Текст книги "Золото Лакро (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

   – Мы оба будем ждать тебя. Возвращайся скорее!

   Торопиться с возвращением Радош не собирался, но он кивнул. Почему бы ему было и не кивнуть, кому от этого было плохо? Через пять дней он уже утюжил колесами наемного таксо шоссе от Космопорта до Спейстауна. Вот и офис, в котором трудилась мадам Бинка. Вот и ее апартамент.

   – Мадам, – сказал Радош, переступив порог кабинета и закрыв за собой дверь. – Вот документ, который вы желали заиметь. Теперь я хочу получить обещанное. Сегодня, здесь и сейчас. РадошРРРРРРтьььбРРРРРрррР

   – Чего? – покраснела мадам, привставая с кресла.

   Но перед ней на столе уже лежало свидетельство о браке между Гитой Максимовой, разведенной, и Радошем Карпати, холостяком.

   – Вы, однако, нахал! – проговорила Бинка растерянно.

   – Вы передумали? – усмехнулся Радош.

   – Нет-нет, – опять покраснела Бинка. – Но нельзя же так сразу!

   – А как можно? – усмехнулся Радош, обнимая ее за плечи.

   – Подожди хотя бы до вечера! Это же деловое место, сюда могут войти!

   – Заприте дверь и скажите консьержке, что вас ни для кого нет. Сегодня вы принадлежите мне. К черту дела!

   Радош озоровал. Но ему было любопытно, как поведет себя хозяйка: подчинится или настоит на своем?

   Хозяйка подчинилась!

   – И то правда, – проговорила она, сверкнув глазами. – К черту дела!

   Она позвонила консьержке, отключила селектор с телефонами и, подойдя к двери, замкнула ее на ключ.

   – Я готова, – проговорила она грустно. – Что там у нас в программе?

   Радош, который ожидал, что хозяйка хотя бы чуток поломается для приличия, даже слегка растерялся от неожиданности. Женщина, стоявшая возле двери в позе полной покорности, оказалась уж слишком доступной. А слишком доступные женщины никогда Радоша не привлекали. Их было навалом в Космопорту, стоило только щелкнуть пальцами и подозвать – любая бы побежала за ним. Блюдо оказалось пресным, но Радош сам его заказал, приходилось есть.

   Он подошел к женщине, обнял ее и поцеловал. И сразу понял: не то. Не сказать, чтобы он обнимал образчик манекена, нет, он обнимал нечто страстное, полное чувства. Вот только чувство это было не то, о котором Радош мечтал. Он держал в объятиях сплав боли и огромной безысходной муки. И чувство жалости к этой маленькой женщине, такой неприметной в Тьеранской городской толпе, охватило Радоша.

   – Милая! – проговорил он нежно. – Все будет великолепно, поверь! Я не изверг, не надо меня бояться!

   – Я не боюсь, – в голосе мадам звучала печаль. – Но мне очень плохо, Радош. Если ты хоть на мгновение заставишь меня забыть, как мне плохо, я буду любить тебя до гроба!

   Руки ее бессильно висели вдоль туловища, и вся она казалась слабой и совершенно беззащитной.

   – Не надо до гроба, – усмехнулся Радош, чувствуя себя сильным, смелым и всемогущим. – Мы оба будем жить долго: ты и я.

   – Милый, – проговорила женщина спустя полчаса, – сколько тебе надо?

   – Чего? – не понял Радош, еще витавший где-то в иных сферах. Он думал о том, как плохо он, оказывается, знал мадам хозяйку, и что она больше не дрожит от ужаса, а вполне успокоилась и даже слегка повеселела.

   – Кредиток. Какую сумму тебе надо, чтобы чувствовать себя свободно? Мы сейчас двинем в банк, и я отдам распоряжение, чтобы на твой счет в указанном размере ежемесячно перечислялись деньги.

   Радош вздрогнул. Он словно очнулся от грез, и истина во всей своей неприглядной наготе открылась перед ним подобно тому, как перед грешником, попавшим на тот свет, раскрываются врата ада. Эта дура вообразила, что она его купила. И чем? Тем, что пригласила залезть в кассу, которой распоряжается от имени целого общества? Еще можно было бы понять, если бы деньги были ее собственными! То-то она так свободно кидалась сотнями килограммов золота! И ведь, наверное, те 20 тонн, что парни, присланные ей на помощь, перегрузили с Лакро, она тоже считает своими!

   «Тварь! Какая же она тварь!» – подумал он. И произнес, не особенно задумываясь над тем, что говорит:

   – Пятьдесят тысяч...

   Пятьдесят тысяч были десятикратной ставкой среднего служащего и казались Радошу огромной суммой.

   – Пошли, – сказала Бинка, вставая.

   – Милый, – сказала она, когда они уже выходили из банка, – если ты захочешь сделать крупную покупку, скажи мне, и я постараюсь обеспечить требуемую кучку монеты. Я могу не все, но очень многое нам вполне доступно. Ты не стесняйся. Ты теперь миллионер, дорогой, и сам не знаешь размеров своего богатства.

   «Вот уж точно, не знаю,» – подумал Радош.

   Ах, если бы казна была этой твари, с каким удовольствием он общипал бы эту курочку! Но он знал, что на деньги, которыми распоряжалась стоящая рядом с ним мерзавка, покупалось оборудование, необходимое для нужд поселка, где жил Коро, да и вообще для всей подвластной мадам территории. Грабить мужиков Радош не хотел!

   – Какую работу ты собираешься выполнять? – услышал он вновь голос своей спутницы. – Чем ты желаешь заниматься?

   Чем заниматься? Радош мог бы сказать ей, чем, если бы был ослом. То есть, ослом он был бы, если бы сказал дамочке правду. Но правду говорить было не обязательно.

   – Я собираюсь развлекать вас, мадам. Подходит вам такая служба?

   Он ляпнул это наобум, снова слегка озоруя. Словно на пробу: что выйдет.

   Бинка замерла, остановилась, повернулась всем корпусом к нему и проговорила, улыбнувшись:

   – Развлекать меня? О да, конечно, подходит! Я очень нуждаюсь сейчас в услугах такого рода! Он заявил, что я чудовище в образе женщины, представляешь, милый?

   Глаза мадам лихорадочно заблестели, и она вновь задрожала.

   «Конечно, чудовище,» – подумал Радош про себя. А вслух сказал:

   – Еще бы не представлять! Когда проживешь вместе столько лет, к человеку привыкаешь, как будто он твой собственный, верно?

   Бинка кивнула и, как ни странно, успокоилась.

   – Составляй программу, – сказала она. – Куда ты поведешь меня сегодня, признавайся?

   – Сначала к вам домой, – сказал Радош, лихорадочно обдумывая, куда можно пойти человеку среднего класса, чтобы приятно стало даме, а не ее кавалеру. До сих пор в его холостяцкой жизни подобных проблем не возникало. И в Космопорту, и в Спейстауне он знал кучу мест, где мужчине можно было забыться и отключиться от суеты жизни. – Вам надо переодеться во что-нибудь более легкое, чем этот ужасный костюм.

   – Он вполне приличный, – возразила Бинка удивленно. – В деловом мире все носят подобное.

   – Вот именно что в деловом. А мы идем развлекаться.

   – Но у меня все такие! – В голосе мадам звучало недоумение.

   Это была точка отсчета, за которую следовало немедленно ухватиться. И Радош ухватился.

   – Тогда первый наш поход – по магазинам! – Объявил он торжественно.

   – Отлично, – сказала Бинка, помедлив. Она раскрыла сумочку и, достав стопку кредиток, сунула ее Радошу в руку. – Платить будешь ты, как будто от себя. Мы будем плохо выглядеть, если раскрываться будет мой кошелек, а не твой. Ты согласен?

   Радош был более чем согласен. И на мгновение он снова испытал приступ ненависти к этой холодной, холеной, развращенной особе, равнодушно морившей голодом шесть суток подряд два десятка живых людей и беззастенчиво признавшейся, что она не задумываясь отправила бы на тот свет всю партию, если бы ей не было неловко перед своим подчиненным и сыном.

   И когда в модном салоне мадам начала выбирать себе вечернее платье, он, вспомнив слова Гиты о том, что женщины их рода бывают для своих мужчин такими, какими те хотят их видеть, показал на платье с огромным вырезом сзади:

   – Вот это примерь.

   – Ты что, дорогой! – ошеломленно воззрилась на него Бинка. – Я же буду выглядеть в нем ужасно вульгарно!

   – Я так хочу! – настойчиво сказал Радош.

   – Но каждый мужчина мечтает, чтобы с ним под ручку шла истинная леди, а не особа... м... нескромного поведения.

   – Леди у меня осталась дома, – возразил Радош с ехидцей. – На Тьере я желал бы иметь кое-что позанятнее. Контраст иногда бывает очень приятен. Угу?

   – Угу! – глаза мадам вспыхнули веселыми искорками. – Уж если я согласилась стать твоей... м... не будем об этом, то оденемся соответствующе. А ты меня не разлюбишь после всего? – вдруг спросила она тревожно.

   – Нет! – вполне искренне рассмеялся Радош, ибо для того, чтобы разлюбить, надо было сначала полюбить, а любви к мадам хозяйке он в то мгновение аж никак не испытывал.

   – А теперь пройдемся по злачным местам, – сказал он своей спутнице, когда они вышли из модного магазина-салона. – Я покажу вам мир, в котором вы еще не бывали, угу?

   – Угу! – восторженно воскликнула Бинка, заглядывая ему в глаза. – Веди меня, Сусанин!

   Кто такой Сусанин, Радош не знал, зато теперь о программе для развлечения мадам хозяйки он мог не беспокоиться. Две недели он таскал ее по забегаловкам, барам, отелям самого низкого пошиба, описывая ей в красках всякие ужасы о разных случаях, какие там иногда происходили. Они смотрели стриптиз и стереофильмы весьма сомнительного содержания, после которых зрители прямо из зала расползались по отдельным кабинкам, и все прочее на подобном же уровне.

   Наряды мадам хозяйки менялись, по выбору Радоша, естественно, и были они все вульгарнее и вульгарнее. Радош был рад, что ее опускал – так ему казалось, по крайней мере. Он с удовлетворением отмечал, что не только одежда, но и манеры мадам совершенно изменились. Она взвизгивала от страха на американских горках и от души смеялась на комедиях. Словом, с Радошем по улицам Космопорта гуляла отнюдь не леди, как он того и пожелал.

   – Я очень уважаю тебя, Радош, – сказала мадам хозяйка однажды. – Ты даже не представляешь себе, до чего я тебя уважаю. Я всегда смотрела на Уотера сверху вниз, и с этим ничего нельзя было поделать. А на тебя я смотрю как на равного.

   – Вы считаете меня равным себе? – Радош хотел сказать «себя равной мне», но вовремя спохватился.

   – Ага. Ты очень похож на мужчин нашего клана. Ты единственный мужчина, которому удавалось брать надо мной вверх. И когда ты меня оставишь... м... ладно, не будем об этом...

   На исходе следующей недели Радош наткнулся наконец на тех, кого давно и безуспешно искал. Он с мадам был в баре, где продавалось «пиво для матросов». Мадам пива не пила, но с интересом обозревала публику.

   – Привет, Радош! – вдруг услышал он знакомый голос и обернулся. Возле него стоял один из его бывших приятелей по пересыльной тюрьме. – Я слышал, тебя видели на Лакро!

   Радош глянул в сторону Бинки. Мадам сидела далеко и слышать их не могла.

   – Да, я там был, – отвечал он осторожно.

   – Говорят, там есть чего взять.

   – Есть. Если ты при тачке, руки длинны и коготки остры.

   – Тачку можно достать, и коготки имеются. А вот за рулем сидеть некому.

   – А!

   – Угу! Пойдешь в долю?

   – А кто кроме тебя7

   – Нас шестеро. Так как?

   – Я не играю вслепую. И прежде чем покупать, всегда взвешиваю. Кто они?

   – Наша лишва сейчас топчется у Карла. Знаешь, где это?

   – Навещал.

   – Так сунули.

   – Я не один.

   Радош снова глянул на мадам.

   – А кто она?

   – Одна кошечка. Вцепилась в меня – не отлепишь.

   – Можно запустить колобка. Я ее отвлеку, а ты – маш-маш и к нашим. А там и я подползу.

   – Поздно. Она уже режет сюда.

   Бинка и в самом деле была уже рядышком.

   – Дорогой, – проворчала она, – тебе уже надоело здесь?

   Оба старых приятеля переглянулись.

   – Я обещал показать тебе сегодня нечто особенное, – проговорил Радош. – Ты была когда-нибудь в притоне?

   – В притоне? Самом настоящем? – В голосе мадам звучал неподдельный восторг. – Ой, как интересно! Веди меня немедленно!

   Приятель недоуменно взглянул на Радоша, но тот сделал ему знак, мол, все будет о'кей. И они втроем пошли.

   Притон представлял собой небольшую квартирку в полуподвале девятиэтажного дома. Там было тесно, грязно и достаточно душно. Воздух был прокурен от пола до потолка, и на полную громкость вопила вариола. Человеку непривычному могло показаться, будто здесь следовало бы немедленно открыть форточку и прекратить муки музыкального ящика. Но никто форточку не трогал, и к вариоле лезли разве только для смены одного диска на другой, не менее громкий. Спустя пять минут вновь вошедший, впрочем, привыкал к обстановке и даже делался ее частью. Он тоже курил и что-нибудь делал под музыку: качался, топтался или тискался с кем-нибудь. В одном из углов большой комнаты резались в карты. Игра шла на деньги, причем наличные. В другом углу, за занавеской, что-то происходило. Впрочем, происходило не только за занавеской. Пылкая парочка, взобравшись с ногами в одно из кресел, обменивалась смачными поцелуями на виду у всей публики.

   У Бинки, когда она обозрела весь интерьер, сделались большие глаза. С удовлетворением Радош отметил, что нашлось нечто, способное ее шокировать.

   «То ли еще будет, дорогая!» – подумал он.

   И впрямь, публика вела себя здесь без всякого стеснения. Стоило Радошу отойти от своей спутницы, как к ней подвалил некто с опухшей физиономией и попытался обнять. Бинка сделала легкое движение, и руки субъекта от нее отпали. Радош наблюдал за сценой, хотя и не прямо, а искоса. Лицо мадам сделалось строгим, она что-то произнесла, и субъект с опухшей физиономией на время от нее отвял.

   – Кто это? – спросил один из игроков. – Она не похожа на обычную потаскушку.

   – Она из общества, – лениво отвечал Радош, не спуская глаз со своей хозяйки.

   – О1 И где ты ее подцепил?

   – Увязалась. Она по мне сохнет – просто жуть! Зачем было ее огорчать, верно?

   – Красивая бабенка. И с гонором, а?

   Радош, которому всегда было глубоко безразлично, красива ли мадам хозяйка, прищурился и небрежно бросил:

   – Пусть другие таскают за собой барахло.

   Странно даже, но в тот роковой день, взглянув на Бинку чужими глазами, он впервые постиг: женщина, внимания которой он добивался год с лишним, действительно способна была привлечь. А что она с гонором, в этом мог убедиться каждый. Потому что мадам уже успела кому-то отвесить оплеуху, отцепить три пары наглых рук, покраснеть, побледнеть и снова покраснеть. Назревала интересная сцена.

   – Я занята! – наконец громко произнесла Бинка и показала на Радоша. – Я с ним, ясно?

   Субъект с опухшей физиономией, снова к тому времени очутившийся возле нее, расхохотался ей в лицо. Радош понял, что пора вмешаться.

   – Дама со мной! – властно крикнул он, перекрывая вопли вариолы.

   От мадам отстали, и она получила возможность свободно передвигаться. Убедившись, что ей больше ничего не угрожает, Радош повернулся к компании игроков и занялся ими. Его старый знакомый по отсидке извлек из глубин своих карманов бутылку, и она двинулась по кругу. Пошел разговор. Час, другой пролетели незаметно – дело было обсосано во всех деталях. Наконец Радош оторвал глаза от своих новых приятелей и снова смог повернуть их в сторону мадам. Та вовсю улыбалась каким-то двум сосункам и, держа в руках бокал, явно намеревалась его пригубить. Она что-то говорила, и глаза ее неестественно блестели.

   Радош встал. Заметив это, мадам хозяйка незамедлительно поднялась тоже и направилась в их сторону.

   – Чего с ней возиться? – сказал один из семерых. – Сунуть ей к носу дозу – она и завянет.

   – Либо я отвожу ее домой, либо катите в свои походы без меня, – резко ответил Радош.

   – Уходим? – прозвучал голос мадам хозяйки. – Уже?

   – Уже. По крайней мере я – да. А ты можешь оставаться, если понравилось.

   Мадам покачнулась, поставила на стол почти полный бокал и нежно промурлыкала:

   – Без тебя? Здесь? Ну что ты, милый, без тебя мне и рай покажется адом. Извини, у меня немножко кружится голова, я чуточку пьяная.

   Радош взял свою хозяйку под руку и выволок ее на воздух. Ее шатало, и в своих модельных туфельках на высоких шпильках она с трудом стояла. Вдевятером они влезли в припаркованный к самой бровке тротуара микробас и покатили к дому, где обитала мадам.

   – Вытряхивайся! – хмуро скомандовал ей Радош, когда они подкатили к парадному подъезду.

   – А ты?

   – А я остаюсь. Все, дорогая, наши дороги расходятся. Ты к себе, я тоже к себе.

   – Нет! – испуганно молвила мадам, вцепившись в рукав Радошевой рубашки. – Радош, не бросай меня! Я не смогу без тебя жить, я обязательно помру, ты не можешь этого допустить!

   – Вот еще новость! – грубо буркнул Радош, стараясь разжать ее пальцы. – Жила же ты без меня когда-то? И дальше проживешь!

   – Но я не знала тебя раньше! – В голосе мадам звучало отчаяние. – Не покидай меня! Я стану такой, какой ты хочешь, только не покидай!

   – Возьмем ее с собой, – лениво произнес тот из семерых, кому вышла в раскладе сил роль атамана. – Она баба ничего, пригодится.

   Радош откинулся на спинку сиденья, и пальцы мадам ослабли.

   – Милый, – промурлыкала она, прижимаясь к плечу Радоша. – Ты не представляешь себе, какой ты милый!

   От нее несло дешевым вином и дорогой помадой – мадам использовала косметику только самых престижных сортов.

   Машина долго мчала по шоссе и очутилась там, где оканчивался один маршрут новоиспеченной компании и начинался следующий: на космодроме. Спустя четверть часа все девятеро были внутри одного из звездолетов. Дверь тамбура закрылась. Старт. И Рубикон был перейден.

   Когда окончились перегрузки и произошел переход в гиперпространство, Радош выбрался из кабины управления и заглянул в кают-компанию. Он остолбенел! Там вовсю готовилась попойка, и его мадам хозяйка очень активно собиралась в ней участвовать!

   – Нет, господа! – мурлыкала она, крутя в руках бутылку. – Здесь не Тьера, здесь не получится так, как вы привыкли, здесь пить можно только через соломинку.

   Она была необыкновенно притягательна в этот момент. Да что там, она была абсолютно неотразима. Каждый ее взгляд, каждый жест обещал многое знатоку некоторых моментов общения с женским полом. И хотя она ни к кому на шею не вешалась, взгляды мужчин ее уже раздевали. Это было нестерпимо, и Радош вернулся в штурманскую рубку.

   «Боже, как быстро она перестроилась, – думал он с сарказмом. – Видать и впрямь все бабы – потаскушки, и стоит им почуять, что мужчину зацепило, как они начинают выплескивать из себя свой эпил. А какой скромницей казалась, какой недотрогой!»

   Рассуждениями в подобном духе Радош наслаждался еще минут с пяток. Затем дверь в рубку сдвинулась, снова задвинулась, и в штурманской очутился предмет его размышления, мадам его бывшая хозяйка. Она была абсолютно трезва, спокойна, и в лице ее не было даже намека на игривость. Как и в голосе.

   – Радош! – сказала она. – Эти люди имеют по отношению ко мне очень гнусные намерения.

   – Может, вы ошиблись, мадам? – произнес Радош с горькой издевкой. – Может, оно вам только почудилось?

   – Не почудилось! – возразила та взволнованно. – Я слышала собственными ушами, как их главный, не знаю, как его, сказал, что если ты согласился их везти, то это тоже проглотишь и не поперхнешься. Радош, они настоящая мразь, подонки, скоты! Как таких только свет выносит! Мне придется... Я не собираюсь сдаваться, нет! Первого же, кто ко мне полезет, я убью, это как пить дать, и хорошо, если это будет один из тех, у кого за поясом бластер. Тогда у меня руки будут не пусты, и я не загину за зря!

   Она говорила быстро, тихо, и глаза ее возбужденно блестели.

   – Вы думаете, что вы будете в них палить, а они будут стоять и спокойно ждать, пока вы их истребите? – насмешливо полюбопытствовал Радош.

   – В том-то и проблема, что их слишком много! С семерыми мне не справится. Не мог бы ты придумать, как их рассредоточить? Первого я бы заманила в свою каюту, затем пригласила бы туда второго – это был бы верняк. Да и третьего я бы смогла уложить с порога. А дальше – невозможно. Стреляю я плохо, только в упор могу. Меня не учили, понимаешь?

   – Понимаю, чего там не понять, – язвительно ответствовал Радош. Перед ним стоял истинный феномен – иначе трудно было назвать этого хамелеона породы двуногих. Радош готов был смеяться над собой – с кем он связался, дьявол его забери?

   – А что будет, если я откажусь участвовать в вашей игре? – спросил он в свою очередь.

   – Это твое право. Извини, я думала, что это затрагивает и твои интересы. Что ж, каждый помогает себе сам. Так, кажется, говорят на Тьере? Простимся здесь, потом времени не будет.

   Взгляд ее стал отрешенным, и в лице появилась усталость.

   – Мадам! – дверь в штурманскую отворилась, и в проеме возник самый младший член банды, шестнадцатилетний парнишка. Долговязый и шустрый, он чем-то импонировал Радошу. – Мы по вас соскучились!

   – Иду! – отвечала мадам.

   Она снова вся подобралась, засветилась и сделалась само обаяние.

   «Надо же, какая гадючка! – подумал Радош, глядя, как задвигается за парочкой дверь штурманской. – Истинный оборотень. И как улыбаться-то умеет, змея!»

   Ему она никогда так не улыбалась, как этому мальчику, которого собиралась отправить на тот свет только потому, что он польстился на слишком яркую приманку. Радоша охватила злость. Одним движением он раздвинул дверь штурманской и через мгновение очутился в кают-компании.

   И вовремя!

   – Я устала. Мне надо отдохнуть, – услышал он слова мадам-убийцы. Она снова выглядела пьяной, беспомощной и нестерпимо неотразимой.

   – Я провожу вас, – сказал тот, чья роль в раскладке была атаман. И руки его уже обнимали стан женщины.

   – Нет-нет! – сказала мадам, кокетливо улыбаясь и выскальзывая из излишне теплых объятий. – На вашем месте я бы хорошенько подумала, прежде чем предлагать себя мне в провожатые!

   «До чего обаятельна сволочь!» – подумал Радош хладнокровно. Он уже пришел в себя, и в голове у него было ясно, как никогда.

   – Стоп! – проговорил он властно. – Минуточку внимания, господа! Не торопитесь, потому что как бы вам не сделать ошибки! Вы думаете, что с вами вместе едет милая дамочка, истинная леди, сладость и нежность? Три ха-ха! Мне жаль вас разочаровывать, но вы попали впросак. Перед вами обман зрения, иллюзия. Эта особа – жестокая, хладнокровная преступница. Разве вы не слышали о разгроме банды, контролировавшей Лакро? Виновница его – вот эта бойкая маленькая змейка. Она оставила после себя десять трупов, а теперь принялась за вас. Только что, вот сейчас, она развернула передо мной план, каким образом она собирается напиться вашей крови. Матерью своей клянусь, вам бы предстояла веселая ночка!

   Семеро выслушали его в совершенном остолбенении. А лицо мадам исказил ужас.

   – Нет! – выкрикнула она исступленно. – Радош, нет, ты не можешь так поступать со мной!

   – Не мо-гу!? – обернулся к ней Радош. – Почему бы это вдруг мне не смочь?

   – Ты же говорил, что любишь меня!

   – Люб-лю? Вы удивительно наивны, мадам, в вашем-то возрасте! – произнес Радош с намеренной издевкой. – Словам мужчины, сказанным женщине, вообще нельзя верить, тем более когда он клянется ей в любви, пора бы вам это знать, дорогая! Любить вас? Ха! Запомните: стерв, подобных вам, не любят. К ним подкатывают, когда хотят от них чего-нибудь заполучить, а потом бросают. Я получил от вас все, что хотел. Я вами сыт по самую завязку.

   Глаза мадам расширились, и она вся задрожала, как в лихорадке.

   – Нет! – воскликнула она в отчаянии. – Не может этого быть! Ты не способен на предательство!

   – Я? Не способен? – в голосе Радоша была та же издевка. – Если вы в том уверены, тогда почему 5 минут тому назад вы предлагали мне предать этих джентльменов? Или вы думаете, будто вы их намного лучше?

   Выражение лица женщины снова переменилось. Она выпрямилась, насколько это было возможно в невесомости, потому что для ее туфелек на шпильках магнитных подошв не нашлось, и вместо того чтобы ходить, мадам плавала. Зато выглядела она теперь совершенно спокойной и больше не дрожала.

   – Ты абсолютно прав, Радош, – произнесла она с горечью. – Я действительно практически ничем от этих джентльменов не отличаюсь. Кто подойдет – убью.

   Дальше все закрутилось очень быстро. В руке мадам почему-то очутилась одна из ее туфелек, и через пару мгновений один из семерых бандитов уже качался на полу салона. Он был мертв – по совершенной случайности каблучок туфельки мадам бывшей хозяйки Радоша угодил ему прямо в висок, и она уже снова махала ей в воздухе, другой рукой держась за леер, протянутый вдоль помещений звездолета для удобства при передвижении в невесомости.

   Все это крайне желательно было прекратить, и немедленно. Радош шагнул к женщине и точным отработанным движением отправил ее в нокаут. И когда она вновь открыла глаза, руки и ноги ее были благополучно связны, а туловище зафиксировано в позе «стоя на коленях».

   – Очнулись! – с ласковой издевкой объявил Радош. – Вам удобно, мадам? Нигде не жмет?

   – Вполне, – отвечала Бинка, сразу оценив обстановку. – Что вы собираетесь со мной сделать?

   – Ничего особенного, – голос Радоша по-прежнему звучал издевательски. – Мы мужчины – вы женщина. Дальше, надеюсь, продолжать не надо. А как это обставить обоюдно приятным образом, выбирать вам.

   – Радош, ты меня смешишь, – отвечала Бинка без тени улыбки. – Вас семеро – я одна. О каком выборе с моей стороны может идти речь? Насколько я в этом смыслю, вы провернете со мной все, что вам заблагорассудится, без малейшего на то моего согласия.

   – Счастлив слышать, что вы в полном рассудке, – слегка склонил голову Радош. – Но есть один нюанс. Если мы приступим к делу без вашего согласия, мы причиним вам боль. Очень сильную боль, поверьте. Тогда как если вы постараетесь сделать нам приятное, то и мы поведем себя соответствующе. И чем приятнее будет для нас, тем лучше будет для вас.

   – Та-ак, – проговорила Бинка с расстановкой. – А если я откажусь делать вам приятное?

   – Нас семеро – вы одна. Как вы изволили догадаться, развлекать нас вам придется в любом случае, даже если это будет и без особой для нас приятности.

   – Ну, с этим все ясно, – Бинка сдвинула брови. – Однако, как я предполагаю, у вас там в загашнике прячется еще парочка столь же занимательных предложений к моей особе. Прежде чем принимать решение, я хотела бы иметь представление о всей программе.

   – Остался пустячок, – согласился Радош. – Право же, о нем не стоит говорить.

   – А все же.

   – Ну, например, вы задолжали мне миллион кредиток. Я человек скромный, и вполне удовлетворюсь тем, что вы единицу исправите на двойку.

   – А если я откажусь?

   – Я сделаю вам больно.

   Бинка саркастически засмеялась:

   – Радош, оставь свои угрозы для маленьких детей! Подумать только, он сделает мне больно! Словно я никогда в жизни никакой боли не испытывала. Да сделай, пожалуйста! Очень я тебя боюсь, ох!

   Радош внимательно взглянул на свою бывшую хозяйку, не шутит ли она.

   – Вам будет гораздо больнее, чем вы предполагаете, мадам, – сказал он с той дозой холодного мрака в голосе, которая заставляла содрогнуться не одну их жертву в его Лакрианскую бытность.

   – Приятно очутиться в руках специалиста, – прозвучал ответ.

   – Я буду делать вам больно, пока вы не скажете: «Да».

   – А если я позабыла это слово?

   – Тогда я буду делать вам больно, пока вы его не вспомните.

   – А если я не вспомню?

   – Тогда вы умрете. Вам не приходилось видеть, как умирают под пытками? Презабавное зрелище!

   Бинка снова засмеялась.

   – Ты юморист, однако, – сказала она. – Забавное зрелище, говоришь? Ну что ж, позабавимся. Я не дам тебе двух миллионов, Радош. Я не дам тебе денег нисколько. Совсем. Ни одной кредитки. Ты удивлен? Напрасно! Я очень, очень хочу, чтобы ты сделал мне больно. И немедленно!

   Радош оторопел. Он ожидал чего угодно, но только не отказа. Насколько он знал эту женщину, к деньгам она относилась крайне легко и вообще их не считала. Да разве не предлагала она две недели тому назад перевести на его счет любую сумму, какую бы он ни запросил? А неограниченный кредит на чудной планете под названием Новая Земля? Два миллиона для нее были безусловно пустяком, особенно если было вспомнить про 20 тонн золота, которые она увела с Лакро.

   – Вам кажется, будто я шучу? – теперь голос Радоша отдавал мягкостью тигра.

   – Мне кажется, что это тебе кажется, будто я шучу, – парировала Бинка насмешливо. – Валяй, дорогой! Ты обещал мне интересное развлечение!

   Радош секунду подумал. Парой банальных оплеух здесь было не обойтись. Очевидно, мадам хозяйка привыкла к подобным нежностям со стороны супруга и считала их за ничто. Тут он вспомнил, как вздрогнула мадам, когда ей на руку упал пепел от сигары.

   И он вытащил зажигалку.

   Медленно, глядя в глаза женщине, он поднес зажигалку к подолу ее нарядного платья и чиркнул кремешком. Огонек вспыхнул и погас, но он успел перекинуться на тонкую легкую ткань, и та мгновенно затлела. Радош знал, что огонь в невесомости распространяется плохо из-за отсутствия тяги, но в данном случае он и не собирался разводить костер. По платью медленно расползалось темно-коричневое пятно, обрамленное алой мерцающей каймой. Слегка покачивая ладонью, Радош гнал алую кайму вверх по ногам своей жертвы. Запахло горящей синтетикой.

   Радош почти неотрывно смотрел в лицо женщины, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но губы ее по-прежнему кривились в усмешке, а глаза были абсолютно непроницаемы. Огонек коснулся груди мадам и перекинулся на левое плечо, пополз к волосам, но она так и не пошевелилась. Было ясно, что первая попытка Радоша окончилась неудачей: упрямица готова была сгореть вся, но так и не произнести нужных для Радоша слов. И он погасил алую кайму на ее платье.

   – Вы сегодня очень утомились, – произнес он саркастически. – Это понятно. Отдохните, подумайте. Завтра мы продолжим. Я чего-то проголодался, братва! Пошарим по закромам торговца!

   – Вы знаете, что это сейчас с вами происходит, мадам? – спросил Радош свою пленницу через два дня. – Это называется предсмертная агония. Ну как она вам?

   Он произнес это мягко, однако за мягкими интонациями и на сей раз никто бы не отыскал особой снисходительности. Из-под бархатной перчатки проступали сталь и холодный мрак.

   – Великолепно, – отвечала Бинка. – Ничего не имею против нее.

   – А против этого? – Радош сдавил плечо Бинки и провел по нему пальцем. Часть обожженной кожи оторвалась и поехала, обнажив живое мясо. – Вы ведь так хотели моих объятий. Вы ведь так жаждали их? Получайте, а остальное пусть берет, кто хочет, если ему нравятся паленые кошки! Кстати, не хотите ли взглянуть на себя со стороны? Подождите минутку, принесу требуемое. Вы, кажется, имели при себе зеркальце?