Текст книги "Все пути мира (СИ)"

Автор книги: Икан Гультрэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

На вкус, правда, оно оказалось вполне даже ничего. Если не дышать. А приятное тепло, которое разлилось по телу вместе с первыми сделанными глотками, и вовсе примирило Тина с лекарством.

– Есть хочешь? – как-то неуверенно спросил Дин.

Есть не хотелось. Только пить. Пусть даже и вонючее зелье – жажду оно утоляло неплохо. Но неуверенность в голосе мальчишки настораживала.

– А если бы я захотел? – осторожно уточнил Тин.

– Ну… – смутился Дин. – Пришлось бы готовить. У меня ничего нет. Мне как-то до сих пор не до того было.

– Ты что, целые сутки ничего не ел? – парень даже приподнялся в возмущении, но тут же рухнул обратно – сил не было.

– Не-а… И сейчас не хочу, – мальчишка скроил грустную мордашку, – мне бы поспать немножко. Теперь, когда ты пришел в себя, я смогу, наверно. Питье рядом… Ты ведь справишься?

– Да справлюсь, конечно. Спи, малыш.

Дин свалился сразу, будто только и ждал его позволения. А Тин лежал, время от времени приподнимаясь на локте и отхлебывая вонючее пойло из кружки, и размышлял: о странном этом путешествии, цель которого определилась после разгадывания ряда загадок, не слишком сложных, но заставивших их побегать, о молчании мальчишки, когда дело коснулось его помощника в целительстве. Весьма эффективном, кстати, потому что сам Тин, когда мальчик описал ему, что с ним происходило, задним числом оценил бы свое состоянии как практически безнадежное. О том, что лесной, вероятно, подталкивал его именно к этой дружбе и к этому пути и, похоже, намеренно свел их обоих. И что неизвестный покровитель его спутника, который дает советы во сне, наверняка тот самый лесной и есть. Или кто он там на самом деле? Тин давно уже сомневался, что это обычный лесной хозяин – те, конечно, если верить сказкам, владеют каким-то волшебством, но не таким могучим. Хотя… кто знает, сказки-то могут врать или просто умалчивать о некоторых вещах. В конце концов, сказки – это всего лишь сказки.

Еще немного поразмыслив, он решил, что Дина больше расспрашивать не будет, потому что и сам пока не готов рассказывать о своей встрече с лесным жителем, как и о подробностях своей короткой семейной жизни – он до сих пор стыдился собственного поведения. Правда, любопытство от такого решения никуда не делось, зато к нему прибавилась глупая, неизвестно откуда взявшаяся обида: а почему это с ним лесной не общается на расстоянии, ни разу голоса не подал?

– А ты звал? – раздалось где-то совсем близко.

– А? – растерялся Тин и тут же понял, что голос этот звучит внутри его собственной головы, а не снаружи. – Нет. Не звал.

– Ну и вот, – подытожил голос.

– А тебя звать надо?

– Ну да… Только если очень надо, – раздался тихий смешок, и Тин вновь ощутил себя в одиночестве – если не считать мирно сопящего под боком Дина.

Глупая обида испарилась. На что обижаться? Он ведь действительно не звал. Да и ни разу не нуждался в помощи настолько, чтобы обращаться неведомо к кому. То есть нуждался, конечно, но отчета себе в этом не отдавал, потому что пребывал в бессознательном состоянии.

Умиротворенный, Тин задремал, а проснулся практически одновременно с Дином, когда уже начало смеркаться.

– Ой! – расстроился мальчишка. – Ты ведь спал.

– Это плохо разве? – удивился Тин.

– Но ты ведь не пил зелье!

– Не волнуйся, я не слишком долго спал. Да и вообще, больным сон полезен, во сне организм восстанавливает силы.

– Да? Тогда хорошо. Но зелья ты все-таки выпей, а я пока займусь нашим ужином. Поесть тоже нужно.

И Дин захлопотал по хозяйству: вновь развел погасший костер, отмыл в ручье котелок… Словом, чуть больше получаса спустя над огнем мирно булькало распространявшее аппетитный запах варево, а друзья сидели и глазели на танцующее пламя, привалившись друг к другу. И казалось, что все, так или иначе, будет хорошо. Просто этому 'хорошо' нужно немного времени, чтобы сбыться. И, пожалуй, изрядное количество веры, без которой чудеса не происходят…

Чудо случилось на исходе следующего дня, когда с дороги послышались голоса, цокот копыт и скрип колес. Караван… И не какой-нибудь, а… Тин даже опасался озвучить свои надежды, чтобы не спугнуть.

Оказалось, можно было не бояться, караван доскрипел до крохотного лесочка, где укрылись Тин с Дином, и остановился на ночлег – собственно, этот лесок был традиционным местом стоянок всех караванов, направляющихся на юго-восток, в сторону границы с Талвоем. И вел караван не кто иной, как Леваш, тот самый друг Тарнея, о котором он и говорил.

Выслушав историю горе-путешественников, Леваш покачал головой:

– Гурал гнилой человек, это известно давно, но до такого он еще не доходил – чтобы больного в безлюдном месте бросить. По закону придраться не к чему, деньги он вернул. Однако не все одним только государственным законом определяется. Есть у нас и свои, неписаные, но братством караванщиков строго соблюдаемые. Будем судить, когда вернусь в столицу. Караваны ему больше не водить.

– Не понимаю, – подал голос Дин, – он ведь знал, что его поступок могут осудить караванщики. Почему тогда?

– Понадеялся, что я сдохну, – мрачно отозвался Тин. – Ну и ты за мной – один, еды мало, до ближайшего селения идти и идти…

– Не только. Он ведь не мог догадываться, что у вас уже кое-какие связи в Фирне появились. А чужестранец без связей – кто ж его обвинения слушать станет… Доверия-то никакого. Это вам с Тарнеем повезло.

Насчет везения трудно было не согласиться. Леваш без сомнений позволил им присоединиться к каравану. Даже от денег отказался, заявив:

– Вы здесь очутились по вине одного из братства, а значит, братство оплачивает ваш путь. Это тоже из неписаных законов, не спорьте.

В приграничную Тарну они прибыли ровно в тот день, когда Тину полагалось покинуть страну – фирнейский чиновник рассчитал время идеально точно, ни оставив лишних дней на непредвиденные обстоятельства. Так что пришлось вместо купален и полноценного отдыха снова отправляться в путь, купив двух крепеньких, но неказистых на вид лошадок. Поздним вечером Тин и Дин пересекли границу, оставив позади принесшую им столько неприятностей Фирну, и вздохнули с облегчением. Даже не стали углубляться в Талвой, остановившись на ночлег в ближайшем лесочке. И это была первая по-настоящему спокойная ночь за все минувшие дни.

Глава 6. О живой воде и мертвой магии

Дин

Пробуждение оказалось не сказать чтоб очень приятным. Ну а кому понравится проснуться в окружении десятка воинов с суровыми лицами?

Впрочем, Дин заметила их не сразу, просто потому, что не спешила открывать глаза. Села, потянулась блаженно, подставила лицо утреннему солнцу, пробивающемуся сквозь ветви деревьев… и только после этого, почувствовав какое-то напряжение в окружающем пространстве, решила взглянуть на мир.

Вздрогнула. Покосилась украдкой на спящего Тина, который вечером уверял ее, что полностью восстановился. Врал, стало быть, потому что в нормальном своем состоянии он бы уже не спал, а настороженно прислушивался: и земля, и воздух, и подземные воды непременно донесут магу-стихийнику о приближении посторонних к месту ночного отдыха.

Словно в ответ на эти мысли, Тин нащупал ее руку и едва заметно пожал ее, показывая, что на самом деле уже не спит. Дин сразу стало спокойнее.

– Что делают чужаки на наших землях? – вопросил один из воинов, с серебряными нитями в черных косах, не иначе как командир этого небольшого отряда.

– А вы кто? – вслух озадачилась Дин, про себя испытав облегчение оттого, что она понимает обращенную к ней речь – язык оказался очень похожим на фирнис, разве что произношение чуть резче, отчетливей по сравнение с фирнейским мелодичным выпеванием фраз, концы которых зачастую терялись, сплетаясь с началом следующих.

Воин хмыкнул, но ответил:

– Стражи границы.

– А почему только теперь? – изумилась девушка.

– А куда бы вы делись? – ухмыльнулся другой воин, помоложе, и тут же примолк под строгим взглядом старшего.

– Я жду ответа, – с нажимом произнес командир.

– Ну… мы путешественники.

– И куда ведет вас путь?

– К Зеркальному озеру, – честно призналась Дин.

– Вот как? – удивился воин. – Давно уж не появлялись на наших землях безумцы, которые отваживались отправиться в это опасное место.

– Чем же оно таким опасно? – это Тин перестал делать вид, что спит, и включился в разговор.

– Оттуда мало кто живым возвращался. А кто все-таки выходил из приозерного леса, бывал поражен безумием. Так что проводников туда вы не найдете, чужеземцы. Ни один талвоец в здравом уме туда не сунется.

– Дорогу хоть покажут? – хмыкнул Тин. – Или блуждать нам по стране наугад?

– Дорогу-то? – задумался воин. – А вы сначала расскажите, кто такие, а там подумаем. Зачем идете к озеру?

– В поисках счастья, – брякнула Дин.

– И кто ж тебе такое счастье насоветовал, малыш? – с сочувствием глянул командир.

– Кто бы ни посоветовал, а знает о жизни явно побольше, чем мы с вами, – ухмыльнулась Дин.

– И ты, чужак, за счастьем? – повернулся воин к Тину.

– А я всего лишь спутник, но тоже по совету того, кто знает.

– Странные вы. Откуда хоть?

– Из-за моря. Велеинс. Слыхали?

– Как не слыхать? Велеинс – большая земля, сильная. Магов своих имеет множество. А вы, чужеземцы, не маги часом?

Дин опасливо глянула на Тина: признается или нет? После Фирны-то! Тот, однако, что-то уже решил для себя, а потому ответил, почти не задумываясь:

– Я маг-стихийник.

Суровый воин, вероятно, силился сдержать счастливую улыбку, отчего его физиономию слегка перекосило, однако он быстро справился с проявлением непрошеных эмоций.

– Нам нужна ваша помощь, – произнес он таким тоном, что стало ясно – не окажи маг немедленно эту самую помощь, произойдет непоправимое. Вероятно, с самим магом.

– А что у вас случилось? – осторожно поинтересовался Тин.

– Вода уходит.

– Это как? – снова подала голос Дин – при словах об уходящей воде представилась масштабная катастрофа, с которой вряд ли справится один захудалый… ну ладно, пусть даже очень хороший маг-стихийник.

– В приграничном селении ключ иссякает. Особый ключ. Мало того, что он все селение влагой питает, так еще и целебная в нем вода, люди за ней из разных ходят, как величайшую драгоценность берут… Брали. Потому что нечего стало брать – самим сельчанам уже на самые насущные нужды едва хватает. Для всего остального приходится теперь с немалыми трудностями издалека возить. Вот, – вздохнул командир, – если можно что-то сделать…

– Я не знаю, – неуверенно начал Тин, – если источник русло сменил или очень глубоко ушел, мне может и сил не хватить.

– Нет, – возразил воин, – Ирда, знахарка наша, ходила, землю слушала. Говорит: колдовством там пахнет. И вода совсем близко, а пробиться наверх не может. Молодежь порывалась раскопать да проверить, но старики не пустили: предками заповедано в это место ни руками, ни железом не лезть, а если что случится, то уповать на чудо.

– Что ж, надо попробовать, – заявил Тин, поднимаясь с одеяла.

– Ты уверен? – забеспокоилась Дин. – Ты точно полностью восстановился?

– Все хорошо, Дин, – парень лучезарно улыбнулся.

Однако Дин почему-то не поверила этой улыбке – в памяти были еще свежи те безумные часы, когда она боролась за жизнь друга, и мысль о том, что он вновь будет тратиться, едва успев прийти в себя, вызывала в ней ужас.

Вот только увещевать Тина было бесполезно, все равно не откажется. Поэтому к ужасу примешивалась гордость за Тина, готового прийти на помощь людям, даже если ему самому эта помощь может даться нелегко. Все-таки ей очень повезло с другом.

Тин

На самом деле Тин вовсе не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы полноценно заниматься магией, все же перенесенная болезнь все еще аукалась. Но все-таки он не считал себя достойным восхищенных взглядов, которые бросал на него младший друг, поскольку взялся за это дело не столько из желания бескорыстно помочь незнакомым людям, сколько из любопытства и азарта.

Было интересно, справится ли он. Ужасно хотелось попробовать свои силы именно в той области, в которой он получил образование. Ибо кому, как не стихийному магу искать ушедшую воду и призывать ее вернуться? Тем более здесь, в Талвое, где своих магов – раз-два и обчелся, да и те слабенькие совсем.

Идти пришлось не меньше полутора часов, даром что командир назвал селение приграничным. Лошадей вели в поводу.

Воины доставили их в дом местной знахарки. Ирда оказалась тетенькой средних лет, кругленькой и такой гладко-аккуратной, словно специально приготовилась к приему дорогих гостей. И засуетилась сразу:

– Поесть бы вам. Чую ведь, подняли с ночлега и сюда поволокли, разбойники.

Воины пристыженно потупились и поспешили покинуть избу, остался только старший:

– Ты им, Ирда, расскажи, что с родником-то случилось. Ты в этом больше моего понимаешь и объяснишь лучше.

– Пусть поедят сперва, – сердито отозвалась знахарка, – нечего людей мучить!

Еда и в самом деле пришлась очень кстати. Здесь, совсем недалеко от границы с Фирной, готовили совсем по-другому: не было той мешанины специй, которые, споря друг с другом, перебивали вкус любой пищи, все было очень просто, но оттого и вкусно. А может, Тину просто так с голодухи показалось.

Дождавшись, пока гости утолят первый голод, Ирда заговорила:

– Вот послушай, маг… Я ходила туда. Ходила – смотрела. И слушала. Вода ведь – она как зеркало, все отражает, на любое дуновение откликается. А тут – ровно кто жилу узлом завязал. Смотришь – и взгляд вязнет. Слушаешь – и шуршание вместо биения. Водяную-то жилу узлом поди завяжи, она ведь вывернется. Но здесь в самой середке чувствуется что-то чужеродное, неживое. Вот оно узел и держит, наверно.

Объяснение знахарки было образным, но Тину мало о чем говорило: узлы какие-то, неживые предметы. Надо было проверить самому, что там происходит.

– Отведете нас туда?

– Ну а как же! – обрадовалась Ирда.

Родник находился за околицей, у самой кромки леса – крохотное озерцо с каменистым дном и берегами. Судя по следам на прибрежных валунах, еще недавно оно было заполнено водой до краев, но сейчас изрядно обмелело. В центре, где вода прорывалась на поверхность, вместо бойкого фонтанчика наблюдалось едва заметное колыхание.

Тин спустился к самой кромке воды, попытался настроиться на магическое зрение, но зеркальная поверхность отражала, отталкивала его взгляд, не давая пробиться внутрь. До сих пор Тин ни с чем подобным не сталкивался, однако слышал о таких случаях и понял, что придется переходить к другим способам восприятия.

Парень улегся на живот, распластавшись на камнях, поерзал, пытаясь устроиться поудобнее, и погрузил руки в ледяную воду. Пальцы сразу онемели. Тин охнул почти беззвучно и постарался отключиться от ползущего вверх по рукам холода. Ткнулся лбом в камень, не взглядом уже, но сознанием и силой пробиваясь туда, где источник сквозь слои грунта пробивался на поверхность.

То, что знахарка называла узлом, он разглядел сразу. Правда, не понял, как такое вообще может быть. Вода просто не в состоянии удерживать такую форму и препятствовать собственному свободному продвижению. Сама – не в состоянии.

Как там говорила знахарка? Чужеродное, да? В самой сердцевине узла действительно чувствовалось что-то такое, самим своим существованием противоречившее сути живой воды. Тин попробовал мысленным щупальцем дотянуться до этого чужеродного – и отпрянул, содрогнувшись от омерзения. Это была магия, но не та, которую он изучал в академии. Не жизнь, которую использовали целители, не одна из природных стихий, которые были ему так близки… даже не амулет, потому что предметники использовали для их создания все те же знакомые ему виды магии. Эта магия была изнанкой, обратной стороной природы и жизни. Такие эманации могли бы исходить от мертвого тела, если бы оно вдруг обратилось магией. Но Тин до сего момента был уверен, что такого просто не может быть.

Все-таки ему пришлось преодолеть свое омерзение. Искомый предмет, источавший столь отвратительные эманации, пребывал совсем близко к поверхности, надо было рассмотреть получше, как он воздействует, и попробовать извлечь. Беда в том, что с нормальной магией эта дрянь не взаимодействовала – выражала полную инертность, как будто вовсе не имела физической составляющей, а такого быть… Впрочем, сейчас Тин был готов уже поверить во многое, что прежде считал невозможным.

В структуре узла ему все-таки удалось разобраться, и он чуть не ахнул от изумления – вода сама приняла такую форму, чтобы не дать смерти распространиться. Части ее удавалось обтечь узел, и пробиться наверх – эта вода была не затронута смертью. Остальная бессильно колыхалась в подземной полости, постепенно размывая, расширяя пространство, отведенное ей природой.

Тин поразился мудрости стихии, которая сама в себе изолировала зло. Но надо было ей помочь. Маг осторожно отделил узел от остальной воды плотной воздушной прослойкой, сжал, насколько это было возможно, по капле выдавливая за пределы защиты лишнюю воду, чтобы сгусток мог пройти обычным путем, и повел свою опасную добычу на поверхность.

Сжатый узел в воздушной оболочке выпрыгнул из озерца, вылетел на берег – Тин постарался отвести его подальше – и только после этого хлопнул, расстреливая во все стороны брызги. На земле осталась лежать тушка рыбки-змейки, к спинному плавнику которой был прицеплен черный комок, наполненный смертью – иначе это было не назвать.

Тин снова содрогнулся, подавил приступ тошноты, с трудом свел онемевшие пальцы в нужную фигуру и запустил в эту странную композицию сгустком магического огня. Дрянь вспыхнула мгновенно, но горела, источая такую сногсшибательную вонь, что все четверо – и сам маг, и Дин, и воин со знахаркой – попятились.

А в следующее мгновение в глазах у Тина потемнело, и он отключился от действительности.

Дин

Дин рванулась к другу, но воин успел раньше и бережно подхватил парня прежде, чем голова его коснулась камней.

– Ох, как потратился… – огорченно покачала головой знахарка. – Что ж он так-то?

– Болел он, – буркнула Дин, – а до того ночь в тюрьме фирнейской провел в антимагических браслетах, не успел еще восстановиться.

– Бедный мальчик, – запричитала тетка, – ну ничего, сейчас выспится, потом я его отварчиком отпою – будет как новенький. А ты неси, неси его, Селех, – скомандовала она воину, – и тут же, обернувшись на озерцо, улыбнулась умиленно – в центре водоема вновь бойко плясал фонтанчик, наполняя его водой.

К тому моменту, как они дошли до дома знахарки, обморок Тина действительно сменился глубоким сном. Дин покрутилась рядом, но делать ей было совершенно нечего, о чем говорить с хозяйкой, сосредоточенно хлопотавшей у очага, она не представляла. Помаявшись некоторое время, она выскользнула за дверь.

Была у Дин мыслишка, которую очень хотелось проверить, но она не знала, поможет ли ей дар в таком деле. Все-таки вода – это не совсем зеркало, и кто знает, как устроена ее память, если она, даже на одном и том же месте, всегда новая, другая.

А все-таки Дин ужасно хотелось выяснить, кто же учинил такую гадость. Что именно это было, она не поняла, но не могла не догадаться, что такие вещи сами по себе не заводятся, за этим явно чья-то злая воля стоит…

Сперва девушка опустилась на колени, а потом и вовсе легла на берегу, как Тин сегодня сделал, только вместо рук коснулась водной поверхности лбом. И попыталась объяснить воде, что она хочет увидеть.

Вода колебалась. И в прямом смысле – щекотала лоб, – и в переносном. То ли не совсем понимала, что от нее требуется, то ли не знала, как исполнить просьбу. А потом – вдруг! – состояние стихии изменилось, и Дин показалось, что подо лбом образовалась твердая поверхность. Отпрянув, она поняла, что не ошиблась: у самого берега воду сковала тонкая корочка льда. И лед этот, как зеркало, показывал девушке события, единственным свидетелем которых стала родниковая вода.

Сперва Дин увидела, как над озерцом склонился мужчина средних лет – тоже с косами, как местные воины, но плетение начиналось почти у макушки, а виски были выбриты. В левом ухе висела серьга – тоненькая птичья косточка в серебряной оправе. Мужчина сунул руку в торбу, оглянулся через плечо – нет ли свидетелей – и выудил живую еще рыбку-змейку. Довольно оскалившись, он прицепил к плавнику непонятную штуковину – ту самую, что Тин спалил магическим огнем, – и выпустил рыбку в воду. Дальше виделось совсем мутно, но Дин поняла, что юркая рыбка, преодолевая сопротивление воды, поплыла к источнику.

– Чего это ты тут разлегся, парень? – знакомый насмешливый голос отвлек Дин от созерцания.

Она оглянулась. Оказалось, это тот самый молодой воин, что утром пытался шутить на стоянке.

– Да так, – уклончиво ответила девушка, – кое-что посмотреть хотелось.

Впрочем, смотреть было уже не на что – лед успел растаять.

– Ну и увидел что-нибудь?

– Кое-что.

Дин поднялась, потрясла мокрой головой и отправилась обратно к дому Ирды. Воин потащился следом – то ли из любопытства, то ли из недоверия к чужаку. bПришла она вовремя – Тин как раз проснулся и мелкими глотками, морщась, пил отвар, который приготовила для его знахарка.

– Куда ходил? – поинтересовался друг.

– К роднику, – Дин на миг запнулась, не решаясь вот так вдруг, после нескольких месяцев знакомства, заявить Тину о своих способностях, но все-таки продолжила: – Чтобы в воде посмотреть, кто такую гадость в источник подсунул.

– Как это – посмотреть?

– Ну как в зеркале, – пояснила она, – я умею. И в библиотеке… мне же на самом деле зеркало подсказало, что происходило, ночью я обычно сплю все-таки, – смущенно улыбнулась она.

По лицу Тина пробежала тень, и Дин расстроилась – обиделся, наверно, что младший друг правду утаил. Все же именно это событие касалось их обоих.

Но когда Тин заговорил, обиды в его голосе слышно не было, разве только задумчивость:

– Так ты… тоже из древних, что ли?

Почему 'тоже', Дин уточнять не стала, просто кивнула и добавила:

– Не то чтобы из древних, но какая-то капелька крови есть.

– Вот и у меня капелька, – включилась в беседу знахарка, – да только я и такого не могу, не умею. Что ж там было-то, в зеркале?

Дин подробно описала все, что удалось увидеть. Знахарка и воины переглянулись с пониманием.

– Эти… смертолюбы все-таки, – высказался Селех.

– Кто?! – изумилась Дин.

– Есть у нас тут такие. Лет полтораста назад появились, что ли, а может, и раньше, но услышали о них именно тогда. У них какое-то учение свое: будто бы мир наш заперт и все дороги узлом завязаны, Создатель свое детище давно покинул, а потому будущее у нас одно – смерть. И надо ее всячески приближать, а не отталкивать: детей не рожать, болезни не лечить… Но к самоубийствам они не призывают: мол, надо ждать естественного конца. Раньше-то они только проповедями ограничивались, а в последние лет десять ровно с цепи сорвались – лечебницу в столице подожгли, к знахарям в дома пробираются, снадобья уничтожают. Теперь вот и до нашей целебной водички добрались. Не сказать, чтобы у них было много последователей, но все же безумцы находятся…

– Надо же, какие странные люди бывают на свете – ошеломленно воскликнул Тин.

И Дин не могла с ним не согласиться.

Глава 7. Время для размышлений

Дин

Они вновь лежали на камнях у источника. Снова ничком, упершись взглядами в беспокойную, сверкающую солнечными бликами поверхность воды. Только на этот раз – вдвоем.

– Подумать только, – со смешком в голосе произнес Тин, – еще совсем недавно я мечтал о путешествиях. О том, как я буду переезжать из страны в страну, знакомиться с новыми людьми, переживать необыкновенные приключения. Хотел сочинить книгу – не скучные путевые заметки, а настоящую, живую историю, такую, чтобы у читателя дух захватывало.

– Надо же, и я тоже! – подивилась Дин такому созвучию мыслей.

– Что – тоже? – похоже, Тин был погружен в собственные мысли и разговаривал скорее сам с собой.

– Тоже – путешествовать. И книгу тоже… А если приключений в пути будет мало, проявить фантазию. Но с нами за время пути уже столько всего произошло, что можно и без выдумок обойтись.

– То ли еще будет, – отозвался Тин.

– Ты что-то… знаешь? – насторожилась девушка.

– Просто чувство такое, словно уже попал в бурный поток. И пока не достигнем цели пути, спокойствия можно не ждать.

– Ты жалеешь? – больше всего она боялась именно этого – что Тин пожалеет о своем решении быть ей спутником.

– О чем? – парень в недоумении поднял бровь.

– О том, что пошел со мной. О том, что уже успел пережить.

– Что ты, Дин! Наоборот, я чувствую, что поступил правильно. Сейчас мое место рядом с тобой. Я должен довести тебя до двери. И, может быть, войти с тобой в эту дверь.

– Ничего не выйдет.

– Почему?

– Дверь откроется только для меня.

– Не хотелось бы отпускать тебя в неизвестность.

– А уж мне-то как не хочется! – хмыкнула Дин.

– Может, не пойдешь?

– Надо, – твердо ответила Дин.

Как бы она ни боялась этого шага, все же чувствовала, что сделать его должна. И в том, что странное существо, давшее ей приют в лесу, имеет право давать такие советы, теперь не сомневалась нисколько. Кем на самом деле является ее советчик, Дин уже начинала смутно догадываться, но даже самой себе опасалась в этом признаваться – уж больно смелая догадка получалась. Однако многое свидетельствовало в ее пользу: и чудеса, которые едва ли многим под силу, и разговор во сне – или наяву, Дин этого так и не поняла. Что уж говорить о том, что опытная сельская знахарка сроду не слышала о травке под названием 'калавка' и ее целебных свойствах. Конечно, Ирда могла не узнать названия на чужом языке, но Дин ей растение не только описала, но и зарисовала. И – ничего.

Но как бы то ни было, Дин была рада возможности отдохнуть. Спешить им было пока некуда – до равноденствия времени оставалось предостаточно. Правда, иногда Дин ловила себя на ощущении, будто она безнадежно опаздывает, но объяснялось это просто – непривычно теплой погодой, словно весна уже в самом разгаре, а может, и лето на носу. Впрочем, для здешних краев такая теплынь на исходе зимы считалась вполне нормальной, а вот у Дин ее внутренний календарь давал сбои.

Но покуда ей удавалось себя уговаривать, да и причина для этого имелась вполне уважительная – здоровье Тина. Пусть парень и хорохорился, но она-то, зная его уже столько месяцев, не могла не замечать, что он не в лучшей форме. А лечит в таких случаях только одно – время. Травки укрепляющие – это хорошо, просто замечательно, но здоровый сон, вкусная еда и отдых обладают отменным целебным действием, а потому полезны вымотанным магам ничуть не меньше.

Поэтому теперь они лежали на разогретых солнцем камнях и любовались восстановившимся источником. Или нет. Тин, несомненно, глазел на воду, а вот Дин – украдкой! – на него. И ей казалось, что роднее у нее никого в этой жизни не было.

'Интересно, как он выглядит на самом деле?' – думала девушка. О том, что эта внешность – не настоящая, она узнала случайно – просто к слову пришлось. А вот о том, что мальчик Дин – вовсе не мальчик, друг пока ничего не знал. 'А ведь он увидит меня настоящую!' – внезапно осенило Дин. Если все получится по совету лесного, то они окажутся по разные стороны зеркала. Дин хотела этого и боялась одновременно. С одной стороны – пусть бы увидел. Это было бы… честно – чтобы парень узнал, с кем разделил путь. Но была у медали и другая сторона: та неизвестная девушка, которую Тин найдет… непременно когда-нибудь найдет. Вернется в Стекарон – а она ждет. И простить готова.

На этом этапе своих размышлений Дин горестно вздохнула: если она покажется Тину во всей, что называется, красе, то… у нее точно не будет никаких шансов. Но это, может, и к лучшему, если рассудить: ей еще со своей жизнью разбираться. Нужно понять, чего она от этой жизни хочет, а для этого… Для этого нужно всего лишь шагнуть в неизвестность.

– Ну что ты вздыхаешь, Дин? – окликнул ее друг.

Все еще друг. Всегда – друг. И ничего больше. А может, больше этого просто и не бывает.

– Так, – девушка неопределенно пожала плечами, – мысли всякие.

– Да ты не переживай, – по-своему понял Тин, – я тебя не брошу. Вместе – до конца.

Дин мысленно хмыкнула: знал бы он, как двусмысленно звучат для нее эти слова. И как ей хотелось бы, чтобы они были правдой. Хотя она по-прежнему не понимала, чего на самом деле желает. Одно знала точно: навязываться она не станет. И если им доведется встретиться в настоящем виде, постарается ни словом, ни жестом не показать, что испытывает к Тину нечто большее, чем дружеские чувства.

Однако с этим странным состоянием, с этой противоречивостью желаний надо было что-то делать. Хотя бы сейчас. Отвлечься бы от навязчивых мыслей, занятие себе какое-нибудь придумать. В пути легче. С одной стороны – тяжелее, а с другой – все-таки легче. Думать начинаешь в ином ритме, под перестук копыт, под мерцание далекой цели, столь же пугающей, сколь и манящей.

Вот только не станет она сейчас другу даже намекать на то, что уже устала от отдыха и хочет идти. У нее – прихоть и дурацкие мысли, а ему действительно надо отдохнуть и восстановиться после пережитого.

Дин поднялась и, ни слова не говоря, зашагала прочь – не в сторону поселения, а в лес. Спрятаться хотя бы от самой себя на время. Но в первую очередь – от Тина конечно. Такого притягательного и такого недостижимого. Она боялась, что друг увяжется за ней, но Тин, удивительно понятливый человек, остался валяться на камнях у источника.

Увы, от самой себя не спрячешься. А иногда хочется: прийти в безлюдное место и оставить там самые тревожные раздумья – пусть себе висят на голых скалах, в крайнем случае, на деревьях, и поедают сами себя. Увы, даже в самом безлюдном месте человек неотделим от своих мыслей. Дин подозревала, что покой надо искать не снаружи, а внутри. И удивлялась: прежде, в те почти забытые времена, когда она жила в отцовском замке… даже не во всем замке, а в одной – довольно-таки скромной, надо признать – библиотеке, ей это удавалось. Может, потому что тревоги тогда были еще детскими, не несли с собой столько внутреннего несогласия – с собой и с миром?

Да и лес оказался не таким безлюдным, как мечталось, но этого следовало ожидать: теперь стражи патрулировали не только границу с Фирной, отдельные отряды выделялись и для охраны селения, чтобы ни один злонамеренный чужак больше не прошел к источнику.

И были б еще стражи незнакомые – могли бы задержать как подозрительную личность, привести к начальству на допрос. Глядишь, и отвлеклась бы. Так нет же – все уже Дин в лицо знали, улыбались приветливо, здоровались. И шли дальше. Служба потому что, болтать некогда.

Когда стражи скрылись и вида, стало совсем тоскливо – будто и не одиночества Дин искала, а наоборот – общества. Или просто, как часто в последнее время, сама не знала, чего хочет. Побродила, конечно, еще немного, но без особого удовольствия, просто не хотелось слишком быстро возвращаться.