Текст книги "Магия вооружает (ЛП)"
Автор книги: Илона Эндрюс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
Яркая вспышка света вырвалась из тела Апопа, сбив четыре фигуры с ног.
– Поглядите на нас, все в отключке. – Анапа улыбнулся. – Когда вы убиваете бога, высвобождается очень много магии. Посмотрите на меня там. Видите, у меня только один клык? Он сломался о шею змеи. Мне потребовалось два дня, чтобы отрастить новый.
Свет погас. Четыре бога все еще лежали ничком на земле. Фигуры заполонили Апопа, разрывая его тело на куски.
– Кто они? – Спросила я.
– Сайи. Его жрецы. Они пытаются спасти его останки. Вон тот взял чешую. А у этого позвонки.
– А эти четверо едят труп. – Рафаэль указал на четыре фигуры на четвереньках, кусающие Апопа за бок.
– Они пожирают его плоть, чтобы она жила через них. Мерзкое дело.
Последний человек оторвал клык Анубиса от мертвого тела Апопа, и фигуры скрылись.
– Мы, конечно, погнались за ними, но они слишком коварные, – сказал Анапа. – Эти люди разбросались по четырем ветрам, надеясь в конце концов воссоединиться и воскресить своего бога. – Анапа хлопнул в ладоши. Фреска исчезла.
– Все это подводит нас к текущей напасти, джентльмены и леди, конечно же. – Бог улыбнулся и указал на Рафаэля. – Ты стоил мне моего клыка. Он был погружен в металл и выглядел как нож, но внутри оставался все еще моим зубом с кровью Апопа. Он находился в хранилище этих проклятых руин, но ты обошёл меня. – Он повернулся к Роману. – Ты упустил посох, вырезанный из позвонков Змея и его ребра. Они спрятали его в комнате, полной магических артефактов, чтобы их магия скрыла от меня его местонахождение. Тебе удалось отыскать посох и вытащить оттуда, но вместо того, чтобы отнести в безопасное место, ты фактически подал им его обратно на серебряном блюдечке. Твоя собственная святая реликвия. Такова награда за твою глупость. Поздравляю.
Роман открыл было рот, но зажал его.
Анапа обратился ко мне.
– А ты помогла им обоим, сунула свой нос туда, куда не следовало, натравила на меня других пушистых комочков и усложнила мне жизнь. Я не могу спокойно передвигаться по городу, потому что двое твоих сородичей преследуют меня, как собачий хвостик. А в половине случаев один из них – кот. Ты хоть представляешь, как я презираю кошек?
Анапа глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.
– Прямо сейчас культ Апопа имеет посох, клык и, вероятно, по крайней мере несколько прямых потомков сайи, тех четырех жрецов, что занимались этой творческой гастрономией. Итак, вопрос в том, что мы собираемся с этим делать?
– Что произойдет, если Апоп воскреснет? – спросил Рафаэль.
– Что ж, давайте посмотрим. – Анапа откинулся назад. – Он бог тьмы, хаоса и зла. Лучше не будем вдаваться в философскую концепцию добра и зла, поскольку эти понятия субъективны. Что зло для одного – добро для другого. Давайте вместо этого поговорим о хаосе. Хаос, как нам может подтвердить присутствующий среди нас жрец, чрезвычайно могущественная сила. Кто-то из вас знает, что такое фрактал?
Роман поднял руку.
Анапа поморщился.
– Я знаю, что ты знаешь. Вот.
На полу загорелся темный равносторонний треугольник.
Анапа махнул рукой. В середине более темного появился равносторонний треугольник меньшего размера, его углы касались сторон исходного треугольника.
– Сколько треугольников? – спросил Анапа.
– Пять, – ответила я. – Три темных, один светлый посередине и большой.
– А теперь, – сказал Анапа.
В центре каждого темного треугольника появился светлый треугольник меньшего размера.
– И ещё, и ещё, и ещё.
Он остановился, указывая на филигранные треугольники на полу.
– Я мог бы продолжать так до бесконечности. Проще говоря, фрактал – это система, которая не становится проще при анализе на меньших и меньших уровнях. Сохраните это в своей голове.
Система, которую нельзя разделить на основные компоненты. Хорошо, я поняла.
Анапа подался вперед.
– Чтобы понять хаос, вы должны понимать математику. Большая часть вашей цивилизации, на самом деле, большая часть любой цивилизации построена на математическом анализе, главенствующим принципом которого является то, что все можно объяснить и понять, если просто разделите его на достаточно маленькие части. Другими словами, всему есть предел. Если вы слишком глубоко погрузитесь в любую сложную систему, вы в конечном итоге обнаружите ее простейшие части, которые невозможно разделить дальше. Такое мышление работает для очень многих вещей. Но не для всех. Например, не для фрактала. Он не конечен.
Мне казалось, что я вернулась в Академию Ордена на лекцию.
– Это какой-то сюрреализм.
– Фрактал? – спросил Анапа.
– Нет. Ты, объясняющий это.
Анапа тяжело вздохнул.
– Что ты знаешь обо мне?
И вот меня выгнали из класса.
– Ты божество погребальных обрядов.
– И что еще?
Эм-м-м. .
– Медицина. Исследование биологии и метафизики. Знание. Это моя основная функция. Я делюсь знаниями. Я учу. Нельзя просто дать человеку огонь. Это все равно, что дать малышу коробку спичек – он сожжет дом. Вы должны научить его пользоваться этим. – Анапа покачал головой. – Вернемся к фракталу. Он не может быть объяснен с помощью математического анализа, поэтому человечество, как это часто бывает, объявило его математической диковинкой и просто замело под ковер. За исключением того момента, что явление фрактала продолжает возникать снова и снова.
На полу офиса появился дождевой червь.
– Линия, – продолжил он. – Так просто.
Он разрезал воздух пальцем. Дождевой червь разделился на две части. Два превратились в четыре, четыре в восемь, восемь превратились в шестнадцать и даже больше. На полу клубился и корчился рой червей.
Анапа задумался над кучкой тел.
– Предоставленная самой себе, природа по умолчанию использует фрактал. Человеческое поселение – это фрактал. Это сложная система со случайно взаимодействующими компонентами, адаптивная на каждом уровне. Схема эволюции отдельной клетки в сложный, усовершенствованный организм является фрактальной. Подход человека к поиску знаний фрактален. Подумайте об этом: биология, изучение живых существ. Простая концепция.
На полу появилась прямая линия.
– По мере того, как человек накапливает знания, объем информации становится слишком большим. Он чувствует потребность разделить это.
Линия разделилась на три ветви, помеченные ярлыками: зоология, ботаника, анатомия, а затем снова разделилась. Ботаника поделилась на садоводство, лесоводство, морфологию растений, систематику растений. Зоология разделилась на зоологическую морфологию и систематику, затем на сравнительную анатомию, систематику, физиологию животных, поведенческую экологию. . Она продолжала строиться и строиться, расщепляться и расти, ветвиться, слишком быстро, слишком много, это действовало подавляюще. .
– Останови это. – Я даже не осознала, что сказала это вслух, пока не услышала, как мои губы произносят слова.
Линия исчезла.
– И в этом суть нашей проблемы, – задумчиво произнес Анапа. – Человек не может справиться с хаосом. О, вы можете понять это абстрактно, если не будете думать об этом слишком много. Но, по сути, всякий раз, когда люди сталкиваются с хаосом, они справляются с ним одним из трех способов. Они прячутся от него, делая вид, что его не существует. Они одевают его в красивые одежды. Бог евреев – фрактал. Он может все, он знает все, он безграничен в своей силе и многогранности. Он фрактал, поэтому человечество почувствовало необходимость его разложить по полочкам. Они не берутся за концепцию в лоб. Они ходят вокруг него на цыпочках, рассказывая маленькие басни и анекдоты о своем божестве, а затем, когда дело доходит до сути, они изобретают новый аспект – его сына, который приходит с более коротким, окончательным посланием бесконечной любви.
Анапа замолчал.
– Ты сказал, что есть три пути, – напомнил Рафаэль.
– Я говорил, не так ли? Столкнувшись с хаосом, вы либо проигнорируете его, станете танцевать вокруг него, либо сойдете с ума. Апоп – это хаос. Он является первичным выражением фундаментального принципа фрактала – силы, а не божественности. Жрецы Египта поклонялись ему, чтобы сдерживать его.
– Что представляет из себя это поклонение? – спросил Рафаэль.
– Позвольте мне прояснить: раз в год они собирались вместе, мастерили фальшивого Апопа, устраивали большую вечеринку и с долгой церемонией сжигали его. Существуют целые правила, как правильно осквернить его. Сначала мы плюем на Апопа. Потом наступаем на него левой ногой. Затем мы используем копье, чтобы нанести удар Апопу, и так далее. Ты сам видел, как они пытались навести порядок в хаосе с помощью сложного ритуала.
Анапа подался немного вперед.
– Если оставить все как есть, Апоп сведет человечество с ума. Вы погрузитесь в первобытное варварство, где не существует ничего, кроме идолопоклонства в его самой рудиментарной форме. Вы откажетесь от разума и логики и будете преподносить ему на корм самих себя тысячами, как идиоты, коими вы и являетесь.
Теневой контур морды шакала вспыхнул вокруг головы Анапы. Его темные губы задрожали, выдавая проблеск клыков.
– Как видите, я кровно заинтересован в этом предприятии. В присутствии Апопа никакой другой бог существовать не может. Я хочу предотвратить его воскрешение, и, если ему все же удастся возродиться, мне придется убить его снова. А вы трое поможете мне.
Наступила тишина. Мой разум изо всех сил пытался прийти в себя. Слишком много информации для восприятия.
– Если Апоп такой ужасный, почему они хотят его воскресить?
– Потому что они изгои, – сказал Анапа. – Они не похожи на других. У них во рту растут змеиные клыки, у них слишком широко раскрытые челюсти, и они знают, что это отталкивает других. Они стремятся принадлежать чему-то. Они хотят знать, откуда они пришли, и хотят гордиться собой. Вероятно, сайи думают, что Апоп защитит их, а он и будет. Только вся остальная часть человечества попадёт к нему в меню.
– Мне нужен посох, – внезапно сказал Роман.
– М-м-м? – Анапа посмотрел на него.
– Мне нужен посох, – повторил черный волхв. – Если я сделаю это, ты не причинишь мне вреда и отдашь Костяной посох, чтобы я вернул его моему народу.
– Хорошо. – Анапа махнул рукой.
Я уставилась на Романа.
– Что ты делаешь?
– Навязываю порядок фракталу, – сказал Роман. – Если я четко определю условия сделки, он будет их соблюдать. Больше он ничего не сможет со мной сделать.
Анапа откинулся назад и засмеялся.
Рафаэль шагнул вперед. Его лицо стало мрачным, я увидела решимость в его стиснутых челюстях. Ой-йой.
– У тебя возникла проблема со мной из-за ножа. Почему ты просто не попросил его? – Спросил Рафаэль.
– Потому что чем меньше вы знаете об этой неразберихе, тем лучше, – ответил Анапа. – Дай людям даже половину шанса, и они все испортят, как вы трое так ловко продемонстрировали.
– Значит, ты намеренно держал меня в неведении, а теперь хочешь обвинить меня в моем же невежестве? Это не честно.
Взгляд Анапы остановился на нем.
– Я Бог. Я не поступаю честно.
Рафаэль продолжил говорить.
– У тебя проблема со мной, ладно. Не вмешивай ее в это. Она тебе ничего не сделала.
– Нет, – сказал Анапа.
О, Рафаэль. С чего ты решил, что меня это устраивает?
– Если тебе нужна моя помощь, отпусти ее. – зарычал Рафаэль.
Анапа покачал головой.
– Нет.
– Почему?
Вокруг Анубиса появилась призрачная голова шакала.
– Кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы?
Губы Рафаэля задрожали, выдавая опасный блеск зубов.
– Ты ее отпускаешь, и она не участвует в твоей схеме. Это мое условие.
– Отклонено.
Они уставились друг на друга. Мышцы на теле Рафаэля напряглись. Я чувствовала запах скорой драки.
Треть меня хотела оторвать голову Рафаэлю за подобное оскорбление. Я была вполне способна сама за себя постоять. Мне не нужна была ни его помощь, чтобы выпутаться из этого, ни его великая жертва. Другая часть меня трещала по швам от счастья: столкнувшись с богом, его первая мысль была не о спасении себя, а о том, чтобы обезопасить меня. Он был готов сразиться с богом хаоса, чтобы уберечь меня от этого беспорядка. Последняя часть меня просто выла от слепого ужаса, переживающая за свою безопасность, но еще больше за идиота-буду, который пытался купить мою жизнь в обмен на свою.
Короче говоря, это были мои отношения с Рафаэлем: слишком сложные.
Если я чего-нибудь не предприму, дурак погубит себя. В голове я увидела картину: Рафаэль, похороненный под кучей змей. Словно кинжалом в самое в сердце.
Нет. Нет-нет-нет. Этого не произойдёт.
Я прочистила горло.
– Девочки, девочки, вы обе милые. Я ценю ваше отношение, правда. Но я сама буду принимать решения, а вы двое любезно уберетесь с моего пути.
Рафаэль выглядел так, будто хотел что-то укусить. На губах Анапы заиграла самодовольная ухмылка. Мне это не понравилось. Ни капли.
– Встречное предложение, – сказала я. – Возьми меня, отпусти Рафаэля.
Нет нужды убивать нас обоих.
– Отказано, – ответил бог. – Это начинает утомлять.
Агрргх.
– Что именно требуется от нас?
– У жрецов есть мой клык, посох и потомки сайи. Им не хватает чешуи. Ее превратили в щит. Мне нужно, чтобы вы получили ее раньше, чем это сделают жрецы.
– Почему бы тебе просто не забрать это самому? – спросил Рафаэль.
– Потому что я бог. Я не бегаю по собственным поручениям.
– Ты знала, что он бог? – спросил меня Рафаэль.
– Не имела представления. Он же ни разу не упомянул об этом, – ответила я.
– Такой скромный и непритязательный, – заметил Рафаэль.
– Я убью вас обоих и сделаю из ваших шкурок милые пледы, – сказал Анапа. – Перестаньте утомлять меня и достаньте чешую.
Звучит довольно просто.
– Где она находится?
– Спроси у своей подруги – сказал Анапа. – Спроси консорта Царя Зверей.
– Кейт? – Какого черта Кейт была замешана в этом?
– Да. Скажи ей, чтобы она принесла еще одного оленя. Она поймет.
– Я не пошевелю и пальцем, пока ты не дашь мне четких и простых инструкций без всякой мистической чепухи.
– Это не мой путь, – сказал Анапа. – Ты будешь выполнять свои инструкции в любой форме, которую я выберу.
– Тогда я сваливаю.
Как тебе такое? Почему бы и нет.
– Это твоё последнее слово? – спросил Анапа.
– Да.
– Хорошо. Тогда мы пойдём другим путем.
Из задней комнаты вышла девочка. Ей было не больше семи или восьми. Она двигалась медленно, как будто не понимая, где находятся ее ноги. Ее глаза, темные и широко открытые, были пустыми. А смуглая кожа имела пепельный оттенок.
Я напряглась. Рядом со мной Рафаэль слегка согнул колени, готовясь к прыжку.
– Это Бренди.
Бренди смотрела на нас пустыми глазами.
– Бренди такой же оборотень, как и вы. Из клана шакалов. У нас с шакалами есть особая связь. – Анапа со скучающим видом рассматривал свои ногти. – Я вызвал ее наугад. Думаю, как раз сейчас ее родители отчаянно пытаются найти ее. Бренди, почему ты им не говоришь, что чувствуешь?
Ребенок открыл рот.
– Помогите, – проговорил слабый тоненький голосок. – Помогите мне.
Я сорвала лук с плеча и направила стрелу в левый глаз Анапы. Рафаэль взорвался буйством меха и мускулов, зарычав в момент, когда чудовище-буда в форме воина, явилось на свет.
– Отпусти ребенка. – Я вложила в свой голос обещание смерти.
– Каждый день пока ты будешь делать не то, что тебе велят, я будут забирать по одному ребенку шакалов до заката, – сказал Анапа. – Если лев вмешается, дети погибнут. Если кто-то из других твоих друзей по Стае попытается тебе помочь бороться со мной, дети погибнут.
Я выстрелила. Моя стрела пронзила деревянную часть стула за долю секунды до того, как когти Рафаэля пробороздили ее. Ребенок и бог исчезли.
Глава 13
Телефон в офисе не работал.
Роман отправился «подготовить снаряжение».
Анапа говорил, что оборотни не могут помочь нам драться. Но он ничего не упомянул о том, что мы не можем рассказать Стае о происходящем. Шакалов следовало предупредить. Я изменила форму, и мы с Рафаэлем побежали в ночи.
Мы промчались через ветхий промышленный район, двигаясь в маневренном эквиваленте галопа. Мимо нас мелькали руины, темные, чернильно-черные, как призраки затонувших древних кораблей. Разрушенные склады с торчащими стальными балками – коварные бетонные пещеры, скрывающие голодных существ с горящими глазами, рожденных магией и жаждущих горячей крови на своих языках. Звери видели нас, но близко подходить не рисковали. Они узнали в нас то, чем мы являлись – хищников, созданных для охоты, убийства и пожирания. И прямо сейчас ни один из нас не был в настроении проявлять милосердие.
Город закончился, и мы побежали по разрушающемуся шоссе. Повсюду здесь природа восставала, подпитываемая магией. Деревья росли с удивительной скоростью, оттесняя старую дорогу. Неутомимые, мы продолжали бежать, пожирая милю за милей, как будто те были потрясающими на вкус. Волки не утверждали монополию на марафонские бега. Мы гиены. Мы можем бежать вечно.
Рафаэль приблизился ко мне, такой грациозный, такой смертоносный, полный неистовой красоты. Было здорово бежать вот так рядом с ним, защищая друг друга с фланга. Вместе мы были крошечной стаей… супружеской парой. Если на нашем пути встретилась бы какая-либо угроза, мы бы вместе разорвали ее на куски. Я уже почти забыла это чувство, на что оно похоже.
Дорога привела нас к группе из трех дубов. Здесь от главного пути вглубь уходила узкая тропа, ширина которой едва позволяла проехать одному автомобилю. Моргни – и упустишь ее. Мы ступили на нее в унисон.
Тропа вилась и закручивалась, унося нас глубже в лес.
Вдалеке послышался волчий вой – чистая, красивая нота, взмывающая вверх в ясное небо. Послышался ответ: часовые Крепости объявляли о нашем приближении. Следом раздался громкий возглас: предупреждение и заявление о принадлежности в одном звуке – должно быть, сегодня вечером одна из буд была на дежурстве.
Мы выскочили из леса на поляну. Перед нами возвышалось массивное сооружение: сплошная непроницаемая масса камня, напоминающая укрепленный замок или целый форт. Это было совершенное логово, обнесенное стеной из серого камня, с башнями, оборонительными конструкциями, обширным подземельем и множеством скрытых проходов и путей эвакуации. Наглядное доказательство паранойи Кэррана. Даже если бы Крепость была осаждена, даже если бы осада была проиграна, Стая растворилась бы в лесу, чтобы воссоединиться и сразиться в другой день.
Мы покинули двор и продолжили бежать через ворота, затем вдоль по узкому коридору и вверх по дюжине лестничных пролетов до самой вершины башни, на этаж ниже от личных покоев Кэррана. Охранник узнал нас и отошел в сторону. Рафаэль был мужской-альфой буд. Он входил в Совет вместе с тетушкой Би. Никто не смел его остановить.
Мы ворвались в просторную комнату, которую Кэрран называл своим личным кабинетом. Царь Зверей сидел за столом и просматривал какие-то бумаги. Кейт расположилась рядом на кушетке с измученным выражением лица, держа в руках книгу «Кодекс Стаи» и делала записи в блокноте.
Они одновременно повернули головы, посмотрев на нас.
– Клан шакалов в опасности, – выпалила я.
*** *** ***
Мы сидели в конференц-зале, оба все еще в меху, с Царем Зверей, Кейт, Джимом, Колином и Джеральдин Мазер – альфами шакалов. Колин, мускулистый, крупный мужчина борцовского телосложения со светлыми волосами, оперся о стол, его лицо было спокойным и непроницаемым. Рядом с ним сидела его подруга-жена. Если Колин был совершенно светлым, то Джеральдин являлась его полной противоположностью – смуглой, с темно-коричневой кожей, черными волосами и натренированным мускулистым телом.
– Девочку зовут Брэнди Керри, – сказала Джеральдин. – Ей семь лет. Сейчас ее родители находятся в командировке в Шарлотте. Они оставили дочь здесь, в Крепости, в школе-интернате в южном крыле. В пять часов она вздремнула вместе с остальными детьми своего класса. Помещение находилось на седьмом этаже. На окнах стояли решетки. Рут, помощник преподавателя, сидела у двери и читала книгу. В конце часа она вошла разбудить детей и обнаружила, что кровать Бренди пуста. Рут обыскала комнату. Никто из остальных семи детей ничего не видел. Бренди просто испарилась, и никто этого не заметил.
– Остальные сотрудники обыскали этаж, – продолжил Колин. – Каждую комнату проверили. Чтобы добраться до лестницы, ей нужно было пройти мимо школьной приемной и охранника, но Конни поклялась, что не видела, чтобы проходил ребенок. Когда стало очевидно, что Брэнди нигде на школьном этаже нет, нас предупредили о ситуации.
Из всех кланов, шакалы были самыми параноидальными, когда дело касалось их детей. Если буды баловали своих детишек слишком большой свободой, а кошки поощряли в своих отпрысках стремление к одиночным странствиям, шакалы всегда делали упор на семью. В дикой природе, в отличие от волков, которые собирались стаями, или роящихся крыс, шакалы находили пару на всю жизнь и жили уединенно, воспитывая детей на своих личных маленьких участках территории.
– Я отругала Рут. – Джеральдин сжала руку в кулак. – Я думала, она ушла или заснула, а Бренди в это время ускользнула.
– Мы проверили решетку на окне и полностью обыскали крыло и внешнюю часть, – сказал Колин. – Нет никаких ее следов.
– Он забрал ребенка. – В голосе Джеральдин прозвучало рычание. – Гребаный ублюдок вытащил ее прямо из постели. Я вырву ему кишки.
– Если вы противостоите ему, он убьет и вас, и ее, – сказала Кейт.
Джеральдин повернулась к ней.
– Это не оскорбление, – сказал Кэрран. – Она констатирует факт. Он имеет власть над шакалами.
– Так что же нам делать? – Джеральдин подняла руки.
– Нам – ничего, – отрезал Кэрран.
– Но. .
– Мы ничего не будем делать, – повторил он. – Мы не знаем, где он держит ребенка, но он может без колебаний убить ее. Мы выполним его требования. Пока что.
– Он хочет, чтобы мы с Андреа помогли ему, – объяснил Рафаэль. – И мы сделаем это.
– У нас с ним договор, – добавила я. – Пока мы будем потакать ему, детей больше не заберут.
Голос Колина превратился в грубое рычание.
– Значит, вы хотите, чтобы мы просто сидели сложа руки?
– Нет, – сказала Кейт. – Узнайте о нем все, что сможете. Обратитесь к книгам, пообщайтесь с экспертами, получите о нем как можно больше информации. Выясните его слабые места, если они у него имеются. Как только представится случай, мы ударим по нему всем, что у нас есть.
– Мы и раньше убивали подражателей богов, – сказал Кэрран. – Черт, мы, наверное, могли бы убить его прямо сейчас. Но я не собираюсь делать это ценой жизни ребенка. Нам стоит набраться терпения и быть умнее. Соберите своих людей в Крепости. Чем меньше одиночных целей, тем лучше. Поднимите тревогу. Никто никуда не ходит, кроме как группами по три человека. Спите по очереди, а охранники пусть присматривают за детьми.
– Я усилю защитные барьеры в южном крыле, – сказала Кейт. – Это не остановит его, но может усложнить ему задачу.
Альфа-шакалы выглядели так, будто хотели рвать на себе волосы.
– Терпение, – ещё раз напомнил Кэрран. – Мы не можем сейчас потянуть за эту цепь, потому что к другому ее концу привязан ребенок. Мы будем преследовать его, как оленя, со всей нашей хитростью и расчетом. Шакалы имеют репутацию стервятников, но все мы знаем, что это не так. Мы все здесь видели, как семьи клана шакалов ловили и оленей, и лосей. Будет большой честью взять добычу намного крупнее, чем ты сам, особенно если добыча умна и ее трудно поймать.
Все же была причина, по которой он стал Царем Зверей.
– Может Анапа и бог, – продолжил Кэрран, – но теперь он в нашем мире, и он – один. Вместе мы умнее, хитрее и злее. Наберитесь терпения.
Шакалы перешли от волнения к ужасающей стальной решимости.
– Терпение, – повторила Джеральдин, пробуя слово на языке, чтобы лучше понять его полное значение.
Колин кивнул.
– Эй-Джей – профессор культурной антропологии. Он может знать эксперта.
Через пять минут они вспомнили еще шесть имен и ушли.
– Это не задержит их надолго, – сказал Джим через несколько мгновений после того, как дверь за ними захлопнулась. – Когда родители вернутся, они поднимут клан на уши.
– Тогда нам нужно решить эту проблему до того, как вернутся родители. – Кэрран посмотрел на меня и Рафаэля. – Что вам нужно?
– Олень, – ответила я.
– Что, прости? – переспросил Джим.
– Анапа сказал, что Кейт поймет, где находится щит, и велел ей привести еще одного оленя, – пояснил Рафаэль.
Кэрран посмотрел на свою подругу. Что-то произошло между ними, какой-то бессловесный разговор, понятный только им одним.
– Черт возьми, нет, – ответил он.
– Они не смогут вызвать его сами, а тебе нельзя вмешиваться, – сказала Кейт.
Глаза Кэррана превратились в расплавленное золото.
– Ты с ума сошла? У нас с тобой были пять вампиров, и то мы еле ушли. Он знает твой запах. Никто не ходит к нему дважды.
– Никто, кроме меня. – Она посмотрела на него своим психо-взглядом.
Царь Зверей сжал челюсти.
Кейт улыбнулась ему.
Напряжение нарастало до такой степени, что его можно было разрезать на ломтики и подавать с тостами. Из всех помешанных на контроле, Кэрран был самым худшим. Он существовал будучи убежденным, что Кейт сделана из хрупкого стекла. Я понимала его. Прекрасно понимала. Он чувствовал себя так же, как я пару часов назад: наблюдать за тем, как кто-то, кого ты любишь, ныряет в бездну с головой, а ты ни черта не можешь с этим поделать. Было трудно на это смотреть и ещё труднее пережить.
– Бывает опасное сражение, а бывает чистое самоубийство, – сказал Кэрран.
– Согласна. Но у меня есть план, – ответила Кейт.
Кэрран поднял руки, приглашая поведать этот чудесный план.
– Волхв служит Чернобогу, который руководит мертвыми и павшими в битвах. Это его область знаний.
– Я бы хотел поподробнее узнать, о чем вы говорите, – сказал Рафаэль.
– Я тоже, – добавила я.
– Щит принадлежит драугу, – объяснил Кэрран. – Он является нежитью, неубиваемым великаном.
– Насколько неубиваемым? – Спросила я.
– Мы не смогли его убить, – сказала Кейт.
– Вы оба одновременно? – переспросил Рафаэль.
Она кивнула.
Превосходно.
– Но мы не будем пытаться его убить, – пояснила она. – Он скован защитным барьером, поэтому, как только мы заберём его щит и проведем великана мимо границы барьера, защитные заклинания могут разрушиться. Мы не можем позволить ему освободиться и буйствовать в городе, потому что он пожирает людей. И тут-то нам и пригодится волхв. Роману придется заново сковать драуга.
– А может ли он вообще это сделать? – спросил Кэрран.
– Что ж, мы должны спросить его об этом.
Дальше последовало ещё больше планов, обсуждений и дискуссий, и, в конечном итоге, я так устала, что не могла уже ясно соображать. Драуг стал действительно плохой новостью. Я сказала, что нам пригодится дополнительная огневая мощь, такая, чтобы работала и при магии.
– Боеголовки Галахад, – предложила я им. Строго говоря, это была не боеголовка, а наконечник стрелы, которая вставлялась в изготовленный на заказ арбалет и несла магический заряд, способный сразить слона или даже великана, и была изобретена в Уэльсе. За время работы в Ордене мне удалось заказать два ящика снарядов из Великобритании. Я бы даже могла опробовать их с новым луком.
Вскоре после этого Барабас утащил Рафаэля, чтобы поговорить о каком-то важном деле, которое не терпело отлагательств. Кейт отвела меня в комнату, в которой была кровать, и я рухнула на нее прямо в меху. Кровать в Крепости была такой мягкой, ощущение, будто плывёшь на облачке.
Усталость поборола меня. Я закрыла глаза, чувствуя, как боль пронзает мои ноги. Не надо было садиться… зевок… сразу после бега… зевок. Надо было уйти… сначала…
Я стояла в воде. Она плескалась у моих лодыжек, темная сине-зеленая и тёплая. Мягкая грязь хлюпала под моими ногами. Я сжала пальцы на ступнях и наблюдала, как ярко-зеленое облако порошкообразного ила поднимается со дна реки, кружась вокруг моих голеней. Густые участки тростника росли вдоль реки, слегка наклоняясь на ветру, как будто они перешептывались друг с другом. Вдалеке, за бескрайним водным пространством, садилось или поднималось солнце: маленький желтый шар парил на краю низких темных холмов, серебристо-перламутровое небо вокруг него окрашивалось розово-желтым.
Я оглянулась через плечо. Меня встретил желтый берег, покрытый пятнами ярко-зеленой травы, а за ним пальмы, тянувшиеся высоко вверх.
Мы определенно больше не были в Канзасе.
Мимо меня на длинных ногах прошествовала стройная птица. У нее была изогнутая шея и длинный клюв, разум подсказал мне, что это цапля.
Внезапно, я почувствовала сопровождаемое магией чьё-то присутствие. Я повернулась. Шакал размером с носорога пробирался вниз по течению реки и остановился в воде, глядя на меня золотыми глазами.
Все верно. Я стояла на берегу Нила, смотрела на Анапу, и это был не просто сон. У этого сна были свои правила. Никаких обещаний, никаких заключений сделок, и вообще, лучше никаких разговоров. Еще никому не посчастливилось заключить паршивую сделку с богом, помалкивая.
– Красиво, не правда ли? – Шакал-Анапа поднял голову и посмотрел вдаль, на солнце. – Тебе нравится, как здесь пахнет?
Пахло зеленью. Запах речной влаги, смешанной с ароматом сухой травы с берега, цветами, рыбой и густой грязью. Пахло, как там, где процветала жизнь и было много охоты.
– Кровь твоего отца. Она зовет тебя, – сказал Шакал.
Бред сивой кобылы. Мой отец был животным.
– Животное тоже может скучать по дому.
Понятно. Он у меня в голове. Значит, и думать нельзя.
– Ты знаешь, почему другие боятся тебя? Почему они называют тебя зверенышем, пытаются тебя убить? Все из-за этого. Из-за диких воспоминаний, что ты несешь в своей крови. Первые, вожаки стай твоего вида, были созданы подобным образом, как и ты. Когда первобытный человек молился, он просил о силе. Его жизнью управляли стихии, находившиеся вне его контроля: молния, дождь, ветер, солнце и монстры с зубами, пытавшиеся загрызть его в ночи. Итак, первобытный человек обратился к мольбам. Он молился хищникам, тем, что были сильнее его, и иногда, очень, очень редко, мольбы получали ответ, даровав ему силу. Первые представляли собой идеальное сочетание человека и животного. Ты не такая, и поэтому у тебя нет их способностей или контроля, но ты разделяешь их воспоминания. Ты видишь мир глазами и матери, и отца.
– Я вижу своими глазами.
Блин. Мне не стоило ничего говорить. Я зажала рот рукой.
Шакал усмехнулся.
Солнце село за холмы. Сумерки захватили реку. Мрак пробивался сквозь ладони. Слабые струйки пара выходили из реки, все еще теплее воды в ванне.
– Я хочу твое тело, – сказал Анапа.
– Это лестно, но нет. – Я ничего не могла с собой поделать, просто вырвалось.
– Не в сексуальном плане, глупое дитя. Тело, которое я ношу в этом мире, является частью моей родословной. Но оно слабо. Его магические запасы скудны. Не заблуждайся на этот счет. Если Апоп воскреснет, помощь, которую я смогу вам предложить, будет в лучшем случае ограничена. Твое тело сильнее. Твоя кровь уходит корнями в то же место, что и моя. Мы оба смесь зверя и человека. Ты более подходящий носитель, чем любой другой оборотень, которого я встречал.
