Текст книги "Адская ширма"

Автор книги: Ингрид Дж. Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Что случилось? У вас такой вид, будто вы только что увидели призрак.

– Призрак? – Кодзиро нервно рассмеялся. – Да, пожалуй. Или, скорее, дьявола! – Он передернулся всем телом. – Ну да, сегодня же такой вечер. Просто мне показалось… я даже мог бы поклясться, что… что я видел Нобуко. Нет, эта женщина точно будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

Акитада выдохнул с облегчением. У него все получилось.

– Успокойтесь, – сказал он, сжимая руку Кодзиро. – Это был вовсе не призрак. Это действительно была жена вашего брата. Я надеялся, что вы узнаете ее. Слава Богу, она вас не заметила, иначе могла бы удрать. – Он повернулся к Кобэ: – Вы слышали? Эта ведущая танцовщица – жена Нагаоки, живая и здоровая. А убита была какая-то другая женщина, возможно, одна из актрис, покинувшая труппу в то время. Помните, я еще сомневался, она ли это?

Кобэ, потрясенный и ошарашенный, смотрел на него в недоумении.

– Это что же, шутка какая-то, надо понимать? Ведь Нагаока самолично опознал тело!

– Нагаока был возбужден и опознал не столько тело, сколько дорогущее платье, которое недавно подарил жене.

– Но тогда… – В голове Кобэ отчаянно завихрились мысли. Лихорадочно соображая, он бормотал вслух: – Одна из актрис? Значит, актеры все-таки как-то причастны… Но зачем жене Нагаоки понадобилось убивать эту женщину? Зачем?! Нет, никакого смысла не вижу! – Он в упор посмотрел на Акитаду. – Это и был припасенный вами сюрприз?

– Да. А актер Дандзюро был ее сообщником. Мотивом, вернее, мотивами были алчность и страсть к театру. Они отняли деньги у Нагаоки, а потом убили его. Ясабуро отравил Дандзюро, переодевшись в монаха. Ну так как, будете производить арест сейчас или подождете, когда разойдется толпа?

Изумление на лице Кобэ сменилось гневом.

– Вы задумали все это, чтобы выставить себя гениальным сыщиком, а меня идиотом. Даже если вы правы, хотя я что-то не верю в эти ваши байки, то как, по-вашему, я должен проводить теперь расследование и арест без своих подручных?

– Да бросьте вы! Их только двое, а у нас есть Тора и Гэнба. И Кодзиро с Тосикагэ помогут. Неужели так трудно задержать двух человек, к тому же если одна из них женщина?

Кобэ пребывал в нерешительности, и Акитада принялся увещевать его:

– Во всяком случае, мы могли бы устроить им встречу с Кодзиро и посмотреть, что будет дальше.

Кобэ закусил губу и огляделся по сторонам. К тому времени уже совсем стемнело. Слуги теперь снимали разноцветные фонарики и на их место водружали факелы.

– Ну что ж, – сказал наконец Кобэ, поднимаясь. – Пойдемте посмотрим, что скажет нам эта танцовщица.

Пока они шли от трибун к актерскому шатру позади сцены, внезапно грянувший гром барабанов объявил о начале пляски дьявола. Вслед за барабанами вступили флейты, толпа восторженно взревела, и воздух содрогнулся от этого вселенского грохота.

На сцене, что-то громко выкрикивая, прыгали зловещие существа в страшных масках и костюмах. Кобэ остановился, как раз когда барабанная дробь резко оборвалась и флейты затянули душераздирающей высоты пронзительную трель. Тогда в самую гущу скачущих по сцене ряженых существ ворвалась огромная фигура в ярко-оранжевом шелковом костюме с вышивкой на груди и ярко-красных штанах. Огромная свирепая черная маска с выпученными злобными глазами и белыми клыками крепко сидела на широких плечах, огненно-рыжие длинные космы, словно языки пламени, разметались в стороны. Владыка демонов начал свою зловещую пляску. Чудовище прыгало, извивалось, рассекая когтями воздух и вращая страшной мордой то в одну, то в другую сторону, словно выискивая себе в толпе жертву.

Зрители кричали в ужасе.

– Владыка демонов, – сказал Акитада. – А я жду Дандзюро. По моим подсчетам, он скоро выйдет в роли отважного героя и вступит с ним в отчаянную схватку. Самое время будет тогда побеседовать с госпожой Нагаока и выудить из нее признание.

Никто не обратил внимания на шестерых мужчин, которые, обогнув трибуны, нырнули под натянутую веревку, огораживавшую актерский шатер. По пути им никто не встретился. Почти все актеры были заняты на сцене. Навстречу рыжегривому владыке демонов вышел герой в доспехах и позолоченном шлеме. Схватка началась.

Акитада и Кобэ нырнули под навес, а Кодзиро и Тосикагэ остались ждать снаружи. Тору и Гэнбу отправили перехватить Дандзюро после представления.

Внутри шатра барабанный бой звучал приглушенно, зато там в самом разгаре шла ссора.

– Я научу тебя хорошим манерам! – кричала маленькая акробатка по имени Злато, наступая с кулаками на высокую танцовщицу.

Вдова Нагаоки уже без пышной прически, но еще с набеленным лицом была разъярена не на шутку.

– Как осмелилась ты, дрянь такая, ударить нашего учителя?! – кричала Злато, потрясая кулаком перед носом соперницы. – Он нам всем как отец!

Прекрасная Нобуко попятилась.

– Ты уволена! – взвизгнула она. – Ты и твоя сестричка можете собирать свои вещи и валить на все четыре стороны! И старика с собой забирайте. Без Дандзюро и без моих денег вы никто! Понятно?

Злато врезала ей хорошенько как раз в тот момент, когда Кобэ взревел:

– А ну, тихо! Именем императора!

Все они подпрыгнули на месте и повернулись в их сторону. Старый Уэмон сидел на табуреточке, на его бледном лице краснел отпечаток пощечины. Злато опустила руку, соперница ее застыла на месте с поднесенной к щеке рукой.

– Я начальник полиции Кобэ, – объявил Кобэ, свирепо обводя глазами полураздетых танцовщиц. – Расследую убийство.

Старый Уэмон горестно застонал и закрыл лицо руками.

Ткнув пальцем в высокую танцовщицу. Кобэ приказал:

– Вот ты, выйди сюда!

Госпожа Нагаока медленно приблизилась.

– Что все это значит? – спросила она. – Не знаю я ничего ни про какие убийства. Я в этой труппе недавно. Что бы они там ни сотворили, а ко мне это не имеет отношения. Кобэ усмехнулся.

– Это ты так думаешь!

Он подошел к входной занавеси и откинул ее. Кодзиро в сопровождении Тосикагэ зашли внутрь и встали перед женщиной. Кодзиро кивнул.

– Ты-ы?! – Она смотрела на Кодзиро, и глаза ее округлились в ужасе.

Кодзиро ответил ей насмешливым поклоном.

– Что, невестушка, не ожидала увидеть меня? Тогда она, вытянувшись в струнку и гордо задрав голову, сказала:

– Ты ошибаешься, Кодзиро. Я, конечно, похожа на Нобуко, но я ее сестра Югао. А вот ты убил ее! И как это только ты оказался на свободе?! Где же справедливость в этой стране, если человек может убить женщину, а потом спокойно разгуливать в обществе начальника полиции? – Она бросила испепеляющий взгляд на ошаращенного Кобэ.

Но тут вмешался Акитада:

– Пустые старания, госпожа Нагаока. Ваша сестра умерла несколько лет назад. Ваш отец тоже пытался нас запутать, когда мы пришли к нему с вопросами об убийстве вашего мужа. Он хотел оградить вас. Даже в тюрьме он стоял на своем, вытерпел порку, так и не раскрыв вашего преступного сговора. Но вы его куда как щедро отблагодарили – послали своего любовника Дандзюро, переодетого в костюм Фуко, убить вашего батюшку, чтобы он не выдал вас.

Она слегка побледнела, но еще выше вздернула подбородок.

– Не понимаю, о чем вы говорите. Нам с мужем ничего не известно о каких-то там убийствах. Мы актеры. Мой отец сочинил историю о том, будто бы я умерла, потому что стыдился за меня, когда я убежала с Дандзюро.

Кобэ нахмурился и вопросительно посмотрел на Акитаду.

Акитада покачал головой:

– А вот и нет. Ваша сестра умерла давно, несколько лет назад. А вы поступили в труппу Уэмона совсем недавно, несколько недель назад, в Восточном горном монастыре. Вы заняли место девушки по имени Охиса, которую вместе с Дандзюро убили. А что касается бегства, то убежали вы от своего мужа, господина Нагаоки, а не от отца. И после убийства вы послали своего отца получить с него денежное возмещение.

Среди женщин, потрясенных услышанным, пробежал тихий ропот.

– Так вот, оказывается, что случилось с бедной Охисой! – воскликнула Злато, сверкая глазами на Нобуко. – Так гореть же вам обоим в аду за то, что вы содеяли! Я помню, как Дандзюро пришел к нам в то утро – привел тебя и сказал, что Охиса уехала домой, но что ты, дескать, танцовщица и оказалась здесь случайно, совершала паломничество… Ничего себе паломничество, проклятая дьяволица!.. Он сказал, что ты будешь работать с нами, пока мы не найдем другую актрису. Так выходит, все это была ложь! Что же вы, двое мерзавцев, сделали с Охисой?

В наступившей тишине никто не проронил ни звука, потом Акитада сказал:

– Да, госпожа Нагаока, что вы сделали с Охисой?

Ответить она не успела, потому что в этот момент занавеска раздвинулась, и в шатер влетел оранжево-красный владыка демонов. Уставившись нарисованными выпученными глазами на присутствующих и тряся огненной гривой, он замер на месте. Никто не сказал ни слова. Что-то прорычав, он повернулся и выскочил наружу.

Госпожа Нагаока с криком бросилась за ним, но Акитада, схватив ее крепко за руку, толкнул в объятия Кобэ. Пронзительно визжа, она извивалась, кусалась и царапалась как дикий зверь, пока Кобэ и Кодзиро пытались совладать с ней. Тогда на помощь пришла Злато – одним-единственным ударом кулака она сломала женщине нос. Обливаясь кровью, танцовщица скорчилась на полу.

Испуганный Кодзиро наклонился к ней, чтобы остановить кровь.

– Оставь ее! – хрипло рявкнул Кобэ. – Пойдем-ка лучше посмотрим, как там поживает ее любовничек! – Подобрав среди разбросанных костюмов пояс, он связал потерявшей сознание женщине руки за спиной. Тосикагэ сделал то же самое с ее ногами.

Ахитада, отчаянно сознавая, что совершил ужасную ошибку, подождал, когда женщину обезвредят, и выскочил вслед за Кодзиро из шатра.

А снаружи, казалось, и впрямь разбушевались силы зла. Барабаны, флейты, вопли, пронзительный визг – все слилось в едином кошмаре. В мерцающем свете фонарей и факелов скакали по сцене темные фигуры чертей и демонов. Сквозь всеобщий вой слышался смех вперемешку с бранью и проклятиями. Теперь в дьявольской пляске участвовала сама толпа. Кодзиро стоял в замешательстве, вертя головой по сторонам. Он уже собирался нырнуть в людскую гущу, когда Акитада схватил его за руку.

– Слушайте меня внимательно, – прокричал он сквозь общий шум. – Я ошибся. Дандзюро играет не героя, а владыку демонов. Владыку демонов! Вы слышите меня? Держитесь от него подальше и скажите другим!

Кодзиро непонимающе смотрел на него. В мерцающем свете факелов глаза его как-то странно блестели.

– Что?.. – Он указал на колышущуюся толпу. – Сейчас не до этого! Посмотрите, они все посходили с ума! Ёсико и другие женщины в опасности! – Он сорвался с места и побежал.

– Постойте! – крикнул ему вслед Акитада, но было поздно. Кодзиро поглотили тьма и толпа.

Акитада последовал за ним, только медленнее, вглядываясь в фигуры чертей и людей и ища среди них глазами огненногривую маску владыки демонов. Один раз он бросился за оранжевой фигурой в маске, сорвав которую обнаружил, что ошибся. И тут же его окружили какие-то люди, кричащие, размахивающие соломенными метлами. Одурев от этой толчеи и пьяных воплей, Акитада упрямо пробирался вперед. Совсем тяжело стало, когда кто-то начал гасить фонари и ревущая толпа бросилась зажигать факелы. В кромешной тьме заплясали разрозненные языки пламени, а в человеческих воплях уже не слышалось ликования – только страх и боль.

Проклиная себя за легкомыслие, Акитада вынужден был бросить эту затею. План его сорвался. Дандзюро скорее всего уже избавился от своего костюма и наверняка даже сбежал из парка.

За актерским шатром он нашел на земле брошенную маску владыки демонов. Там же он нашел Тору с Гэнбой – светя себе факелом, они стояли над хныкающим человеком в позолоченных доспехах, который сидел на земле, держась за пах. Рядом валялись блестящий шлем и сломанный деревянный меч.

Тора заметил Акитаду первым.

– Не того поймали, – сказал он. – Вот бедолага!

– Что тут произошло?

– Мы думали, что это проклятый спесивый ублюдок Дандзюро, ну и позабавились с ним маленько.

Гэнба наклонился к плачущему человеку и похлопал его по плечу.

– Ты уж прости нас, – сказал он. – Мы тебя кое с кем перепутали. Обознались.

– Вот собаки! – огрызнулся тот.

– Он что же, сильно пострадал? – спросил Акитада.

– Да все у него будет в порядке, – сказал Тора. – Мы же не старались попасть в точку, как госпожа Вишневый Цвет, когда отделала меня под орех.

– Ну ладно, тут виноват я, – сказал Акитада и, достав из пояса золотую монету, вложил ее в руку всхлипывающего актера. – Я велел вам искать героя, а Дандзюро играл владыку демонов. Так что теперь он все знает и наверняка сбежал.

Тора грязно выругался.

Гэнба помог несчастному «герою» подняться на ноги. Актер поднес монету к глазам, потом низко раскланялся перед Акитадой, после чего подобрал с земли свой шлем и помчался прочь.

Гэнба спросил:

– А что с женщиной?

– Она у Кобэ в руках.

Новый всплеск криков привлек их внимание к зрительским трибунам. Кто-то умудрился поджечь одну из них, и теперь языки пламени пожирали деревянную конструкцию, покрытую тканью.

Акитада в ужасе воскликнул: «Бежим скорее!» – и бросился в направлении пожара.

Но паника уже охватила толпу. Люди разбегались кто куда, а в ночном воздухе повисла удушливая пелена дыма. Знать в панике разъезжалась на своих повозках, прибавляя смятения и неразберихи ко всеобщей сумятице. Повозки сталкивались, погонщики орали, стегая хлыстами своих быков. Наследный принц со своей свитой удалился в озерный павильон, откуда в безопасности наблюдал за пожаром на трибунах.

Пробираться вперед им мешала хлынувшая к выходу толпа. Полыхающий огонь зловеще освещал сцену, в застилавшем все вокруг дыму среди обычных людей носились актеры в костюмах демонов. Теперь это было уже не театральное представление, а настоящая пляска дьявола.

Им пришлось остановиться перед тремя столкнувшимися повозками. Истерично визжащие дамы внутри и рвущиеся в ужасе быки застопорили все движение, не давая им пробраться к трибуне Сугавары. С помощью Торы и Гэнбы Акитада взобрался на колесо одной из повозок, чтобы посмотреть вперед через крышу. Возле перегородчатой ложи он увидел Сэймэя – старик беспокойно расхаживал взад и вперед, вглядываясь в толпу. Слава Богу, все, кажется, в порядке. Спрыгнув с колеса, Акитада взялся помогать погонщикам растаскивать повозки. Несколько минут сосредоточенных усилий, и повозки, наконец разъединившись, сдвинулись с места. Акитада продолжил путь.

Но Сэймэй теперь куда-то исчез, зато Акитада увидел Кодзиро, который пятился от подступавшей к нему фигуры в красно-оранжевом наряде. Акитада видел, как «владыка демонов» подскочил к слабому худосочному Кодзиро и толкнул его так сильно, что тот, ударившись о перегородку, проломил ее.

Позвав Тору и Гэнбу, Ахитада рванулся сквозь колышущуюся толпу, но дорогу снова преградила повозка. Громадное колесо едва не переехало Акитаде ногу. Отпрыгнув в сторону, он даже налетел на кого-то. С усилием продираясь вперед, он теперь видел, что его ложа разрушена, а ее обитатели целиком и полностью предоставлены взорам толпы. Дандзюро прыгал между перевернутых скамеек, сметя в сторону Сэймэя и стремясь к забившимся в угол женщинам. Одним прыжком Акитада перемахнул через какую-то преграду и закричал. Он увидел пригнувшегося Дандзюро, над головой которого пролетела скамейка. Вслед за скамейкой показалась внушительная туша госпожи Вишневый Цвет, облаченная в трепещущие складки черного шелка и красные ленты. Обрушившись на злобного «владыку демонов», она сокрушила его вместе со скамейкой с таким треском, который был слышен Акитаде даже сквозь шум ревущей толпы.

Сметая все на своем пути, увертываясь от бычьих копыт и лавируя между повозками, Акитада пробивал себе путь и наконец добрался до своей семьи. Он облегченно вздохнул, когда увидел такую картину – Тамако и Ёсико сидели, прижавшись друг к другу, закрывая собой Ёри. Над ними стоял Кодзиро с раскрасневшимся лицом, половина которого распухла от громадного уродливого синяка.

Все они смотрели на гору перевернутых сидений, где среди щепок и обломков восседала госпожа Вишневый Цвет. Парик свой она потеряла, и ее лысый череп смешно поблескивал в свете факелов. Платье впереди было разорвано, а румяное цветущее лицо перепачкано грязью. Зато выражение на этом лице было триумфальное.

– Госпожа Вишневый Цвет! – задыхаясь, крикнул Ахитада. – Вы не ранены?

Нащупывая свой парик с красными лентами, она усмехнулась:

– Никоим образом, господин. Вот полюбуйтесь-ка, какое чудище я словила! Что это, по-вашему, как не удача?

Шатаясь, подошел Сэймэй. Он потирал плечо и держался за голову.

– Слава Богу, вы здесь, хозяин! Этот сумасшедший набросился на господина Кодзиро, а потом стал ломиться в дамскую ложу. Но, бежав из логова тигра, он напоролся на дракона. Если бы не госпожа Вишневый Цвет, уж не знаю, что бы мы и делали!

Акитада подошел ближе. На земле, зажатая между мощными ляжками госпожи Вишневый Цвет, лежала фигура, облаченная в оранжево-красный шелк. Дандзюро лежал на спине, глаза его были закрыты, лицо искажено болью. Госпожа Вишневый Цвет ухмыльнулась и нахлобучила на голову свой парик. Актер было дернулся и тотчас же застонал. Эта попытка борьбы носила какой-то извращенно-сексуальный характер. Его оранжевая одежка, парик на голове и эта жалкая поза побежденного делали его похожим на женщину, выбранную для плотских утех распутным монахом.

Это сходство не ускользнуло и от госпожи Вишневый Цвет. Она хихикнула и подпрыгнула всем телом на своем пленнике.

– Ну, любовничек! – промурлыкала она. – Как там у нас делишки? Словила я тебя одним хорошим местом. Будь ты и впрямь мужиком, ох, забрала бы я тебя к себе домой!

Сэймэй едва не задохнулся от таких речей. Дандзюро перестал дергаться и снова застонал. Ахитада посмотрел на жену и сестру и сказал сурово:

– Госпожа Вишневый Цвет, вставайте! На вас дамы смотрят.

Но та и не думала повиноваться.

– Вот и пусть поучатся, как доставить удовольствие мужчине, если до сих пор не сподобились. Я-то, к слову сказать, не прочь преподать им урок, уж коль эта страшила извивается у меня между ляжек, да только вот стручок у него больно вялый, как я погляжу, ни дать ни взять разваренная лапша. Прямо и не пойму, чего это все девчонки в нем такого находили?!

Сэймэй издал горлом какой-то хриплый звук и вцепился в руку Акитады. Шок его был настолько велик, что Акитада побоялся, как бы старик не упал в обморок.

ГЛАВА 23
ДВОЯКАЯ ПРАВДА

Новогодняя ночь получилась долгой. Акитада только к рассвету вернулся домой из дворца, где под музыку и звон колоколов проходила торжественная церемония в честь наступления нового года.

После поимки Дандзюро в Весеннем саду Ахитада отправил семью домой, а Торе и Гэнбе поручил проводить госпожу Вишневый Цвет. Сам Акитада вместе с Кобэ отправился сопровождать задержанных преступников в тюрьму.

По настоянию Кобэ решено было допрашивать Дандзюро и Нобуко безотлагательно и по отдельности. Дандзюро привели первым. Поскольку особо сильных увечий он не получил, в носилках ему было отказано. Дандзюро упирался и сопротивлялся, поэтому двум дюжим стражникам пришлось тащить его под руки волоком. Свое недовольство пленником они срывали на нем сполна, Дандзюро же бранился и орал.

– А ну, поставьте его! – распорядился Кобэ, перекрикивая общий гвалт. – Почему он так орет?

Стражники бросили его на пол, как связку дров, и один сказал:

– Ребро у него сломано, начальник.

Кобэ бросил на пленника беглый взгляд и сказал небрежно:

– Ну вот, притих. Ладно уж, попозже врач осмотрит его. А вам не следовало калечить его раньше времени. Сначала я должен поговорить с ним.

– А мы и не калечили, – запротестовали стражники. – Ребро у него было сломано еще раньше.

Кобэ повернулся к Акитаде:

– Ваша работа?

– Нет. Это госпожа Вишневый Цвет хорошенько отделала его.

Глаза Кобэ изумленно округлились.

– Неужели опять эта женщина?! Да она всем моим орлам сто очков вперед даст! Уж не позвать ли мне ее к себе на работу? – Он усмехнулся. – Может, тогда хоть перестанет ворчать на полицию. Я мог бы назначить ее, к примеру, квартальным старостой в ее квартале.

– О-о!.. Такое предложение ей, должно быть, понравится. – Акитада рассмеялся.

Дандзюро грязно выругался. Один из стражников вынул из-за пояса дубинку и треснул ему разок.

– А ну-ка, ты, сядь! – рявкнул Кобэ.

– Не могу. Она переломила мне спину! – взвизгнул Дандзюро. – Она погубила меня. Я больше никогда не смогу выступать. Я требую возмещения ущерба!

– Чего ты требуешь? – Кобэ хохотнул. – Ладно! Будет тебе возмещение! А если ты сейчас не сядешь, то я сделаю так, что ты у меня лежать месяц не сможешь.

Дандзюро закопошился на полу, стеная и причитая. Когда он наконец сел, лицо его было мокрым от пота и слез.

Кобэ снова разразился смехом.

– Тоже мне свирепый владыка демонов! Да без маски ты больше на старуху похож! Жалкий хлюпик! И как только ты играл всех этих богов да героев? Не человек, а сплошное недоразумение!

Дандзюро метнул на него злобный взгляд и презрительно фыркнул.

– Я актер, – сказал он, напустив на себя высокомерный вид. – Актер, а не какой-нибудь там военный мужлан или полицейский. К тому же мне нанесли серьезные увечья. Сначала какой-то хмырь набросился на меня, а потом это чудовище в женском обличье чуть не убило меня вовсе. Вы бы лучше арестовали эту парочку, чем мучить меня. Я завтра же подам в суд иск на своих обидчиков и на вас всех! А сейчас я требую врача. – Он замолчал и свирепо уставился на них.

Стражник снова приложил его своей дубинкой, а другой уже потянулся за хлыстом, но Кобэ покачал головой.

– Уже поздно, и я устал, – сказал он. – Так что не надо тут прикидываться невинным. Тебе предъявляются обвинения в убийстве трех человек, а именно: актрисы по имени Охиса, торговца стариной Нагаоки и отставного профессора Ясабуро.

– Да смешно просто такое слушать! – сказал Дандзюро, щупая свои ребра.

– Ничего смешного не вижу. Актриса Охиса состояла в вашей труппе и была одной из твоих любовниц. Ты задушил ее, когда вы были на постое в Восточном горном монастыре, потому что она надоела тебе и ты нашел новую любовницу. Не исключено, что как раз эта новая любовница, жена Нагаоки, и толкнула тебя на это убийство. Нам известно, что вы вместе разработали план, как замаскировать Охису под нее, так чтобы это убийство было приписано брату Нагаоки.

– Вранье! – воскликнул Дандзюро. – Охиса уехала домой к родителям.

– Это очень легко опровергнуть, – холодно сказал Кобэ. – Следующее преступление – убийство мужа твоей прелестницы – вы совершили в Кохата, в ломе ее отца. Выудив из него в качестве возмещения большие деньги, вы отравили его и бросили на обочине дороги, понадеявшись на то, что мы все спишем на грабителей.

Дандзюро уставился в потолок.

– Я не знаю такого человека!

– А потом было третье убийство, тоже отравление. Яд вы припасли заранее. Ты проник в восточную тюрьму под личиной буддийского монаха и попросил свидания с Ясабуро. Когда тебя пропустили в его камеру, ты подсунул ему отравленную пищу и скрылся.

– Какая сказочная ложь! Брехня! – возмутился Дандзюро. – Вы обвиняете меня в каком-то убийстве только потому, что я актер и вы видели меня в роли священника. Зачем мне было это делать?

– А затем, что ты боялся, как бы Ясабуро не выдал дочь, а еще потому, что он знал или подозревал, что вы убили Нагаоку. Поверь мне, Дандзюро, твоя партия сыграна. Ты можешь избавить себя от лишней боли, во всем признавшись.

– Что это вы меня запугиваете? Я ни в чем не виноват! – возмутился Дандзюро.

– Не забывай, что у нас в руках твоя любовница! – рявкнул на него Кобэ. – Как только мои люди начнут охаживать ее бамбуковыми палками по нежной спинке, она быстро заговорит. И между прочим, постарается все спихнуть на тебя.

Дандзюро размяк и раскис. Глаза его, как у загнанного в ловушку зверя, отчаянно стреляли то в одну, то в другую сторону.

– Значит, все, что она скажет, будет ложью, – растерянно пробормотал он.

Его отвели к врачу, а вместо него привели Нобуко. Она заливалась слезами, однако успела смыть с лица артистический грим и привести в порядок прическу и платье. Не дожидаясь понуканий, она опустилась на колени и низко поклонилась Кобэ и Акитаде.

– Позвольте мне представить свою скромную персону – актриса Югао, дочь Ясабуро Сэйдзиро и жена актера Дандзюро. Я смиренно прошу у вашей чести объяснений относительно обвинений, выдвинутых против меня.

Кобэ смотрел на нее с презрением.

– Перестаньте разыгрывать роли, госпожа Нагаока. Мы знаем, кто вы такая и что вы на пару со своим нынешним мужем содеяли. В ваших же интересах как можно скорее и полностью признаться в причастности к трем убийствам – девушки по имени Охиса, вашего мужа Нагаоки и вашего отца Ясабуро.

Глаза ее расширились. Она открыла рот, потом поднесла к нему руку и прикусила костяшки пальцев.

– Да как же вы могли подумать, что я могла поднять руку на отца, о котором скорблю денно и нощно?! – слезно запричитала она. – Я не всегда была ему послушной дочерью, и этот груз вины тяжко давит на меня. Да простят меня боги земные и небесные!

Акитада нашел, что она исполнила эту роль блестяще, хотя, возможно, чуточку и переиграла. Особенно последняя фраза показалась ему несколько напыщенной, словно взятой из какой-то древней синтоистской молитвы.

– Эй, стража! – позвал Кобэ. Двое полицейских в униформе вошли и встали по струнке. – Бамбуковые палки сюда! – приказал Кобэ.

Лицо пленницы внезапно исказила гримаса страха, от прежней горделивой позы не осталось и следа.

– Нет! Пожалуйста, только не это! – взмолилась она. – Спрашивайте меня о чем угодно! Я на все отвечу!

Кобэ отпустил стражников и устремил свирепый взгляд на пленницу.

– Вы поступили в труппу Уэмона на шестой день месяца Первых Заморозков в Восточном горном монастыре, куда совершали паломничество. Верно?

– Да. Я всегда мечтала быть актрисой, и наш отец поощрял наше участие в домашних представлениях. Театр был его страстью. Когда я случайно услышала на постоялом дворе монастыря разговор актрис о том, что одна из них, оказывается, покинула труппу, я, повинуясь внезапному порыву, предложила им взять на ее место меня. Взять всего на одно представление. Но я влюбилась в Дандзюро и осталась.

Кем бы ни выставляла себя эта женщина, но она явно была не только очень красива и выдержанна, но и очень умна. К рассказанной ею истории трудно было подкопаться. Все сходилось воедино. И отец ее, и Харада в свое время говорили о домашних представлениях с участием заезжих актеров, а Нагаока и Кодзиро упоминали о ее исполнительских талантах в пении и танце. Одинокий пожилой холостяк Нагаока должен был быть от нее без ума. Даже сейчас она совершенно сознательно и умело кокетничала, манящими были эти полные влажные губы и каждое движение ее тела. Такую женщину вряд ли устроила бы тихая, скучная жизнь с замкнутым престарелым мужем, она, конечно, попыталась бы соблазнить бесстрастного, вялого Кодзиро. И Дандзюро, дамский любимец и ведущий актер, вряд ли устоял бы перед ней. Акитада наклонился к Кобэ и что-то прошептал ему.

Кобэ кивнул и спросил у женщины:

– Актеры Уэмона когда-нибудь давали представление в доме вашего отца, когда вы жили там?

Вопрос заставил ее задуматься.

– Я… я не помню. Возможно, и давали. Это было так давно.

Кобэ оживился:

– У нас есть свидетель, который утверждает, что вы там познакомились с Дандзюро и впоследствии у вас с ним был роман.

Она покраснела. Кобэ с победоносным видом улыбнулся. Тогда, потупив глаза, она сказала:

– Да, это правда. Просто мне стыдно было признаться в этом. По этой причине мы и поссорились с отцом. Он был страшно зол, когда узнал об этом. Я хотела уехать с Дандзюро, а он запретил.

Кобэ и Акитада переглянулись. Что это было? Признание под видом старой как мир байки о соблазненной мужланом девице?

Кобэ тихонько сказал Акитаде:

– Этот старик, кажется, вырыл себе могилу, когда позволил дочке общаться с таким сбродом.

Так же тихо Акитада ответил ему:

– А по-моему, в данном случае как раз девица развратила мужчину.

Кобэ усмехнулся и повернулся к арестантке:

– Мы пока так никуда и не продвинулись. Вы солгали, представившись вашей сестрой Югао. Теперь вы признаете правду? Признаете, что вы Нобуко, вдова покойного Нагаоки?

– Правду? О нет! Правда заключается в том, что Нобуко убита. А я Югао. Вы должны поверить мне. Мы с ней похожи… то есть были похожи как две капли воды.

Кобэ нахмурился.

– Вы утверждаете, что вы и ваша сестра ту ночь обе провели в Восточном горном монастыре. Так? Как же тогда получилось, что вы там не встретились?

Она вздохнула.

– Шел дождь, и мы обе не выходили из своих комнат. Будь иначе, я могла бы спасти ее жизнь в ту ночь.

«Ну и ловка!» – подумал Акитада. Прочистив горло, он сказал:

– Напрасно стараетесь, госпожа Нагаока. Ваш деверь сказал нам, что ваша сестра Югао умерла вскоре после того, как вы вышли замуж. То есть явно задолго до той ночи в монастыре. Одной из вас уже несколько лет как нет на свете.

Она гордо вскинула голову.

– Вы поверили на слово этому жалкому пьянице, который убил мою бедную сестру? – Заносчиво вздернув подбородок, она сверлила глазами Кобэ. – Я снова задаю вам все тот же вопрос: почему этот убийца разгуливает на свободе, в то время как меня обвиняют в совершенном им преступлении?

– Вы хотите, чтобы я снова приказал принести палки? – прогремел Кобэ. – Вы же прекрасно знаете, что факт смерти вашей сестры может легко быть проверен.

Она печально улыбнулась:

– Факт моей смерти, вы хотите сказать? Боюсь, этого вам не доказать. Видите ли, мой отец был так сердит, когда я убежала из дома, что объявил меня умершей. Он даже кремировал пустой гроб и отметил мои похороны должной церемонией. Таким образом отец здорово позабавился, посмеялся над буддистами и их верой.

Акитаде стало чуточку не по себе. Ему показалось, что это говорит чуть ли не сам Ясабуро. Неуютное чувство переросло в испуг, когда он вдруг осознал, как трудно было бы доказать, что эта женшина лжет. Кто видел обеих сестер вместе? Их отец Ясабуро и муж Нобуко теперь оба мертвы. Старик слуга? Или затворник Харада?

Кобэ недовольно проворчал:

– Итак, вы настаиваете на своей версии! Ну что ж, мы докажем в суде, кто вы такая на самом деле. Только сейчас вам самое время вспомнить, что за ложные показания в суде налагается наказание в виде ста ударов кнутом. Некоторые, как известно, умирают от этого.

Она побледнела, но сумела изобразить на лице улыбку.

– Значит, мне ничто не грозит, – сказала она.

– Уведите ее! – приказал Кобэ стражникам.

Она шла к выходу изящной походкой, слегка повиливая бедрами. Один из стражников, глядя ей вслед, сглотнул слюну. Кобэ выругался.