Текст книги "Лунная Заводь (ЛП)"

Автор книги: Илона Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Илона Эндрюс

Лунная заводь

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Bayou Moon

Автор: Илона Эндрюс / Ilona Andrews

Серия: Грань #2 / Edge #2

Переводчик и редактор: Дианова Светлана (dias)

Вычитка: SD

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Уильям отхлебнул пива «Модело Эспешиал» из бутылки и пристально посмотрел на Зеленую Стрелу. Зеленая Стрела, будучи куском раскрашенного пластика, не выдержала испытания. Фигурка оставалась бесстрастной, стоявшей точно так же там, где он ее поставил, прислонившейся к столбику крыльца дома Уильяма. Формально это трейлер, а не дом, подумал Уильям, но у него была крыша над головой, и он был не из тех, кто жалуется.

С этой точки обзора Зеленой Стреле была прекрасно видна армия Уильяма, расположенная на крыльце, и если бы супергерой был склонен высказывать свое мнение, то он, оказавшийся в отличном положении, мог бы и указать на это. Уильям пожал плечами. Часть его понимала, что разговор с игрушкой граничит с безумием, но в данный момент ему не с кем было поговорить, а выговориться было нужно. Вся эта ситуация выглядела сумасшедшей.

– Мальчики прислали письмо, – произнес Уильям.

Зеленая Стрела ничего не ответил.

Уильям посмотрел мимо него, туда, где за лужайкой шелестел лес. Через две мили лес превратится в обыкновенный лес из сосен и дубов Джорджии. Но здесь, на опушке, росли огромные деревья, питаемые магией, и лес был старым. День скатился в ленивый, долгий летний вечер, и маленькие безымянные твари, встречающиеся только на опушке, гонялись друг за другом по ветвям древних деревьев, пока темнота не выманит хищников из их логовищ.

Грань была странным местом, застрявшим между двумя мирами. С одной стороны находился Сломанный мир, без магии, но с большим количеством технологий, чтобы компенсировать ее. И с правилами, законами… с бумажной работой. Чертово место работало на бумажной волоките. Сломанный был тем местом, где он в настоящее время зарабатывал деньги, работая на стройке.

По другую сторону лежал Зачарованный мир, зеркальное отражение Сломанного, где царила магия, а власть принадлежала старым голубокровным семьям. Он родился в том мире. В Зачарованном мире он был изгнанником, солдатом, заключенным и даже дворянином в течение нескольких коротких недель. Но Зачарованный мир продолжал давать ему под дых все то время, пока он, наконец, не повернулся к нему спиной и не ушел.

Грань не принадлежала ни к одному из миров. Идеальное место для человека, который никуда не вписывается. Так он впервые познакомился с мальчиками, Джорджем и Джеком. Они жили в Грани вместе со своей сестрой Розой. Роза была милой и хорошенькой, и она ему нравилась. Ему нравилось то, что у них было, у нее и детей – уютная маленькая семья. Когда Уильям смотрел на них вместе, какая-то часть его души болела. Теперь он понял, почему: уже тогда он знал, что такая семья ему не светит.

Тем не менее, он пытался ухаживать за Розой. Возможно, у него даже был шанс, но тут появился Деклан. Деклан, голубая кровь, солдат с безупречными манерами и красивым лицом.

– Когда-то мы были друзьями, – сказал Уильям Зеленой Стреле. – Я выбил из него все дерьмо, прежде чем он ушел.

Это он так шутил, потому что Деклан ушел с Розой и забрал с собой мальчиков. Уильям отпустил их. Джек требовал много времени и заботы, а Деклан должен был хорошо позаботиться о нем. А Розе нужен был кто-то вроде Деклана. Кто-то, кто держал свое дерьмо при себе. У нее и так было достаточно проблем с мальчиками. Ей, черт возьми, не нужен был еще один благотворительный проект, и он не хотел им быть.

Прошло почти два года с тех пор, как они уехали. В течение двух лет Уильям жил в Грани, где струйка магии поддерживала в нем его дикую натуру. Он работал в Сломанном, по выходным смотрел телевизор, пил много пива, собирал фигурки и вообще делал вид, что предыдущих двадцати шести лет в его жизни не было. Эджеры, те немногие семьи, что жили между мирами, как и он, держались особняком и не вторгались в его уединение.

Большинство людей из Сломанного или Зачарованного миров не знали о существовании другого мира, но иногда торговцы проходили через Грань, путешествуя между мирами. Три месяца назад Ник, один из бродячих торговцев, упомянул, что направляется в Южные провинции Зачарованного. Уильям по прихоти собрал небольшую коробку с игрушками и заплатил мужчине, чтобы тот доставил ее по назначению. Он не ожидал ответа. Он вообще ничего не ожидал. У мальчиков был Деклан. Они не проявят к нему никакого интереса.

Ник пришел вчера вечером. Мальчики написали ему письмо в ответ.

Уильям взял письмо и посмотрел на него. Оно было коротким. Почерк Джорджа был безупречен, буквы аккуратно выведены. У Джека, будто курица лапой писала. Они сказали спасибо за игрушки. Джорджу нравилось в Зачарованном. Ему приносили много трупов для занятий некромантией, и он брал уроки владения рапирой. Джек жаловался на большое количество правил и на то, что они не позволяют ему достаточно охотиться.

– Это ошибка, – сказал Уильям Зеленой Стреле. – Они должны давать ему волю. Половина их проблем была бы решена, если бы они дали ему возможность проявлять жестокость. Малыш перевертыш и хищник. Он превращается в рысь, а не в пушистого кролика. – Он поднял письмо. – Очевидно, мальчик решил доказать им, что он достаточно хорош. Джек убил оленя и оставил чертову тушу на обеденном столе, потому что он кот и считает их паршивыми охотниками. По его словам, все закончилось не очень хорошо. Он пытается их накормить, а они не понимают.

Джеку нужно найти какое-то занятие, чтобы направить всю эту энергию в нужное русло. Но Уильям не собирался отправляться в Зачарованный мир и появляться на пороге дома Деклана. «Привет, помнишь меня? Когда-то мы были лучшими друзьями, а потом меня приговорили к смерти, и твой дядя усыновил меня, чтобы я тебя убил? Ты еще украл у меня Розу?» «А, да, конечно». Все, что он мог сделать, это написать ответ и прислать еще несколько фигурок.

Уильям придвинул к себе коробку. Он нанесет Джорджу смертельный удар – фигурка была немного похожа на пирата, а Джордж любил пиратов, потому что его дед был пиратом. Затем Уильям положил туда короля Серого Черепа для Деклана. Не то чтобы Деклан играл в игрушки – у него было детство, а Уильям провел его в Академии Хоука, которая была немногим лучше тюрьмы. И все же Уильяму нравилось тыкать его пальцем в нос, да и король Серый Череп с его длинными светлыми волосами был очень похож на Деклана.

– Итак, главный вопрос заключается в том, кого мы отправим Джеку – фиолетового Дикого Кота или черного?

Зеленая Стрела не высказал никакого мнения.

До Уильяма донесся мускусный запах. Он обернулся. Два маленьких светящихся глаза уставились на него из-под куста на краю лужайки.

– Опять ты.

Енот оскалил свои маленькие острые зубы.

– Я предупреждал тебя, держись подальше от моей мусорки, или я тебя съем.

Маленький зверек открыл рот и зашипел, как разъяренный кот.

– Ах, вот ты как.

Уильям сбросил футболку. За ней последовали джинсы и нижнее белье.

– Мы собираемся выяснить отношения.

Енот снова зашипел, распушив шерсть и стараясь казаться больше. Его глаза горели, как два маленьких уголька.

Уильям потянулся глубоко внутрь себя и спустил дикого зверя c цепи. Боль сотрясала его, дергая взад и вперед, как собака трясет крысу. Его кости размягчились и согнулись, связки лопнули, плоть потекла, как расплавленный воск. Густой черный мех окутывал его. Агония закончилась, и Уильям вскочил на лапы.

Енот замер.

На секунду Уильям увидел свое отражение в глазах маленького зверька – неуклюжая темная фигура на четвереньках. Незваный гость сделал шаг назад, развернулся и убежал.

Уильям завыл, распевая длинную грустную песню об охоте и острых ощущениях погони, и обещание горячей крови запульсировало между его зубами. Маленькие твари попрятались высоко в ветвях, узнавая хищника.

Последние отзвуки песни пронеслись по лесу. Уильям впился в воздух острыми белыми клыками и бросился в погоню.

УИЛЬЯМ семенил по лесу. Енот оказался самкой, у которой было шестеро детенышей. Как, черт возьми, он не учуял женский запах, он так и не понял. В Грани он заржавел. Здесь его чувства были не столь остры.

Ему пришлось не трогать их. Нельзя охотиться на самку с выводком… именно так вымирали виды. Вместо этого он поймал симпатичного сочного кролика. Уильям облизнулся. Ммм, хорошо. Ему просто нужно было придумать, как держать закрытой крышку мусорки. Может, придержать ее гантелей, или найти несколько тяжелых камней…

Он мельком увидел свой дом за деревьями. До него донесся аромат: пряный, напоминающий запах корицы, смешанной с тмином и имбирем.

Его шерсть встала дыбом. Уильям опустился к земле.

Этот запах не принадлежал этому миру за пределами пекарни. Это был запах человека не из Грани, с клочьями магии из Зачарованного мира, все еще цепляющейся за них.

Проблемы.

Он лежал в темноте между корнями и прислушивался. Насекомые стрекочут. Белки на дереве слева устраиваются на ночлег. Где-то вдалеке стучит дятел, чтобы добыть последнюю за день жратву.

Ничего, кроме обычных древесных звуков.

Из своего укрытия ему было полностью видно крыльцо. Ничто не шевелилось.

Лучи заходящего солнца скользили по доскам. Крошечная звездочка подмигнула ему.

Осторожно. Осторожно.

Уильям двинулся вперед, темный призрак на мягких лапах в вечерних сумерках. Один ярд. Два. Три.

Звездочка снова подмигнула. На ступеньках крыльца стоял прямоугольный деревянный ящик, запертый на простую металлическую задвижку. Щеколда сияла отраженным солнечным светом. Кто-то оставил ему подарок.

Уильям дважды обошел вокруг дома, стараясь уловить запахи и прислушиваясь к тихим шорохам. Он нашел следы, ведущие от дома. Тот, кто доставил коробку, пришел и ушел.

Он подошел к дому и посмотрел на коробку. Восемнадцать дюймов в длину, фут в ширину, три дюйма в высоту. Простая, без опознавательных знаков. Дерево похоже на сосну. И пахнет так же. Изнутри не доносилось ни звука.

Его фигурки остались нетронутыми. Его письмо, придавленное тяжёлым Халком, лежало там, где он его оставил. Запах незваного гостя не достигал его.

Уильям открыл дверь лапой и проскользнул внутрь. Для этого ему понадобятся пальцы.

Боль пронзила его насквозь, до мозга и костей. Он низко зарычал, затрясся в конвульсиях и сбросил мех. Двадцать секунд агонии, и Уильям скорчился на человеческих ногах в гостиной. Еще десять секунд, и он вышел на крыльцо, полностью одетый и вооруженный длинным ножом. То, что коробка казалась безобидной, не означало, что она не взорвется, когда он ее откроет. Он видел бомбы размером с подставку под стакан. Они не производили никакого шума, не издавали никакого запаха и отрывали ногу, если наступить на них.

Он воспользовался ножом, чтобы открыть задвижку и откинуть крышку коробки. Стопка бумаг. Хмм.

Уильям взял первый лист, перевернул его и замер.

В зеленой траве лежало маленькое искалеченное тело. Мальчику едва исполнилось десять лет, его кожа казалась совершенно белой на фоне багровых пятен, растекавшихся из зияющей раны в животе. Кто-то выпотрошил его одним яростным ударом, и ребенок истек кровью. Так много крови. Она была повсюду: на его тощем животе, на руках, на одуванчиках вокруг него… яркая, потрясающе красная, такая яркая, что казалась ненастоящей. Узкое лицо мальчика смотрело в небо молочно-мертвыми глазами, рот раскрылся в ужасе, короткие рыжеватые волосы торчали вверх …

Джек. Эта мысль ударила Уильяма в живот. Его сердце бешено колотилось. Он внимательно вгляделся в его лицо. Нет, не Джек. Кот, как у Джека щелевидные зрачки, но у Джека были каштановые волосы. Мальчик был подходящего возраста, подходящего телосложения, но он не был Джеком.

Уильям медленно выдохнул, пытаясь справиться со своей яростью. Он узнал это. Он уже видел этого мальчика раньше, но не на фотографии. Он видел тело во плоти, вдыхал запах крови и сырой, незабываемый запах раны в животе. Его память вызвала его сейчас, и он почти подавился призрачной горечью, покрывавшей его язык.

На следующем снимке была изображена маленькая девочка. Ее волосы превратились в месиво из крови и мозгов… череп был раздроблен.

Он вытащил из коробки еще несколько фотографий, каждая из которых соответствовала телу в его памяти. Восемь убитых детей лежали на его крыльце. Восемь убитых детей-перевёртышей.

Зачарованному миру было мало проку от таких перевёртышей, как он. Герцогство Луизианы убивало его род сразу же, как только они рождались. В Адрианглии любая мать, родившая ребенка-перевертыша, могла отдать его правительству, не задавая лишних вопросов. Простая подпись на клочке бумаги, и женщина пошла своей дорогой, а ребенка отвозили в Академию Хоука. Академия была тюрьмой. Тюрьмой со стерильными комнатами и безжалостной охраной, где игрушки и игры были запрещены. Это место было предназначено для того, чтобы выбить из своих учеников каждую каплю свободной воли. Только снаружи дети-перевертыши жили по-настоящему. Должно быть, у этих восьмерых закружилась голова, когда их выпустили на солнышко и травку.

Предполагалось, что это будет простое упражнение по отслеживанию. Инструкторы повели детей к границе между Адрианглией и герцогством Луизианы, его главным соперником. На границе всегда было жарко, туда-обратно ее перебегали и луизианцы и адрианглийцы. Инструкторы позволили ребятам отследить группу перебежчиков из Луизианы. Когда Уильям был ребенком, он десятки раз выполнял такое задание.

Уильям уставился на фотографии. Луизианцы оказались не совсем обычными перебежчиками. Они были агентами «Руки Луизианы». Шпионами с клубящейся магией, достаточно сильные, чтобы уничтожить отряд обученных легионеров.

Они позволили детям поймать их.

Когда дети и инструкторы не явились обратно, на их поиски был послан отряд легионеров. Он был следопытом в этом отряде. Это он нашел их мертвыми на лугу.

Это была резня, жестокая и безжалостная. Дети умерли не сразу. Им было больно перед смертью.

Последний листок бумаги ждал в коробке. Уильям взял его. С первой же фразы он понял, о чем пойдет речь. Эти слова врезались ему в память.

Но он все равно прочел их.

Бессловесные животные предлагают мало развлечений. Луизиана убивает перевертышей при рождении… так гораздо эффективнее, чем тратить время и ресурсы, пытаясь превратить их в людей. Я рекомендую вам изучить эту практику, потому что в следующий раз я буду ожидать надлежащей компенсации за избавление от ваших маленьких уродов.

Искренне Ваш,

Паук

Безумная горячая ярость затопила Уильяма, сметая все разумное и сдержанное. Он поднял голову к небу и зарычал, придавая своей ярости голос, прежде чем она разорвет его на части.

В течение многих лет он следил за Пауком столько, сколько ему позволял Легион. Он дважды выходил на его след. В первый раз он разорвал Пауку живот, а Паук сломал ему ноги. Во второй раз Уильям сломал луизианцу ребра, а Паук чуть не утопил его. Оба раза шпион ускользал из его пальцев.

Никому не было дела до перевертышей. Они вырастали изгнанными из общества, воспитанными повиноваться и убивать по команде для блага Адрианглии. Они были кормом, но для него они были детьми, точно так же, как он когда-то был ребенком. Совсем как Джек.

Он должен был найти Паука. Он должен был убить его. Убийство детей должно быть наказано.

Из леса вышел человек. Уильям спрыгнул с крыльца. В один миг он прижал незваного гостя к стволу ближайшего дерева и зарычал, щелкнув зубами на волосок от его сонной артерии.

Мужчина даже не пытался сопротивляться.

– Ты хочешь убить меня или Паука?

– Кто ты такой?

– Меня зовут Эрвин. – Мужчина кивнул на поднятые руки. На среднем пальце у него сидело большое кольцо – простое серебряное кольцо с маленьким полированным зеркальцем. «Зеркало» – секретная организация Адрианглии, мелькнуло в голове Уильяма. Самый большой враг «Руки».

– «Зеркало» хочет поговорить с вами, лорд Сандин, – мягко сказал мужчина. – Не соблаговолите ли вы оказать нам любезность и дать аудиенцию?

ГЛАВА ВТОРАЯ

СЕРИЗА склонилась над чайного цвета водами пруда Подковы. Вокруг нее стояли массивные кипарисы, похожие на древних солдат, вытянувшихся по стойке смирно, узловатые колени их корней касались воды. Трясина никогда не замолкала, но ничто необычное не прерывало знакомый хор звуков: где-то слева квакала жаба, в пологе над ней слабо шуршали белки, настойчиво щебетала синяя птичка…

Она закатала джинсы и присела, выкрикивая нараспев:

– Где же Нелли? Где же эта хорошая девочка? Нелли самая лучшая на свете ролпи. Иди сюда Нелли, Нелли, Нелли.

Поверхность пруда оставалась совершенно нетронутой. Ни единого всплеска.

Сериза вздохнула. В пяти футах от нее на земле тянулся длинный мокрый след, по бокам которого виднелись следы когтистых лап. След Нелли. Когда ей было пятнадцать, выслеживать ролпи на болотах было настоящим приключением. Сейчас ей было двадцать четыре, и таскаться посреди ночи по Трясине,

меся воду и увязая по щиколотку в грязи, было куда менее весело. Она могла бы придумать куда лучший способ провести время. Например, поспать в своей уютной теплой постели.

– Сюда, Нелли! Давай, девочка. Кто хорошая девочка? Точно Нелли. О, Нелли такая хорошенькая. О, Нелли такая толстенькая. Она самая толстенькая, самая симпатичная, самая глупая ролпи на свете. Да, она такая.

Нет ответа.

Сериза подняла голову. Далеко наверху сквозь переплетение кипарисовых ветвей и болотных лоз ей подмигивал маленький кусочек голубого неба.

– Почему ты поступаешь так со мной?

Небо отказывалось отвечать. Обычно оно и не отвечало, но она все равно продолжала с ним разговаривать.

Над головой раздалось чириканье, и с ветвей свалился белый ком птичьего помета. Сериза увернулась и зарычала на небо.

– Не круто. Совсем не круто.

Настало время для экстренных мер. Сериза прислонила меч к кипарисовому корню, закрепив ножны в земле, переместила вес, сняла рюкзак с плеч и порылась в сумке. Она выудила из-за мешанины кожаный намордник. Он был рассчитан на то, чтобы обхватить морду ролпи, а дополнительный ремень, фиксирующий голову, гарантировал, что зверь не сбежит. Сериза положила его на землю рядом с собой и извлекла консервный нож с небольшой банкой.

Она взяла банку в руки и постучала по ней консервным ножом. Звук металла о металл прокатился над прудом. Ничего.

– О, что у меня есть? У меня есть тунец!

Небольшая рябь сморщила поверхность примерно в тридцати футах. Попалась.

– Мммм, ням-ням, тунец. Я съем все сама. – Она провела консервным ножом по банке и нажала, открыв ее.

Из воды высунулась пятнистая голова. Ролпи попробовала воздух черным носом, обрамленным длинными темными бакенбардами. Большие черные глаза уставились на банку с маниакальным ликованием.

Сериза наклонила банку, позволив рыбьему соку капнуть в пруд.

Ролпи промчалась по воде и выскочила на берег. Снизу до шеи она напоминала тощего тюленя, вооруженного длинным хвостом и четырьмя широкими полулапами, обрамленными плоскими ластами. От плечей тюленье тело вытягивалось в изящную длинную шею, увенчанную головой выдры.

Сериза встряхнула банку.

– Голова.

Нелли облизала свои черные губы и постаралась выглядеть очаровательно.

– Нелли, голова.

Ролпи опустила голову. Сериза надела намордник с ошейником на мокрую морду и затянула его потуже.

– Ты заплатишь за это, знаешь ли.

Нелли ткнула ее в плечо своим черным мокрым носом. Сериза вытащила из банки кусок тунца и бросила его ролпи. Острые, как бритва зубы, щелкнули воздух, ловя лакомство. Сериза подняла меч с земли и потянула за поводок. Ролпи неуклюже двинулась рядом с ней, извиваясь и толкая себя по болотной грязи.

– Что это было, черт возьми? Вырваться посреди ночи и отправиться на прогулку? Может быть, ты устала тянуть лодки и решила позаигрывать с болотными аллигаторами?

Ролпи, извиваясь, следила за банкой тунца, словно это была какая-то священная реликвия.

– Они могут раскусить костяных акул пополам. Они посмотрят на тебя и увидят пухлую маленькую закуску. Поздний завтрак, вот кем ты станешь.

Ролпи облизнула губы.

– Ты думаешь, тунец живет в грязи? – Сериза отщипнула еще один кусочек и бросила его Нелли. – На случай, если ты не знала, тунец не водится в Грани. Нам приходится доставать тунец в Сломанном. В Сломанном нет магии. Но знаешь, что есть в Сломанном? Полицейские. Много-много полицейских. И системы сигнализации. Ты хоть представляешь, Нелли, как трудно украсть тунца в Сломанном?

Нелли тихонько взвизгнула от отчаяния.

– Я не испытываю к тебе жалости. – Тунец был очень дорогим товаром. Требовалось четыре дня, чтобы добраться до Сломанного, а пересечение границы между Гранью и миром без магии причиняло адскую боль. Из всей семьи она и Кальдар были единственными, кому это удавалось. В остальных Марах было слишком много магии, чтобы пересечь границу. Попытка проникнуть в Сломанный убила бы их.

Сериза с трудом пробиралась по грязи. Когда она росла, ей всегда говорили, что магия – это дар, чудесная, редкая, особенная вещь, которой можно гордиться. Возможно, магия и была даром, но в минуты отчаяния, когда она сидела, изучая развалины семейных финансов, она видела в ней то, чем она была на самом деле – цепью. Большими тяжелыми кандалами, которые держали семью запертой в Трясине. Если бы не вся эта магия, они могли бы давным-давно сбежать в Сломанный мир. Как бы то ни было, единственный выход из болота лежал через границу с Герцогством Луизиана в Зачарованном мире, где магия текла в полную силу.

Луизианцы использовали Трясину, чтобы ссылать в нее своих изгнанников. Преступников и беспокойных голубокровных, тех, кого было слишком неудобно держать, но слишком рискованно убивать, отправляли в Трясину. И как только ты пересекал границу между Зачарованным и Трясиной, луизианская стража заботилась о том, чтобы ты больше никогда не вернулся домой.

Растительность расступилась, открыв темную воду потока Языка жреца. В грязи лежала зеленая болотная гадюка. Она зашипела, когда они приблизились. Сериза зацепила змею мечом и отбросила в сторону.

– Пойдем. – Она бросила ролпи еще один кусок тунца и повела ее в воду чайного цвета. Сериза покрепче обмотала поводок вокруг запястья и обвила руками узкую шею Нелли. – Остальное ты получишь, когда мы вернемся домой.

Сериза щелкнула языком, и ролпи понеслась вниз по течению.

ЧЕРЕЗ двадцать минут Сериза закрыла калитку в загоне для ролпи. Кто-то, вероятно мальчишки, предприняли разумную попытку починить сетчатый забор, но он не выдержит, если Нелли решит протаранить его. В извилистых протоках болота ролпи были жизненно необходимы. В некоторых местах вода стояла совершенно неподвижно, и болотная растительность перекрывала ветер. Ролпи тащили легкие болотные лодки по всей Трясине и экономили бензин.

Пока рядом был человек, Нелли была превосходной ролпи: послушной, милой, сильной. В тот момент, когда человек выпадал из уравнения, глупый зверь пугался и пытался сбежать.

Возможно, она тревожилась из-за разлуки, размышляла Сериза, поднимаясь по склону холма к Крысиной норе. Было катастрофично изолировать Нелли в маленьком вольере. Она не терпела одиночества и зная ее, она будет кричать день и ночь. А укрепление большого забора обойдется слишком дорого и потребует слишком много труда.

Сериза, пыхтя, поднялась на холм к дому семьи Мар. Вода капала с ее одежды и хлюпала между пальцами ног в ботинках. Ей хотелось принять горячий душ и вкусно поесть, желательно с мясом. Но скорей всего ей достанется рыба и вчерашний хлеб. Ей к тому же придется смазать свой меч, но это часть жизни на болоте. Вода и сталь не очень хорошо сочетались.

Крысиная нора, огромный двухэтажный дом, стоял на вершине невысокого холма. Пятьдесят ярдов расчищенной земли отделяли дом от ближайшей растительности. Зона поражения. Пятьдесят ярдов – это слишком много, когда на тебя нацелены винтовки и скрещенные кости.

На первом этаже не было ни входа, ни окон. Единственный путь туда лежал вверх по лестнице на веранду второго этажа. Когда она подошла к лестнице, из-за колоннады веранды выскользнула маленькая фигурка и села на ступеньки. Софи. Ларк, поправила себя Сериза. Теперь ее сестре хотелось, чтобы ее звали Ларк.

Ларк устало посмотрела на нее из-под темных взъерошенных волос. Ее тощие ноги как спички торчали из капри. Ее икры были перепачканы грязью. Свежие царапины покрывали ее руки поверх старых синяков. Она спрятала руки, но Сериза была готова поспорить, что ногти у нее грязные или обкусанные, а может, и то и другое. Раньше Ларк была хотя бы немного аккуратным фриком, насколько это возможно для одиннадцатилетней девочки, выросшей на болоте. Теперь все пошло прахом.

Беспокойство снедало Серизу, но она сохраняла безмятежное выражение лица. Ничего не показывай. Не заставляй ее смущаться.

Она поднялась по лестнице, села рядом с Ларк, стянула левый ботинок и вылила воду.

– Адриан и Деррил отправились на дюнном багги покататься по Змеиным следам, – пробормотала Ларк.

Дюнный багги был адским автомобилем, сделанным для чистого удовольствия. На самом деле, Сериза тоже укатывала на нем раньше и так повеселилась, что перевернула его. Но прикасаться к дюнному багги без присмотра взрослых было категорически запрещено. Кража его и растрата дорогого бензина карались лишними тремя неделями работы по дому.

Конечно, и пятнадцатилетний Адриан, и его четырнадцатилетний приятель Деррил, знали об этом и могли справиться с последствиями. Самой насущной проблемой было то, что Ларк настучала на них. Ларк никогда не стучала.

Сериза заставила себя спокойно снять второй ботинок. Сама основа личности ее сестры менялась, и она могла только беспомощно наблюдать.

– Мальчики не взяли тебя с собой?

Ответ прозвучал так тихо, что она едва расслышала его.

– Нет.

Полгода назад они бы так и сделали. Они обе это знали. Желание протянуть руку и обнять костлявые плечи Ларк охватило Серизу, но она не шевельнулась. Она уже пробовала это раньше. Ее сестра напрягалась, выскальзывала из объятий и убегала в лес.

По крайней мере, Ларк разговаривала с ней. Это стало редкостью. Обычно мама была единственным человеком, который мог достучаться до нее, и даже ей было трудно вытащить что-либо из Ларк в последнее время. Девочка ускользала в свой собственный мир, и никто не знал, как ее оттуда вернуть.

– Ты сказала маме? – спросила Сериза.

– Мамы нет дома.

Странно.

– А папы?

– Они ушли вместе.

– Они сказали, когда вернутся?

– Нет.

Сериза напряглась. В Трясине ресурсов было мало, а людей много. Семьи сражались изо всех сил из-за самых незначительных вещей. Почти все семьи враждовали, и их семья не была исключением.

Вражда между Марами и Ширилами началась восемьдесят лет назад и все еще продолжалась. Иногда она ярко вспыхивала, а иногда, как сейчас, тлела, но в любой момент могла разразиться открытым противостоянием. В последний раз, когда вспыхнула вражда, Сериза потеряла двух дядей, тетю и двоюродного брата. Неизменным правилом было: перед тем как выйти на улицу, сообщить родственникам куда идешь и когда планируешь вернуться. Даже их отец, который был главой семьи, никогда не отступал от этого правила.

Ее охватила тревога.

– Когда и почему они ушли?

– На рассвете, и они ушли, потому что Кобблера укусили за задницу.

Кобблер, старый алкаш, бродил по болоту, подторговывая самогоном. Сериза никогда не любила этого человека. Он был груб с детьми, когда думал, что их родители не видят, и из злости ударил бы любого в спину.

– Продолжай…

– Он пришел и сказал папе, что в дедушкин дом забрались дикие собаки. Они погнались за ним, и одна укусила его за задницу. У него были дырявые штаны.

Усадьба Сене стояла заколоченной уже много лет, с тех пор как их дедушка и бабушка умерли там от красной лихорадки двенадцать лет назад. Сериза помнила ее как солнечный дом, выкрашенный в ярко-желтый цвет, как яркое пятно на болоте. Теперь это была заброшенная развалина. Никто и близко к ней не подходил. Кобблеру нечего было там делать. Наверное, искал, чтобы украсть.

– А что было дальше?

Ларк пожала плечами.

– Кобблер болтал без умолку, пока папа не дал ему вина, а потом он ушел. А потом папа сказал, что он должен пойти и позаботиться о дедушкином доме, потому что это все еще наша земля. Мама сказала, что пойдет с ним. Они уехали.

Добраться до усадьбы Сене на грузовике было невозможно. Они должны были уехать верхом.

– И с тех пор ты их не видела?

– Нет.

– До усадьбы Сене было полчаса езды верхом. Они уже должны были вернуться.

– Как думаешь, мама и папа умерли? – ровным голосом спросила Ларк.

О, Боги.

– Нет. Папа смертелен с мечом, а мама может выстрелить болотному аллигатору в глаз с сотни футов. Должно быть, что-то их задержало.

Приглушенный рев прокатился по деревьям – послышался двигатель багги. Тупицы. У них даже не хватило ума заглушить мотор и тихо подкатить багги к дому. Сериза встала.

– Дай мне разобраться с этим, и если мама с папой не вернутся к концу часа, я пойду и проверю.

Старый дюнный багги выскочил из-за сосен, плюхаясь по грязи по пути к дому. Сериза подняла руку. Два забрызганных грязью лица с ужасом смотрели на нее с переднего сиденья.

Сериза глубоко вздохнула и прокричала.

– Судорога!

Магия пульсировала в ее руке. Проклятие вцепилось в обоих мальчиков, скручивая мускулы на их руках. Адриан согнулся пополам, колесо повернулось влево, дюнный багги накренился и с громадным всплеском опрокинулся на бок, скользя по илу. Адский мобиль развернуло, извергнув двух смельчаков в грязь, еще раз крутануло, и он остановился.

Сериза повернулась к Ларк.

– Не стесняйся, идти туда и попинай их, пока они валяются. Когда закончишь, скажи им, чтобы они все убрали и отправлялись прямо в конюшню. Тетя Карен будет вне себя от радости, если в ближайшие три недели у нее появятся два раба.

Сериза взяла свои ботинки и направилась в дом. Смутное чувство тревоги переросло в полномасштабный ужас в ее груди. Она должна была выяснить, что задержало ее родителей, и чем скорее, тем лучше. На мгновение она чуть было не свернула в сторону конюшни, но ехать одной было бы сравнимо напрашиваться на неприятности. Ей нужна была поддержка, кто-то на кого можно положиться в бою. Лучше сейчас потратить лишние десять минут на сбор поддержки, чем потом жалеть об этом.

Это не закончится хорошо, она просто знала это.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

УИЛЬЯМ прислонился к стене своего дома. Двое во дворе наблюдали за ним. Если они и находили его игрушечную армию странной, то держали это при себе.

Дикий зверь внутри него огрызался и рычал, царапая его внутренности острыми когтями. Он держал его в узде. Образы мертвых детей вскрыли старую рану, но гнев сейчас не принесет ему ничего хорошего. Во время службы в Красном Легионе он сталкивался с агентами «Зеркала». Правила к ним неприменимы, и он быстро понял, что поворачиваться к ним спиной плохая идея. Ты связывался с этими парнями на свой страх и риск, зная, что следующий твой вздох может стать ударом в спину.