Текст книги "Лето жизни (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

   Рябинка осознала это и ужаснулась.

   «Что же ты творишь? – сказала она сама себе. – Неужели собираешься отдать концы только из-за того, что какой-то жалкий попрыгун взмахнул крылышками и улетел собирать мед на другое поле? Возьми себя в руки. Переключи внимание. Вон там в углу стоит телевизор. Ты за все три месяца хоть раз на него взглянула? Не подойдут программы – материализуй видеопроигрыватель и смотри то, что пожелаешь. Подохнуть из-за мужика – большей глупости нельзя себе и представить!»

   Решено – осуществлено. Телевизор был включен тотчас же. А на следующий день при врачебном обходе она заставила себя заговорить с медсестрой:

   – Где располагается клиника, в которой я лежу?

   – Это Солнечный, – улыбнулась медсестра. Она, как и все в больнице, обрадовалась, найдя пациентку в ожившем состоянии.

   – Значит, доктор Фот должен у вас работать.

   – У нас их двое. Который именно?

   – Мартин. Он знает, что я здесь?

   – Ему докладывают обо всех пациентах.

   – Тогда почему он ни разу не подходил?

   – Он приходил, когда ты была без сознания.

   – Скажите ему, что я очень прошу его прийти.

   – Обязательно передам. Что-нибудь еще?

   – Пару бестселлеров, если можно.

   Бестселлеры лечебного эффекта на Рябинку не оказали. Она ненавидела триллеры, ей не доставляло эстетического удовольствия смакование подробностей чьих-то смертей. А уж когда виновником безобразий объявлялся могучий, тогда и вовсе ничего кроме раздражения она не ощущала.

   Зато Мартину она обрадовалась от души.

   – Как наши дела? – заботливо поинтересовался он, приблизившись к ее кровати. – Мы начали оживать, говорят?

   – Да, все в порядке, – ответила Рябинка, хватаясь за сердце.

   Вид друга Эльмара напомнил ей о ее потере.

   – Знали бы вы, как я счастлива Вашему приходу! – продолжала она, отгоняя грустный призрак. – Как Марие? Расскажите!

   – У нас все замечательно, – отвечал Мартин мягко, несколько удивленный тем, что Инку интересуют дела его семьи. – Доди совсем освоился. Он пошел в школу вместе с моим Элькой и Мариевой Диной. Старается.

   – Значит, он у вас? А я думала, его отправили в интернат. Вы уж простите меня за то, что мы доставили вам столько беспокойства. Он мальчик непоседливый, я ведь знаю. Вы его не балуйте, пожалуйста, и если он вам в тягость – скажите сразу. В крайнем случае, я возьму его сюда, в палату. Конечно, если это в принципе возможно...

   Рябинка смутно осознавала, что несет чушь, но не могла остановиться. Она чувствовала стыд оттого, что не желает вновь погружаться в суету окружающего мира со всеми его сложностями и норовит остаться в больнице подольше. Что она, в сущности здоровая особа, занимает отдельную палату с дорогостоящим койко-местом, пользуется вниманием медперсонала и бесплатным обслуживанием, не говоря уже о спецпитании. И она продолжала лепетать нечто вроде:

   – Когда он вам надоест, Вы мне скажите...

   Рябинка не знала, какое удручающее впечатление на любого медика способен был произвести лихорадочный блеск ее глаз и эта рука, словно примагнитившаяся к левой половине грудной клетки. Возбуждение, сменившее апатию, Мартину вовсе не понравилось. И пульс, упорно державшийся на отметке за девяносто вызывал в нем тревогу. До выздоровления его пациентке было далековато, если не сказать большего. А она явно рвалась на выписку. Даже о ребенке вдруг вспомнила впервые за три месяца. Ведь чужой он ей, а изображает мать...

   Как бы там ни было, пациентку необходимо было немедленно успокоить. И он мягко, ровно, привычным врачебным тоном произнес:

   – Что ты, красавица ты наша, Доди очень интересный ребенок. Все в нем души не чают. Они с Элькой – не разлей вода.

   – Его можно сюда пускать?

   – Можно, но лучше пока не нужно. В его возрасте посещение больницы может кончиться истерикой. Да и тебе, милочка, длительные свидания пока не показаны.

   – А короткие?

   – Короткие тем более. Подождем с недельку.

   Неделька растянулась на месяц. Рябинка не подозревала, что Мартин специально тянул время, думая, будто действует в интересах мальчика. Он был уверен, что ребенок не ее, и хотел постепенно вытеснить из памяти Доди привязанность к «маме Ине». Он по опыту знал, что женщины любят приемных детей лишь до тех пор, пока не встретят мужчину, с которым захотят вступить в брак. Ребенок в подобных случаях внезапно оказывается лишним, со всеми последствиями.

   Другое дело, если бы ему некуда было деваться, но здесь ситуация была иной. Ребенок был из тех, на каких всегда есть спрос. Его присутствие не нарушило ничего серьезного в Мартиновом доме. Наоборот, когда Доди и Элька играли вместе, Мартин почему-то становился спокоен за сынишку.

   Да что там говорить: за все лето, проведенное с детьми на даче, Ниночка впервые не пожаловалась ему, что устала от их шума и криков. Все пятеро дружной стайкой передвигались компактно и ни к кому из взрослых не приставали. Они даже на огороде пытались помогать, чего раньше от них было не дождаться. Мальчик знал множество игр и историй и был жутким фантазером.

   Вот из-за всего этого Мартин считал крайне нежелательным вновь вручать ребенка Инке. Инку он и прежде-то не любил, считая ее виновницей всех бедствий Эльмара. Теперь он боялся, что она искалечит жизнь еще одному человеческому существу. Ребенок и без того казался ему несколько странным, его излишняя деловитость и независимость порою просто пугали. Нельзя было не заметить его глубокую ранимость и впечатлительность. В общем, Мартин мечтал сам усыновить предполагаемого отпрыска Эльмара. Ниночка тоже была не против, он ее об этом уже спрашивал.

   И вот теперь нарушить эти планы? Расстроить нервы ребенку ради прихоти особы, которая за три месяца ни разу не поинтересовалась его самочувствием? Чтобы ребенок ушел от нее в слезах и снова начал по ночам звать маму? Нет, конечно же, психику ребенка необходимо было поберечь!

   Только когда просьбы пациентки стали слишком настойчивыми, он решился сказать Доди, что «тетя Ина» находится совсем рядом и можно у нее побывать. Однако, как он и предполагал, ничего хорошего из этого не вышло.

   Мальчика пропустили в палату и закрыли дверь. Сквозь стекло было видно, как мальчик бросился на шею женщине, и она, с совершенно отрешенным взглядом гладя его по голове, что-то заговорила. Вдруг слезы покатились у нее из глаз, и она начала судорожно целовать ребенка. В результате малыш зарыдал... В общем, зрелище было ужасное.

   Но то, что малыш произнес по дороге домой, оказалось еще неприятней:

   – Мама сказала, что мы скоро поедем к бабушке.

   «Начинается, – подумал Мартин с раздражением. – Этого и следовало ожидать. Приучила к себе ребенка, а теперь собирается бросать его. Бездушная кукла, что с нее возьмешь?»

   Но, разумеется, вслух он этого не сказал, просто спросил:

   – А как же школа? Как же Элька и Дина? Тебе не понравилось у нас?

   – Понравилось. Но мама сказала, что нам пора. Не следует злоупотреблять гостеприимством чужих людей.

   Слово «злоупотреблять» Доди выговорил с большим трудом. Но видно было, что ему хочется выглядеть солидным и взрослым.

   – Ты нам совсем не чужой, – возразил Мартин. – И как же папа? Ведь ты хотел его найти?

   Ручонка мальчика дрогнула в большой ладони Мартина.

   – Мама сказала, что он нас бросил, – печально проговорил он, и предательские слезинки упали на воротничок его новенькой курточки, заботливо вышитой Марие.

   – Ну-ну, держись, ты же мужчина, – строго сказал Мартин. – Ты подожди уезжать, не торопись. Мы что-нибудь придумаем. Я сам поговорю с тетей Иной. И дядю Эльмара попросим, чтобы он нам помог.

   Некоторое время малыш молча шел рядом с ним, иногда, впрочем, шмыгая носом. Вдруг он дернул Мартина за рукав и спросил:

   – Дядя Мартин, а где сейчас дядя Эльмар?

   Мартин, занятый своими мыслями, машинально ответил:

   – У бандитов.

   Если бы он знал, к каким последствиям приведут его необдуманные слова, он бы сказал что-нибудь другое.

 

Эльмар бесстыдно лжет

   Последствия женского равноправия, так решительно объявленного Эльмаром, предугадать было нетрудно. Поскольку девушек было гораздо меньше, чем желающих пользоваться их благосклонностью, началась усиленная борьба за обладание ими.

   Раньше, когда девчонки смотрели на себя только как на объект воздействия и даже не пытались демонстрировать, что в них есть нечто большее, чем набор примет, составляющих признаки пола, все было просто. С вещами и обращаются как с вещами: их можно дарить, ими можно меняться и пользоваться в порядке очереди. Оказалось, однако, что набор примет можно придать и манекену.

   Стоило девчонкам это постичь, как оскорбленное самолюбие заставило их вспомнить, что кроме представительниц их профессии на планете существует множество других женщин, и большинство из них ухитряется не только привлечь к себе внимание мужчины, но и удержать его, порой на всю жизнь. Они задумались и соответственно себя повели.

   Но самое важное, то, что каждая из них – самостоятельная личность, очень скоро поняли и ребята. Оказалось, к манекену нельзя было заглянуть на огонек. Манекен не мог шутить, смеяться, приласкать, утешить. С ним нельзя было подурачиться, и он не мог выставить на стол нечто вкусненькое и неожиданное. Наконец, манекен был всегда одинаков, он был удручающе, тоскливо однообразен... Зато он ничего и не требовал!

   Естественно, никакой очередности «новые девочки» не признавали. Они очень просто могли не открыть дверь или, открыв, захлопнуть ее затем перед самым носом. Они могли надуться, обидеться и изобразить из себя подобие айсберга. Наконец, они могли заплакать и шепнуть на ушко удрученному испорченным вечером обожателю имя того, кто явился причиной их плохого самочувствия.

   После целой серии мордобоев, а то и весьма свирепых драк произошло то, что и должно было произойти: Яна и Ася избрали себе постоянных кавалеров и стали жить с ними, взяв пример с Галы, которая свято хранила верность Эльмару. Только Нетта вследствие слабости характера оказалась при своей прежней профессии, и на некоторое время стабильность была восстановлена.

   Нарушило хрупкое равновесие появление на Катрене новой особы женского пола. Ну а поскольку без знания секрета энергетического барьера проникнуть через него было невозможно, то любой новый персонаж на острове мог быть только из могучих.

   Особа, нарушившая уединение вынужденных отшельников, вдобавок ко всему была юна и принадлежала к сторонникам самых радикальных действий против нарушителей уголовного кодекса. Она мечтала посвятить себя воспитанию подрастающего поколения, а звали ее Саной. Эльмар только долгое время спустя узнал, что заставило ее вернуться туда, где давным-давно не было ни ее друзей, ни врагов. Но Сана вернулась, и это спутало все его расчеты. О ее появлении он узнал слишком поздно и не имел возможности вовремя сориентироваться в обстановке.

   Сана прилетела ранним утром, когда все еще спали. Еще с воздуха она заметила ряд домиков возле пруда и другие изменения. Это заставило ее поставить ракетку с южной стороны острова и пойти туда, куда она намеревалась попасть, пешком. Стояла поздняя осень. Теплый комбинезон с капюшоном бурого цвета с серебринкой делал Сану малозаметной на фоне изморози, покрывавшей пашню и луга. Ночной морозец, прихвативший землю, прикрытую поникшей побуревшей растительностью, оказался очень кстати. Путь Саны лежал к большому дому, и она пошла прямиком.

   Зачем Сане было принимать все эти предосторожности с запрятыванием ракетки и блужданием по полям, она не смогла бы толком объяснить никому на свете. Должно быть, ее смутил сам факт неизвестно откуда взявшихся домов.

   Двери большого дома оказались не заперты, но внутри никого не было слышно. Сана подошла к своей комнате и потрогала ручку замка. Закрыто. Такой пустяк Сану смутить не мог. Материализовав ключ, она отперла дверь и вошла. В доме никого не было, хотя всюду присутствовали следы того, что здание не заброшено.

   Обследовав все помещения, она убедилась: новые жители Катрены были кем угодно, но не вандалами. В ее комнате ничего не было поломано, только прибавилась одна кровать и чего-то не хватало... Точно, предмета, ради которого Сана проделала весь длинный путь, на месте не было, полочка над ее кроватью была пуста. Понятно, здесь кто-то уже побывал до Саны. Кто-то, кто жил в одном из двадцати трех домов. Надо было сесть и подумать.

   Что же, за последние полгода Сана привыкла полагаться на себя и свой рассудок. И с простыми людьми, если жители домиков из простых, она уже как-то приноровилась общаться без осложнений. Улетать, отказавшись от попытки вернуть себе свою собственность, Сана не собиралась. Ничто не мешало ей поговорить с теми, кто проживал в этих домах, и рыдать заранее было глупо.

   Насчет самого факта появления на острове неизвестных лиц Сана решила, что, улетая в большой мир, ее друзья не закрыли за собой проход. Кто-то случайно залетел сюда, увидел прекрасное место и решил поселиться. Чему же было тут удивляться или что-то подозревать? Бездомных людей после военных действий всегда хоть отбавляй. А прекраснее Катрены не может быть места на земле. Даже сейчас, хмурым голым осенним утром Сана могла бы поклясться в этом чем угодно!

   Рассудив таким образом, Сана села возле окна. Некоторое время она наблюдала за домиками возле пруда, высматривая признаки чего-нибудь тревожного, но зрелище мирной тишины успокоило ее. Сана решила пройтись, и поскольку на улице было безлюдно, а в окошках не горело ни одного огонька, то смешно и глупо с ее стороны было продолжать изображать шпионку-разведчицу.

   Уже не прячась, она закрыла за собой дверь, выбралась на центральную дорогу и неторопливо пошла к площади, где стоял клуб. Сане захотелось навестить одно потаенное убежище в западных скалах, то самое, где они, крошечная горстка ребятишек, прятались после бандитского налета. Постояв возле памятника погибшим, она обогнула клуб и отправилась прямиком в заданную точку.

   Неизвестно, как бы обернулось дело, если бы во всех домах действительно еще спали. Однако это было не совсем верно, кое-кто уже пробудился. И этим кое-кем оказался Алек. Он не заметил, когда Сана входила в большой дом, но зато прекрасно видел, когда она оттуда выходила и куда направилась. И вполне естественно, он заинтересовался, кто бы это мог быть. Лица в капюшоне было не видно, Алек оделся и двинулся наперерез, чтобы выяснить подноготную, кто это сумел так замаскироваться и куда спешит.

   Прячась за домами, он благополучно миновал место, где ходок по центральной дороге мог бы его заметить, и довольно скоро осознал: наперерез у него не получится. Тогда, не мудрствуя лукаво, он решил пофланировать за объектом наблюдения следом.

   На площади возле каменного саркофага фигурка в капюшоне задержалась, а затем пересекла скверик и последовала дальше, на противоположный конец острова. Дорога так хорошо просматривалась, что Алек даже притормозил в скверике. Но скоро фигурка скрылась в прибрежных зарослях, и ему пришлось прибавить шаг.

   Еле слышный вскрик заставил его перейти на бег. Алек миновал кустарник – никого не видно. Всплеск воды подсказал ему место драмы. Алек взлетел на ближайшую скалу... По воде разбегались весьма красноречивые круги. Что-то там, внизу, барахталось и, кажется, было еще живо.

   Алек скинул куртку и бросился в центр, откуда разбегались круги. Ледяной холод сразу пронзил его с ног до головы, легкие сжались, и все тело зацепенело. Тем не менее ему удалось заметить нечто конвульсивно дергающееся человекоподобного вида и размера. Ухватив это нечто поперек туловища, Алек оттолкнулся от дна и всплыл. Транспортировать находку к берегу оказалось уже проще.

   Как он и предполагал, чужеродный водной стихии предмет оказался особью женского пола. От Алека не потребовалось особой наблюдательности, чтобы постичь: девушка была ему незнакома. Оттащив тело подальше от воды, Алек получил возможность разглядеть ее несколько получше, но не рискнул воспользоваться моментом: особь не шевелилась.

   В голове у Алека мало что сохранилось из школьных знаний, но кое-что об оказании первой помощи он все же помнил. Например, название одного из способов спасения утопающих всплыло без затруднений: «рот в рот». Спасающий зажимает пальцами нос спасаемого и, обхватив губами его губы, вдувает через рот воздух из собственных легких. После этого следовало несколько раз нажать на грудную клетку.

   Алек приступил к выполнению своей миссии. Но не успел он прикоснуться к губам незнакомки, как резкая оплеуха обожгла его щеку. Он отпрянул. Незнакомка вскочила и, яростно сверкнув небесно-голубыми взорами, прошипела:

   – Кто тебе позволил меня целовать?

   Алек мог бы поклясться, что будь ее воля – она бы уничтожила его одним взглядом. Все это выглядело жутко глупо, и холодный ветер, норовивший напомнить о себе короткими резкими порывами, не добавил Алеку желания продолжить действо.

   – Я думал, ты утопленница, – угрюмо произнес он, чувствуя, как превращается в образчик мерзлой телятины.

   – Если утопленница – значит можно? – зацокала зубами обладательница яростного взора.

   Алек разозлился. Он сгреб девицу поперек туловища, взвалил на плечо и помчался по направлению к дороге, ведущей в центр острова. Девица колотила его по спине кулаками и вырывалась, болтая ногами.

   – Не мешай, мне тяжело, – сказал Алек, повернув на ходу голову.

   – Пусти, я сама! – возразила его живая поклажа.

   – Мне так теплей.

   Поклажа еще неистовей принялась подавать признаки жизни. Алек поставил ее на землю – бывшая утопленница показала ему спину и резво припустила увеличивать расстояние между собой и новоявленным исследователем осенних морских глубин. Алек поторопился за ней. Ситуация уже начала его забавлять.

   Утопленница между тем метнулась в сторону клуба, и, надо сказать, преодолела последние метры дистанции достаточно быстро. Взлетев по ступенькам крыльца, обладательница яростного взора затарабанила кулаками по двери. Алек подскочил следом и, притянув свою бывшую поклажу к себе одной рукой, свободной затарабанил тоже.

   Грохот получился такой, что разбудил бы и мертвого. Эльмар проснулся, накинул халат и, еще толком не продрав глаза, потащился открывать.

   – Кого несет ...? – закончить фразу он не успел.

   – Спаси меня! – закричала девица, делая бросок внутрь помещения.

   – Мы промокли, пусти обогреться, – рассмеялся Алек.

   Эльмар, разумеется, их пустил. Конечно, незнакомое лицо сразу навело его на мысль о том, что девица прибыла из большого мира. Но он и глазом не моргнул: неприятностей от появления на острове новой жительницы он еще не ожидал.

   – Девушке лучше пройти в душевую, – сказал он. – Гала! Принеси ей халат, шлепанцы и помоги переодеться.

   Естественно, и Алека он не проигнорировал.

   – Откуда ты ее явил? – спросил он бывшего вожака банды, а тыне отлавливателя плавающих девиц, когда тот уже обтерся и влез в пижамную пару, любезно предоставленную ему хозяином апартаментов.

   – Она упала в море, а я ее вытащил.

   – Значит, ты меня спасал? – высунулось из коридора изумленное личико, обрамленное мокрыми слипшимися прядями.

   – А ты думаешь, топил, да? – со злой насмешкой бросил Алек.

   – У меня не было возможности догадаться, – строптиво вздернула нос девица. – Хотя прости великодушно, я действительно сорвалась со скалы.

   Теперь бывшая утопленница стояла перед ним вся. Ростиком чуть повыше полутора метров, довольно плотная – на фотомодель явно не тянула. Алек иронически осмотрел ее с ног до головы и медленно произнес:

   – Прощу, если ты скажешь, откуда взялась.

   Любительница нырять в воду не раздеваясь открыла было рот...

   – Я... я это организовал, – опередил ее ответ Эльмар.

   Он уже понял, кем была выловленная из воды девица. Поскольку проникнуть на остров без посторонней помощи могла только одна, притом весьма немногочисленная категория граждан, то об остальном мог рассказать возраст. Но на месте Эльмара каждый бы предпочел не озвучивать промежуточные звенья подобных выводов. Проще было выдать на-гора нечто более доступное восприятию публики. Например, такое:

   – Вы жаловались, что вам не хватает женщин, вот я и создал пробный экземпляр.

   – Что? – взвилась девица. – Сам ты... недоразумение мужского пола!

   Эльмар вздохнул, совершенно не представляя, каким образом ему убедить девицу подыграть.

   – Вот и поговори с ней! – произнес он обреченно.

   – А как же закон N 1? – в голосе Алека четко прозвучала насмешка.

   Эльмар снова вздохнул, на этот раз с облегчением: законы могучих были ниточкой, за которую следовало уцепиться.

   – Закон? – повторил он, подражая интонации Алека. – Разве Тод не говорил вам, что я самый великий нарушитель законов в Великом Космосе? Меня зовут Эльмар, запомни!

   Реплика произвела нужное впечатление.

   – Ты лжешь! – возразила девица. – Наш Эльмар тебя старше. Он... он другой, он не такой, как ты!

   Данная тирада заставила Алека снова усмехнуться. Он не сомневался: знай девица, что перед ней действительно Тот Самый Эльмар, у нее бы челюсть отвисла от восторга. Но нет, их слабые куриные мозги абсолютно не способны предположить, что знаменитость, которой планета обязана тем, что мятеж потерпел неудачу, может скрываться за самой обыкновенной внешностью.

   Эльмар тоже улыбнулся.

   – Ничем не могу помочь, – сказал он весело, – Доказывать очевидное – не мое амплуа. Но я знаю, например, что тебя зовут Сана Незнамова, тебе 21 год, ты сирота, воспитывалась в интернате, образование среднее.

   – Я студентка пединститута! – вспыхнула девица.

   – Да, знаю. На первом курсе. Между прочим, я научил тебя кое-каким играм.

   Девица снова открыла рот, но Эльмар опять ее опередил.

   – Например, в розовые шарики.

   Он достал из кармана три совершенно одинаковых по размеру разноцветных шарика и принялся ими жонглировать.

   – Гоп ля! – он собрал все три шарика вместе, вытянул их на ладони и добавил: – Я жду!

   Эльмар вспомнил про розовые шарики не для того, чтобы запутать девчушку и заставить ее поверить в то, что она ненастоящая. Наоборот, предлагая ей игру, сыграть в которую никто кроме могучих не мог, он давал ей намек не распускать язык на глазах у свидетелей. С удовлетворением он понял: сработало. Девочка, наконец, улыбнулась.

   – Я тоже знаю эту игру, – произнесла она лукаво.

   – Прекрасно. Покажи.

   К удивлению Алека девчонка вынула из кармана халата три точно таких же шарика и тоже прожонглировала ими.

   – Я был уверен, что у тебя получится, – кивнул головой Эльмар. – Гала, проводи Сану в мой кабинет и напои ее чаем. А мы с Алеком потолкуем. По-мужски.

   – Алек, – начал он, когда девочки оказались вне пределов слышимости. – Сана – экземпляр совершенно особенный, с ней нельзя обращаться обычным образом...

   Что в таких случаях полагается говорить, Эльмар представлял себе слабо. Он знал одно: Сану необходимо было защитить от посягательств на ее достоинство. Самые дикие аргументы не казались ему в тот момент нелепыми.

   – Видишь, как ты ее напугал. Она совершенно наивная, неопытная и глубоко ранимая. Она не профессионалка как те четверо. Она порядочная девушка.

   – Не понял, зачем здесь такая, – возразил Алек. – Что мы с не будем делать? Молиться на нее? Учти, мои ребята быстро ее обломают. Нетта как фанаберилась, а теперь одна за четверых работает и не жалуется.

   Эльмар внимательно на него посмотрел...

   – Так это Нетта, – произнес он тем бархатным тоном, за которым, как Алек уже знал, скрывалась тайная угроза. – Я тебя прошу: предупреди ребят, чтобы рук преждевременно не протягивали. У вас есть языки. Включайте свое мужское обаяние, в конце-концов.

   – За себя я ручаюсь, а за ребят нет, – сказал Алек, поднимаясь. – Выдай мне одежду, я пошел.

   В обед Алек успел убедиться, что весь поселок уже видел новую жиличку, и что она поселилась у Галы. Он передал парням слова Эльмара, но по их реакции понял, что говорил впустую: всерьез их никто не воспринял. Зато он почувствовал, как в нем разгорается интерес к выловленной из воды девице, и он решил с ней познакомиться: есть ли там вообще чего-нибудь, кроме наивности и спеси?

   Во второй половине дня он напросился в гости к Гале. Был далеко еще не вечер, и Гала его впустила.

   – Просто в гости, – улыбнулся Алек улыбкой сфинкса. Ему очень удавалась такая улыбка, и он знал, что она всегда производила на девчат нужное впечатление.

   Итак, его впустили. Девушка, которую он увидел, оказалась мало похожей на посиневшую от холода утопленницу. Белокурые с пепельным оттенком прямые волосы рассыпались по плечам. Чистая, очень тонкая, хотя и бледноватая кожа; небесную голубизну глаз подчеркивала едва приметная подводка.

   «Не глаза, а омуты. Нырнешь и не вынырнешь,» – подумалось Алеку.

   Изящное и очень простого покроя платье облегало фигурку, а когда Сана встала и пошла на кухню, он удивился, опять же про себя, почему эта фигурка показалась ему в первый раз толстоватой.

   «Наверное, из-за роста, решил он, наконец.»

   Весь вечер он наблюдал за Саной, и должен был признать, что пробный экземпляр у Эльмара получился первый сорт. Она было действительно не похожа ни на одну из знакомых ему девиц, а их он, надо сказать, знавал немало. В ней не было ни тени вульгарности, манерности. Она казалась абсолютно простодушной и бесхитростной. И легкодоступной – но нечто непонятное мешало этой доступностью воспользоваться.

   К концу вечера Алек почувствовал, что совершенно очарован.

   «Как она красива,» думал он.

   – Пора расходиться, – напомнила Гала.

   Алек вздохнул: действительно, пора. Он распрощался и отправился домой.

   И чудо! Ноги несли его так, словно к ним были приделаны крылышки. Он ощущал в себе неподвластную рассудку легкость, внутри у него все пело. Дорога до дома показалась ему слишком короткой; он пронесся мимо, и ноги его сами отправились топтать окрестные тропинки.

   Очутившись на берегу моря, Алек пошел вдоль пляжа. Он добрался до южной оконечности острова, когда услышал громкий сердитый голосок и характерный шум.

   – Пусти! – тихо кричал голос. – Пусти сейчас же, тебе говорю!

   Еще пара шагов – и ситуация стала как нельзя более ясной: его бывший адъютант Мик прижимал к себе особу женского пола, и та яростно отбивалась. Кем была эта особа, для Алека тоже тайны не составило несмотря на темноту.

   Одним прыжком он пересек пространство и резким ударом кулака саданул Мика по боку. Вторым ударом он отбросил его от девицы метров на пяток и заставил приземлиться на пятую точку туловища.

   Ругаясь, Мик поднялся.

   – Хулиган! – выслала в его адрес Сана. – Бандит!

   – Ну и бандит, – зло отпарировал Мик. – А ты думала, куда попала: в пансион благородных девиц? На этом острове живут только бандиты и проститутки.

   – Что?

   Сана выпрямилась, и лицо ее приняло испуганное выражение.

   – Это правда? И ты тоже? – повернулась она к Алеку.

   – Мог бы и промолчать, – угрюмо бросил тот Мику.

   – Убийцы! – воскликнула девушка. – Ненавижу вас всех, ненавижу!

   Она стрельнула глазами на Мика, и тот, еще ничего не поняв, вдруг полыхнул ярким пламенем. На нем загорелось сразу все, что только могло гореть, даже волосы на голове, брови и ресницы.

   – А!! – завопил он.

   Алек как завороженный смотрел на приятеля, не в состоянии шевельнуться. Рокот мотора заставил его поднять голову – из-за деревьев стремительно поднималась ракетка. И тогда он понял!

   Мик уже перестал кричать. Кинув прощальный взгляд на труп своего бывшего приятеля, Алек бросился к дому на площади.

 

Алек хочет правды

   Эльмар Алека встретил скорее озабоченно, чем недовольно. Хотя это и был вечер, то есть его личное время, но роль, взятая им на себя, требовала сохранять спокойствие даже когда его подопечные вели себя иначе, чем ему бы того хотелось.

   – В чем дело?

   Его спокойный вид способен был сейчас свести с ума любого.

   – Ты обманул меня! Она настоящая! Она улетела! – выдавил из себя Алек.

   – Проходи!

   – Нет, ты ответь! Зачем ты солгал? Зачем уверял, что мы здесь намертво закрыты?

   – Я никого ни в чем не уверял, – возразил Эльмар. – Я всегда говорил, что в любой момент могу сообщить Таирову, и вас отсюда вывезут. Правда, попали бы вы не во внешний мир, а в Зону.

   – Да лучше в Зоне, чем в твоей богадельне!

   Чего только люди не наговорят друг другу в запале! Конечно же, Алек сморозил глупость, но дело здесь было вовсе не в словах. Дело было в эмоции, какую те слова выражали, а значили они следующее: «Ты держишь нас здесь пленниками, а изображаешь из себя благодетеля.»

   Самое печальное, что никакое Эльмарово красноречие больше не будет этим парнем восприниматься в правильном ключе. Требовалось действие. И немедленное.

   – Вот как? – вздохнул наш художник. – Тебе знакомо такое имя: Вольд? Тот самый Вольд, с которым Тод сбежал когда-то из Зоны?

   – Да, – с угрюмой угрозой ответил Алек.

   – Перекинуться с ним парой слов не хочешь?

   – Хочу. Где он?

   – Не вживую. По телефону. Из моего кабинета.

   – Гала, – сказал он юной любительнице нежных ощущений, – выйди, погуляй маленько. У нас с Алеком будет долгая беседа.

   Гала молча оделась и вышла.

   – Код? – потребовал Алек.

   – Я сам наберу, – мягко ответил художник, так и не подобрав еще нужных для данного момента интонаций. – Вольд живет не под своей фамилией, и вовсе не мечтает вернуться туда, куда ты так рьяно стремишься попасть.

   Прикрывая телефонным справочником табло с цифрами, он набрал Солнечный и нужный номер.

   – Вольд, – позвал он, когда экранчик засветился. – Как дела?

   – Дела на все сто. Скоро ли ты у нас появишься? Доди тебя все время спрашивает.

   – Обо мне потом. И не говори никому, что я звонил. Лады?

   – Лады. У тебя проблемы?

   – Да. Я хочу, чтобы ты поговорил с одним человеком. Он слышал о тебе от Тода.

   – Зови.

   Эльмар кивнул Алеку и покинул кабинет, демонстрируя этим полное доверие к посетителю. Дверь за собой он закрыл и, прислонившись к стене, уселся прямо на пол. Он ощущал усталость и холода каменного паркета даже не чувствовал.

   – Это правда, что ты был в Зоне? – спросил между тем Алек Вольда. Если бы Эльмар подсматривал за ним, он бы сейчас засмеялся: Алек произнес эти слова совсем тихо, наклонясь поближе к прибору и прикрывая рот, чтобы звук не убегал в сторону двери.

   – Да, – ответил Вольд просто.