Текст книги "Печать демона (Путешествие Чиптомаки)"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Когда Кипауси стал взрослым, на три сотни лишенных амулетов молодых братьев приходилось около сотни настоящих – тех, кто пришел с запада и тех, кто имел амулет с детства. Относились адепты к своим неполноценным соратникам как к лемутам, ограниченно разумным, выведенным породам животных. Зрела взаимная ненависть, и однажды Линчипари возглавил мятеж.

Даже лишенные амулетов, молодые братья не так сильно поддавались волшебству Нечистого, как обычные люди. Битва была ужасной, но они победили. Лишь четырем адептам удалось скрыться в джунглях, и лишь пятнадцать мятежников остались на берегах Чамка-Ти.

У победителей имелось теперь довольно амулетов, но Линчипари настоял, чтобы все они были выброшены в озеро.

– Мы не должны служить Нечистому, в этом будет наша месть за все зло, причиненное нам и нашим матерям, – сказал он. – Больше здесь никогда не будет темных братьев.

Он ошибался. Четверо вырвавшихся не могли существовать отдельно от Братства, не могли и вернуться в далекий край Нечистого, не могли даже позвать на помощь. Им было необходимо вернуться к Чамка-Ти. Однажды трое из них попытались прорваться к храмам, двенадцать которых возникло на берегах озера, чтобы скрыть в них пункты связи. В бою погибли еще трое защитников Чамка-Ти, теперь их осталось двенадцать.

Последнего темного брата удалось схватить. Лишенный амулета, подвергаемый страшным пыткам, он рассказал о последнем беглеце. Брат С'Шуга нашел в джунглях племя, исповедующее древнее колдовство, и остался повелевать им, чтобы добавить знания шаманов к своим и вернуться.

Шаманы имелись у каждого племени, и даже верховных жрецов двенадцати храмов частенько называли шаманами, но С'Шуга отыскал что-то совершенно особенное. Таящееся в далеких джунглях волшебство позволяло сохранять жизнь и после смерти, чтобы потом вселяться в новые тела.

– Мы должна найти его, – решил Линчипари, когда допрашиваемый перестал шевелиться.

Это удалось. Но они опоздали: племя почти полностью было перебито, а получивший новые знания темный брат скрылся. Нашли лишь старого, едва живого шамана, который успел сделать странное пророчество. Однажды из храма Поленша уйдет женщина, которой оставят жизнь. Она вернется, приведя с собой двух мужчин и Черную луну. Это будет первый и последний шанс погубить С'Шугу.

На эти слова никто не обратил бы внимания, не упомяни старик Поленш. Так назывался один из пунктов управления подводным сооружением. Тогда братья приложили все силы, чтобы понять, что такое Черная Луна. Оказалось, что это всего лишь метка, печать, заставляющая человека выполнять заложенный в нее приказ, одно из древних колдовских знаний.

Тогда и приняли закон: женщина, даже причинившая Поленшу зло, не должна умереть. Ее удел – изгнание. Так за столетнюю историю поступали неоднократно, но ничего не происходило. Каждый раз верховный жрец Поленша ждал известий, но изгнанные не возвращались.

Тем временем братья умирали. Вокруг храмов, возле дружелюбного озера Чамка-Ти, лишенного самых страшных животных, выросла целая страна. Новыми жрецами становились чернокожие люди, которых не посвящали в подробности возникновения колонии. Наконец белых людей осталось лишь двое, тогда и случилась история с Лариммой. Она вернулась.

С'Шуга уже давно был рядом, уже не раз на него устраивали охоты. Но как и предсказал старый шаман, уничтожить его не удавалось. В последний раз, загнанный в угол, он со смехом убил свое тело, став недосягаемым. Одно удалось сделать: отыскать спрятанный темным братом амулет, и поместить его в Поленш. И вот Салакуни пришел за ним.

Кипауси понимал, что амулет можно было просто выбросить в озеро. Это уже никогда не позволило бы С'Шуге стать столь же могущественным, как и прежде. Но что будет, если он отыщет другой, или доберется до Нечистого Хозяина? Последнего темного брата необходимо уничтожить, и Кипауси знал, как.

Глава одиннадцатая
Спир

Страшный зверь появился незадолго до заката. У лэпхо и Лариммы уже заплетались ноги, Салакуни шел так медленно, как только ему позволяла Черная Луна. Гигант искренне сочувствовал своим более слабым спутникам, тем более, что испытывал к обоим большую признательность. Но волшебная язва, которой наградил его демон, была неумолима.

– Я и сам очень проголодался, – извиняющимся тоном сказал он. – Но как только пытаюсь остановиться, у меня в груди будто костер вспыхивает. Я тогда ничего не понимаю, и только иду быстрее. Очи-Лош зовет меня...

– Может, ты хотя бы прикончишь тех двоих, и-эмма? – прохрипел Чиптомака. – Они не отстают, а тебе это раз плюнуть.

– Мне больно даже оборачиваться! Вот если бы они приблизились, тогда, наверное, я бы попробовал...

– Что-то они не торопятся, – вздохнул старик.

Ларимма даже не посмотрела на него, с женщины градом катил пот. Продолжая странную гонку, путник двигались теперь через джунгли, оставляя в стороне озеро арчаков. И старик, и женщина понимали, что если Салакуни не остановится на ночь, им не выдержать. Чиптомака, впрочем, надеялся, что и преследующие их воры устали. Тогда они вот-вот должны на что-то решиться: или попытаться хотя бы отбить Ларимму, или остановиться.

В это время Салакуни остановился. Его спутникам такая возможность даже в голову не могли прийти, они одновременно налетели на его могучие плечи и без сил попадали в стороны от тропы. Воин медленно поднял меч.

– Спир!

Тяжело дыша, Чиптомака поднял голову. Тропа здесь совершала крутой поворот, и из-за него показался огромный хищник. В холке почти с Салакуни ростом, с длинными клыками, это был матерый самец. Такой даже будучи сытым не согласится отпустить человека, которого инстинктивно ненавидит.

– У меня нет копья, оно осталось у озера арчаков, – почти жалобно промычал воин.

Спир между тем низко пригнул мохнатую голову, запыхтел враждебно, ударил копытом в землю. Глядя на его болтающийся хобот, старик взмолился Джу-Шуму об еще одном чудесном спасении. Такой зверюга и дерево повалит, не спрячешься. С другой стороны тропы Ларимма отползала в сторону, ломая сухой кустарник.

– Смотри, лэпхо, как гибнет герой! – крикнул Салакуни и побежал прямо на спира.

Тот не ожидал такого развития событий и даже немного попятился. Впрочем, это не уберегло воина от удара: хищник привстал на задних ногах и передним копытом зацепил голову пытавшегося уклониться Салакуни. Гигант отлетел в сторону, ударился о чапальму и сполз по ней, оказавшись совсем рядом с Чиптомакой. Ожерелье Очи-Лоша, звякнув, упало на подстилку из листьев.

Сам не понимая, зачем это делает, лэпхо схватил проклятое украшение и откатился в сторону. Краем глаза он успел заметить, как спир пронесся мимо и тут же дальше по тропе послышались вопли Викшу и его одноглазого приятеля. Вскочив, Чиптомака оглянулся. Ларимма, округлившимися от ужаса глазами бежала к Салакуни, который не двигался.

– И-эмма! – старик побрел прочь, хватаясь за деревья. – Что это я задумал, скажи, Джу-Шум?

Первым его импульсом было, скорее, сберечь дорого доставшееся ожерелье. Теперь Чиптомака склонялся скорее к тому, чтобы избавиться от него навсегда. Но что, если демон нашлет на него сто болезней? Да и куда деть эту штуку? Нельзя же повесить на ветку и уйти.

Он остановился. Густой лес полностью скрыл его от спутников, от места короткой битвы не доносилось ни звука, только вроде бы всхлипывала Ларимма. Старик отбросил ногой сороконожку и присел на землю.

– Бедный Салакуни, и-эмма... Такой сильный и такой глупый. Что ж, я все-таки сложу о нем еще одну песню, – решил лэпхо и опять посмотрел на ожерелье. – А с тобой что делать, проклятая вещь? Джу-Шум, и-эмма, прими это в дар!

Некоторое время он ожидал, без особой, впрочем, надежды. Владыка джунглей и покровитель лэпхо почему-то ни разу не показался Чиптомаке на глаза. А вот другие бродячие певцы частенько его видели...

– Врут! – убежденно сказал старик и сплюнул. – Кругом одни вруны, глупцы и воры.

Так ничего толком и не решив, он решил взглянуть на тропу, больше для того, чтобы узнать, чем занимается спир. Если выглянуть осторожно, то хищник его не заметит, а специально искать не станет – у него и так достаточно еды. Поднимаясь, усталый лэпхо пошатнулся, оступился и рухнул на едва прикрытую листьями кучу помета, оставленную каким-то травоядным лесным великаном.

Ожерелье Чиптомака инстинктивно поднял повыше, и оно не запачкалось, зато сам он оказался весь заляпан неожиданным подарком. Выругавшись сквозь зубы, старик схватился за ветви, чтобы подняться, не перемазавшись еще больше. Ожерелье мешало, и он раздраженно накинул его на себя.

На несколько мгновений мир вокруг исчез. Потом он вернулся, но вернулся иным. Все краски стали ярче, звуки четче. В ушах немного звенело, в висках покалывало. Чиптомака испуганно схватился за цепочку, но помедлил, не стал снимать ожерелье. Новые ощущения понравились ему, показалось даже, что ушли куда-то прожитые годы. Потом стари потянул носом и торопливо поднялся: запахи он теперь тоже чувствовал лучше.

– И-эмма, да я теперь вижу и слышу, как демон! – прошептал Чиптомака, обращаясь к Джу-Шуму. – Славную вещицу хранил у себя жрец!.. И-эмма... А почему же он сам ее не носит? Или у него есть еще одна? Пожалуй, надо снять.

Но снимать не хотелось. Тем более, что со стороны тропы донеслись голоса. Пользуясь вновь приобретенной способностью, Чиптомака без труда разобрал, что это Викшу и Крушус.

– Вот же, не задрал их спир, – разочарованно протянул лэпхо и, прячась за деревьями, пошел на звук.

Спир не погнался за Викшу и Крушусом, бросившимися в стороны от тропы только потому, что увидел еще одного противника. Верховный жрец седьмого бога Кипауси, увидев, как упал под ударом копыта Салакуни, перестал скрываться. Набрав скорость, спир уже наклонил голову, чтобы подцепить врага длинным желтым клыком, когда жрец внезапно отступил в сторону, распахивая плащ, и вонзил в бок пролетевшего мимо спира широкий острый клинок.

Взревев, хищник развернулся и бросился в новую атаку. Кипауси знал, что нанесенная рана смертельна, но бой должен был еще продолжиться несколько мгновений. Достав еще один, точно такой же меч, он запетлял между деревьями. Спир, ломая тонкие и словно обтекая длинным телом толстые стволы, быстро догнал его, ухватил хоботом за плащ. Кипауси одним движением избавился от одежды и пользуясь тем, что животное отвлеклось, выдернул торчащий в ране меч. Темно-красная кровь хлынула широким потоком.

Спир опять заревел, только теперь почувствовав близкую смерть. Кипауси, отступая, нанес ему еще несколько ударов, метясь в глаза. Хищнику приходилось защищать свое самое уязвимое место и человек снова остался невредим. Наконец слабость одолела спира, у него подогнулись задние лапы Тогда жрец подошел к своему истерзанному плащу, опять накинул на плечи и ушел не оглядываясь.

Викшу не успел ничего заметить, а вот его приятель видел выросшую на тропе фигуру Кипауси. Поигрывая ножом, которым он собирался попытаться отбиться от спира, одноглазый несколько мгновений постоял, потом бросился к упавшему Салакуни.

– Куда ты?! – помчался следом перепуганный Викшу. – Ух ты, спир! Откуда он в этих краях? Неужели мы уже так далеко от озера ушли?!

Не отвечая, одноглазый подбежал к Салакуни, над которым уже склонилась Ларимма. С разбегу ударив женщину по ребрам, он откинул ее в сторону и схватил воина за бессильные руки. Ожерелья в них не оказалось и Крушус быстро сорвал с гиганта набедренную повязку, ощупал ее. Опять ничего!

– Да ты чего ищешь-то? Ожерелье? – наконец догадался пыхтевший за его спиной, то и дело оглядывающийся на тропу Викшу. – Потом найдем, сейчас бежать надо, он же вернется!

– Где Ларимма! – повернулся к нему одноглазый. – Только что вот здесь была она! Ищи!

– Бежать надо... – растерянно повторил толстяк, но и в самом деле оглянулся.

Лариммы нигде не было видно. Крушус готов был рвать на себе волосы: ну надо же, дал пинка, не догадавшись обыскать! Но времени не оставалось, верховному жрецу не потребуется много времени, чтобы разделаться со спиром, он чудовище куда более страшное, в этом Крушус не сомневался.

– Ищи в той стороне, я здесь, – уже шепотом приказал он. – Встретимся в Шерешене, у рощи, да не вздумай сбежать!

Стараясь двигаться как можно тише, Крушус побежал в лес, время от времени замирая и прислушиваясь. Появление здесь Кипауси не обещало одноглазому ничего хорошего. Кого он выслеживает? Неужели его? Теперь не отопрешься, теперь ясно, кто рассказал Амуче, где и что в храме лежит.

Но еще можно прихватить ожерелье, на котором полно золото, да и Ларимму. В крайнем случае, можно будет соврать Кипауси, что действовал в его интересах... Да мало ли что можно соврать! Сначала надо найти эту нахальную женщину. А если она все же знает, куда Амуча спрятал украденное? Тогда можно успеть заставить ее рассказать, а потом зарезать и отдать Кипауси ожерелье.

Все эти мысли с быстротой молнии пролетали в голове одноглазого, когда он прошел в двух шагах от Чиптомаки. Наделенный теперь куда более острым слухом, старик вовремя расслышал легкие шаги вора и спрятался. Проводив глазами напряженную фигуру Крушуса, державшего наготове нож, лэпхо покачал головой.

– Этот зарежет сразу, без разговоров, и-эмма, – одними губами прошептал Чиптомака. – Надо в другую сторону идти... Но куда делся спир?

Далеко уходить от тропы старик побаивался. Джунгли, в которых водятся спиры – не подходящее место для прогулок. Он осторожно сделал еще несколько шагов и заметил высовывающуюся из-за дерева руку Салакуни. Пальцы воина чуть подрагивали.

Старик быстро подошел и вгляделся ему в лицо. Вся правая половина головы гиганта была залита кровью, но грудь судорожно вздымалась. Неужели жив? Что ж, только от такого здоровяка и можно ожидать, что он уцелеет после удара копыта спира. Очнувшись, Салакуни наверняка заберет ожерелье, его заставит это сделать Черная Луна. Чиптомаке показалось, что он видит в круглом черном пятне свое отражение.

– Спаси меня, Джу-Шум! – пробормотал лэпхо. – Отдать ему сразу вещицу, а то ведь зашибет? И-эмма!

Оглянувшись, Чиптомака увидел быстро скользящего по тропинке человека в черном плаще. В большую прореху на боку было хорошо видно белую кисть, сжимающую короткий широкий меч. Не размышляя, просто гонимый ужасом, старик бросился обратно в джунгли.

Кипауси заметил лэпхо, но шел не к нему. Его беспокоил Салакуни. Если воин убит, то Черная Луна не приведет его к логову С'Шуги. Последний шанс утерян по вине спира? Почти бегом жрец приблизился к телу гиганта и склонился над ним. Тот открыл глаза и некоторое время разглядывал белого человека.

– Ты видишь меня? – почти заботливо поинтересовался Кипауси. – Можешь встать?

– Наверное, могу, – предположил воин. – Я – Салакуни, великий герой. Но в какой ад я попал, в мокрый или холодный?

– В ад Черной Луны, – усмехнулся верховный жрец и быстро осмотрелся. – Где ожерелье?

– А кто меня раздел? – Салакуни сел, и одной рукой держась за разбитую голову, подтянул к себе сорванную Крушусом набедренную повязку. – Значит, я жив. Тогда почему... Где ожерелье? – отпустив голову, гигант обеими руками почесал грудь. – Где ожерелье, демон?!

– Ищи, – предложил Кипауси. – Черная Луна покажет тебе дорогу.

Воин встал, пошатнулся, поднял с тропы выроненный меч и побрел вперед, жрец последовал за ним. Черная Луна действительно вела Салакуни, легкими покалываниями подсказывая путь. Ясность сознания быстро возвращалась, скоро гигант, совершенно позабыв о привидевшемся ему белом демоне, побежал.

Его путь лежал всего лишь в нескольких шагах от группы низкорослых нкули, в которых Викшу боролся с Лариммой. Увидев, что Салакуни лежит без движения и получив сильный удар от Крушуса, испуганная женщина решила попытаться удрать. Увы, она слишком устала, и не придумала ничего лучше, как спрятаться в зарослях, где толстяк вскоре нашел ее по следам.

Ларимма в панике опять бросилась бежать. Викшу догнал ее и повалил, но сопротивление оказалось неожиданно сильным. Когда вор смог наконец вытащить женщину на тропу, там не было уже Салакуни.

– Что ты царапаешься!.. – в сердцах прошипел толстяк. – Я тебе ничего не делаю! Идем скорее.

– Куда? – Ларимма во все глаза смотрела на то место, где только что лежал убитый Салакуни.

– В Шерешен, куда же еще! Идем, пока Крушус не объявился. Ты отобрала у меня нож, и теперь я безоружен, а одноглазый ничего не прощает. Идем, по дороге обо всем поговорим!

Позволив повести себя по тропе, Ларимма мало помалу взяла себя в руки. Она постаралась представить, что ее теперь ожидает. Предложить Викшу она могла только себя, и ему бы этого хватило, но Крушус потребует чего-нибудь более весомого. В крайнем случае, продаст Ларимму, он найдет, кому. От Викшу защиты ждать не приходится, в Шерешене жена быстро объяснит ему, кто в доме хозяин. Но еще жив Салакуни! Вот рядом с кем можно никого не бояться.

– Где наш воин? – прервала она нервную болтовню озирающегося Викшу. – Где воин-дикарь?

– Да, у него, видать, крепкая голова, – согласился толстяк. – А может быть, Черная Луна может поднять и безголового. Какая разница? Он ушел прочь, а нам это ни к чему. Ох...

Викшу увидел мертвого спира. Вся морда животного была исполосована ударами меча, из бока натекла целая лужа крови. У вора и без того дрожали руки, а тут стало совсем не по себе. Кто еще был здесь?

– Идем быстрее, Ларимма! У меня предчувствие!

Он снова потянул ее за руку, но женщина уперлась.

– Давай разойдемся, Викшу. Если ты меня любишь – отпусти. Я приду к тебе завтра, а в Шерешене мне и показываться нельзя, ты забыл?

– Опять обманываешь?! – вскипел вор. – Вот что, тебе придется поговорить с Крушусом, хочешь ты этого или нет. Для твоего же блага мы сейчас пойдем в Шерешен и я найду оружие. Скоро стемнеет, Хранители Порядка пьют киншасу. Если не пойдешь сама, я заставлю тебя идти!

– А стоит ли тебе вооружаться? – раздался голос Крушуса.

Одноглазый взглянул на мертвого спира, но не особенно им заинтересовался. Он уже знал, кто сразил хищника.

– Незачем идти в Шерешен, можно поговорить и здесь. Сначала, Ларимма, отдай ожерелье!

– У меня ничего нет! – испуганно спряталась женщина за Викшу и потерла ушибленный бок. – Куда я его спрячу? Хожу голая который день...

– Меня не интересует как ты ходишь, – сказал Крушус, выставляя вперед нож. – Может, ты его проглотила, может еще как. Сейчас вот выверну тебя наизнанку, и все выяснится.

Викшу выпустил руку Лариммы, когда Крушус приблизился. Он не знал, что предпринять. Одноглазый выглядел пугающе, а толстяку не хотелось, чтобы с Лариммой что-нибудь случилось.

– Оставь ее, Крушус, давай сперва уберемся отсюда! Здесь кто-то есть, он убил спира.

– Вот именно поэтому я не собираюсь ждать, – резким движением одноглазый поймал Ларимму за волосы и подтянул к себе. – Где ожерелье?! Его больше некому было взять!

– Нет у меня ничего! – Ларимма пыталась выкрутиться.

– Нет? Вот у меня нет правого глаза, а у тебя теперь нет левого! – Крушус ударил ножом, но женщина успела рвануться и лезвие вспороло щеку до виска. – Попробуем еще раз?

Этого Викшу выдержать не мог. Он шагнул было к приятелю, но краем глаза заметил выступающий из листьев круглый камень. Пользуясь тем, что Крушус увлекся, он схватил его и успел вернуться как раз вовремя: одноглазый повалил женщину на тропу и придавил коленом.

– У меня нет ожерелья! – визжала Ларимма. – Но я знаю, знаю кто...

– Потом скажешь, одноглазая, – прервал ее Крушус, сторонник радикальных методов.

Он тщательно прицелился, но ударить не успел: Викшу с силой опустил ему на голову булыжник. Крушус упал, но тут же попытался подняться. Толстяк ударил еще раз, стараясь вложить в движение весь свой вес, и почти сам напоролся на выставленный нож. В ужасе глядя на кровавое пятно, расползающееся по одежде, Викшу закричал, а потом бросился на одноглазого и стал без перерыва бить его камнем, превращая лицо в кровавую кашу. Тот уже не сопротивлялся.

Ларимма не видела этого. Как только Крушус убрал колено с ее груди, женщина перевернулась на живот и отползла подальше, а потом вскочила, и не оглядываясь бросилась бежать.

Ветви деревьев били ее по щекам, по груди, по разрезанной щеке, а сзади кричал и кричал Викшу. Только бы не споткнуться! И не успела Ларимма подумать об этом, как все-таки споткнулась о корягу и полетела кувырком в маленький овражек, под дну которого протекал ручей. Вода, в которую она с размаху грянулась, слегка охладила ее разум. Щеку защипало, но боль ушла.

Ларимма села в воде и попыталась рассмотреть свое отражение. Собственный вид ей совсем не понравился, что раньше случалось с ней не часто. Женщина осторожно смыла кровь, кривясь, попыталась свести вместе края раны. Кровь выступила снова, пришлось ограничиться умыванием. В овражке Викшу совсем не было слышно и Ларимма решила не подниматься наверх. Она пошла по течению ручья.

Что теперь делать, она не знала. Викшу, наверное, тоже умрет, а это единственный человек, на которого она хоть немного могла рассчитывать в Шерешене. Салакуни исчез, и отыскать его в джунглях она не могла. Пропал даже старый дуралей лэпхо, и что же теперь ей делать в лесу, полном спиров? Спиров, и их убийц...

Болото, вдруг подумала Ларимма. Салакуни, пока жив, будет стремиться заполучить ожерелье и идти туда, Черная Луна заставит его. Неизвестно, чем все это кончится, но больше ей в этом мире прислониться не к кому. Вот только почему Крушус решил, что ожерелье у нее?

Наверху раздалось предупреждающее шипение. Ларимма подняла голову и увидела большую анту, спускающуюся к воде. Змея, как видно, недавно перекусила и не была заинтересована в пище, но женщине эта встреча все равно не понравилась. Она быстро выбралась на противоположный край оврага, кое-как соориентировалась и заспешила в сторону болота, не чуя под собой усталых ног.

Чиптомака в это время был довольно далеко от нее. Он-то не стремился к болоту, а просто бежал куда глаза глядят. Верховный жрец не оставил его в покое, он преследует несчастного старика! Что бы там ни было, а умирать от его руки лэпхо не хотел. Разве попадешь в холодный ад Джу-Шума, если тебя убьет такой страшный, белый человек? Да и бродячих певцов он не любит, отнял совсем молодой гуоль.

Так бы и бежал старик остаток дня и всю ночь, но силы его были не беспредельны. Все последнее время он провел на ногах, в быстрых, утомительных переходах под жарким солнцем. Когда ноги совсем отказались повиноваться, Чиптомака упал на землю и снял с себя ожерелье.

– Если он найдет меня, и-эмма, – задыхаясь, проговорил он, – то ожерелье вернуть не сможет. А я... А я... Спаси меня, Джу-Шум!

Чиптомака подполз к старому, раскидистому синтану и среди его корней нашел норку какого-то грызуна. Он запихнул как можно глубже проклятое ожерелье и откатился подальше, только после этого позволив себе закрыть глаза. Теперь Кипауси не сможет убить его сразу. А если Салакуни все-таки придет в себя Черная Луна погонит его дальше, то помощь успеет.

Он едва успел отдышаться, когда услышал позади себя легкие шаги. Лэпхо поднял голову, и увидел, как мимо него пробежал Салакуни и тут же засунул руку за корень, в нору. Чиптомака, готовившийся встретиться со страшным белым жрецом, облегченно застонал. Потом с ужасом огляделся, но Кипауси нигде не было видно.

– Проклятье! – взревел Салакуни, вытащил руку из норы и принялся ножом разрыхлять землю. – Кто засунул ожерелье сюда?

– Я, – робко признался старик. – А с тобой никто не пришел?

– Зачем ты это сделал? Его утащил бурундук, я чувствую запах!

Чиптомака потянул носом, но запах чувствовал только свой – помет, в котором он перемазался, еще не успел даже засохнуть. Лэпхо поднялся, еще раз огляделся. Вроде бы никого нет, но теперь, когда он снял ожерелье, чувства больше не были такими острыми.

– Ты никого там не видел, Салакуни?

– Мне привиделся белый демон! – рявкнул воин. – Не стой, отгребай землю! Надо спешить, или он заберется на дерево и тогда придется его срубить!

– И-эмма, не принимай так близко к сердцу... – старик понял, какую глупость сказал, и торопливо принялся помогать. – Бурундук, сын вонючего терка, и-эмма, отдай нам не свое!

– И помолчи! Где Ларимма? Я беспокоюсь о ней.

– Женщины глупы, – пожал плечами лэпхо. – Мало ли что пришло ей в голову? Хотя думаю, по своей воле она бы от тебя не оторвалась, и-эмма!

– Это плохо. Бурундук залез между корней... Вот что, старик, иди-ка пока поищи ее. Все равно мне придется здесь долго возиться.