Текст книги "Тайны третьей столицы"

Автор книги: Иннокентий Шеремет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Ежась от утреннего холодка – за всеми его приключениями вечер и ночь пролетели, как кошмарный сон – Быков по привычке мысленно составил словесный портрет визави и пришел к выводу, что это, скорее всего, вице-мэр неряшливого града

Катеринбург. Догадка оказалась верной. Большой человек, не протягивая руки, мельком оглядел изрядно потертого и чумазого сыщика, и сказал:

– Я – вице-мэр. Меня зовут Владимир Георгиевич. У меня к вам доверительный разговор. Вы, наверное, уже в курсе, что ситуация у нас в городе непростая?

– И вам здравствуйте. Меня зовут Василий Денисович.

– Да-да, здравствуйте, я знаю. Насколько я понял, вы уже контактировали с моим Шефом?

–                Мэром? А как же. Сподобился. Кунгусову ирония Быкова не понравилась, и

он не стал этого, скрывать:

– Как всякий порядочный человек на таком посту, Аркадий Михайлович, кончено, очень занят. Он просто физически не может все успеть. Поэтому вынужден полагаться на помощников. А они разные бывают. Вот и в вашем случае, боюсь, он положился не совсем на тех, на кого надо бы. Вас же Тешков привлек, да?

– А как вы вообще обо мне узнали? – спросил в ответ Василий.

– Я, кажется, вас о чем-то спросил?

– Но вы, кажется, обещали разговор? А в разговоре спрашивают оба.

– Согласен. Узнал я о вас... У меня есть осведомители в группировке «Уралмаш». Вы, наверное, слышали о ней?

– Кое-что.

–  Да, из-за мафиозного губернатора наш город знаменит не лучшим образом. «Уралмаш» пользуется покровительством нашего губернатора. И вот мой человек сообщил, что они собираются убить какого-то приезжего москвича. Естественно, я не мог допустить убийства, и связался с милицией. Попутно кое-что выяснил о вашем приезде. Так что своим спасением вы обязаны именно мне.

–  Это для меня большая честь, – хмыкнул Василий.

–  И естественно, я хочу от вас ответной любезности.

– Например?

– Держать меня в курсе событий. Поверьте, я с мэром в одном лагере, но... У нас иногда правая рука не знает, что делает левая.

–  А это плохо?

–  Что же в этом хорошего?

– Но, помнится, в Библии именно это и рекомендуют: чтобы правая не знала, что делает левая.

– Что вы все задираетесь?

– Понимаете, какая штука. До сих пор, стоило мне проявить согласие и желание сотрудничать, меня тут же начинали пинать ногами. Вот я и решил слегка поартачиться. И, похоже, здесь у вас это самый правильный стиль поведения: пока меня никто не пинает.

– Ну, если что, за этим дело не станет. У нас это просто... Шучу. Итак, кто вы, что привело вас к нам, в Катеринбург?

Василий рассказал, что он работает в страховой компании, что его, сломя голову, отправили в Катеринбург, дав для связи телефон мэра, а тот запряг его в расследование убийства депутата Затовского, которое случилось два года назад.

– А почему о нем вдруг вспомнили? – спросил Кунгусов.

– Да тут некая бабуся неудачно упала, и перед смертью исповедовалась врачу, что кое-что прибрала от убитого. Борсетку с деньгами. Деньги она, мол, потратила, а борсетку оставила дома. Вот меня за ней и послали. Борсетки в квартире не оказалось, но зато обнаружилась банда в камуфляже и масках, кричавшая, что они – милиция. Потом меня куда-то отвезли, где молодые отморозки планировали, как бы меня половчее утопить по поручению именно губернатора Россиля. Потом милиция – уже без масок – их спугнула, а меня доставила к вам.

– Это все? – Кунгусов явно был взволнован. И коль это стало заметно по его вечно непроницаемо насупленному лицу, взволнован он был неслабо.

– Нет, конечно. Что я, бибикнутый, сразу все выкладывать? Откровенность – это всегда улица с двусторонним движением. А почему эта история так вас взволновала?

– Ну, во-первых, потому что... – видно, что Кунгусов не уверен, что ему нужно спешить с ответной откровенностью. Но все-таки решился. – Я был знаком с Артемом Затовским. Больше того. Он мне очень существенно помогал... Вы имеете представление о раскладе политических сил в Катеринбурге? Идет борьба между двумя основными силами. Прогрессивную, старающуюся активизировать реформы и обеспечить процветание города, возглавляет наш мэр Аркадий Михайлович. А ретрограды, мафиози, уголовники, коммунисты, красные директора и прочее отжившее, но не дающее жить молодым, старичье – поддерживают губернатора Россиля. Причем, последние не чураются никаких методов. Они в полном смысле способны на все. Одно слово: мафия. И вот Артем Затовский, который в силу своей неподкупности и принципиальности всемерно поддерживал уважаемого Аркадия Михайловича... В общем, он что-то такое узнал о них. И, наверное, они сейчас испугались, что в его борсетке может быть некий компромат.

Кунгусов сделал паузу, и Быков откликнулся:

–              А чего конкретно они могут бояться? Много чего. Понимаете в чем штука... Россиль

и его банда – это паразиты на теле нашего города. Они сосут из него деньги, чтобы держать на плаву всякое отребье и нищету. Казалось бы, какой им смысл дотировать поселки, в которых нет работы? Какой смысл поощрять подачками к пьянству население деревень и бывших работников бывших заводов, которые так устарели, что их нет смысла даже модернизировать? А я вам скажу какой! Именно эта шелупонь, бездельники и неудачники, и поддерживают на выборах Россиля и прочих старперов.

– Значит, это кто-то из компании губернатора забрался в квартиру старушки до меня, и забрал документы Затовского? Очень вероятно. А на кой мэр не послал за уликами своего помощника? Вас или Виктора? На кой ему я?

– Ну-у... Я надеюсь, что вы не из тех, кто обижается на правду? Понимаете... Думаю, вы бы на его месте тоже предпочли рискнуть не своими, а кем-то чужим. Ведь в квартире вполне могла оказаться засада.

– Которая там и оказалась... Так это что?! – разозлился Быков. – Он меня как живца использовал? Чтобы выявить тех, кто прибрал документы Затовского?

– Возможно.

– Ну и что – выявил?

– В общем-то, да. Вы же сами сказали, что вас зацапали, и передали убийцам люди Россиля. Что и требовалось выяснить.

– Ну, выяснили? Теперь я могу уматывать?

– Еще рано, – возразил Кунгусов. – Знать это одно, а доказать – совсем другое. Поиски тех улик, которые раздобыл Затовский, надо продолжить. Я понимаю, шансы, что они еще целы, малы. Но пока они есть, сдаваться рано. Кроме того, вы нам нужны до тех пор, пока мы не найдем тех, кто собирался вас убить. Вы же теперь и жертва, и свидетель. Кстати, вы их запомнили?

– Только по голосам.

– Жаль. Вы что, не могли хоть чуть-чуть подсмотреть?

– Мог. Но тех, кто подсматривает, убивают в первую очередь.

– Резонно. Короче, вы пока отдохните. Подумайте, как бы вам найти то, что украдено из квартиры старушки. А мы пока посоветуемся, чем и как вам помочь.

– Мне бы очень помогло обещание хорошего гонорара.

– Да? А что, разве с вами об этом не говорили?

– Да как-то все некогда было.

– Ладно, я это учту. Все?

– Почти. Что такое вэсэнпо?

– Как? – удивился Кунгусов.

– Вэсэнпо.

– А может быть, ВэСээМПО?

– Может и так.

–   Это Верхнесалданское металлургическое производственное объединение.

– Что это такое?

– Это предприятие в области. Оно поставляет на мировой рынок титан и изделия из него. Кстати, переживает сейчас очень трудные времена: цены на титан здорово упали после теракта в Нью-Йорке. Самолеты стали непопулярны. А почему вы о нем спрашиваете?

– Да так, слышал где-то. А какая связь между ВэСээМПО и Россилем?

– Самая непосредственная. Он давно спит и видит, кому бы этот комбинат загнать. Был слух, что он даже вел об этом переговоры с Бирезовс-ким.

– С тем, который в опале и в Лондоне?

– Да. Но тогда он был еще в силе. Впрочем, наш губер, ради своего кармана и власти, готов сотрудничать с кем угодно. Значит, мы все обсудили и договорились? – начальственно подытожил Кунгусов. – Вы отдохнете и с новыми силами – за поиски того, что пропало из той квартиры. Будьте здоровы.

– Спасибо, до встречи, – ответил Быков, нехотя вылезая из прохладного салона лимузина.

Они обсудили далеко не все. В частности, так и осталось в тумане: а на кой вообще этому Росси-лю или его подручным понадобилось похищать и убивать заезжего, ничего не знающего о местных делах москаля?

Рыжий хозяин

Вернувшись в предоставленную ему квартиру на Сурикова 40, Быков первым делом открыл кран горячей воды, чтобы спустить холодную. Он уже знал, что на это уйдет минут двадцать. Пробурчав самому себе, что при таких порядках потребление воды в Катеринбурге должно быть офигительным, он залез в холодильник и основательно приложился к припасенной бутылке красного сухого. Гадость конечно, но очень полезно для сосудов и расслабухи. А ему, после всех приключений, надо было основательно расслабиться.

Почувствовав легкое головокружение и убедившись, что вода существенно потеплела, он залез в ванную и просто сел под кран, подставив тугой струе затылок.

Так он и сидел, пока не ощутил, что вместе с потом, грязью и усталостью, смывается и сумбур в мыслях.

Его самого убить пытались редко. Грозили часто – те, мошенники, которым из-за него не удалось надуть страховщиков, но вот именно убивали всерьез – всего раза два. Но если судить по чужому опыту, убивают либо по серьезным причинам, либо от не фиг делать. Но последнее характерно для пьяниц и подростков, а те, кто собирался его утопить, ни на тех, ни на других – не походили.

Никаких серьезных причин кому-то из катеринбуржцев желать его смерти, Быков припомнить не смог. И, как ни странно, именно эта непонятность больше всего мешала ему сейчас плюнуть на все, и поскорее убраться из этого гадюшника. Но и задаром разбираться с мотивацией покушавшихся на его жизнь, Василий не хотел.

Согревшись и отмывшись, он за неимением банного полотенца завернулся в простыню, уселся в туалете, притворил дверь, и набрал номер своей московской начальницы.

– Аллоу? – медоточиво спросила шефиня.

– Здорово. Это я, – сказал Быков.

– Васечка?! Радость моя, ты куда пропал? – обрадовался голос в трубке.

– В Катеринбург, – нелюбезно напомнил сыщик. – Ты сама меня сюда послала, помнишь?

– А что это мы такие мрачные?

– Между прочим, ты говоришь с без пяти минут утопленником.

– Как это? Что-то случилось? – догадалась шефиня.

– Долго объяснять. Скажи мне лучше: кто именно меня здесь нанял, на каких условиях, и сколько мне причитается?

– Ну-у, видишь ли... Ты так спешил, что я ничего толком не успела тебе объяснить.

– Так это я спешил?!

– Ну – мы, какая разница теперь? Ты что, выпил что ли? В общем, так. Тебя, по сути, наняли не там, а тут.

– В Москве?

– Ну да. Не перебивай. Послать тебя туда попросил один очень большой человек, которого ты не любишь. Ну, рыжий такой. Очень умный и ЭНЕРГИЧНЫЙ. Но ты его обзываешь бульдозером. Уловил? Вот он-то и просил нашего с тобой общего начальника кого-то отрядить. Вроде как в помощь тем, кто тебя принял в Катеринбурге, а на самом деле – в интересах этого, ЭНЕРГИЧНОГО. Вот перед ним, через меня, ты и должен в первую очередь отчитываться. Так что, можешь приступать. Но не по телефону конечно. По е-мэйлу. Пароль обычный. Жду, целу...

– Погоди, погоди. А за что я работаю-то?

–  Ты о гонораре? Ну, не знаю. Надо было не мчаться сломя голову, а сразу обговорить. Сейчас-то неудобно.

–  Ничего себе! Так это я помчался, сломя голову?

–  А кто? Не я же! В общем, я спрошу, но ты пока там не роскошествуй. Ты отчет по последнему делу приготовил?

– Ну.

– Молодец. Пошли немедленно. И давай, готовь отчет по нынешним делам. Жду! Потом переговорим. Це-лу-ю!

Шефиня отключилась, а Быков грустно приложился к бутылке и решил, что в последний раз, он так, не обговорив все до цента, помогает этой суке делать карьеру. Это надо же так влипнуть: работать на человека, которого он ненавидел и презирал чуть меньше, чем Ельцина. Ибо кто у нас такой рыжий и ЭНЕРГИЧНЫЙ, он, конечно, догадался. Приватизатор хренов.

Непотопляемый великий администратор из тех подонков, которым что концлагеря строить, что народ разорять, что храмы восстанавливать – все едино. Лишь бы им самим в результате бабло, слава и должности светили.

И если те, кто собирался замочить Быкова, знали, на кого он работает, он невольно начинал испытывать к ним сочувствие. Красное сухое на пустой желудок этому очень способствовало.

Но работа есть работа, и Василий с квартирного телефона вышел в Интернет, и послал в Москву зашифрованный отчет об автомобильных мошенниках.

Потом включил телевизор и узрел губернатора. Лысый и, вроде бы, не тупой на вид мужик требовал доложить ему фамилии тех директоров, которые не желали помогать разворованному «Гормашу» готовить город к зиме. Он, де, их вызовет, и пропесочит.

Тьфу! Все, как в те времена, когда в помощь спивавшимся от безделья колхозникам на уборку картошки и заготовку сена отправляли половину горожан.

Решив, что для него на сегодня политики многовато, Василий переключился на «Окна». Откровения типичных соотечественников всегда наводили его на конструктивные мысли. Но вначале надо пожрать и выспаться. Сделав телевизор погромче, он побрел на кухню варить сосиски.

Между тем, его московская шефиня, получив долгожданный отчет, отнюдь не поспешила его читать. Она сноровисто запустила особую программу и выяснила, с какого телефона Быков послал этот файл. Потом, задействовав другую не менее особую программу, выяснила адрес, где этот телефон установлен.

Затем набрала номер на городском телефоне и сказала:

– Алло, это я. Да, прорезался наш удалец. Запиши его адресок в Катеринбурге. Я надеюсь, ты сумеешь все организовать чистенько? Вот и умничка. Только не забывай: козлы-то они все козлы, но Василий – не самый тупой из них. И очень злопамятный. Да, учти это, пожалуйста.

Закончив разговор, шефиня побарабанила ноготками по телефонному аппарату и вздохнула: время такое, что без подлости ну никак не выживешь.

Проклятие последнего императора

Утром Быкова разбудила мелодия мобильника. В комнате было душно от утреннего солнца, но, как всегда после умеренной выпивки и плотной жратвы на сон грядущий, он проснулся отдохнувшим. Сил было полно, а в голове появилась изумительная ясность. Однако голоса звонившей он не узнал:

– Василий Денисович? Я подумала и решила, что наверно, смогу вам помочь.

Быков ненавидел эту плебейскую привычку: позвонить, говорить что-то, но не назваться. Будто ты обязан помнить голоса всех, с кем пересекся в жизни. Но по утрам он был очень благодушен:

– Милочка, так «наверно» или «смогу помочь»?

– Ну, могу. Наверно.

– Я очень рад. Наверно.

– Ну, если вы уже нашли жилье и вам больше не надо, то я не навязываюсь!

– Так это Нина? -Да.

– Из поезда?

– Да, конечно. А вы кто думали?

Быков открыл было рот, чтобы сообщить о том, что в стране восемьдесят пять миллионов женщин. И догадаться, которая из них ему звонит, непросто.. И промолчал. А потом с максимально лиричностью поинтересовался:

– Так вы можете меня  у себя поселить?

– Да, могу. Наверно.

– Что ж, наверно так наверно. А когда мне подойти?

–              Вечером. Днем я на работе. – Диктуйте адрес... Мне чего-нибудь захватить?

– Да нет.

– Понял.

– Тогда я буду вас ждать.

Звонок попутчицы Нины окрылял, но в то же время и настораживал. Прихлебывая растворимый кофе, Быков смотрел на часы и подытоживал ситуацию. Часы показывали полдесятого, а ситуация не радовала. Целый ворох непонятностей и несообразностей грозил смертоубийством неизвестно почему и за что. К тому же оказалось, что в конечном итоге от всего этого выиграет человек, которого сам Василий даже в петле видеть не желал. А в том, что Чубчик обязательно выиграет, сомневаться не приходилось. Такие всегда выигрывают.

Единственное, что ясно совершенно точно: всё, так или иначе, крутится вокруг случившегося два года назад массового убийства представителей здешней золотой молодежи. Хорошо бы обзавестись человеком, который вхож в этот круг и может хоть приблизительно объяснить ему, насколько бредовы или резонны соображения, высказанные Кунгусовым.

В дверь позвонили. Обрадовавшись, что это гонец с новостями от многогранной команды мэра, Василий отпер задвижку. За железной дверью стоял кривовато улыбающийся Димон. Тот самый, пойманный им на подслушивании и подглядывании.

– Можно? – спросил гость, видя, что удивленный хозяин не спешит его приглашать.

Василий жестами показал, что телевизор-то с подлянкой действует, и обязательно зафиксирует его приход.

–  А, плевать, – усмехнулся Димон. – Меня все равно выгнали.

–  Почему? – нехотя посторонился Быков.

–  Как-то засекли, что вы раскололи фокус с теликом. Теперь мне нужна работа.

–  Ты слышал о таком: Затовский Артем?

–  Депутат, которого зарезали? Я с ним в одном дворе жил. А у вас пожевать ничего не найдется?

–  Обязательно найдется. Тебя что, из дома тоже турнули?

–  Откуда... Как вы догадались?

–  «Все мужики – козлы!» Не слышал? Когда они надоедают, их можно просто выгнать. Ипоискать новых.

Быков сказал это и замер с полуоткрытым ртом. Интересно получается. Стоило пожелать, чтобы нашелся кто-то, хорошо знающий Затовского, и вот тебе: появился сосед Затовского по двору – Димон.

Чего б ещё пожелать?

Долгих и безбедных лет жизни.

Он пожелал. И подождал.

Никто не пришел, не позвонил даже.

Значит, пока он ничего вредного для своего долголетия не делает. Уже легче.

– Вы что? – спросил парень, которому надоело ждать, когда он выйдет из столбняка. – В таком восторге от своей мудрости, что стали памятником?

–   Будем надеяться, что заявка принята, – буркнул Василий.

-Что?

– Я говорю: особых разносолов не обещаю. Только ты мне про Артема Затовского лучше расскажи.

– А я...Я ж запись вашего разговора с ЧАМом видал. Знаю, на кой вы тут...

– А Затовский вообще... Чего он хотел в жизни?

– Всего, чего все хотят, наверное. Хотя нет. Он хотел смысла, понимаете? Обычно как? Чтобы деньги были, слава, бабы. А у Тёмки был бзик: что-то из себя представлять. Чтобы не просто набивать пузо и карманы, а чтобы дело оставалось конкретное после тебя. Поэтому и как бы суетился иногда, что ли. То к губернаторским его потянет, то к мэрским. У нас же в Екабе почти нет политиков, которые бы... Короче, у каждого какое-нибудь дермецо да отыщется. Вот Тёмку и шарахало. А потом его зарезали. И все.

–               Что «все»?

– Тишина. Полная. Будто и не было никогда Артема Затовского. Вначале пошумели немного, чтобы депутатскую склоку подогреть. А потом – тишина. Будто не искромсали четверых приличных людей. И толпа помалкивает. Их самих и их детей травят, режут, как курей, а они только тупо бухтят. Хотя: а что они могут? Кого ни выберешь, все равно гад оказывается. А! Все они гады.

. – У тебя что, дети есть?

– Был. Сын.

– Был?

– Про гамазовых клещей слыхали?

– Нет.

– Ну, конечно, откуда вам в вашей Москве... Это такие гады, мелкие. На крысах живут. А крыс у нас в Екабе на душу населения в пять раз больше терпимого. Помойки-то неделями не вывозят. Подвалы все в дерьме. И вот эти клещи с крыс, они всякую заразу разносят. Вот моего пацаненка такой клещ и укусил. Заразил, короче. Жена моя, дура молодая, откуда ей знать? Поверила врачихе. Но врачиха собздела правильный диагноз поставить. Им не разрешают: если гамазовые клещи обнаружились, то надо весь дом выселять и дезинфицировать. А это бабки. Которые уже давно разворовали и поделили. Ну, и лечили его от какой-то другой ерунды. Он и помер. А супружница моя – совсем тронулась. Это я, говорит, виноват. Мол, если б хорошие бабки заколачивал, жили бы в своей вилле. И никаких крыс и клещей бы не знали. И сын был бы жив. Представляете? И ничем ей не докажешь. В общем, честно говоря, если б не она меня, я и сам бы ушел. Не могу больше. И город этот, со всеми его крысами, уже-опротивел. Моя бабка правильно говорила: прО-клятый он. И как ни замаливай, церкви не строй, а пока по-настоящему не покаялись, не будет тут счастливой жизни.

—Почему прОклятый, кем?

—Богом. За убийство царя. Да и только ли его поубивали, да пограбили? Тут не один храм, а весь город на крови. Вот нам и посылают такое начальство, которое хуже эпидемии. Для кары.

– Ты в это веришь?

—А и вы бы поверили, если б на нашу жизнь тут насмотрелись. Народ-то вымирает, факт. Вроде и больницы на каждом шагу, и новые все время открывают, а смертность – ого-го. Правда... Знаете, говорят, что когда эту новую церкву откроют, прощение будет городу. И позволится тогда нам нормального мэра выбрать. Не вора. Ради этого Дедушка и старается со строительством.