Текст книги "Попутчик, москвич и водитель (СИ)"

Автор книги: Игорь Шилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Глава 21

Многое поменялось в мире за прошедшие почти четыреста лет, сжавшиеся для меня в одно мгновение. Исчезли привычные очертания материков и океанов, появились невиданные ранее животные и птицы, изменились погодные условия и времена года, отношения между людьми и те поменялись не в лучшую сторону. Но вытравить из сердец, так и продолжающих жить на своей земле наших потомков, жалость и сострадание к несчастным, и обездоленным, пролетевшие годы и столетия, не сумели.

Увидев моих друзей, одного с перевязанной головой, другого прихрамывающего и держащегося рукой за больной бок, выговаривавший мне своё неудовольствие, ещё совсем недавно, Ден, бросился к ним на помощь и без лишних вопросов приволок обоих к своей жене, тут же прекратившей заниматься ужином и немедленно приступившей к осмотру Степана, выглядевшего, по её мнению, хуже второго пострадавшего.

– Что с вами случилось? – спросил меня глава, удостоверившись, что раненые оказались в более ласковых руках.

– Нарвались на тех, кто убивает «одиночек». Слышал про таких? – ответил я ему, положив осточертевшие носилки на землю.

Ден недоверчиво посмотрел на меня, бросил заинтересованный глаз на закрытую плотным брезентом волокушу и снова задал вопрос:

– Это на тех, о ком весь город говорит?

– Точно не знаю, на тех или других каких, но убить они нас пытались точно такими же методами, как и все остальные, из компании хладнокровных убийц.

– Как же вам удалось от них вырваться? – продолжая скользить взглядом по нашим вещам, спросил страстный коллекционер древностей.

– А кто сказал, что мы вырывались? Мы поубивали их, всех до одного и пошли обратно, домой. Правда чуток подраненные – сказал я, присаживаясь возле носилок. – Устал, посижу не много.

– Далеко это было? – поинтересовался местный вожак о том, где у нас произошла стычка, глядя на меня сверху вниз.

– Первый раз, где то дней пять хода отсюда, а второй совсем рядом – ответил я и спросил сам: – А вам тут никто чужой, в ближайшие дни, не попадался?

– Чужие к нам не заходят – скороговоркой ответил Ден и задал мне вопрос, который, надо думать, в данный момент волновал его больше всего: – Ты говоришь совсем рядом, это где же? Сколько от нас до этого места идти?

– Ну, дня два, не больше – ответил я, снимая с пояса фляжку. – Если быстро топать, то и за полтора дойти можно.

– Так это действительно совсем рядом.

– А я тебе про что толкую?

– И много их было? – сильно нервничая, спросил руководитель общины.

– В первый раз нам трое попалось. Они моего дядю пришибить хотели, да не вышло у них ничего, мы вовремя подоспели. Там Драпа, ну того, с кем я в прошлый раз здесь у вас был и подранили. Сильно так подрезали, на силу оклемался – заговорил я, словно местный житель. – А во второй двое пытались поживиться. Видно подумали, раз я в компании с двумя ранеными, то можно будет с нами легко справиться. Не на тех нарвались, умники! Они до этого группу одиночек из трёх человек положили, знакомых моих, но двоих там потеряли. Вот, наверное, на нас и захотели отыграться. А ты значит говоришь, чужих у вас не было? А, как же тогда они в тот район вышли?

– Там, ещё одна община стоит – махнул Ден рукой в сторону возвышенности, стоящей справа от нас. – Ваши обычно, через них ходят. Ты первый из одиночек, кто за всё это время у нас побывал. Места тут, до этого случая, спокойные были, всё таки дорога на солеварню рядом проходит, а чего там находится ты и сам знаешь.

– Хм, а я и не знал – удивился я, такому обстоятельству.

– Слушай Молчун, ты в этот раз на долго у нас остаться планируешь? – спросил Ден, проигнорировав моё признание.

– Да, хотя бы на день хотели задержаться. Устал очень и раненым отдых нужен. Не прогонишь?

– Да ты что?! Живите сколько надо я что, против что ли? – сделав удивлённую физиономию, ответил Ден. – Вон рядом с Занозой устраивайтесь, места там всем хватит. Если кормиться надумаете с общего стола, приходите, сколько это стоить будет ты знаешь. Ну само собой на кухне подсобите и нормально будет. А так даже не сомневайся, живите сколько понадобится.

И чего это с ним случилось? За каких то две недели человек так поменял своё отношение ко мне и к моим друзьям, с родственниками.

– Значит говоришь, старик дядя твой? – заинтересованно спросил местный глава, не дождавшись от меня ответа.

– Да. Единственный, кто остался в живых, из близких родственников – со вздохом ответил я.

– Ну хорошо, что хотя бы кто то остался. Бывает люди совсем одни остаются. Да небось ты это и сам знаешь. Про бабскую общину слышал? Вот где горе, все мужики разом сгинули.

– Слышал. Твоя правда, им не позавидуешь.

Мы замолчали, но вскоре моему собеседнику надоело стоять рядом со мной без дела, и он снова спросил:

– А это у тебя, что такое? Нашли чего то? Или вещи старика волочёте?

– Да всего понемногу – коротко ответил я.

– На продажу, ничего нет? – спросил коллекционер артефактов, глядя мне прямо в глаза.

– Да имеется кое что, но давай об этом позже поговорим – решил я немного подержать его на крючке.

– Конечно, как будешь готов приходи. Для таких дел я всегда свободен.

– Договорились. Но, скорее всего, это уже завтра будет, сегодня у меня не получится. Так тебя устроит?

– Конечно – с готовностью ждать сколько надо, ответил Ден.

Затем мужчина пожал мою, уставшую за день, руку и пошёл разбираться с более насущными делами, которых у него в это время суток, впрочем, как и всегда, навалом.

А вот мне идти совсем никуда не хотелось, я бы так и сидел прямо здесь, до самой ночи. Со мной так всегда бывает, если присяду в конце пути, не дойдя до контрольной точки какие то жалкие метры, то встаю для дальнейшей ходьбы, обычно, с большим трудом.

Просидев на месте минут двадцать, с надеждой посмотрел в сторону стихийно образованного медпункта. Может хотя бы одного из моих друзей осмотрели и он уже готов идти дальше, вместе со мной. Но нет, Степану ещё только начали, чем то обмазывать голову и делали это так медленно, и основательно, что ждать его я могу здесь действительно до самой ночи, а за Драпа так и вовсе ещё никто не принимался. Вздохнул тяжело, опёрся на правую руку и кряхтя, словно старик Сильвио, после тяжёлой работы, поднялся на ноги. Сколько тут осталось до знакомого навеса? Метров пятьсот, четыреста? Не много, такое расстояние, как нибудь пройду в одиночестве.

Машущего руками Сильвио Ивановича заметил из далека. Мне его, без сомнения, было приятно видеть после долгой разлуки, но именно вот в это мгновение от деда хотелось не простого человеческого тепла, а заурядной физической помощи, о которой мой добрый, старший товарищ, даже и не помышлял.

– Ты бы лучше вышел на встречу и помог, чем руками махать – тихо прошептал я себе под нос, еле волоча ноги и волокушу.

Старик, приветствуя меня, одновременно с этим возился у костра, на котором уже чего то жарилось.

– Узнал, что вернулись и сразу подумал, наверняка голодные, как волки в холодную погоду. Проходи давай, чего трёшься у входа со своей поклажей. Брось её, скоро есть будем. Пока твоих друзей Виолетка лечит, успеешь подкрепиться. Не удивляйся, уже всё про вас знаю. И про то, что подранили, и то, что дядю своего нашёл наконец то, и даже о том, что поубивали кучу народа – рассказал мне хозяин подрумянившегося на костре зайца, свежие общинские сплетни.

– Откуда? – спросил я, без приглашения затягивая своё имущество под хлипкую крышу навеса.

– Да не тащи ты её сюда, оставь во дворе. Чего с ней тут сделается? – возмутился старик моей самостоятельности, оставив вопрос без ответа.

– Вещи там у меня, дорогие – поведал я ему, о своих находках.

– Ну и что, у нас тут не в лесу! Воровать некому!

– Пускай там лежат, мне так спокойнее будет – не переставая освобождать место для волокуши, настоял я на своём.

– Ну, как знаешь. Ночью самим же спать тесно будет. Забыл, как втроём здесь обтирались, а ты с собой ещё одного приволок. Чего, как дрова будем валяться, в притирку друг к другу?

– Ничего, две ночи потерпим, послезавтра в город уйдём. Как нибудь разместимся. Скажи лучше, кто это тебе успел про меня всё выложить? Я же вроде только одному Дену нашу историю рассказал.

– Он самый и принёс эту весть. А ещё просил, чтобы я вас тут встретил, как следует и предложил задержаться подольше. Не знаешь, чего это у него к тебе такая любовь разыгралась?

– Догадываюсь, чего. Но про это, потом расскажу. А ты мне лучше вот, что скажи, сыр наш, тот, который перед уходом я получил от Дена, ещё не весь слопал?

– Сколько было, ровно столько и осталось. А зачем он тебе?

– Ты, Сильвио Иванович, не мог бы его, прямо сейчас, на молоко обменять. Мне это мясо, вот уже где стоит. Хочется чего нибудь диетического – чиркнув себя ладонью по горлу, попросил я деда.

Сидя у не яркого пламени ночного костра я внимательно всматривался в лица людей, составивших мне компанию в этот вечер, и понимал, что дороже их, на этом свете, у меня уже никого не осталось. Один из них стал мне другом во время перемещения в эту новую для нас с ним реальность, второй сделал для меня больше многих других моих товарищей из прошлой жизни, а третий, третий так быстро нашёл общий язык с двумя другими, что мне, да и им, наверное, кажется, будто знаем мы его уже тысячу лет.

– А что Сильвио Иванович – спросил Степан, человека почти равного ему по возрасту, но очень молодого по году рождения, – не выпить ли нам всем, за знакомство?

– Я не возражаю – ответил дед и взглянул на меня, – но у нас сейчас нет ничего. Виноград только созревать начинает.

– А у нас имеется – обрадовал его дядя Стёпа и тоже посмотрел в мою сторону. – Как считаешь Влад, можем мы себе позволить грамм по пятьдесят?

Я внимательно оглядел его свежую, аккуратно наложенную повязку, бросил взгляд на полу лежачего Драпа и только после этого ответил:

– Мы с Сильвио точно можем, а по поводу вас у меня большие сомнения. У тебя с головой и так не всё в порядке, а чего там у этого с кишками делается, одному дьяволу известно.

– Да ладно, можно подумать это тебе шестьдесят с хвостом, а не мне. Хватит брюзжать. Один раз живём. Ну подумаешь умру я на год раньше или на год позже, что из этого? – чему то улыбаясь, сказал Степан.

– Ну ты то ладно – возмутился Сильвио, такому заявлению нового знакомого и кивнув в сторону Драпа, сочувственно сказал: – А этот то, ещё и не жил совсем. Ему то точно пить не стоит, раз Влад так рекомендует.

– Я и сам ничего пить не буду. Не уважаю это дело. А вы, как хотите – ответственно заявил трезвенник, пострадавший в последнем походе больше всех.

– Ну и отлично. У самого больного самоотвод, а я, если ты за меня так волнуешься, могу и расписку написать. Так что давай Владик не скупердяйничай, доставай банку – попросил меня дядя Стёпа.

Самогон на местного старика подействовал ещё быстрее, чем давешний коньяк. Он стал с такой скоростью менять темы разговоров, что уже через пол часа мне стало ясно, их нить для меня утеряна безвозвратно и пора двигать под навес, куда ещё раньше отправился Драп, отказавшийся участвовать в застолье со спиртным.

Из неотложных вопросов, на сегодняшний день, у меня запланирован лишь один, но он такой большой и важный, что его выполнение займёт всё светлое время суток. Мне необходимо попасть в женскую общину, где временно проживает наш осёл и чем раньше я туда отправлюсь, тем больше вероятность моего возвращения сюда до наступления ночи. Однако до завтрака есть смысл закрыть ещё один, совсем маленький вопросик, касающийся только меня и руководителя здешней организации. Данное ему обещание, несмотря на лояльное отношение к нам хозяина этого поселения, надо выполнять в срок, иначе оно запросто может измениться в худшую сторону, ещё до нашего ухода из этой долины.

Поковырявшись в так и не распакованных вещах выбрал из них, для продажи, две грязные бутылки, с отбитыми горлышками и две монеты моего времени, одну номиналом в десять копеек, другую точно такую же, но только в пятьдесят. Грязь внутри бутылок успела высохнуть и чтобы привести их в нормальное состояние потребуется не один час, а монетки, так их совсем не жалко, этой радости в закромах Степана столько, что мы ещё замучаемся всё это богатство реализовывать.

Почти всё расстояние от навеса до жилища Дена, преодолел на одном дыхании, а вот возле самого дома замешкался. У него уже находились люди и было их в этот ранний час достаточно много. Пять или шесть мужчин стояло у крыльца и слушало о чём говорит их глава. Меня он не видел, так как я подходил с тыльной стороны дома и поэтому, так и продолжал отдавать распоряжения своим соплеменникам, что в присутствии чужака обычно не делал.

– Вы двое не забудьте, пройдёте в низ по ручью примерно пять километров и повернёте на право. Запомнили?

– Да – уверенно ответил один из мужчин.

– А, как мы определим, что прошли уже пять? – одновременно с ним спросил второй.

– У него спросишь – ткнув пальцем в того, кто дал утвердительный ответ, сказал Ден. – А вот после поворота идите до тех пор, пока не наткнётесь на завал. Не забыли, где он?

– Нет – дал утвердительный ответ тот, которому и в прошлый раз было всё ясно.

– Хорошо. Дальше не суйтесь. Там всё хорошенько осмотрите и поворачивайте обратно. Да не забудьте, если встретите чужаков, на контакт с ними не идите. Мигом домой, но так, чтобы они вас не заметили. Всё понятно?

– У меня вопрос есть? – сказал мужчина, плохо определяющий пройденное расстояние.

– Говори – разрешил ему Ден.

Общинник интересовался, совсем уж какой то примитивной мелочью, чем основательно разозлил своего главу и вынудил его повысить голос. Ответа он так и не получил, а вот огромных размеров тесак, руководитель ему выдал.

– Держи – сказал он, – тебе его поручаю. Меньше будешь думать о разной ерунде. Всё, идите.

Мужики кивнули головами и быстром шагом пошли в сторону леса.

– Так, теперь с вами – сказал Ден следующим двум. – Ближе подходите. Я чего, орать вам туда буду?

Сейчас ему не до меня, сделал я правильный вывод из нечаянно услышанного разговора, возле одного из домов. Даже если глава и по совместительству собиратель древних артефактов освободиться быстро, беседовать с ним о бутылках, после этого утреннего развода, не стоит. Не сможет человек моментально переключиться на мою тему. Он, наверняка, будет нервничать, станет излишне настойчиво спорить со мной по поводу цены на находки, а мне это совсем не к чему. Стараясь так и остаться незамеченным, я зашёл за стену постройки и быстрым шагом двинулся обратно, туда, где мои раненные товарищи всё ещё продолжают спать, добросовестно выполняя мои пожелания, по дороге размышляя над увиденным. Ден правильно поступает, есть смысл обследовать ближайшие с общиной окрестности. Возможно напасть на мирных крестьян днём никто и осмелиться, а вот попробовать чем нибудь у них поживиться в тёмное время суток, люди, подобные тем, что нам попались на обратном пути вполне могут, где то же им надо пополнять свой продовольственный запас. И, как они себя поведут под покровом ночи, даже я не знаю, человек уже встречавшийся с местными отморозками. У этих безбашенных на всё ума хватит, так что аккуратно обследовать территорию с той стороны леса, которая примыкает к новым землям, абсолютно правильное решение. Надо будет ещё посоветовать Дену выставить на ночь часовых, если он про это сам не догадается.

Расставшись под навесом с бутылками и окончательно потерявшими номинальную цену, деньгами, на скорую руку перекусил вчерашними остатками. Затем, ничем больше не заморачиваясь, взял в руки, не раз испытанное в деле и кажущееся сейчас ещё более надёжным чем прежде, копьё, попрощался до вечера, с так и продолжавшими сидеть у костра, друзьями, и пошёл в сторону дороги, ведущей в соседнюю общину. Ходить туда сегодня было не обязательно, здешние хозяева, если верить словам её лидера, готовы терпеть наше присутствие рядом с собой столько, сколько нам потребуется. Но мне показалось, что лучше будет, когда наша готовность к отъезду в город окажется на уровне ста процентов. Мало ли какие чувства закрадутся в голову местного босса, бегай потом по округе, как угорелый, когда ему снова попадёт шлея под хвост и он предложит нам покинуть его территорию в течении двадцати четырёх часов.

Двигаться по безлюдной трассе, по бокам которой отсутствовали природные ловушки и грязевые ванны, где встретиться с убийцами, грабителями и прочей нечистью так же не реально, как и выиграть главный приз в лотерею, было одно удовольствие. Я беззаботно разглядывал не раз уже виденные горные склоны, обрывы, возвышенности и к огромному удивлению открывал в них, что то новое, ранее не замеченное. Соответственно возникшему настроению, тихо напевал старый и от этого, казавшийся ещё более родным, простенький мотив, и так увлёкся этими, ни к чему не обязывающими занятиями, что умудрился проскочить узкую дорогу, ведущую в женскую общину, прошагав от пересечения с ней ещё примерно пол километра.

– Вот это да! Вот это расслабился! Давно со мной такого не было – высказался я вслух, о своём безответственном поведении.

Возвращаясь назад, прокручивал в голове события, связывающие меня с людьми, живущими на небольшом пяточке плоской земли, старался убедить себя в том, что за прошедшее время всё у них наладилось и все, кто должен был вернуться, вернулись. А уже стоя на самой верхней точке, проложенной когда то много лет назад неизвестными мне первопроходцами, узкой, очень похожей на обычную тропинку, дороги, любовался расположившейся внизу равниной и не обращая внимания на резкие порывы ветра, пытался сообразить, отчего сегодня там так пустынно и, как мне показалось, не уютно. Вроде бы никаких внешних изменений в знакомом ландшафте не наблюдается, дома стоят, где и до этого стояли, ручей так и продолжает рассекать общинные земли на две не ровные части, редкие грядки расположены в тех же самых местах, что и раньше, и даже осёл мой никуда не делся, гуляет сам по себе и жадно щиплет сочную травку. Вот только людей отчего то, на этом природном великолепии, почти не видно. Три с половиной малолетки, весело бегающие друг от друга, навряд ли за них сойдут.

В низ спустился вприпрыжку, ожидание чего то не хорошего, а возможно и непоправимого, толкали меня туда лучше любого попутного ветра.

– Из взрослых, кого нибудь позови – попросил я самую старшую девочку из тех, что попались мне на глаза.

– А я тебя знаю – весело сказал другой ребёнок, лет шести от роду, – ты тот дядька, что нашу мамку с собой увёл и не привёл её обратно.

– Это, кто тебе такое сказал? – спросил я девчушку, огорошившую меня своим признанием.

– Моя мама так говорит – ответила за неё подружка, та, к которой я обратился за помощью.

– Мама твоя не правду говорит, девочка. Ты её не слушай. Позови лучше её сюда и мы с ней сейчас во всём разберёмся.

– Мама! – тут же закричала она. – Здесь тебя дядя зовёт, который ослика нам подарил!

Я ожидал в качестве мамы, говорившей своим детям такие несправедливые слова в мой адрес, увидеть кого угодно, но только не эту женщину.

– Вернулся? – спокойно спросила она. – А я уж думала, что ты тоже сгинул, как и наша Софка.

– Что, так и не вернулась? – не желая верить в услышанное, спросил я Клеопатру.

– Как с тобой ушла, так после этого мы её не видели и ничего о ней не слышали – ответила женщина таким тоном, будто бы я был виновен в исчезновении матери некоторых из этих детей. А после откровенного изучения моих красивых, но немного потухших глаз, спросила: – Ты сам то, ничего про неё не слыхал?

– Где? Я всё это время на новых землях околачивался. Кто мне там мог, чего рассказать? Там нормальные люди не ходят. Уж извини, спросить было не у кого – ответил я, в таком же духе, как и спросили.

– Да, – сказала женщина, тяжело вздохнув – видно сгинула моя сестричка, на веки вечные, как и муженёк мой дорогой.

Образовавшееся после этого душераздирающего вздоха молчание, разрывал лишь детский смех, доносившийся то с одной стороны от меня, то с другой. Не будь его, наш разговор с Клеопатрой, возможно, на этом бы и закончился. Но детские голоса, которые обычно на меня действуют, как раздражитель и сигнал к опасности, на этот раз оказали положительное действие на неожиданно образовавшуюся нервную обстановку.

– А где все ваши? Что так тихо сегодня? Случилось чего? – спросил я стоявшую напротив женщину сразу обо всём, что меня интересовало, немного успокоившись.

– Ничего не случилось. Что у нас может случиться? Не с кем уже, чего то случаться – монотонно ответила она, на мои вопросы.

– Как это не с кем, вас же здесь почти тридцать человек живёт?

– А вот так. Ушли все. Не захотели больше никого ждать. Сказали: «Если мужики наши до сих пор не объявились, то значит и в живых их нет уже». Была бы с нами Софийка, она бы их поставила на место. А её больше нет. Вот все в город и подались. Решили, что там жить легче будет – поведала мне женщина о произошедших в общине переменах. – И я с ними согласна, ждать здесь нам больше нечего. Если бы не твой осёл, давно бы ушла вместе с остальными. А так, решила ещё немного подождать, раз обещала. Так что вовремя ты появился.

– Как же так, у вас вроде бы только всё налаживаться начало, а вы вдруг разбежались? – не веря в необратимость произошедшего, спросил я.

– Чего налаживаться? Оставшиеся деньги София с собой забрала, а того, что до этого купили, нам на пять дней только хватило и всё, снова впроголодь жить стали. Как она, я говорить не умею, да и не слушали бы меня люди. Кто я для них? Вот и ушли все потихоньку.

– А с общиной что же теперь будет? Мне, как с этим всем быть? Я же для вас регистрацию эту, долбанную получал? Сам за неё, между прочим, деньги отдавал! Помочь вам хотел! Получается зря напрягался? Так!? Мне теперь что, снова топать в совет и самому закрывать ваше предприятие, к которому я никакого отношения не имею?! – разозлившись на такую подставу, спросил я женщину.

– Делай, что хочешь – равнодушно ответила Клеопатра. – От меня тебе, чего надо? Вы с Софией о чём то там договаривались, а её, как видишь, нет. Так что сам разбирайся. А не хочешь, иди и ищи её, и вместе думайте, чего тебе делать. Мы здесь больше и дня не останемся, сегодня же уйдём. Проклятое это место.

Сборы женщины и шестерых, оставшихся с ней детей, долгими не были. Уже минут через сорок они подымались вверх по дороге, сказав мне перед уходом сухое: «Прощай» и предоставив право самому решать, что делать со всем этим дальше. Уговаривать её остаться и продолжать жить здесь, не захотел. Фраза, сказанная одним умным человеком, ещё во время начала моей трудовой деятельности и взятая мной в тот же день на вооружение, так до сих пор и сидит в памяти. Не знаю, сам ли он её сформулировал или позаимствовал из какой нибудь умной книжки, но на меня она произвела тогда просто ошеломляющее впечатление и ей я не раз пользовался, и во время работы, и в обычной жизни. Остановила она меня от не нужных разговоров и сейчас, я не поддался инстинктивному желанию, а просто проговорил про себя эти магические слова: «Не удерживай того, кто уходит от тебя. Иначе не придёт тот, кто идёт к тебе» и попрощался с Клеопатрой, возможно, что даже на всегда. Сочувствовал ли этой женщине, взвалившей на свои хрупкие плечи такой груз ответственности? Конечно сочувствовал, но чем либо помочь ей, в данной ситуации, не захотел, даже не так, просто не посчитал нужным. Нет, я был в состоянии тут же сходить обратно в большую долину, за медяками и снова вернуться сюда, обеспечив тем самым её на несколько ближайших месяцев средствами, способными прокормить такую ораву. Но есть ли в этом смысл? Через какое то время вопрос с деньгами снова встанет перед ней также остро, как стоит и сейчас. А вот останется к тому времени у неё ещё желание и решительность к переменам, вопрос. Так пусть она лучше сейчас, самостоятельно, пока не исчез настрой, решает все свои насущные проблемы, если уж приняла для себя такое не простое решение.

Переборов вполне естественное желание немедленно покинуть это внезапно осиротевшее место, ещё какое то время, побродил вокруг домов, не решаясь ни в один из них зайти, потоптался возле грядок, на которых только начали прорастать какие то незнакомые мне культуры. Затем поговорил о жизни с ослом, внимательно слушавшим мои рассуждения и всё время кивавшим головой в знак согласия, и лишь после этого, взяв в руки, так и болтавшуюся на шее животного верёвку, пошёл вместе с ним в сторону главной дороги. Что делать с наследством, доставшимся мне по какому то странному стечению обстоятельств, буду решать на ходу. Хорошие мысли ко мне часто приходят во время пеших прогулок на длинные расстояния, возможно и в этот раз что нибудь умное зародится в моей голове, уставшей от разного рода проблем, обрушивающихся на неё с совсем незавидным постоянством.

Настроение моё, ещё совсем недавно, во время хождения по той же самой дороге, имевшее в основном весёлые нотки, резко изменилось в худшую сторону. Вроде бы и не было у него на то достаточно весомых причин, я был по по прежнему жив и здоров, стал единственным обладателем недвижимости и огромного участка земли, которых до этого у меня отродясь не было, перспективы дальнейшей жизни оставались такими же радужными, как и утром, но какая то тяжесть, возникшая после разговора с Клеопатрой, так никуда и не делась, и продолжала давить на сердце, и будоражить мозг. Топая по пыльной грунтовке старался, как можно дольше, находиться в тени, где было проще разложить по полочкам образовавшийся вакуум в только что покинутой мной и достаточно давно другими членами, общине. Скорее всего по причине того, что в вакууме отсутствует вообще, что либо, расклад этот у меня никак не получался. С какой бы стороны к нему не подходил, ничего хорошего не образовывалось. Мои размышления о трёх домах и курятнике, так и не нашли своего логического завершения, под какой бы вид деятельности я их не определял. За всю дорогу у меня в голове не созрело ни одного приемлемого варианта. Сам я пока не желаю забираться в такую глушь. Просить остаться в ней кого то другого? А кого? Сдавать в аренду? Так расположены эти постройки не в очень удачном месте. Стояли бы они на перекрёстке дорог или хотя бы у одной из них, тогда другое дело. А так, сюда ещё надо поискать желающих, работать в этом медвежьем углу, несмотря на всю его внешнюю привлекательность.

Исходя из этого я решил пока никому не сообщать о полном развале бабской общины, как все здесь называют это образование, чтобы не плодить охотников оторвать на халяву кусок чужого добра. Пускай всё постоит в таком виде, некоторое время, а там видно будет, что мне дальше делать с этой землёй и постройками. Может удастся продать их кому нибудь. Вон, хотя бы тому же Дену.

Дневная прогулка на моём самочувствии отразилась вполне предсказуемо. После ужина, проведённого в кругу друзей, захотелось сразу же завалиться спать, тем более завтра утром нам предстоят сборы и выход в город, выспаться перед которым совсем не помешало бы. Ещё по дороге решил, что чем быстрее мы там окажемся, тем всем от этого лучше будет. Но на моей шее так и продолжал висеть вопрос с Деном, который хотелось бы закрыть сегодня, так как в спешке такие дела не делаются.

– Вы тут сами на ночь устраивайтесь – предупредил я Степана и Драпа. – Вернусь поздно, не ждите меня.

– А куда это ты собрался на ночь глядя? Может и мне с тобой можно? – явно на что то намекая спросил меня более молодой товарищ.

– Я тоже хотел бы ещё с тобой, перед сном, поговорить – сказал дядя Стёпа, не позволив мне сразу ответить на поставленные вопросы.

– Ну тогда жди, вернусь поговорим – ответил я ему и сразу же кинул реплику Драпу: – Со мной можно конечно, но боюсь тебе там не понравиться.

– Так ты скажи куда идёшь? А я уж сам решу понравиться мне или нет – попросил он меня.

– К Дену иду. Буду обсуждать с ним поставки продуктов питания, в обмен на некоторые найденные предметы. Хочешь поучаствовать?

– Нет, мне Сильвио хватило. Этот целый день рассказывал какую то хрень про прибыль, которую можно получить занимаясь козами и овцами. Спасибо, слушать ещё что то подобное, на ночь глядя, я не желаю.

– Ну тогда не скучайте, скоро вернусь.

Прихватив с собой всё те же бутылки и деньги, не спеша пошёл в сторону дома главы поселения. Ужин в общине ещё продолжается, так что сильно торопиться не стоит. Проходя мимо общего стола, пожелал всем приятного аппетита и между делом скользнул глазами на местных девиц, сидящих за столом сплошь с распущенными волосами, цвет которых был почти у всех одинаковый, светло жёлтый.

– Да, вот где цветник. Вот, где можно было бы развернуться – пролетела у меня в голове мысль, от которой моментально бросило в жар.

Но встретившись глазами с Деном, я тут же затолкал её, куда подальше и серьёзным тоном обратился к старшему:

– К тебе иду. Ты скоро?

Завидев в моих руках свёрток, коллекционер древностей встрепенулся и резко встал из-за стола.

– Я всё. Готов с тобой разговаривать. Пошли – сказал он мне, зашагав к дому со скоростью, очень похожей на третью космическую.

В доме главы ничего, со времени моего последнего визита в него, не изменилось. Возможно, мелочей на полках прибавилось, но об этом не мне судить, не на столько часто я бываю здесь в гостях, чтобы знать все фигурки, чашки и блюдца с бутылками, принадлежащие хозяину, в лицо.

– Ну давай, показывай, чего принёс? – присев к окну, возле которого было ещё светло, торопливо сказал владелец дома.

– А чего показывать? Вот, сам смотри – предложил я ему, доставая из тряпки бутылки.

– Вижу, снова бутылки принёс – бережно взяв одну из них в руки, тоном кота, унюхавшего сметану, произнёс собиратель.

– Они самые, только горлышки поколотые, не много.

– Это ничего, главное по длине не треснутые. Вроде бы – просматривая бутылки на просвет, сказал Ден и тут же спросил: – А чего они у тебя такие чумазые?

– Прости брат, некогда было заниматься помывкой товара. Сам знаешь, что с нами в этот раз приключилось.

– Ну да, ну да, понимаю. А сегодня, чего же не помыл?

– За ослом ходил. Тебе чего ж, не доложили ещё об этом?

– Сказали – так и продолжая любоваться грязной тарой из под вина, медленно проговорил коллекционер. – Только не пойму я, зачем ты за ним ходил? Говорил же, живи сколько хочешь. А ты, вдруг засобирался.

– Да я что, я бы остался, но мои вдруг застонали. Один говорит: «Срочно в город, к доктору мне надо», второй, туда же собирается, ещё по каким то, только одному ему известным, вопросам. А отпускать их вдвоём, я что, совсем без понятия? – крутанулся я, словно ужик на сковородке.