355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ингрид Дж. Паркер » Адская ширма » Текст книги (страница 19)
Адская ширма
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 15:18

Текст книги "Адская ширма"


Автор книги: Ингрид Дж. Паркер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

– Она лишила меня мужского достоинства! – простонал он. – Я так и знал. Теперь просто прикончите меня – я не собираюсь оставаться на всю жизнь кастратом!

Кобэ только сочувственно качал головой, но Акитада накинулся на монаха:

– Хватит пороть всякую чушь! Ты наверняка можешь сделать что-нибудь, можешь как-то снять припухлость и уменьшить боль. Что там у тебя со льдом? Принес?

Монах порылся у себя в узелке и извлек из него каменный горшочек и коробочку со снадобьями.

– Человеческое тело слабо и недолговечно, – изрек он. – Оно ненадежно, нечисто и непросветленно. —

Он взял в руки горшочек и остановился в нерешительности, потом, кивнув бритой головой в сторону двери, сказал: – Она всегда велит прикладывать к распухшим местам лед. Не скажу, что это неправильно, поскольку опухание сопровождается жаром, но в таких серьезных случаях этот способ опасен. Я бы не советовал прибегать к нему, а использовал бы пиявок. Они снимут опухоль, не вызывая переохлаждения.

Услышав такое, Тора только еще крепче вцепился пальцами в руку Акитады, и тот сказал:

– Приложишь лед. Этой женщине с ее профессией виднее, что лучше в таких случаях.

– Женская любовь заводит в дебри заблуждений, – проворчал монах. – Ну что ж, не хотите пиявок, так и не надо, дело ваше. – С этими словами он обернул лед в тряпочку и приложил его к паху Торы.

Тора вздохнул и сразу же почувствовал облегчение. Потом старый монах ощупал синяки на груди Торы.

– Переломанных ребер нет, – заключил он, – но, возможно, повреждены какие-нибудь жизненно важные органы. Холодный пот у больного свидетельствует о возможном разрыве, но говорить об этом с уверенностью пока слишком рано.

– А если разрыв есть? – спросил Акитада, с ужасом представив себе, как медленно, в муках умирает Тора от внутренних повреждений.

Но монах как ни в чем не бывало завязал свой узелок и поднялся.

– Все мы должны быть готовы покинуть этот никчемный мир, – благочинно изрек он.

Скорбная тишина повисла в комнатушке, когда он ушел. Ее нарушил Тора, осторожно сказав:

– А лед, кажись, помогает.

– Вот и отлично! – воскликнул Кобэ. – Вот видишь?! Я же говорил, что все будет хорошо!

– А что с дыханием? – спросил Акитада.

– Все так же. – Тора серьезно посмотрел на него. – Я не боюсь умереть.

– Ты не умрешь! – воскликнул Акитада и вскочил. – Где повозка? Ты сейчас же поедешь домой, там Сэймэй вылечит тебя.

Дверь открылась, и госпожа Вишневый Цвет с порога сообщила:

– Господин начальник полиции, к вам посыльный.

Кобэ вышел, а госпожа Вишневый Цвет робко приблизилась. Она явно успела поплакать – это было заметно по черным кругам размазанной краски вокруг глаз, напоминавших теперь барсучьи.

– Прости меня, пожалуйста, Тора. Мне очень, очень жаль, – сказала она больному. – Я постараюсь возместить тебе это. Можешь взять все, что у меня есть.

Тора вяло махнул рукой.

– Не надо, забудем об этом!

– Нет, нет! – принялась настаивать она, горестно заламывая руки, когда в комнатушку снова заглянул Кобэ.

– Повозка готова. Но мне придется оставить вас. Похоже, они нашли Нагаоку. Мертвого. С проломленной головой.

ГЛАВА 17
ПЕРЕПУТАННЫЕ САПОГИ

После того как Кобэ умчался, второпях толком так ничего и не объяснив насчет Нагаоки, Акитада только проследил, как Тору усадили в повозку, и сразу же отправился разыскивать начальника полиции. К сожалению, в полицейском управлении никто не знал или не хотел сказать, куда тот пошел. Такая же история вышла и в тюрьме, но там Акитада, уже порядком раздраженный, поднял шум и потребовал свидания с Кодзиро. Дежурный полицейский смягчился и отвел его в камеру.

Завидев Акитаду, Кодзиро поднялся. Выглядел он гораздо лучше, чем во время их последней встречи. Его явно больше не подвергали избиениям и даже разрешили умыться и побриться. Узнав Акитаду, он поклонился и устремил на него пытливый, внимательный взгляд.

– Вы принесли какие-то новости, господин? Неужто убийца Нобуко найден?

Акитада сразу понял, что Кобэ не удосужился сообщить парню о смерти брата. Пришлось Акитаде взять эту нелегкую миссию на себя.

– Да, новости есть, только они не касаются вашей невестки. – Он пытался подобрать нужные слова. – Вообще-то я надеялся, что начальник полиции сам сообщит вам. Насколько я знаю, он получил какое-то непроверенное донесение о том, что с вашим братом случилось несчастье.

В глазах заключенного промелькнула тревога.

– Несчастье? Что за несчастье? Он что же, ранен? Или болен?

– Подробностей я не знаю и не знаю также, где его нашли.

– Нашли? Стало быть, случилось что-то серьезное? – Кодзиро стиснул закованные в кандалы руки и устремил взгляд на запертую дверь темницы. В растерянности он принялся вышагивать взад и вперед. Цепи на ногах позвякивали, не давая ему пройти более трех шагов в каждую сторону. Как зверь в клетке, он уже хорошо знал, когда ему поворачивать. – А что, если он мертв? – проговорил он и остановился. – Он мертв?

Акитада беспомощно развел руками.

– Не исключено, что найденный человек вовсе не ваш брат, – сказал он, неловко пытаясь уйти от ответа.

– Но найденный человек мертв, и они думают, что это мой брат?

Акитада кивнул.

Кодзиро опустился на пол и закрыл лицо руками, потом убитым голосом произнес:

– Спасибо, что сообщили. Теперь хотя бы буду готов, когда Кобэ наконец соизволит уведомить меня.

– Я глубоко сожалею, что мне пришлось доставить вам эту печальную весть. – Акитада присел на корточки рядом с ним. – Произошла целая череда каких-то странных событий, которые, возможно, как-то связаны со смертью вашей невестки, и если в найденном человеке опознают вашего брата и он окажется тоже убит, то не исключено, что действовал один и тот же убийца. Ваша задача сейчас помочь мне найти истину в обоих случаях. Вот как, например, вы могли бы объяснить, что ваш брат распродал все свое имущество, кроме дома? И зачем ему понадобилось исчезать, не сказав никому, куда он отправляется и зачем?

Кодзиро убрал руки от лица и рассеянно посмотрел на него.

– Возможно, я мог бы это объяснить, только сомневаюсь, что это можно как-то связать со смертью Нобуко. Просто дела моего брата в последние годы шли совсем плохо. Я много раз пытался выручить его и предлагал деньги, но он всегда отказывался. Слишком был гордый. У него была безупречная репутация, и кредиторы, как правило, не давили на него, но, возможно, на этот раз у них кончилось терпение. Оплатить свои долги он считал делом чести. Он сделал бы это, даже если бы понадобилось распродать все. Мой брат был человеком чести. – На глаза его навернулись слезы, но он сумел совладать с собой. – А могли его убить из-за денег, что были при нем?

– Да, такое возможно. Его слуга сказал, что при нем была переметная сума и что одет он был по-дорожному. Лошадь он мог взять напрокат. Были у него какие-нибудь кредиторы за пределами столицы?

– Да. Иногда он покупал предметы искусства в монастырях и в загородных поместьях. Только все свои дела он держал в секрете – возможно, просто не хотел моей помощи.

– В прошлый раз я попросил вас подумать насчет вашей невестки.

Кодзиро схватился за голову, словно только что вспомнил о своих собственных проблемах.

– Я не знаю, что известно вам, поэтому лучше расскажу, что видел сам и что думаю о ней.

И он поведал о своих встречах с Нобуко, начиная с самого первого свидания и до последней роковой поездки в монастырь. Он рассказал о ее красоте и о том, как поначалу не верил ей из-за того, что она вышла замуж за его пожилого брата, но как потом все же принял ее, когда увидел, как счастлив брат и как он гордится талантами своей юной жены.

– Она искусно играла на цитре и исполняла прекрасные песни. Иногда она даже танцевала для нас. Мой брат был от нее в восторге, да и я в то время тоже. Я был потрясен и ошарашен, когда она однажды подошла ко мне и предложила стать моей любовницей, сославшись на то, что мой брат уже ни на что не способен, а она хочет ребенка. Раздираемый отвращением и жалостью к ней, я перестал гостить у брата, но он послал за мной, и я хоть и неохотно, но вернулся. К счастью, невестка была со мной холодна и держалась отчужденно, и я решил, что ей стыдно за тот случай.

– Может, она рассердилась на вас за то, что вы отвергли ее предложение?

Кодзиро кивнул.

– Такое вполне могло быть. Я тогда сказал ей кое-что, о чем теперь сожалею, но ведь я только хотел призвать ее к здравомыслию.

– Как вы думаете, могла она найти себе другою любовника?

Он покачал головой.

– Мне тоже это было интересно, но я не представляю, как она могла бы это сделать. Мой брат не устраивал в доме увеселений, к нему приходили только клиенты, которые никогда не видели его жены.

– А как насчет ее жизни до замужества? Встречалась она тогда с кем-нибудь?

Кодзиро беспомощно покачал головой.

– О ее жизни в отчем доме мне известно лишь то, что говорила она сама или мой брат. Знаю, что отец ее какой-то ученый, удалившийся на покой. После смерти жены он переехал в Кохату. Нобуко выросла в деревне, но получила от отца хорошее воспитание. Из ее слов я понял, что в ее жизни было место увеселениям. Они отмечали все праздники, приглашали певцов и музыкантов; отец разрешал ей заниматься верховой ездой и брал ее с собой на охоту. Вот почему мне всегда казалось, что она должна ужасно скучать в доме моего брата.

Акитада в задумчивости подергал себя за мочку уха.

– Но столицу-то ваш брат, должно быть, показал ей? Наверняка брал ее с собой на верховые прогулки при дворе или на всевозможные празднества и представления в монастырях?

– Нет. В молодости он увлекался театром, но потом счел подобные развлечения непозволительными для человека с его положением и жену свою никуда не брал. Как я понимаю, ей предназначалось рожать детей и вести спокойную семейную жизнь. – Он слегка покраснел.

– В монастыре, где она погибла, были какие-то актеры. Некая труппа Уэмона. Возможно, здесь нет никакой связи, но я знал об этом увлечении вашего брата, и вот теперь вы говорите мне, что ваша невестка, оказывается, тоже могла быть знакома с такими актерами.

Кодзиро выглядел растерянным.

– Я их не видел и ничего об этом не знаю.

В коридоре за дверью послышались шаги и голоса, потом – скрежет ключа в замке. Дверь открылась, и в темницу вошел Кобэ. Кодзиро встал, губы его были плотно сжаты, на лице никакого выражения.

Кобэ кивнул ему и повернулся к Акитаде:

– Мне сказали, что вы здесь. Кодзиро уже знает?

– Я сказал ему только то, что знаю сам. Так что же донесение? Оказалось верным?

– Боюсь, что да. Мне очень жаль, Кодзиро. Ваш брат был найден забитым до смерти неподалеку от южной дороги. Примите мои соболезнования.

Арестант потупился, разглядывая собственные руки в кандалах. Он сжимал их так крепко, что даже побелели костяшки пальцев.

– Благодарю вас, господин начальник полиции, – сказал он ровным, безразличным тоном. – Могу только надеяться, что не мой арест и заключение в тюрьму заставили моего бедного брата пуститься в это ужасное путешествие. – Он поморщился, потом посмотрел на Кобэ: – Надо понимать, вы не собираетесь выпустить меня отсюда, чтобы я нашел этих ублюдков, что убили его?

– Вы же знаете, что я не могу этого сделать. Обвинение в убийстве с вас пока еще не снято.

В разговор вмешался Акитада:

– А по-моему, совершенно очевидно, что это сделал не Кодзиро, а кто-то еще. Разве теперь, когда убит Нагаока, а Кодзиро определенно не мог этого совершить, не ясно, что эти два убийства связаны?

– С какой стати? В конце концов, Нагаока имел при себе деньги, которые теперь исчезли. Не исключено, что на него напали разбойники.

Акитада вздохнул и поднялся. Предположение Кобэ и впрямь звучало правдоподобно.

– А почему вы так быстро вернулись? – спросил он.

– Я встретил своего помощника у городских ворот. Он как раз занимался доставкой тела. Надо полагать, вы хотели бы взглянуть на него собственными глазами?

– Да. – Акитада повернулся к Кодзиро. – Я обещаю вам сделать все, чтобы найти виновного. Я очень хорошо относился к вашему брату. Он был настоящий знаток своего дела и питал к вам большую привязанность.

Кодзиро с трудом встал на ноги.

– Да, знаю. Спасибо, – сказал он и поклонился.


* * *

Акитада и Кобэ пересекли тюремный двор и направились в ту самую крохотную постройку, где еще месяц назад находилось тело жены Нагаоки.

Нагаока даже лежал на том же самом месте. Он также пострадал от чудовищных ранений в голову, но его тонкие, заостренные черты оказались нетронуты и выглядели на удивление благородными на этом смертном ложе. Одет он был именно так, как описывал слуга, но было что-то странное в его позе. Акитада некоторое время изучал тело, пока наконец не сообразил, что его так беспокоит.

– У него что, сломаны ноги?

Кобэ удивленно посмотрел на него, потом наклонился и пощупал одну ногу.

– Нет.

Дверь у них за спиной отворилась, и в помещение вошел тюремный врач Масаёси, специалист по вскрытиям.

– Ну что, новое дельце? – Он прошел вперед и изумленно уставился на Акитаду: – Опять вы? У вас что же, привычка навещать покойников?

– У вас тоже, как я вижу, выдался удачный денек. – Акитада сухо поклонился, получив в ответ от доктора такой же небрежный, грубый поклон. Акитада сразу же перешел к делу: – Что у этого человека с ногами?

Масаёси оглядел тело и пощупал одну из ног, потом ехидно усмехнулся:

– Все шуточки шутите, любезный господин? Простите, но они у вас какие-то детские.

Акитада удивленно посмотрел на него, потом покраснел от обиды. Сдерживая гнев, он подошел к телу и сдернул один сапог. Ничего особенного он там не увидел, просто сапоги были надеты не на ту ногу. Он выжидательно смотрел на Масаёси, пока тот не понял, что это была вовсе не шутка, а ошибка. Масаёси насмешливо изогнул брови.

Акитаде очень хотелось врезать ему хорошенько, чтобы гадкая ухмылка исчезла с этого лица, но он только сжал кулаки и отвернулся.

– Кто это сделал? Ваши люди? – спросил он у Кобэ. Оказалось, что полицейские этого не делали, и это меняло все. Даже Кобэ не заметил, что разбойники сняли с жертвы сапоги, а потом снова надели их, только неправильно.

Кобэ чесал затылок. Сняв другой сапог, он принялся осматривать ноги Нагаоки. Носки на них были чистые.

– Странно! – пробормотал он. – Я-то подумал, может, они мучили его. Может, примеряли на себя его сапоги, да те не подошли.

– Ерунда! Они не стали бы тогда натягивать их на него обратно.

Масаёси опустился на колени и принялся изучать рану на голове, осторожно щупая ее пальцами. Сосредоточенно поджав губы, он наклонился еще ниже и приподнял веки мертвеца, потом понюхал его рот. Поднимаясь с удовлетворенной ухмылкой, он сказал:

– Даже еще более странным, чем эти сапоги, я нахожу тот факт, что этот человек умер от яда.

– От яда?! – удивился Кобэ. – То есть как это от яда? Даже дураку понятно, что он был забит до смерти. Так зачем же тогда его травить? Вы что, с ума сошли?

Усмехаясь, Масаёси скрестил руки на слегка выпирающем брюшке и так стоял, раскачиваясь взад и вперед.

– А вот и нет, вовсе не сошел. И вообще должен вам признаться, господин начальник полиции, что вы знакомите меня с весьма и весьма интересными случаями. Могу с определенностью сказать, что этот человек сначала был отравлен, а потом уже забит. Вы, конечно же, заметили, как мало крови дала рана. А все потому, что мертвецы, как вам известно, не истекают кровью.

Его объяснение было встречено молчанием. Несмотря на всю свою неприязнь к Масаёси, Акитада не мог подвергнуть сомнению его профессиональные знания. Вообще-то ему и самому полагалось бы заметить отсутствие крови в ране.

– А можете вы назвать время смерти? – сухо спросил он. – И насколько позже была нанесена рана на голове?

Масаёси оживился. Вернувшись к телу, он осмотрел все конечности и суставы вплоть до пальцев на руках и ногах, потом раздвинул одежду, чтобы изучить туловище и пощупать тощий живот Нагаоки. Под конец он щипнул покойника за кожу в нескольких местах, после чего распрямился и заключил:

– Трудно сказать. Все зависит от того, где он лежал – на холоде или в помещении возле огня. Труп заморожен – значит, лежал на холоде хотя бы часть времени, а может, и все время. По моим предположениям, несколько дней. Рана на голове была нанесена вскоре после смерти, возможно, пока тело еще не остыло. Я это вижу по остаточным явлениям кровотечения.

– Несколько дней! Но это не приближает нас к определению времени убийства! – воскликнул Кобэ. – А что насчет яда? Как задолго до смерти он принял его?

– Э-э… тут сказать еще труднее. Одни яды действуют быстро, другие довольно медленно. К тому же мы не знаем, сколько яда он принял. Он мог скончаться всего за несколько биений сердца, а мог корчиться в муках целый день и ночь или даже несколько дней. Я не могу сказать с уверенностью, что он принял, пока не вскрою тело и не проведу кое-какие особые опыты. Для этого понадобятся крысы – заключенных-то своих вы вряд ли пожертвуете мне для этого, – а у крыс переносимость ядов выражается несколько иначе, нежели у людей. И все же нам тогда удастся узнать, был ли этот яд быстродействующим, а уж тогда мы сможем строить догадки, к какому типу он принадлежал. Впрочем, насчет этого есть у меня одна идея.

– Какая? – оживился Кобэ.

– Ну уж нет, господин начальник полиции! Тут уж извольте подождать. Я не люблю выставлять себя дураком и всячески избегаю этого. – Он вскользь посмотрел на Акитаду и ухмыльнулся.

Акитада закусил губу, потом сказал, обращаясь к Кобэ:

– Ну что ж, по крайней мере грабеж на большой дороге как мотив здесь явно исключен. Чтобы отравить человека, нужна подготовка. Наобум такие преступления не совершаются. Готовы вы теперь признать, что ошиблись насчет Кодзиро?

– Разумеется, нет. Это не освобождает его от подозрений.

– Вашим людям не следовало трогать тело. Убийца мог оставить следы, которые помогли бы в его поисках. Например, отпечатки ног.

– Да, теперь-то я это понимаю. – Кобэ в сердцах выругался. – Но ведь все выглядело как ограбление! Пропали деньги и лошадь, а сам он лежал на обочине. Мой помощник, опознав в мертвеце исчезнувшего Нагаоку, на радостях решил притащить его к нам. Убить мало этого болвана! Я готов яйца ему оторвать за это! Кстати, как там Тора?

Акитада сдержал улыбку.

– Сэймэй считает, что он поправится. – Он вдруг почувствовал существенное облегчение – словно камень спал с души, так болевшей из-за дела Нагаоки. – Может, нам с вами отправиться осмотреть место преступления, пока ваш гениальный доктор будет делать свою работу? – предложил он и, улыбнувшись, отвесил поклон в адрес Масаёси, который глазел на него, не в силах скрыть изумления.

Кобэ снова выругался.

– Полагаю, нам лучше поторопиться. Пока не начало смеркаться.

Стемнело рано – они даже еще не успели выбраться из города. Стояла отчаянная стужа. Пронзительный северный ветер толкал в спину, попутно гоня по небу густые темные тучи. Кобэ посетовал, что не взяли фонаря, но Акитада не хотел поворачивать назад. Он боялся, что надвигающийся снегопад уничтожит все следы.

Поэтому они гнали казенных лошадей галопом, за ними по пятам следовали помощник Кобэ на бычьей упряжке и шестеро конных полицейских.

Перекрикивать стук копыт и завывания ветра было трудновато, поэтому они скакали молча. Вскоре от лошадей повалил пар; хлопья пены разлетались от их разгоряченных морд в разные стороны.

По бокам от дороги тянулись пожухшие рисовые и соевые поля, уходившие в затуманенную даль. Иногда попадались унылые домишки, ютившиеся среди жалких кучек деревьев, словно замерзшие птицы.

Снегопад застал их на полпути. Тяжелые тучи нависали теперь совсем низко, противный колючий снег припорошил одежду всадников и гривы коней.

Помощник Кобэ теперь гнал своего быка вровень с Акитадой, по-видимому, боясь гнева начальника. Он явно хотел загладить свою вину и внимательно изучал дорогу.

– Видите вон те сосны впереди? – крикнул он, указывая на темное пятно, выделявшееся среди общей мглы. – Там дорога пролегает через канал, а вскоре за ним надо будет свернуть в сторону.

После мостика дорога и впрямь разветвлялась.

– И куда же ведет эта дорога? – спросил Акитада у помощника Кобэ.

– В деревню Фусими.

Название показалось Акитаде знакомым.

– А не там ли находится хозяйство Кодзиро?

– Да, господин. Только у него не просто хозяйство, а чуть ли не целое поместье.

Ну что ж, неудивительно, ведь говорил же Нагаока, что его брат усердным трудом добился процветания своего хозяйства. На него Акитаде очень захотелось взглянуть собственными глазами. Поскольку находилось оно вблизи от того места, где было обнаружено тело Нагаоки, уговорить Кобэ не казалось ему делом трудным.

Наконец узкая дорожка уперлась в сосновый лесок, и помощник Кобэ отдал всем команду замедлить шаг. Они подъехали к месту, дочерна вытоптанному конскими копытами и людскими ногами, где и остановились.

– Он лежал вон там! Вон под тем камнем, – сказал помощник Кобэ.

Он, Кобэ и Акитада спешились. Акитада окинул место безнадежным взглядом. Те, кто нашел тело, и те, кто потом позже пришел его забрать, определенно уничтожили все следы, оставленные убийцами.

Но когда они подошли к камню, помощник Кобэ указал на отпечатки конских копыт на мягкой земле.

– Они привезли его на лошади, – сказал он. – Мы то пришли пешком и тащили потом до главной дороги.

– Они?.. – Акитада присел на корточки, изучая отпечатки. Сердце его бешено заколотилось. – Одна-единственная лошадь… Может, принадлежала ему? А потом ее увели. Справился бы тут один человек? Один мужчина… или женщина.

Помощник Кобэ оглянулся назад на полицейских, ожидавших на дороге.

– Его подельники могли стоять на дороге.

– В данном случае вряд ли, – возразил Кобэ. – Жертва была отравлена, и я не думаю, что убийца потащил бы за собой целый эскорт, чтобы избавиться от тела.

Его помощник покраснел.

– Тело, судя по всему, просто сбросили, – сказал он Акитаде, – а не положили и не усадили там как-нибудь. Думаю, сбросить с лошади перекинутое поперек седла мертвое тело могла бы, допустим, сильная женщина. Ну а уж мужчина тем более. А вот взвалить его на лошадь куда как сложнее.

Они ползали на коленках, изучая отпечатки, но их было слишком много, чтобы составить какое-то мнение. Акитада отказался от этой затеи первым и пошел по следам лошадиных копыт, ведущим от камня. Эти обратные следы почти сливались с теми, что вели к камню. Акитаде они показались совершенно одинаковыми.

– А ну идите-ка сюда! – позвал он помощника Кобэ. – Посмотрите вот здесь. Видите, все лошадиные следы имеют одинаковую глубину. А между тем нам известно, что на пути туда лошадь была нагружена телом. Это означает, что человек, привезший тело к камню, вел лошадь под уздцы, а обратно ускакал верхом. Вы согласны?

Помощник Кобэ энергично закивал:

– Вы правы, господин. Давайте тогда поищем здесь его пешие следы.

– Лошадь была всего одна, – сказал Акитада подошедшему Кобэ. – И вел ее всего один человек. Стало быть, он живет где-то неподалеку, в пределах пешего расстояния.

Кобэ окинул взглядом заснеженную дорогу, терявшуюся среди деревьев, и, нахмурившись, рявкнул, обращаясь к помощнику:

– Как далеко отсюда расположено хозяйство этого брата?

Тот вздрогнул.

– Чуть поменьше ри [21]21
  Ри – японская мера длины, равная 3927 м.


[Закрыть]
будет, господин начальник. Только что-то нигде больше не видно следов, кроме этого места.

В сгущающейся темноте они столпились над отпечатками на земле.

– Похоже на сапог. Небольшого размера, но и не женский, – заметил Кобэ.

Другой версии никто не выдвинул, и, еще потоптавшись вокруг, они бросили эту затею. Темнело быстро, и снег повалил совсем густой.

– Давайте-ка съездим в хозяйство Кодзиро, – откинувшись в седле, предложил Акитада. – Снежная буря крепчает, и, возможно, нам все равно придется искать укрытие.

Кобэ окинул хмурым взглядом небо и, что-то хмыкнув, кивнул, после чего небольшая вереница всадников снова двинулась в путь.

Они добрались до места, обойдясь без фонарей. К удивлению Акитады, хозяйство Кодзиро оказалось настоящим поместьем со множеством построек, занимавших гораздо больше пространства, чем его собственные владения в столице. Поместье было обнесено стеной, попасть за которую можно было через внушительного вида ворота с черепичной крышей.

– А вы уверены, что мы попали куда надо? – спросил Акитада у помощника Кобэ. – Это ж прямо усадьба какая-то богатая.

Но тот уверил его, что ошибки никакой нет, и ударил деревянным молоточком по колоколу на воротах. Кобэ подъехал к Акитаде.

– Нет, как вам это нравится? – сказал он, не в силах сдержать изумления. – Этот парень ведет себя как занюханный крестьянин. Но если все это богатство принадлежит ему, почему же он тогда не протестовал? Почему за него не вступились состоятельные друзья или бедные чиновники, охотно замолвившие бы за него словечко в обмен на небольшое подношение?

Акитада и сам был немало потрясен.

– Может, у него просто нет влиятельных друзей и связей или, скажем, он не верит в подкуп.

Кобэ усмехнулся, но в этот момент хорошо смазанные ворота открылись.

На пороге стоял мальчик лет десяти или одиннадцати с фонарем в руке и вопросительно глазел на них. За его спиной маячил опиравшийся на палку старик в простеньком полотняном кимоно. Закрепленные на стенах главного дома факелы освещали просторный прибранный двор.

– Милости просим, – тяжело переводя дух, сказал старик. – Вам, наверное, нужен ночлег?

Акитада посмотрел на затянутое мглой небо, в котором кружили снежные вихри.

– Да. Благодарим вас за гостеприимство. Погода застала нас врасплох. Мы приехали из столицы, расследуем убийство, произошедшее неподалеку. Вот это начальник полиции Кобэ и его люди, а меня зовут Сугавара Акитада.

Имя Акитады скорее всего ни о чем не говорило старику, зато когда ему представили Кобэ, выражение лица его изменилось, а в голосе прозвучала враждебность, когда, вперив пристальный взгляд в начальника полиции, он спросил:

– Так это вы держите моего хозяина в тюрьме? Акитада метнул беспокойный взгляд на Кобэ – ему было интересно, как тот отреагирует на выражение столь откровенной неприязни со стороны старика.

Привыкший получать от простых крестьян только знаки почтения, Кобэ насупился, потом огляделся по сторонам и, прочистив горло, сказал:

– Что-то вроде того. Я отвечаю за все столичные тюрьмы. А вы кто?

Ничуть не впечатлившись столь высоким званием, старик распрямился.

– Я – Кинзо, управляющий здешним поместьем. Присматриваю за ним в отсутствие хозяина, которого вы посадили в тюрьму, хотя он чист и невинен, как святой. Он в упор смотрел на Кобэ.

Кобэ глянул на небо и миролюбиво сказал:

– Я не корю вас за ваши чувства, но вашего хозяина мы освободить пока не можем. Для этого нам нужно либо опровергнуть имеющиеся против него улики, либо найти другого подозреваемого. Собственно, за этим мы и пожаловали сюда.

Выражение лица старика смягчилось, и он проворчал:

– Вы бы лучше вошли. – И он повернулся, чтобы провести их в дом.

Мальчик запер за ними ворота. Возле дома Кобэ с Акитадой спешились, и мальчик принял у них лошадей. Остальные последовали за ним к конюшням.

Дом, конечно же, был темен и пуст. Кинзо зажег фонарь в прихожей, где они разулись. Потом он провел их темными коридорами в просторную комнату с очагом посередине. Крепкие ставни на окнах были закрыты, защищая дом от ночи и непогоды. В комнате не было ничего лишнего – несколько циновок и подушек, свечи в подсвечниках и огромный деревянный сундук, какой обычно используют для хранения своего добра купцы. Сундук был укреплен металлическими уголками, петлями, замочками на ящиках и металлическими ушками, в которые полагалось просовывать шест при переноске. Единственной в комнате вещью, не имевшей практического предназначения, был настенный свиток с живописным изображением горного водопада.

– Дела у твоего хозяина, судя по всему, шли хорошо, – заметил Акитада, озираясь вокруг.

– Дайкоку [22]22
  Дайкоку – один из семи синтоистских богов счастья. Почитался как бог богатства и удачи.


[Закрыть]
хранит моего хозяина, да только вот приходится ему терпеть несправедливость и жестокость от императора Чу.

– Какой начитанный крестьянин, – шепнул Кобэ Акитаде, пока Кинзо снимал с очага крышку и подсыпал внутрь угли. Потом он разложил вокруг подушки и предложил им сесть.

– Можете здесь переночевать, – сказал он Кобэ. Как святой Кобо Дайси [23]23
  Кобо Дайси – посмертное имя Кукая (774–835), поэта, каллиграфа, просветителя и прославленного религиозного деятеля. Дайси– букв."Великий учитель", обычное обращение к буддийским святым.


[Закрыть]
, мой хозяин ни за что бы не выставил ненастной ночью за порог даже своего злейшего врага. Может, вы и пытаетесь помочь ему, да только не больно-то спешите. Четыре раза я таскался в столицу и просил дать мне увидеться с ним, и все четыре раза ваши полицейские прогоняли меня прочь. Да наделит великий Амида моего хозяина непоколебимым духом Фудо [24]24
  Фудо – одно из добрых буддийских божеств; отгоняет злых духов и символизирует стойкость.


[Закрыть]
! Последний раз один из стражников сказал, что к нему больше не пускают даже жену. И что это за жена такая, спрошу я вас? У моего хозяина нет никакой жены.

Акитада и Кобэ переглянулись, потом Акитада сказал:

– Стражник ошибся. Эта женщина, что навещала его, оказалась моей сестрой. В свое время она встречалась с твоим хозяином, а когда услышала о его беде, то стала приносить ему еду.

Теперь старик наконец по-настоящему обратил на него внимание.

– Ах вот оно что! Простите меня, достопочтенный господин! Имени вашего не разобрал.

– Сугавара. Я государственный чиновник и принимаю участие в расследовании дела вашего брата и сюда тоже явился, чтобы помочь.

Кинзо заулыбался и принялся раскланиваться.

– Прославленное имя! Вы идете по стопам своего родовитого предка, бросившего вызов тирании. Вас в этом доме действительно рады видеть. Да вознаградит вас Будда за вашу помощь, а вашу сестру за ее доброту! Отстаивать справедливость – благое дело. Мой хозяин никогда бы не убил жену своего брата. Он любит брата больше жизни. Я так и сказал ему примерно неделю назад.

– Сказал? Кому? – спросил оживившийся Кобэ.

– Как кому? Господину Нагаоке, конечно. А кому же еще? С хозяином-то мне ваши стражники не дают повидаться. А господин Нагаока заезжал сюда проведать, как дела, ну и принес новости. Я сообщил ему, что сказали мне тюремные стражники насчет жены, и господин Нагаока утверждал, что все это неправда. Наверное, он ничего не знал про вашу сестру, господин. Он сказал, что начальник полиции предостерег и его и что теперь нам остается разве что надеяться на чудо. – Кинзо с укором посмотрел на Кобэ, который не спускал с него пристальных глаз.

– Так ты говоришь, Нагаока был здесь неделю назад? – спросил начальник полиции. – И когда же он отбыл?

– Когда? На следующий день. У него где-то были дела.

– И как он выглядел, когда уезжал? – поинтересовался Кобэ, метнув на Акитаду многозначительный взгляд.

Но у старика был проницательный глаз. Он подозрительно нахмурился и сказал:

– Как, как!.. Как и следовало ожидать. Как Кумэ, когда насмотрелся на ножки прачки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю