Текст книги "Агентурная сеть"

Автор книги: Игорь Прелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 44 страниц)

32

На четвертый день после возвращения из отпуска я провел свою первую операцию – нанес визит Франсуа Сервэну.

Как и я, он вернулся из отпуска один. Что касается меня, то я собирался взять с собой Татьяну и десятимесячного сына, но ее мать – моя горячо любимая (не в шутку, а всерьез) теща на этот раз проявила несвойственную ей твердость и грудью встала на защиту внука.

– Не отдам! – решительно заявила, она. – Если вам наплевать на здоровье малыша, оставьте его мне.

Теща всю свою жизнь посвятила воспитанию дошколят, имела в этом деле громадный опыт и с ее мнением приходилось считаться.

А тут еще Иришка, действуя сугубо из своих эгоистических побуждений, тоже резко возразила против отъезда брата.

– Знаешь, папочка, спроси любого врача, и он скажет: до двух лет ребенка нельзя увозить оттуда, где он родился.

Она, видимо, запамятовала, что ее впервые привезли в Африку, когда ей не было и года!

Ночью мы держали с Татьяной «семейный совет».

– Мне тебя жалко, – шептала, прижавшись ко мне, Татьяна. – Целый год там один! И себя тоже жалко. Кто я без тебя? Но мама права: как везти такого кроху в эту чертову Африку? Ему даже прививки делать нельзя!

Против последнего аргумента трудно было что-либо возразить, потому что везти малыша без прививок чумы и холеры и в самом деле было крайне рискованно. Один раз обошлось, а теперь – кто знает?

Пришлось уступить.

У Франсуа Сервэна были совсем иные причины оставить жену в Париже. Но, как бы то ни было, а в итоге мы оказались с ним в одинаковом положении.

Он вернулся в страну почти на месяц раньше меня, и в течение этого времени Колповский фиксировал все его телефонные разговоры. Поэтому, собираясь к Сервэну в гости, я точно знал, что в этот вечер он обязательно будет дома и притом один. Мне даже казалось, что после моего приезда он специально проводил все вечера дома, ожидая, что рано или поздно я к нему приду.

Подойдя к дверям его квартиры, я нажал на кнопку звонка и тут же ее отпустил. Вопреки моим ожиданиям, дверь долго не открывалась. Я уже подумал, что, возможно, Франсуа Сервэн не один, и своим визитом я помешаю его интимной встрече с кем-либо другим. Или другой?

Наконец, дверь отворилась. Сервэн вышел в джинсах, белой «марлевой» сорочке и пляжных туфлях на босу ногу.

– Добрый вечер, месье Вдовин, – без особого энтузиазма ответил на мое приветствие Сервэн. – Почему вы заранее не предупредили меня о своем визите?

– Я посчитал, что будет неосмотрительно звонить вам по телефону, а другой возможности у меня, сами понимаете, не было, – произнес я заблаговременно подготовленную фразу. – Могу я войти?

Я очень хотел поскорее убраться с лестничной площадки, чтобы меня, не дай Бог, кто-нибудь не увидел.

– Ну хорошо, раз пришли – проходите, – буркнул Сервэн, закрывая за мной дверь. – Только давайте сразу договоримся, что вы не будете меня вербовать!

Оказанный мне прием, вопреки моим ожиданиям, разительно отличался от моего первого посещения квартиры Сервэна около четырех месяцев назад. Тогда он встретил меня совсем по-другому, не ставил никаких предварительных условий, а напротив, был заинтересован в моем дружеском расположении и всячески стремился продемонстрировать свою лояльность.

А вот я наоборот в тот раз не был расположен к длительной беседе, а потому отклонил его предложение разделить с ним ужин, передал запечатанный конверт и собрался уйти.

– Как, вы даже не объясните, где, когда и с кем я должен встретиться? – воскликнул удивленный Сервэн.

– Простите, но я ничего не могу объяснить, – привычно солгал я, хотя отлично знал все, что мне следовало знать. – Условия встречи в конверте, и мне они неизвестны. Я всего лишь посредник.

Когда я докладывал в Центр о предложении Сервэна произвести «размен» – он нам передает информацию по американцам, а мы договариваемся с Усалевым, чтобы он не упоминал в своей книге о «Маркизе» – я сам предложил провести эту встречу, так сказать, на нейтральной территории, воспользовавшись отпуском Сервэна.

Не скрою, мне очень хотелось самому – от начала и до конца – проделать всю работу по вербовке моего французского коллеги. Но было бы верхом неосторожности проводить такое мероприятие в стране, где французские спецслужбы чувствовали себя, как дома, если была возможность сначала встретиться с ним в более «комфортной» обстановке, в большей степени отвечавшей требованиям безопасности.

Естественно, и Центру не светило рисковать своим резидентом, а потому это предложение было безоговорочно принято.

Из оперативной переписки я знал, что Сервэн выполнил предложенные ему условия контакта с представителем советской разведки: во время пребывания в Алжире он явился по указанному ему адресу и передал информацию, которая, как он полагал, должна была послужить достаточной компенсацией за согласие Усалева сделать в своей книге необходимые купюры.

Мы же на эту встречу смотрели несколько по-иному, рассчитывая прежде всего убедиться в искренности намерений Сервэна и подготовить условия для более обстоятельной беседы с ним по возвращении в страну, поскольку только на месте можно было получить такую информацию, которая позволила бы закрепить его сотрудничество с нами. А потому и было принято решение не раскрывать перед Сервэном оперативного работника, а поручить беседу с ним офицеру безопасности, который получил указание внимательно выслушать Сервэна, попытаться, насколько это будет возможно, расширить тематику беседы, но не форсировать события и не стараться сразу решить все проблемы.

Судя по отчету, именно так все и произошло.

Однако меня насторожила одна фраза: в ней говорилось, что Сервэн «в резкой форме пресек все попытки получить от него информацию о деятельности французских спецслужб».

Во-первых, из этой фразы следовало, что таких попыток было несколько, хотя после того, как он «в резкой форме» пресек первую из них, предпринимать новые было по меньшей мере неразумно.

А во-вторых, было неясно, о какой деятельности французских спецслужб шла речь: на территории Франции или в Африке?

А еще эта фраза давала повод думать, что офицеру безопасности очень захотелось самостоятельно завершить вербовку Сервэна, хотя такая задача перед ним не ставилась, а он несколько превысил данные ему полномочия и в погоне за личным результатом, как говорится, перегнул палку!

То, как меня встретил Сервэн, подтверждало эти предположения. Что же на самом деле произошло в Алжире?

Прежде, чем получить ответ на этот далеко не праздный вопрос, необходимо было вернуть все на свои места и напомнить Сервэну, что послужило поводом для наших контактов и кто в них больше заинтересован…

Мы живем, не замечая порой, как заимствуем из нашей обычной жизни приемы, пригодные для ведения тайной борьбы, и как часто в деятельности специальных служб используется то, с чем повседневно каждый из нас сталкивается в обычной жизни. И как много параллелей можно провести между самыми, казалось бы, человеческими проявлениями и тем, что происходит в жестоком мире спецслужб, лишенном всякой человечности!

Вот, например, любовь! Разве она не похожа на детектив? Еще как! Потому что в любви, как в хорошо закрученном детективе, никогда не знаешь, чем все закончится!

А интимная близость? Разве, добиваясь от женщины взаимности, мужчина не использует методы обольщения, применяемые в вербовочной работе? Использует, и притом порой такие изощренные, которым могут позавидовать самые опытные профессионалы!

Какие мотивы побуждают женщину принять ухаживания мужчины и уступить его притязаниям? Личная симпатия, меркантильный расчет и угроза морального или физического насилия. Возможно еще сочетание двух мотивов, например, личной симпатии и хорошего угощения или подарка. А то и всех трех!

Чем не вербовка? По существу – те же самые три основы: идейно-политическая, материальная и морально-психологическая, только под другим соусом!

Так что каждый уважающий себя мужчина, кому хоть раз в жизни удалось соблазнить женщину, для которой близость не являлась профессией и которая сама не бросалась ему на шею, выражаясь профессиональным языком – самый настоящий вербовщик!

В любви, как и в вербовке агентуры – у каждого свой индивидуальный почерк. Одному достаточно только глянуть на женщину, и она уже на все согласна. Другому же надо применить все свое красноречие, чтобы компенсировать нехватку или полное отсутствие личного обаяния, да еще наобещать с три короба, иначе у него ничего не получится.

И в том, что касается красноречия, все тоже ведут себя по-разному: кто-то рассказывает о своих или чужих любовных приключениях; кто-то расписывает, как хорошо им будет вдвоем; кто-то говорит о чем угодно, лишь бы отвлечь внимание от происходящего, замаскировать свои истинные намерения и исподволь подвести базу под свои последующие действия. А кто-то вообще ни о чем не говорит, если не считать всяких междометий и прочих пустяков, а сразу приступает к делу!

Да и какая женщина в такой момент выдержит разговоры типа: «Сейчас я тебя обниму» или «Сейчас я тебя поцелую»? И какой женщине понравится, если у нее на каждое действие будут испрашивать согласия или одобрения?

Конечно, можно объяснять, что и как ты собираешься делать. А можно и не объяснять! Обнял – не возражает, поцеловал – не сопротивляется! Ну и продолжай в том же духе, отдавая предпочтение не словам, а ласкам!

Так и в вербовке есть «любители», которые то ли на почве оперативного догматизма, то ли из профессиональной патологии, заключающейся в избыточном желании самоутвердиться, стремятся обязательно провести вербовочную беседу, объяснить объекту все «от» и «до», чтобы у него не оставалось никаких сомнений, что ему предлагают работать не на какую-то общественную организацию или частную контору, а на разведку, стать агентом со всеми вытекающими отсюда обязанностями и последствиями.

Кто как, а я всегда предпочитал избегать таких лобовых атак. Особенно когда имеешь дело с профессионалом, который и без того все понимает без слов. Это с женщиной в случае неудачною наскока можно отделаться пощечиной. Неудачная вербовочная беседа кончается, как правило, куда большими неприятностями!

Вот и сейчас я постарался отвлечь Сервэна от мыслей о том, что его пытаются вербовать, и попробовал подойти к решению этой проблемы с другого конца.

– Я не собираюсь вас вербовать, – сказал я, усаживаясь в кресло. – Просто я полагаю, что мы с вами являемся наиболее заинтересованными лицами в этой истории, и потому основной разговор должен состояться между нами. В делах такого рода я тоже, как и вы, предпочитаю обходиться без посредников.

Сервэн ничего не ответил, а лишь внимательно посмотрел на меня, ожидая, что я скажу дальше.

– Как вы провели отпуск, месье Сервэн? – решил я несколько отступить назад и для начала поговорить на нейтральную тему.

– Неплохо, месье Вдовин. В основном, занимался оформлением наследства и строительством дома… А как отдохнули вы?

Все сказанное им можно было толковать двояко: с одной стороны, его сухой ответ означал, что он не расположен тратить время на пустопорожние разговоры, а с другой стороны, он давал мне понять, что руководимая им служба зафиксировала мой отъезд в Союз и мое недавнее возвращение.

– Тоже неплохо, – ответил я. – Только вместо наследства и строительства мне пришлось заниматься, другими делами.

Разговор об отпуске явно не заладился: нейтральная тема, с которой я собирался начать беседу, быстро себя исчерпала. Мне ничего не оставалось, как перейти ближе к делу.

– В вашем служебном положении произошли какие-нибудь изменения? – спросил я и хотел добавить «если не секрет», но потом решил обойтись без этой оговорки.

– Да, месье Вдовин. Как и предполагалось, месье Фердан вернулся во Францию и ушел в отставку. Меня пока назначили исполняющим обязанности руководителя советнического аппарата.

– Значит, теперь вы являетесь советником председателя госсекретариата внутренних дел и безопасности?

Сервэн отрицательно покачал головой.

– Нет, я пока выполняю свои прежние обязанности. И в случае утверждения в должности руководителя постараюсь сохранить их за собой. Оперативная работа мне ближе, чем шарканье по паркету в приемной председателя.

– Я полагаю, вы поступаете совершенно правильно, месье Сервэн, – поддержал я его позицию.

– Вы полагаете? – с интересом посмотрел на меня француз. – А вам-то какая разница?!

– Я предпочитаю иметь своим оппонентом такого человека, как вы, – решил я постепенно открывать свои карты. И тут же сменил тему: – Что вы думаете о политике нового президента Франции?

Сервэну потребовалось какое-то время, чтобы переключить регистр и настроиться на новую тему.

– Не могу сказать, что все его действия мне нравятся, – после некоторой паузы сказал он. – Но многие решения я одобряю.

– Например?

– Например, начатую реорганизацию специальных служб, хотя это встречает сопротивление определенной части старых кадров. А еще одобряю ликвидацию Службы гражданского действия и увольнение с государственной службы Жака Фоккара. Это настоящий динозавр, слишком одиозная личность, чтобы ее можно было оставлять в новом правительстве!

– Означает ли это, что Франция отказывается от проводимой ранее африканской политики? – решил я пощупать его с другой стороны.

– Не отказывается, а модернизирует с учетом сложившихся реалий, – поправил меня Сервэн. – Африка – это зона ответственности Франции, и приходится учитывать, что эта ответственность дает ей право считаться великой державой. Поэтому смею вас заверить, месье Вдовин, что ни один президент Франции, будь он социалистом или даже коммунистом, никогда не сможет отказаться от проведения политического курса, рассчитанного на сохранение французского присутствия в Африке. Если, конечно, хочет остаться президентом!

После этого монолога мне оставалось только поблагодарить (в душе) Франсуа Сервэна за такую откровенность!

Но у такой позиции была и другая сторона!

– Но для того, чтобы сохранить свое влияние в Африке, Франция должна препятствовать укреплению позиции других стран, – заметил я. – И прежде всего Советского Союза и США.

– Естественно, – согласился Сервэн. – Но с одной поправкой: применительно к СССР нас больше всего беспокоит проникновение в Африку коммунистической идеологии, а применительно к США – американских капиталов.

– Но американцев тоже беспокоит проникновение в Африку коммунистической идеологии, а нас – американских капиталов, – резонно напомнил я. – Значит, Франция заинтересована в том, чтобы, ко всему прочему, столкнуть нас лбами?

– В какой-то мере – да! – улыбнувшись, кивнул толовой Сервэн и развел руками. – Но такова жизнь!

– Следует ли в таком случае понимать, что, передав нам информацию о деятельности США и их специальных служб, вы выполняли свой профессиональный долг и способствовали проведению африканской политики Франции? – не без ехидства спросил я. – И не кажется ли вам, что это совсем не та цена, которую следует заплатить за решение ваших личных проблем?

Невооруженным глазом было видно, что Сервэн ошарашен такой постановкой вопроса. Стремясь откупиться от нас «малой кровью», он, видимо, не додумался, как может быть интерпретирован его поступок.

– Это совершенно неправильный вывод! – слегка заикаясь от волнения, сказал Сервэн.

– Почему же неправильный? – удивился я. – Вы хотите, чтобы мы оказали вам услугу, и при этом рассчитываете получить двойную выгоду. А для нас какой смысл в этой сделке?

– Как какой? – занервничал Сервэн. – Я же сообщил вам сведения о деятельности резидентуры ЦРУ. Разве этого мало?! Ваш человек в Алжире, как мне показалось, был очень доволен.

– Возможно, – не стал спорить я. – Но вы же профессионал и должны понимать, что только я могу решить вашу проблему. Не зря же вы обратились именно ко мне. А встреча в Алжире была нужна, главным образом, для того, чтобы убедиться в искренности ваших намерений, прежде чем мы с вами, – я ткнул пальцем сначала в него, потом в себя, – приступим к предметному разговору. К тому же многое из того, о чем вы нам сообщили, нам и без того было известно. Мы же тоже не сидим без дела!

Произнося этот спич, я внимательно наблюдал за Сервэном, пытаясь по его глазам понять, какой будет его реакция на мои слова. Конечно, я рисковал, загоняя его в угол. Кто знает, что он предпримет, оказавшись в безвыходном положении? Что, если он решит на мне отыграться? Что, если завтра меня объявят «персона нон грата», а пресса поднимет невероятный шум по случаю выдворения из страны советского дипломата?

Но что это за разведка без риска?! К тому же нам тоже было, что сказать журналистам!

– Что же вы от меня хотите? – спросил Сервэн, и я понял, что можно без особых опасений продолжать наш душевный разговор.

– Я хочу получить от вас то, что нужно нам, а не то, что вы хотите нам дать. Надеюсь, вам известен основной закон бизнеса: если вы хотите заключить сделку, предлагайте не то, что вы хотите продать, а то, что у вас хотят купить!

Сервэн заерзал в своем кресле.

– И что же вы хотите у меня купить?

– Меня не интересуют, как вы когда-то сказали, тайны «местного двора». У меня есть свои проблемы, и я хотел бы с вашей помощью решить некоторые из них.

На этот раз я не лгал, когда говорил, что меня не интересуют секреты местных спецслужб. Вернее, лгал только отчасти, поскольку вполне обоснованно рассчитывал, что возможностей «Артура», «Рокки», «Мека» и Акуфы достаточно, чтобы держать под контролем деятельность специальной секции «Руссо» против учреждений и граждан моей страны. Помощь Сервэна была бы, безусловно, весьма полезной, но я имел на него более серьезные виды и потому на данном этапе готов был пойти на некоторые жертвы.

– Надеюсь, вы не потребуете от меня чего-то сверхъестественного? – продолжая заметно нервничать, спросил Сервэн.

– Ни в коем случае, – успокоил я его. – Более того, моя просьба, возможно, будет отвечать и вашим профессиональным интересам. Это будет, если можно так выразиться, наше общее дело.

– Очень интересно! – воскликнул Сервэн. – Какие у нас с вами могут быть общие дела?

– Вы сами сказали, что вас беспокоит проникновение в страну коммунистической идеологии. Но ее носителями являются не только советские, но и китайские представители, Притом, не в самом лучшем варианте. А конкретным распространителем – агентство Синьхуа. Не так ли, месье Сервэн?

– Так, месье Вдовин, – с нескрываемой заинтересованностью подтвердил француз.

– Вот я и хотел бы, чтобы вы установили слежку за корреспондентом агентства Синьхуа и поделились со мной полученной на него информацией.

Сервэн задумался, прикрыв рукой глаза. Я терпеливо ждал.

– Должен признаться, – наконец, заговорил он, – что мы уже держим его под наблюдением. Но вам-то зачем это нужно?

– Будем считать, что это мой личный интерес.

Не мог же я объяснить ему, что вот уже много лет мы находимся в жесткой конфронтации с нашими бывшими единомышленниками по социалистическому лагерю и «братьями навек» и что все эти годы достижения в оперативной работе по китайцам ценятся у нас не ниже, чем в работе по американцам. О наших разногласиях он знал и сам, а остальное его просто не касалось!

Мне вспомнилось, как лет за десять до описываемых событий, накануне принятия КНР в ООН, чего в течение многих лет добивался Советский Союз, во все резидентуры была направлена шифртелеграмма, в которой указывалось, что наконец-то успешно завершилась изнурительная борьба всего социалистического лагеря за восстановление исторической справедливости, и тут же предписывалось принять самые энергичные меры по разоблачению антисоветской деятельности китайских представителей во всех международных организациях, членом которых КНР станет после принятия в ООН!

Более парадоксальной по своему смыслу телеграммы мне не приходилось читать за всю многолетнюю службу в разведке!

– Ну, хорошо, – потер подбородок Сервэн, – предположим, что я выполню вашу просьбу. Но как я буду делиться с вами полученной информацией? Пересказывать содержание сводок?

– Зачем пересказывать? – пожал я плечами. – Разве не проще периодически передавать мне копии сводок с результатами наблюдений? Я сам буду извлекать из них нужные мне сведения.

В том, что я предложил, был заложен вполне определенный смысл. Слежка за любым объектом – длительный процесс, и подобный вариант передачи информации позволял постепенно затянуть Сервэна в негласное сотрудничество. К тому же сам факт передачи документальных материалов из местной контрразведки являлся хорошим закрепляющим моментом и рано или поздно должен был привязать его к нам невидимыми, но чрезвычайно прочными нитями, разорвать которые было не так-то просто.

– И вы гарантируете мне, что сумеете договориться с Усалевым, и у меня не будет никаких проблем? – после некоторого раздумья спросил Сервэн.

– Конечно, можете не сомневаться, – твердо сказал я, тем более что ни с каким Усалевым ни о чем не нужно было договариваться.

– Ну хорошо, я согласен! – сдался наконец Сервэн.

Минут десять ушло на обсуждение технических деталей, связанных с организацией наблюдения за «Бао» и передачей сводок, еще минут пять на всякие светские разговоры, и мы расстались, как мне кажется, весьма удовлетворенные друг другом.

Сервэн считал, что он заключил выгодную сделку, не слишком обременительную, не связанную для него с большими издержками и оставлявшую ему шанс со временем избавиться от вынужденной зависимости. Я же был доволен тем, что удалось договориться с ним о более или менее длительном сотрудничестве, от которого до окончательной вербовки, хочет он того или нет, дистанция не такого уж большого размера.

Как там говорится в пословицах о шестеренке и коготке?

Той же ночью в Центр ушла такая шифртелеграмма: «Встреча с „Атосом“ прошла по утвержденному плану. Он согласился задействовать возможности „Руссо“ в разработке „Бао“. Подробный отчет о встрече будет направлен дипломатической почтой».

А еще через два дня я восстановил связь с «Дожем».

Это было, конечно, не совсем тактично по отношению к Лавренову, но, когда дело идет о безопасности ценного источника информации, тут не до взаимных реверансов! К тому же этот агент с самого начала своей карьеры на разведывательном поприще всегда был на связи у резидентов, и то, что какое-то время с ним работал Лавренов, было всего лишь вынужденной мерой, последовавшей после внезапной гибели Матвеева.

Теперь все снова становилось на свое место.

И все же, когда мы обсуждали с Лавреновым, как мне вступить в «Дожем» в контакт, он не выдержал и с грустью в голосе сказал:

– Что-то я совсем оказался не у дел! «Люси» и «Монго» у меня забрали. Один Акуфа остался, и тот работает на внешнюю контрразведку.

– Подожди, Сергей, – успокоил я его. – Тебе предстоит интересное дело. Если ты его сделаешь, все остальное не будет иметь никакого значения. А для начала постарайся поближе познакомиться с корреспондентом агентства Синьхуа.