Текст книги "Все пути мира (СИ)"
Автор книги: Икан Гультрэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Впрочем, Тин не сомневался, что сможет в пути обойтись без магии. В конце концов, он не изнеженный домашний мальчик, который с роду ничего тяжелее вилки не поднимал, и все умеет делать своими руками. Ну… стирать, правда, не особо, но невелика премудрость, освоит как-нибудь.
Беспокоило его и то, как продвигается расследование. С некоторых пор мит Ленис стал с ним несколько откровеннее, хоть и не все рассказывал, но многое. А дело выходило такое, что ректор за голову хватался: в одной из лабораторий группка ушлых студентов-алхимиков затеяла производство дурманящего состава, вызывающего привыкание. Вещество это, получившее известность как 'серебряные грезы', быстро обрело популярность в Стекароне. Столичное Управление Правопорядка давно заинтересовалось 'грезами', но лишь теперь, когда благодаря Дину установили личность бежавшего студента-убийцы – это оказался некто Иен Салмер – и начали отслеживать его связи, удалось выяснить происхождение нового наркотика – до недавнего времени искали контрабандные пути, поскольку по Стекарону ходили упорные слухи о его заграничном происхождении. Убитый студент был одним из изобретателей вещества, убийца занимался распространением… И все бы хорошо – вон сколько нарыли! – но Тин по-прежнему переживал за Дина и боялся, что убийца попробует отомстить.
А за Дином было не уследить, потому что он уже настроился на то, что опасности позади, и не желал постоянного присмотра, раз за разом мягко, но уверенно уходя из-под навязчивой опеки старшего друга. Тин же старался не давить, чтобы не разрушить эту дружбу. Ему только и оставалось, что беспокоиться – за неведомо где скрывающуюся жену, за Дина, за то, как сложится их совместное путешествие.
Еще ему было немного жаль бросать начатое дело, которое по-настоящему его увлекло. Ну еще бы – новый способ передвижения, который позволяет развить скорость несравнимо большую, чем может предложить гужевой транспорт. И главное – все предельно просто… ну, если иметь на плечах такую же гениальную голову, как у этого Виана, сам бы Тин никогда до такого не додумался. Конечно, он стихийник, а не вещевик, совсем другой профиль… Но как же отрадно было узнать, что и для его огня найдется подходящая работа.
Дед, как и следовало ожидать, разработкой заинтересовался, вложения одобрил и обещал подъехать в ближайшее время, чтобы ознакомиться с новой идеей на месте и помочь оформить соответствующее соглашение. В этом Тин доверял ему целиком и полностью – старик и внука не выдаст, и соглашение составит так, чтобы изобретателя поощрить и собственной выгоды не упустить. Осталось только дождаться его приезда.
Ну а пока… Пока хватало хлопот и с организацией мастерской и с подготовкой к путешествию.
Дин Рос
Сопоставить место и смысл удалось не сразу. Только когда сработала ассоциативная цепочка – зеркало – дверь – древние. Потому что именно они, согласно легендам, использовали зеркала в качестве дверей. 'Они использовали, – с грустью подумалось Дин, – а я не могу, мне всякую дрянь для этого глотать нужно, потому что даром не овладела. А где и как им овладеть можно? Никто ведь не учит'.
Но своими переживаниями делиться не стала, а вместо этого, забежав в обеденный перерыв в мастерскую, где кипела горячая научно-магическая дискуссия, ошарашила друзей вопросом:
– Ребят, а скажите мне, где можно найти что-то серебряное с надписью, которая связана с древними? А если эта надпись еще и к открытию чего-нибудь отношение имеет…
Виан, вынырнув из спора, какое-то время смотрел на нее шальными глазами, в которые постепенно возвращалось осмысленное выражение, а потом коротко ответил:
– В музее, – и снова склонился над чертежами.
К счастью, тут был и Тин, который смог дать более развернутый ответ:
– В музее при Управлении Науки и Искусства есть такая штука – что-то вроде серебряного диска с надписью, причем слова там на сакральном языке древних, но есть перевод. И слова эти называются ключевыми. Понятия не имею, что это может значить, но к 'открытию чего-нибудь' наверняка имеет отношение.
– Мне нужно в музей! – обрадовалась Дин.
– Завтра утром сходим, – заверил ее Тин, – как раз успеем до работы.
Дин хотела было фыркнуть, что она обойдется без провожатых, но ей стало стыдно – все-таки Тин не просто так опекает ее, у него есть основания для беспокойства. Сама Дин была убеждена, что ничего ей в Стекароне больше не угрожает, но прекрасно понимала, что разумных оснований для такого убеждения не имеется, исключительно ее внутреннее чутье, которому неизвестно, стоит ли доверять. По крайней мере, с точки зрения Тина.
Поход в музей был коротким, но результативным. Надпись на серебряном диске гласила: 'Что заперто навеки неким именем, откроется при соединении нужной крови со словами: 'Именем… затворено, именем… отворяю!'' Вместо имени на табличке и в переводе стояли символические закорючки, означавшие, что имя надо подставить то, которого требует ситуация… или дверь.
– Теперь, – вздохнула Дин, – мне нужно имя того, кого люди по имени не называют.
Она, конечно, догадывалась, о чьем имени идет речь.
– Творца? – без всякого удивления спросил Тин.
– Ты так спокойно реагируешь, – усмехнулась Дин.
– Знаешь, с тобой никакого удивления не хватит. Только не знаю, где ты будешь искать… нужное.
– В Семицветье, – пожала плечами Дин, – знать бы еще, что это такое.
– Радужная книга, – скривился парень, – час от часу не легче.
'Радужная книга' – это название было девушке знакомо. Единственное сохранившееся до нынешних дней сочинение на языке древних… Существующее в единственном экземпляре, который находится… в королевской библиотеке.
– Ой, Ти-и-ин, только не говори…
– Не скажу, – сердито отозвался Тин, – у меня есть возможность получить допуск, и даже на твое имя, просто для этого надо обратиться к родственникам.
– Тин, если тебе это трудно, то не надо. Я придумаю что-нибудь другое.
Дин не знала точно, в чем проблема, но совсем не хотела быть причиной осложнения отношений друга с родней.
– Да нет, это несложно, – после некоторого раздумья ответил Тин, – просто обещай мне, что не спросишь, какими именно путями я буду получать доступ в королевскую библиотеку.
– Надеюсь, – осторожно начала Дин, – ничего незаконного…
В ответ парень так жизнерадостно расхохотался, что у Дин сразу отлегло от сердца.
Дин настроилась на долгое ожидание, но прошло всего полторы недели, когда Тин постучался утром в ее комнату и вручил свиток:
– Это разрешение на посещение королевской библиотеки и просьба к старшему смотрителю о содействии. Он знает сакральный язык древних и поможет тебе найти нужное.
– Ты со мной?
– Нет, приглашение только для тебя. Я провожу тебя и сообщу магистру Видару, что ты задержишься. Ну и… жду тебя в мастерской, когда освободишься. Сегодня там будет человек, который согласился финансировать наш проект.
Дин хмыкнула про себя, отметив, что Тин уже говорит 'наш'. Значит, вжился уже в идею, загорелся. Жалко только, что ему теперь придется сорваться с места, чтобы последовать за ней. Блажь, конечно. Пусть ей очень не хочется и даже страшно путешествовать одной, но она справилась бы. Вот только Лесной говорил, что спутника надо брать – и именно такого, который готов разделить с ней путь бескорыстно. А уж в том, что у Тина корысти никакой нет, она и не сомневалась. Что-то его ведет, конечно, о чем он предпочитает молчать, но уж точно не выгода.
Смотритель королевской библиотеки оказался доброжелательным старичком – не чета ворчливому магистру Видару. Разговаривал он ласковым голосом, сам выложил перед Дин увесистый фолиант и даже раскрыл на нужной странице.
Правда, Дин поймала его на том, что он бдительно посматривает на юного посетителя, чтобы тот, упаси Творец, не попробовал собственными – несомненно, грязными! – руками хвататься за ценное издание. Дин хихикнула про себя, но вслух благоразумно высказываться не стала.
– А теперь смотрите, юноша, – журчал меж тем старичок, – вот здесь древний народ обращается к Творцу, называя его Ясноликий, Создатель всех и всего, но если вы говорите, что вам нужно полное наименование, то искать его нужно чуть дальше, там древние поют песнь Творцу и прибавляют к уже названному имени 'отец созданиям своим', более полного наименования в книге нет.
– Значит, – заключила Дин, – мне нужно именно это. А не подскажете, как это произносится на языке древних?
– Вы уверены, что вам это пригодится? – старый библиотекарь скептически поджал губы.
– Нет, – честно призналась девушка, – но вдруг…
И библиотекарь выдал короткую фразу на незнакомом певучем языке. Разумеется, Дин не разобрала ни одного слова.
– А можно еще раз? – попросила она. – Только помедленнее.
Старик терпеливо пропел фразу еще раз. И еще. Пока Дин наконец не смогла расчленить ее на отдельные слова и более-менее сносно повторить. И запомнить. Но все-таки она понадеялась, что дверь не окажется настолько капризной, чтобы требовать именования Творца непременно на языке древних. Тем не менее, она попросила смотрителя воспроизвести для нее в оригинале и ту формулу, что была написана на серебряном диске. Просто на всякий случай. И пообещала себе, что когда-нибудь непременно выучит этот язык, сколь красивый, столь же и сложный в произношении. Все-таки язык предков, что ни говори, стыдно не знать.
В родной академической библиотеке работы из-за ее задержки накопилось только, что вздохнуть некогда было. Дин бегала между стеллажами и про себя бубнила недавно выученные слова. Так же певуче, как у старика-смотрителя, пока не выходило, но на слух она запомнила, как это должно звучать, и не теряла надежды, что рано или поздно удастся приблизиться к идеалу.
К счастью, магистр заметил лихорадочное возбуждение юного помощника и почел за лучшее отправить его домой пораньше:
– Давай-ка закругляйся, – проворчал он, – нечего тут бегать и очами сверкать. Беречь глазки надо.
– Да я ничего, – попробовала возразить Дин, но магистр и слушать ее не стал.
Просто выставил за дверь – и все.
Но Дин, признаться, и возражала только для порядка, ей не терпелось поделиться с другом своей радостью: все потребное она узнала, теперь можно отправляться в любой момент, когда только душа пожелает. А душа Дин не просто желала, она уже горела и даже била копытом, если можно такими словами сказать о душе.
К дверям мастерской Дин прискакала в самом радужном настроении и уже хотела влететь внутрь, когда услышала знакомый голос и остановилась.
– Да, мальчик мой, это действительно очень интересно.
Голос – в этом Дин нисколько не сомневалась – принадлежал советнику Аиросу. Мало того, именно с этими словами – 'мальчик мой' – советник обращался к собственному внуку.
Дин не нужно было заглядывать внутрь, чтобы понять, что они оба здесь. И что самое время спасаться бегством.
Здравый смысл, пробивавшийся сквозь паникующее сознание откуда-то из глубины, подсказывал, что советник, вероятно, и есть тот самый человек, который будет финансировать производство первого самоходного магического экипажа, потому он здесь и находится. И еще здравый смысл пытался напомнить, что ни советнику, ни его внуку Дин нипочем не узнать, если она сама себя не выдаст. Но… кто слушает здравый смысл, когда разумом завладевает паника?
Дин развернулась и рванула бегом – домой. Собираться, пока никто не спохватился и не остановил.
В запасе у нее было часа два – за это время можно было успеть собрать вещи, благо у нее уже почти все было готово, даже ингредиенты для 'чаши весеннего полнолуния', которые Виан добыл у местных алхимиков за чисто символические деньги.
Вот деньги, кстати… Если бы она отправлялась в путь с Тином, которому не приходилось считать каждую медяшку, то все было бы прекрасно. А теперь… эх, придется экономить, если Тин ее не сможет или не захочет догнать. Конечно, кое-что ей удалось отложить за последние месяцы, благо тратить на себя много не приходилось, но эти средства особо не разгуляешься.
Разумеется, она оставила письма – магистру Видару, миту Ленису и самому Тину. Другу она сообщила место ночлега на ближайшую ночь. Не на эту, конечно. Эту ей придется провести в пути.
Тин Ари
Тину было тревожно. Настолько тревожно, что он временами терял нить разговора. Потом возвращался к беседе, пытался вникнуть в ее суть – и снова пропадал, обуреваемый своими полуосознанными переживаниями.
– Внук, когда появится твой парнишка?
Тин вздрогнул, покосился на Виана – тот как раз отошел в другой конец мастерской – и расслабился: обращения он слышать не мог. Старый советник хмыкнул понятливо и высказался:
– Ты уж совсем-то выжившим из ума меня не считай, при нем бы я тебя внуком не назвал. А вот на мальчика, вокруг которого в последнее время вращается твоя жизнь, я бы посмотрел. Даже не знаю, радоваться ли мне тому, что ты благодаря ему занятие по душе нашел, или уже начинать беспокоиться, что он неспроста рядом с тобой появился.
'Наверняка неспроста, – подумал Тин, – только не в том смысле, который ты, дед, вкладываешь в эти слова'.
А вслух сказал только:
– Да вроде уже надо бы ему появиться, – и тут же понял, что тревога, не дававшая ему покоя в последние несколько часов, связана именно с младшим другом.
– Давай уж говори, – хмыкнул дед, – вижу я, что ты сам не свой.
– Дед… Мне кажется, что-то случилось. С ним… или не с ним. Нужно идти.
– Куда?
– Домой.
Наскоро попрощавшись с Вианом, Тин уже готов был бежать бегом, но дед его придержал:
– Пойду с тобой.
Пришлось умерить прыть, приноравливаясь к скорости немолодого советника.
Дома их встретила расстроенная мита Таула:
– Ушел. Деньги за остаток месяца назад не взял – мол, не предупредил заранее, сам виноват. И не сказал куда… ничего не сказал. Вот – письма оставил. И для вас есть, лей Ари.
Пока Тин читал письмо, дед безмолвной тенью стоял за его плечом. Потом выдал хрипло:
– Ты действительно… хочешь его сопровождать?
– Я должен, – Тин упрямо выпятил подбородок.
– Мальчик мой, – вздохнул советник, – я ведь не спорю. Просто беспокоюсь за тебя. Ты можешь мне объяснить, куда вы отправляетесь?
Рассказ много времени не занял.
– Фирна, значит, – пробормотал дед, – а ты не мелочишься мой мальчик, когда выбираешь себе приключения на… по плечу. Вот, – старик стянул с мизинца перстень с черным камнем причудливой огранки и надел его внуку, – это даст тебе возможность доказать властям Фирны, что ты находишься на их землях законно. Просто покажешь чиновнику рангом не ниже третьего. Впрочем, магами там только такие и занимаются. Однако это на крайний случай, потому что даже обладателям такого знака надо ставить власти в известность заранее. В идеале – за год. Но хотя бы за месяц. Всё игры – политические, дипломатические… Словом, без острой нужды магией все же не пользуйся. Надеюсь на твое благоразумие.
Тин намерен был оставаться настолько благоразумным, насколько позволят обстоятельства. Почему-то именно теперь до него с полной ясностью дошло, что простым это путешествие не будет. Но менять решение было поздно. Да он и не собирался, его не только манила дорога, хотя и это тоже, но еще и вело беспокойство за младшего друга, который вопреки всем договоренностям пустился в путь в одиночестве. А значит… надо его догонять.
ЧАСТЬ II. Дорога для двоих
Глава 1. Из холода в тепло
Дин
Все-таки пускаться в путь на ночь глядя – чистейшей воды авантюра. И умение видеть в темноте – недостаточный аргумент в ее пользу. Вот если бы Дин хоть выспаться удалось, тогда… Но утром она общалась со смотрителем королевской библиотеки, днем трудилась в поте лица, а вечером лихорадочно собиралась в путь. И теперь Дин исключительно упрямством поддерживала глаза открытыми, а ноги – шагающими. Голова же работала и вовсе очень условно, и лихорадочные попытки Дин вспомнить, что же она забыла или не догадалась прихватить в дорогу, сжигали остатки топлива, отводившегося на разумное мышление.
В какой-то момент, наверно, уже ближе к рассвету, и тело, и разум хором заявили: 'Ну все, хватит!' – и Дин устало привалилась к ближайшему стволу. Счастье еще, что он был оснащен довольно удобной развилкой не слишком высоко над землей. Впрочем, пробирающий до костей холод все равно не позволил получить от отдыха хоть какое-то удовольствие, и даже теплая куртка, приобретенная специально для путешествия, не спасала.
Дин вертелась, тщетно пытаясь выбрать позу, в которой было бы удобно и не так холодно, но неумолимая реальность первого месяца зимы побеждала, проникая в рукава и за пояс и заставляя зябко поджимать пальцы ног в сапожках.
Да уж, начинать пеший путь, который обещает растянуться на месяцы, в зимнюю пору – это совсем не то же самое, что она пережила прошлым летом. Тогда… тогда было хотя бы тепло. И конечно, не наткнись она на старого советника и его внука прямо в мастерской, все это можно было отложить еще на неделю-другую, а то и на целый месяц, да и Тин… он ведь обещал купить лошадей, а узнав, что Дин не слишком хорошо держится в седле, еще и экипаж. А она, дурочка, сбежала. Причем сбежала глупо, не дав себе времени задуматься и понять, что опознать ее в мальчишке не сможет даже Аирос-старший.
Дин даже всплакнула чуть-чуть над собственной глупостью и теперешними страданиями, этой глупостью вызванными. Потом взяла себя в руки: ну и что, она все равно доберется до места и сделает задуманное. А может, и Тин еще догонит ее – все же записку она оставить догадалась.
Мысль об этом слегка согрела девушку и позволила задремать ненадолго, но проснулась Дин настолько окоченевшей от холода, что собственные руки и ноги отказывались служить. Пришлось осторожно разминаться, возвращая им чувствительность, а потом идти и идти – ритмично и безостановочно, потому что Дин опасалась, расслабившись, замерзнуть совершенно. Казалось, стоит немного сбавить темп или сбиться с ритма – и сил бороться с холодом больше не останется. Ох, не надо было останавливаться и ночевать в лесу! Вообще не стоило срезать путь через лес. Ну да, на дороге ее было бы проще обнаружить – но ведь уже тогда она понимала, что никто за ней не погонится! Зато на дороге кто-нибудь мог бы подобрать и подвезти ее – если не до нужного места, то хотя бы до ближайшего населенного пункта. Эх, да что уж теперь…
Лес кончился внезапно. Она шла, все еще размеренно отсчитывая шаги, чтобы не сбиться с ритма, а потому и глядела только на собственные ноги. И проглядела тот момент, когда высоченные, стремящиеся в небеса стволы сменились молодой порослью. Очнулась, только когда вышла на дорогу – не тракт, конечно, но и не лесную тропинку, вполне себе приличный проезжий путь с выбитой замерзшей колеей.
Дин прислушалась к жившему внутри чувству направления – такому привычному с детства, что она никогда не задумывалась о его уникальности. Чувство подсказало, в какую сторону надо двигаться, и девушка снова попыталась нащупать нужный ритм. Идти по зимней дороге оказалось ничуть не легче, чем по лесу.
На тракт Дин вышла, когда уже совсем стемнело. Но ей повезло: мужичок с высокой телеги окликнул замерзшего пацана даже раньше, чем сама Дин, погруженная в счет, заметила, что она не одна. Остаток пути до крупного придорожного села, где она рассчитывала переночевать, прошел куда более комфортно – в объятиях старого овчиного тулупа, вонючего, но зато уютно-теплого. И в полудреме.
Добрый мужик подвез ее прямо к постоялому двору, и Дин шагнула в свет и тепло, невольно зажмурившись от неожиданного изобилия и того, и другого. И удар по плечу – хлопок конечно, но от этого хлопка она пошатнулась и едва удержалась на ногах – оказался для нее неожиданностью.
Открыв глаза, она обнаружила перед собой сердитую физиономию Тина:
– Ты, конечно, хорошую затрещину заслужил, но боюсь, ты ее просто не переживешь. Пойдем.
И Тин потащил ее за руку к ближайшему столу.
Кажется, он говорил еще что-то, упрекал, пытался добиться ответов на свои вопросы… Но Дин только улыбалась глупо, смысл вопросов не доходил до нее, она кивала, периодически дотрагивалась до друга рукой, чтобы убедиться, что он ей не снится. А потом просто отключилась с ложкой в руке, едва не ткнувшись носом в миску с горячим варевом.
Проснулась, когда за окном уже занялся поздний зимний рассвет. Рядом, прижав ее к своему горячему телу и уткнувшись носом в ее шею, сопел Тин. Слегка пошевелившись и прислушавшись к своим ощущениям, Дин с облегчением поняла, что раздета она только до нижних штанов и рубахи. Вздохнула с облегчением: ей не нравилось думать о том, что Тин, каким бы замечательным другом он ни был, мог видеть ее без одежды – пусть даже она сейчас и живет в мальчишеском теле. Но это только видимость, а ощущает-то она себя девушкой!
Однако, когда девушка попробовала освободиться от братских объятий, Тин проворчал что-то и прижал ее еще крепче, словно даже во сне боялся потерять. И Дин затихла, выжидая, пока он проснется сам.
Чуть хрипловатый спросонья голос раздался примерно через час:
– Как ты?
Дин пожала плечами, потом сообразила, что ее копошения под одеялом вряд ли послужат разумным ответом, и выдала едва ли более содержательное:
– Не знаю.
– Что-нибудь болит? – обеспокоенно спросил Тин.
Дин помотала головой:
– Холодно было. И страшно. Но теперь хорошо. Хорошо, что ты меня догнал.
– Обогнал, – хмыкнул Тин. – Объясни мне, пожалуйста, с чего тебя вдруг понесло в ночь да еще и в одиночестве? Мы же вроде все обсудили.
– Просто… был один человек… с которым мне очень не хотелось встречаться. Вот и…
– Это не Салмер был? – насторожился парень.
– А? – Дин даже не сразу сообразила, о ком речь. – Нет… Другой. Не надо было так пугаться, это я теперь понимаю. Просто сдуру. Вполне можно было дождаться тебя. Но, знаешь, паника, – Дин криво улыбнулась.
– Ну ладно, – вздохнул Тин, – что было, то было.
Видно было, что он готов засыпать ее еще по меньшей мере десятком вопросов, но сдерживается. И Дин в очередной раз подумала о том, как ей повезло с другом и какой он все-таки замечательный парень. И жалко, что не он – ее муж. И что есть где-то девушка, которую он непременно когда-нибудь найдет и попросит у нее прощения. И она, конечно, простит его. Потому что разве можно такого замечательного – и не простить?..
– Ты сам-то как? – спохватилась Дин.
– Ну как… Испугался, конечно, когда ты исчез. Хорошо хоть записку догадался оставить. Я хотел сразу за тобой сорваться. Но потом здравый смысл победил. Ну и совет хороший мне дали. Так что я дождался утра, приобрел лошадей и экипаж, запасся провизией в дорогу… и все равно попал сюда раньше тебя.
– Ты умница! – ничуть не покривив душой похвалила Дин друга. – И… я очень надеюсь, что мы теперь не потеряемся.
– А уж я-то как надеюсь! – усмехнулся Тин.
Тин
Поверить, пусть даже на очень короткое время, что он потерял нового друга, оказалось весьма болезненно. Хуже того, он догадывался – да что там, был почти уверен! – что человеком, напугавшим Дина, был не кто иной, как советник Аирос. По всей видимости, мальчик увидел его в мастерской и сбежал, прежде чем успели заметить его самого. И в связи с этим Тина остро тревожил вопрос: что же такое связывает деда с его другом, отчего мальчишка панически боится этой встречи? И не менее острое сожаление, что позволил деду настоять на знакомстве с Дином – а ведь знал уже, что мальчика эта встреча не порадует. Но чтобы настолько!
В общем, сердиться на друга он не мог, ибо и за собой чувствовал немалую вину.
После завтрака он вынес к карете вещи – свои и Дина. Заплечный мешок мальчишки был довольно тяжел, и Тин выразил удивление:
– Как ты его вообще дотащил?
– Да так, – пожал плечами мальчишка, – если очень надо, то и не такое потянешь. Хотя плечи, конечно, болят до сих пор.
И еще Тин подумал, что парень, пожалуй, хиловат для своих… Сколько ему там? Да наверняка не меньше четырнадцати, иначе бы магистр Видар не принял его на работу. И надо бы его слегка натаскать, чтобы покрепче стал и постоять за себя смог в случае чего.
Раз уж такая идея родилась, откладывать ее воплощение Тин не стал, а потому на первой же стоянке ловко выпихнул юного друга из кареты и скомандовал:
– Разомнемся после долгого сидения!
– Тин, ты чего? – опешил мальчишка.
– Слабенький ты больно…
– И что? – задиристо ответил Дин. – Я тебя такой не устраиваю?
– Да ну, – смутился Тин в ответ на такое обвинение, – я просто подумал, что стоит тебя немножко потренировать, а то мало ли что в дороге случиться может.
– Ти-и-ин… Это здорово, конечно. И я тебе очень признателен, но… Таким сильным, как ты, я все равно никогда не буду. Не то у меня сложение.
– А я и не собираюсь выступать против того, что заложено в тебе природой. И тяжелого меча в руки не дам. Зато простые упражнения, укрепляющие мышцы, тебе точно не повредят. А оружие… – Тин задумался. – Можно кинжалы подобрать. Там посмотрим.
На первой тренировке подопечный скис уже через полчаса, и Тин не решился настаивать на продолжении. Впихнул парня в карету, велел переодеться в сухое, чтобы не простыть. И не в первый уже раз подивился стеснительности мальчишки – переодевался тот, полностью задвинув занавеску, делившую пространство кареты на две части.
'Как девица прям', – хмыкнул про себя, но вслух высказываться не стал – и без того младший бросал на него взгляды, полные вины и беспокойства.
– Ну ты что? – спросил он, когда не замечать этих взглядов было уже невозможно.
– Я тебя совсем разочаровал? – прямо спросил мальчишка.
– Ерунда какая! – возмутился Тин. – И ничего не разочаровал. Просто я подумал, что мне надо было раньше позаботиться о твоих тренировках, еще в Стекароне. Времени у нас было предостаточно. Теперь приходится наверстывать упущенное. Но мы справимся.
И это 'мы' неожиданно ужасно понравилось самому Тину. Правильно выбранное слово успокоило, кажется, их обоих. Хотя, казалось бы, какая ерунда – всего лишь местоимение.
Они не спешили. Вечерами, засветло еще, останавливались на постоялых дворах, ночью высыпались, по утрам Тин вытаскивал друга из постели ради разминки, а днем непременно устраивали лишнюю остановку для полноценной тренировки.
Роль наставника Тину нравилась – и вовсе не тем, что он мог лишний раз покомандовать Дином и проявить свою власть. Он получал удовольствие, оттого что мог делиться тем, что легко давалось ему самому. И приходил в искренний восторг, когда его усилия давали плоды и у мальчишки начинало что-то получаться.
Он действительно приобрел для друга в одном из городков, попавшихся на пути, пару весьма неплохих кинжалов, которые можно было использовать как для ближнего боя, так и в качестве метательного оружия. После этого совместные занятия скрасил неподдельный азарт, светившийся в глазах Дина, хотя, конечно, успехи этих тренировок были пока сомнительными.
Не то чтобы мальчишка вовсе не имел способностей к боевым искусствам, но уговорить его, к примеру, попытаться ударить тренера в полную силу, было непросто, а уж использовать живые деревья в качестве мишеней для метания парень и вовсе отказался наотрез. Пришлось портить заднюю стенку кареты. Транспорт Тин покупал, а не брал в аренду, и намерен был расстаться с каретой, как только они доберутся до порта Авар в Канирре. Выручить за нее хоть сколько-нибудь существенные деньги Тин не рассчитывал. И все же подобная порча имущества претила ему. Хорошо, что на одном из постоялых дворов нашелся добротный деревянный щит, который Тин с радостью выкупил у хозяина – надо признать, за сущие гроши, хотя поначалу деревенский прощелыга и пытался взвинтить цену за совершенно не нужную ему в хозяйстве вещь. После этого дело пошло на лад – ни деревьям, ни карете больше ничего не угрожало, оба – и тренер, и ученик – расслабились и стали получать от тренировок ничем не замутненное удовольствие.
Как-то незаметно они покинули область, где царствовала зима, миновали земли, где власть имели холодные дожди, и въехали в теплую Канирру – небольшое королевство к югу от Велеинса, официально суверенное, но на самом деле во многом зависимое от своего северного соседа. Здесь говорили на том же языке, разве что произношение было чуть более жестким, да речь быстрее – на севере гласные растягивали, здесь же укорачивали, а то и вовсе глотали окончания слов – сказывался южный темперамент.
А потом был порт Авар – пестрый, шумный, пахнущий морем и всем, что с ним связано: солью, смолой, терпкой древесиной, гниющей рыбой, а иной раз и нечистотами. Но все это совершенно не способно было повредить его очарованию, которым он манил заезжих гостей.
Впрочем, Тину с Дином восторженно вздыхать было некогда – до отплытия корабля, на котором им удалось купить места, оставалось три дня, а дел надо было переделать множество.
Перво-наперво Тин рассчитался с наемным кучером. Толковый мужик попался – без необходимости не говорил, закидонам своих странных пассажиров если и удивлялся, то виду не показывал. Когда Тин поинтересовался, как тот собирается обратно в Стекарон добираться, мужик хитро ухмыльнулся:
– Да я пока туда и не спешу. Пока зима, лучше тут перекантуюсь, а работа везде найдется, коли человек с головой и с руками.
С этой сентенцией было трудно не согласиться.
Лошадей легко удалось продать в местную городскую конюшню, карета нашла себе пристанище там же. Предстояло еще подобрать гардероб, уместный как в жаркой Фирне, так и в Талвое – конечной цели их путешествия… А еще – приобрести множество мелочей, без которых маг-стихийник спокойно обходился последние лет шесть или семь – вроде кресала, например.
– Вспомнить бы еще, как пользоваться этой штукой, – криво ухмыльнулся Тин.
– Это несложно, – обнадежил его младший товарищ, – я тебя научу. Должна же и от меня быть какая-то польза.
На самом деле, ничего сложного в добывании огня без магии Тин не видел, куда сложнее могло оказаться не применять магию там, где он привык ею пользоваться. Но как обходиться с кресалом, Тин прекрасно знал. Просто не нашел пока лучшего способа продемонстрировать другу его полезность. Сам-то он не считал, что Дин непременно должен приносить пользу, ему наоборот нравилось опекать и заботиться. Но Дин уже однажды высказался на эту тему: мол, чувствует себя совершенно никчемным, и путешествие-то затеяно ради его прихоти, но и оплачивает его Тин, и взял на себя все, что только можно – от безопасности до удобств. После этих слов Тин стал следить за тем, чтобы у парня была возможность проявить себя, сделать что-то своими руками – пусть бы и обед на дневной стоянке приготовить. Кулинарил младший, кстати, очень даже неплохо, с выдумкой, каковой обычно при походной жизни большинство людей пренебрегает.
