Текст книги "Жара в Аномо"

Автор книги: Игорь Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

14

Лагерь нефтеразведчиков готовился к переезду.

Эта весть живо облетела селение по ту сторону озера. На окрестных возвышениях маячили фигурки женщин с младенцами за спинами, ребятишки постарше сновали повсюду, как муравьи. Мужчины же сгрудились на утрамбованной площадке перед часовенкой, готовясь к какому-то ритуалу, раскрашивали друг другу обнаженные торсы и лица разноцветной глиной, подтягивали и проверяли на слух легкими пошлепываниями грубую кожу нгом – старинных ударных инструментов.

Среди людской суеты и рева тягачей возбужденно беседовали возле слегка демонтированной вышки БУ-75 Луковский, седовласый толстячок в бриджах и двое рабочих, Лумбо и Даб.

Вышка эта возвышалась над лагерем подобно ажурной мачте телецентра над городом. Знаменитая, широко известная своей мощью среди специалистов нефтяной геологии всего мира советская буровая установка, прозванная нефтяниками "бэушкой", способна просверлить землю на несколько километров вглубь. Сложное многотонное сооружение.

По лагерю шли Борис Корин и Светлана.

Разговаривая со спутницей, Корин по-хозяйски присматривал за происходящим вокруг, то и дело останавливаясь, чтобы отдать необходимое распоряжение или ответить на вопросы часто подбегавших к нему рабочих.

Легкий, сухой ветерок швырял мелкую рябь на белесо-голубую поверхность озера, тихонько подталкивал сиротливый катыш облачка по бездонной глади огромного небосвода.

– Наломал ты дров, – говорила она, – по Виктору вижу, наломал солидно. Престиж – святая вещь, Боренька.

– В Тюмени пласты-океаны куда ни ткни, – сказал он, – а здесь структуры, разрозненные купола.

– Давай, давай, тангенс на котангенс, синус на косинус, альфа на бету, а нефти нету.

– Не надо Светлана Сергеевна. Не надо.

– Ты не сердись, мы все свои. Обидно. Ведь не я отменила сейсморазведку. Знаешь, Виктор Иванович места себе не находит, просто на части разорвался. И вот что интересно, все равно стоит за тебя горой.

– Я знаю, – сказал Корин. – Да, промах. Но логика была. Мы хотели сэкономить время и средства. Сейсморазведка в этих условиях – недели. И не меньше полторы сотни тысяч. А главное – вода. Вода, Светлана Сергеевна, простая водичка, кровь нашей работенки. Короче, мы с Банго решили не тратить время и на артезианскую скважину. Поставьте себя на наше место. Предполагалось, причем железно предполагалось, что и здесь перспективная зона. Во всяком случае, захватывалась контуром предыдущего плана. Плюс сравнительно хорошая подъездная дорога, готовое водохранилище, ставь на озеро водокачку – вся музыка. Вы бы на нашем месте тоже смонтировались и забурились. Такие пироги.

– Такой блин. Вот уж и впрямь первый блин комом, – сказала она сочувственно, – беда, и только.

– Это полбеды, – сказал Корин, – беда другое… трагедия. Не можем смириться с мыслью, что его нет и не будет с нами. Поверите, по ночам слышу его голос, песни, руки его вижу. Железо пищало в его руках.

– У них сражение еще продолжается. Сражение не только окопы и оружие. Ничто не приходит сразу. – Светлана вдруг грустно усмехнулась. – Разве что простуда и насморк.

– Мы с ребятами поклялись своей совестью, памятью, именем его поклялись сделать все, чтобы сбылась его мечта. Мы должны найти нефтяную ловушку, должны.

– Банго не умер, он погиб. Это не одно и то же. Ты понимаешь, что я хочу этим сказать?

– Да, мы уверены, что погиб не случайно.

– Не только он один хотел, чтобы тут покончили с нищетой и отсталостью. Как же ты мог допустить такое легкомыслие, когда каждый день на счету, каждый час?

– Это не легкомыслие, а промах. Подобные вещи случаются даже с опорными скважинами таких потрясающих нефтярей, как наши в Приобье или в Башкирии. Что я…

– А Виктор говорил, что ты мастер экстра-класса.

Борис чуть не взорвался, даже лицом потемнел.

– Слушай… те, доктор, – произнес он, – я же просил, не надо лить воду в костер, мы не туристы в лесу.

Из автобуса с выбеленным полотняным покрытием, в котором размещалась химическая лаборатория, показалась молодая женщина в клетчатой рубахе с закатанными рукавами. Заметив Бориса и его спутницу, она повернула вспять, да так и замерла, ухватившись за поручни висячей лестнички, настигнутая возгласом Корина:

– Габи!

Женщина не обернулась, лишь вздрогнула, как от внезапного прикосновения. Борис и Светлана приблизились к ней.

– Это Габриэль, наш химик, – сказал Корин. И добавил тихо: – Его жена.

Светлана удивленно и даже с некоторой профессиональной настороженностью посмотрела на него, положила руку на его плечо и легонько встряхнула.

– Что с тобой?

– Да, да, конечно… – пробормотал Борис. – Ну, я пошел. Забот – невпроворот.

Он быстро зашагал к буровой установке, под которую в реве моторов и лязге гусениц подгоняли транспортировочные лафеты.

– Здравствуй, Габи, – чуть слышно произнесла Светлана, – милая моя Габи. Я так хотела тебя увидеть.

– Здравствуй, – сказала Габи.

Женщины обнялись. У Светланы вдруг задрожали губы, и она не сдержала слез. Уткнувшись лицом в плечо Габриэль, она прерывисто шептала, всхлипывая и захлебываясь словами откровенного, искреннего сочувствия.

– Да, Габи, ужасно… милая, милая Габи… будь мужественной… Это большое горе… для всех… ужасно… будь мужественной… надо быть мужественной…

Плакала Габи Амель. Гладила русые волосы Светланы и плакала. Издали, не прекращая работы, поглядывали на них мужчины, примолкнувшие и печальные.

Одинокое облачко набежало на огненную крицу солнца и отпрянуло, словно обожглось, покатилось дальше, успев лишь мазнуть по горячей земле зыбкой своей тенью.

Внезапно взоры всех, кто находился в лагере, обратились к селению за озером.

Оттуда донесся приглушенный шум, достаточно явственный, однако, чтобы пробиться сквозь звуки работы в лагере, и вслед за тем показались люди.

Пританцовывая в замысловатом ритме нгом, извиваясь лоснящимися на ярком солнце черными, раскрашенными фантастическим орнаментом телами, гибкими, как резина, они с поразительной синхронностью ступали босыми ногами, над щиколотками которых были привязаны трещотки.

Достигнув подножия ближайшей к лагерю нефтяников дюны, они образовали круг.

Ступая теперь по кругу в значительно убыстренном, едва ли не экстатическом ритме, стройные и величественные, с каменными лицами молодые и старые потомки некогда воинственного, а ныне мирного племени продолжали свой танец, сохраненный древней сокровищницей обычаев и традиций.

Под крепкими узлами мускулов и сухожилий бурлила пламенная кровь предков. В пыльном и удушливом воздухе сухо трескались и рассыпались отзвуки неистовых, тугокожих, стонущих под ударами ловких ладоней двух опоясанных пестрыми лентами нгом.

Нефтеразведчики и гости прервали дела, чтобы отдать дань блестящему искусству танца, показанного в их честь.

– Что означают эти символы? – спросил Луковский.

– Это знаки особого внимания к тем, кто жил с ними рядом так долго, а теперь собирается их покинуть, – ответил седовласый представитель правительства.

– Они недовольны?

– Они желают уходящим добра и удачи в других краях.

15

Киматаре Ойбор в форме и при оружии направлялся в конец коридора, где находился кабинет Даги Нгоро. На ходу он сказал сопровождавшему его полицейскому строго и внушительно:

– Мой Самбонанга будет невозмутим, как бы и о чем бы мы ни говорили.

– Да, – с готовностью ответил тот.

Когда они вошли по всем правилам субординации, капитан встал из-за стола, своим видом подчеркивая официальность и озабоченность.

– Наконец-то, – сказал он и тотчас поднял трубку внутреннего телефона. – Переключите внешнюю линию на дежурного офицера, минут десять меня нет. – И сержанту: – Ну что?

– Не слишком густо, к сожалению.

– Правительство всерьез обеспокоено, вам это известно?

– Так точно, – сказал Ойбор, – вы уже говорили мне об этом.

– Долго копаемся.

– Никак не обнаружим машину, гражданин капитан.

– Исчезла, испарилась, затерялась в потоке авто? – с сарказмом молвил Нгоро. – Можно подумать, наши улицы и дороги забиты желтыми "рено". Можно подумать, они вообще забиты автомобилями. А может быть, ваш уникальный башмачник все же видел ее во сне?

– Ребята сбились с ног, но ничего похожего.

– Послушайте, уважаемый сержант, мы с вами не ребята. Я знаком с личными делами своих подчиненных. Сорок лет вы распутываете клубочки. Ориентируетесь в городе, да что в городе, в стране, как в собственном кармане, с закрытыми глазами. Думаете, я не знаю, отчего вы так и не пожелали сменить панаму на офицерский шлем? Поздно садиться на школьную скамью? Ничего подобного. Оставьте эти сказки для простачков. Всем известно, что вы любитель черной работы, просто не можете не прощупывать все на месте и собственными руками. Вы патриарх оперативной работы, вы легенда. И вы же сейчас стоите передо мной и преспокойно пожимаете плечами. А управление лихорадит от ежедневных запросов. Если зашли в тупик – наберитесь мужества признаться. Без осложнений для вас дело будет передано. Обещаю. Мне не меньше вашего дорога репутация четвертой зоны. Да и ваша тоже. Пусть ломает голову полиция безопасности. Поймите, говорю это доверительно и дружески. Ведь я, отказавшись от дела, рискую своим положением больше, чем вы.

– В таком случае я подам рапорт по инстанции.

Даги Нгоро несколько секунд молча смотрел на сержанта, затем вдруг одобрительно улыбнулся и сказал:

– Такой ответ делает вам честь. Благодарю. Приятно, что мое умышленное испытание вашей позиции и настроения в сложившейся ситуации вы встретили как подобает истинному профессионалу. Похвально. А раз так – приступим. Прошу садиться. – Нгоро указал Ойбору на стул и, повернувшись к переминавшемуся с ноги на ногу у двери Самбонанге, улыбнулся еще шире. – А вы, дружище, можете идти.

Молодой полицейский удалился.

– Разбитую машину русских вы обнаружили на следующий же день, хоть она и валялась на дне каньона за девять миль от города. Почему же застопорились поиски другой? – усаживаясь за стол, спросил Нгоро у Ойбора, едва они остались вдвоем.

Сержант был недоволен, что выставили его помощника, присутствие которого по каким-то причинам было желательным для него. Однако он не выразил своего недовольства, а спокойно, с подчеркнутой почтительностью подчиненного ответил на вопрос капитана:

– К сожалению, этой машины нигде нет.

Благообразное лицо Даги Нгоро вновь обрело крайне озабоченное выражение.

– Плохо, – сказал он, потирая виски, – совсем плохо. Министр звонил уже прямо нам, не комиссару. – Нгоро наполнил стакан из сифона, медленно выпил воду. – Машину могли перекрасить в два счета.

– Такое впечатление, что ее нет в стране, гражданин капитан.

– Вздор! Простите, но это несерьезно.

– Обшарили все частные гаражи, учреждения, даже свалки. На границах тоже. Везде. Абсолютно. Ничего похожего.

– Ну хорошо, – устало бросил Нгоро, – давайте по порядку. Что мы имеем?

– Со слов старика…

– Погодите о старике, – прервал Нгоро. – Еще раз давайте все по порядку с самого начала, от заключения экспертизы до последующих сведений с обобщением.

– Я и намерен доложить с учетом документации экспертов. Итак, старик видел, как Банго Амель и какой-то белый сидели на скамье…

– Черт возьми! Я вас просил: С САМОГО НАЧАЛА!

– Извините. От русского представительства быстро шел человек, он шагал по пустынной площади, громко насвистывая, чем и привлек к себе внимание случайно выглянувшего в окно старика. Это был Банго Амель. Из легкового автомобиля, стоявшего за углом дома номер сорок два, вышел мужчина средних лет, белый. Одет в элегантный темный костюм, слегка прихрамывал, в руке держал трость. Он двинулся навстречу Банго, и они поравнялись у средней из трех скамей перед площадью. Судя по тому, как Банго ответил на приветствие белого, они были незнакомы. Белый что-то говорил инженеру, затем жестом предложил тому присесть на скамью. После заметного колебания Банго согласился, и они сели, закурили, причем белый продолжал говорить. Так длилось несколько минут.

– В котором часу?

– Этого башмачник не помнит. Типографский фургон проехал минут за пятнадцать до происшествия, кроме него, никакого движения. Уже угадывался рассвет. Итак, они курили и разговаривали. Потом совершенно неожиданно Банго вскочил, они сцепились в драке, покатились к самой бровке тротуара. Белый оказался с явно тренированными кулаками, он сбил инженера на проезжую часть, а машина уже набрала скорость, выскочив из-за угла, как только они схватились. Она попала в полосу света, и старик клянется: это был подержанный "рено" светлого, скорее всего желтого, цвета. Установлено, старик знает толк в марках авто. И не только в них. Тридцать с лишним лет он с бывшим своим хозяином побывал в Европе. Старик умен и образован, как ни странно, если учесть не слишком яркую его судьбу. Кстати, мне кажется, именно этим обстоятельством можно объяснить его излишнюю раздраженность, неудовлетворенность и, если хотите, его…

– Не хочу! – прервал капитан. – Не хочу вдаваться в душевные нюансы вашего неподражаемого старца! Не отвлекайтесь.

– Виноват, но эти подробности объясняют многое.

– Они отвлекают мою мысль. Прошу вас: суть, факты, последовательность происшедшего. Не тратьте столько слов. Впрочем, как вам угодно, только не уходите в сторону. Продолжайте.

– Слушаюсь. Белый догнал машину у цветочных лотков, она притормозила. Затем взревела, как "боинг".

– Насчет самолета тоже подсказала ваша дряхлая песочница?

– Нет, – слегка смутился Ойбор, – он только сказал, что взревела.

– А я уж подумал, что престарелый башмачник заодно и консультант министерства обороны по авиации.

Киматаре Ойбор был непробиваем. Со стороны могло бы даже показаться, что ему нравится далеко не мирная ирония начальника. Он продолжал:

– В разговоре с ним вы удивились бы еще многому. Нам повезло. И он вовсе не трус, как заверяла его жена. Кстати, разрешение на оружие и охотничья карточка у него в порядке.

– Мы опять отвлеклись.

– Да, машина… Не иначе мощный, форсированный мотор при скромном кузове. Старик уверяет, что смог бы ее узнать.

– А русского дипломата он не признал в том белом?

– Нет, – сказал Ойбор. – Я предполагаю, тот сразу же покинул страну. Ведь аэропорт почему-то так и не блокировали.

– С этим мы разберемся. Значит, после того, как исчезла желтая машина, он уже ничего не видел? И никого?

– Так точно, – твердо заверил сержант, – ему сделалось дурно от того, что успел увидеть. Спрятался. И лишь перед самым прибытием полиции снова рискнул выглянуть в окно. Он видел, как мальчишка обнаружил зажигалку возле киоска, как удивился находке и, схватив ее, тут же удрал, даже не оглядевшись вокруг, не подозревая о трагедии, разыгравшейся на площади перед его приходом.

– Это несомненно?

– Да.

– Плохо, – сокрушался Даги Нгоро, – очень плохо…

– Установлено, что зажигалка не имеет отношения ни к Банго, ни к русскому, она могла принадлежать только тому хромому с тросточкой. Вероятно, обронил ее в драке и не заметил.

– Зато ваш старец заметил, что это зажигалка, так? Надо понимать, она была величиной с верблюда?

– Нет, конечно. Старик не мог разглядеть с такого расстояния. Мальчишка признался, что это была зажигалка. Серебряная газовая зажигалка с секретом и насечкой "Сделано в Гонконге". Слишком заметная и дорогая штуковина, чтобы долго пролежать на тротуаре. Тем более днем.

Нгоро требовательно протянул ладонь.

– Увы, – Ойбор огорченно развел руками. – Парнишка успел сбыть ее на базаре, но он подробно описал перекупщика и божится, что тот часто появляется в скобяном ряду. Найдем.

– Зажигалка уже прошла через множество пальцев… и тем не менее приложите все усилия в розыске.

– Да, гражданин капитан.

– Хорошо. Дальше.

– Дальше уже предположения, основанные, правда, на данных экспертизы следов на месте происшествия и предварительных выводов следствия. Кто-то наехал машиной на инженера еще раз. Для этого ему пришлось убрать посольского стража, привлеченного подозрительным шумом. Он каким-то непостижимым для меня образом вернул полицейского в будку и там прикончил. Самое необъяснимое, пожалуй.

– Неужели нет ни малейшей зацепки насчет этого негодяя?

– Ни малейшей, гражданин капитан. Ясно только, что неизвестный сумел завести стоявший неподалеку от ворот русский автомобиль, с помощью которого попытался накрыть следы прежней машины, еще раз наехав на умирающего. А ведь ключ от зажигания лежал в кармане русского, который, как установлено, находился все это время в здании представительства. И все же убийца сумел управиться с машиной. Надо полагать, с незнакомой. Впрочем, автомобилей этой марки у нас не так уж мало.

– Чудовищно! Трудно поверить в подобную жестокость человека.

– Вот именно, – сжав зубы, процедил Киматаре Ойбор, – поверить трудно…

– Трудно поверить также, что все это проделал опытный преступник, – сказал Нгоро. – Нет логики в его действиях. Если уж задумал навести подозрение полиции на русского, то воспользовался бы его машиной сразу. Глупо пытаться заметать ею следы предыдущей. Глупо и бесполезно. Скорее всего убийство не планировалось преступниками, оно совершено внезапно, вынужденно. Отсюда и последующая суета, паника и как следствие паники глупые поступки.

– Нельзя не согласиться с вами, – заметил Ойбор.

– Мерзавцы, – негодуя, сказал Даги Нгоро, – бьют и бьют в спину. На войне с ними проще, в открытую… Но ничего, задавим и сейчас.

После слов капитана Ойбор молчал некоторое время. Потом продолжил:

– Он гнал автомобиль до самого каньона, куда и сбросил, выскочив на ходу. Матерый гонщик.

– Так что, повторите, услышал наш доктор?

– Почти все из оперативной группы подтверждают, что пострадавший успел произнести несколько несвязных слов: "Берегите наших", "Аномо", "Сухая лагуна справа". По всей вероятности, инженер хотел предупредить, что русским угрожает какая-то опасность. В ту ночь он возвращался после совещания с экономическим советником советского посла Виктором Луковским. Вы знаете.

– Он сказал "наших"?

– Осмелюсь заметить, и я на его месте не сказал бы иначе.

– Банго Амель и его жена связаны с ними особенно крепко. Есть сведения, что русские переживают это несчастье как собственное. – Нгоро вскочил из-за стола и взволнованно прошелся из угла в угол. – А что бы могло означать "Сухая лагуна справа"? – вслух размышлял он. – В провинции Аномо не существует лагуны, даже высохшей. Там вообще отсутствуют водоемы. Разве что родник за селением того же названия.

– Еще одна загадка, – согласился Ойбор.

– Банго Амель был настоящим патриотом, – вздохнул Нгоро. – Я понимаю и разделяю озабоченность правительства. Потеря собственного специалиста – ощутимая рана для новорожденной республики. Не для того мы изгнали автократию, чтобы терпеть ее затаившихся провокаторов, их надо решительно искоренять, иначе за Банго последуют новые жертвы.

– Остались жена и двухлетний сынишка. Очень образованная женщина, очень. С таким же русским дипломом. Они обучались там вместе.

– Я знаю, – сказал Нгоро, – только она химик.

– Может быть, разрешите отрядить в экспедицию группу охраны?

– Воображаю, какой бы мы имели вид, – хмуро сказал капитан. – Нет, наш долг – поймать и вырвать у змеи жало, а не отгораживаться от нее веревкой. – Внезапно зазвонил телефон. Нгоро взял трубку. – Слушаю. Кто? Да, разрешаю. Обеспечьте пропуском и всем необходимым. Два дня, не больше. Заготовьте приказ. – Положил трубку и вновь обратился к Ойбору, не сразу поймав прерванную нить своего рассуждения: – Так вот… э… жало врага нацелено на экспедицию, это ясно. Нефть – проблема номер один для нашей экономики.

– Так как же, гражданин капитан, насчет группы охранения?

Нгоро укоризненно взглянул на сержанта. Снова прошелся из угла в угол. Сказал:

– Окружной комиссар рекомендует иное. Предлагает послать туда одну уже упомянутую мною особу. Ту самую, из "Абреже". Идея комиссара. Весьма юную, но смышленую. Оказывается, девчонка знала покойного инженера по совместной деятельности в Ассоциации свободной молодежи. По словам комиссара, она охотно согласилась помочь нам. Это хорошо. В колледже успешно изучила русский.

Ойбор сказал:

– Признаться, я и сам собирался просить еще одного-двух помощников. Правда, не из иностранцев.

– Сержант! Я вас не узнаю. Белые такие же люди, как и мы. Их светлая кожа вовсе не означает, что они хуже.

– Да нет, у меня и в мыслях не было. Уж я-то не забыл, сколько имею друзей среди белокожих. Просто она слишком бросается в глаза.

– Она будет там, не в городе. Проинструктируйте. Но прежде поинтересуйтесь, умеет ли девушка готовить хотя бы элементарный суп. Суп, лепешки, пошо и все такое.

Киматаре Ойбор удивленно вскинул глаза на начальника.

– Благодарю вас, – сказал Нгоро, – вы свободны.

Выйдя из его кабинета, Ойбор увидел Самбонангу, нетерпеливо поджидавшего сержанта в коридоре. Ойбор подмигнул молодому полицейскому и чуть слышно произнес:

– Все как нужно. А теперь поспешим, а то малыш уйдет, не дождавшись. Бери велосипеды, а я прихвачу одежду.