Текст книги "Встретимся в Эмпиреях"
Автор книги: Игорь Удачин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Борода держал в аптеке двух сменных дежурных продавцов (днем), а по ночам стоял за прилавком сам. Похоже, он был совой, да и клиентуру после двенадцати составляли без малого исключения одни ежи.
А теперь – что касается Виктории.
Была уже ночь, когда мать разбудила Викторию невыносимыми стонами. Извечная беда родительницы – боли в суставах. Оказалось, лекарство, которое хоть как-то помогало, в доме закончилось, и Виктория несмотря на поздние часы собралась в аптеку.
Борода посасывал баночное пиво, с приятным напряжением изучая букмекерские коэффициенты на спортивные события недели, когда дверной колокольчик звучным «дин-дон» известил его о вошедшем в «Здоровье 24 часа» посетителе. Приподнявшись в кресле и высунув свое щекастое, раскрасневшееся от выпитого пива лицо из-за прилавка, Борода увидел привлекательную молоденькую девушку с запрятанными в брюки хорошенькими, вероятно, ножками, каштановыми волосами и парой прелестных юных грудок, так и «зовущих» потискать себя. Это была Виктория. Складки ядовито-желтых шорт Бороды в области паха моментально, надо думать, разгладились, натянув материю до треска. Взгляд сделался липким, устремленным. Борода откашлялся и, превратив рот в приторную улыбку, вышел к витринам.
– Что интересует молодую леди?
– Болеутоляющее.
– Что же у молодой леди, такой прелестной и цветущей, может болеть? Прямо-таки не верится!
– Это не для меня. Для мамы.
Бороде, следует отдать ему должное, удалось разговорить Викторию – что и придало ему, забегая вперед, смелости в действиях. Разговорить таким великолепным образом, что та выложила ему и про больную мать, и про училище, и про осенний призыв. Знал, пройдоха, как втереться под кожу.
Итак, перепрыгиваю большую часть их разговора и рассказываю дальше.
– А у тебя есть мальчик, девочка? – посчитав в определенный момент свои заискивания уже ненужными, напролом попер Борода.
– О чем вы меня спрашиваете? – возмутилась Виктория.
– У, маленькая игрунья. Ты знаешь, о чем, – осклабился аптекарь, обмакивая платком выступающую на щеках испарину (он имел свойство потеть так же обильно, как и все люди его полной комплекции). – Тебе скоро на войну, а ты, глупышка, наверно, еще многого не попробовала, не погуляла как следует. Не хотела бы заняться «этим» с настоящим мужчиной? Э-э… со мной.
– Продайте мне лекарство, и я уйду, – стиснув зубы, проговорила Виктория, раскрасневшись до такого же цвета лица, какой был у Бороды, словно пиво этой жаркой ночью они пили в одной компании.
– Сейчас, именно сейчас, ты никуда не уходишь – и я отдаю его тебе без разговоров о дурацких деньгах. Столько, сколько сможешь унести. А? По рукам?.. Ой, какие маленькие сладкие ручки…
Борода потянулся своими волосатыми лапами к рукам Виктории. Могло показаться, аптекарь просто дурачится. Но это был коварный маневр – он рванулся и крепко ухватил ее за талию и за грудь.
– Попалась?! Гы-гы-гы, – затрясся от хохота Борода, козлиная бороденка которого запрыгала вверх-вниз как щетка в руках умелого чистильщика башмаков.
Короткие припухлые пальцы аптекаря словно зажили обособленной жизнью от его толстых, казавшихся донельзя неуклюжими рук. С необычайной проворностью они зашныряли по всем без исключения запрещенным закоулкам юного и хрупкого тела Виктории. Виктория что есть силы закричала. Слезы градом покатились по ее щекам, но противопоставить цепкой хватке Бороды она ничего, увы, не могла.
– Ты что, девственница? Ну да-к мы это исправим, гы-гы-гы, – приперев Викторию к торцу витрины, гоготал толстый аптекарь, пытаясь сорвать с девушки одежду.
– Отпусти, подонок! Не то я…
– Что ты? Что ты-ы?! – зажав Виктории рот, продолжал свои грязные домогательства Борода. – У-у-у-уфф!! – болезненный вопль аптекаря в следующую секунду эхом разнесся по помещению. Это Виктория, прошмыгнув освободившейся рукой внутрь незапертой витрины, нащупала увесистую склянку с лекарством и заехала Бороде по причинному месту. Хватка ослабла, и Виктория выскользнула на свободу.
Борода на удивление быстро оправился и поначалу кинулся догонять нашу подругу. Но было уже поздно ― птичка упорхнула.
– Чтоб ты сдохла на этой войне, сучка драная!! – последнее, что услышала Виктория в свой адрес из уст сотрясающего кулаками, полного бешенства Бороды.
Вернувшись домой, обессилившая и готовая в любой момент разреветься, Виктория с облегчением нашла свою мать заснувшей без лекарства. Утром она купила нужные медикаменты в другой аптеке…
Любая нормальная девушка, рассказав подобную историю (если таковая с ней случалась), вряд ли смогла бы сдержать себя, чтобы снова не расплакаться. Этого не избежала и Виктория. А мы – я, Демон и Слива – как обмороженные переводили свои забитые взгляды друг на друга.
– Вик, подай нам только знак – и мы уроем эту падаль! – первым прозвучал голос Демона.
– Да, Вик – только скажи, – поддержал я.
Виктория начала потихоньку успокаиваться и даже наградила нас улыбкой.
– Спасибо, мальчики. Но он не успел сделать ничего такого, чтобы я позволила вам искать на свою голову неприятности из-за меня. Забудьте. Мне просто захотелось выговориться. Я об этом почти уже не думаю.
– Только потому, что ты призывница, это мурло позволило себе подобным образом с тобой обращаться. Ты была бесправной в его глазах. Не человек – так, кусок мяса. Нельзя оставлять это без хорошего ответного урока, – Демон поднялся на ноги и наматывал возле нас круги.
Улыбка с лица Виктории мигом исчезла.
– Я вам со всей строгостью говорю, мальчики: выкиньте из головы, не заводите себя. Уже жалею, что вообще рассказала… Так! Ну-ка! Пообещайте мне прямо сейчас, что не будете творить никаких глупостей. Я жду.
Поломавшись, обещание ей даем, после чего Виктория объявила данную тему больше не существующей.
Странно. Все то время, пока Виктория была с нами, Слива не проронил ни слова, хоть и сидел, я обратил внимание, как на иголках и весь пунцовый. Но только лишь мы остались в мужском составе, его прорвало:
– Я кастрирую эту жирную свинью! Клянусь! Отрежу его похотливый придаток и пропущу через мясорубку!
– Успокойся, Слива! – позволил себе цыкнуть на него Демон. – Ты как вода в толчке: журчишь, а выпить нельзя. Обычное дело. Так что, серьезно говорю, успокойся.
Слива таких слов, понятно, не стерпел – подорвался к Демону, остервенело схватил за грудки.
– Ты что, думаешь, я трепло?! Думаешь, ты один – герой, а мое место под плинтусом?! – глаза его пылали огнем.
Вот подскочил и я, чтобы вмешаться. Демон же со своей стороны даже не пытался освободиться. Излучающим интерес взглядом пронизывал он сверху вниз Сливу и ждал, что будет дальше. Под моим усиленным напором Слива в конце концов отступил.
– Живо пожмите друг другу руки! – не терпящим возражений тоном потребовал я.
Демон вытянул перед собой широкую, открытую ладонь. Слива посмотрел на нее как на что-то неподдающееся его пониманию. Без особого желания – глядя даже не на Демона, а больше на меня, – мазано по ней хлопнул.
С внушительной натяжкой это можно было считать миром.
Утро следующего дня. 18 июля
Странное предчувствие привело меня с самых ранних часов к порогу дома Виктории. Для повода я прихватил с собой книгу, которую брал почитать еще недели три назад, но руки до чтива так и не дошли (если спросит «понравилось?» – совру, что «очень», а от обсуждения уклонюсь). Я знал, что ее мать в это время должна находиться на приеме у врача, и Виктория дома одна. Вот открывает дверь. С первых секунд, увидев ее, понимаю, что предчувствие было не плодом разыгравшейся фантазии. Глаза Виктории снова заплаканные.
Я молча протягиваю книгу. Виктория берет и швыряет ее себе за спину. Не глядя куда.
– Здравствуй. Что, Вик, случилось опять?
Виктория тщательно вытирает рукавом блузки глаза и упирается в бока кулаками. Вызывающе-оскорбленным взглядом смотрит чуть поверх моего лица.
– Вы же мне пообещали вчера! Пообещали ведь?!
– Стой, стой, стой. Объясни толком.
– Слива тебе объяснит!
Дверь с грохотом захлопывается прямо перед моим носом.
Меня как в ледяную воду обмакнули. Спускаясь вниз по лестнице, начинаю наконец о чем-то поневоле догадываться… Да не может быть! Направляюсь прямиком к Демону – его дом рядом, только дорогу перейти.
От Демона звоним Сливе. Сестра говорит, что Слива ушел с самого утра и появится, обмолвился, ближе к ночи – работа, мол, какая-то подвернулась. Все становится окончательно ясно. Вешаем трубку.
– Ну что скажешь? – спрашиваю Демона.
– Вот индюк! Неужели… Кому чего хочет доказать, а?!
– Ну уж не тебе! Ты только катализатором послужил. Виктории.
– Ребенок, черт побери.
– Все мы – дети.
– Спорить не буду.
– Порой мне кажется, в наших головах полчище тараканов вьет себе гнезда.
– Ага. Причем больших, жирных и с яйцами!
Мы расхохотались, долгое время не находя никакой возможности остановиться. Хотя, по совести, веселья было мало.
А вот дальше-то и начался полный что ни на есть «вперед по ухабам».
Изначальный наш план выглядел так: подойти к аптеке в одиннадцать часов вечера – именно в это время Борода сменял своего дневного продавца – и поджидать там Сливу. Перехватить и вправить доморощенному сорвиголове мозги.
Но целый день готовиться к намеченной операции без употребления алкоголя в нашем случае казалось нереальным. А знать меру в выпивке еще никто в свои семнадцать, согласитесь, не умеет.
Короче говоря, без чего-то одиннадцать мы там, конечно, были, но… не с самой большой уверенностью держащиеся на ногах, в Демоновских масках и с пистолетами… План наш теперь «немного» видоизменился. Мы сами хотели проучить Бороду и попутно лишить Сливу возможности подставиться. План такой нам очень нравился. Лихой был план…
Демон и я спрятались за приземистым кустарником через дорогу от аптеки. Округа тихая и безлюдная. Только мрачный гул трансформатора разносится откуда-то слева, из-за перекошенной деревянной изгороди. Привыкнув, мы перестали слышать и его.
Помню, мы даже успели заскучать. Но вот чьи-то шаги, упруго выбивая эхо над дорогой, вновь мобилизуют наше рассеявшееся внимание. Жадно всматриваемся из засады. Нет, это не Слива, но еще кое-кто нас интересующий… Борода! Демон заерзал на месте и хотел было выбраться из кустов. Гневно его удерживаю.
– Сиди! – прошипел я. – Там еще продавец. Сейчас он его отпустит домой.
Борода как будто услышал мой голос и, притормозив возле входа в «Здоровье 24 часа», огляделся. Мы притаили дыхание. Постоял, повращал глазами, деловито раздувая лоснящиеся щеки. Но нет ― все нормально. Списывает на «померещилось» и спокойно заходит внутрь. Через пять минут снаружи показался продавец, и он вовсе не отнял у нас времени – сдвинул на глаза кепку и скорым шагом поспешил восвояси.
– Теперь пора.
– Угу. Чего тянуть…
Бегом покрываем расстояние, отделяющее нас от «Здоровья 24 часа», – Демон впереди, я за ним – распахиваем, звякнув колокольчиком, дверь и оказываемся внутри аптеки. Борода, расставлявший на витрине товар, так и застыл на месте, увидав перед собой двух типов в масках, с пистолетами наголо. Воцарилась гнетущая тишина. Ни Борода, ни мы не могли проронить ни слова. Что дальше?.. Демон и я растерянно переглянулись. Опущусь до вранья, если скажу, что у нас не дрожали руки. Даже такую тучную фигуру оказалось сложно держать на прицеле, не имея представления, чего ожидать для себя в любую секунду и сумеем ли превентивно отреагировать, случись нечто такое, к чему не будем готовы.
Но вот все круто меняется. Борода, не выдержав нервного напряжения, громко пукнул… упал на колени и зарыдал.
– Не убива-а-айте!
– Встать! – скомандовал Демон.
Борода кое-как заставил подняться себя на ноги.
– Собери-ка нам компонентов для «райской пыли». Да поживей! Пока мы не накачали тебя свинцом. За нами не заржавеет, будь спокоен, придурок!
Идея Демона прикинуться сорвавшимися с катушек ежами показалась мне удачной и своевременной находкой.
– Давай, шевели яйцами, если не хочешь увидеть на их месте глазунью! – прикрикиваю я таким пронзительным сопрано, что даже Демон шарахается от неожиданности в сторону.
Не обрекая себя на долгие уговоры, Борода схватил первый попавшийся под руку пакет и бросился собирать по витринам тюбики с порошками.
Вдруг звякнул колокольчик…
Мы в три ошалелых взгляда уставились в сторону входной двери. На пороге топтался паренек лет пятнадцати, если не младше. С сиреневыми припухлостями вокруг глаз и ядовито-свекольным носом, он так же ошалело смотрел на нас с аптекарем.
– А вы чего это… тут… как его… это… а? – загундосил поздний гость, с горем пополам ворочая одеревеневшим языком.
Решение к Демону приходит тотчас же. Подскочив к ежу, не церемонясь награждает его щелчком «мундовской» рукоятки по лбу. Удар показался именно щелчком, хотя учитывая вес «мунда», можно предположить, что в действительности явился силы более чем приличной.
Еж бесшумно, словно ватный, сложился на кафельном полу аптеки. Телосложения он был ребячьего, и Демон, вызывая у меня приступ нервного хохота, подцепив ногой, без особых усилий откатил бесчувственное тело в угол к мусорному бачку.
– Очухается, – сам себя успокаивает Демон.
Трясясь и раскачиваясь от смеха, краем глаза я все-таки засек под шумок пробирающегося к прилавку толстяка-аптекаря. Серьезно сомневаюсь, что он держал в голове мысль о припрятанном оружии, но улизнуть с черного хода вполне мог.
– Ку-у-да?!
Борода, как ужаленный, вздернул руки над головой и медленно, стуча зубами, повернулся. В одной из поднятых рук болтался пакет с медикаментами. С умоляющим выражением кирпично-красного лица протягивает его мне.
– Все собрал? – осведомился Демон, вынырнувший у меня из-за спины словно вездесущий какой-то.
– Так точно. Все! – отрапортовал Борода.
– Теперь можешь разложить обратно по полкам, – Демон вырвал из руки аптекаря пакет и высыпал его содержимое Бороде на голову.
– Ы-ы-ы-ы, – вновь зарыдал Борода, опускаясь на пол.
Борода боялся и ненавидел наркоманов, хоть и наживал на их пороке деньги. Но сейчас страх его и вовсе зашкалил. Чего от него хотят? Если бы в этот момент у него еще оставались силы что-либо соображать – это был бы первый вопрос, который он задал бы себе или будь посмелее ― нам.
– Встать! – во второй раз скомандовал Демон, и Борода, будто кобра под звук магической дудки, снова вырос в полную свою вышину.
Мне было довольно диковинно видеть, как у здорового, взрослого мужика, считающего себя по жизни не меньше, чем мачо, по щекам катились слезы. Если бы я попросил сейчас вылизать мои ботинки, он бы без сомнения это сделал. Лишь бы мы оставили его в покое. У этого мешка, наполненного дерьмом, никогда бы не хватило храбрости врезать мне за мою вседозволенность между ног, что несколько дней назад проделала с ним семнадцатилетняя девчонка, когда роли были расписаны совсем иначе.
Я не сдержался и свободной от пистолета рукой от души «сунул» ему в зубы. «Ы-ы-ы-ы», – только и послышалось в который раз.
Дин-дон! – звякнул за нашими спинами колокольчик.
Нервы ни к черту. Кто там еще может быть?!
Мы оглянулись и увидели на пороге Сливу ― в темных очках и с куском арматуры в руке…
– Смотри за Бородой. Я сейчас разберусь, – бросил я Демону и кинулся к объявившемуся наконец «мстителю».
И тут, не добежав каких-то двух-трех шагов, я, представьте себе, с ужасом наблюдаю, как друг мой Слива заносит вверх стальной прут и вот-вот готовится опустить всю его мощь мне на череп. «Я же в маске, черт! Он меня не узнал!» – мелькнула в мозгах ненавистно-ужасающая своим запозданием мысль. Я спотыкаюсь и с еще большим ужасом понимаю, что уже не остановлюсь и не увернусь. Меня, на ходу падающего, по-страусиному перебирающего ногами, неотвратимо несет по инерции прямо на Сливу. Выстрелить?!! О боже, нет. Только если… будь что будет.
– Виктория!!! – во всю глотку ору я.
Арматура застывает в воздухе, я со всей дури врезаюсь в Сливу, и, сорвав с петель входную дверь, мы кубарем вылетаем в прохладу улицы, погрузившейся в предночные сумерки.
Почему я не крикнул тогда «Слива» или «Это я – Гоголь», а прокричал имя Виктории? До сих пор задаю себе этот вопрос. Но как бы там ни было, именно такой смысловой набор звуков спас в тот вечер жизнь одному из нас.
– У-о-о, – стонет Слива, катаясь по асфальту и держась за живот.
Что касается меня – я пьян и поэтому, конечно, не заработал ни царапины.
Помогаю подняться Сливе на ноги.
– Какого дьявола, Гоголь, ответь мне, у-о-о…
– Не время что-либо объяснять, брат. На, бери, замени меня, – срываю с головы маску и сую Сливе. – Полминуты. Не больше! Я жду вас здесь – на шухере.
Все, что я протараторил, Слива ловит на лету. Натягивает маску и заскакивает в аптеку. В самый последний момент успеваю вырвать у него из руки злосчастный прут.
За эти полминуты Слива, не будь дураком, отвел душу по полной программе. Еще только забежав с улицы, он с ходу надел Бороду на колено[3], повалил на пол и как следует отколошматил ногами. Демону не без усилий удалось оттащить его от насмерть перепуганного и распухшего лицом толстяка.
…Ха-ха-ха-ха-ха! – сотрясал воздух наступившей уже ночи наш безудержный смех. Мы возвращались домой. Каждого из нас переполняли эмоции. Взахлеб, гримасничая, без зазрения совести перебивая друг друга, делились впечатлениями. У всех троих – свои собственные версии произошедшего, и отношение к ним по-мальчишески ревностное, распирающее изнутри.
Оп-ля…
Неожиданно дорогу нам преградили «мундиры». Двое. Лунный свет зловеще отражается от знаков отличия на форме.
Рука Демона судорожно сжала ремень переброшенного через плечо рюкзака, в котором лежали маски и пистолеты…
– Несовершеннолетние?
– Н-ну, да.
– Весь город перебудить решили! Пили, что ли?
– Н-немного.
– Заметно, что «немного». Времени сколько? Первый час?
– Н-наверное. Мы… это… призывники. Нам на войну скоро…
Короткое молчание.
– Понятно, – преобразившись, покивали головами «мундиры». Они, почти как и мы, были еще пацаны, лет по девятнадцать. – Шагали бы вы лучше домой, совет вам.
– Домой… домой… мы домой идем, – в три голоса забормотали я, Слива и Демон.
«Мундиры» прошли мимо.
Мы больше не веселились. Молча, шаркая ногами по камню, брели в сторону дома, спать. Каждый думал о чем-то своем.
– А хорошие ребята оказались… эти два «мундира», – ни с того ни с сего обронил Демон. Смотрит на нас.
– Да. Хорошие, – соглашаюсь я.
– Хорошие, – шумно выдохнув, подтвердил Слива.
* * *
Провидение снова не отказало нам в своем лукавом покровительстве. Но беда всегда таится там, где случайную, даже незаслуженную и пагубную удачу начинаешь принимать как должное.
Спустя несколько дней мы обладали окончательной информацией, что произошедшая история продолжения не получит и можно перевести дух. Борода никуда не заявил, опасаясь, что всплывут подробности его темного бизнеса. Вдобавок ко всему он упразднил свои ночные дежурства в «Здоровье 24 часа», оставив только продавцов на день и тем самым превратив аптеку по существу в «Здоровье, этак, часов 16»… Понял, видимо, что всех денег не заработаешь, а если и заработаешь, то в загробную жизнь с собой не захватишь. После чего ― с успокоенной совестью посвятил досуг залечиванию болячек. Прознав обо всем этом, мы тут же с цветами и шампанским – самым лучшим, на какое наскребли денег – были у Виктории. Все ей рассказали. Вернее, почти все. Опустили самые жестокие моменты расправы и тот факт, как ее имя, подобно чудодейственному заклинанию, спасло одному из нас жизнь.
Виктория внимательно выслушала наш рассказ, ни разу не перебила. А мы все больше и больше остывали, читая на ее лице неподдельную печаль.
– Ну-у, Вик… Сердишься, что ослушались тебя? – полуобняв, как к ребенку обратился к ней Демон. – Но ты ведь знаешь теперь, как получилось. И смех, и грех, и стечение обстоятельств, и ерунда какая-то – все в одном клубке.
– Не о том я думаю, Демон.
– А о чем же?
– Что так гладко у вас все вышло. Везение, одно к одному. Теперь вы уже не остановитесь… Точно так же начинают играть в азартные игры – первый случайный выигрыш, а дальше…
– Вик, что ты такое говоришь? При чем здесь…
– Я говорю то, что думаю! Вам полезно будет послушать… У каждого из вас была мечта. И твоя, Демон, была самая неудачная и, прямо скажу, чокнутая. А теперь она задавит их… – Виктория с жалостью, граничащей с брезгливостью какой-то, посмотрела в мою со Сливой сторону. – Это очень, очень, очень неправильно.
Демон опустил голову. Мы со Сливой не издаем ни звука.
– Поверь мне, Вик… – Демон на секунду примолк и оскалил зубы, словно угрожал таинственному видению, которое в этой комнате из всех четверых мог созерцать он один. – Вот ведь по-дурацки как! Даже не знаю, что тебе ответить!..
– А ничего не надо отвечать. За тебя и за них, – снова бросает на Сливу и на меня этот невыносимый взгляд, – я уже все сказала, и добавить вам нечего. Можно только задуматься. Каждому – наедине с самим собой.
Смотрит на цветы и шампанское. Глаза ее смеются ох каким недобрым смехом.
– Что предлагаете отпраздновать? Начало падения в бездну или что-то другое?
– У тебя ведь послезавтра день рождения, Вик, – нашелся Слива, и мы с Демоном тайком скользнувшими взглядами «объявили» ему сердечную благодарность.
– Да, и правда… – сбитая с толку, Виктория впервые за всю сегодняшнюю встречу улыбнулась так, что души наши моментально отогрелись.
– Выпьем за тебя, Вик!
– Спасибо, мальчики. Только ведь заранее как-то не принято…
– Какие пустяки!..
Не заставивший себя ждать веселый хлопок, фонтан белоснежной пены, со всех сторон посыпавшиеся шутки и затейливые комментарии… Шампанское было просто отменным и без споров стоило тех денег, которые мы за него заплатили! Каждый по очереди поздравил Викторию и пожелал ей счастья.
– Вик.
– Что, Гоголь?
– Можно я от тебя позвоню?
– Конечно, можно. Зачем спрашивать.
Движимый спонтанным побуждением, я прошел в другую комнату и набрал номер Ее телефона… Гудок… гудок… гудок… гудок… Трубку так никто и не поднял.
«Ты действительно думаешь, что я не способен на безрассудство?» – «Да, я так думаю…»
24 июля
Слива, забавно свив ноги, лежит на траве в стороне от нас. Читает книжку. Если я не ошибся – ту самую, что на днях так и не прочитанной я вернул Виктории. Слива весь день пребывает во власти какой-то загадочной умиротворенности и ленцы. Мы с Демоном его не трогаем. Тоже развалившись на траве, болтаем о том о сем. Виктории сегодня с нами нет.
– Представь, мне сейчас подумалось, – слегка толкнув меня в плечо, вполголоса говорит Демон.
– Что же?
– Про людей… Все люди делятся на две категории. Есть те, которые рождаются и идут дальше по жизни, взвив над головой кулаки как флаги. И такие, которые живут «перебежками», озираясь все время и все время от всего прячась.
– Ну и?
– А то, что в конечном итоге все это ни черта не важно. Тиски сомнут всех. И мямлю, и мнимого победителя. Всех!
Соображения Демона кажутся мне до жути избитыми и, если честно, раздражают. Но мне все равно хочется отреагировать дружелюбно. Киваю в сторону Сливы, с головой погруженного в чтение.
– Никак тоже книжки читать начал – а, Демон? В последнее время нет-нет да и выдашь чего-нибудь этакое… глубокомысленное.
– Даже и не надейся, Гоголь. Мой девиз: «Меньше читай – больше думай».
– Интересный девиз.
– Так что ты на это скажешь?
– Скажу, что следуя твоей классификации, все очевиднее становятся наши попытки перемахнуть из второй категории в первую.
– О да-а, – соглашается со мной Демон, неизвестно чему улыбаясь.
Мне удается поймать в траве кузнечика, но он тут же ускакивает прочь, оставив зажатую в моих пальцах зубчатую ножку. Ножка сгибается, разгибается и подергивается в гордом одиночестве.
Демон с таинственным видом подползает ко мне ближе, и сейчас, кажется, заговорит о чем-то крамольном… взрывном. Так и есть.
– Я узнал кое-что о Нарожалло, Гоголь…
Вновь всплывшее из ниоткуда, это имя явилось для меня синонимом дурного предзнаменования. Оно словно кричало о себе, отдавая эхом в ушах: «До-Бра Те-Перь Не Жди-и-и!..» Я случайно посмотрел в сторону Сливы и заметил, как его взгляд, проворно скользивший по развороту книги, при первом упоминании о Нарожалло замер в одной точке. Однако головы, пройдоха, не поднял.
Демон молчит, терпеливо изучает мой профиль.
– Ну продолжай, раз начал! – не сдержавшись, поддаюсь необъяснимой со своей стороны запальчивости.
– Эй! Ты правда хочешь меня выслушать? Или теперь все… переигралось? – словно обидевшись на меня за мою неконтролируемую реакцию, задает вопрос Демон.
Я закуриваю и, недолго подумав, говорю, что «да, хочу». Демон расслабляется.
– На южной окраине парка находится бар-магазин «Волшебный Икар». Нам туда захаживать как-то все не доводилось, но ты ведь знаешь, про какой бар я говорю?
– М-да, знаю.
– А знаешь, кто владелец сего заведения?
– Нарожалло? – напрашивается логичное с моей стороны предположение.
– Нет, не Нарожалло. То есть тоже Нарожалло… его родной брат, – Демон забрасывает себе в рот сигарету, прикуривает от моей и пускает дым кольцами. – Но самое главное – я узнал тайну этого бара.
Опять испытующе буравит меня взглядом.
– Какую еще, нахрен, тайну?
– Когда заходишь в «Икар», взору твоему предстает бармен-недотепа, несколько сидячих мест возле стойки и пара-тройка витрин, набитых никому не нужной тряхомундией. Вся картина, которую ты лицезришь с порога, вообще, наверное, финансово убыточна. Но!.. За барной стойкой находится потайная дверь, ведущая в следующее помещение. С мягкими креслами, бильярдным столом, отдельными комнатками для интима и прочими изысками. Там собирается вся та публика, которую ты очень хорошо себе представляешь. «Патриоты» так называемые, мать их! Старые говнюки, нажившиеся в свое время и наживающиеся до сих пор на войне и на смертях таких, как мы! Клуб вонючих уродов! Собираются, обсуждают события на фронте, последние оттуда новости, новые законы. Но, ясное дело, все заканчивается всеобщей попойкой и вакханалией с проститутками, – Демон осклабился, сжал руки в кулаки и столкнул их с такой нерассчитанной силой, что хрустнули костяшки. – Вот она, та цель, по которой я и хотел с самого начала нанести свой заветный удар! Раньше она не имела конкретных очертаний, но теперь все встает наконец на свои места и обрисовывается как никогда четко. Ты проникся?
– Кажется.
– Заданная Бороде трепка – это было совсем еще не то…
– Но она была куда важнее и морально оправданней по сравнению с тем, о чем ты говоришь сейчас, – влез в разговор Слива. Мы с Демоном аж подскочили на месте от неожиданности и, вывернув шеи, вперили в него взгляды.
– Слива, зачем ты вмешиваешься? – с предельной тактичностью, на какую только был способен, спросил Демон.
– А разве ты не понимаешь?
– Нет, – прозвучал сухой ответ.
– Вы – мои друзья. Если пойдете вы – я пойду тоже…
– Не факт, – успел вставить Демон.
– … а значит, я имею полное право высказывать свое мнение.
– Ты не можешь пойти, – слова Демона прозвучали теперь как просьба. – Помнишь, о чем говорила Виктория?.. Я не хочу взваливать на себя эту ответственность. У тебя есть своя мечта, которую ты должен претворять в жизнь. Ворвавшись в маске и со стволом в руке в «Волшебный Икар», ты вряд ли найдешь там человека, о котором рассказывал тогда, в апреле, когда все начиналось. Ты найдешь там только боль, а может и…
Говоря это, Демон, скорее всего, уже отлично понимал, что слова его силы не возымеют. Оба мы, так или иначе, подспудно подумали: Слива будет третьим. Такое видно по глазам. Станем ли мы тому препятствовать или нет. Ох как Виктория была права. Пугающе права. О Виктории я упомянул сейчас кстати… Слива, что-то подсказывает, просто не мог позволить себе тихо-мирно оставаться в стороне, в тени наших бесшабашных деяний (язык не поворачивается произнести «подвигов», а подмывает, знаете). Вот ведь, я думаю, вся штука в чем и заключалась: мы-то ни с кем не соперничали, а Слива с нами – да! Как все глупо и как… по-настоящему! Сам не зная, что пытаясь доказать любимому существу, любимой девушке, поддаться такому безрассудству – вступить в игру, ни много ни мало, со смертью! А я не такой же, если копнуть в себе поглубже?.. Глупо, глупо, глупо, как все глупо и как… вселенски сильно! О да – Молодость. Молодость, которой счастливое будущее помахало ручкой – на что ты способна в своем порыве? Помятая, криворотая, изувеченная, стенающая. И все равно красивая. Безнадежно и холодно красивая.
Слива поднялся на ноги.
– Точно так же, как вы поделились бы со мной последним куском хлеба, если бы я умирал с голоду – вы, мои друзья, поделитесь со мной правом на безрассудство… Так будет! Я прав?!
Мне и Демону ответить на это казалось нечего.
Дальше ― как представляется мне сейчас ― все вокруг нас померкло. Все, что может излучать свет. Только три потерянных взгляда блуждали посреди этой кромешной тьмы и искали ответы. Каждый – свои. И каждый – если находил – не утешительнее другого. Пасть Грядущего разверзлась перед нами как в жутком пророческом бреду, и тяжелое, смрадное, но коварно пьянящее дыхание его почувствовали, наверное, все. Я-то – уж точно. «Скоро ты слопаешь меня, правда же?» – «ДА-А-А!» – отвечает оно и смеется голосом посаженных батарей… Что же. Остается одно – быть готовым. Если это вообще возможно…
Глава 6. Контакты С Бесконечностью
Дом На Холме. – Мы и закаты. – План «Волшебного Икара». – Что значит «особый»? – Механика отрешения. – Дело глаз. – Включиться и действовать! – Команда. – Роковой «десятый». – В горниле ада. – Беда не приходит одна.
В ночь на 30-ое мне приснился кошмар, явившийся психоделической вершиной всех предыдущих в моей жизни. Из тех, что запомнились, разумеется. Не исключаю, что бывали и почище, но память с ними не подружилась.
Итак, из последних сил я упрямо иду вперед, в ночь, не останавливаясь и не сбавляя шага. Боюсь не успеть. Вдруг что-то случится?.. Что-то произойдет до того, как я успею дойти. А куда я иду?.. Сейчас не важно. Главное – успеть. Жутко завывает и хлещет по лицу метель. Не снежная. Метель из… лепестков. Наверное… да-да, яблоневых лепестков! Откуда их приносит? Из каких садов? То один, то другой залетают в ноздри, и я ощущаю аромат свежего зеленого яблока, одурманивающий, кисло-сладкий. Вокруг почти ничего не видно. Почему так тяжело? Отчего я не могу идти быстрее? Ноги совершенно не слушаются. Руку холодит металл. Я, верно, с пистолетом – с моим «продолжением», на рукоятке которого ножом-бабочкой выцарапано корявое «Г». Поднимаю ладонь к лицу и нахожу в ней вовсе не «мунд», а широкую серебристую бляху с протянувшимся на ветру ремнем от брюк, походящим на рвущегося в небо миниатюрного воздушного змея. Бросаю взгляд вниз и с идиотской ухмылочкой (я будто одновременно могу наблюдать за собой со стороны) отмечаю, что штаны сползли к ступням и, связав ноги, не дают идти. В голове рождается издевательское «клоун ты, клоун». Ухмыляюсь над «ухмыляющимся собой» – тем, что неуклюже натягивает спущенные штаны и, чиркнув молнией, продолжает свое целеустремленное движение. Шаг сбивается, когда успокаивается метель. Поочередно прикладываю большой и указательный пальцы то к правой, то к левой ноздре – избавляю дыхательные пути от забродившего в них «яблока». Выплевываю лепестки даже изо рта и вынимаю из спутавшихся ресниц. С замиранием сердца вглядываюсь вперед. Вот он… Дом На Холме. Это сюда, к нему я торопился. Просто так странно выходило – пока не добрался до цели, ведать не ведал, что искал именно его. Подхожу ближе. Успел или нет? Ответ пытаюсь угадать в картине зашторенных окон. Вероятность чересчур мала, думается мне. Хотя… Надо просто попасть внутрь. Берусь за ручку двери и тяну на себя. Скрип десятилетиями не смазываемых петель невыносимо режет по ушам, но эту пытку я стоически выдерживаю. Захожу. По центру пустого мрачного помещения кресло-качалка плавно переваливается взад-вперед. В кресле сидит человек.
