Текст книги "Встретимся в Эмпиреях"
Автор книги: Игорь Удачин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Маленькая стрелка часов – на пяти, большая – на двенадцати. Мы сидим в «Находке». Я снова в темных очках. Демон, погрузив подбородок на кулаки и глядя прямо перед собой, с остервенением жует мятную жвачку. С минуты на минуту обещалась появиться Марго.
Не знаю, как там у Демона, а у меня после вчерашнего гуляния допоздна и неимоверных количеств поглощенного алкоголя раскалывается голова. Минуту назад эпицентр боли как-то очень ловко перескочил с затылка на место чуть повыше переносицы. Стало только хуже. Ощущение, словно в лоб заколотили гвоздь, а теперь методично и с садистским удовольствием его расшатывают. Рьяно отпаиваюсь клюквенным соком и мысленно сетую на свое разладное состояние – все, что могу сейчас себе позволить.
Вот и Марго.
Суетно оправив платье, подсаживается к нам за столик и сразу закуривает. «Сегодня выглядит на троечку», – про себя отмечаю я, но, переведя взгляд на распухшую физиономию Демона, а вдогонку представив и свою собственную, оставляю без внимания сделанное наблюдение.
– Странный ваш друг оказался. С другой планеты точно, – выдает Марго вместо приветствия.
Показалось ли мне – Демон при ее словах облегченно выпустил из груди воздух.
– Что было? – без особого энтузиазма спрашиваю я.
Марго начинает свой рассказ:
– Пришли ко мне домой. Провела его по квартире ― показала как живу, поболтали. В комнату заходим, садимся на кровать. Начали целоваться…
– Кто первый? В смысле, чья инициатива?
– Моя, конечно.
– Вероломно действовала. Не продумала, – вновь вошел я в роль этакого деловито-мрачного «заказчика». Про себя же посмеиваюсь – хочу хотя бы при помощи подобной уловки отвлечься от головной боли.
– Ну и что дальше? – проявляет нетерпение Демон.
Тонко выщипанные брови Марго полупрезрительно изгибаются.
– Хватает его секунд на десять. Потом отстраняется так от меня… Лиза – то, Лиза – се. Начинает всякой ерундой забалтывать. Лишь бы, вижу, дистанцию со мной держать. Вторую попытку предпринимаю – все повторяется. «Напряженный ты какой-то, – так ему и говорю. – Может, выпить желаешь?» Смотрит глазищами голубыми, с виду невинными, ду-умает, как будто проблему какую глобальную решает. Соглашается, однако. Ухожу за выпивкой, возвращаюсь – нет его…
– Сбежал?! – взрываемся мы с Демоном таким истерическим хохотом, что все в «Находке» тотчас оборачиваются в нашу сторону.
Моментально утихомириваемся, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания.
– Лучше, правда бы, уж сбежал. Я же ведь от него еще такого натерпелась, – куксится Марго.
– Ну-ну, рассказывай.
– Выхожу на балкон – он там сидит. На перилах, ноги свесил. А у меня четырнадцатый этаж между прочим!
– Он высоты всегда до поноса боялся! – ошеломленно переглядываемся мы с Демоном.
– Судя по тому, что я видела – мы, наверно, говорим о разных людях, – для красного словца ввернула Марго, но Демон воспринял все очень буквально.
– Ты ей телефон-то правильный дал?! – толкает меня в плечо (так уж получилось, что хоть и Демон предводительствовал во всей этой дурацкой затее, но Сливин номер телефона для Марго записывала именно моя рука).
– …07–80.
– Не …07–80, а …07–08! Олух царя небесного! Вот и полагайся, называется, на людей. Слива хоть и дурачок – да наш дурачок. А теперь поди разберись, кого ты ей подсунул! – беснуется Демон, точно оправдывая свое прозвище.
– …07–08! Все правильно я дал! Сейчас просто оговорился!
– Давай, давай, отмазывайся!
– Да чего мне отмазываться?! Марго, скажи ты ему!
Однако Марго и слова негде пристроить. Между мной и Демоном вспыхивает жуткая перепалка. Когда Демон пытается взять глоткой, распаляется, никого кроме себя не слышит – это не те минуты жизни, в которые особо-то радуешься его обществу. Все в «Находке» вновь обращают внимание на наш неугомонный столик.
Но вот, наконец, неурядица разрешена. После вмешательства Марго, которой сущим чудом все же удается привлечь внимание Демона, выясняется, что номер я ей дал действительно Сливин. Я реабилитирован, Демон примирительно пожимает мне руку под столом. «Сам ты олух», – беззвучно складываю губами в его адрес, но Демон на меня уже не смотрит. Выпустив пар, с нескрываемым любопытством продолжаем слушать рассказ Марго. С головой моей все лучше и лучше…
– «Ты что, с ума сошел? Убиться хочешь?» – спрашиваю его. Нет, говорит, хочу с тобой разобраться начистоту. Так, говорит, мне комфортнее будет разговаривать… Ну все, думаю, клинический случай. И точно – такую околесицу понес! – Глаза Марго округляются.
– Чего говорил-то?
– Много чего наговорил. Ты вся такая благополучная, говорит. Зачем, мол, я тебе нужен? Поиграться и бросить? У него, говорит, не так много времени осталось, чтобы игрушкой чьей-то становиться. Мимолетные любовные утехи его не интересуют! Мне, говорит, нужен человек, ради которого не жаль жизнь отдать, но и ради него который жизни не пожалеет… Я, спрашивает, смогла бы стать для него этим человеком? И потом, о-ой, подбирает ноги и встает на перила в полный рост. Дрожит весь от напряжения, шатается, руками размахивает – вот-вот сорвется. Так мало того… он еще и прохаживаться начал взад-вперед!
Мы с Демоном просто шокированы услышанным. Немая сцена.
– Как мне, скажите, нужно было поступить с вашим другом? – вопрошает нас Марго.
Я ловлю себя на мысли, что мне ее даже немного жаль ― вот уж, действительно, натерпелась девчонка Сливиных причуд. Почему он с Викторией всегда такой тихий, язык в одном месте?!
– Ну и чем все закончилось, Марго? – с придыханием задает вопрос Демон.
– А тем, что он все-таки сорвался…
– Как сорвался?!! – хором грянули мы.
– Вот так и сорвался… Благо, на пол балкона, а не наружу! Я после всех этих переживаний лишилась, наверное, нескольких лет жизни, – Марго попросила у меня сок и принялась уничтожать его жадными глотками.
– Да-а, – задумчиво протянул Демон.
Марго отставила пустой стакан в сторону.
– Колено он расшиб сильно, когда упал. Уходил, хромая. Извинился, правда, передо мной за все… Сказал, что у него уже есть любимая девушка… Если это так – зачем же вы ему испытания подобные устраиваете?! Хотя это ваше дело. Все вы немного чокнутые…
Мы погрузились в раздумья. Каждый по-своему пытался истолковать себе случившееся. Меньше всех понимала, конечно, Марго – но похоже, она была этим только довольна.
А потом явилась официантка и выставила на наш столик четыре бокала красного вина. Мы ошалело на нее уставились ― ни я, ни Демон, ни Марго ничего не заказывали. Официантка уловила наше недоумение.
– Вы разве никого не ждали? К вам желают подсесть.
В моих мыслях почему-то тут же возникли образы «мундиров» из политотдела. Нервы ни к черту. Но не одно ― так другое! Прихрамывая на правую ногу, к нашему столику ковылял Слива…
– Ждали, – одновременно все втроем подавленно выдохнули мы.
Официантка, элегично закатив глаза, отошла.
– Приветствую тебя еще раз, Марго, – тяжело опускаясь на стул, произнес Слива с жирным акцентом на слово «Марго», – и вас, братья мои, не видящие себе места в жизни без благотворительных акций.
Какой же иногда Демон тоже дурак бывает.
– Ты знаешь эту молодую леди, Слива? – спрашивает, изображая завиральное удивление. – Вот те на! А мы с ней только что познакомились, но назвалась она Лизой…
Конечно, Слива уже обо всем догадался – что-то припомнил из наших давних рассказов, сопоставил, где-то сама Марго себя, может, чем выдала – и усложнять ситуацию еще большей ложью было бессмысленно. Я напрямую заявил об этом Демону, и дальше рекой полились выяснения, объяснения, извинения. Хорошо, что все в итоге утряслось. В знак худого, бедного, но все же мира – выпили по бокалу вина. И Марго, простившись со всеми, первой нас покинула. Я заметил, как Демон провожал ее полным тоски взглядом.
– Не злись на меня, Слива. Не злись, брат, – заговорил он. – Если кто-то и потерял во всей случившейся истории – то это я…
До Сливы, разумеется, не сразу дошел смысл сказанного.
– Мне хорошо с ней. Она нужна мне. А как она теперь, после всего, станет относиться ко мне? Бог ее знает.
– И ты допустил… А если бы я и в самом деле трахнул ее?! – Сливиному возмущению не было предела. Он не мог этого принять.
– Гоголь тоже трахал ее (при таких, не затруднивших Демона словах я поежился), и еще, наверно, как минимум десятки тех, кого я не знаю, трахали ее. А у меня сколько половых приключений было, ты воображаешь? Мне не важно. Я об этом не люблю задумываться. Я же говорю ― мне хорошо с ней… и все. Поймешь ли?
Слива молчал, глядя перед собой немигающим взглядом ― будто действительно вознамерился вот так, за кроху времени, одним только холодным разумом взять и разобраться в целом пласте чужой души.
– Но насколько я успел узнать ее – ей никто не нужен, – вздыхает Слива в какой-то момент. – Был бы только рад ошибаться.
– Порой мне казалось, что я… ей нужен, – рассеянно, с усталостью в голосе выговорил Демон, словно произнес мысли вслух.
– Да, – напомнил я друзьям о своем скромном присутствии, – бывает и такое. Два человека, которым никогда никто не был нужен, оказались нужны именно друг другу… Алло, барышня! Можно вас попросить еще по бокальчику вина для нашего столика?
* * *
Не раз еще заказав «по бокальчику» и напившись в итоге до самозабвения, мы покидали «Находку», когда совсем стемнело и на небе высыпали звезды. Мы спотыкались и толкали один другого, наскакивали на редких и перепуганных прохожих, плели чушь, сквернословили, пачкали одежду, теряли по дороге туфли; у меня с новой силой раскалывалась голова, а Сливу усердно поташнивало – но все это не прогоняло вернувшейся легкости на душе. Сколько несусветной глупости вместил в себя завершившийся день, не важно – а трое друзей вновь могли смотреть друг другу в глаза, не отводя взглядов.
Мы как раз проходили мимо дома Марго, музы нашего сегодняшнего пьянства, словно сговорившись, не поворачивая в сторону слишком знакомого белокаменного гиганта своих лиц.
– А знаешь, Гоголь, – повис на моих плечах Демон, так что у меня аж прострелило в спине, – мы все-таки с тобой ненормальные. Имбецилы просто какие-то!
– Имбецилы, – согласился я, – конечно, мы имбецилы.
– Мы такие имбецилы, что я охреневаю! Такие, что если бы существовал всемирный конкурс имбецилов, мы уж точно заняли бы на нем второе и третье призовые места.
– Почему же не первое?
– Да потому, что мы имбецилы!! – загоготал Демон, оставляя меня в покое.
– Первое занял бы я, – поспешил уверить нас Слива, и тогда уже до рези в животах мы расхохотались все вместе.
Но вот смех наш смолк, а шаг сбился.
На краю дороги, между деревьями, стояла Марго. Ее взгляд был устремлен на нас. Вернее, на одного из нас. Влекущие губы улыбались вместе с глазами – я видел, потому что свет фонаря падал ей прямо на лицо, захватывая и верх нового, переодетого платья. Некоторое время мы так и таращились в ответ, не в состоянии проронить ни слова. Пауза затянулась, и даже Марго успела смутиться. Еще секунда – и она бы ушла.
– Ладно. Давай топай, – Слива похлопал Демона по плечу и подтолкнул в направлении поджидавшей нашего друга красотки.
Демон неуверенно на нас оглянулся, но мы со Сливой уже продолжали путь домой, на пару разыгрывая жутко увлекательную беседу.
Выходя на поворот, все-таки обернули свои изнемогающие от любопытства взоры ― Марго и Демон так и стояли, целуясь, под тем фонарем, где мы их оставили.
Демона нещадно шатало из стороны в сторону, но Марго смиренно переставляла ноги в такт с ним, чтобы удерживать равновесие их стройных, обнявшихся тел.
– Как будто танцуют, да? – улыбнулся Слива.
– Ага, Слива… будто танцуют… Пойдем-ка, брат, спать. В свои холодные холостяцкие берлоги!
Глава 3. Она
Опять не позвонила. – На площади. – Ради сумасшедшей. – Расставание. – Сногсшибательный сюрприз. – Жизнь продолжается. – Встреча в «Карамбе». – Бей, я сказал! – Точка надлома. – Мы-вчерашние, мы-завтрашние. – Призраки любви.
26 мая
Иногда ум за разум заходит, как хочется сбавить жизненные обороты, погрузиться в покой и тишину, упиться благословенным бездельем в ожидании счастливого аванса от судьбы. К чему все тревоги, переживания, неужели без них и шагу ступить нельзя? Сколько, представить только, фантазий за историю человечества наплодили обладатели талантливейших мозгов, но худосочных тел и атрофированной воли. «Какое издевательство, – мучился в душе каждый из этих живших, возвышенных мечтателей и трогательных чудаков, – быть тем, в чьей шкуре родился, не уметь изменить ничего… хотя наитие неустанно рисует образ сверхчеловека, обернувшись которым, ты враз и навсегда покончил бы со всеми своими невзгодами». Вот и я, точно они, – начнешь думать – и думаешь, думаешь, пока не передумаешь одну и ту же призрачную мысль на все лады.
Бедлам в голове, и только. А начинается все с чепухи. С желания покоя на один-единственный вечер. Вот он наступает, пожалуйста – заказывали? Но ты вдруг сам не знаешь, что тебе с таким приторным, непривычным, как против шерсти зачесанным вечером делать. Можно подумать, ножницами – чик! – отхватили от календаря и выкинули в неосязаемое безвременье. Сам себе кажешься инопланетянином. Сам себя, напасть какая-то, перестаешь понимать. И все не так. Будто вышел из комнаты с устроенным порядком, вернулся обратно – а все предметы на новых местах. Поди разберись, где что лежит…
С час назад в гости заглянул Демон и предпринял благородную попытку меня расшевелить. Хорошие друзья всегда почуют, если что-то с тобой не то. Оно так и есть. Целый день я послушно отвечаю на телефонные звонки, но угадав голос Виктории, Демона или Сливы, мямлю какую-то халтурную чушь и никак не определюсь: то ли нездоровится мне, то ли я чем-то занят… Со стороны могло померещиться ― искусственно к себе интерес подогреваю; опять, мол, голову запрудило чем-то хитровывернутым. На самом же деле – ничего подобного, и вряд ли друзья так между собой решили. Но «разведка» для общего спокойствия все-таки наведалась.
Демон держится непринужденно. То посмеивается, то резкость какую-нибудь выдаст – но все к месту. Попиваем принесенное им пиво, грызем соломку, разговариваем. Правда, собеседник сейчас из меня не ахти какой, по-прежнему забирают собственные мысли. Полукосмические, полу… клинические.
– У тебя такое лицо, Гоголь! Ты бы себя видел сейчас! О чем ты думаешь, черт подери? – не вытерпел в какой-то момент Демон и, дернув головой, громко икнул.
О чем. Начни рассказывать, о чем я думаю, и мы оба покроемся плесенью. Куда лучше промолчать. Тем более что такие вопросы не висят в воздухе подолгу. Не ответишь ничего – ну и что. Растворятся и не вспомнятся уже через минуту…
– Да-а, – упрямо не сводя с меня глаз, протягивает Демон, и это его «да», несомненно, предлагалось истолковать как «тяжелый случай» или «бывает».
Демон поднимается с дивана. Вздыхает, тянет руку за сигаретами. При этом неловко задевает локтем пивной баллон, и тот с шумом опрокидывается. Шипя и пенясь, по полу растекается пиво. Демон суетится: неуклюже хватает баллон, снова роняет его, опять подхватывает – пивная лужа очень быстро достигает внушительных размеров, а эти клокочущие хлопья пены прямо-таки устрашают.
– Армагеддон! – хлопает себя по щекам Демон. – Ар-ма-гед-дон…
– Безрукий ты, что ли, – лениво замечаю я. Хоть что-то наконец выводит меня из опостылевшей абстракции.
– Где у тебя тряпка? – выражение лица у Демона до комичности виноватое.
– Посмотри под ванной в тазике.
Демон уходит, но возвращается почти тут же.
– У тебя в тазу нет тряпки, там только мочалка, – возмущенно демонстрирует мне свою находку. – Кто, по-твоему, мочалкой пиво собирает?
– Ты.
– Я. Зашибись. – Демон с оскорбленным видом опускается на колени и начинает возить мочалкой по полу.
– У тебя неплохо получается, – нахожу в себе силы съязвить снова.
– Был бы признателен, если бы ты заткнулся. Трудно поверить, что минуту назад твое молчание меня удручало…
Когда Демон уходит в ванную выжать мочалку, задевает ногой телефон, стоящий на полу, и скидывает трубку с базы.
– Положи трубку, – бросаю ему вслед.
Делает вид, что не слышит. Вот опять возвращается в комнату.
– Положи трубку на место.
Теперь в открытую игнорирует мое замечание. В отместку, понимаю.
– Не припомню, чтобы ты мыл у меня полы, – сипит себе под нос, усердно борясь с пивной лужей-страшилищем.
– Я никогда не проливал у тебя пива.
– Резонно, – соглашается Демон, вновь отправляясь в ванную.
– Положи трубку!
Через минуту он снова здесь.
– Что ты разнервничался, не пойму?
– Твоя же мамаша сейчас названивает узнать, что там с ее оболтусом – и гудки считает.
– С каких это пор ты так обо мне заботишься?
– Я забочусь о том, чтобы телефонная трубка лежала на предназначенном для нее месте.
Демон как бы между прочим вешает трубку и снова удаляется в ванную.
Пол вытерт. Демон вышагивает из коридора с победоносно выпяченной грудью и вольготно разваливается на диване. Но расслабиться, упиваясь демонстрируемой непринужденностью, ему уже не даю.
– Ты можешь остаться – ложись тогда в другой комнате (дело обычное: когда отец работал «в ночь», Демон частенько ютился у меня); или же – тебе пора. Я хочу пописать, – объявляю я. Как-то ультимативно прозвучало, не совсем хорошо…
– Что ты хочешь? – дурачком заулыбался Демон.
– Пописать. Я, между прочим, уже за книгу взялся, – лукавлю. – У меня вдохновение.
– Понятно. Вдохновение у тебя, – Демон расстается с удобным диваном и замирает посреди комнаты. Стоит словно изваяние. У его ног – телефон.
Я тупо гляжу на телефон и на его ноги, потому что глаза деть больше некуда. Возникла неловкая пауза – из тех, какие между мной и Демоном случаются крайне редко.
– Домой пойду, – изрекает наконец Демон.
– Точно? Может, останешься? Будто я тебя выгоняю, решишь…
– Нет, пойду. Чего уж.
Не дав опомниться, резво вскакиваю с кресла и иду провожать Демона до двери, бормоча на ходу околесицу и неустанно похлопывая товарища по плечам и спине. Сцена как из плохой комедии. Демон уходит, что ему еще остается – а я чувствую себя идиотом.
Вообще-то, я не хотел писать. Вот уж глупости. В то время я еще не был настолько одержим страстью литераторства. Как отмечалось мной ранее, я записывал некоторые беседы с ребятами – но и не более того. По правде… я ждал звонка! От Нее. Присутствие Демона, ободрявшее поначалу, стало вдруг в полном смысле невыносимым. Такое выходило дело, что я не мог думать ни о чем другом.
А Она опять не позвонила…
Да. Признаться, мне было мало одной мечты. Свой горизонт я рисовал себе шире. Мой дух, мои стремления – если можно так выразиться – нагуливали аппетит. Хоть и юлил перед собой – я, конечно же, хотел написать книгу. Это желание-потребность закралось внутрь меня и зрело. Кроме того, мне хотелось испытать себя в дружбе – поэтому я навязался в напарники к Демону в его авантюре с налетом. Но! Еще кое-что… Порой я становился патологически романтичен как Слива, несмотря на искушенность в амурном вопросе. Искушенность далеко не того порядка, какой мог бы похвастаться, скажем, Демон – но даже, заметьте, от его сердца нашелся ключик в лице Марго. Так что лукавить смысла нет. Я искал любви. Настоящей любви! Ах, черт…
Начал – расскажу.
* * *
Все, кому выпало знать Ее, говорили: «Она – так себе… симпатичная, конечно…» А я двух мнений не имел ― красивее не бывает! Но не только это. Меня восхищало в Ней все. Я был как зомби, честное слово. Поворот головы, взгляд, случайный жест, улыбка, произнесенная фраза – все меня в Ней завораживало. Бывает ли такое? Вот уж точно бывает, теперь я знаю.
Между тем, досадных сюрпризов я от Нее натерпелся – мама не горюй! И выходило все как-то, сам черт не разберет, с пустого места. Поистине, Она обладала незаурядным талантом вводить меня в состояние тихого бешенства (и не всегда, кстати, тихого) своими поступками. Но каждый раз я неуклонно оправдывал Ее в своих глазах и начинал копаться в себе самом. Это было похоже на сумасшествие какое-то, поверьте.
Вспоминая и описывая события, связанные с Ней, я, в первую очередь, сделаю это в собственных интересах. Восстанавливая в памяти и записывая на бумагу хронологию развития наших взаимоотношений, хочется добиться взгляда со стороны, попытаться найти для себя некоторые ответы. Чем это было для меня? Тем ли, что принято называть «любовью»? Если да, то как мне относиться ко всему этому? Понимая, сколько переживаний, душевного смятения и страданий, если хотите, такая любовь принесла – все же чувствовать себя счастливым, что я познал этот «дар»?.. Слишком сложно для меня. Пока что – слишком сложно… Может быть, вскоре я многое пойму иначе?
Март прошлого года
По-моему, это был День Гражданской Солидарности. Или нет… Праздник Встречающих Весну… Не вспомню. Честно говоря, в наше время развелось столько бестолковых праздников и мероприятий! Все для того, чтобы отвлечь людей от войны.
Центральная площадь города. Вечер. Молодежь сидит прямо на брусчатке небольшими группами. Само собой, большинство выпивает. Где-то неподалеку раскочегаренные отморозки сотрясают воздух нелепыми псевдопатриотическими возгласами, пытаясь завести окружающих. Но на это быдло с их визгами, по счастью, никто не обращает внимания.
В голове гуляет хмель. Некоторое время назад товарищ приволок меня познакомиться с двумя девчонками, которых он заприметил на площади чуть раньше. Ну познакомились. Восторг от знакомства ― умеренный. Быстро наладив контакт с одной из девушек, товарищ куда-то по-шустрому с ней исчез, а я, стало быть, остался со второй. Время от времени перебрасываемся дежурными фразами, но больше молчим, по разным сторонам смотрим. Сказал бы мне кто-нибудь в тот момент, что это и есть Она – я бы снисходительно улыбнулся. Мне показалось, у Нее слишком большие, неестественно выпученные глаза и отталкивающе-резкий, манерный голос. Да, пора идеализации наступит лишь спустя срок; а то, что подобному суждено случиться – всего-то одна из многих загадок, которыми полна жизнь.
Чувствую я себя, прямо сказать, дискомфортно и очень скоро начинаю разыгрывать роль этакого истерзавшегося брюзги. Атмосфера сама навеяла. То и дело возмущаюсь отсутствием товарища, но на мои заявления из разряда «здесь протухнуть можно» Она почти никак не реагирует и, разумеется, держит меня за идиота. Пусть, ладно. Веселю сам себя, выдавая на-гора любую ахинею, приходящую в голову. Продолжается это – жутко подумать – почти час. Мой товарищ, равно как и Ее подруга, так и не объявился. А вокруг зажигались ядовито-малиновые фонари, сновали раскрасневшиеся довольные лица, раздраконенные прически, смешливые рты. Она взглянула на часы, нахмурила брови, поднялась и, не проронив ни слова, ушла…
Вот и все. Разве так должна выглядеть первая встреча со своей долгожданной любовью?..
А где-то неделю спустя тот же товарищ (сразу я его не представил – Рудольф – он из разряда тех, кого и друзьями не назовешь, но время с которыми пролетает особенно легко, на веселой ноте) вытащил меня пошататься по городу. Изрядно подпоив нас обоих, и меня и себя, заводила настоял на том, что «программу следует разнообразить», и мы двинули кататься на аттракционах. Не помню, как – но снова на горизонте возникли уже знакомые подружки «с площади». Встреча, потом оказалось, была заранее запланированной, просто меня Рудольф не счел нужным предупредить. Вы спросите: что дальше?.. Рудольф и пассия ограничились обществом друг друга и вновь благополучно про нас забыли.
О да. Ситуация глупая. Но как ни странно, первое напряжение очень скоро сошло на нет. Позже я убедился: Она искала себя в жизни, кидаясь в сети многих крайностей. Если вчера я мог быть для Нее своеобразным жупелом, то сегодня все менялось непредсказуемо. Вот и теперь ― перемена, на которую не рассчитывал – подкупающая без промедления.
Как сейчас помню: сидим в тенистом скверике на лавочке, кормим голубей хлебными крошками, о чем-то мило болтаем – скорее, так, ни о чем. В какой-то момент я ловлю себя на мысли, что Она «ничего». Ладная. Неглупая. Даже прелесть.
Мне вдруг становится стыдно, что уже во второй раз я предстаю перед Ней нетрезвым. Жутко комплексую по этому поводу и стараюсь каждое свое новое действие или наклевывающуюся фразу обдумывать заранее. Чудак же, правда? Никогда раньше себя так не вел. Вот он, знать, первый звоночек!
Потом, вспоминается, в разговоре возникла предательская пауза, единственная за весь вечер. В голове ни мыслишки, что сказать – хоть убей. Я как дурак изображаю вид, что очень увлечен возней голубей, кормящихся у наших ног. Боковым зрением в этот момент ощущаю, что Она пристально разглядывает мой профиль и улыбается. Поворачиваюсь – так и есть. Я быстро отвожу взгляд и снова пялюсь на птиц. Сквозь землю готов провалиться! А Ей весело! Она придвигается ближе, наклоняет голову и заглядывает мне прямо в лицо. Я даже вздрагиваю от такого маневра с Ее стороны. Представляю свой свекольный вид в ту секунду! Она начинает заразительно смеяться, гипнотизируя меня взглядом. «Вот для чего Ей такие большие глаза», – подумалось мне. Не без иронии и в то же время на грани серьезности я еще подумал: «Не сумасшедшая ли передо мною?..» Однако уже в следующий миг растеряв последние сомнения, поймал Ее голову руками и жадно впился в манящие губы.
Уже тогда я внезапно понял, что на все готов ради этой сумасшедшей.
* * *
В дальнейшем мы начали встречаться самостоятельно, без компании. Правда, встречи эти были нечастыми и носили какой-то нервозный характер. В самые «ответственные» моменты Она вдруг находила сотню неотложных дел и безапелляционно исчезала. А я доживал день несолоно хлебавши. Шел к друзьям и невольно портил всем настроение.
Она разыгрывала из себя саму Ревность без малейшего на то повода с моей стороны, но меня к своей жизни упорно не подпускала, что рождало у меня на сей счет несметные полчища недобрых мыслей. Я не бывал у Нее дома. Не знал, как Она проводит время без меня. Сплошное табу.
До близости у нас не дорастало, и это тоже меня ой как подсознательно изводило. Я все-таки не щегол нецелованный, если на то пошло, и мирился с подобным положением вещей ценой огромных внутренних усилий. На сторону я не бегал из порядочности и, наверное, из забрезжившей уже влюбленности – надеялся хоть на какое-то развитие событий. Главное – честное. Иначе радость – собачья.
Имелся, строго говоря, один отрезвляющий пунктик. Она была девственницей. Хотя и стремилась произвести впечатление опытной женщины и в то же время этакой строптивой противницы всякой спешки, желающей по-книжному капризничать, подольше приглядываться, испытывать… Однако маску я почуял с лета, пусть и не преследовал цели знать наверняка, пока Ей самой комфортна эта пикантная тайна. Она же, в свою очередь, допытывалась о моих любовных похождениях с каким-то просто непонятным маниакальным рвением. Как? что? с кем? когда? вспоминаю? жалею? неужели я такой сухарь? и не хотел бы вернуть упущенное?.. Я молчал как партизан, либо отшучивался задумчиво-недовольно, без проявлений фантазии. Опять же, о честности – тоже разная бывает. Еще давно мной завладело убеждение: между людьми небезразличными друг другу подобных разговоров быть не должно. Что было, то было. Зачем оскорблять друг друга былыми интимными подробностями? Но Она все переворачивала с ног на голову и понимала по-своему, а я оставался в дураках. Резкую в действиях и словах, я почему-то всегда считал Ее человеком легко ранимым в душе, хрупким до непостижимого – мол, это только внешняя оболочка, – и просто боялся по неосторожности обидеть. Но обиженным в итоге всегда оставался я ― а на обиженных, как известно, воду возят. В одной из откровенных (хотелось мне думать) бесед между нами я заверил, что давить на Нее ни в каких смыслах не собираюсь, хочу, чтобы Она чувствовала себя спокойно. А время, будем надеяться, само выстроит наши отношения в правильном русле. Но в ответ, как случалось часто, остался беспричинно осмеянным. Понравился мой «новый анекдот»…
Неудовлетворенность таким оскорбительным обращением со мной лично и моим стремлением открыться друг другу, внести побольше простоты и света в отношения, отбросив всю мишуру в сторону, росла во мне как на дрожжах. Скоро, казалось, должен грянуть гром. Но я все спускал на тормозах. Тогда-то я и познакомился с новым чувством, словно вор закравшемся в душу. Страх! Страх потерять Ее. Охомутала, по-другому не скажешь. «Да что Она о себе возомнила? – думалось порой. – И я тоже… В чем дело? Почему так поставил себя? Что за игра в одни ворота?! Вот ведь принцесса из сказочного королевства на мою голову!..»
Сейчас я размышляю: «Может, все дело в Ее неприступности было? Затащил бы в койку с самого начала – и интерес потерял?..» Гм… Провокационное направление рассуждений. Сразу очевиден один минус: истории, заставившей меня передумать в последнее время об очень-очень многих жизненных вещах, не получилось бы.
А пока любовная опухоль вовсю прогрессировала. Вся моя жизнь превратилась в сплошное ожидание. От телефонного звонка до встречи. Встречи с Ней.
О развитии наших непростых отношений, вероятно, лучше расскажут конкретные события и ситуации.
Июль прошлого года
В тот раз мы решили собраться на квартире у Рудольфа все вчетвером, дабы отметить корявый несколько юбилей ― четыре месяца знакомства. Согласно намеченной культурной программе начинаться вечеринка должна была с вина и фруктов, затем предстояли танцы (пусть в стесненных домашних условиях, но все равно премило), потом – пиво с креветками, ну а дальше – как пойдет.
Вино и танцы очень нас разогрели. Особенно Ее. И поскольку мы с Ней были выбраны ответственными за варку креветок, то вот-вот собирались уже удалиться на кухню. Это можно было бы проделать и поспокойней, но Она вихрем увлекла меня за собой, ухватив за руку.
– Что такое? – засмеялся я.
Втолкнула в кухню, заперла за собой дверь, приблизилась. Между нашими лицами остаются считанные сантиметры. Она словно гипнотизировала меня взглядом, что тут же напомнило мне нашу встречу в сквере у аттракционов. Я потянулся к Ее губам, как голодный к хлебу, но Она властно остановила меня, сохранив прежнюю зыбкую дистанцию. Раздуваю ноздри от недовольства.
– Ты мне должен что-то сказать, не так ли?
– Не понимаю, о чем ты, солнышко, – взяв себя в руки, ласково, но с преднамеренной каплей высокомерия отвечаю я.
– Скажи, что любишь меня. Ты ведь собирался это сказать?
– Вовсе нет. С чего бы? – я попытался улизнуть, но Она меня не отпустила.
– Смотри мне в глаза.
– Хорошо. Смотрю. Ой, у тебя, кажется, соринка в левом глазу.
