Текст книги "Антисемитизм. Концептуальная ненависть"

Автор книги: Илья Альтман

Соавторы: Марк Вейцман,Шимон Самуэльс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

ЭФРАИМ ЗУРОФФ. ВАЖНОСТЬ ПРИВЛЕЧЕНИЯ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ НАЦИСТСКИХ ПРЕСТУПНИКОВ В ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКОЙ ЕВРОПЕ

 Efraim Zuroff

Одно из самых известных дел в карьере Симона Визенталя – привлечение к ответственности Карла Зилбербауэра, офицера гестапо, арестовавшего Анну Франк, ее близких и других евреев, прятавшихся вместе с ними в тайном убежище в Амстредаме. Как рассказывает нам сам венский охотник за нацистами в книге «Справедливость – не месть», основным мотивом его работы по этому делу было желание опровергнуть заявления отрицателей Холокоста о том, что дневник Анны Франк – это фальсификация и что весь Холокост – это сфабрикованный вымысел. (С такими заявлениями он столкнулся после просмотра спектакля по тексту дневника). В этом смысле, Визенталь прекрасно понимал значимость метаюридического аспекта преследования нацистских военных преступников, в особенности ту роль, которую они могут сыграть в деле сохранения точности исторических фактов и в деле продолжающейся борьбы с антисемитизмом.

Взаимосвязь этих трех вопросов хорошо прослеживается в последние годы. В Восточной Европе после распада Советского Союза и отстранения от власти коммунистов, все страны были вынуждены решать шесть практических задач, имеющих отношение к собственной истории периода Холокоста. Этим странам также пришлось столкнуться с усилением проявлений антисемитизма, напрямую связанных с решением (или не решением) вышеупомянутых задач. Какие же это задачи? Признание своей вины; сохранение памяти о жертвах; правовое преследование преступников; документация; просвещение и реституция. Учитывая тот факт, что представители населения практически всех этих стран активно участвовали в преследованиях, если и не массовых расправах над согражданами-евреями и над евреями из других стран, все эти шесть вопросов, с которыми не разбирались честно и открыто в течение коммунистической (советской) эпохи, стали важным испытанием для едва оперившейся демократии этих в этих странах. В какой степени демократические власти смогут разобраться с преступным соучастием собственных граждан в массовых казнях евреев? Смогут ли они привлечь к ответственности виновных или будут уклоняться от этой важной, но очень неприятной обязанности?

Решение этих шести вопросов связано с глубоко укоренившимся традиционным антисемитизмом населения этих стран, который стал одной из основных причин коллаборационизма с фашистами и широко распространенного участия граждан этих стран в претворении в жизнь «окончательного решения». Теоретически, переход к демократическому правлению должен был бы отправить эти предубеждения на свалку истории, но случилось ли это на практике? С самого начала было ясно, что учреждение демократического строя в стране с непродолжительной историей демократии (или с ее полным отсутствием) не приведет автоматически к тому, что антисемитизм, расизм и другие предубеждения на религиозной или национальной почве быстро исчезнут.

Понимание этого, по-моему, было одной из главных причин, по которой в течение прошедших пятнадцати лет решение практических задач, связанных с Холокостом, приобрело все большую значимость и стало барометром уровня нравственности и Демократичности стран посткоммунистической Европы.

При этом совершенно понятно, что некоторые из вышеперечисленных шести задач в большей степени, чем другие могут способствовать борьбе с такими предубеждениями как антисемитизм, что объясняется сочетанием их смысла и технических соображений. Так, по-моему, можно с уверенностью сказать, что вынесение обвинительного приговора нацистскому военному преступнику в результате надлежащим образом проведенного судебного процесса, продлившегося несколько месяцев, при условии, что он непредвзято и подробно освещался в местных (и международных) СМИ, должен иметь больший резонанс в обществе, чем непродолжительная церемония, посвященная памяти жертв Холокоста. (В этом контексте важно отметить, что в отличие от практического решения других, имеющих отношение к Холокосту задач, привлечение к ответственности нацистских преступников – это задача, время на выполнение которой очень ограничено, а потому ее решение не терпит отлагательств. Другая не менее срочная задача – это выплата реституций непосредственным жертвам геноцида (т. е. не их семьям, а тем, кому удалось выжить). Если сохранение памяти о жертвах, документирование событий или образовательные программы откладываются, об этом можно сокрушаться, но за решение этих задач можно приняться позже. Но уголовное преследование осуществлявших Холокост нацистов – задача не терпящая отлагательств.)

По этой причине вызывает сожаление то, что в период с 1990 по 2005 год в странах посткоммунистической Европы не состоялось никаких знаменательных судебных процессов над местными нацистами. Исключения из этого – два судебных процесса. Один состоялся в Хорватии – над комендантом подразделения лагеря Ясеновиц Динко Сакичем (процесс подробно освещался журналистами и имел значительный резонанс), а другой – в Польше, над офицером из Хелмно Хенриком Маня (процесс почти не освещался в СМИ и почти не имел резонанса). Поэтому важно отметить два существенных факта, имеющих непосредственное отношение к этой ситуации. Во-первых, практически в каждой из этих стран были многочисленные нацистские преступники, которых можно было бы привлечь к ответственности. Среди них были несколько относительно крупных коллаборационистов, сыгравших важную роль в преследованиях и расправе над евреями. Во-вторых, в те же годы в этих странах состоялись многочисленные процессы над преступниками-коммунистами. Невыгодное сравнение между якобы схожими усилиями, чтобы привлечь к суду два типа преступников, убедительно указывает на то, почему суды над нацистскими военными преступниками были (или могли бы быть) важными. Если взять в качестве примера Прибалтику, то там местными прокурорами были приложены существенные усилия к тому, чтобы вершить суд над преступниками-коммунистами, в одной только Латвии прошло двенадцать процессов, но при этом ничего или почти ничего не было сделано для того, чтобы судить местных военных преступников-нацистов. Поэтому ни одни литовский, латышский или эстонский, замешанный в Холокосте нацист не был ни на минуту лишен свободы с того времени, как эти государства вновь обрели независимость. В Литве главные нацисты, такие, как Саугумас (из Литовской полиции безопасности), Александрас Лилейкис, командующий Вильнюсского округа, а также его заместитель Казис Гимзаускас были признаны виновными в совершении преступлений лишь после того, как их признали по состоянию здоровья непригодными, чтобы быть привлеченными к суду, следовательно никто из них не был вызван в суд. (Поэтому, несмотря на то, что Гимзаускас был осужден литовским судом, приговор не вызвал никакого общественного резонанса, поскольку обвиняемый ни разу не появился в суде и не понес никакого наказания за совершенные им преступления.)

Другие преступники-нацисты, среди которых были бойцы печально известного Двенадцатого батальона запасного подразделения литовской полиции, уничтожившего тысячи евреев в Литве и Белоруссии, избежали внимания властей даже после того, как несколько из них – тех, кто после окончания войны сбежал в США, – были лишены американского гражданства и возвращены в Литву. Латвия не стала судить офицеров «команды Арайса», Конрада Калейса и Харийса Свикериса, а Эстония не стала выдвигать обвинения против своих коллаборационистов, таких, как Эвальд Миксон, Гарри Маннил и Михаил Горшков. Всех их уже давным-давно следовало бы признать виновными. (Калейс, Свикерис и Миксон уже умерли, так и не будучи привлеченными к суду за совершенные ими преступления.)

Трагичность этой ситуации, надо отметить, лишь усугубляется тем, что усилия, направленные на то, чтобы привлечь к ответственности этих преступников, были встречены очень враждебно значительной частью местного населения. Реакция местных СМИ и особенно в Интернете, на требования, чтобы нацистские преступники в Литве, Латвии и Эстонии были привлечены к суду, показала, что в этих странах нашлось мало сторонников и значительное число противников, многие из которых были антисемитами. Требования судить в отместку евреев-коммунистов, которые, как полагают, несут ответственность за преступления против прибалтов, были среди самых мягких проявлений антиеврейских настроений, которые включали и призывы убить автора данной статьи. В такой ситуации самым действенным средством убеждения общества в важности проведения таких судебных процессов были бы судебные разбирательства по делу преступников, участвовавших в Холокосте, которые показали бы размах и чудовищность местной преступности и сотрудничества с нацистами. Если бы такие процессы проходили в местных судах, с участием местных судей, на родном языке, они могли бы стать очень эффективными средствами просвещения для борьбы с антисемитизмом. Они также могли бы помочь обществу этих стран посмотреть в лицо правде о соучастии в преступлении Холокост. В странах, где привыкли считать большую часть того, что написано о Холокосте пропагандой, а многих, осужденных за совершение нацистских преступлений, – советскими жертвами коммунизма, а не участниками геноцида, которыми они в действительности являлись, такие судебные процессы могли бы иметь огромную правовую, образовательную, нравственную, историческую и общественную значимость. Поэтому неспособность привлечь этих преступников к суду является не только пятном в истории этих стран, но и трагедией для местного общества. Оно упустило уникальную возможность не только посмотреть в лицо кровавой истории своей страны и осознать ее значимость, но и, наконец, похоронить бич антисемитизма, которым эти общества были заражены на протяжении многих поколений.

В свете всего этого жизнь и миссия Симона Визенталя приобретают особенную значимость и глубокий смысл. А его неквалифицированная поддержка и одобрение решения Центра в 2002 году начать «Операцию: последний шанс», которая предусматривает денежное вознаграждение за информацию, способствующую аресту и суду над нацистскими преступниками, в том числе в странах Прибалтики, усиливает необходимость таких судебных процессов в посткоммунистической Восточной Европе.

«Операция: последний шанс» была задумана основателем и президентом Фонда Таргум Шлиши во Флориде, Арье Рубиным, который в течение прошедших пятнадцати лет активно помогал Центру им. Визенталя в его работе по привлечению к суду бывших нацистов. Осознавая, что время для осуществления этой работы истекает, он посчитал, что следует попробовать более активный подход, и пообещал щедрую финансовую поддержку проекту, ставшему совместной программой фонда Таргум Шлиши и Центра им. Визенталя. Офису Центра в Иерусалиме было поручено осуществлять и координировать проект. Проект официально начался в июле 2002 года в Литве (8.07), Эстонии (10.07) и Латвии (11.07). Было несколько причин для того, чтобы начать осуществление проекта в странах Прибалтики. Во-первых, это значительная роль, которую сыграло местное население в убийствах, и чрезвычайно большое число жертв во всех трех странах. (Были уничтожены свыше 95 процентов евреев, оказавшихся на территории оккупированных Германией Литвы, Латвии и Эстонии.) Тот факт, что почти все уничтоженные евреи были убиты рядом с домом (а не в лагерях смерти в Польше), повышал вероятность получения достоверной информации относительно личности убийц. Кроме того, мы предположили, что относительно большое количество нацистских преступников, осужденных в СССР после Второй мировой войны, отсидевших свой срок и вернувшихся к себе на родину, захотят раскрыть имена своих товарищей-преступников за денежное вознаграждение. Несмотря на то, что такая возможность, конечно же, создавала страшную нравственную проблему, мы полагали, что во многих случаях массовых убийств, только сами преступники, возможно, могли бы установить убийц, и они были нашей единственной надеждой на то, что мы сможем привлечь некоторых виновных к судебной ответственности.

Проект был объявлен на пресс-конференциях, проходивших в столицах каждой из этих стран, после этого в местных СМИ размещались объявления, рассказывавшие о злодеяниях, совершенных местным населением. Например, в Литве эти объявления рассказывали об убийстве евреев, совершенном литовцами в автомастерских Лиетукис в Каунасе, широко известное зверское преступление, в ходе которого свыше пятидесяти евреев были убиты литовцами при помощи монтажных ломов. Некоторым из жертв в рот вставляли пожарные шланги, после чего включали воду до тех пор, пока у жертв не разрывались брюшные полости. Свидетелями этих убийств были толпы мужчин, женщин и детей, которые одобрительно гикали каждый раз, как еще один еврей погибал, а когда все были убиты, дружно спели литовский государственный гимн. Подзаголовок в объявлении, опубликованном в местной печати, гласил: «Литовские евреи не исчезли из страны. Их зверски убили в Понаpax (Вильнюс), в IX Форте (Каунас), в Кузайском лесу (Шауляй) и в более ста других местах массовых убийств». Кроме того, что объявление обещало вознаграждение в размере S10000, оно сообщало список телефонов местной еврейской общины, местной особой прокуратуры по расследованию преступлений, совершенных при тоталитарных режимах (нацистском и коммунистическом), а также контактную информацию иерусалимского офиса ЦСВ.

В Литве мы получили помощь от местной еврейской общины, возглавляемой доктором Симоном Альперовичем, согласившейся стать нашим партнером и вести запись поступающей информации. Вопрос партнерской работы в каждой из стран оказался намного сложнее, чем мы первоначально думали. Казалось, что местные еврейские общины будут с радостью готовы оказать поддержку проекту и осуществить необходимую техническую поддержку, но все оказалось не так просто. На самом деле несколько общин, например в Эстонии и Германии, с самого начала отказались сотрудничать; а еврейская община в Латвии открыто выражала критику проекта, хоть в начале и согласилась помогать. Большая часть недовольства этими проектами, без сомнения, была вызвана опасением мести антисемитов. Тем не менее, хотя опасения были у всех общин, нашлись такие общины в Литве и Румынии (под руководством покойного профессора Цаяла и Юлиана Сорина), которые решились на то, чтобы поддержать проект, дав ему отличные отзывы в СМИ и сотрудничая при его осуществлении. Другие же общины поспешили присоединиться к критике местных СМИ. Оглядываясь назад, становится ясным, что реакция еврейских общин определялась не их размерами (в Румынии проживали около 9000 евреев; в Литве – 5000, при этом в Германии – свыше 100000 и Латвии – 12000), а смелостью их руководителей и их убежденностью в необходимости привлечь убийц к суду. Эта убежденность часто зависела от того, были ли родственники руководителей общин уничтожены в этой стране в период Холокоста.

За первый год работы проект «Операция: последний шанс» получил имена более 200 подозреваемых, в основном из Литвы. Вдохновленные таким успехом, территорию действия проекта расширили в сентября 2003 года, включив в нее Польшу, Румынию и Австрию. Основанием для решения о включении тех или иных стран был для нас факт, что местное население и/или их правительство (например румынское) активно участвовало в убийстве представителей местной (и не только) еврейской общины. В Прибалтике это было без сомнения именно так, в следующих трех странах проекта ситуация был посложнее. Поляки, например, очень сильно пострадали от нацистов (ими было уничтожено три миллиона поляков, значительная часть польской интеллигенции) и нацисты не привлекали их к осуществлению «окончательного решения» на территории Польши. Тем не менее, несмотря на смелые и часто успешные попытки Жеготы (подпольной организации, возникшей в 1942 году, чтобы помочь евреям в оккупированной Польше), многочисленные поляки все-таки участвовали в убийстве евреев. Это факт, который многие поляки отказываются признавать, предпочитая сохранять образ своей страны как жертвы нацистов.

В Румынии роль, которую правительство страны сыграло в массовых убийствах евреев на собственной территории, а также на аннексированных Румынией территориях и в Западной Украине, по большей части замалчивалась. В самом деле, с тех пор, как власть в Румынии стала демократической, ни один нацистский преступник не был даже привлечен к следствию, не говоря уже о суде, а несколько румынских военных преступников-нацистов были реабилитированы.

Что же касается Австрии, то работа по совершению правосудия над преступниками-нацистами проводилась из рук вон плохо – в результате ни один обвинительный приговор не был вынесен за прошедшие тридцать лет. Если учитывать тот факт, что где-то до начала 1990-х Австрия позиционировала себя как «первую жертву Гитлера», а не как ревностную соучастницу Германии по преступлениям, то удивляться тут нечему. (Многие из главных нацистов, осуществлявших Холокост, в том числе Адольф Эйхман, Франц Штангль, Артур Зейсс-Инкварт и Одило Глобочник, были австрийцами.)

Как только мы включили новые страны в территорию «Операции: последний шанс», мы натолкнулись на трудности юридического характера, связанные с законами о защите информации. Вопросы, заданные, похоже, польскими ультраправыми объединениями, привели к проведению расследования Польским департаментом по защите информации. Он подверг сомнению законность нашего проекта и не будет ли нарушением польского законодательства передача информации о гражданах страны за рубеж (в нашем случае в Израиль) без их ведома. Позже с такой же трудностью нам пришлось столкнуться в Венгрии. Другое неприятное явление, с которым нам пришлось столкнуться на ранней стадии осуществления проекта, – огромное число антисемитских звонков на номер нашей телефонной «горячей линии» в Австрии. Из примерно 100 звонков, свыше 90 поступали от людей, звонивших, чтобы выразить свои недвусмысленно антисемитские убеждения (часто еще и антиамериканские). Эти люди, как правило, сообщали, что «настоящие военные преступники» это Буш и Шарон, и требовали обещанное денежное вознаграждение. Другие посылали в наш иерусалимский офис вырезанные из австрийской газеты Кронен Цайтунг, издаваемой огромным тиражом, размещенные нами в ней объявления с заголовком «Убийцы посреди нас», дополняя их аналогичными комментариями. Еще один типичный вопрос, который задавали в письмах и по электронной почте: «Когда евреи перестанут доить нас из-за прошлого?»

Мы получали отклики антисемитского характера практически во всех странах, где осуществлялся проект, но только в Австрии их количество было чрезмерным и несоразмерным с числом звонков и писем, содержащих информацию о подозреваемых. В других странах нам не только сообщали имена сотен подозреваемых, но также ценные исторические сведения и слова поддержки и одобрения нашей работы. Во многих случаях люди, подававшие информацию, заявляли, что они делают это не ради вознаграждения, а из чувства своего гражданского долга. Примером того может служить рассказ о судьбе еврейской общины из местечка Панемунелис (на идиш – Панемунок), полученный нами из Литвы. Это было местечко, в котором жили примерно сто евреев, подробности их убийства до тех пор были неизвестны. Информант рассказал, что, будучи маленьким мальчиком, в августе 1941-го он видел фургон, в котором находились евреи, пятеро из семьи Олькин и пятеро из семьи Яффе. Фургон охраняли четверо вооруженных литовцев, чьи имена он сообщил нам, и они направлялись в сторону близлежащего города Рокишкис. Полчаса спустя он услышал выстрелы из находящегося неподалеку Каролишкисского леса, а некоторое время спустя он увидел все тот же фургон, возвращавшийся в местечко только с находившимися в нем литовскими охранниками и большой кучей одежды. По словам информанта, который начал свое письмо с того, что не желает никакого вознаграждения, двое из четверых литовских охранников не дожили до этого дня. К сожалению, выяснилось, что все четверо умерли к тому времени, когда мы получили эту информацию. Тем не менее, эта информация имела историческую ценность, поскольку пролила свет на жестокую судьбу этой еврейской общины.

Летом 2004 года территория проведения «Операции: последний шанс» включила в себя Хорватию и Венгрию. Начало работы проекта в Хорватии было уникальным по трем причинам: две из них хорошие и одна ужасная. Первая причина – это то, что сам президент Хорватии Месич встретился с нами в день презентации проекта, чтобы выразить свою поддержку. Вторая причина – это то, что мы получили полное досье на бывшего начальника полиции Славонски Пожеги – Миливоя Аснера. В нем содержались антиеврейские и антисербские указы, которые он лично утвердил, и которые безоговорочно доказывали его соучастие в преступлениях Холокоста. Третья причина – это угрозы расправы над хорватскими евреями (а их руководители общины приняли решение проигнорировать нашу просьбу о сотрудничестве), а также предлагавшееся денежное вознаграждение за убийство министра юстиции Хорватии ($75000), за убийство нашего хорватского партнера, доктора Зорина Пусича из Гражданского комитета по правам человека ($50000), и за убийство автора этой статьи ($25000).

В Венгрии у нас были юридические затруднения, о которых я писал выше. Кроме того проект вызвал ожесточенную полемику внутри страны по поводу его обоснованности. Критикующих проект возглавлял известный историк Холокоста еврей по происхождению. Здесь мы также получили чрезвычайно полезные свидетельства преступлений, в данном случае – брат молодого еврея, убитого в Будапеште в 1944 году офицером Венгерских вооруженных сил по имени Каролы Зентай. Он сбежал в Австралию в 1950 году и не был отдан в руки правосудия. На сегодня Зентай и Аснер – из всех подозреваемых, чьи имена были получены в ходе «Операции: последний шанс», наиболее вероятные кандидаты на скамью подсудимых.

Наша работа в Германии только начинается, и мы надеемся, что проект достигнет своих самых значительных результатов в стране, бывшей оплотом власти нацистов, граждане которой столь активно участвовали в осуществлении Окончательного решения. Вопреки распространенному мнению, правосудие было совершено над многими преступниками-нацистами в течение прошедших нескольких лет. Поэтому мы осмотрительно оптимистичны и рассчитываем, что «Операция: последний шанс» поможет еще больше увеличить это значительное число.

После выше сказанного ясно, что оценка результативности проекта не может быть сведена к конкретным правовым решениям. Помимо помощи в расследовании и наказании нацистских преступников «Операция: последний шанс» сыграла и продолжает играть существенную и важную роль в битве за торжество исторической правды в странах посткоммунистической Европы, в которых пишутся новые исторические книги о Второй мировой войне и о Хо-локосте и где тема соучастия местного населения в убийстве евреев остается болезненной и вызывающей много споров. При этих обстоятельствах «Операция: последний шанс» имеет существенное значение не только в деле утверждения исторической точности, но и в деле борьбы с существующим сегодня антисемитизмом и подготовки почвы для улучшения отношений между евреями и неевреями в Европе.