Текст книги "Тайны третьей столицы"

Автор книги: Иннокентий Шеремет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Да черт его знает. Эти с женой выбирали.

– Во. А момент такой, что нам каждую ерунду могут в вину поставить. Тут, мол, ихние дети без призора под машины лезут и без лекарств дохнут, а наши вон оно как, в богатых платьях гулеванят. Тебе оно надо?

– Я разберусь.

– Молодец. Теперь, что еще?

– Центральный рынок.

– О Господи, что там?

– Воруют. Мои подсчитали: они в месяц имеют не меньше двухсот тысяч зелени. А нам отдают меньше двадцати.

– Что ты предлагаешь?

– Надо менять директора. Если затянем, он нас к выборам вообще разденет.

От проблемы с Центральным рынком перешли к уличной рекламе. Эти щиты стоили копейки, но через лицензионные и архитектурные комитеты с рекламодателей удавалось драть три шкуры. Правда, некоторые считали, что шибко умные – и делиться не желали.

– А что у него на щитах? – спросил Метеор об одном из таких.

– Да фигня какая-то. Женские губки. Что-то шепчут.

– Помнишь историю с «Рубином»?      – Это про бывший дом быта?

–  Ну да. Так вот его новый хозяин открыл там клуб для элиты, а делиться не захотел. Аполитичный тип, не понимает, в какой тупик ведет и область, и Катеринбург банда Россиля. Ну, а потом перед его клубом вдруг появился пикет...

–  А-а, помню! Православные против пидоров! А этот клуб, в самом деле, был для геев?

–  Неважно. Главное, что из-за этих пикетов выручка у него упала раза в три, и он быстро всосал, кто его враг, а кто друг. Это к тому, что порой достаточно поднять общественность, и сразу ясно, кто в доме хозяин.

Потом пришлось раскидывать сетку затрат на прессу. Пока на ТВ удавалось сохранить соотношение 2:7 – два канала поддерживали губернатора и, соответственно, поливали мэра, зато наоборот, каналов, прославлявших Чирнецкого и поливавших губера – было семь. Но это стоило таких бабок, что если отдать всю выручку от рынков и даже прибыль от строительства, все равно не хватит.

Кое-как наскребя денег на прессу, перешли к вопросу о земельных отводах для нужных людей. Потом пришлось выбирать подобающий подарок для новых знакомств в Администрации. Потом распутали еще десяток узелков из жизни города, да так увлеклись, что на встречу с командиром ОБМОН Кунгусов опоздал аж на пятнадцать минут.

Моя милиция меня бережет

Чего Метеор не любил, так это опаздывать на встречу с теми, от кого в данный момент зависел. А от разговора с этим ментом сейчас зависело очень много.

Ресторанчик «Державный» был одной из гениальных придумок Метеора. Эталон элитарного сервиса и по-настоящему царской трапезы, славившийся запредельными ценами, он находился на задворках Волгоградского проспекта, и не имел никаких шансов выжить, если бы не одно-единственное обстоятельство.

В нем нередко кушал и угощал интересных ему штемпов сам вице-мэр Кунгусов.

Только из-за одного этого сюда стремились попасть все, кто так или иначе кормился, кормится или хочет кормиться от городского пирога. Именно здесь, а не в коридорах помпезного дома на площади в честь Кровавого воскресенья решалось: кто попадет на прием к Метеору, или даже к самому Барину, а кто зазря потратит время и деньги, умасливая чиновников-шестерок. Именно здесь, за столиками, обсуждались самые существенные подробности и решались судьбы. Именно здесь составлялись ходатайства и выносились приговоры, не подлежащие обжалованию. Именно здесь, а не в зале заседаний Гордумы распределялись миллионы, собранные с горожан.

Приглашение сюда котировалось на уровне пяти тысяч баксов, но принести могло гораздо больше, если не проворонишь свой шанс

–  Добрый день, – протягивая руку майору Зотину, Метеор одним взглядом оценил его новый, но дешевенький костюмчик и спесиво-опасливый проблеск в цепких вороватых глазках. – Простите, ради Бога, что опоздал.

–  Ничо, я ж понимаю, – майор чуть приподнял в знак уважения мускулистый зад и тоже протянул огромную лапу. – Но меня ж здеся так приняли, что не в претензии!

–  Вот и хорошо, – усаживаясь и взглядом давая знак официантке, улыбнулся вице-мэр.

Информация, доложенная о командире ОБМОНа референтом, полностью совпала с его личным впечатлением. Подкаблучник.

Кунгусов давно вывел теорию, что во всех мало-мальски развитых странах ХХ-й век выпестовал особую разновидность мужчин. Здоровые, способные швеллер узелком завязать, умные, нередко имеющие не один диплом о высшем образовании, они не боялись ни Бога, ни Ада. Они могли создавать империи и покорять космос, но тупели и становились мягче воска от одного косого взгляда вздорных существ в юбке. Своих жен. Или, как сам Кунгусов – дочерей.

И это происходило даже не от какой-то немыслимой любви, а просто в силу привычки подчиняться самому сильному. Впрочем, спецы-психологи называли это психологической зависимостью, сродни наркотической.

С роддома эти мужчины из взрослых видели вокруг в основном женщин – маму, медиков, нянек в яслях, воспитательниц в детских садах, училок в школах и вузах. И необходимость подчинения женщинам настолько прочно вошла в их менталитет, что ничего иного они просто не могли себе представить.

Так огромный тигр послушно прыгает сквозь подпаливающий ему усы горящий обруч всего лишь ради небрежной ухмылки с детства закабалившей его стервы. Еще когда он был беспомощным полуслепым щенком, она волтузила его, кормила или морила голодом, вбивая в подкорку, что она – сильнее, и что без нее он пропадет.

Причем мужчина, как сам Кунгусов, мог прекрасно осознавать эту зависимость, но поделать все равно ничего не мог. Просто те мужики, кто был поумнее, вроде Кунгусова, или повезучее, вроде него же, находили себе в качестве «наркотика» женщин, по крайней мере, с интеллектом выше среднего.

А вот майору Зотину не повезло. И мать у него – вздорная капризная перечница, которой лишь бы набить квартиру барахлом, причем не меньше, чем у соседей. И жена ей подстать ,все жизненные интересы которой сосредоточены на желании иметь машину, дом и тряпки не хуже, чем у школьной подружки, выскочившей замуж за мелкого клерка районной управы.

Поэтому разговор с майором ничего не решал, и был чистой формальностью. Но, тем не менее, его надо было правильно выстроить. В силу этого, Метеор, против своего обыкновения, не перешел сразу к сути, а предпринял обходной маневр:

– Вы не возражаете, если мы за едой поговорим о делах?

Майор с набитым ртом – соскучился, бедолага, на дешевых сосисках из бумаги и запаха мяса по мало-мальски нормальной пище – рьяно замотал головой. О делах он не возражал.

Вот и хорошо. А дело у меня к вам вот какое. Есть у нас в городе такое муниципальное предприятие «Гормаш», знаете? Формально, оно как бы городское, и подчиняется мэрии. А на самом деле, с помощью хитрых ходов, через обнаглевших энергетиков, власть в нем захватила банда губернатора. И вот теперь они, чтобы настроить народ против мэрии, саботируют ремонт теплосетей, понимаете? Зимой, когда будут выбирать мэра, народ от холодрыги обозлится, и вместо делающего все для блага города Аркадия Михайловича, выберет какого-нибудь молодого неопытного....

Майор, усиленно наворачивающий шницель по-венски (такое впечатление, что полуфабрикат был куплен в ближайшем супермаркете и лишь разогрет в микроволновке «Державного»), опять молча, но красноречиво закивал: он был согласен на все сто.

– Так вот, чтобы все-таки поторопить ремонт теплосетей, в частности – приобретение остро необходимых труб, нам надо как-то воздействовать на ставленника губернатора. Прекратить, короче, саботаж. Уговоры на него не действуют. Отсюда и моя просьба: у него есть племянник. Шустрый такой молодой человек. Наверняка, балуется наркотиками. Да и к милиции относится без должного почтения. Не могли бы, майор, ваши ребята с ним где-нибудь пересечься?

Исходящий слюной майор, не в силах обуздать свои жадно перемалывающие мясо челюсти, все также молча протянул огромную пятерню. И понятливый Метеор вложил в нее листок с именем и адресом, продолжая говорить в том же тоне:

– Ну, а мы в свою очередь... Я слышал, у вас есть жилищные проблемы? Конечно, двухкомнатная на троих,вы ведь с мамой живете, да? Это не есть гуд. Я думаю, что мы в течение ближайшего месяца могли бы решить этот вопрос, хотя... Между нами говоря, я не понимаю неприязни к себе вашего шефа. Нет, не из ГУВД, а, так сказать, по нашей линии – Тешкова. Разумеется, я понимаю, что вы должны были поставить его в известность о нашей встрече. И о моей просьбе касательно управляющего «Гормашем», понимаю, вам придется ему долго жить. Но вот, что касается варианта с квартирой.. Я бы не советовал. У Тешкова есть свои любимчики и не факт, что он захочет, чтобы именно вы в первую очередь получили новое жилье... Пусть чтобы не сглазить, это останется нашей маленькой тайной. Согласны?

– Уф-фф! – кивнул, отваливаясь от стола на жалобно заскрипевшую спинку стула, майор – Согласен. Моя квартира – это мои дела, так?

– Совершенно верно! – Метеор тайком покосился на швейцарские, за семьдесят пять тысяч долларов часы, и тут же убедился, что его чувство времени не подвело и на сей раз: зазвонил мобильник за пазухой у его собеседника.

Майор хватко, как пистолет на тренинге, вы хватил устаревший, большой и тяжелый аппарат:

– Алле?! Зотин на проводе!

В трубке раздался до боли родной голос женушки, и его широкое лицо почтительно окаменело.

Метеор, деликатно глядя в тарелку, отрезал кусочки рыбной котлетки. Он прекрасно знал способности своего референта, и представлял, что сейчас втолковывают майору.

Про то, что Тешков. – горазд только командовать, а вот вице-мэр может не только запросто улучшить их жилищные условия. Он и в дальнейшем, когда надо будет получить участок получше для строительства настоящей дачи, может помочь. И вообще: слушай, что тебе скажет Кунгусов, и приложи все силы, чтобы он остался тобой доволен.

Жена говорила, майор покорно внимал, хотя все эти слова уже ничего не решали. Метеор знал, что все было решено гораздо раньше.

Когда-то майор был курсантом Свердловского артиллерийского училища. Он гордо шел по плацу парадным шагом под плакатом: «Жизнь – России, Честь – никому!»

И она у него была, эта его Честь.

Однако вскоре Партия, Родина, Армия и супруга – вся дамская компания – очень быстро, четко и доходчиво объяснили, чего стоит эта честь.

И с младенчества привыкший подчиняться бабьим капризам, уверовавший, что все мужики-козлы, а посему должны слушаться женщин беспрекословно, бывший офицер стал тем, кем стал. Подкаблучником в погонах. Иного тем, которого с пеленок убеждают в их неполноценности, не дано.

Чему Кунгусов был искренне рад. В конце концов, три четверти избирателей Чирнецкого – как раз матери и жены таких, как у этих, покорных до тупости здоровяков. Что и вдохновляет.

Когда Зотин, засунув назад огромный мобильник, вытирал вспотевший лоб, вице-мэр будто бы ради вежливости спросил о главном:

– Ну, как дела? Как служба? Говорят, вы вчера какого-то москвича арестовали?

– Не, мы его только задержали. Шибздик в квартиру бабушки залез.

– Какой бабушки?

– А хрен ее знает... В общем, дело как было?

Тешков вчера дал команду; быть наготове возле дома по Фрунзе. Мы что, мы заняли позицию. Потом, он дал отмашку: взять мерзавца в квартире такой-то, и все там обыскать на предмет диска от компьютера! Мы это мигом. Все обшмонали. Шкета догола раздели, и чуть не наизнанку вывернули. Но диска не нашли. А потом, как и приказано, отвезли к себе, на базу.

– А что это за тип, за диск и вообще чего ради, вся бодяга?

– Не могу знать. Но я так понял, что этот типчик что-то вынюхивал. Кажется, по заданию самого ЧАМа. И, похоже, вынюхал лишнее. Но о подробностях я не в курсах.

– А как бы мне побеседовать с этим типчиком?

– Так это... – смутился майор, – его, наверное, уже того. В расход пустили.

– Кто? Ваши? – удивился Метеор.

– Не, мы с этим уже не связываемся. Не те времена уже. Мы его, как Тешков велел, парням Россиля отдали. А они такие... На мордах написано: забрали, чтоб того. Замочить.

Если до этого момента Метеор еще сомневался: стоит ли случай с захватом какого-то москаля его внимания, то теперь всякие сомнения в существенности происходящего отпали. Он давно подозревал Тешкова в двойной игре. И ничуть не удивился тому, что тот помогает и команде губернатора.

Однако выходило, что Тешков опять его опередил, и ходячее доказательство его двурушничества уже онемело навсегда. Жаль.

Впрочем, даже от мертвяка уже есть немалая польза: благодаря нему – выяснилось, что мэр что-то затеял мимо своего ближайшего помощника. Тревожный знак. Но своевременный. Кто предупрежден, тот вооружен. Банально, но, как и всякая банальность, точно выведено.

—Слушай, майор. А как бы обнаружить: куда они этого... ну, того, кого вы задерживали... дели?

—Так это... Купальный сезон уже открылся, – простодушно поведал мент. – Так что он, скорей всего, утонул. Значит, в сводке будет. Не сегодня, так завтра. Всплывет, так сказать, хе-хе.

ГЛАВАV.ДАВАЙ МНОГО

Уральский пленник

Василий Быков прекрасно знал, что бандиты и менты любят маски не совсем одинаково. Преступникам они нужны всего лишь, чтобы избежать ответственности. А вот правоохранители помимо этого, пряча лица, еще и раскрепощаются. Бандюганам что, им просто: они знают, что поступают нехорошо, но делают это из-за трудного детства, от душевной незрелости или с похмелья. Менты же издеваются и мародерствуют по долгу службы. А нормальному человеку тяжело просто так, ни с того ни с сего, мордовать сограждан и покрывать негодяев. Врываться в офисы, ломать мебель, лямзить, что попадется, пугать до смерти беззащитных теток и мутузить ногами робких обывателей – тяжкая и опасная работа. Чтобы ее осилить, надо озвереть, а для этого самое лучшее – спрятать личико.

Когда в квартиру покойной бабушки Даниловой, топоча и вопя, что они милиция, ворвались типы в масках, опытный Василий первым делом рухнул на пол. А потом стал присматриваться и прислушиваться: менты это, или бандюганы. Для него это было важно, чтобы выбрать правильную манеру поведения. С некоторыми бандитами иногда удается найти разумный компромисс.

И судя про тому, что ворвавшиеся его почти не били, и не шибко стремились унизить, выходило, что это, скорее всего, бандиты. Распоряжался у них самый здоровенный. Он и взял Быкова за горло, когда его раздели догола и перевернули все в квартирке:

–                Где диск, сука?

– Не знаю! Я его тут не нашел, – быстро отрапортовал Быков, стараясь не морщиться от запаха чего-то прогорклого с чем-то луковым, которым разило изо рта главаря.

– Врешь?

– Никак нет.

– Ну, пеняй на себя!

Его основательно, но без злобы и оскорблений, попинали. «Точ-но, он-ни не мен-ты» – дергаясь в такт ударам, думал сыщик. Помимо прочего, менты отличаются от бандитов тем, что сулят сгноить в тюряге. Эти про тюрягу и не заикались. Так что, ежась от боли, Василий радовался тому, что насилие скоро кончится, и тому, что узнал мимоходом.

Оказывается, в этой квартире он должен был найти какой-то диск. Уже кое-что.

Убедившись, что ничего нового они от Быкова не услышат, мордовороты велели ему одеться, натянули на голову мешок и куда-то потащили. Потом его везли, уложив на пол и поставив на спину свои ноги. Потом опять несли. Потом бросили на жесткое. Вдалеке лязгнуло, и минут тридцать было тихо. Он лежал на бетонном полу, который чуть заметно вибрировал, и думал о том, как ему, с одной стороны, повезло. Вот ведь, он бездельничает, полеживает, а его расследование в это время идет полным ходом. Ведь если его захватили, значит, он зачем-то нужен. Наверное, его станут о чем-то спрашивать. А поскольку те, кто его захватил, наверняка знают больше, чем он, то, расспрашивая его, они поневоле кое-что и расскажут.

Вот, уже рассказали, что в квартире должен был быть какой-то диск. Надо полагать, именно этот диск поддавшаяся соблазну старушка прихватила вместе с борсеткой погибшего депутата.

Еще выяснилось, что его контакты с помощником мэра контролировались. А еще, похоже, кроме двух уже известных ему сторон: людей мэра и людей губернатора – в этой истории участвует и кто-то третий. Кто-то же слямзил, судя по следам в пыли, то, что лежало в серванте. Скорее всего, этот самый диск.

Вдалеке лязгнуло, и к нему подошли несколько человек. Его опять пнули. Вероятно, у здешних аборигенов такой язык жестов – ногами. Нарочито гундосый голос произнес сверху:

– Ну чо, чмо? Колись, по-онял? Кто тебя на фатеру к бабке пос-сла-ал, ну?

Предотвращая новый пинок, Быков поторопился:

– Меня послал Константин Михайлович Павлов.

Над ним воцарилась недоуменная тишина. Вопрошавшие ожидали, что он станет молчать или отбояриваться, и горячее желание жертвы пооткровенничать их ошарашило. После паузы тот же голос прогундосил:

– А это хто ище та-акой?

– А это тот, кто меня туда послал.

– На кой?

– Эта бабка – его родня. Он просил кое-какие вещички забрать.

Его тут же пнули:

– Врешь, сука! Это тебя гад-мэр послал! Это ты на него, сука, шакалишь!

– И на него тоже, – охотно согласился Быков. – И чего?

– Тьфу!

– Харэ болтать. Надо кончать, падлу. Разнюхивать он тут у нас будет!

– А чего кончать-то? Может, просто проучим, да и хрен с ним?

– Не. Россиль жестко велел: кончать! – нарочито громко продолжал голос

– Мало ли чего он велел. Мокруха -то на нас, не на нем будет!

– Да ладно тебе. Жмуриком больше – меньше, какая разница? А за губером не пропадет! Плохо, что ли, он нам в прошлый раз забашлял?

– Ага, забашлял: всего пятьсот басов на троих.. Раз в кабак сходить. А пахали – целый день.

Ну, ты дуру-то не включай! Там делов-то было, на вэсэмпо подгрести, да мужичка отмутузить. Тоже мне, пахарь.

– А то нет? Мы сколько до этого вэсэмпо пилили и назад? Цельный день ушел!

– Харэ трепаться, пацаны, чо делать будем?

– Кончать! Пива хочу. Буксы горят.

– Погодим. Пусть расскажет, чо ему воще тут

надо.

Быков с понятным интересом вслушивался в дискуссию, но свое мнение обнародовать не спешил. Что-то ему подсказывало, что это чревато новыми пинками.

– Ну, кончим. А потом его куда?

– Куда – куда: придушим, на Исеть, и в воду. Пусть плавает.

– Не, вначале надо в него грамм триста влить. Будто он сам, по-пьяни.

Лязгнуло, и заорали одновременно:

– Атас, пацаны! Менты!

– Валим!

– А этот?

– Да хрен с ним! Топот. Тишина.

Новый топот, более увесистый.

С Василия сдернули мешок, посветили фонариком в лицо и ласково спросили:

– Ты кто такой?

– А вы кто?

– Мы – милиция! Спасли мы тебя, понимаешь? Можешь теперь радоваться!

Быков довольно неискренне улыбнулся. Искренне радоваться ему мешала смесь чего-то прогорклого с чем-то луковым, которой разило от здоровяка в мундире при майорских погонах.

Ангел-спаситель

Освободители быстро и доходчиво объяснили Василию ситуацию прямо на заднем сидении патрульной «лады». Почему-то она была разукрашена надписью «охрана» и номерами телефонов. Получалось, что он, конечно, может написать заявление о похищении. В свободной стране живем. Писать можно, что заблагорассудится. Но тогда, де, придется подробно изложить, где и при каких обстоятельствах его похитили, пройти экспертизу, а потом...

– Не, я все понял. Заявлений не будет, – заверил Быков, но и после этого его не отпустили.

– Тут с вами хочет кое-кто поговорить, – многообещающе пообещал пахучий майор, сидевший рядом с водителем. Машина вырулила на какой-то бульвар и, мягко приседая на амортизаторах, понеслась между ветвистыми деревьями.

–                А это мы где? – поинтересовался Быков.

– На Химмаше. Это у нас микрорайон такой, Нижнеисетский. А там завод.

–                Так вы меня на этом Химмаше нашли?

– Типа того, – сразу потерял интерес к теме пахучий майор, и заговорил о более интересном для себя. – Ты вот что, мужик. Тебя сейчас очень большой человек будет того, расспрашивать. Так ты это... Не гони, понял? Честно, прямо, по делу. Договорились?

– Ну, конечно! – горячо заверил его Быков. Майор с подозрением покосился:

– Ты серьезно?

– Конечно!

– Ты это... Я тебя по-хорошему прошу, внял? Отчего-то местные явно не любили, когда с

ними сразу соглашались и охотно шли навстречу их просьбам. Вот будто все: и менты, и их то ли друзья, то ли супротивники, привыкли, что им только и хотят, что насолить.

– Майор, я ж понимаю, – со всей доступной ему душевностью объяснил Быков. – Я ж сам люблю с большими людьми общаться. Чего я себе, враг?

«Большой» человек – грубоватое, недовольное чем-то лицо, волосы ежиком и глаза несколько калмыцкие – принял Василия по-свойски. В машине на обочине.