Текст книги "Печать демона (Путешествие Чиптомаки)"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава тринадцатая
Ожерелье С'Шуги

Перед самым рассветом Салакуни добрался наконец до бурундука. Лезвие меча царапнуло шкурку и маленький зверек отчаянно кинулся в атаку. Воин вытащил меч, сунул в яму руку, тут же достал, рассмотрел вцепившегося в палец зверька.

– Беги, – сказал ему гигант. – Беги, пока я не раздавил тебя!

Бурундук яростно заверещал, но послушался: метнулся оранжево-черной молнией по могучему плечу и взвился вверх по стволу дерева. Салакуни, нетерпеливо пыхтя, опять полез в яму и кончиками пальцев нащупал наконец ожерелье.

– О, Джу-Шум!!

Чиптомака подскочил как ужаленный, спросонок уронив с вечера оставшийся лежать на животе гуоль. Женщина, уронив голову на траву, застонала.

– Я достал его! – Салакуни покачал ожерельем перед лицом старика. – Я достал его!!

По лицу воина растеклось такое блаженство, что Чиптомака даже заулыбался. Черная Луна возблагодарила гиганта за старания: на короткое время перестала жечь его грудь огнем.

– О, как я устал!.. – протянул Салакуни и вытянулся во весь рост на земле. – Приготовьте мяса в дорогу, скоро нам придется идти.

Он закрыл глаза и мгновенно уснул. Старик потрогал Ларимму.

– Вставай, дочь спира, пора готовиться к дороге.

– Куда? – женщина села. – О, я не смогу, у меня ноги как деревянные, только болят!

– Тогда иди обратно в Шерешен, – предложил Чиптомака, высекая искры из кремня. – Сейчас Черная Луна поднимет нашего здорового приятеля и погонит к болоту, на волшебный остров.

– А что там будет? – загрустила Ларимма, опять трогая щеку. – Что, если демон убьет его?

– Может, и убьет, – согласился старик. Но мне кажется, и-эмма, что убьет он нас. А с ним вытворит что-нибудь еще худшее, чем Черная Луна. Да только что делать, и-эмма? Может быть, вырвать у него ожерелье и утопить в болоте?

– Он нырнет за ним! – испугалась Ларимма. – Не делай этого!

– Как будто я смогу это сделать... – усмехнулся Чиптомака. – Вон он во сне его стиснул так, что колечки сыпятся...

Женщина нагнулась над спящим гигантом и подняла несколько сорвавшихся с ожерелья золотых колец. Каждого хватило бы на неделю сытой жизни...

– Наверное, они не очень важны, – предположила она и стала пристраивать кольца в уши.

– Да и мне, – тут же потребовал долю Чиптомака. – Из того, что я слышал, и-эмма, думаю, что Очи-Лош хочет заполучить тело Салакуни.

– Как это?

– Ну, кажется мне так... И-эмма, разве можно что-то объяснить такой глупой женщине, как ты?! Просто белый человек говорил, что демон, которого на самом деле зовут С'Шуга, мертв. Но жив... И-эмма! – Чиптомаке было очень трудно вслух выразить свои мысли. – Ему нужно тело, вот он и хочет тело Салакуни.

– А мне казалось, он хочет ожерелье, – заметила Ларимма. В правом ухе у нее было три кольца, в левом – пять.

– Хочет, – согласился Чиптомака. – Так хочет, и-эмма, что даже такой здоровяк, как Салакуни вот-вот выдохнется. Но тело ему тоже нежно. А где взять лучшее тело?.. Вот ты бы согласилась, и-эмма, иметь белое тело да еще с головой спира? Демону пока приходилось обходиться этим.

– Да, лучшего тела не найти, – с грустью согласилась Ларимма, потрогав щеку. – Меня сильно изуродовали?

– Да нет, и-эмма, ты лучше прежнего, – зло огрызнулся старик. – Так что ты думаешь?!

– О чем?

– Как – о чем, глупая дочь козла?! Идти нам за ним следом, или вернуться в Шерешен? Если твои воры умерли, то бояться нам больше некого.

– Это тебе некого, – обиделась Ларимма. – А меня изгнал верховный жрец седьмого бога, мне нет жизни на Чамка-Ти, если некому за меня постоять. Так ты, значит, хочешь бросить Салакуни, хотя он только вчера спас тебя от верной гибели в паутине, где ты запутался, как вонючая муха?! Сын крокодила!

Чиптомака задумчиво потрогал струны гуоля. Действительно, воин его спас. Но сам-то старик не мог спасти воина, не мог защитить от демона! Правда, немного жалко Ларимму, которая пойдет с ним на болото одна и наверняка пропадет. Старик немного привязался к глупой женщине, никого, ближе нее и Салакуни, у него не было и здесь, у Чамка-Ти, и на берегах Квилу.

Между тем воин открыл глаза, сел и тут же схватил с огня едва начавшееся жариться мясо. Ларимма, проявив несвойственную ей хозяйственность, взяла длинный прут и нанизывала на него кусочки пищи, собираясь в путь. Салакуни поскреб грудь.

– Она зовет меня.

– Демон? – уточнил Чиптомака.

– На демона мне наплевать, к нему бы я не пошел. Но вот Черная Луна зовет. Придется идти... Вы со мной?

– Да, – быстро ответил за обоих старик.

– Спасибо, – улыбнулся гигант. – Одному мне как-то... Ладно, вам признаюсь: боязно. Зато когда мы выполним поручение демона, то вернемся на берега Квилу. Или вернемся в Шерешен... Я пока не решил, не могу думать. Идем!

Воин вскочил и не оглядываясь зашагал к болоту. Ларимма и Чиптомака, переглянувшись, последовали за ним. Черная Луна, видимо, оказалась довольна поведением своей жертвы и гнала воина не так быстро. Старик даже успевал на ходу перебирать струны и что-то напевать себе под нос. У него рождалась новая песня: песня о старом лэпхо, идущем на смерть ради глупого друга. Странно, что никто прежде не сочинял песен о лэпхо-героях, таких, как Чиптомака.

Теперь путешественники возвращались тем же самым маршрутом, которым шли от болота. Чиптомака узнавал поваленные деревья, овражки, поляны. Он прикинул, что двигаясь без остановки, они доберутся до владений Асулаши уже к середине дня.

Старик привык бродить, его сухое, легкое тело не отличалось повышенными запросами. Зато полной Ларимме приходилось туго: она здорово измоталось за время скитаний, а после вчерашнего бега ноги просто отказывались слушаться. Чтобы хоть как-то отвлечься от боли в мышцах, она заговорила.

– Чиптомака, если ты такой умный, то скажи: зачем демону тело Салакуни, если он соткал себе новое из болотного тумана? Почему вообще он погнал нашего воина за ожерельем, а не сходил сам? Он ведь такой могучий, брал Салакуни одной рукой!

Лэпхо сначала не ответил, продолжая что-то напевать. Потом выразительно сплюнул.

– И-эмма, да что я, имам, чтобы разбираться в таких вещах? Может быть, болотный туман не может долго держаться вместе, или ему не нравится такое тело. Вот тебе бы понравилось такое тело?

– Я не демон, – смутилась Ларимма.

– Это как посмотреть! – хмыкнул довольный победой Чиптомака. – От тебя одни неприятности.

– Почему – от меня?! – возмутилась Ларимма.

– Потому что без тебя мы не попали бы на болото! Я ведь не хотел идти?! И-эмма! И ведь чувствовал я в тебе что-то такое... Не хорошее! Ведь знал, что ты воровка и обманщица! Но видно, Джу-Шуму так было угодно... старик еще немного побренчал на гуоле. – Да еще пророчество такое было, белый человек в храме говорил... Потому Поленш и не убивает женщин, что одна из выгнанных должна привести с собой двух дураков и тогда можно справиться с демоном С'Шугой...

– Пророчество! – торжествующе выкрикнула Ларимма. – А тогда при чем же здесь я, если есть пророчество! А кто это все предсказывал?

– Не знаю. И-эмма, вся наша надежда теперь на белого человека. Он убил спира и оленя, он вернул мне гуоль. Он идет за нами!

– Не за нами, а за Салакуни, – поправила его женщина. – Если бы ты был нужен жрецу Кипауси, он спас бы тебя от шант.

– Действительно, – признал смущенный Чиптомака. – Наверное, он даже хотел меня убить, потому что я знаю великую тайну... Но тогда убил бы, ведь он великий колдун. И-эмма, а ведь и ты теперь знаешь тайну храма Поленша, я ведь тебе рассказал! Значит, он убьет и тебя. Но сначала попробует убить демона С'Шугу.

Ларимме такая логика не понравилась. Что же, если Кипауси одолеет демона, то убьет их сам? Она надулась и решила больше не заговаривать с этим глупым стариком, сыном крокодила. Салакуни в их разговор не вмешивался, продолжая мерно вышагивать вперед. На лице его играла мягкая улыбка: Черной Луне нравилось то, что он делает, она почти не проявляла себя.

– А ведь я надевал ожерелье, и-эмма, – похвастался Чиптомака. – Так вышло, что... В общем...

Старик вдруг вспомнил, что так толком и не обтерся листьями после падения в помет. Он оглядел себя, принюхался. Вроде бы ничем не пахло.

– Что ты обнюхиваешься? – нахмурилась Ларимма. – От тебя с каждым днем воняет все сильнее, а ты только теперь заметил?

– Ну, женщина, ты-то тоже не цветами благоухаешь, – ответил лэпхо.

– Ладно, расскажи, что с тобой случилось, когда ты надел ожерелье? – не выдержала Ларимма через короткое время. – С тобой говорили демоны? Ты мог колдовать?

– Мне было хорошо, – коротко сказал Чиптомака. – Я будто почувствовал себя моложе, стал лучше видеть и слышать. Ничего особенного.

– Салакуни! – тут же потребовала Ларимма. – Любовь моя, дай мне померять ожерелье!

– Что?! – воин даже сбился с шага. – Не знаю, зачем это делал Чиптомака, но надевать его не следует. Демон ясно сказал: принести и надеть на острове. Это должен сделать я.

– Но со стариком ничего не случилось! – заканючила Ларимма. – Послушай, любовь моя, он сказал, что это даже приятно. Я так хочу попробовать!

Салакуни нахмурился. Черная Луна явно возражала против примерки, но если не выпускать ожерелье из рук... Все еще раздумывая, воин взял у женщины из рук прутик с мясом и принялся жевать.

– О, великий герой! – Ларимма забежала вперед, забыв о боли в ногах и заломила руки. – Я прошу тебя столь о малом!

– Вот я и не понимаю, зачем тебе это нужно, – хмыкнул Салакуни. – Лэпхо, что ты думаешь?

– Разреши ей, – махнул рукой Чиптомака. – От нее не убудет, от ожерелья тоже, и-эмма. Может, перестанет болтать, она мешает мне сочинять песню.

Мешает сочинять песню?.. Салакуни уважал песни, и хотя лэпхо – не настоящие мужчины, польза для героев от них огромная. Кто бы узнал о подвигах Елекечи или Н'гборо-копьеносца, мешай лэпхо кто-нибудь сочинить о них сказание? Воин решился и, старясь не обращать внимания на покалывание в груди, протянул ожерелье Ларимме.

– Нет, – сказал он женщине, когда та попыталась его взять, – продевай голову прямо так. Иначе – нельзя.

Ларимма хотел что-то сказать, да передумала, почувствовав, что спорить бесполезно. Кое-как прицелившись, она просунула голову в голубоватую цепочку и оперлась на сильную руку Салакуни, чтобы не задохнуться, случайно споткнувшись.

Мир вокруг мгновенно изменился. Все краски стали ярче, каждый звук Ларимма теперь слышала отдельно. Боль и усталость куда-то ушли вместе с горечью по поводу безнадежно испорченной внешности.

– Как здорово... – протянула она.

– Ничего особенного, – буркнул Чиптомака, которого женщина все-таки отвлекла от музыки. – Ты бы лучше хоть из листьев себе какую-нибудь повязку соорудила...

Ларимма его не слышала, она, насколько ей позволяло положение, вертела головой, разглядывая листву, птиц, насекомых. Вот бы всегда видеть мир таким ярким, четким! Сердце бьется ровно, ничего не болит, даже есть и пить совершенно не хочется. Извернувшись, она поглядела на Салакуни.

– О, Салакуни, любовь моя, давай оставим себе это ожерелье!

– Глупая женщина, – ответил почти как Чиптомака воин и вытряхнул Ларимму из ожерелья. – Черная Луна убьет меня, если я не отнесу его демону. Очи-Лошу или... Как ты его называл?

– С'Шуга, – откликнулся сзади старик.

– Но... – Ларимма никак не могла смириться тем, что такая приятная вещица будет безвозвратно потеряна. И какой чудесный повод вовсе не ходить к мертвому волшебнику! – Оно такое...

– Перестань!

– Я хочу, чтобы ты понял, какое оно, – в женщине заговорило коварство. – Это несправедливо, что и я, и Чиптомака надевали ожерелье, а ты, который его несешь и охраняешь – нет! Надень его!

Салакуни уставился на ожерелье так, будто впервые его увидел. В самом деле, это несправедливо! Черная Луна, которая довольно спокойно отреагировала на поступок Лариммы, теперь вознегодовала и вонзила в грудь воина тысячи стальных иголок.

– Несправедливо! – вслух повторил Салакуни и заскрипел зубами от боли. – Все равно несправедливо, это ведь ничего не изменит!

– Не изменит, не изменит! – поддакнула Ларимма. – Лэпхо, что же ты молчишь? Скажи ему, что это ничего не изменит!

– Не знаю, и-эмма, – буркнул старик. – Нет в этом ожерелье ничего особенного, наверное, можно и надеть...

Гигант решительно остановился. Черная Луна тут же принялась за него всерьез, но немного поспавший, отдохнувший Салакуни теперь оказался готов бороться. Он взял ожерелье обеими руками и медленно поднес к лицу. По щекам покатились капли пота, который тут же смешался со слезами – боль стала почти невыносимой.

– Ой, не надо, не надо, не надо! – запричитала Ларимма, испугавшись за жизнь воина.

– Несправедливо... – прошипел Салакуни. Руки его дрожали, будто сопротивляясь хозяину. – Лучше убей меня, Черная Луна...

Салакуни выпучил глаза, огромные белки быстро наливались кровью. Из прокушенной губы побежала струйка крови. Ларимма не выдержала и повисла на его руках, пытаясь отнять их от лица.

– Помоги мне, Чиптомака! Он же убьет себя!

Старик в нерешительности остановился. Убьет себя? А может быть, так будет лучше всем? В то же время, если Черная Луна так сопротивляется этому безобидному поступку, то что это должно означать?

– У-у-у!! – Салакуни запрокинул голову и чуть пошевелил локтями, сбросив Ларимму. – У-у-умираю!..

Резким рывком, будто вгоняя в живот копье, подобно окруженному врагами Н'гборо, он надел ожерелье. Металлический кругляш звонко шлепнулся о могучую грудь, последние золотые колечки скатились на землю. Не отрывая глаз от друга, Чиптомака присел и на ощупь собрал их.

– Ну что?! – пискнула Ларимма. – Ты жив?

– Жив, – очень спокойно ответил Салакуни и, опустив голову, посмотрел на грудь. – Черная Луна... Вы смотрели на нее, когда надевали ожерелье?

– Нет, – признался Чиптомака и Ларимма тоже удрученно покачала головой.

– Она очень красивая, оказывается. И вовсе не черная, а желтая, как луна. Поэтому ее так и называют. Вот только почему Черная?..

– Потому что мы видим ее черной, – предположил старик. – Что ты чувствуешь? Она тебя отпустила?

– Она меня... Да, она меня больше не трогает. Не обижает, – постарался выразить произошедшее Салакуни. – Она считает меня хозяином. Демоном!

Чиптомака сыграл на гуоле нервную трель. Хорошо это или плохо? Черная Луна больше не страшна, но ведь демону это не понравится, и белому человеку Кипауси – тоже.

– А если ты попробуешь его снять? – осторожно спросил он. – И-эмма, надо с этим разобраться.

– Ты с ума сошел, старик! – Салакуни дышал полной грудью и улыбался всеми зубами сразу. – Снять! Как бы не так! Ты не знаешь, что такое Черная Луна... Все, мы останавливаемся. Или, может быть, вернуться к тому оленю? Нет, далеко. Мы останавливаемся здесь, я лягу спать, и буду спать как великий герой, три дня и три ночи!

Старик и Ларимма переглянулись, оба нахмуривались, торопливо осознавая происходящее. Они уже и забыли, что Салакуни, предоставленный самому себе, отличается упрямством, но не умом.

– Любовь моя, тут где-то бродит опасный белый человек, – осторожно сказала Ларимма.

– Разбуди меня, когда он появится, – воин уже лег. – Я оторву ему ноги и зашвырну на чапальму.

– А еще мы совсем недалеко от болота, – вставил Чиптомака. – В прошлый раз демон шел за нами до озера арчаков, а здесь и подавно сможет нас отыскать!

– Он огромен, и ходит, ломая деревья... – пробурчал Салакуни, уже с закрытыми глазами. – Караульте, услышите треск – сразу будите меня...

Ларимма хотела было что-то еще сказать, но услышала богатырский храп и закрыла рот. Чиптомака еще немного поиграл на гуоле, прогуливаясь вокруг спящего богатыря.

– Мы ничего плохого не натворили? – спросила его женщина.

– Ты, – уточнил старик и поразмыслил. – Не знаю, что могло стать хуже. Мы и так отправлялись на смерть, а теперь вроде бы стоим на месте. Теперь смерть придет к нм. Нет, ты ничего особенного не натворила.

– Ты думаешь? – облегченно вздохнула Ларимма и опустилась рядом с Салакуни, погладила его по груди. – По-моему, она стала не такой черной. Ее почти не видно, и на ощупь она только чуть-чуть горячая.

– Может быть, ее можно срезать? – Чиптомака подобрал беспечно оброненный гигантом меч и построгал пальцем лезвие. – Немного затупилось о корни... Ты говорила, купцы привозят вам железное оружие с востока?

– Да, но оно очень разное. Есть самое дешевое, оно гнется и ломается. Есть такое, что быстро тупится, а есть, которое вообще не нуждается в заточке. Такие вещи находят где-то, а не делают.

– Восток... – пробормотал старик. – Там, значит, тоже живут люди? Может быть, отправиться туда, раз на берегах Квилу ищут Салакуни, чтобы отомстить за убийство, а в Шерешене тебе нельзя появляться? Там наверное, никогда не слышали гуоля...

– Восток – мало изведанная страна, – осторожно заметила Ларимма. – Ты думаешь, что нам теперь не нужно идти на болото?

– Нам теперь нужно попытаться удрать подальше от демона С'Шуги от белого человека, который за демоном охотится. Если успеем, во что мне не верится, – Чиптомака безжалостно разбил надежды женщины. – И-эмма, у тебя на глазах слезы! Что тебе теперь не нравится?!

– Не знаю, – всхлипнула Ларимма. – Наверное, мне просто не хочется умирать. Меня сильно изуродовали?

Вместо ответа старик подтянул к себе прутик с нанизанными на него кусочками мяса и закинул один себе в рот. Немного хотелось пить, но в остальном он чувствовал себя неплохо. Вот если бы еще не ощущение постоянного присутствия белого человека где-то поблизости... Смерть так близком, что так хорошо, наверное, уже не будет.

– Вот что, Ларимма, – осторожно начал он и погладил женщину по здоровой щеке. – Ты слишком много думаешь об этом. Разве можно одним ударом ножа испортить такую красивую, сильную женщину?

– А еще я похудела... – печально прошептала Ларимма.

– И-эмма, в тебе жира еще на трех коз, – утешил ее Чиптомака. – Неправильно, что ты сидишь здесь такая грустная. Пусть смерть так близко, но и я так близко, и-эмма! Я стану ближе и смерть станет дальше, и-эмма! Взгляни на это небо, как летят облака, и-эмма, обнимая друг друга! Взгляни на эти листья, что тесно прижались...

– Вот ты куда! – женщина вытерла слезы. – Ты грязный похотливый старик, от тебя воняет хуже, чем от козла!

– Что все запахи мира, по сравненью с дыханьем твоим, и-эмма, – Чиптомака тронул струны гуоля. – Скоро бежать нам опять, спасаться, сражаться... Есть лишь малое время, и-эмма, когда мы здесь вдвоем. Если не на кого опереться, и-эмма, обопрись на меня! Посмотри на травинки, что тесно растут, и-эмма, одна у другой, посмотри...

– Я устала, – надула губы Ларимма. – Я лучше посплю, а ты спой что-нибудь про героев, или вот как сейчас, но только пой.

– Я буду петь тебе, пока ты спишь, и-эмма! – легко согласился лэпхо. – Пусть тело твое отдыхает, пусть ноги твои разведутся, и-эмма! Не думай, а слушай, расскажет гуоль обо всем, и-эмма, когда он поет, тот кто слушает, будто бы спит. Не чувствует даже, и-эмма, он ласок певца...

Лэпхо еще долго бренчал на гуоле и припоминал все ему известные и подходящие к случаю строчки, на ходу придумывая новые. Ларимма отговаривалась на все лады, но в конце концов, конечно же, не почувствовала ласок певца и вообще закрыла глаза. Чиптомака отпыхтел положенное, и собрался было тоже вздремнуть, да пришлось расплачиваться: женщина потребовала, чтобы он еще поиграл. Как ни странно, старик не сильно расстроился – уж очень давно его никто о таком не просил.

Песню он выбрал себе под настроение, "Сказание о Вагиси, сироте". Девушка, у которой враги убили всех родных, так расстроилась, что не стала проситься в чужой дом, а отправилась прямиком на гору Пичвалури, в холодный ад. Правда, не совсем понятно, как она туда добралась, через столько опасностей, но ведь дело не в этом. В песне поется, как Вагиси идет туда, прекрасная и печальная, а все встречные: пастухи, рыбаки, охотники, и даже имамы уговаривают девушку остаться с ними. Но нет, говорит Вагиси, мне ничего не нужно, кроме как попасть поскорее на гору Пичвалури, в холодный ад Джу-Шума. Вообще-то Чиптомака эту песню не очень понимал, но женщины, услышав ее, часто плакали. Ларимма ревела, уткнувшись в плечо старику, и он, в конце концов, тоже пустил слезу. А когда сморгнул, увидел над собой анту.

Глава четырнадцатая
Верховный жрец

Может быть, огромную змею привлек заунывный мотив песни о Вагиси? Не отрывая от нее глаз, Чиптомака продолжал перебирать струны, но теперь не пел, а просто мычал что-то, не забывая в положенных местах вставлять «и-эмма». Анту это пока устраивало, она чуть покачивала головой, превосходящей по замеру даже голову Салакуни.

Ларимма посапывала в ухо. Старик задергал плечом, стараясь разбудить женщину, но она лишь заворчала во сне. Пришлось Чиптомаке рискнуть и, улучив момент, быстро куснуть глупую за нос. Змея на перерыв в пении отреагировала широким распахиванием глаз, но тут же опять прикрыла их.

Вопреки опасениям Чиптомаки, женщина не вскрикнула. Она заметила нависшую над ними змею и мелко задрожала, потом шепотом спросила:

– Она слушает?

Чиптомака неуверенно кивнул. Вообще-то, он слышал о подобных вещах. В юности один старый лэпхо рассказывал ему, как играл в джунглях и к нему приползла змея. Но то была михаа, ядовитая, но маленькая гадина, от нее можно хотя бы попробовать убежать. Другое дело большая анта, она догонит любого, собьет ударом хвоста.

– А что делать?

Теперь старик пожал плечами. Что можно сделать? Анту не прогонишь, и другие звери не появятся, чтобы на нее напасть. Остается только играть и мычать, а горло что-то быстро высохло и вырывается из него один хрип.

– Я разбужу Салакуни, – решила Ларимма.

Против этого лэпхо не возражал, хуже не станет. Женщина осторожно дотянулась рукой до похрапывающего воина и сильно толкнула его. Примерно с десятого тычка гигант очнулся и резко сел. Ларимма тут же стиснула его руку, а Чиптомака сильнее ударил по струнам: анта опять раздвинула тяжелые веки.

– Это что еще? – пробурчал Салакуни. – Анта?.. Что же вы меня раньше не разбудили?

– Тише... – пропищала шерешенка. – Он слушает песню.

– Песню? – воин тоже прислушался. – Странная песня, без слов. Она очень большая, эта анта, с такой не справиться. Они умеют драться хвостом и головой. Та, что я придушил на болоте, была раз в пять меньше... Чиптомака, а ты слышал о таких огромных?

Не дождавшись ответа, Салакуни толкнул лэпхо ногой.

– Они играет!.. – сквозь зубы прошипела взбешенная женщина. – Не трогай его!

– Не щипайся, – потребовал гигант и поднял с травы меч. – Сколько он играть собирается? До ночи? Вот что, Чиптомака, как надоест играть – скажи мне, я с ней сражусь.

– Но она тебя убьет! – возмутилась Ларимма.

– Так что же теперь, не сражаться? – не понял воин.

– А может быть, у нас получится отползти? – робко поинтересовалась женщина. – Тихонечко. Она слушает и не заметит. Чиптомака, ты поиграешь еще немного?

Лэпхо и сам об этом думал. Жаль, что Салакуни не умеет играть на гуоле – старик просто передал бы инструмент ему, а сам отполз вместе с Лариммой. Но петь кроме него некому... Джу-Шум, Джу-Шум, ты все-таки позвал своего лучшего певца в холодный ад. Чиптомака кивнул.

– Идем! – Ларимма сама не хуже змеи переползла через ноги Салакуни и двинулась к ближайшим деревьям. – За мной, только медленно-медленно!

– Куда ты? – опешил Салакуни. – А Чиптомака?

– Мы там что-нибудь придумаем, мы ее как-нибудь отвлечем, камнями будем кидаться, – шепотом же затараторила Ларимма, отползая все дальше. – Давай, ползи!

– Камнями кидаться? Она нас сожрет за это! Нет уж, ты отползай, а я сражусь. Лэпхо, ты тоже будь готов удрать, только посмотри из кустов на мой последний бой.

Упираясь пятками, Чиптомака стал продвигать себя по траве, змея вроде бы на это не отреагировала. Он был готов сейчас расцеловать глупого гиганта. Как жаль, что лэпхо так мало успел для него сделать! Ну ничего, теперь вся страна хозулуни будет восхищаться песнями про великого героя Салакуни Демоноборца, Чиптомака еще и приврет немало, просто перечислит те подвиги, которые гигант мог бы совершить, останься жив.

Анта вдруг качнулась сильнее, потом еще сильнее, и не раскрывая глаз перекинулась на другую ветку, снова оказавшись над певцом. Ее толстое коричневое тело, с прилипшими грязными листьями показалось Чиптомаке настолько отвратительным, что к горлу подступила тошнота. Как же ему не хотелось там оказаться... Ветви потрескивали под навалившейся на них тяжестью, дерево подрагивало.

– Ты ей нравишься, – хихикнул Салакуни, зевнул, и потянулся. – Как думаешь, где у нее сердце?

– Ты не достанешь до сердца, и-эмма, очень толстая гадина эта, – догадался наконец лэпхо, как поддержать разговор. – Меч бесполезен, копье бесполезно, и-эмма, может ударишь ее камнем большим, и-эмма?

– Да здесь нет больших камней.

Воин преспокойно встал, вызвав новое распахивание сияющих желтизной глаз анты, и немного прошелся по поляне. Камней он не увидел, зато целиком разглядел змею. Это было удивительное животное, толщиной в середине со столетнюю нкули, длинной в двести шагов.

– Нет, никакой камень не поможет! Беги, а я сражусь с ней!

Но Чиптомака не шевельнулся. Странно, что-то мешало ему покинуть воина. Почему? Ведь с антой справиться все равно невозможно, а погибать обоим неразумно. Вот и Ларимма уже удрала.

– Эй! – пропищала женщина из кустов. – Салакуни, любовь моя, а что, если ты снимешь ожерелье? Может быть, Черная Луна поможет тебе, чтобы ты принес С'Шуге подарок?

– Как это "поможет"? – опять не понял Салакуни. – Драться будет с ней, что ли? У Черной Луны рук нет, глупая женщина!

– Попробуй! – жалобно попросила Ларимма. – Ну ведь хуже-то не будет!

Бесстрашно стоя прямо под огромной змеей, точнее примерно пятой ее частью, расположившейся на дереве, воин предался глубоким размышлениям. Глубоким, впрочем, только для его не слишком развитого мозга. Чиптомака, издавая последние хрипы, тоже старался сообразить, что делать. Выходила, что Ларимма – редкий случай – подсказала верное решение. Тут же мозг лэпхо пронзило открытие: да анту прислал демон С'Шуга! Вызвал из мокрого ада Асулаши мерзкое создание, которому в остальное время не разрешается даже ползать по земле! И куда только смотрит Джу-Шум?

– Стой! – Чиптомаке пришлось прервать песню, чтобы остановить взявшегося за ожерелье воина. – И-эмма, и-эмма, не трогай нас, анта! Стой, Салакуни, дай мне еще подумать, и-эмма, и-эмма!

– Думай, – легко переложил на старика неприятный для себя труд гигант. – Думай, сколько сможешь петь.

Чиптомака лихорадочно соображал. Если анту прислал Очи-Лош или С'Шуга, то после того, как Салакуни снимет ожерелье, она позволит ему пойти на болото, а Ларимму и старика сожрет. Должна ведь она получить какую-то награду? Если же змея ни при чем, то Черная Луна или сможет с ней справиться, или нет, но шансы спастись у спутников воина есть. Как узнать точно, откуда взялась гигантская гадина?

Старик поднялся на дрожащие ноги, не переставая бренчать и напевать. Змею это совершенно не смутило. Стараясь не сбить дыхание, лэпхо прошел вокруг дерева и внимательно рассмотрел анту, голова которой упорно следовала за музыкой. Никаких отметин водяного ада он не увидел, хотя и не знал, как они должны выглядеть.

– И-эмма!.. – взвыл лэпхо, понимая, что больше петь просто уже не может. – Ну, раз так...

Он повернулся к Салакуни, собираясь крикнуть ему, чтобы снимал ожерелье, и увидел за его спиной человека в черном плаще. Верховный жрец Кипауси быстро подошел к гиганту легкой походкой, мелькнула белая рука, сжимающая меч, и оглушенный воин повалился на траву. Сдавленно пискнула в кустах Ларимма, а лэпхо, напротив, замолчал. Анта открыла глаза.

Кипауси, вполне довольный своим ударом, пнул для проверки бесчувственного Салакуни, потом быстро снял с него ожерелье и, сбросив капюшон, надел его на себя. Увидев лысую белую голову, тонкогубую, тонконосую, Чиптомака без сил опустился на землю.

– Уходи! – сказал жрец змее, хмурясь и держась за металлический кругляш. – Прочь! Прочь!

С огромным усилием Чиптомака смог повернуть голову. Дерево трещало и раскачивалось, когда огромная анта сползала с него. Она так торопилась, что едва не запуталась в собственном длинном хвосте, уползая в джунгли. Когда производимый ей шорох затих вдали, лэпхо сообразил, что до сих пор продолжает перебирать пальцами струны.

– Я думал прежде, что змеи глухи, – скрипучим голосом произнес Кипауси, глядя на старика. – Из чего сделан твой инструмент?

– Из поющего дерева шапа, – ответил Чиптомака и вынужден был повторить, сглотнув слюну, потому что из горла вылетел лишь тихий хрип. – Помилуй нас, жрец седьмого бога!

– Подумаю, – услышал он ответ.

Салакуни тяжело заворочался на земле, потянулся к груди. Кипауси снял ожерелье и ловко накинул его на курчавую голову воина. Из кустов, пригибаясь к земле, вышла Ларимма и быстро подбежала к лэпхо, сделав широкий полукруг возле белого человека. Тот проводил ее глазами, криво усмехнулся и резким движением накинул капюшон.

– Что вы решили?

– Мы? – Чиптомака опять сглотнул. Ларимма прижалась к его спине, и это немного добавило ему уверенности. – Мы... Ничего, верховный жрец.

– Ничего?

Кипауси присел, и его голова оказалась на одном уровне с головой опершегося на локоть Салакуни. Воин все еще ничего не понимал, тряс головой и потирал грудь.

– Я попытаюсь вам помочь, – холодно сказал жрец. – По крайней мере двоим из вас. Оставьте воина и уходите.

– Ты меня прощаешь? – сдавленно проговорила Ларимма. – Мне можно вернуться в Шерешен?

– Можно, – кивнул Кипауси. – Можешь также достать из пещер все, что вы украли в храме и открыто продать, тебя не будут преследовать.

– А я не знаю, куда Амуча это все спрятал!

– В одной из тех крохотных пещерок, что у самой воды, между скалами Зеленая и Вашда. Не могу сказать тебе точнее, но ты сможешь отыскать, если захочешь.

Чиптомака почувствовал, как пальцы женщины сжались на его плечах. Он и сам не мог подавить в себе волнение: не может же спирова дочь совсем не поделиться с другом? Они вообще могли бы вместе жить в Шерешене, если хватит на дом. Постепенно Хранители Порядка привыкнут к пению гуоля, не могут не привыкнуть!

– А что будет с Салакуни? – спросила Ларимма.

– Он пойдет со мной, на болото. Точнее, я пойду с ним.

Услышав, что разговор зашел о нем, воин поднялся и выставил перед собой меч.

– Сразимся, демон?

– Опусти оружие, червь!

Салакуни смерил противника, чья верхушка капюшона едва дотягивалась ему до плеча, и поудобнее перехватил меч. Потом хитро скосил глаза на лэпхо и вдруг ударил, почти без замаха. Из-под черного плаща молнией вылетел клинок, встретился с оружием гиганта. Раздался звон, что-то блеснуло в воздухе.