Текст книги "Лунная Заводь (ЛП)"
Автор книги: Илона Эндрюс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
– Нет. Я сам собрал.
Ее глаза засияли.
– Для меня?
– Для тебя. – Он предложил ей цветы.
Сериза потянулась за ними. Он поймал ее руку. Все его тело напряглось, будто он очнулся от глубокого сна, потому что кто-то выстрелил ему в голову. Хочу.
Она взяла цветы и вдохнула аромат.
– Спасибо.
– Обращайся.
Он смотрел, как она аккуратно раскладывает их на коленях. Она взяла три цветка, добавила четвертый и обернула его стебель вокруг первых трех.
– Не нальешь ли нам вина?
Ага, потому что вино – это именно то, что ему сейчас было нужно. Уильям открыл бутылку и налил мерцающую зелень в два бокала. Пахло довольно приятно. Он сделал глоток. Мило, немного сладко, но приятно. Не так хорошо, как она могла бы быть на вкус, но сейчас он должен был довольствоваться вином.
– Хорошее.
– Оно домашнее. – Сериза продолжала переплетать цветы. – Это семейная традиция. Каждую осень мы ходим к рыбацкому дереву собирать ягоды, а потом готовим вино.
Она потягивала вино, он – свое, и некоторое время они молча сидели рядом. Ему хотелось протянуть руку и дотронуться до нее. Она заставляла его чувствовать себя ребенком, которого заставляют сидеть на руках. Уильям отпил еще вина, чувствуя, как по телу разливается тепло. Может, ему стоит просто схватить ее? Если он это сделает, она тут же попытается отрубить ему голову. Его красивая, жестокая девушка.
– Почему ты улыбаешься? – спросила она.
– Потому что мне пришла в голову одна забавная мысль.
Сериза вплела последний цветок в свою косичку из цветов, которая теперь стала похожа на большой венок. Она скрепила его и надела на голову.
О, да. Он будет приносить ей цветы, вино и все, что она захочет, пока она не полюбит его настолько, чтобы остаться с ним.
– Это твоя комната? – спросил Уильям, чтобы что-то сказать.
– Да. Здесь я прячусь, когда с кем-нибудь поссорюсь.
Он не помнил, чтобы она с кем-то ссорилась. Она недолго посидела за столом, а потом тихонько выскользнула.
– С кем ты сейчас поссорилась?
Сериза встала и подошла к стене. Он последовал за ней. На стене за стеклом висели картины. Сериза коснулась одной из рам. У пруда стояли мужчина и женщина, оба молодые, почти дети. Мужчина был Маром: худой, смуглый, загорелый. Женщина была белокурой, мягкой и стройной. Хрупкой. Если бы она принадлежала ему, подумал Уильям, он бы беспокоился о том, чтобы не сломать ее каждый раз, когда они соприкасались.
– Мои родители, – пробормотала Сериза. – Густав и Женевьева.
– Твоя мать похожа на голубокровную.
Она взглянула на него.
– Что заставляет тебя так говорить?
– Ее волосы завиты, а брови выщипаны.
Сериза тихо рассмеялась.
– Я тоже выщипываю брови. Это делает меня похожей на голубокровную?
– Твои брови выглядят естественно. Ее же выглядят странно. – Он поморщился. – Похоже, о ней очень хорошо заботятся, словно она никогда не видела солнца.
– Это их свадьба. Отцу было восемнадцать, маме – шестнадцать. Она пробыла в Трясине всего год. Вот, взгляни на эту. Эта тебе понравится больше.
Он посмотрел на следующую фотографию. На ней молодая женщина примерно того же возраста, что и Сериза, сидела на огромном мертвом аллигаторе, опершись локтем на его голову. Ее улыбка прорезала грязь, запекшуюся на ее лице.
Он кивнул.
– Эта мне нравится больше.
– Она причинила моей бабушке бесконечные страдания. Бабушке Виене и дедушке Вернарду. Дедушка шутил, что вместе они создают дабл «В». Он очень хотел назвать мою маму в той же манере, чтобы ее имя начиналось на букву «В», но бабушка ему не позволила.
Сериза протянула руку к стеклянной шкатулке размером с кулак с маленьким кристаллом на дне и нажала кнопку. Крошечная искра вспыхнула в кристалле, и над шкатулкой возник трехмерный портрет пары. Один из сувениров Зачарованного, и не дешевый, поскольку он пережил путешествие в Грань и продержался в целостности все эти годы.
Уильям внимательно посмотрел на пару. Женщина напоминала Женевьеву на свадебной фотографии. Та же хрупкость, словно она была сделана из хрупкого хрусталя. Рядом с ней на стуле сидел мужчина, откинувшись назад и выглядя неловко. Длинные тощие ноги с длинными тощими руками. Даже сидя, он выглядел очень высоким.
Они, без сомнения, были голубокровными и с длинными родословными. И с деньгами. Одежда выглядела дорогой, а изумруды на шее женщины, должно быть, стоили целое состояние.
– Я уже говорила тебе, что мы с дедушкой были очень близки. Он был великолепен. Так, так умен. Он всегда находил для меня время. Мы вместе занимались садом. А завтра нам придется пойти и выгнать Ширилов из его дома.
Плечи Серизы напряглись.
– Мои бабушка и дедушка были из старой семьи в Зачарованном. Мой дед занимался медицинскими исследованиями. Вообще-то он был знаменит. У них были статус и деньги. Мама часто рассказывала мне об их замке. Он стоял где-то на севере. У них были кизиловые деревья, и весной они зацветали белым цветом. Она рассказывала, что они устраивали балы, на которые люди приезжали отовсюду, чтобы потанцевать… Ты когда-нибудь был на балу, Уильям?
Он побывал на многих балах. Кассхорн, дядя Деклана, усыновил его, чтобы вытащить из тюрьмы в надежде, что они с Декланом убьют друг друга. Усыновление сопровождалось уроками этикета.
– Был.
Сериза взглянула на него.
– Это весело?
– Мне было скучно. Слишком много людей, слишком много цветов. Все слишком яркое и живое. Все говорят, но никто не слушает, потому что все слишком озабочены тем, чтобы смотрели на них. Через некоторое время все это просто превращается в мешанину.
– Я бы хотела побывать на нем, – сказала она. – Может, это и не мое дело, но мне бы хотелось хотя бы раз сказать, что я была на балу. Иногда я чувствую себя обманутой. Я знаю, что это эгоистично, но иногда я задаюсь вопросом, что было бы, если бы мой дед не был изгнан. Кто знает, может, я была бы леди.
Он не особо любил леди. Леди – это чья-то жена, дочь или сестра. Они были ненастоящими, почти как трофеи, навсегда недоступные для него. Она была настоящей. И сильной.
Казалось, она вот-вот расплачется.
– Не хочешь ли потанцевать?
Ее глаза широко раскрылись.
– Ты это серьезно?
Однажды узнав что-то, он никогда этого не забывал. Уильям сделал шаг вперед и отвесил безупречный низкий поклон, протянув вперед левую руку.
– Не окажете ли вы мне честь потанцевать со мной, леди Сериза?
Она откашлялась и присела в реверансе, придерживая воображаемые юбки.
– Конечно, лорд Билл. Но у нас нет музыки.
– Это ничего. – Он шагнул к ней, обняв одной рукой за талию. Она положила руку ему на плечо. Ее тело коснулось его, и он закружился вместе с ней по чердаку, легко ступая, ведя ее за собой. Ей потребовалось мгновение, чтобы уловить его ритм и последовать за ним. Она была гибкой и быстрой, а он продолжал представлять ее обнаженной.
– Вы очень хорошо танцуете, лорд Билл.
– Особенно если у меня есть нож.
Она рассмеялась. Они обошли чердак раз, другой, и он вывел их на середину комнаты, переходя от быстрого танца к плавному покачиванию.
– Почему мы замедляемся? – спросила она.
– Это медленная песня.
– Ах.
Она прижалась к нему. Они почти обнялись.
– Что тебя беспокоит? – спросил он.
– Я боюсь до смерти. – Ее голос был едва громче шепота. – И безумно. Я так зла на «Руку» за то, что они заставили меня пройти через этот ад, что даже не могу дышать. Я должна спасти своих родителей. Я так их люблю, Уильям. Я скучаю по ним так сильно, что мне больно. Я должна была бы спасти их, даже если бы они были ужасными людьми, потому что если я этого не сделаю, наша репутация падет. Люди будут думать, что мы слабы, и они будут клевать нас мало-помалу. Но чтобы спасти родителей, я должна пожертвовать частью своей семьи. Завтра они умрут, их места за столом опустеют, и ради чего? Так что мы можем продолжать жить в этой грязи и ссориться из-за нее. Боги, в жизни должно быть что-то большее, чем это…
Она закрыла глаза.
Он крепко прижал ее к себе.
– Ты прекрасно справишься. Ты же прирожденная.
– Прирожденная? – спросила она.
– Убийца. Я знавал людей, которые были лучшими фехтовальщиками, но у них не было той штуки внутри, которая позволяла им убивать. Они колебались, они думали об этом, и я убивал их. Она у тебя есть. Ты хороша и быстра. Я буду рядом, чтобы защитить тебя.
– Я не хочу быть убийцей, Уильям.
– Не тебе выбирать.
Она отстранилась от него. Он не хотел отпускать ее, но все же отпустил.
Сериза обхватила себя руками.
– На стене слева от тебя.
Он обернулся. Две фотографии висели на уровне глаз. На первой были изображены трое мужчин, стоявших рядом. Среднего звали Пева Ширил. Одной рукой он обнимал подростка с лицом избалованного ребенка, а другой – высокого блондина с печальными серыми глазами.
– Ширилы. Вот кого мы убьем завтра. – В голосе Серизы звучала горечь.
Он посмотрел на вторую фотографию и замер. Силуэты Серизы и Лагара танцевали вместе на фоне костра.
Она танцевала со своим врагом.
Почему?
Был ли он лучше меня? Нравился ли он ей?
Хочет ли она снова танцевать с ним?
– Ты думала о нем, пока мы танцевали?
– Что?
Ему хотелось снести голову Лагара с плеч. Вместо этого он повернулся и пошел вниз по лестнице.
СЕРИЗА смотрела ему вслед. Дверь закрылась, и она тяжело опустилась на кресло. Так вот он какой, лорд Волк. Может, он был медведем, но волк почему-то подходил ему больше. Он был хищным, быстрым и хитрым. И делал повороты на девяносто градусов, от которых у нее кружилась голова. Только что они танцевали, а в следующее мгновение он сорвался с места, рыча себе под нос.
Она посмотрела на Лагара на стене. Уильям ничего не понял, посмотрев на эти фотографии. А вот Лагар – да. Он бы точно знал, почему она держит ее на стене. Это был запечатленный снимок того, что могло бы быть, но никогда не случится.
Сериза вздохнула и отпила вина из бокала. Если бы все было по-другому, если бы их семьи не враждовали, если бы Кейтлин, мать Лагара, не была бушующим клубком ненависти, если бы Лагар был своим человеком, он бы ухаживал за ней. Она была в этом уверена. Она видела это в его глазах той ночью у костра, это было выражение отчаянной, безнадежной тоски. Если бы все было иначе, она, возможно, приняла бы его ухаживания. Он был бы хорошей партией: красивый, умный, с сильной магией старой семьи Легиона, и с достаточным количеством денег, чтобы дать ей уверенность, что ей никогда не придется снова суетиться. Она не была влюблена в него, но кто знает, возможно, если бы все было по-другому, она дала бы ему шанс.
Этот снимок на стене ясно показывал, о чем думал Лагар. На фотографии бабушки и дедушки были ее мысли.
Она так хотела родиться не в Трясине. Болото имело свою дикую красоту, но это было не место для жизни. Не место для создания семьи и воспитания детей. Половина людей ее возраста не умела читать и не хотела учиться, что было еще печальнее. Но все, начиная с двенадцати лет и выше, могли стрелять из арбалета и без колебаний застрелили бы человека из него. В Трясине не было никакой надежды. Не было способа улучшить их участь. Даже Лагар, несмотря на все свои деньги, все еще таскал грязь на ботинках.
Она подумала о своей бабушке, деликатно стоящей позади мужа, и вздохнула. Она не хотела быть бабушкой Веной. Она не хотела богатства. Она могла бы прожить всю свою жизнь, не надев ни одного золотого кольца, и это ничего бы не изменило. Она просто хотела знать, что в конце туннеля есть свет. Что они могут отправить Ларк в школу, настоящую школу с настоящими учителями, и к кому-то, терапевту, врачу, который мог бы помочь ей, потому что семья не знала, как это сделать. Что они могут заработать достаточно, чтобы одеть и накормить всех, не прибегая к воровству. Что им не надо будет оглядываться, зная, что в любую минуту им придется драться с другой семьей, словно две крысы, набрасывающиеся друг на друга в грязи. Что они могли бы жить где-нибудь в другом месте, а не там, где ее родителей похитили и никто ничего с этим не сделал.
Сериза покачала головой. Если бы они медленно выползали из грязи, она могла жить с этим. Но они погружались в нее все глубже и глубже. Ее дети не будут знать ее деда, а внуки, если они у нее появятся, даже не будут знать о его существовании. Все его знания будут потеряны. Она уже начала кое-что забывать, и книги не помогали, потому что половину времени она была слишком уставшей, чтобы читать их.
Так было неправильно. Сериза стиснула зубы. Весь смысл такой тяжелой работы заключался в том, чтобы ее детям и их детям жилось лучше, чем ей. Но у них не получится, все станет еще хуже. Чем больше проходило времени, чем больше изгнанников ссылалось в болото, тем более жестоким оно становилось.
Как бы она ни старалась, как бы ни старалась семья, они не продвинулись ни на шаг. Они просто скользили назад в болото, и все, что она имела в качестве утешения, были бесполезные мечты о «что, если», наполненные жалкой жалостью к самой себе.
А потом появился Уильям. Ей следовало бы знать, что ничто в жизни не обходится без подвоха. Он был всем, что она когда-либо хотела в мужчине: умным, сильным, веселым, красивым, чертовски хорошим бойцом… и он превращался в монстра. Черт возьми!
Она взяла книгу, которую читала до прихода Уильяма. «Природа зверя». Это был старый текст, родом из Луизианы. Она знала, что все в нем было предвзято, но в данный момент это был ее лучший источник. Она взяла его из библиотеки несколько месяцев назад, чтобы почитать Ларк, чтобы попытаться убедить ее, что где то там существуют настоящие монстры, и она не одна из них. Дело не в том, что она не доверяла тете Мюрид, но поскольку дядя Хью был вовлечен в это дело, ее тетя была не совсем объективна.
Она бы никогда не догадалась, что ее дядя Хью был перевертышем. Она могла бы поклясться своей жизнью, что это не так. Так что не все истории были правдой. Да, ее дядя был убийцей, но это не выходило за пределы Трясины.
Может быть, Уильям был волком, как и дядя Хью. Они должны были быть благородными созданиями… она поставила бокал на стол. О чем она только думала? Он зверь-убийца, но это нормально, потому что он благородный зверь-убийца?
Бедный Уильям. Она получила свою долю шока, но это было ничто по сравнению с тем, что получил он. Вот он, охотится на своего врага. Он встречает на болоте девушку, от которой у него закружилась голова. А потом он понимает, что к девушке прилагается клан безумных родственников, с восьмидесятилетней враждой и ордой агентов «Руки». Это была чертовски высокая цена. Одна только связь с Кальдаром заставила бы большинство мужчин бежать, спасая свою жизнь.
Сериза играла со своим бокалом. Уильям принадлежал ей. То, как он смотрел на нее, как обнимал, пока они танцевали, говорило ей об этом лучше любых слов. Когда она увидела, как он поднимается по лестнице, ее сердце забилось чаще, и не потому, что она боялась, что он разорвет ее на куски. Она хотела его. Но одного желания было недостаточно, потому что он был проблемой. Тетя Мюрид была права: когда Уильям любил, он любил абсолютно, но когда он ревновал или сердился, он становился неуправляем. Жизнь с ним никогда не будет скучной. Как и легкой.
Она должна была решить, да или нет. Позволить ему любить ее или отпустить.
Все это бесполезные домыслы, решила она. Утром они нападут на Ширилов, и у нее не было никаких гарантий, что она выйдет из этой схватки живой.
УИЛЬЯМ ворвался на балкон. На ее стене висела фотография другого мужчины!
Он вскочил на перила и присел, глядя в болото. Ему нужна была драка. Долгая изматывающая драка.
– Что ты делаешь на перилах, дитя?
Он резко обернулся.
Рядом с ним, улыбаясь, стояла бабушка Аза.
– Нехорошо слишком долго смотреть на болото. Оно может оглянуться назад. – Она похлопала его по руке своей крошечной морщинистой рукой. – Слезай с этого поручня. Пойдем.
Огрызаться на милых старушек было выше его сил, как бы он ни злился. Уильям спрыгнул с перил.
– Вот и хорошо, – сказала она ему. – Ну-ка, помоги старушке сесть на кресло.
Он последовал за ней за угол, туда, где балкон расширялся и три плетеных кресла, которые стояли лицом к болоту. Уильям пододвинул ей кресло. Бабушка Аза села.
– Ты такой воспитанный дитя. Посиди со мной.
Уильям сел. Все в этой старушке успокаивало, но он доверял ей не больше, чем остальным. Она к тому же знала, кто он такой, и держала это при себе. Вопрос был в том, почему?
Бабушка Аза дотянулась до узкого плетеного столика, стоящего сбоку, и взяла старый кожаный фотоальбом. Она открыла его.
– Посмотри сюда.
На фотографии высокий мужчина стоял рядом с молодой женщиной. Мужчина был темноволосым и худощавым, женщина выглядела как Сериза, но черты ее лица были более резкими.
– Это я и мой супруг. Анри был хорошим человеком. Я любила его. – Ее глаза сверкнули. – Мой отец не любил его. Отец был великим фехтовальщиком. По старой методе.
– Как Сериза?
– Как Сериза. Ты знаешь старый метод, Уильям?
– Нет. – Чем больше информации он получит, тем лучше.
– Я тебе расскажу. Когда-то Новый Континент Зачарованного был полон людей. Они построили великую империю.
Это он уже слышал раньше. В Сломанном мире европейцы заселили Америку, истребив местные племена. В Зачарованном, история была почти полностью перевернута. Тлатоки построили великое королевство, подпитываемое магией, рожденной в лесах и джунглях, и они годами совершали набеги на Восточный континент, пока не создали разрушающее мир оружие, которое, как и следовало ожидать, уничтожило их. Когда жители востока, наконец, набрались храбрости, чтобы пересечь океан и высадиться на сушу, они обнаружили пустой северный континент и огромную стену, отгородившую южную часть суши.
– Они называли свое королевство Империей Солнечного Змея, – продолжала бабушка Аза. – Они были великими воинами, с давними традициями и большим мастерством в магии. Их магия стала их погибелью. Они сами навлекли на себя гибель и вынуждены были бежать. Некоторые из них бежали сюда, в Грань, и здесь, в болотах, они оставались в безопасности на века вперед. Вот где мы пускаем корни. Мы поддерживаем их искусство владения мечом и магией.
– Так вот чем занимается Сериза?
Старушка кивнула с безмятежной улыбкой.
– Метод молниеносного клинка. Очень древнее искусство. Достаточно трудное к обучению. – Она взяла маленький нож для вскрытия писем с узкого бокового столика и подняла его вверх. По лезвию пробежала тонкая полоска сверкающей белизны.
Черт бы все это побрал.
Бабушка Аза улыбнулась.
– А кто, по-твоему, учил ее?
– Ее отец.
– Ты говоришь как мужчина.
Старушка повернула клинок боком, и вспышка заплясала на ее пальцах.
– Для меня она была хорошей ученицей. Это искусство требует большой практики и дисциплины. Нужно с детства быть избранной, как это было с Серизой. Тебе приходится полностью отдавать ему себя и практиковать, практиковать, практиковать. Долгие часы каждый день. Работая так усердно, приходят мысли, что должно следовать вознаграждение за такие усилия, поэтому, когда ты решаешь, что хочешь чего-то, ты вцепляешься зубами и когтями, чтобы получить это.
Она преследовала какую-то цель этим разговором, но Уильям никак не мог взять в толк, какую именно.
– Мой отец был великим фехтовальщиком. Я же тебе говорила. Мой супруг… – бабушка Аза помахала сморщенной рукой из стороны в сторону.
– Был не так уже в этом силен? – догадался Уильям.
– Да. – Старушка улыбнулась. – Он был из Сломанного, из местечка под названием Франция. Очень красивый. Такой доблестный. Но не настолько хорошо владел мечом. Мой отец не хотел, чтобы я выходила за него замуж, поэтому он сказал Анри, что они должны сразиться.
– Анри победил?
Она покачала головой.
– Нет. Но когда мой отец приставил клинок к сердцу Анри, я приставила свой к его горлу. Я сказала ему, что живу только один раз и хочу быть счастливой. Ты понимаешь, о чем я тебе рассказываю, дитя?
– Нет.
– Все в порядке. Ты поймешь. Подумай об этом.
Он понятия не имел, о чем она говорит.
– Расскажите мне о монстре.
Ее лицо вытянулось.
– Держись от него подальше. Он ужасен. Ужасная, ужасная штука.
– Кто он такой? Почему он здесь?
– Он чует беду. Все это скоро закончится. Все идет к концу.
Уильям подавил рычание. Она ничего ему не расскажет.
– Что случилось с Ларк?
Бабушка Аза покачала головой, все та же безмятежная улыбка застыла на ее лице. Уильям разочарованно выдохнул.
– Расскажите мне о Лагаре Шириле.
– Он красивый. Богатый. Сильный по-старому.
Великолепно.
– Он может растянуть свою вспышку по мечу, как Сериза?
– Наша вражда давняя, дитя. Неужели ты думаешь, что Ширилы продержались бы так долго, если бы не придерживались старых методов? – Старушка тяжело вздохнула. – Но в доме Лагара проблемы. Хорошая кровь превратилась в плохую. Традиция скоро умрет.
– О чем вы?
– Кейтлин. – Она выплюнула это имя, как будто оно было ядовитым. – Она происходит из хорошей семьи. Когда-то мы были подругами, еще до того, как она вышла замуж за Ширила. Ее отец был жестоким человеком. После смерти матери он больше никогда не женился. Кейтлин была его единственным ребенком, его наследницей. Он держал ее железной хваткой, и ничто, даже его смерть, не могло сломить ее.
Она с отвращением махнула рукой.
– Кейтлин тоже самое сотворила со своими детьми. Она управляет ими, направляет их на каждом повороте, как будто они лошади, тянущие ее экипаж. – Старушка фыркнула. – Лагар… у него была некая надежда, но она убила ее, подавила его волю своей. Кейтлин не понимает – мечник должен быть свободен, чтобы проложить свой собственный путь в мире, сколько бы времени это ни заняло. Ее муж понимал.
В ее голосе послышалась горечь.
– Такая хорошая кровь. Они противостояли нам на протяжении четырех поколений и выжили. А она все испортила, старая дура. Теперь ее не спасет даже магия.
В глазах старушки вспыхнул злобный огонь. Ее пальцы сжались в кулаки. Ее губы сморщились, обнажив зубы, и призрак магии, темной и пугающей, вспыхнул позади нее. Тревога пронзила Уильяма.
Бабушка Аза смотрела сквозь него, высоко подняв подбородок, ее глаза горели. Ее голос прозвучал раскатом, глубоким и пугающим.
– Исчезнет Кейтлин, исчезнут ее дети и ее дом. Мы сотрем память о Ширилах с лица земли. Через десять лет никто не вспомнит их имена, но мы все еще будем здесь, наблюдая, как деревья вырастают из земли, орошенной кровью Ширилов, которую мы пролили.
Уильям с трудом перевел дыхание. Воздух вокруг него был наполнен густой пахучей тишиной, свойственной болоту, плодородному, неистовому и первобытному. Гниющая грязь, резкий запах ночных цветов, вонь собачатины из конуры…
Слева хлопнула дверь, и по всему дому разнесся женский смех, неуместно обычный.
Дикая ярость погасла в глазах бабушки Азы, и она нежно погладила его по руке, ее лицо сморщилось от улыбки.
– Ну, посмотрите-ка на меня, я все болтаю и болтаю, в силу возраста. Думаю, пора идти спать.
Она встала.
– Я хочу попросить тебя об одолжении. Мне нужно одолжить у тебя младшенького Уро на завтра.
– Вы можете забрать его, если не подвергнете опасности.
Лицо бабушки Азы расплылось в улыбке.
– Глупое дитя. Он мой собственный внук. Я не причиню вреда своей семье. – Она повернулась и вошла в дом.
Уильям тяжело опустился в кресло.
Безумная женщина.
Безумная семейка.
И он был безумен, думая, что сможет выманить у них Серизу. Они никогда не отпустят ее.
Ларк перелезла через перила балкона и села в одно из кресел. Ее волосы снова были грязными.
– Ты собираешься загнать меня в постель? – спросила она.
Он покачал головой.
– Я не могу уснуть. – Ларк притянула к себе колени. – Я боюсь завтрашнего дня. Как думаешь, Сериза умрет?
Уильям скрестил руки на груди.
– Все возможно, но нет, я думаю, она будет жить. Я буду там и сделаю все возможное, чтобы она была в безопасности.
Они посмотрели друг на друга.
– Что ты знаешь о Тобиасе? – спросил он. Может, она ответит на его вопросы, раз никто другой этого не делает.
– Это было очень давно, – сказала Ларк. – Года три назад, а то и больше. Я не очень много знаю. Они с Серизой были помолвлены. Он был очень мил. И хорошенький.
Ясно.
– Почему он ушел?
– Я не очень хорошо все помню. – Она нахмурилась. – Я думаю, мама делала мне прическу. И бабушка была там. Потом пришла Сериза. Она была очень расстроенной из-за пропажи каких-то денег. Я думаю, она думала, что Тобиас взял их. А потом мама велела ей сохранять спокойствие и не делать того, о чем она будет сожалеть всю оставшуюся жизнь, и что иногда нужно отпустить ситуацию и дать человеку еще один шанс. А бабушка говорила, что во времена Легиона смерть не считалась неподобающим наказанием за кражу из семьи. У Серизы было действительно сумасшедшее выражение лица. А потом мама сказала, что времена Легиона давно прошли. И бабушка сказала, что именно из-за этого все не так с Трясиной, и если бы не изгнанники, она все еще была бы подходящим местом, и что Сериза знала, что нужно делать. А потом Сериза уехала, и мама отослала меня, потому что ей и бабушке нужно было поговорить по-взрослому. После этого я больше не видела Тобиаса.
Адская история.
– Ты думаешь, она его убила? – спросил Уильям.
Ларк закусила губу.
– Даже не знаю. Я так не думаю. Сериза становится очень спокойной, прежде чем убить кого-нибудь. Ледяной. Думаю, в тот раз она была слишком зла.
Некоторое время они сидели рядом и смотрели на Луну.
Ларк повернулась к нему.
– Я пойду завтра сражаться. Из-за мамы.
Уильям хотел сказать ей, что она слишком мала, но в ее возрасте он уже видел свой первый бой.
– Следи за собой и не делай глупостей.
– Не буду, – ответила она ему.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
СЕРИЗА подняла голову и, прищурившись, посмотрела на утреннее небо. Это был красивый, насыщенный оттенок бирюзы, который обещал великолепный день. Не беря во внимание сегодняшний день, ее семья выдвинулась убивать и умирать, а она была во главе колонны.
За ней верхом ехали две дюжины Маров. Она уже отправила детей разведать дорогу впереди. Она оглянулась. Все были здесь. Ричард, Кальдар, Эриан, тетя Мюрид, дядя Бен… ее взгляд остановился на Уильяме, ехавшем слева, рядом с Адрианом. Он сердито посмотрел на нее. Да, да, я вижу, что ты хмуришься, ревнивый лорд Билл.
Если сегодня с ней что-нибудь случится, Ричард возьмет на себя управление семьей, а тетя Пет позаботится о Ларк. Сердце Серизы дрогнуло. Ларк не очень-то ладила с тетей Пет, но она не знала, к кому еще обратиться.
Бабушка Аза помогла бы, но у бабушки с Гастоном была своя схватка. Семья Ширилов была гидрой: два брата будут в Сене, но клан не умрет, пока Кейтлин, их мать, не испустит дух. Бабушка решила, что сегодня самый подходящий день для этого, и никто из них не был настолько глуп, чтобы встать у нее на пути.
Они свернули за поворот. Было бы намного проще, если бы дедушкин дом стоял где-нибудь в стороне от главной дороги. Они протаранили бы его грузовиком, бросили бы в него вонючку, а потом сидели бы и стреляли во что попало. Но нет, усадьба находилась глубоко в болоте. Ни один грузовик не проедет по узким, наполовину затопленным тропам. Это означало, что им придется осадить дом. Даже если Ширилы останутся одни, шансы будут невелики. Но с Ширилами и «Рукой» вместе… кто знает, каких безумных монстров эта «Рука» в нее запихнет?
С какой стороны ни посмотри, они должны были каким-то образом протащить вонючку в дом. Они должны были вывести Ширилов из дома с наименьшим ущербом, иначе они рисковали уничтожить все улики, которые хранились в усадьбе.
Прошло шестнадцать дней с тех пор, как похитили ее родителей. Сериза смотрела прямо перед собой. Слезы на глазах у всей семьи не годятся. Шестнадцать дней с тех пор, как «Рука» забрала ее маму и папу, и почти восемьдесят лет с того дня, как началась вражда между семьей и Ширилами. Адский денек.
Болт задел ее плечо и ударил в кору дерева впереди. Белка извивалась, пронзенная древком.
Уильям подъехал к дереву и разрезал ножом маленькое мохнатое тельце пополам. Клубящаяся масса щупалец вывалилась наружу и с мокрым шлепком упала на землю. Она уже видела эти щупальца раньше, внутри летучей мыши, управляемой некромантом «Руки».
– Мертвяк? – спросила Сериза.
Уильям кивнул.
– Сегодня тебе не нужно беспокоиться о «Руке».
– Почему нет? – спросил сзади Эриан.
Уильям взглянул на него.
– Если бы Паук поручил своим людям помогать Ширилам, ему не понадобился бы разведчик, чтобы следить за происходящим. Он, должно быть, отказал Ширилам, но он все еще хочет получить отчет о сражении.
Это означало, что Лагар и Ариг были предоставлены сами себе. Только два брата и наемники, которых они привезли с собой. Сериза подняла глаза к небу.
– Спасибо.
– Я могу убить некроманта, – сказал Уильям.
– Сколько тебе нужно людей?
Он ухмыльнулся, сверкнув белыми зубами, его лицо стало диким.
– Нисколько.
– Тогда увидимся в доме. Счастливой охоты.
Уильям спрыгнул с лошади и исчез в кустах.
Она повернула лошадь.
– Ширилы остались одни. Давайте вытащим их из этого проклятого дома.
Ей ответил нестройный хор голосов. Беспокойство пронзило ее, и она подавила его прежде, чем оно успело отразиться на ее лице.
УИЛЬЯМ взобрался на сосновую ветку на краю поляны и осмотрелся. Подошвы его ботинок были скользкими от крови мастера разведчиков, и ему потребовалась лишняя секунда, чтобы подняться.
Старый дом стоял на достаточно пологом склоне. Должно быть, Ширилы раздобыли газонокосилку, потому что трава вокруг дома была свежескошена. Шестидесятиярдовый участок каменистой земли, усеянный скошенными сорняками, отделял дом от деревьев. Мары лежали по периметру неровной линией. Они наблюдали за домом.
Он тоже наблюдал. Это было двухэтажное обветшалое строение, какие он часто видел в Сломанном. Все облупилось, провисло или сгнило, за исключением железных решеток на окнах. Они выглядели совершенно новыми. Щели между прутьями ощетинились винтовками. Это была чертова крепость. Если бы это был он, он бы поджег его и убил врага, когда тот стал бы выпрыгивать.
На опушке леса Ричард увидел его и тронул за плечо Серизу. Она повернулась и посмотрела в его сторону. Уильям поднял голову мастера разведчиков за волосы и помахал ей. Некромант «Руки» умер с уродливой гримасой на лице. Возможно, принести голову было не самой лучшей идеей, но тогда как она узнает, что он убил человека?
Сериза показала ему большой палец. Ха!
Он положил голову на изгиб ветки и оглянулся на Маров. В дальнем конце от него на дереве сидела Ларк, скрытая от дома стволом. Она помахала ему рукой. Он помахал в ответ.
С корточек у линии деревьев поднялась женщина, сжимая в руке знакомый бронзовый шар. Вонючая граната, любимое несмертельное оружие военных Зачарованного для борьбы с толпой. Бросьте одну из них в закрытое пространство и наблюдайте, как люди топчут друг друга, пытаясь выбраться. Это должно было стоить Серизе руки и ноги. Как они собираются протащить ее через решетку? Он взглянул на дом. А, ну вот. Через прямоугольное окошко длиной в фут и шириной в шесть дюймов, слишком маленькое, чтобы его можно было закрыть.
