Текст книги "Лето жизни (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

   Стоило им отоспаться и хоть немного прийти в норму, как ситуация, когда мужчины находятся рядом, но совершенно не реагируют на их чары, начала казаться девчонкам пугающей. Наконец они вспомнили, что на острове есть еще один представитель противоположного пола и, между прочим, из тех, кто делает больше, чем обещает. Посоветовавшись, девицы решили: идти должна одна. Но которая именно? Что она ему скажет? Неожиданная робость овладела каждой.

   – Я пойду, – сказала Гала.

   О тайном совещании представительниц свободной профессии Эльмар узнал несколько погодя. Для него это выглядело так.

   Однажды вечером, не успел он вернуться домой после выполнения очередного заказа и открыть входную дверь клуба, как в вестибюль следом за ним проскользнула тоненькая хрупкая фигурка.

   – Тебе чего? – спросил он скорее удивленно, чем строго.

   – Я пришла за помощью, – пролепетало хрупкое создание.

   – Проходи, – и, задвинув засов, Эльмар провел хрупкое создание в кабинет.

   – Ах, я так несчастна, – заговорило создание, уютно устраиваясь в любимом кресле Эльмара.

   – Расскажи, в чем проблема? Может, я смогу тебе помочь? – спросил художник, опускаясь на пушистый ковер.

   – Мне нельзя помочь! – воскликнула Гала и зарыдала, закрыв лицо руками. Рыдала она как нельзя более искренне.

   – Меня никто не любит, – повторяла она. – Никто! Никто!

   Ситуация заставила Эльмара подняться с ковра и придвинуться к юному созданию поближе.

   – Так уж и никто? – сказал он добродушно. – А я? На-ка платок и вытри слезы.

   Гала промакнула лицо и подняла на него свои огромные глазищи.

   – Ты шутишь! А я такая несчастная!

   – Почему я шучу? Ты симпатичная, и все в тебе есть. С чего бы вдруг тебя не любить?

   – Потому что меня никто больше не хочет! – в отчаянии пролепетало юное создание.

   – Вот как? – изумился Эльмар, постигнув суть происходящего. – А я думал, вы будете рады отдохнуть.

   – Я уже отдохнула. И я теперь не знаю, что делать! Я никому не нужна!

   И Гала снова зарыдала.

   – Ну-ну, не плачь! – Эльмар погладил ее по темноволосой головке. – Так уж и никому? Вот мне, например, так очень даже нужна.

   Он сказал это и тутже понял, что юное создание восприняло его слова слишком буквально.

   – Тогда почему ты меня не целуешь? – простодушно сказало оно.

   Эльмар растерялся.

   – Потому что я женат, – сказал он, наконец.

   – Твоей жены здесь нет, – возразила жрица поцелуев и прочего.

   – Но я хочу к ней вернуться.

   – Значит, ты врешь, что я тебе нравлюсь, – вздохнула делегатка от девиц. – Я ведь не требую остаться со мной навсегда. Я всего лишь игрушка для мужчин. Подержанная, брошенная игрушка.

   И слезы снова покапали из глаз Галы.

   Что оставалось делать Эльмару? Естественно, осушить эти слезы. В конце-концов он был мужчиной и не видел ничего зазорного в том, чтобы пользоваться услугами женщин определенного поведения. Если он не изменял Рябинке все эти годы, то лишь оттого, что круг, в котором он вращался, не допускал легкого флирта, а слоняться по публичным домам ему было элементарно некогда.

   Как бы там ни было, Гала осталась у него ночевать. Утром он ей сказал:

   – И тебе не противно обнимать такого старика, как я?

   – Вовсе ты не старый, – возразила юная любительница ночных забав.

   – Конечно. Всего в два раза тебя старше, не так ли?

   – Какой смешной! – был ответ. – Уж не хочешь ли ты сказать, что тебе за сорок?

   – Угадала.

   – Ты шутишь? А хоть бы и так. Я никогда бы не дала тебе столько. И мне все равно. Я буду приходить к тебе, можно?

   – Можно, – кивнул Эльмар. – Но при одном условии.

   – Ну? – выразила кокетливое удивление Гала.

   – Ты не будешь больше кидаться на шею всем подряд. Либо ты спишь со всеми подряд, но не со мной, либо со мной, но больше ни с кем. Я не из тех, кто готов делить свою женщину с кем бы то ни было. Уяснила?

   – Угу, – зарделась от удовольствия Гала. – Но если ко мне будут приставать?...

   Она вдруг испугалась такого предположения.

   – Никаких «если». Дай отпор. И скажи мне. Если ты не поддашься, я смогу тебя защитить. Договорились?

   – Угу.

   – И еще. Постарайся не афишировать наши отношения. У меня нет желания стать всеобщим утешителем. И пригласи сюда своих подружек. Я, кажется, придумал, как поднять вам настроение. Ну, беги.

   Девочки явились буквально сразу, ровно через столько минут, сколько потребовалось Гале, чтобы добраться до большого дома и назад.

   – Вы хотя бы позавтракали? – удивился Эльмар.

   – Нет, – дружно замотали они головами.

   – Ну, идемте.

   Он закрыл дверь за ними на засов и провел их за собой.

   Никто из девчат, кроме Галы, в клубе еще не был, а она находилась тогда не в таком состоянии, чтобы глазеть по сторонам. К тому же встречена она была Эльмаром без всякого парада, да и проводил он ее весьма скромненько. Сейчас же он включил подсветку в вестибюле, и девчонки были совершенно очарованы красотой, видеть которую им в их тяжелой беспросветной жизни еще не приходилось.

   – Сюда! – показал Эльмар на арку, ведущею в библиотеку.

   Там он поставил на стол самовар, принес пять чашек с блюдечками, заварочный чайник. И скомандовал:

   – Пока самовар закипит – осваивайтесь, девочки.

   Сам же сделал еще несколько заходов к себе в кабинет. Он принес две вазы с печеньем и конфетами, четыре глубоких тарелки с бутербродами, причем отсутствовал каждый раз примерно столько, сколько потребовалось бы любой хозяйке, на которую внезапно свалилось некоторое количество гостей. Последнее блюдо было водворено на стол ровно к тому моменту, когда закипел самовар.

   – Присаживайтесь, девочки, – пригласил он ошеломленных девиц, когда посчитал, что пора. Девиц ошарашили не лакомства, каких они сроду даже не нюхивали (Эльмар опять-таки воспроизвел кое-что из рациона экспедиции на Лиске). Их поразило, что Эльмар все делал руками. Последним его деянием было священнодействие вокруг заварочного чайника. Художник достал из кармана пакетик с черной сушеной травкой, засыпал содержимое в чайник и залил его кипятком на две трети.

   – Пока чай настаивается, наваливайтесь на бутерброды. Между прочим, я тоже еще не трапезовал. И злой, как пантр. Рр... -

   И Эльмар щелкнул челюстями, изображая голодного хищника.

   Это было очень смешно. Ася, четвертая из девочек, невольно фыркнула, и это разрядило напряжение. Все заулыбались и приступили к угощению. А когда Эльмар добавил в чайник кипятку, тонкий аромат разнесся по комнате.

   – Что это? – спросила Яна.

   – Натуральный чай, – пояснил Эльмар. – Самый популярный напиток во Вселенной. Некоторые пьют его прямо так, несладким. Но по-моему, с конфетами вкуснее. Дегустируйте.

   Это было только начало. Когда раздался стук в дверь, сигнализируя о появлении очередного заказчика, Эльмар встал и, открыв засов, громко, чтобы девчонки слышали, произнес:

   – Я занят.

   И, вернувшись в библиотеку, добавил:

   – Я табличку повесил, теперь нам не помешают. Кому добавки?

   Трапеза подошла к завершению. Он сказал:

   – Ну девочки, теперь поговорим. Какие у нас проблемы?

   Девочки переглянулись. Все проблемы почему-то вдруг показались им мелкими и ничего не стоящими. И это было вполне понятно.

   – Гала мне рассказала, что вы остались недовольны тем, что я якобы лишил вас работы, – проговорил Эльмар мягко. – Признаться, я очень удивлен. Я-то рассчитывал вас порадовать.

   – Мы приехали сюда подзаработать, – объяснила Яна.

   – Вот как? И много вам удалось поддобыть монет?

   Девочки опустили глаза.

   – Зачем смеяться? – резко сказала Яна. – Сам знаешь, мы отрезаны от мира, откуда здесь монеты?

   – И впрямь, – согласился Эльмар. – Тогда зачем стараться?

   – Нас кормят.

   – Неужели? А, по-моему, это вы до недавнего времени кормили всех.

   – Продукты были не наши.

   – Продукты были общие, и дальше будут. Девочки, вы мне не нравитесь. Посмотрите на себя, до чего вы себя довели. Какой занюханный, затасканный у вас вид. Вы опустили себя до того, что позволяете обращаться с собой как с вещами. Не удивительно, что вас сменили на манекены. Чем вы от них отличаетесь?

   – О! – враждебно произнесла Яна, отодвигая тарелку с недоеденным бутербродом. – И что ты нам предлагаешь?

   – Перестать плакаться и ныть. Я бы на вашем месте воспользовался моментом и вспомнил, что мужчину влечет к женщине не только то, что есть у манекена.

   – О! – сказала Ася.

   Но это «О!» было совсем иным, чем у подруги.

   – И что же?

   – Тем, что вы – люди. Каждая из вас – человек. И кроме лица, фигуры и прочего обладаете сердцем и набором замечательных мозгов. Вспомните, чего мужчине не хватает в мужском обществе, и дайте ему это. И он – ваш.

   – Легко сказать, – заметила Нетта, Галина напарница, которая до сих пор держалась в тени.

   – Конечно, ничего не сваливается с неба. Но все зависит только от вас. Могу дать пару уроков, если интересуетесь.

   – Интересуемся.

   – Тогда встали и подойдем к зеркалу. Начнем с внешности. Что вы видите?

   – Ну, лица

   – Нет, обильную косметику. Фальшь. Фальшивые ресницы, фальшивые локоны. Словом, манекены, только в худшем издании. Предлагаю смыть эту грязь и посмотреть на себя заново.

   Сделав паузу, он добавил:

   – Если возражений нет, здесь есть душевая и то, что потребуется. Между прочим, все по первому разряду. А свои лохмотья выкиньте в мусорную корзину. Отныне вы будете одеваться только во все красивое, изящное, самое лучшее.

   Эльмар знал, чем поражать. В раздевалке на полке стояли несколько сортов шампуня, лежали мочалки в упаковке, висели свежие полотенца. И четыре шелковых халата: алый, синий, желтый и снежно-белый. Чтобы не вышло спора, на каждом халате висела бирка с именем той, для кого халат предназначался. Здесь же в раздевалке были щетки для волос, несколько расчесок и сушилки для девичьих шевелюр.

   Пока девочки приводили себя в порядок, художник убрал со стола, перемыл посуду. К возвращению «клиенток» на столике лежало несколько журналов мод.

   Девочки ушли от него совершенно преображенными. На крыльце Эльмар, как бы только что вспомнив, спросил:

   – А почему вы не переедете из вашего барака?

   – А можно? – робко поинтересовалась Ася.

   – Конечно. Пора кончать эту богадельню. Вы не обязаны выносить грязь после их попоек. Скажите Алеку, пусть выроет котлованы для фундамента и прочего.

   – Он не захочет.

   – А вы включите свое женское обаяние и попросите. В случае чего есть еще я. Мне тоже приходилось обращаться с соответствующим оборудованием. В общем, если надумаете, жду вас завтра в приемные часы.

   А после обеда Эльмар направился к Алеку.

   – Почему бы нет? – усмехнулся Алек. – Подойдут – выкопаю.

   – Ты запомнил, что яму под фундамент надо будет сделать глубокой, не меньше полутора метров?

   – Да понял я, не настолько я туп, как тебе кажется.

 

Преображение

   После генеральной приборки большого дома и вселения в собственные квартиры Эльмар собрал девочек и сказал:

   – С меблировкой особенно торопиться не будем. Подождем, пока у вас не возникнут собственные идеи. А пока – за вами должок. Алек завалился с уборкой фруктов. Ну как, поможем, девочки?

   А парням за ужином сказал:

   – Девочки переехали. Убирать за вами больше некому. Если намерены сохранить за собой помещение – наводите порядок сами.

   – Как так? – вскочил Мик.

   – Как хотите. Можно по очереди.

   Алек усмехнулся.

   – Можно подумать, мы не в состоянии помыть каждый за собой тарелку, – произнес он с деланной ленцой.

   – Вот и отлично. А то мне уже начало казаться, что вы вообще не способны обходиться без нянек.

   И ушел. Завтра ему предстояло отвести девушек в северный сад и для начала предложить оборвать всю позднюю вишню. Там было с пяток таких деревьев. А затем, когда с вишней было покончено и они переключились на сливы с абрикосами, он сходил за Алеком и зачем-то передал ему четыре ящика. Алек поставил ящики на грузовик и увез их.

   Так промелькнуло еще несколько дней. Наконец, Эльмар объявил об окончании помощи начинающему садоводу и пригласил девочек снова к себе. В библиотеке на столе, сияя красочными обложками, лежало несколько симпатичных книжиц. Эльмар раскрыл одну из них и протянул Нетте:

   – Читай, – сказал он.

   – «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок», – прочитала она. – Что это значит?

   – Это значит, что домашняя пища должна чем-то отличаться от ресторанной. К вам придут гости. Чем вы будете их угощать?

   – Мы умеем, – робко напомнила Ася.

   – Да, знаю. Кое-что, лишь бы набить брюхо. У каждой хозяйки должно быть свое, фирменное блюдо. Короче, сегодня мы занимаемся консервированием. Добро пожаловать за кулисы нашего буфета.

   Вот так он дрессировал девочек. Между делом, потихоньку, ему удалось внушить им, что самая лучшая для них сейчас тактика – полностью отделиться от мужчин, не замечать их и общаться только между собой. И Алеком, если возникнут проблемы.

   – Они образовали свой мужской клуб – вы образуйте свой, девчоночий. Ходите друг к другу в гости. Вы – свободный народ.

   – А если они сами придут? – улыбнулась на все тридцать два зуба Ася.

   – Девочки, по-моему, вы называли себя профессионалками. Ваше право поступить, как вы найдете нужным. Но право, а не обязанность. Вы должны сами назначать себе цену.

   – Но у них нет денег, – напомнила Яна.

   – Разве деньги – это единственная ценность? А хорошее настроение? А помощь в делах? Да мало ли чего, мне ли вас учить? Только не разменивайтесь на пустяки вроде духов и барахла. В этом магазине (Эльмар взмахнул рукой, демонстрируя обширность предполагаемого магазина) вы можете совершенно бесплатно взять все, что пожелаете.

   – А если они силой?

   – Скажете мне. Мы вместе придумаем, как поставить их на место. Кстати, придя домой, не забудьте заглянуть в свои подвалы.

   – Мы уже заглядывали, спасибо, – сказала Нетта, сморщив носик.

   – Не меня благодарите, а Алека. Я его попрошу, пусть он вам сахару подкинет для варенья. Только ведь долг платежом красен. Если он вас о чем-нибудь попросит...

   – Алек? – снова широко улыбнулась Ася. – А ему и просить не надо...

   Девушки дружно фыркнули и отвернулись, пряча усмешки.

   – Вы все об одном? – изобразил укоризну Эльмар. – Вот и воспитывай после этого молодежь...

   Скоро девочек было не узнать. Куда только девался их измученный, издерганный вид! Они посвежели, расцвели, и даже походка у них изменилась. На глазах у изумленной мужской публики они, под смех и шутки убрав огороды, устроили на верандах своих домов посиделки. Посиделки веселые, с танцами, песнями. Иногда и Эльмар приходил к ним. Правда, танцев он не любил, по обычаю ленивой мужской натуры, зато пел под струны инструмента, по тембру напоминавшего старинную гитару, песни, привезенные им из Большого Космоса. Особенно нравилась девочкам одна, со строчкой на неизвестном языке Тьеры:

   Е лали ран, кабго мудже, чоле да...

   Юность – рубин, хмельной напиток она...

   Пей, пока он в твоих руках.

   Пей до дна свой бокал!

   Пламя и лед, нектара суть он вобрал...

   – Спой, спой еще раз! – просили девочки.

   И Эльмар выводил:

   Что не выпил – не допить тебе,

   Здесь, взгляни, не вода!

   Нас назад не возвратить судьбе

   Ни за что, никогда!

   Милый, взгляни, сверкает он словно лал!

   Будет в цвет рубина вновь вино

   Пениться и играть.

   Только будет не твое оно

   И бокал не достать.

   Чист твой настой, он словно горный кристалл!

   Друг! Если молод – слезы зря не лей,

   Пей до дна жизни цвет!

   Пей до дна бокал весны своей!

   Пей, он твой! Завтра – нет!

   Юность – рубин, хмельной напиток она!

   Е лали ран, кабго мудже чоле да!

   Но это был, так сказать, отдых, развлечение. Эльмару нравилось петь и нравилось быть в центре внимания. Когда же девочки приходили к нему, он вел себя с ними совсем иначе. Он учил их бальным танцам – просто так, для развития координации движений, – шитью, рисованию, искусству рукоделия. Он учил их разнообразить свою внешность самыми простыми приемами, в том числе и макияжу. Он также обучал их искусству легкого, ни к чему не обязывающего флирта, умению поддерживать в гостях хорошее настроение.

   Времени у девочек был избыток, и они все постигали с полунамека. Очень скоро между ними стало цениться не взятое готовым «в магазине», а сделанное лично, самостоятельно. Они хвастались своими достижениями друг перед другом, и посиделки превратились в замаскированную форму своеобразного соревнования между ними. И еще это была тайная борьба за внимание Алека.

   Сначала парни лишь презрительно наблюдали, как `'копошится курятник''. Но постепенно звонкий дружный смех, задорный девчоночий труд под руководством Алека или Эльмара и действительно независимый вид начали вызывать в них затаенную зависть. Девочки не притворялись. Им в самом деле было хорошо. И чем лучше становилось слабой половине населения Катрены, тем хуже чувствовала себя так называемая сильная.

   Парням было скучно. Непробудная лень, которой они подчинились, сделала их существование бессмысленным. Если в общем доме они кое-как поддерживали порядок, то ничто не заставляло их делать то же самое в своих домах, и большинство из них приобрело тот неопрятный и захламленный вид, который сразу выдает обиталище мужчины, лишенного женского внимания.

   Целыми днями они резались в карты или в какую-нибудь другую самодельную азартную игру, проигрывая иной раз с себя все, кроме нижнего белья. Потом они брели к Эльмару и просили одеть их заново. Эльмар придирчиво смотрел на бланк заказа и отдавал на доработку, если рисунки ему не нравились. Впрочем, чаще всего до такого не доходило: играть на вещи на острове было неинтересно, ими никто не дорожил. Играли чаще на очередность уборки или другие дела. Но все это было до отупения однообразно и давно перестало приятно возбуждать нервы.

   Наконец парни сдались.

   – Чегой-то девки совсем зазнались, – уныло проговорил как-то вечером бывший адъютант бывшего атамана банды.

   Из окон столовой большого дома были хорошо видны четыре домика на противоположном берегу пруда, в одном из которых в тот вечер собрались девочки.

   – Пора поставить их на место, – продолжил он уже решительнее. – Пошли, братва.

   Всем кагалом парни направились к объекту их устремлений. Точно также гурьбой они вломились в дом. Было уже темно, и девчонки не сразу постигли, что военные действия начались. Только когда раздался топот шагов на крыльце и грохот открываемой двери, Гала слабо пискнула:

   – Ой, девочки, задержите их!

   У нее на запястье были ручные часики, подарок Эльмара. Выдвижением особого шпенька часы превращались в мини-радиотелефон, настроенный на одну-единственную волну. Пара к этим часикам находилась у Эльмара, а, значит, подать ему сигнал было пустячным делом.

   Яна вышла в прихожую.

   – Разувайтесь, – сказала она непрошенным, хотя и давно ожидаемым гостям, стараясь придать своему голосу столько высокомерия, сколько сумела.

   Она включила свет в коридоре и заранее отработанным жестом пригласила гостей в зал. Остальные три девочки, успевшие прийти в себя и принять равнодушный вид, сидели на диванчике и что-то вышивали, каждая свое. Яна тоже села, взяв рукоделие.

   – Мы вас слушаем, – произнесла она с важностью.

   У парней просто язык отобрало от такого нахальства.

   – Может, присядете? – предложила как ни в чем не бывало хозяйка дома. – Девочки, не поставить ли чаю?

   Но чаю парням не хотелось – что это такое, они не знали.

   – Мы пришли напомнить вам, для чего мы вас сюда привезли, – многозначительно заявил Мик.

   – Да? – изумилась хозяйка дома. – И для чего же?

   – Чтобы вы нас развлекали.

   – А нам показалось, что вы прекрасно развлекаетесь без нас, – подала голос Нетта.

   – Вам только показалось. На самом деле это потому, что вы нас покинули, – цинично усмехнулся Мик.

   – Неужели? Тогда почему вы перед нами стоите? Почему до сих пор в верхней одежде? Если вы пришли в гости, и мы вас пустили, ведите себя прилично.

   Парни не поверили своим ушам.

   – Чего-чего? – процедил сквозь зубы Мик. – Ты чего о себе вообразила? А ну-ка, хватай их, ребята!

   Эльмар весь этот полилог прекрасно слышал. Он попросил Галу не выключать связь и уже мчался к дому Алека, которого в тот вечер среди теплой компании не было. Алек постиг ситуацию с пол-оборота и рванул за ним. Когда они подбегали к месту действия, их слух улавливал уже не только голоса, но и крики, причем звуки неслись не только из прибора на руке Эльмара, но и из окон Яниного домика. В общем, было ясно: прибыли они вовремя.

   – Что тут у вас происходит? – с самым невинным видом поинтересовался Эльмар, разрушив таким образом идиллию громкой и несколько излишне оживленной сцены.

   Алек смотрел через его плечо и пытался за гримасой недовольства спрятать улыбку. В самом деле, открывшаяся перед ним картина позабавила бы любого непредвзятого зрителя. Яна стояла на столе и вопила: «Не подходи, убью!» В руке у нее была длинная спица и клубок ниток для вязания. При виде Эльмара она затихла.

   – И чего ты лезешь не в свое дело? – обернулся к нему Мик. – Девчонки наши, и что мы хотим с ними, то и делаем.

   – Мы не ваши, мы свои собственные, – выпалила Яна, спрыгивая со стола.

   – Девочки находятся под моей защитой, – спокойно объяснил Эльмар. – Закон N 3.

   – Кого ты защищаешь? – взвизгнул Мик. – Это же проститутки!

   – Знаю. В курсе. Только при чем здесь насилие? У них товар, вам он нужен. У вас есть язык, выясни цену и имей на здоровье. Так, девочки?

   – Так, – сказала Яна.

   – Ася? Нетта?

   – Не возражаем.

   – Гала?

   – А я сразу говорю: ко мне не подходите. Мою дверь считайте забитой.

   – Ох! – насмешливо сказал кто-то из бандитов. – Знаем, к кому ты бегаешь по ночам.

   Гала беспомощно вскинула на Эльмара свои бездонные глазищи.

   – Это ее право, – сказал он невозмутимо.

   – Право? – опять взвился Мик. – Ты подсунул нам кукол, а сам окрутил наших девок? Теперь мы должны выпрашивать у них то, что раньше имели, только свистни? На колени перед ними вставать, как перед принцессами?

   – Меня не интересует, каким способом вы собираетесь добиваться их благосклонности, лишь бы с их стороны возражений не поступало. А кто станет приставать к Гале, будет иметь дело уже не с законом, в со мной лично. Прошу очистить помещение.

   Алек смотрел на эту сцену и усмехался. Ему-то не надо было перед девчонками становиться на колени, он пользовался их благосклонностью просто постучав к любой из них в дверь.

   – Неужели ты втюрился в нашу Галку? – недоуменно поинтересовался он у Эльмара, когда инцидент был исчерпан, и вся мужская половина населения острова расползлась по своим домам. Они с Эльмаром последними покинули обитель Яны и были на полпути к апартаментам Алека, мимо которого проходила дорога к клубу.

   – Я люблю свою жену, – ответил Эльмар хмуро.

   Алек был из поколения, которое не очень четко знало подоплеку космических приключений Эльмара.

   – Так ты женат? – спросил он. – Вот так штука! А Тод об этом помалкивал! Рябинка, да? Хотел бы я на нее взглянуть.

   – Ты ее видел. Она точная копия Инки.

   – Женщины Тода?

   – Почему ты так говоришь?

   – Потому что так ее называл Тод: «Моя женщина.» А ты хитрый, Эльмар!

   Эльмар не был хитрым. И ему совсем не понравилось, что боль его души, венец его творения, его шедевр, за создание которого он некогда жестоко поплатился, в глазах кого-то был всего лишь «Женщина Тода».

 

Воскрешение

   Эльмар вряд ли бы стал так безмятежно развлекаться с четырьмя девицами, если бы знал, что его Рябинка еще совсем недавно находилась от него близко-близко. И что даже теперь путь к ней измерялся не парсеками, а километрами. Что она погибала от горя, думая, будто он, Эльмар, ее забыл.

   Да, если бы он только ведал, какая ничтожная малость отделяет от смерти единственную женщину, которую ему было суждено любить и в разлуке, и держа в объятиях, тогда бы он сказал Алеку со товарищи: «Извините, дорогие, у меня свои проблемы.» Но Эльмар о Рябинке известий не имел, и даже подозрения у него не возникало, что не на Инку он глядел сумасшедшим взором, сидя со связанными руками под дулами огнемета. Он не поверил своему сердцу, и сердце его замолчало.

   Конечно, если бы Рябинка, лежа на больничной койке, начала мысленно призывать его, как это обожают приписывать человеческому страданию любители разной мистической чертовщины, может, до утонченной натуры бывшего художника с киностудии что-нибудь бы и донеслось. Но Рябинке было не до испускания из себя телепатических лучей. С Эльмаром, с его любовью она простилась, и ей стало после этого все безразлично. Тем более перестали волновать ее переживания о том, что станется с ней лично.

   Она была практически без сознания, когда попала в больницу Солнечного. Лерка, бывший «лесной бог», сдал ее на руки медсестрам и исчез, ничего не объяснив. Главврач, он же доктор Мартин, которого немедленно вызвали в приемный покой, признал в пациенте Инку, и под этим именем нашу героиню поместили в отдельной палате.

   – Полный покой и добросовестный уход, – прописал Мартин основное лекарство. – Сильнейшее нервное истощение, поэтому никаких контактов с внешним миром вплоть до моего личного распоряжения.

   Вот Рябинку и лечили соответственно. Бульоны, жидкие каши, комплекс витаминов, плюс к тому месяц полнейшего одиночество позволили ей немного ожить и даже начать передвигаться по палате. Но непонятный кашель, открывшийся у нее после поединка с Тодом, продолжал надрывать ее легкие и вовсе не собирался оставлять их в покое.

   Кашель обычно начинался внезапно, на горле, с легкого покашливания и вроде бы должен был на этом делать стоп, как полагалось каждому порядочному кашлю. Но вместо этого он длился, длился и усиливался, пока все Рябинкино тело не начинало содрогаться под натиском яростного, неумолимого приступа. Добившись своего, то есть боли, кашель покидал Рябинкино измученное туловище и внезапно отпускал до следующего своего коварного прихода. Предугадать его появление, тем более купировать начавшийся приступ было совершенно невозможно. Ни таблетки, ни микстуры, ни уколы не помогали. Даже бабушкины народные средства оказались бессильны.

   К концу второго месяца у Рябинки начало болеть горло. Тогда кашель переместился ниже, в трахею, а затем перебрался к бронхам. Все в груди Рябинки начало болеть, вот тогда-то призрак близкой смерти и замаячил где-то от нее вблизи. Рябинка знала, что подобный кашель обычно завершается кровохарканьем, и – все. Словом, исход летальный, по медицинской терминологии. Судя по тому, как жалостливо поглядывали на нее нянечки, когда думали, будто одинокая больная уснула, персонал больницы тоже ждал печального исхода.

   Надо было что-то предпринимать. Но что именно? Если бы не слабость, Рябинка давно сбежала бы из больницы, но она чувствовала себя совершенно опустошенной. Ей владела апатия, и никого не хотелось видеть. Даже Доди. Она была абсолютно уверена, что ребенок находится в надежном месте, и о нем прекрасно заботятся. Так сказал ей Таиров. Чего еще? Требовать ребенка сюда, чтоб он любовался, как его мама медленно и тяжко умирает? Лучше ему про это ничего не знать!

   И Эльмара она видеть не хотела. Зачем? Он уже выразил свою волю: сказали же ей, что он женат и вполне удачно. Права была бабушка, когда отговаривала ее от этой поездки, и зря она, дуреха, на что-то надеялась, зря тащила с собой сынишку, мечтая показать его отцу. Как же! Нужны они оба кому-то на этой проклятой планете!

   Нянечек Рябинка едва выносила, а на медсестер и врачей смотрела пустым, ничего не выражающим равнодушным взором. Мартин был прав: даже видеть человеческое обличье было для Рябинки глубоко противопоказано.

   На исходе третьего месяца, когда боль в груди стала просто жгучей, Рябинка вынырнула из апатии. Может, она и не прочь была помереть, но кашель до разрыва альвеол никому не способен показаться оптимальным вариантом дороги в небытие. Ей поневоле вспомнилась такая штука, как аутотренинг, о котором она как космонавт знала вполне достаточно.

   И в самом деле. Прежде чем получить летные права, она проходил краткий курс занятий по управлению своей психикой от саморазрушения в условиях одиночества или внезапной аварии. Это диктовалось жестокой необходимостью: космос не прощает ошибок, и слабонервным за пультом управления летсредством в нем места нет.

   До сих пор Рябинке не приходилось пользоваться полученными знаниями, по крайней мере, сознательно, но тестирование после окончания курса она прошла успешно, следовательно, шанс был. Тоненький мостик размером в одну соломинку протянулся из трясины мучительной гибели до берега надежды, и измученный организм Рябинки за эту соломинку ухватился.

   Вот как она начала с кашлем бороться. Первое, что она постаралась сделать, это вернуть кашель туда, откуда он начал свой путь, то есть на горло. Содрогания голосовых связок и гортани были не менее мучительны, чем содрогания бронхов, однако жизни не угрожали. По крайней мере, таково было невежественное мнение Рябинки, а у врачей она брать консультацию не захотела.

   Как бы там ни было, но у нее это получилось, и первый успех придал ей уверенности. Вторым шагом и был аутотренинг. Если до сих пор она чисто физически старалась кашлять не грудью, а горлом, то теперь включила в действие словесное внушение. «Кашель уходит, кашель становится тише,» – повторяла она себе во время приступа. До некоторой степени это помогало, хотя и не сказать, чтобы слишком.

   Так прошла неделя. Рябинка совсем измучилась и уже было собралась сдаться на милость болезни, но тут ее память снова выдала ей нечто полезное. Это нечто называлось «переключение рефлексов».

   Горло следовало чем-то занять, пока Рябинкино сознание будет бороться с кашлем. Ему следовало чего-нибудь подсунуть. Вкусненькое. Сладкое. Долгоиграющее. Короче, леденцовую карамель. Ментоловую, например.

   Через неделю кашель был почти забыт, однако новая напасть свалилась на нашу космонавтку. Совершенно неожиданно при полном отсутствии каких-либо эксцессов у нее заболело сердце. Болит и болит. Приступами. Как раньше кашель. Обследование снова ничего не показало, а только пульс – 90. С чего бы вдруг? И пришлось Рябинке вновь пошевелить мозговыми извилинами.

   Она постаралась вспомнить, с чего начинался приступ. Увы, как ни отгоняла о от себя Рябинка такое открытие, но, оказалось, что после мыслей об Эльмаре. Стоило ей подумать, что у него где-то здесь есть другая женщина, стоило вспомнить, что при выходе из больницы ее ждут хлопоты о разводе – и было достаточно.