Текст книги "Лунная Заводь (ЛП)"

Автор книги: Илона Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– Наружу. Я иду наружу. Я скоро вернусь. – Он продолжал идти. Возможно, ему удастся убить кого-нибудь во время поисков трупа Лаверна. Ему было так безжалостно скучно.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ПЕВА Ширил сидел, прислонившись к стволу сосны, и смотрел на темную воду. Вокруг него мягко шелестели бронзовые перья ржавого цвета папоротников, колеблемые ночным ветерком. Слева ухала кустарниковая сова, пытаясь спугнуть землероек из их укрытий. Старый эрваург лежал в воде, как наполовину затонувшее бревно.

Пева засел в засаде на ручье еще ранним вечером. Это был второй по скорости водный путь из Сиктри до Крысиной норы, он бы им сам воспользовался, если бы оказался на месте Серизы. У крысиной суки время поджимало. Утром у нее должно было состояться судебное заседание, и так как река, идущая вдоль хребта, была самой быстрой и, следовательно, слишком очевидной, а Язык священника был слишком петляющим и медленным, она должна была пройти этим путем. Поскольку ночное болото было слишком рискованным местом для путешествия на лодке, она, тихо и незаметно попытается пробраться домой с первыми лучами солнца, думая, что самая хитрая, и тогда она встретится с Осой и ее болтами. Он похлопал по ореховому прикладу арбалета. Осу мучила жажда, а у Серизы было много крови.

Было бы неплохо бросить ее тело у Крысиной норы. С его болтом, точащим из нее. Он попытался представить себе потрясенное горем лицо Ричарда, превратившееся из обычного надменно-спокойного в расслабленную маску скорби, и ухмыльнулся. Этому ублюдку давно пора было вспомнить, кто он такой – грязная крыса, точно такая же, как и десятки других, копошащихся, кусающихся, размножающихся в Трясине. Ни лучше, ни хуже всех полукровок Эджеров вместе взятых. Да, давно пора.

В его сознании лицо Ричарда каким-то образом превратилось в лицо Лагара. Черт. Интересно, что он увидит на лице брата, когда покажет ему тело? Если подумать, то лучше бы Лагар вообще не видел ее труп. В этом не было необходимости.

То, что происходило между Лагаром и Серизой, озадачивало его. Вряд ли она когда-нибудь перевернется для него на спину. Черт, Лагар даже не пытался этого сделать. Никогда не покупал ей подарков, цветов или чего-то еще, что нравится женщинам, но когда Сериза проходила мимо, Лагар смотрел на нее. И еще этот чертов танец. Кружась у костра, Лагар был пьян, его глаза безумны, Сериза усмехалась. Разве это не было чем-то особенным? Он представил себе их бок о бок и вынужден был признать, что если бы эти двое размножились, то у них получился бы прекрасный выводок.

В другой жизни.

Нет, в другом мире. Даже если бы они не враждовали, это был бы теплый день в аду, прежде чем их мать позволила бы кому-то, вроде Серизы попасть в семью. Старая ведьма не любила конкуренции. Будь ее воля, никто из них никогда не женился бы, разве что на тормозной глухонемой.

Так будет лучше, решил Пева. Убить Серизу быстро, выбросить тело и сказать Лагару, что это было сделано и сделано чисто, без боли.

В узком проломе между деревьями, где ручей делал крутой изгиб, мелькнул след движения. Он сосредоточился. Тень, более темная, чем остальные, скользила по воде. Лодка, да еще до рассвета. Черт. В итоге эта наглая сучка все-таки пробиралась ночью.

Ему сразу стало душно: сердце бешено заколотилось, во рту пересохло. Его охватило возбуждение. Он наклонился вперед, не сводя настороженных глаз с темного силуэта на носу корабля. Его дыхание замедлилось. Пева прицелился. Фигура сидела на катере ссутулившись. Небось устала от бессонной ночи. Все оказалось слишком просто.

Он задержал на ней взгляд на краткий волнующий миг. В это драгоценное мгновение они были связаны, он и его цель, узами столь же древними, как сама охота. Он ощущал ее жизнь, трепещущую, как рыба на леске, и упивался ею. Только две вещи делали человека равным богам: создание жизни и ее уничтожение.

Медленно, с сожалением, Пева нажал на спусковой крючок.

Болт вонзился силуэту в грудь, отбросив его на палубу.

– Возвращайся в грязь, Сериза, – прошептал Пева.

Что-то просвистело мимо него, с громким стуком врезавшись в сосновый ствол. Ночь взорвалась белым светом. Ослепленный, Пева присел на корточки, выстрелил в сторону лодки и перекатился в папоротники. Магический болт. Черт.

Визг пронесся в ночи. Он услышал два глухих удара: головки болтов вонзились в землю там, где он сидел минуту назад. Перед глазами поплыли круги обжигающего белого света. Пева ощутил себя очень одиноким.

Его сердце затрепетало, словно маленькая птичка попавшая в клетку из ребер, которая теперь отчаянно пыталась вырваться. Он перевел дыхание и заставил себя замедлиться.

Прижавшись к земле, Пева протянул руку к тому месту, куда, как он догадался, попали болты. Его рука нащупала древко. Он вытащил его, позволив пальцам исследовать длину болта. Короткий. В него чуть не попал короткий болт.

Сериза не могла достать его с десяти ярдов коротким болтом. Этой сучке кто-то помогал. Должно быть, она высадила лучника на берег, и Пева выдал себя этим выстрелом.

Пальцы Певы коснулись головки болта. Ровный, хорошо сбалансированный. Профессиональный. Слишком хорош для обычного лучника. Пева выронил болт, прежде чем порезался об острые, как бритва, края. Перистые папоротники касались его лица. Он по-прежнему ничего не видел. Двигаться – значит умереть. Остаться – значит тоже умереть. В конце концов лучник поймет, где он прячется. Он почувствовал приближение болта, почувствовал по той же древней связи, которую смаковал ранее, как он мчится к нему. Пева метнулся в сторону, сделал два выстрела под широким углом и снова перезарядил арбалет.

Ослепительный огонь в его глазах начал тускнеть. Он увидел папоротники – темные мазки на фоне яркой дымки. Еще несколько вдохов и зрение вернется к нему. Ему нужно было выиграть немного времени. Слева смутно вырисовывались очертания большого кипариса, основание которого было достаточно толстым, чтобы укрыться.

Пева Ширил не умрет сегодня на болоте.

СЕРИЗА остановилась в море ржавого цвета папоротников. Пева умер на коленях, обнимая кипарис. Уильям пригвоздил его к дереву двумя болтами – одним в шею, другим в грудь. Смерть превратила лицо Певы в бескровную маску. Она посмотрела в его глаза, пустые и печальные в лунном свете, и почувствовала себя виноватой без всякой причины.

Сериза отвела взгляд. Это была такая глупость. Этот человек убил бы ее, не раздумывая, но она знала его так долго, что это было почти как смерть кого-то из близких. На что это будет похоже, когда один из членов семьи действительно умрет?

Она судорожно сглотнула. Сейчас было не время терять его.

Уильям вышел из папоротников, вставляя болты в кожаный колчан. Сериза напряглась. Она наблюдала за всем этим с лодки, прячась за телом шпиона «Руки». Она догадывалась, что Пева устроит засаду где-то на этом пути. Лагар дал бы ему много людей, но Пева, будучи высокомерным снобом, отправил бы их прикрывать другие маршруты, чтобы он мог добыть добычу сам. Они с Уильямом рассчитали просто, как дважды два: одного человека легче убить, чем нескольких. Они посадили труп в качестве водителя ролпи, она сидела низко, держа руль, в то время как Уильям следовал за лодкой вдоль берега на протяжении последней мили. Как только Пева явит себя, Уильяму надо будет прикончить его. Но все пошло не совсем по плану.

– Ты заставил его бежать, – сказала она, стараясь говорить нейтральным тоном.

Уильям вцепился в болт в спине Певы. Темный наконечник был глубоко внутри. Только древко около дюйма торчало наружу. Чтобы вытащить его, потребуется много сил. Он напрягся, и тело отпустило болт с влажным чавкающим звуком.

– Тебе было весело играть с ним?

– Я сделал это не для развлечения. – Уильям вытер болт о спину Певы и осмотрел острый наконечник. – Я выстрелил из ракетницы, чтобы ослепить его, а потом пустил бегом на случай, если ему кто-нибудь поможет спрятаться в кустах. Когда он не нашел себе друзей, я убил его.

Он потянулся ко второму болту. Болт прошел сквозь шею Певы и вошел в дерево по меньшей мере на три дюйма. Она, наверное, могла бы встать на него, и он не сдвинулся бы с места. Микита со всей своей силой не смог бы его вырвать.

Пальцы Уильяма сомкнулись на болте. Он уперся ногой в спину Певы и хмыкнул, его лицо подергивалось от напряжения. Болт выскочил из кипариса. Уильям понюхал его и поморщился.

– Наконечник чуть погнулся, но древко в порядке.

Уильям был не человеком. Не мог быть…

Она подозревала это и раньше, в первый раз в доме «Альфы», потому что он был абсолютно уверен, что там никого нет. Драка с Кентом заставила ее задуматься, но битва с охотником все решила. От того, как Уильям двигался, у нее по спине бежали мурашки – слишком быстро, слишком умело – но выражение его лица смягчило это. Они стояли перед человеком, изменившимся настолько, насколько только было можно, а Уильям выглядел равнодушным, будто эмоции были выше его сил. Она бы остановилась на страхе или гневе, но то, что она увидела, было безжалостным расчетом изощренного хищника. Он оглядел свою жертву, решил, что победит в схватке, и приступил к делу. И теперь у нее были неоспоримые доказательства. Его сила не выходила за пределы человеческих возможностей, но ее явно было больше для его худощавого тела.

Сериза сделала шаг назад.

Уильям замер на месте.

Она должна была решить это сейчас.

– Ты солгал мне.

Его глаза были ясными и холодными. Он вычислял.

– Ладно, вот тебе правда: мне это действительно понравилось. Он хотел убить тебя, а я вместо этого убил его. Я не сказал тебе, потому что не хочу, чтобы ты меня боялась.

– Это не то, что я имела в виду.

– А что ты имела в виду?

– Твоя история о потерянном кольце и его поисках – наглое вранье.

– А, ты об этом.

Он рывком поднял арбалет. Черный болт уставился на нее.

Сериза стиснула меч. Магия искрилась глубоко в ней, пела через ее тело, и просачивалась из ее глаз и пальцев правой руки на меч. Блестящая белая точка пробежала по лезвию и замерла.

Глаза Уильяма горели, как два янтарных уголька. Она встретила его взгляд и вздрогнула. В янтаре не отражалось никаких эмоций, только разум, жестокий, как глаза охотящегося болотного кота. Она не видела ни беспокойства, ни мягкости, вообще никаких мыслей, только ожидание. Теперь он казался едва ли человеком, не человеком, а каким-то диким существом, сотканным из тьмы и выжидающим удобного момента, чтобы наброситься.

Уильям взглянул на ее меч. Его верхняя губа приподнялась, показывая ей зубы. Боже мой, лорд Билл, какие у вас большие клыки. Ничего страшного. Она не была Красной Шапочкой, она не была напугана, и ее бабушка могла проклясть его задницу так сильно, что он не знал бы, где находится в течение недели.

Уильям кивнул на ее клинок.

– Так я и думал. Ты режешь кости, как масло, потому что пронзаешь свой меч вспышкой.

– И это такая приятная вспышка. Хорошенькая и белая. – И она разрежет тебя на куски.

– Против болта в груди она мало что дает.

– Откуда ты знаешь, что я не могу защитить себя вспышкой?

В ответ Уильям хмыкнул.

– Ты не можешь этого сделать. Было бы здорово, если бы ты могла, но мы оба знаем, что ты не можешь.

В яблочко Уильям. Клинок со вспышкой требовал многих лет тренировок и каждой унции ее концентрации. Когда она вспыхивала, ее клинок мог пронзать все, что угодно, но она могла делать так только на долю секунды. Внезапная защита была выше ее сил. Он только что принял ее за пони с одним трюком, и был прав.

Тем не менее, не было никаких причин, по которым она не могла блефовать.

– Так жаждешь умереть?

– Если ты можешь остановить мой болт, покажи мне.

Вот дерьмо. Сериза напряглась, готовая нырнуть в ручей позади нее, как только он выстрелит.

– В любой момент.

Уильям просто стоял там. Янтарные глаза следили за каждым ее движением, но он не шевелился.

До нее дошло, что если бы он собирался стрелять, то уже сделал бы это.

– Ты ведь не застрелишь меня, правда?

Уильям зарычал.

– Если я это сделаю, ты умрешь.

И почему ее смерть беспокоит его? Не секрет, он считал ее хорошенькой, но она была не настолько наивна, чтобы думать, что это остановит его.

Сериза сделала экспериментальный шаг назад.

Арбалет сдвинулся на четверть дюйма. Он целился ей в ноги.

– Не двигайся.

– Давай расстанемся здесь, Уильям. Ты пойдешь в одну сторону, а я в другую.

– Нет.

– Почему нет?

Он не ответил.

– А если я побегу?

Он наклонился вперед.

– Это было бы ошибкой, потому что я погнался бы за тобой.

Ох, ты, Боже мой.

Его голос был задумчивым и с оттенком странной тоски, как будто он уже бежал через темный лес в своем сознании. Крошечные волоски на затылке Серизы встали дыбом. Что бы она ни делала, она не могла убежать, потому что он с удовольствием погнался бы за ней, и она не была вполне уверена, что произойдет в конце этой погони. Судя по тому, как он выглядел, он тоже не был уверен, но точно знал, что ему это понравится.

Маленькая часть ее хотела узнать, каково это – быть преследуемой Уильямом по лесу Трясины. Каково это быть пойманной. Потому что он смотрел на нее не так, словно хотел убить. Он смотрел на нее так, словно имел в виду что-то совершенно другое. Все, что ей нужно было сделать – это броситься в лес. От одной мысли об этом у нее по спине побежали мурашки, и она не была уверена, тревога ли это или возбуждение.

Она увязла в этом по самые уши. Ну, на самую малость.

Сериза подняла брови.

– Я всю жизнь прожила на этом болоте. Что заставляет тебя думать, что ты сможешь поймать меня?

Уильям ухмыльнулся, обнажив белые зубы и по-волчьи захихикал. Тихий скрипучий звук заставил ее вздрогнуть. В этот момент Сериза с абсолютной уверенностью поняла, что он будет преследовать ее, загонять, пока не поймает. Она никуда не денется. Не обойдется и без драки, которую никто из них не хотел.

Сериза посмотрела на него в ответ, прямо в эти горящие глаза. Он слегка наклонился вперед, голодное существо внутри него полностью сосредоточилось на ней.

Он хотел ее. Она видела это в его глазах, в том, как он держался, расслабленно и готовый к действию. Достаточно было малейшего толчка, улыбки, подмигивания, намека, и он сократит расстояние между ними и поцелует ее.

Ее обдало жаром, за которым последовали колючие иглы адреналина. Один шаг вперед. Это было все, что она должна была сделать. Месяц назад она сделала бы этот шаг, не задумываясь.

Месяц назад она не отвечала за свою семью. Сейчас не время становиться эгоисткой.

Если кто-то из них затеет драку, она убьет его и будет сожалеть, не зная почему. Иметь дело с Уильямом было все равно, что играть с огнем: не было правильного способа сделать это.

– А что будет, если ты меня поймаешь? – Кроме того, что она порежет его на ленточки. Или совсем потеряет рассудок.

– Беги, и все узнаешь.

Уильям сделал маленький шаг вперед.

Сериза дернулась назад. Если он прикоснется к ней, ей придется принять решение: резать или соблазнять, и она не знала, в какую сторону склониться.

Огонь в его глазах вспыхнул и немного погас.

– Ничего… неприятного.

Сериза сглотнула. Она была так сильно измотана, что мышцы на ногах болели. Неприятного? Что, черт возьми, это значит – «ничего неприятного»?

– Ты можешь прямо ответить на этот чертов вопрос? – Ее голос поднялся слишком высоко. Черт возьми!

Уильям вздохнул. Дикий край исчез. Его плечи слегка опустились. Он опустил арбалет.

– Я не причиню тебе вреда. Не бойся. Если тебе нужно идти, иди. Я буду вести себя хорошо и не стану тебя преследовать. Достаточно прямолинейно для тебя?

Он не шутил, Сериза видела это по его лицу. Он подумал, что она боится его, и отступил.

Напряжение покинуло ее. Внезапно она почувствовала усталость.

– А что ты будешь делать здесь один, на болоте?

Он пожал плечами.

– Найду выход.

Да, конечно. Он бы целыми днями бродил по болоту. Она не сомневалась, что он выживет, но в ближайшее время он выход не найдет.

– Вот, что я знаю: ты быстр, ты знаешь, что такое «Рука», и ты обучен убивать голыми руками. Ты выглядишь так, будто занимаешься этим уже некоторое время, и это тебя не беспокоит. Я думаю, тебе это нравится. А твои глаза… – она поднесла руку к лицу.

– Что?

– Они светятся.

Он моргнул.

– Я ношу линзы, чтобы этого не случилось.

– Ну, они не работают.

– Нет?

Она покачала головой.

– Ты облажался.

– Тогда нет смысла носить их. – Он сел на бревно, опустил нижнее веко, выудил линзу и бросил ее в грязь. За ней последовала вторая. Он поднял голову с явным облегчением, как ребенок, которому сказали, что он может снять свою церковную одежду. На самом деле его глаза были светло-карими, и когда он моргнул, янтарное сияние охватило его радужки, как огонь.

Она мысленно подошла к нему, обняла за шею и поцеловала, глядя прямо в эти дикие глаза. И в ее голове это должно было остаться. На сегодня.

– Лучше? – спросила она.

– Намного. – Он сидел, моргая, раздавленный тем, что его план рухнул. Он выглядел… грустным. Только что он был каким-то исчадием ада с горящими глазами, а в следующее мгновение превратился в саму унылость, и все это выглядело и ощущалось совершенно искренне.

Ей следовало бы уйти, если бы он не знал «Руку», знал ее лучше, чем кто-либо, возможно, лучше, чем кто-либо в Трясине, и она отчаянно нуждалась в его знании. Да, дело было в этом.

Прекрати, сказала она себе.

Путь к тому, чтобы стать бойцом-вспыхивателем, был вымощен годами тренировок, но начинался он с одного простого правила: никогда не лгать самой себе. Это означало принять свои истинные мотивы, владеть своими эмоциями и желаниями, не притворяясь, благородны ли они или злы. Это было легко понять, но трудно сделать. Совсем как сейчас.

Она должна была признать и принять реальность: Уильям с его янтарными глазами и волчьим смехом, безумный, смертоносный Уильям, вскружил ей голову. Он был похож на опасную коробку с головоломками, полную бритвенных лезвий. Нажав не тот переключатель, можно остаться без пальцев. И она была дурой, которая не могла дождаться, чтобы нажать на кнопки и найти нужную.

Сериза выдохнула. Прекрасно, она хотела его. Нет смысла отрицать это. Но одного этого было недостаточно, чтобы впустить его в дом. Теперь, когда она призналась в этом, ей не составило труда забыть об этом.

– Уильям, такой человек, как ты, не стал бы рыскать по Трясине в поисках какой-то безделушки. Ты солгал мне, и я чуть не забрала тебя к себе домой, где живет моя семья. Я не могу позволить, чтобы мне лгали.

– Вполне справедливо.

– И все же ты мог убить меня, когда я спала. Ты помог мне спрятаться от «Руки» и спас моего кузена. Будь со мной откровенен, Уильям. Зачем ты здесь? Ты на кого-то работаешь? Скажи мне.

Скажи мне, потому что я не хочу оставлять тебя в этом болоте. Скажи мне, чтобы я знала, что у нас есть шанс.

– Если не можешь, не тяготись. Отсюда мы пойдем каждый своей дорогой. Я даже нарисую тебе карту, чтобы ты вернулся в город. Если ты не можешь сказать мне, почему привязался ко мне, просто ничего не говори. Но не лги мне, иначе, клянусь, ты очень пожалеешь об этом. Я могу работать вместе с тобой, но я не позволю тебе использовать меня или мою семью. – Сериза вздернула подбородок. – Так что же это?

ЕМУ пришлось солгать.

Сериза была внучкой луизианских голубокровных. Они убивали его род в Луизиане. Для нее он был мерзостью.

В своей голове Уильям каким-то образом умудрился замять этот факт. Но теперь он смотрел на него в упор. Ему следует быть очень осторожным, решил Уильям. Она и так была достаточно напугана. Ему придется скрывать, кто он такой, пока она не привыкнет к нему.

Он не хотел пугать ее, но, черт возьми, было бы забавно погнаться за ней. Он даст ей фору. А когда он поймает ее, то позаботится о том, чтобы она больше не захотела убегать.

Но она не убежала. Она просто стояла и ждала его ответа.

Про «Зеркало» тоже нужно будет молчать. «Рука» была одним камнем преткновения, «Зеркало» другим, и ее семья оказалась зажата посередине, когда они столкнулись. Сериза могла подумать, что он использует ее… и он это сделает, и она знала, что в большей системе вещей несколько острых углов имеют очень мало значения.

Ему пришлось солгать.

Вот что делали шпионы… они лгали, чтобы получить то, что хотели. Он должен быть ловок в этом, потому что если он потерпит неудачу, она уйдет в Трясину, оставив его держать оборванный конец их разговора, и он ни черта не мог с этим поделать. Это было бы низко… причинить ей боль. Она защищала свою семью. Если бы у него была своя семья, он сделал бы то же самое, что и она.

Он должен был убедить ее, что работает на себя, преследуя свою личную цель мести. И что он был человеком.

Уильям посмотрел на нее.

– Человека, который похитил твоих родителей, зовут Паук. Я здесь, чтобы убить его.

Сериза зажмурился.

– Почему?

Она должна была спросить об этом. Уильям отвернулся к реке, пытаясь удержать воспоминания под контролем.

– Четыре года назад он убил нескольких детей. Они были важны для меня.

– Это были твои дети? – тихо спросила она.

Он медленно выдохнул, когда дикий зверь в нем завыл.

– Нет. У меня нет семьи.

– Мне очень жаль, – сказала она.

Уильям едва не зарычал. Он не хотел, чтобы она жалела его. Он хотел, чтобы она видела, что он силен и быстр, и может сам о себе позаботиться.

– Когда я добрался до него в первый раз, он сломал мне обе ноги. – Уильям встал, сбросил куртку и задрал футболку, показывая ей длинный шрам, змеящийся по спине. – Это было во второй раз. У него что-то было на ноже, какой-то яд.

Она сделала шаг вперед.

– А что ты с ним сделал?

Уильям улыбнулся, вспоминая.

– Я выбил из него все дерьмо лодочным якорем. Я бы прикончил его, но он сбросил меня в воду, а потом эта чертова лодка взорвалась. К тому времени из раны у меня уже текла кровь, а горло перехватило от яда, так что я ничего не мог с этим поделать.

– Значит, ты думаешь, что третий раз сможешь взять реванш? – спросила она.

Так и должно быть.

– На этот раз я убью его, – пообещал он. Мысль о том, чтобы разорвать Паука на части, придавала его голосу счастливое волчье рычание.

Она сделала еще один шаг вперед. Все ближе и ближе. Еще шаг… и он окажется в зоне ее поражения. Она подкрадывалась к нему

– Откуда ты знаешь, что Паук в Трясине?

Он должен был дать ей больше информации, иначе она не поверит ему.

– Человек в Сиктри. Набивальщик чучел.

– Зик?

– Он работает на меня.

Ее глаза расширились, как блюдца.

– Каким образом?

– У Зика есть связи в Зачарованном. – Технически это было правдой. – Люди знают, что я ищу Паука, и плачу за информацию. – Тоже правда. – Он дал знать своим людям, что Паук находится в Грани, и они связались со мной. – Опять правда. Хитрость лжи заключалась в том, чтобы говорить правду.

– Итак, когда вы вдвоем пошли в подсобку…

– Он рассказывал мне все о тебе и Ширилах.

– Сукин сын. А я стояла там как идиотка, ожидая вас двоих и думая: «Он определенно не торопится. Зик, должно быть, доит его, забирая каждую монету, которая у него есть». – Ты заставил меня почувствовать…

Он сделал широкий шаг и встал рядом с ней.

– Как?

Она подняла на него глаза. Хочу. Хочу женщину, хочу, хочу, хочу…

– Ты заставил меня чувствовать себя глупо. – Ее голос стал мягким. – Ты хоть голубокровный?

– Технически.

– Это как?

Уильям улыбнулся.

– Это значит, что меня называют лордом Сандином, но кроме этого у меня ничего нет. Ни власти, ни земли, ни статуса. У меня остались кое-какие сбережения после службы, и большая их часть сейчас на мне. – Ну, это была откровенная ложь. «Зеркало» снабдило его деньгами.

– Так ты был солдатом?

Она его не подловила. Уильям кивнул.

– Было дело.

Ее поза все еще оставалась настороженной, а глаза следили за его движениями. Но она больше не выглядела так, словно собиралась убежать. Он шел в правильном направлении.

– В каком подразделении ты служил?

– В «Красном Легионе».

– Красные дьяволы?

Он снова кивнул.

– Послушай, я хочу убить Паука. Единственная зацепка, которая у меня сейчас есть – это ты. Паук хочет тебя, а это значит, что ты моя приманка.

– Почему я не чувствую себя особенной? – Она склонила голову на бок. – Откуда мне знать, что ты все это не выдумал?

Он развел руками.

– Ты можешь спросить Зика, и он расскажет тебе тоже самое. Если у тебя есть способ узнать что-то за пределами Грани, ты можешь спросить о «Резне восьми» в Зачарованном. Но все это требует времени. Ты нуждаешься во мне, Сериза. Ты не знаешь, как бороться с «Рукой». Я знаю. Мы на одной стороне.

– Ты хочешь мне еще что-нибудь сказать?

Каждый раз, когда я смотрю на тебя, мне приходится надевать на себя поводок.

– Нет.

– Если ты солгал мне, я сделаю тебе больно, – пообещала она.

Он улыбнулся во все зубы.

– Ты постараешься.

Она вздохнула.

– Вы меня беспокоите, лорд Билл. От вас одни неприятности.

Он снова выиграл. Уильям с трудом сдержал смех.

– Ты должна быть взволнована, как и я. – Он сложил плечи арбалета и направился к лодке.

Она положила руку на бедро.

– Куда это ты собрался?

– К лодке. Ты снова назвала меня лордом Биллом. Это значит, что мы в порядке.

Сериза хлопнула себя ладонью по лбу и последовала за ним.

– Хорошо. Я возьму тебя с собой. Но только потому, что я не хочу бросаться в бой вслепую.

Они шли к лодке бок о бок. Он вдыхал ее запах, наблюдая, как шевелятся ее длинные волосы. Она шагала грациозно и так тщательно выбирала куда ступать, словно танцевала. Наконец до него дошло – следующие несколько дней он проведет под ее крышей. В ее доме, наполненном ее запахом. Он будет видеть ее каждый день.

Она будет видеть его каждый день. Если он правильно разыграет свои карты, она может даже больше, чем увидеть. Он должен был сохранять хладнокровие и ждать своего часа. Он был волком. У него не было проблем с терпением.

– Я просто хочу знать одну вещь, – сказала Сериза.

– Да?

– Когда ты убьешь Паука, ты отрубишь ему голову и заставишь Зика набить ее, чтобы убедиться, что он действительно мертв?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ДОСКИ крыльца заскрипели под ногами Лагара. Вся усадьба была прогнившей. Внутри дома пахло плесенью, панели были влажными и скользкими, покрытыми черными пятнами.

Он так сильно хотел заполучить усадьбу, что практически отдался «Руке». Гребаные уроды. Он пожал плечами, пытаясь избавиться от воспоминаний об их магии, горячей и острой, касавшейся его, как пучок раскаленных иголок. И все ради чего? Ради этого дерьмового дома.

Он хотел этот чертов дом только потому, что тот принадлежал Густаву. У Густава было все: он руководил своей семьей, и они боготворили его, его уважали, люди спрашивали у него совета… и Сериза жила в его доме.

Чед появился из-за дома, сжимая в руках винтовку.

– В чем дело?

– Я не могу найти Брента.

Лагар последовал за охранником вокруг дома в сад, заросший сорняками и ежевикой. Небольшой ручеек, темно-бордовый в сером свете рассвета, скользил по земле сбоку от кустов. Кровь.

Чед переминался с ноги на ногу.

– Я пришел сменить его…

Лагар поднял руку, останавливая его. Длинные, широко расставленные, глубоко вдавленные массивным весом царапины оставили след на грязи. Рядом с ними были видны отпечатки ног. Брент, должно быть, заметил царапины и потоптался на этом месте. Эта короткая остановка стоила ему жизни. Что-то прыгнуло на него и утащило прочь.

Позади него Чед переминался с ноги на ногу.

– Я подумал, может, это болотный кот…

– Слишком большой. – Лагар посмотрел через заросли бурьяна на осыпавшуюся каменную стену, отделявшую некогда возделанный участок земли от сосен. Ни звука.

– А где же тогда винтовка? – подумал он вслух.

– Э…

– Винтовка, Чед. У Брента она была. С чего бы это животному ее забирать?

Пошел мелкий дождь. Дождь намочил серо-зеленые листья ежевики, красную молочайку, высокие шпили лавра, которые удерживали свои пурпурные цветы запертыми в зелени от дождя. Холодная влага поползла от головы Лагара вниз по шее и по лбу. Он даже не потрудился вытереть ее.

– Разбейтесь на пары, – сказал Лагар. – Отныне никто не стоит один на страже и никуда не ходит один. Пошли Крисома в город и попроси купить ловушки для эрваургов.

– В виде гнезда или измельчителей?

– Измельчителей. – Не было никакой необходимости тонко подходить к этому делу. – Определи снайперов на чердак, чтобы они прикрывали сад, собери три группы по двое человек и прочесывайте его. Посмотрим, сможем ли мы найти эту винтовку. После того, как вы закончите поиски, установите ловушку.

Лагар отмахнулся от него, и Чед быстрым шагом удалился. Лагар присел на корточки возле следов и протянул руку, измеряя расстояние между царапинами. Передние лапы были почти десять дюймов в поперечнике. Лагар двинулся в кусты. Вот оно, глубокое углубление, отмечающее место, где притаилось животное. Он снова посмотрел на следы когтей. Семь с половиной ярдов.

Он коснулся края отпечатков лап и погрузил пальцы в отпечаток, чтобы измерить его глубину. Круглые, толстые пальцы. Если это был кот, то самец, длиной четыре ярда и весом около семисот фунтов. Его мозг изо всех сил пытался представить себе такое крупное животное. Было ли это что-то из Зачарованного? Почему он пришел сюда?

Лагар вышел из зарослей и затер следы когтей подошвой сапога, пока не осталась только скользкая грязь. Паника была последним, в чем они нуждались.

Он помедлил, прежде чем подойти к крыльцу, остановившись там, где две недели назад земля была взбита множеством ног. Дождь полностью уничтожил следы. Они привезли сюда Густава. Он боролся за свою свободу, боролся за свою жену, но проиграл.

Лагар убрал за ухо выбившуюся прядь волос, думая о том, как выглядел Густав, когда паутина, порожденная магией «Руки», наконец, позволила им вырвать меч из его пальцев. Это было восхитительное зрелище – беспомощный в своей ярости Густав, но они заплатили за него четырьмя своими людьми.

Четырьмя людьми, что работали на него. Он знал их семьи. Он отдал их женам деньги за умерших мужей. То, как Эмилия Кук смотрела на него, когда он отдавал ей свою долю, вызывало у него желание утопиться. Как будто он был отбросом общества.

Сумасшедшая мысль закружилась у него в голове. Уйти, покинуть усадьбу, покинуть Трясину и отправиться в какое-нибудь новое место, где никто его не знал. Ему едва исполнилось двадцать восемь.

Лагар пожал плечами. Злобная ухмылка тронула уголки его рта. Он слишком дорого заплатил за этот фальшивый бриллиант. Подобно бегуну, отдавшему все свои силы гонке, он добрался до финиша, но обнаружил, что не может остановиться.

Звук скачущей во весь опор лошади испугал его. Он выбежал на крыльцо как раз вовремя, чтобы увидеть Арига, промчавшегося мимо него на сером мерине.

– Лагар!

Не в силах остановить лошадь, брат обогнул дом, сбавил скорость и спрыгнул на землю, пыхтя и краснея.