуком Его манера одеваться была простой и неброской, как будто его мало интересовало, во что он одет, хотя все, что он носил, было дорогое и модное, подобранное с большим вкусом. Катринка с удивлением отметила, что она этого не замечала раньше.
Марк приехал не на «ягуаре», а на машине с шофером, который должен был отвезти их совсем недалеко – через Трафальгарскую площадь по Стрэнду в «Ковент-гарден».
– В детстве я видел в кино, что богатые всегда очень красиво одевались в оперу, – сказал Марк грустно, оглядывая толпу, которая поднималась по ступенькам оперы.
