Текст книги "Раскаленный добела (ЛП)"
Автор книги: Илона Эндрюс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Роган не обратил на него внимания.
– Невада, я знаю, что ты скрываешь свой талант, но после этого возврата уже не будет.
То ли он действительно переживал обо мне (что было, правда, трогательно), то ли у него была какая-то тайная причина держать мое существование в секрете, чтобы он мог продолжать использовать мою силу. Знать бы еще, что из этого было правдой.
– Не драматизируй, – спокойно сказал Августин. – Пока она не станет посреди зала и не объявит, что она правдоискатель, никто не будет знать, что у нее вообще есть магия.
– Будут последствия, – сказал Роган. – После этого будет трудно кануть в безвестность. В худшем случае люди выяснят, кто ты. В лучшем – тебя посчитают женщиной, которую использую я или Августин. Я знаю, что репутация для тебя важна. Подумай об этом.
Я подождала, пока они оба умолкнут.
– Августин, вы будете присутствовать там в профессиональном качестве?
– Конечно. Я воспользуюсь корпоративным счетом «МРМ». Благотворительный взнос не облагается налогом.
– Тогда я приеду туда, как ваша сотрудница. – Я посмотрела на Рогана. – Если он представит меня, как свою ассистентку, это пояснит мое присутствие там. Люди вашего круга редко приглядываются к наемному персоналу. Все будет выглядеть, будто я один из детективов Августина, а ты пытаешься забраться ко мне под юбку, чтобы его позлить. Если вы оба будете вести себя как обычно, когда я вижу вас вдвоем, никто ничего не заподозрит.
– Что значит, мы будем вести себя, как обычно? – откинулся назад Августин.
– Вы когда-нибудь видели рыбку-петушка?
– Конечно.
– Ну вот, когда вы с Роганом видите друг друга, то начинаете вести себя, как два самца-петушка. Вы растопыриваете плавники и плаваете вокруг, пытаясь запугать друг друга. Продолжайте в том же духе, и все поймут, что это касается только вас двоих, а я просто побочная жертва. Все будет в порядке.
– Я нахожу это оскорбительным, – фыркнул Августин.
– Слишком много чести Августину, – сказал Роган. – Его плавники меня не впечатляют.
Он произнес это на автопилоте. Его взгляд блуждал где-то вдалеке. Он все еще обдумывал благотворительный вечер, и ему не нравилась эта затея.
– Мне все равно нужно платье.
– Будет тебе платье, – ответил Роган.
– Нет, – твердо сказала я. – Ты дашь мне денег, и я сама куплю себе платье. Корнелиус тоже захочет поучаствовать, и ему тоже понадобится финансовая помощь.
– Я об этом позабочусь, – кивнул Роган.
– Тогда все решено, – сказал Августин. – Но почему у меня такое чувство, что это плохо кончится?
– Не бойся опасностей и ищи приключений, – бросил Роган, очевидно, цитируя. Он все еще был не в восторге от нашего плана.
– Откуда это? – спросила я.
– «Три мушкетера». – Августин покачал головой. – Роган, с тобой все превращается в авантюрное приключение. Уже поздно, и мне нужно закончить другие дела. Оставляю вашего задумчивого Атоса целиком вам, миледи. Я сам найду выход.
Он вышел из комнаты. Быстрый взгляд на монитор подтвердил, что он вышел из здания, сел в машину и уехал.
В глазах Рогана заиграл ехидный огонек.
– Миледи мне всегда нравилась больше, чем Констанция.
– Я не Миледи и не Констанция, – возразила я, вставая. – Я капитан Де Тревиль. Я голос разума, который пытается удержать вас двоих от преступлений без всяких зазрений совести перед законом или жизнями других.
Он улыбнулся. Мощная, жаркая смесь желания и похоти загорелась в его глазах. Это должно было бы изгнать гнездившуюся там тьму, но нет. Он смотрел на меня из глубины драконьей пещеры – усталый, изможденный, опасный, – но желающий все это отбросить ради меня. От этого мне захотелось провести руками по его крепким, напряженным от силы плечам. Я могла бы перекинуть ноги и оседлать его прямо на этом стуле, заставив его забыть обо всем. Позволить ему забыть обо всем, пусть всего на несколько минут. От него бы пахло сандаловым деревом. Его кожа была бы горячей под моим языком. Он бы прикоснулся ко мне, и сила его рук, ощущение его пальцев на моем теле унесло бы меня прочь, в место, где существовало только наслаждение.
Одни мужчины соблазняют словами, другие подарками. Коннор Роган соблазнял одним лишь взглядом. Самое обидное, что он даже не старался. Он просто смотрел на меня и представлял нас обнаженными.
И если я не перестану фантазировать, он позаимствует мои впечатления и ими воспользуется.
– Иди домой, Роган.
– Ты перестала называть меня Чокнутым, – заметил он.
– Я называла тебя Чокнутым, чтобы напомнить себе, с кем я имела дело. – Я присела на краешек стола.
– И с кем же ты имела дело?
– С возможным психопатом и серийным убийцей, которому нельзя доверять.
Никакой реакции.
– А сейчас ты зовешь меня Роганом. Что это напоминает тебе теперь?
– Что ты смертный.
– Планируешь меня убить? – В его глазах вспыхнул озорной огонек.
– Нет, пока ты не станешь непосредственной угрозой. Ты планируешь ею стать? – Я подмигнула ему.
Он тихо засмеялся. Вот так, уже лучше.
– Ты собираешься домой?
– Нет. – В его голосе зазвенела сталь.
Я вздохнула.
– Это из-за случившегося на эстакаде?
– Да.
– Я с этим справилась.
– Я знаю, – сказал он тихо. – Трой выжил, потому что в машине была ты.
Если бы меня не было в машине, то никто не стал бы нападать на Троя, но сейчас, похоже, было не лучшее время это обсуждать.
– Тогда почему ты хочешь остаться?
– Потому что Корнелиус, Матильда и ты теперь под одной крышей. Это то, что мы называем зоной максимального достижения цели.
– Плохие парни могли бы решить все свои проблемы одним своевременным взрывом, – сказала я.
Он кивнул.
– Мое присутствие может стать сдерживающим фактором. Если нет, я хорошо справляюсь со взрывами.
– Я помню.
Я могла поспорить, но смысл? Он не навредит мне или моей семье, а я чувствовала бы себя лучше, если бы он был здесь. Я отвечала за безопасность своей семьи, за Корнелиуса и Матильду, и мне была нужна вся поддержка, которую я могла заполучить. Мне просто придется примириться с фактом, что, когда я сегодня вечером заберусь в кровать, он будет спать где-то внизу. Вероятно, на надувном матрасе, раз Корнелиус с Матильдой заняли гостевую комнату.
– Разве Баг не будет без тебя скучать?
– Баг всегда рядом. – Роган показал мне свой телефон.
– Мне придется сдать тебя моей маме, – сказала я.
– Я обсудил это с ней, пока ты спала, – не моргнув глазом, ответил Роган. – Она посчитала это разумным.
Вот это да. Моя мама так озаботилась нашей безопасностью, что сама предложила Чокнутому Рогану остаться в доме. Это немного выбило меня из колеи.
– Пожалуй, не настолько это и хорошая идея. Не знаю, смогу ли я уснуть, зная, что ты бродишь по моему дому, пока я у себя в мансарде.
Он встал, и выражение его лица стало серьезным и жестким.
– Еще как сможешь. Ты тут же уснешь и будешь сладко сопеть до самого утра, затем встанешь и позавтракаешь со своей семьей, потому что этой ночью я буду бродить по твоему дому. И если кто-нибудь попробует нарушить твой сон и прикончить тебя, даю тебе слово, что они уснут навсегда.
Это было самым романтичным, что мне когда-либо говорили. Он говорил это всерьез, и был готов на деле доказать каждое слово.
Я вздохнула.
– Ладно. Увидимся утром.
Только я закрыла дверь в спальню, как кто-то постучал.
– Войдите.
Дверь открылась, и в комнату проскользнул Леон. Мой младший кузен все еще был в стадии долговязого подростка. Худощавый, темноволосый и смуглый, он напоминал мне призрака эльфа из недавнего фэнтезийного блокбастера «Дорога на Эльдремар». Мне не составляло труда представить, как он спрыгивает с какого-нибудь древнего дуба с двумя загнутыми кинжалами и синей боевой раскраской на лице. Какое-то время мы думали, что он вытянется очень высоким и, достигнув своего роста, наберет массу, но он вырос до ста семидесяти сантиметров и пока не показывал никаких признаков прироста мускулатуры на своем худом теле.
– Если ты насчет Рогана…
Он раскрыл свой ноутбук и протянул его мне. На фоне темного экрана, имитирующего глубокий космос, раскинулась прекрасна туманность, сотканная из светящихся нитей, каждая с паутинку толщиной и слабо переливающаяся лентами разного цвета. Ага. Модель «резиновой ленты» Смирнова. Я вспомнила, как делала ее в старшей школе. Магическая теория была главным предметом и доставляла немало головной боли.
– Я не могу ее сделать, – расстроенно протянул Леон.
После сегодняшнего дня, домашнее задание было последним, что мне хотелось бы сейчас делать.
– Леон, ты должен сам делать свою домашнюю работу.
– Я знаю. – Он взлохматил рукой свои темные волосы. – Я старался. Честно, я очень-очень старался.
У Леона была два настроения: саркастическое и восторженное. Этот новый печальный Леон меня озадачил.
Я вздохнула и села в рабочее кресло. Стул был необходимостью. Я дошла до того, что стала тащить слишком много работы в постель, в результате чего мой последний ноутбук разбился в знак протеста, когда я заснула, и он съехал с кровати. С того момента, кровать предназначалась исключительно для просмотра телевизора, чтения, сна и страданий по некоторым телекинетикам. Работа делалась в рабочем кресле. Оно было удобным, словно пушистое облако, но все равно заставляло меня чувствовать себя пожилой дамой.
Я изучила туманность.
– Расскажи мне о ней.
– Это компьютерная модель теории «резиновой ленты» Смирнова, – пробубнил он.
– Твой энтузиазм впечатляет. Что говорит эта теория?
– Она говорит, что на пространственно-временной континуум воздействуют различные факторы. Влияние этих факторов слишком велико, чтобы любое маленькое изменение сказалось на состоянии континуума. Она утверждает, что наша реальность подобна клубку резиновых лент. Если вытащить одну, это мало отразится на самом клубке. Поэтому, если вернуться в прошлое и застрелить, к примеру, Алексея I, Вторая мировая война все равно произойдет. Вместо вторжения Российской империи в Польшу в 1940-х, вторжение совершит кто-то другой, вроде Франции или Германии. Концентрационные лагеря и этнические чистки евреев все равно произойдут. Теория резиновой ленты является полной противоположностью теории цепных звеньев, которая утверждает, что события непосредственно влияют друг на друга, и поэтому если вернуться в прошлое и убить комара, то в ходе эволюции мы отрастим себе жабры или что-то подобное.
Неплохо.
– В чем состоит твое задание?
– Доказать или опровергнуть теорию резиновой ленты по отношению к открытию сыворотки Осириса. – Леон изобразил приступ рвоты и указал на модель на экране. – Короче, я понимаю, что она должна измениться. Не может быть, чтобы она не изменилась. Если бы случилась масштабная эпидемия чумы, мир не был бы прежним, верно? Магия как чума. Она влияет на все, поэтому события не остались бы прежними. Это слишком большой фактор. Но я не могу заставить ее заработать. Ладно, скажем, все, что светится синим – это магия, верно? Я попытался вытащить все ниточки одного цвета, чтобы сделать немагическую модель, и ничего. Смотри, я прокрутил ее на десять лет. Вот.
Леон щелкнул по клавишам, и экран разделился надвое. С левой стороны, всеми цветами радуги переливалась оригинальная туманность. Справа образовалась новая туманность. Все голубые ниточки из нее исчезли, но ее форма осталась прежней.
– Ты уже справился на девяносто процентов, – сказала я ему. – Это пространственно-временной континуум, Леон.
– Я это знаю.
– Тогда о чем ты забыл?
– Понятия не имею. Невада, просто помоги мне, пожалуйста. Пожалуйста.
Я ввела новые параметры.
– Ты забыл, что всему требуется время.
На экране счетчик времени закрутился вперед, пролистывая десятилетия. Туманность слева оставалась неизменной, но ее копия справа вытянулась, приобретая новую, необычную форму. Счетчик щелкнул. Одна сотня лет. Две сотни лет. Он остановился на тысяче. Леон уставился на совершенно другое созвездие из нитей.
– Ты просто не дал ей достаточно времени, – пояснила я. – Это словно две дороги, ветвящиеся друг от друга. Сперва они близки и идут в одном направлении, но чем дальше, тем больше они отдаляются. В начале, магия мало что изменила. Но с каждым поколением она преобразовывала наш мир все сильнее и сильнее. Подумай об этом. Без магии у нас не было бы Домов или Превосходных. Кое-какие вещи, возможно, были бы такими же, потому часть нитей осталась относительно нетронутой в течение промежутка времени, но другие были бы совершенно другими. Неизбежно будут затронуты все нити, и чем дальше, тем больше мир станет отличаться.
Он опустился на кровать.
– Сколько у тебя ушло на это времени?
– Три дня. Я была расстроена и пробовала разные подходы один за другим, пока не поняла, как все устроено.
– Две недели, – глухо произнес он. – Я занимаюсь этим уже две недели. Ты знаешь, за сколько справился Берн?
– Понятия не имею.
– За четыре минуты. Я проверил школьный журнал. Он удерживает рекорд.
Я вздохнула.
– Леон, Бернард – Магистр Экземлариа. Он распознает структуры. Коды и шифры говорят с ним так же, как танки говорят с бабулей Фридой. Вероятно, он нашел решение в течение первых тридцати секунд, а оставшиеся три с половиной минуты для развлечения пытался найти альтернативные варианты.
– Я так не могу. – Леон осунулся, упав духом. – Я пытался сделать то же, что Берн, и просто не смог. Я такой лузер.
Только не это снова.
– Ты не лузер.
– У меня нет магии.
Магия была забавной вещью. То, что делали мы с Каталиной, было, в общем-то, из одной области, но магия Арабеллы была не просто не с нашего поля, а лежала далеко за его оградой. Все в нашей семье обладали магией, кроме моего отца, но Леон не был его прямым родственником. Его мать была сестрой моей мамы. Все признаки говорили, что у Леона тоже есть магия. Просто она еще не выбрала подходящего момента, чтобы проявиться.
– Твой талант проявится, – сказала я.
– Когда, Невада? Сначала было «когда ему исполнится семь или восемь», затем «когда он пройдет переходной возраст». Ну вот, я прошел переходной возраст. Где, черт возьми, моя магия?
Я вздохнула.
– Я не могу на это ответить, Леон.
– Жизнь – отстой. – Он взял свой ноутбук. – Спасибо за помощь.
– Всегда пожалуйста.
– Насчет Чокнутого Рогана…
– Вон!
– Но…
– Спокойной ночи, Леон!
Он потопал вниз. Бедный ребенок. Леон так отчаянно хотел быть особенным. Он не был сильным и крупным, как его брат. У него не было магического таланта Берна, и он не преуспевал в учебе, как он. Берн был звездой борцов в старшей школе, и многие люди приходили на его поединки. Леон же бегал кросс. Никому не было дела до кросса, кроме самих бегунов. Другие люди на его месте возненавидели бы своего старшего брата, но Леон любил Берна с практически щенячьей преданностью. Когда Берн в чем-то преуспевал, Леон практически светился от гордости.
Когда он был маленьким, я читала ему детские книжки. Одна из них была про пёсика, который заблудился в лесу, с картинкой маленького золотистого щенка среди высоких темных деревьев. Леон с Арабеллой оба ойкнули, когда мы дошли до этого места. За всем своим сарказмом, он оставался все тем же маленьким, впечатлительным мальчиком с большими глазами. Я искренне хотела, чтобы его магия уже наконец-то себя проявила.
Глава 7
Я сидела практически в полной темноте. Вокруг меня пещера простиралась в глубокую-глубокую тьму. Наблюдающую за мной. Дышащую холодом, который пронизывал меня до костей. Джунгли ждали за выступом коричневой стены. Снаружи кто-то подкрадывался, кто-то с большими злобными зубами. Я не могла его видеть или слышать, но знала, что он там поджидает. Остальные фигуры отдыхали рядом со мной полосами более глубокой темноты. Они тоже знали о нем.
Пещера дышала. Что-то кусало меня за ноги, и я знала, что это были клещи, и мне следовало их снять, но пошевелиться казалось невыносимым. Я была слишком уставшей.
Где-то снаружи были ищейки, ожидающие малейшего всплеска магии. Отчаяние прошло. Эмоции тоже. Теперь мы превратились в тупых животных, пытающихся добраться из точки А в точку Б. Животных, которые не говорили, а общались одним только взглядом, и двигались как одно целое.
Водянистый зеленый свет слева сообщил, что кто-то пожертвовал светящейся палочкой. Тени вокруг меня задвигались, будто мотыльки, влекомые к этому жалкому подобию настоящего огня, голодные, грязные, тянущие друг к другу руки в поисках человеческого прикосновения в этом кошмаре.
Меньшая тень юркнула в сторону и попала под чей-то нож. Другая пискнула и умерла. Крысы. Что ж, хотя бы сегодня мы поедим…
Я села в постели. Обрывки кошмара парили вокруг меня, тая. Я нащупала лампу на ночном столике и включила ее дрожащими пальцами. Загорелся приятный электрический свет. Телефон рядом с лампой показывал почти два часа ночи.
Я не была в ужасной пещере. Я была в своей спальне.
Я чувствовала липкий пот по всему телу. У меня и раньше бывали кошмары, но этот отличался. Тягостный, леденящий и безнадежный. Комната казалась нереальной, а пещера – напротив. Она была слишком реальной и ждала меня за стенами. Я была в ловушке.
Я задрожала.
Подтягивание одеяла к груди и сжимание его никак не помогло мне успокоиться.
Я оглядывала спальню расширившимися глазами. Теперь я уж точно не усну. И свет ни за что не выключу. Желудок заурчал. Я ушла спать без ужина. Была слишком уставшей, чтобы поесть.
Если я так и буду сидеть в кровати и дрожать, то это ничего не даст. Что мне нужно – так это встать и спустится вниз на нашу чистенькую современную кухню, выпить чашечку ромашкового чая и съесть что-нибудь, не похожее на крысу. Например, печенье. Печенюшки как раз меньше всего напоминали крыс.
Я отбросила одеяло, натянула лосины и открыла дверь, отчасти ожидая увидеть за ней стены пещеры.
Никакой пещеры. Никаких тайных врагов с жуткими клыками, поджидающих в темноте. Просто старый знакомый склад.
Я на цыпочках спустилась по лестнице и прошла по коридору на кухню. Настольная лампа горела, и теплый электрический свет заливал дверной проем. Роган сидел за столом, перед ним был открыт ноутбук. Он склонился вперед, подбородок покоился на груди. Глаза были закрыты. Казалось, стул уменьшился в размере. Он был так хорошо сложен, что было легко забыть, насколько он огромный. У него были широкие крепкие плечи, мощная грудь и руки, созданные ломать и крушить противников.
Его волосы не были достаточно длинными, чтобы спутаться, но они казались взъерошенными и неаккуратными. На челюсти проступила темная щетина. Он утратил какую-то часть своей убийственной силы, которая делала его таким устрашающим. Он выглядел простым, немного грубоватым человеком. Я представляла его именно таким, растянувшимся на кровати рядом со мной.
Чокнутый Роган в спящем режиме. Все его титулы – Превосходный, герой войны, миллиардер, майор, мясник, бич – были сброшены у его ног. Остался лишь один Коннор, и он был невыносимо сексуален.
Я могла бы просто развернуться и подняться обратно в спальню, но я хотела, чтобы он открыл глаза и поговорил со мной. Мама рассказывала мне, что бывшие солдаты могут засыпать где угодно и как угодно. И они плохо реагируют, когда их резко будят.
– Роган, – позвала я его, стоя в дверях. – Роган, проснись.
Он тут же очнулся, перейдя из сна в полную готовность в мгновение ока, будто бы по щелчку переключателя. Синие глаза сфокусировались на мне.
– Проблемы?
– Нет.
Я прошла в кухню. Электрический чайник или кофеварка? Кофеварка была быстрее. Я достала из шкафчика чашку, опустила в нее чайный пакетик и стала смотреть, как кофеварка наполняет ее горячей водой.
Он проверил ноутбук.
– Почему ты не спишь? Я думал, мы договорились, что ты будешь отдыхать.
– Мне приснился кошмар. – Я вытащила банку с печеньем из кладовки и принесла ее вместе с чаем на стол.
Он выпрямился, расправляя плечи, и слегка потянулся. Спать на стуле было явно неудобно.
– Чем занимаешься? – Я заглянула в его ноутбук. Кадр из видео, где «субурбан» проезжает мимо нашего «рендж ровера», замораживая за собой дорогу. Должно быть, он пересматривал кадр за кадром, пытаясь найти пропущенную им зацепку.
– Багу ведь очень хорошо удаются такие вещи, ты же знаешь, – сказала я ему.
– Знаю. – Он отодвинул ноутбук в сторону. В уголках его голубых глаз все еще таилась сонливость.
Перед ним стояла чашка кофе. Я ее стащила.
– Я еще не допил.
– Кофе уже холодный. Я подогрею его, чтобы тебе было, что пить. Нельзя есть печенье всухомятку. – Я сунула кружку в микроволновку. – Почему ты не спишь на своем надувном матрасе?
– Я работал. О чем был твой кошмар?
Микроволновка звякнула, я достала чашку и поставила ее перед ним.
– Я оказалась в ловушке в пещере. Там было темно и холодно. Нечто страшное ожидало меня снаружи, потом кто-то поймал крысу, и я знала, что мы будем ее есть.
Я передернула плечами и отхлебнула чая. Он был почти обжигающим, но мне было все равно.
– Мне очень жаль, – сказал он.
– Это не твоя вина. – Я открыла пластиковую банку с печеньем, вытащила оттуда толстую шоколадную печеньку и протянула ему. Он забрал ее и надкусил.
– Вкусное печенье.
– Угу.
Я разломала свое печенье напополам и укусила половинку. Бывали в жизни такие времена, когда сахар превращался в лекарство. Это был как раз тот случай.
– Ты сама пекла?
– Ха. Если бы. Скорее всего, Каталина. Я не умею готовить.
Он нахмурился.
– Что значит, ты не умеешь готовить?
– Ну, я могу сделать неплохой панини, но на этом все. Я смотрю на это так: кто-то приносит на стол еду, а кто-то ее готовит. Я отношусь к первому типу.
Он озадаченно смотрел на меня.
– А ты умеешь готовить, мистер Я-Превосходный?
– Да.
– Разве у тебя нет для этого людей?
– Мне нравится знать, что в моей еде.
Я поставила локоть на стол и положила подбородок на руку.
– Кто научил тебя готовить? – Он мне не расскажет, но ради возможности узнать его поближе стоило попытаться.
– Моя мать. Однажды летом, когда ей было шесть, ее семья праздновала день рождения ее старшей сестры в Испании. Ее сестра обожала заварные пирожные, поэтому на кухне приготовили целую башню этих сладостей с шоколадным кремом и сахарной присыпкой. Для моей матери это было лучшим, что она видела на тот момент.
Его голос был тихим, почти интимным. Я могла бы просто сидеть и слушать, как он говорит, всю ночь.
– Пока взрослые расставляли на башне свечи, ее пятилетний кузен стащил пирожное и съел. Для моей матери это было возмутительным, ведь пирожные предназначались для ее сестры, поэтому она дала ему затрещину. Его сестра, Маргерита, восприняла это на свой счет. Они затеяли перепалку прямо на лужайке. Половина детей начала драться, другая половина рыдать, и поэтому всех отправили по своим комнатам без десерта. Башню накрыли пленкой, потому что их мать была твердо намерена продолжить праздник, когда все успокоятся. Кузен умер спустя полчаса.
У меня екнуло сердце.
– Отравлен.
Роган кивнул.
– У них была долгая вражда с другим Домом.
– Они метили в детей?
– Дети – это будущее любого Дома. Когда моей матери было четырнадцать, она убила виновников, обрушив их летнюю виллу.
Почему-то меня это не удивило.
– Мать готовила мне еду сама, из тех продуктов, что она выращивала или покупала. Потом я сам научился готовить. Как думаешь, кто приготовил гору оладьев, которую лопал Августин на своем посвящении?
– И ты ничего не подмешал в те оладушки?
– Нет. Это было бы несправедливо. – Он улыбнулся мне резкой, довольной волчьей ухмылкой. – Вопрос: ты хотела бы, чтобы я тебе что-нибудь приготовил?
– Например?
– Чего бы тебе хотелось?
Секса.
Роган подался вперёд, под рукавами футболки перекатывались мускулы. На лице появилось задумчивое выражение. В том, как он смотрел на меня, было что-то хищное; это не было страхом от присутствия того, кто представляет реальную опасность. Это было ощущение непосредственной близости человека, который хотел соблазнить меня. Мной овладело предвкушение. Неужели он действительно выдернул ощущение вожделения из моей головы? Наверно, это просто совпадение.
Он протянул руку.
Я напряглась.
Его пальцы проскользнули так близко от моих, что на мгновение я решила, что они соприкоснутся. Он стянул оставшуюся половинку моего печенья и смотрел на нее.
– Это мое, – сказала я.
– Угу.
– Тут стоит целая банка печенья.
В его глазах блеснула искорка.
– Я хочу это.
– Губа не треснет? Дай сюда. – Я протянула руку.
Он посмотрел на печенье и медленно поднес его ко рту.
– Коннор, даже не вздумай.
Он закинул в рот печенье и прожевал его.
– Я забрал твое печенье и съел. Ты собираешься с этим что-то делать?
Я играла с огнем. Ладно. Он съел мое печенье, я выпью его кофе. Я потянулась за его чашкой. Она ускользнула от моей руки и остановилась возле него.
– Так нечестно.
– Дело не в честности, а во вкусном печенье.
– В таком случае, шиш тебе, а не печенье. – Я схватила банку и поставила ее перед собой. Она взлетела в воздух, повиснув над нами. Моя полупустая чашка чая взвилась ракетой и приземлилась на дальнем конце острова. Так, с меня хватит. Это была моя кухня.
Я вскочила и направилась в обход стола.
Он поднялся, и его руки сомкнулись вокруг меня. Его прикосновение было легким, но я точно знала, что сбежать не выйдет. Он меня поймал.
Всего два слоя тонкой материи отделяли меня от него. На мне даже не было бюстгальтера. Моя грудь прижималась к его твердой груди, а руки лежали у него на плечах. Низкое, настойчивое чувство начало нарастать между моих ног. Я хотела прикосновений и ласк.
Он смотрел на меня, будто я была самым прекрасным существом в мире.
– Что мы делаем? – спросила я севшим голосом.
– Ты прекрасно знаешь, что мы делаем.
Его дыхание стало глубже. Желание и похоть витали в его глазах. Я заглянула в их глубину, ища знакомую ледяную тьму, но она исчезла. Мне удалось ее прогнать. Он был полностью сосредоточен на мне, и я упивалась его вниманием. Боже, я хотела его.
Я провела руками по его предплечьям, чувствуя, как их твердые мышцы напрягаются и вздуваются от нажатия. Он издал низкий мужской рык, но не шелохнулся. Его твердое тело было напряжено рядом с моим, но не сдвинулось ни на дюйм.
Меня озарило, что он ждет моего выбора.
– Ты очень терпеливый.
– Я могу быть хорошим драконом, когда этого требует случай.
Я облизала губы. Его взгляд переключился на мой язык.
Пора уже что-то решать. Больше я не выдержу. Мы или займемся этим, или мне срочно нужно топать наверх. Я была взрослой женщиной, черт побери. Я чуть не умерла меньше двенадцати часов назад, а он был здесь, защищая меня, делая все, чтобы моя семья пережила эту ночь. Он был не обязан это делать. Может, он и был социопатом, но даже так, по какой-то причине, я была для него важна. В это мгновение, прямо сейчас, он принадлежал мне.
– На этот раз тебе не стоит таким быть.
– Не стоит быть каким?
– Не стоит быть настолько хорошим.
Он развернул меня. Моя спина прижалась к кухонной стене. Его огромное, мускулистое тело поймало меня в ловушку. Его голубые глаза смеялись.
– Насколько плохим мне позволено быть?
– Не знаю. Давай это выясним.
– Постарайся не кричать. – Он подмигнул мне.
Его магия коснулась моей кожи прямо над коленкой, знакомым бархатным давлением. Его руки погладили мои, прижимая их к стене. Постарайся не закричать, ага. Вот же самоуверенный болв…
Давление лопнуло, рассыпаясь по моей коже покалывающим жаром. О боже.
Я охнула, и его рот завладел моим, поглощая звук. Его вкус затопил мои чувства, переполняя меня. Я хотела его коснуться, но он крепко держал, прижав мои запястья к стене своей левой рукой.
Его магия прошлась по моей коже, скользнув в сторону, к чувственной точке чуть выше колена на внутренней стороне бедра. Прикосновение казалось грубоватым, слегка походило на ожог, и было чуть болезненным, но больше всего оно напоминало наслаждение. Задержавшись, он заскользил вверх, всё выше и выше, воспламеняя мою чувствительную кожу и нервы. Голова кружилась. Мне хотелось секса. Хотелось, чтобы он был во мне прямо сейчас. Я хотела ощутить всю его длину внутри себя, почувствовать, как содрогнётся на мне его тело.
Я застонала в его губы. Он целовал меня, мародерствуя во рту, так что гладкое тепло его языка брало верх, и я дразнила его своим языком, покусывая за нижнюю губу. Грудь казалась тяжелой и налившейся; тело стало податливым. Он весь состоял из жестких мышц и грубой силы, и я тянулась к нему, соблазняя, заманивая. Он застонал.
Его магия перекинулась на внутреннюю сторону бедра и лизнула чувствительные губы вокруг моего клитора бархатистым язычком. Меня затопила волна удовольствия, и я вскрикнула. Он поймал мой крик, заглушив его поцелуем.
Между ног нарастал жар, гремучая смесь боли и наслаждения. Я дышала слишком часто и хотела его еще больше.
Пожалуйста. Пожалуйста, еще. Еще.
– Ш-ш-ш, детка, – прошептал он мне на ухо хриплым от желания голосом. Он целовал меня снова и снова, прокладывая дорожку из поцелуев по моей шее. Каждое прикосновение его губ вызывало во мне сладостную дрожь. – Ты так прекрасна. Ты даже не представляешь.
Я хотела видеть его.
– Отпусти меня, Коннор, – прошептала я.
Он помедлил секунду и отступил.
Я стянула его футболку и жадно уставилась, вбирая надежную силу его плеч, мощной груди, ровные жесткие линии живота за единственную заряженную секунду. Его чисто физическая сила была подавляющей. У него было то тело, которое заставляет женщин вздыхать, потому что они знают о невозможности к нему прикоснуться. И вот он здесь, весь мой. Не фантазия. Не картинка на экране. В реальности, прямо тут.
Его руки задрали мою футболку. Сняв ее, он подхватил меня и усадил на кухонный стол, проскользнув между моих ног. Мои соски были холодными, и когда он притянул меня к себе, они прижались к его горячей груди.
Я обхватила его руками, чувствуя, как перекатываются мускулы на его спине в ответ на давление моих пальцев. Я зашла так далеко, что чувствовала себя опьяненной.
Он целовал мое горло, прокладывая жаркую дорожку вниз по шее. Я поймала его губы и поцеловала, быстро и жадно. Я торопилась.
– Назови мое имя снова, – прорычал он мне на ухо.
Его магия лизала меня, и каждое движение подталкивало все выше и выше. Из-за этого кожа горела, словно от пощечин. Это было за пределами всего, что я когда-либо пробовала, но ощущения были потрясающими. Аааа… Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста….
– Назови мое имя, Невада.
– Коннор.
Его магия затапливала меня, выжимая удовольствие. Я пылала в огне. Я впивалась ногтями в его спину. Это была сладкая пытка, и я не хотела, чтобы она завершилась. Он нагнулся и стал дразнить загрубевшими пальцами мои соски. Его рот сомкнулся на одном из тугих ноющих бутонов, и он начал посасывать его.
Я выгнула спину в ответ на влажное поддразнивание его языка. Еще. Еще.
