Текст книги "Ожидание Двойной Кошки"

Автор книги: Иван Афанасьев

Соавторы: Сергей Жданов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Часть вторая. Двойная Крыса

Лесная красавица

"… Возвращаясь назад, я отклонился от торной дороги к северу, оказавшись в сплошных лесах, что лежали на восход от гор Аргиза. Деревушка, которую я навестил после долгих лет отсутствия, встретила меня тишиной. Из распахнутой двери избы Оксенга зыркнул на меня зелеными глазами кот, насторожил уши и скрылся в огороде, схоронившись среди густых сорняков. Ощутив некоторое несоответствие картины вокруг меня образам памяти, я насторожился. Трава на единственной деревенской улице выглядела совершенно нетронутой. Избы стояли целые, но вокруг них не рылись в земле хрюшки, не бродили куры. Меня не встретила лаем ни одна собака.

Я потянул на себя дверь в избу братова сына, и она оказалась не запертой. Здесь вообще мало кто запирал дверь. Воровства в лесных поселениях не знали, лесной зверь двери открыть не сумел бы, а от нежити спасались охранными знаками. Но нежити на подходах к деревне я не встретил, что меня порядком удивило. Возле избы я еще раз проверился. Нежити в деревне не было, как не обнаружилось и следов недавнего пребывания людей. Обе комнаты поражали беспорядком: как будто хозяева спасали самое важное при пожаре, или же чужаки рылись в поисках спрятанных ценностей. Даже кровати оказались перевернутыми.

Если бы братов сын спасал свое добро, он захватил бы небогатые украшения жены, которые передавались в ее роду от матери к дочери, и обязательно захватил бы дедов кинжал, что всегда висел на стене между двумя окнами. Но украшения кучкой лежали на полу, а кинжал торчал из досок пола, вогнанный туда сильным ударом. Ножны валялись рядом с детской игрушкой – разрисованным глиняным петухом с отломанным хвостом. Кинжал я подобрал, это было наследие моего рода, и вышел на улицу.

Я обходил дом за домом, находя везде схожую картину. Где-то протух и заплесневел готовый обед, где-то лежало горкой выстиранное белье, которое хозяйка так и не удосужилась развесить сушиться. Я вернулся к дому Оксенга, деревенского знахаря и замедлил шаг у дверей. Этот запах я не мог перепутать ни с чем другим. Задержав дыхание, я осторожно заглянул внутрь. Тело Оксенга, облепленное мухами, болталось на свисающей с потолка веревке. Успев краем глаза отметить, что в его избе царит обычный порядок, ничего не разбросано, я выскочил наружу.

Что случилось в лесной деревне? Куда делись ее жители? Почему повесился Оксенг? Ответов на эти вопросы мне найти не удалось. Деревню я покинул еще до заката. Ночевать под этими крышами меня не заставили бы никакие лесные твари, хоть живые, хоть нет. Три дня я пробирался странно затихшим лесом на закат, достигнув Олабы уже порядком оголодавшим. На берегу я задержался. Ловил рыбу, жарил ее на костре, коптил про запас. Сколачивал плот. И за четыре дня, что я этим занимался, по реке не проплыла ни одна лодка.

Переправиться я мог и на плоту. На нем же я мог и сплавляться вниз по реке. Но мне-то надо было вверх по течению, к Дурату. Так что с постройкой плота я совершенно не спешил. Но, как ни медли, а за четыре дня изготовил вполне приличный плот. Для меня одного с моим скудным скарбом, состоящим из дорожного мешка, да обязательного в лесах топора, он был даже и велик. Но я все-таки надеялся встретить хоть одного живого человека. Здешние леса почти безлюдны, от поселка до поселка иногда два дня пути, но Олаба безлюдной никогда не бывала.

Переправившись, я запомнил место, где оставил плот, и зашагал по старинной дороге на запад. Прошедшие дожди прибили пыль. Она так и лежала мелкими ямочками. По дороге несколько дней никто не ходил. Никто из людей. Птичьих следов было в достатке, иногда дорогу пересекали и следы зайцев или лисиц. Стоявший по сторонам лес через несколько миль сошел на нет. Дорога терялась среди степных просторов. До предгорий Аргиза оставалось дней пять пути. Я, когда надо, могу ходить очень быстро. Мне требовалась лишь вода, но я помнил, что в здешней степи колодцев хватало, и никто с собой воды не захватывал.

Первое мертвое тело мне бросилось в глаза всего через пару миль от леса. Слегка прикрытое остатками плаща, исклеванное вороньем, оно ничем не выдавало причин своей гибели. А вскоре я обнаружил, что вся степь усеяна трупами и все они лежат головами на восток. Большинство оказалось без одежды, и все были безоружны. Впрочем, на нескольких относительно целых телах я не обнаружил ран. А один из трупов, вне всякого сомнения, перед смертью ел землю. В истлевших ладонях он держал горсти земли, вырытой рядом.

Еще несколько миль – и тел я больше не находил. Зато, уже на следующий день, я натыкался на брошенную утварь, телеги, инструменты, оружие. Все это обнаруживалось россыпью. Недалеко промчался табун коней. Мне показалось, что некоторые из них были под седлом. Возле колодца уныло бродили два верблюда. Я начерпал воды и вылил ее в корыто. Животные напились, но меня к себе не подпустили. Когда я уходил, они вновь подошли к колодцу и остановились возле него в ожидании. К вечеру я разглядел южнее гряду одинаковых холмов и свернул туда.

Я мог поклясться чем угодно, что раньше никаких холмов здесь не было. Заночевал я прямо в степи, обведя вокруг себя охранный круг, усиленный разными знаками. Ни нежить, ни степные звери меня не потревожили. А утром, едва встало солнце, я уже стоял возле огромной впадины. Ровные откосы, закругляясь, уходили в темнеющую глубину. Возле впадины было очень жарко, в горле першило от сухой пыли. Трава вокруг пожелтела.

Казалось, огромный великан ложкой вынул кусок земной тверди и, перевернув, положил рядышком на землю. Холм рядом со впадиной вполне соответствовал ей по размеру и очертаниям. Я взобрался на вершину. Трудно было только внизу, где ровная поверхность камня круто поднималась вверх. Чем выше, тем холм становился более пологим. С вершины я увидел, что цепочка холмов и соседствующих впадин уходит к закату и скрывается за окоемом.

Набежавшие тучки обдали каменную громаду мелким дождиком. Я поспешил спуститься, соскользнув возле подножия с мокрого камня и разодрав одежду. Холм был мокрым, а вокруг впадины стояла прежняя сушь. Дождь, мне кажется, просто не мог упасть ни на траву вокруг, ни в глубину впадины. Увиденное произвело на меня такое впечатление, что я отказался от своих планов и поспешил вернуться к Олабе".

– Вот так оно и выглядело тогда. Путешественник Нодгирен был первым, кто обнаружил горы Олаба. Что там произошло, никто не знает. На много миль вокруг никто не выжил. Сгинула даже нежить. Потом-то ее в тех впадинах собралось достаточно, но это произошло уже позже, многие годы спустя, – мастер Хоробка забрал из рук Кайтар книгу и положил ее на стол.

– Зачем Вы мне это показали? – спросила обеспокоенная Кайтар.

Она уже вжилась в роль благородной дамы, чему способствовала окружающая обстановка и поведение слуг-охранников. И вдруг заявляется гроссведун с книгой и просит ее прочесть несколько страниц.

– Для настроения, – серьезно ответил мастер Хоробка.

Он вытащил из карманов плаща колоду карт и положил их на стол.

– Карты Феро тебе знакомы? Я так и думал. Ты предсказывать пробовала?

Девушка снова кивнула. Карты Феро использовались только для гадания: пятнадцать карт с изображением животных, оружия, домашней утвари и три карты с изображением явлений природы; еще были карты короля и королевы, а также пустая – черная – карта. Каждая карта могла ложиться при гадании в прямом и перевернутом положении. Черная карта меняла смысл любой соседней карты на противоположный. Карты раскладывались трижды.

Если карта выпала дважды в трех раскладах, она приобретает значение двойной карты. Двойная карта либо усиливала основное значение, либо, сохраняя его, вводила дополнительное противоположное значение. Тройная карта, выпавшая во всех трех раскладах, означала уже осуществившееся событие, которое осталось незамеченным или смысл его не был правильно понят. К будущему относилось второе гадание, третье лишь уточняет его. Первое гадание считалось недостоверным, однако в случае неопределенности последующих раскладов первый мог дать некоторые уточнения.

Двадцать одна карта делились на три семерки: король, ураган, топор, трон, олень, вепрь, солнечное затмение; королева, копье, кошка, кувшин, петух, водопад, трезубец; чернота, крыса, меч, обезьяна, плуг, сапоги, ошейник…. Первая – семерка королевская, карты власти, успеха, спокойствия. Вторая – карты королевы: карты соблазна, интриг и беспокойства. Третья семерка – черная, карты беды и войны.

Гроссведун попросил ее разложить карты. Вопрос был такой – случится ли повторение того, что привело к ужасному явлению, создавшему горы Олаба? В гадании, это знал каждый истинный предсказатель, неимоверно важен вопрос. Случается так, что предсказатель снова и снова поворачивает вопрос то так, то этак, меняя слова, пока колдовское чувство не говорило, что на такой вопрос уже можно искать ответ.

– Ни о чем не думай. Поверь, ты знаешь достаточно. Тяни карты, – настаивал гроссведун, придерживая перевязанную руку.

Отрешившись от всего, девушка сосредоточилась. Ее лицо разгладилось, движения обрели плавность. На стол легла карта кошки, рядом с нею – черная карта, а поверх них – крыса. Кайтар предпочитала расклад, называемый Малой Пирамидой; расклад беглый, но для ответа на верный вопрос вполне пригодный.

Второй расклад: топор, чернота и поверх – снова крыса. И в третьем – вновь кошка, кувшин и, поверх – трон.

– Двойная кошка, двойная крыса и двойная чернота. Этого я и опасался. Но что скажешь ты, Кайтар?

Карта кошки означала в человеческом плане самостоятельность, независимость, способность защитить себя. В плане ближайшего будущего – выбор, необходимость решительного поступка. В плане судьбы – взвешивание дурного и хорошего, высший суд. Двойная кошка также означала смешанное поведение: милосердие и жестокость. Переносное значение – твои поступки будут справедливо оценены, и ты получишь от судьбы либо кару, либо награду.

Карта крысы означала упорство, неразумное упрямство. Ближайшее будущее – схватка, спор. Судьба – попытка отстоять жизнь и собственность. Двойная крыса также означала преодоление трудностей, умение отыскать друзей. Сочетание карт кошки и крысы означает бескомпромиссную схватку: двойные кошка и крыса – битва воинств. Двойные кошка и крыса рядом с черной картой – природный катаклизм, гибель людей и городов. Все это, несомненно, знал и гроссведун. Но настоящий предсказатель иногда оценивал расклад совершенно иным образом, и мастер Хоробка куда больше полагался в данном случае на Кайтар.

– Наверное, мастер, вопрос был неточен. Карты не дают определенного ответа. Я вижу здесь лишь то, что власть устоит, несмотря на страшную угрозу. Надо понять, что означает кувшин.

– А топор?

– Я думаю, топор здесь означает мастера и воина. Он несет мир, а не угрозу.

Гроссведун задумчиво оглядывал Кайтар, явно удовлетворенный ответом. Его руки на столе бережно собирали карты. Он улыбнулся девушке:

– Сейчас ты – настоящий двойник Белуанты. Случись что с ней, и ты будешь готова ее заменить. Не в герцогстве, понятно, а за его пределами. Но мы не знаем, что случится, к тому же наши прежние планы уже рухнули. А тебе раньше приходилось слышать такое имя – Гарбат?

Колдунья кивнула. Как и многие другие в Качкаре, она такое имя слышала. И – ничего хорошего. Мастер Хоробка больше ее ошарашил:

– Он сейчас в Светори. И он желает выдать Белуанту за смаленского хана. Ты, как и я, ему помеха. Обо мне он знает, не исключаю, что знает и о тебе. Место, где мы сейчас скрываемся, надежное. Но Гарбат – колдун опытный, и он наверняка появится в Транке. Желаешь продолжать прятаться здесь или предпочтешь другое место?

Колдунья выбрала лес. Гроссведун нашел ее решение разумным, вызвался ее сопровождать и ушел организовывать их бегство. В темноте они планировали сесть на лодку, которую должен был доставить к условленному месту Офедр. Девушка вновь надела крестьянскую одежду и принялась собирать свои вещи. Их за время проживания в Транке значительно прибавилось, потому что гроссведун не скупился на подарки. У Кайтар было все, что требовалось знатной даме. И сейчас она бережно раскладывала платья и мелкие дамские безделушки, выбирая необходимые. Руководствовалась она при этом явно не одним здравым смыслом, отобрав себе в дорогу не только необходимые для жизни в лесу предметы, но и некоторые нарядные платья, необходимые для балов и торжественных церемоний.

Вернувшийся гроссведун посмотрел на ее сборы, возражать не стал и приказал молчаливым помощникам упаковать все отобранное девушкой. Здоровенные слуги, каждый на две головы выше среднего человека, сноровисто принялись за дело. Видно им, в торговом доме Сорикуша, не в диковинку было упаковывать багаж знатных дам. Гроссведун сидел в задумчивости и слуги, закончив сборы, молча удалились.

– Мастер, – робко подала голос колдунья, – почему Гарбат желает этого брака? Он ведь не из Смалена, и герцогу тоже не служит.

– Этого мы не знаем, – признался Хоробка. – Но этого гроссведуна в Светори приговорили к казни, так что любой его план нам не нравится. Возможно, даже герцог, узнав об этом, отказался бы от своих намерений.

– Так сообщили бы герцогу, – бесхитростно обрадовалась колдунья, – он бы поймал Вашего врага.

– Ты тоже избегаешь называть его по имени, – заметил гроссведун. – Похвальная предосторожность. Но герцог уже осведомлен о его появлении. Возле корчмы Зогера, прямо на твоих глазах, его люди и королевская гвардия перехватили приспешников качкарского колдуна. Там и баскуты были… Вижу, припоминаешь. Но сам колдун в тот раз в ловушку не попал. Быть может, и он там все же был и, значит, видел тебя своими глазами. Его могли предупредить об опасности. А может, он и сам наших людей распознал.

Кайтар замолчала и погрузилась в раздумья. Мастер Хоробка в очередной раз подосадовал, что неспособен даже приблизительно понять, о чем ее мысли. Гроссведун мыслей собеседников не читал, но умел отмечать малейшие их проявления: движение глаз, губ, пальцев, изменения дыхания. Если знать человека хоть немного и владеть таким навыком, предсказать ход его мыслей уже не так сложно. Но с колдуньей у него ничего не получалось. И оттого его уважение к ней росло с каждой их встречей. Про себя мастер Хоробка иногда задумывался: не объясняется ли удачное его воздействие на девушку тем, что он предлагал ей делать именно то, чего она и сама в глубине души желала?

Его подготовка прямо указывала на то, что непонятный для тебя человек мог таить в себе неведомую силу. Сколь неожиданны могли оказаться проявления такой силы, хорошо знал любой гроссведун. Лишь человек, долгие годы упорно осваивающий колдовскую премудрость, прочитавший множество книг, полностью представлял объем своего невежества. Сотни книг таили в себе десятки и сотни заклинаний каждая, записанные за века неведомыми мастерами. Освоение каждого могло потребовать недель – и даже месяцев вдумчивой работы. Даже простое знание того, какое заклинание в каких случаях применялось, потребовало бы многих лет розысков в разных библиотеках. Многие заклинания, в общем, дублировали друг друга. Но дублировали не полностью. Случалось, что вроде бы равносильные заклинания по разному служили в лесу и степи; а на воде большинство заклинаний вообще теряли силу.

И, кроме того, далеко не всякое колдовство требовало заклинаний. В конце концов, заклинание представляло лишь выраженное в звуке определенное действие. Но это же действие могло быть выполнено и в безмолвии. Жест, взгляд, посторонний предмет, просто концентрированная мысль могли помочь осуществить колдовское действие. И кто знает, какие способности несла в себе Кайтар? Осторожный гроссведун полагал, что ее истинная сила пока не разбужена.

Когда стемнело, к дому подкатила карета. Девушка не стала прикрывать голову, лишь распустила свои черные волосы так, что со стороны ее лица совсем не было видно. Впрочем, на нее и смотреть было некому – прохожих на улице не оказалось. Возле реки Кайтар и мастер Хоробка вылезли из кареты, и та исчезла в ночи. По воде разносился тихий плеск. Невозможно было понять, где его источник – совсем рядом или возле другого берега. Лишь когда на светлеющей воде вырисовалось темное пятно, ученица колдуньи встрепенулась и схватила гроссведуна за руку.

– Мастер, там…

– Тихо! – страшным шепотом шикнул на нее Хоробка. – Молчи!

Нос лодки, корму которой прикрывал навес, с шорохом ткнулся в берег. Подталкиваемая гроссведуном, Кайтар влезла в лодку, и мастер Хоробка оттолкнул ее от берега. Сам он прошел по воде еще несколько шагов и только тогда тяжело перевалился через борт.

Кто любит крыс, не любит кошек

– Дядя, а правда, что в Светори объявился ужасный колдун Двойная Кошка?

Своим столь неожиданным вопросом Белуанта вывела и без того обеспокоенного герцога из терпения. Герцог нахмурился, отодвинул от себя тарелку с рыбой и налил себе вина. Белуанта вдруг заметила, что его рука дрожала под тяжестью кубка.

– Вам кто об этом сказал, милая моя болтушка?

Герцог говорил спокойно и благожелательно, но при этом он выразительно глянул на супругу. Та без слов поняла волю мужа, поднялась вместе с детьми из-за стола и ушла. Вслед за ними попрощались няни дочек и две придворные дамы герцогини. За столом остались сам Великий Герцог, его племянница и ее наперсница, Закрута. Закрута была рода не слишком знатного, годами заметно старше Белуанты, но герцог считал, что лучшей компаньонки не отыскать во всем герцогстве. А в людях герцог разбирался.

– Судя по Вашему молчанию, услыхали Вы, моя милая, об этом от Закруты. – Герцог перевел взгляд на враз заскучавшую компаньонку. – Не так ли?

– Об этом все гроссведуны говорят, – пожала плечами Закрута, – завтра и горожане болтать начнут. Ничего тайного здесь нет.

– Первое, – мрачно промолвил герцог, пристально поглядев на племянницу, – в наших владениях появился Гарбат. Его приговорили к казни в Светори уже давно, но живет он постоянно в Качкаре. Его прислужников наши люди вместе с гвардейцами короля порубили, но сам качкарский колдун скрылся, и шастает по нашим землям. Второе: никто никогда не утверждал, что он и есть Двойная Кошка, о котором бродит слишком много легенд, но очень мало точных сведений. Третье: Вам, милая, с завтрашнего утра я запрещаю покидать замок. Я лишь хочу, чтобы к моменту брачного предложения со стороны хана Смалена Вы находились в добром здравии и своем уме. Спокойной ночи, Белуанта!

Герцог поднялся из-за стола и, кивнув Закруте:

– Госпожа…, – вышел из комнаты.

Вернувшаяся через некоторая время Закрута присела рядом с погрустневшей Белуантой.

– Придется посидеть пока в замке. Намерения Гарбата нам неизвестны.

Она подмигнула разом погрустневшей девушке:

– Пойдем?

Оказавшись в своей комнате, Белуанта ненадолго дала волю слезам. Затем она внезапно успокоилась, вытерла лицо и припудрила его.

– Твой дядя поступает разумно. Кто знает, что у Гарбата на уме? В замке ты будешь в безопасности.

Белуанта присела перед столом, на котором стояла клетка с ее любимицей, полосатой крысой Лерис, привезенной с далекого юга. Лерис была настолько ручной, что племянница герцога часто сажала ее себе на одежду. Крыса взбиралась ей на плечо и смирно сидела там, не проявляя стремления к путешествиям. В клетке ее держали скорее для собственной безопасности, чтобы не вышла погулять и не наткнулась на любого из дворцовых котов. Те не стали бы делать различий между Лерис и обычной подвальной мышью.

Насыпая зверьку корма, она ласково с нею разговаривала. Затем повернулась к Закруте:

– Предчувствие у меня, Закрута. Нельзя мне находиться в замке. Здесь все знают, где я, а Гарбат сумеет обмануть наших стражников и колдунов. Бежать надо, Закрута! Сейчас же, пока дядя еще не приказал страже. Укроемся в лесу, там нас никто не отыщет!

Белуанта, как и многие другие придворные, могла в здешних лесах и дорогу отыскать, и от обычной нежити оборониться. Они не раз бродили с компаньонкой по лесам: то охотились, то по грибы-ягоды, то навещали дальнюю родню в лесных поселениях. Родители Белуанты погибли еще молодыми, их девушка помнила смутно.

– Твой дядя разгневается. И на меня тоже, – ответила ей Закрута, воплощенный голос здравого смысла.

– Нет, милая, – убежденно покачала головой девушка. – Дядя желает уберечь меня от опасности. Он думает, в замке безопасно. Если бы он думал иначе, сам бы отправил меня в леса. Здесь важно то, чтобы никто в городе не знал, куда я отправилась. Я оставлю дяде записку. Никто не будет знать, где мы – значит, и Гарбат тоже.

Наперсница осуждающе качнула головой. Белуанта ее не убедила, несмотря на весь свой напор. Компаньонка считала, что герцог вернее представляет грозящую опасность. Но она тоже признавала, что укрыться в лесу, пожалуй, будет надежнее, чем рассчитывать на бдительность гроссведунов. Взять одежду, оружие, небольшой запас продуктов. Выбираться лучше по воде, тогда никто из колдунов не сможет отыскать их следов.

– Ты слишком испугалась. Гарбат вовсе не обязательно заинтересовался тобой. Дядя просто из осторожности тебя ограничил в свободе, – назидательно проговорила компаньонка.

Однако довод ее прозвучал неубедительно. Ей-то самой герцог как раз и сказал, что Гарбат именно браком Белуанты, по слухам, и озабочен. Так что и у герцога были серьезные резоны для опасений, а паче того – у самой девушки.

– Мой дядя без причины осторожничать не станет. Он напуган. Закрута, милая, поверь – он этого Гарбата боится, как все колдуны боятся Двойной Кошки. Ты помнишь, тот был великий колдун, такого стены замка не остановят. Не веришь мне, так хоть карты раскинь. Спроси у судьбы, что будет, если мы останемся в замке?

Вздохнув, компаньонка достала карты, разложила их на столе, расслабилась, глядя на висевшую на стене гравюру с видом горы Белого Облака. На ощупь вынула карты, разложила на столе, перемешала, по-прежнему не глядя, вытащила три и перевернула. Белуанта, жадно следящая за ее руками, вздохнула. Пламя четырех свечей в подсвечнике словно бы присело, Лерис слабо пискнула. Закрута отправила карты назад, еще раз перемешала и вновь вытащила три карты. Только после третьего раза она опустила глаза на стол. Кошка, ураган, сапоги.

– Первыми легли кошка, водопад и олень. Вторыми: меч, ошейник, трезубец. Белуанта замолчала, предоставляя Закруте самой разобраться в результате. Знатные дамы, даже не будучи искушены в колдовстве, частенько пользовались картами Феро. Не надо было быть знатоком, чтобы понять: останешься в замке – и ждет тебя встреча с Двойной Кошкой. Ну, и меч с ошейником тоже истолковывались вполне определенно. Теперь компаньонке возразить было нечего, и дамы принялись наскоро готовиться в дорогу. Закрута собирала одежду, необходимые для лесного существования предметы, снедь в дорогу. Белуанта писала герцогу записку, объясняющую свое поведение. Слугам она оставляла подробные указания по обращению с Лерис.

Покинуть замок ночью для племянницы герцога труда не представляло. Ее уход стража заметила. Но кто мог бы остановить Белуанту без прямого герцогского приказа? О ее уходе даже не сообщили командующему охраной, он узнает о случившемся уже утром, принимая доклады ночных стражников. Закрута уверенно вела Белуанту темными улицами. Темнота была какой-то серой: она не скрывала предметов, а скрадывала их очертания. Привычные глазу дома и повороты выглядели таинственно незнакомыми. Город и во тьме жил своей жизнью – крались в темноте кошки, шуршали листвой живущие сами по себе ежи, ухал филин. Возле реки стало светлее. Дамы огляделись, ступив на выступающий в реку причал. Вокруг никого не было. Белуанта проворно залезла в лодку и Закрута подала ей их дорожные мешки. Перебравшись под кормовой навес, племянница герцога принялась устраиваться. Здесь стояла совершенная темнота. Не имеющий окон и других отверстий навес спускался от островерхой крыши да самых бортов, а вход закрывался плотной занавеской.

Лодка Белуанты была отлично приспособлена для путешествий по холодным рекам Светори. Племяннице герцога свет и не требовался. Она разложила мешки в темноте и вдруг услышала, как за спиной зашуршал полог, пропуская внутрь Закруту.

– Тише! Сюда кто-то идет! – прошептала компаньонка на ухо.

Лодка покачнулась под тяжестью тела нового пассажира и закачалась на волнах. Некто, невидимый из-под навеса, не стал отвязывать лодку. Рубанул клинком по веревке и сейчас шестом отталкивался от берега. Делал он это в такой тишине, что затаившие дыхание женщины не слышали никаких звуков. Только ощущаемое телом движение подсказывало им, что лодка уходит от города вверх по реке. Белуанта потянулась к мешку, в который она положила кинжал. Закрута, уловив ее движение, на ощупь перехватила ее руку. Теперь, когда стало ясно, что это не преследователь беглянок, исполняющий приказ герцога, а вор, осмелившийся угнать лодку с герцогского причала, обнаруживать свое присутствие преждевременно не стоило. Во-первых, вор уводил лодку подальше от города, выполняя ту работу, которую в ином случае пришлось бы делать им самим. Во-вторых, двум вооруженным и решительным женщинам бояться обычного вора не приходилось.

И Закрута, и герцогская племянница вполне могли постоять за себя. С хорошо обученным воином они, пожалуй, и вдвоем бы не справились; но воины чужих лодок не воруют. И им, кроме того, стало до крайности любопытно: кто же это осмелился в Транке посягнуть на собственность Великого Герцога? И их любопытство было вполне вознаграждено. Лодка ткнулась носом в песок, в нее кто-то осторожно шагнул, и Белуанте показалось, что она расслышала шелест юбки. А потом лодку сильно оттолкнули, вода всплеснула, возмущенная тяжестью шагов, и еще одно тело грузно перевалилось через борт.

– Держись ближе к берегу, Офедр, – донесся шепот со стороны носа лодки. И еще шепот: – Кайтар, укройся под навесом.

Полог откинулся, внутрь проскользнула стройная женская фигура. Кайтар на ощупь отыскала скамейку, присела. На коленях она пристраивала большой мешок. Сквозь неприкрытое теперь пологом входное отверстие дамы разглядели двух мужчин, усердно работающих шестами. Их тяжелое дыхание они слышали куда лучше, чем легкие вздохи Кайтар. Один из них явно был из военных, хоть в темноте его форму разглядеть было нельзя. Второй больше всего напоминал гроссведуна. Он держал шест одной рукой.

– Давайте знакомиться, соседки, – тихо сказала вдруг Кайтар, – прятаться не стоит, я вас вижу.

Белуанта немного испугалась. Это не со случайным вором, пойманным на месте кражи, разговаривать. Здесь находились армеец, ведун и колдунья. И лодку они угнали не для того, чтобы продать ее подальше от Транки. Нет, по всему видно, это кампания серьезная, двум женщинам просто так с ними не справиться. То же самое подумала и Закрута. Племянница герцога вдруг почувствовала, как компаньонка скользнула в сторону. Возле головы Кайтар блеснула сталь.

– Я Закрута. Зачем ты украла лодку? Бежишь от кого?

Компаньонка говорила еще тише, чем Кайтар, и мужчины в лодке ее не слышали.

Кайтар ответила столь же тихо, но ее слова прозвучали для Белуанты, словно гром небесный:

– Я скрываюсь от Гарбата. Со мной мастер Хоробка, королевский гроссведун, и серый гвид Офедр. А твою спутницу, Закрута, зовут Белуантой, не так ли? Говорят, мы с ней очень похожи…

Утром они отыскали ручей, по которому сумели затолкать лодку настолько далеко, чтобы ее нельзя было разглядеть с реки. Для надежности они прошли вверх по ручью еще милю, и только затем выбрались на берег. Офедр, Кайтар и Белуанта пошли в одну сторону, Закрута и мастер Хоробка – в другую. Обе группы сделали по несколько пересекающихся петель, затем пересекли ручей, попетляли на другом берегу и вновь направились вверх по течению. Впереди шел Офедр, знавший все местные леса. Он умело брел по ручью, ступая без всплесков. У идущих позади в десяти шагах Закруты и Белуанты так хорошо идти не получалось. То всплеск под ногой раздастся, то брызги на береговую траву упадут. Кайтар молчаливой тенью шла за ними. Замыкал отряд мастер Хоробка. Несколько раз он отставал и бормотал скороговоркой заклятия, а однажды достал темный вытянутый сосуд и капнул в ручей каплю бледно-желтого настоя трав.

Офедр повернул вправо, откуда в ручей вливался небольшой приток. Остальные шли за ним, стараясь ступать строго по текущей воде. Возле родника, дававшего притоку рождение, гвид шагнул на серый камень, выступающий из земли. Гроссведун вновь достал свой мешок, из коробочки высыпал на следы отряда щепотку порошка, дунул на нее и прочел длинное заклинание. Кайтар неожиданно сказала ему:

– Мастер, ты зря стараешься. Люди герцога наш след и так не возьмут, а тот, от кого мы скрываемся, знает иные способы отыскать беглецов. Нас сейчас могут выдать не следы на земле, а неосторожные мысли.

– Знаю, – отозвался гроссведун, – мои наговоры, они от тех, кто все же станет нас искать по приказу Великого Герцога. А о другом нашем знакомом мы поговорим в месте, которое я сочту безопасным. А сейчас мы все, как и в лодке, должны молчать и искать место, где растет ель между трех камней. Идти вслед друг за другом больше незачем, развернемся цепочкой, от соседа справа держаться в семи шагах. Крайний справа – Офедр. Вперед!

Белуанта добросовестно высматривала названное гроссведуном место. Ели вообще встречались, но вот так, как он сказал, ни одна из них не росла. Нежити не попадалось. Впрочем, неподалеку от реки ее никогда много не встречалось. Идущая слева Кайтар, как успела заметить Белуанта, вообще смотрела только себе под ноги. Племянница герцога искоса поглядывала на свою спутницу, выискивая различия в их облике. Что же, если их поставить рядом, никто из знакомых не перепутает. Но вот тех, кто видел Белуанту лишь мельком, да издали, внешность Кайтар вполне могла ввести в заблуждение. Племянница герцога с нетерпением ждала, когда же, наконец, они сумеют отыскать защищенное место и поговорят, наконец, о странном повороте судьбы, сведшем столь неожиданным образом так похожих внешне девушек. Белуанта, как и все молодые женщины, была достаточно любопытна, чтобы на время забыть о грозящей ей опасности.

Остановились передохнуть. Кайтар молча остановила мастера Хоробку, вновь открывшего свой мешок, и просто обошла вокруг выбранного ими места, держась от костра в пятнадцати шагах.

– Никому за этот круг не выходить, – сказала она бесцветным голосом и села у костра, обхватив руками колени и опустив голову.

Гроссведун внимательно на нее посмотрел. На его лице отразилось изумление, но он промолчал и кивнул гвиду, который собирал хворост. Белуанта взглянула на компаньонку, но та явно растерялась. Никто из беглецов не собирался считаться с тем, что Белуанта – племянница самого герцога. Ее, Закруту, тем более вообще в расчет не принимали. Лес и местную живность лучше всех знал серый гвид, но и он в командиры не годился. К тому же Офедр явным образом подчинялся гроссведуну.