355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Игорь Шилов » Попутчик, москвич и водитель (СИ) » Текст книги (страница 20)
Попутчик, москвич и водитель (СИ)
  • Текст добавлен: 19 марта 2017, 05:02

Текст книги "Попутчик, москвич и водитель (СИ)"


Автор книги: Игорь Шилов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Глава 18




Случайность. Как к ней относится? Как к запрограммированной неизбежности или, как к обыкновенному стечению обстоятельств, сотканному из обрывков жизней порой совсем незнакомых между собой людей, так или иначе повлиявших на определённое событие? Такими вопросами я часто озадачивал свою, забитую разным хламом, голову, но твёрдого ответа на них, от неё, так до сих пор и не дождался. Временами она склонялась то в одну сторону, пытаясь тем самым привлечь меня в лагерь закоренелых фаталистов, то в другую, безжалостно вычеркивая мою скромную персону из списка завсегдатаев этого уважаемого движения и снова заставляя мучиться в поисках истины, искать которую, судя по всему, придётся ещё очень долго.

Не находил ответа на этот вопрос я и сейчас, глядя на случайно обнаруженный нами, знакомый мне, автомобиль марки "Москвич", и размышляя о том, что поспособствовало нашей с ним неожиданной встрече. Возможно для этого и не самое удачное время, но мой головной мозг так уж устроен, что иногда у него появляется желание заниматься глобальными проблемами именно тогда, когда отвлекаться на них совсем не обязательно.

– Твоё? – лёжа в кустах и глядя в ту же самую сторону, что и я, спросил Драп.

– Угу – ответил я ему, ища глазами, отсутствующего возле своей ласточки, дядю Стёпу.

– А это, кто такие? – поинтересовался друг, кивая на трёх неизвестных мне джентльменов, одетых в нехарактерные для «одиночек» одежды.

– Не знаю. Первый раз их вижу. Но то, что Степана среди них нет, это я могу тебе гарантировать – стараясь не привлекать к нам чужого внимания, тихо сказал я.

Драп на мгновение задумался, ещё раз оценил взглядом незнакомых мужчин, вынул из-за пояса подаренную мной косу и почти беззвучно проговорил:

– Оставайся здесь, я посмотрю, что с той стороны делается.

Я кивнул ему в ответ и не выпуская из поля зрения громко разговаривающих людей снова окунулся в размышления.

Пять дней мы прочёсывали эту территорию словно гребнем и ничего не обнаружили. А сегодня, когда желание прекратить поиски перевесило потребность оказать помощь товарищу, словно из под земли, перед нами вырос этот автомобиль и встретившиеся с ним не более часа назад люди. Что это? Кем то мастерски организованное мероприятие или же простое везение, обрушившееся одновременно на несколько лиц сразу?

– Там мужик с пробитой головой валяется – одними губами сказал Драп, быстро и абсолютно незаметно для меня, вернувшийся обратно.

– Как он выглядит? – не желая верить в самое страшное, спросил я его.

– Чудно – дал свою характеристику человеку, с которым я был знаком всего несколько дней, мой приятель из далёкого будущего.

А почему собственно был? Кто сказал, что тело Степана валяется там, как бессердечно высказался о нём Драп, не подавая признаков жизни?

– Это он, мой родственник. Он всегда таким был – отгоняя от себя не хорошие мысли, сказал я.

– Кажись он того, не дышит уже – глядя на меня с сожалением, в самое ухо, проговорил Драп.

– Тогда всё, пора заканчивать с нашим наблюдением. Пришло время мочить этих гадов – пытаясь приподняться на колени прошипел я ему, в ответ.

– Да подожди ты, куда полез. Выждать надо, когда удобный момент появится. Их же трое и ножи у них имеются, и палки, как у тебя, нам тоже легко справиться с ними не позволят. Ты посмотри бугаи какие, драться на смерть будут, это тебе не в кругу руками махать – разговорился приятель, должно быть нервничая не меньше моего.

– Ждать ничего не собираюсь. Хочешь, пошли со мной. А нет, так один с ними справлюсь – зло зыркнув на Драпа, сказал я и тут же подумал: – Только вот интересно, как я это делать собираюсь? Убивать живых людей мне никогда до этого ещё не приходилось. Самое большое, что я с ними делал, так это лишал их сознания и то на очень кратковременный срок?

– Ладно, пускай будет по твоему. Сейчас, так сейчас. Ты тогда бери того, что с твоего края, а я среднего на себя вытащу. Авось выгорит что – прошептал Драп и первым вскочил на ноги, положив своим действием конец моей нерешительности.

Понимание того, что расклад два против трёх не совсем идеальный, пришло ко мне уже на ходу, но что либо менять было уже поздно. Тем более копьё моё, направленное тыльной стороной к голове ещё ни о чём не догадывающегося человека, уже набрало свою силу и готово было обрушиться на него, и размозжить его череп пополам. Странно, но в этот миг я был абсолютно спокоен. Страха в себе не ощущал, как будто терять в этой жизни было уже нечего, жалости к предполагаемой жертве, так и продолжавшей громко над чем то смеяться, не испытывал, у меня было лишь огромное желание быстрее добраться до мужика и врезать ему, как следует, в его тупую башку. Пробежав шагов десять, я собирался было уже опустить свою дубину на голову оппонента, но заподозрившая неладное компания, словно по команде, вдруг резко повернулась к нам небритыми лицами и ввела в замешательство своим поступком не только себя, но и меня, по крайней мере. Глаза стоящего напротив человека ослепили своим непонимающим взглядом и я на мгновение замер, так и продолжая держать копьё перед собой, словно транспарант на первомайской демонстрации. Лишь глухой стон, долетевший до моего уха слева и последующий за ним громкий, отчаянный крик, подействовали на меня отрезвляюще, точно так же, как и на человека с округлившимися глазами. Мы, продолжая гипнотизировать друг друга взглядами, перешли к решительным и, как в последствии оказалось, жизненно важным действиям. Мой соперник по смертельной схватке, выверенным движением, выдернул из-за пояса огромный тесак, а я, прекратив изображать из себя добропорядочного гражданина, сделал не менее быстрый выпад своим оружием в его сторону, стараясь попасть копьём в злобно буравящий меня левый глаз. Не знаю почему, но почему то мне захотелось срочно избавить себя от присутствия этого недоброго взгляда, хотя бы на половину. А вот дальше всё пошло не по выстраданному мной, за те десять шагов, что я сделал только что, сценарию. Мужчина дёрнулся в сторону, пытаясь сберечь свои органы зрения, чем заставил меня принять ответные меры и прямо в полёте изменить траекторию движения дубины. Она, в конечном итоге, совершила незапланированную, аварийную стыковку, вызвавшую во мне такой ужас, который тут же заставил выпустить перевёрнутое оружие из рук. Мне показалось, что длинная деревяшка навсегда застряла в пробитом горле несчастного и ему придётся всю оставшуюся жизнь ходить вместе с ней. Но всё оказалось на много проще, лишившись моей поддержки копьё рухнуло на землю, обнажив при этом огромную рану на шее, стоящего всего в двух шагах от меня, человека, пытающегося свободной, левой рукой остановить хлещущую оттуда кровь. Справиться с этим ему не удавалось, ярко красная, вязкая жидкость струилась сквозь его пальцы, затекая на грудь и рукав. Выпустив нож, он попытался остановить кровотечение двумя руками, но и это ему не помогло, и тогда его, ничего не понимающие, скорбные глаза, обратились за помощью ко мне.

Спасла мою, начавшую срываться с орбиты психику, неспособность раненого самостоятельно стоять на ногах. Они у него сначала задрожали, потом подкосились в коленях, затем правая, возможно менее развитая, резко подвернулась и завалила тело на бок, которое с жутким стоном, рухнуло на землю в ту сторону, где должны были находиться остальные члены нашего внезапного сражения. Проводив падающего взглядом, какое то время ещё следил за тем, как он тихо хрипел, выпуская через рот кровавые слюни и дёргался в страшных конвульсиях, а когда всё закончилось, с трудом оторвал от замершего в неестественной позе человека, свои бешенные глаза и попытался оценить, что происходит рядом с ним. Остальные, закончив выяснение отношений между собой, также мирно лежали на вытоптанной траве, рядом с автомобилем, не подавая ни сигналов о помощи, ни признаков жизни. Это ужасное зрелище подействовало на меня совсем не так, как ожидал, оно принесло успокоение и дало повод тут же присоединиться к лежащей на земле четвёрке. Моё обмякшее тело упало на колени, голова склонилась на грудь, а желудок, чьё внутреннее напряжение достигло наивысшей точки, мгновенно начал избавляться от него. Он без сожаления расстался со всем, что перепало ему на обед и даже на ранний завтрак, заставив своим действием и все остальные части моего организма выйти из охватившего их оцепенения.

Лицо Драпа было белым, как первый снег, а кровь, огромным пятном выступившая на его одежде, имела вид вишнёвого сиропа, нечаянно пролитого на неё. Эти цвета так контрастировали между собой и казались мне такими неестественными, что я был не в силах оторвать взгляд от этой завораживающей картины. Скорее всего именно это полотно, глядя на которое не хотелось верить, что оно уже полностью закончено и не позволило мне запаниковать, впасть в отчаяние и начать совершать необдуманные поступки. Я не стал приводить в сознание лежащего на земле товарища, надевшего на себя мраморную маску немого благородства и даже не попытался уложить его тело в более удобную позу, мне хватило ума и выдержки, чтобы не заниматься этим. Зато решительности на то чтобы, как можно быстрее проверить у друга пульс, было в избытке.

Удостоверившись, что невидимый, но хорошо всем известный мастер, ещё не окончательно прорисовал детали, разорвал и так уже испорченную рубаху Драпа в том месте, где находилось продолжавшее увеличиваться в размерах яркое, с неровными краями, тёмно красное, чужеродное ткани образование. Одного взгляда на то, что находилось под ним было достаточно, чтобы понять: времени, для принятия решения, у меня почти совсем не осталось.

В экстремальных ситуациях я обычно не пасую, так произошло и на этот раз. Притащив из кустов свой, заметно похудевший, мешок, нашёл в нём самую чистую тряпку, за секунды, при помощи ножа, разрезал её на бинты, из открытого багажника достал не тронутую никем банку с самогоном, смочил в нём материю и не стесняясь приложил получившийся компресс к порезу на теле Драпа, оголивший почти все его рёбра с левой стороны. Также, без промедления, отыскал в бардачке машины катушку белых ниток, с воткнутой в неё иголкой, о которой помню со дня своего перемещения сюда. Трясущимися от напряжения руками соединил их воедино, прополоснул полученное в спиртовом растворе Степана, не задумываясь о последствиях принял эту же жидкость внутрь и приступил к процедуре, от которой волосы на моей голове стали самостоятельно шевелиться.

Полностью замотанный в тряпки торс, так и не пришедшего в сознание Драпа, не позволил мне порадоваться за успешно проведённое сшивание верхних тканей потерпевшего. Рядом с машиной лежит ещё один мой товарищ, состояние которого для меня так и остаётся тайной, поэтому сейчас не до восторгов, надо заниматься им.

– Ну что, дядя Стёпа, давай теперь с тобой разбираться. Надо же определиться с тем, за что пить буду сегодня вечером. За здравие или, не приведи господь, за упокой – вместо приветствия сказал я старику, чьи волосы покрывала сплошная кровавая корка.

Нервно оглянувшись на тела поверженных незнакомцев, подошёл к Степану и начал прощупывать его пульс на запястье, прикасаться к шее пока не рискнул. Удары сердца старика были ритмичными и полнокровными, что меня очень обрадовало. Главное жив, а это уже не мало. Хотя, такое состояние человека, получившего сильный удар по самой верхней части своего тела, ещё ни о чём не говорит. Травма головы, дело очень непредсказуемое.

Лечение своего современника начал с водных процедур, тратить дефицитный самогон, не зная куда конкретно его можно применить, непозволительная роскошь в нашей ситуации. В первую очередь необходимо найти место, где находится рана и понять на сколько она серьёзна, а только потом решать, чего с ней делать дальше.

– Ну что Владик, так ты скоро настоящим доктором заделаешься. Первую медицинскую помощь уже освоил, диагнозы ставить, это проще простого, тебе бы ещё грамотно перевязки научиться делать и можно идти в городской совет за очередной регистрацией – подбодрил я себя, обнаружив на голове Степана огромную, кровоточащую шишку, расположившуюся в районе его темечка.

Осмотрев повреждение тут же приступил к его лечению, тем более мне показалось, что оно на много легче, чем у первого моего пациента, во всяком случае использовать в данном случае иголку с ниткой нет необходимости. Да и не рискнул бы я чего нибудь пришивать на голове. Пришпилишь там ещё мозги не к тому, к чему надо и оставишь человека на всё жизнь идиотом. Кому, ему потом спасибо говорить?

Для того, чтобы соорудить на макушке Степана папаху из тряпок, мне, как ещё совсем неопытному хирургу, без сомнения понадобилось больше времени, чем на тоже самое затратила бы рядовая санитарка из какой нибудь заштатной, районной больницы, у меня дома. Но я всё равно был горд за проделанную работу, не каждый же день приходится заниматься такими жуткими вещами.

Закончив приматывать к голове больного частично смоченные в самогоне бинты, перенёс его в тень, отбрасываемую небольшим деревцем, где предварительно расстелил кусок брезента, взятый из автомобиля прошлого. Затем, с большими предосторожностями, доставил туда же и более тяжёлого пациента, даже не пикнувшего во время своей транспортировки на новое место и только после этого занялся собой. Нет, у меня не имеется внешних повреждений, которые бы требовали немедленного осмотра и лечения, но вот внутренние характеристики моего организма находится в таком плачевном состоянии, что оставлять его без терапевтических процедур, чревато. Аптечку в салоне машины видел, однако я сомневаюсь, что набор лекарственных средств, лежащих в ней, сможет дать быстрый положительный эффект, в моём не простом случае. Изрядно подорванную нервную систему не так просто привести в норму таблетками и порошками, здесь нужны более радикальные меры. Буду использовать народные средства, которые в арсенале владельца невиданной в здешних местах техники также присутствуют и причём в очень больших количествах.

Банку, в которой полоскал бинты, отложил на нужды больных, не стоит использовать одно и то же средство для наружной, и внутренней обработки. Да и есть ли смысл мараться теми крохами, которые в ней остались, возьму сразу канистру, чего мелочиться, лечиться так лечиться, кто знает, как они пойдут, эти процедуры, вдруг придётся долго их осуществлять.

Первые тридцать грамм самогона, принятые мной ещё до операции, пробежали мимо моей головы, не оставив в ней абсолютно никаких впечатлений и это было хорошо, на тот момент. Выпей больше, навряд ли бы у меня получился такой ровный и в меру глубокий шов, а так я уверен, жалоб от клиента не поступит, всё легло идеально, не хуже, чем в перворазрядном ателье. А вот сейчас я готов к употреблению более солидной дозы, возможно, что мне даже не стоит ставить какие нибудь рамки по количеству, есть смысл упиться до поросячьего визга, чтобы от него наружу выбежали все мурашки, оставшиеся внутри, после пережитого.


– Вот и пришло время определяться с жизненной позицией. Стучал себя в грудь, говорил, что для друзей готов сделать всё, что угодно? Говорил. Ну и получи наряд на работы, вне очереди, по полной программе. Накаркал, сволочь! Кто тебя за язык твой поганый тянул?! Промолчать что ли не мог?! Нет, надо было выступить, словно на собрании – начал я разговаривать сам с собой, после второй кружки самогона, влитого внутрь без закуски.

А что ещё остаётся делать? Посоветоваться не с кем, помощь просить не у кого а решаться на что то надо. Самостоятельно ходить мои знакомые начнут, по всей видимости, ещё не скоро. Состояние у них такое, что надежды на быстрое выздоровление нет почти никакой. Вот и приходится размышлять над тем, как поступить с больными.

– Можно конечно вас и в полевом госпитале лечить – обращаясь к живым лежачим, сказал я, а повернувшись в сторону трупов, сделал и им, замечание: – А вас никто не спрашивал. Сукины дети! Лежите смирно, дойдёт и до вас очередь.

Налил в кружку ещё грамм двадцать, многозначительно посмотрел на молчащих друзей, кивнул им головой и выпил, в неизвестно какой уже раз по счёту, и только после этого снова продолжил говорить.

– Вода пока есть, нашей ещё прилично осталось. Твою, дядя Стёпа, можно если что фильтровать и у этих – я кивнул в сторону личностей, так и продолжавших лежать в неестественных позах, – её тоже отобрать можно. Им она уже больше ни к чему. О питании тоже можно не беспокоиться, его тут может и не так много бегает, как у меня возле шалаша, но с голоду не умрём, это я вам гарантирую. Хотя, должен заметить тебе Стёпа, компоты ты зря все выпил в одиночку. Ну мог же оставить хотя бы баночку, нам с Драпом на пробу. Ну ладно я, обо мне можно было не беспокоиться, едал такое. А ему то чего теперь делать, где он ещё такой сладкой воды попробует? В том то и дело, что больше негде. Нету тут сахара у них, дорогой ты мой товарищ с проломленной головой. Вот то то и оно. Ну ладно, ладно, лежи спокойно, не оправдывайся, тебе нельзя нервничать.

Плеснул себе в металлическую кружку ещё немного, посмотрел нет ли в посудине какого мусора и приподняв её, как во время тоста, сказал:

– Ну, пожелаю вам, чтобы выздоравливали быстрее. Чтобы раны ваши затянулись хорошо. Чтобы ходили вы потом и улыбались от счастья, что всё закончилось быстро и без последствий.

Жидкость прошла гладко, без ненужных отголосков и соединившись с той, что уже была внутри, сподвигла мою голову на новые рассуждения.

– И так, на чём я там остановился? На счастье, кажется? Что у нас там про счастье имеется? А, вот. Это точно подойдёт. Остров невезения в океане есть...


Утро встретил очередным приступом рвоты. Так можно заработать и какое нибудь хроническое заболевание, частый надрыв желудка ни к чему хорошему не приводит. Пора заканчивать со стрессами и их лечением, народными методами.

Мужики же напротив, лежали смирно, точно в таких же позах в каких я их и на ночь оставил, и это меня обрадовало. Если ничего не просят, значит ни в чём не нуждаются. Причём в таком состоянии находились все. И те, которых вчера вечером и пальцем не тронул, и те, о которых, как смог, позаботился. Насколько это хорошо для первых, не мне судить, а вот для тех, что лежат в импровизированном лазарете, это совсем не плохо. Крепкий сон – это единственное лечение, кроме того, что уже провёл, которое могу предложить своим друзьям в этих условиях.

– Напоить вас ещё, что ли? – спросил я лежащих больных, после того, как утолил собственную жажду.

Воду пациентам кое как внутрь влил, а вот, как их кормить в таком состоянии? Это для меня вопрос почти не разрешимый. Нет, приготовить пюре из остатков картошки смогу легко, да и мясо мелко нарезать у меня тоже получится, с помощью ножей Степана сделать это будет не сложно. Но вот каким образом будущее блюдо запихать людям, лежащим в бессознательном состоянии внутрь, вопрос, на который ответа у меня не имеется.

– Кормить то вас всё равно надо, иначе сил никаких не будет? Я правильно рассуждаю? – глядя на мужиков, спросил я. – И это. Вы бы, знак какой подали, если кто то из вас в уборную захочет. Сам то я в таких делах не очень, мало чего понимаю. Так что вы с этим уж как нибудь сами постарайтесь, памперсов здесь взять негде.

Решение о нашей дальнейшей судьбе пришло ко мне, можно сказать, спонтанно, во время перетаскивания мёртвых людей. Оставлять их рядом с живыми мне показалось не совсем этично, да и в целях гигиены не стоит этого делать, мало ли чем болели эти обормоты при жизни. Прицепиться какая нибудь зараза от них, потом не отмоешься.

– Таскаю вас тут, а мужики лежат и ждут, когда до них очередь дойдёт. Им же ещё надо перевязку делать – сказал я одному из трупов и между делом подумал: – А почему бы мне не соорудить носилки или волокуши и не отправиться с мужиками в сторону долины? Сколько они так ещё смогут прожить, без квалифицированной помощи? И вода нормальная у меня рано или поздно тоже закончится, а пить ту, что Степан тут обнаружил, я бы никому не посоветовал.

Мысль о том, чтобы откопать застрявший в грязи, почти по самый порог, автомобиль, сразу же показалась мне бесперспективной. Втоптанные в грязь брёвна и ветки говорили, что кое кто уже пытался вытащить машину из плена и это у него так и не получилось, хотя временем он располагал наверняка большим, чем отведено мне сейчас. Возможно будь в моём распоряжении помощники, временно оказавшиеся нетрудоспособными, я и попробовал бы достать технику, а одному нет, даже и пробовать не стоит, только время понапрасну потеряю. Так что думать о том, чтобы с комфортом преодолеть хотя бы несколько десятков километров не имеет никакого смысла, только силы и нервы зря потрачу, а результата всё равно не добьюсь. Вариант один, вытаскивать людей из беды по старинке, как у меня на старой работе любили говорить: «Будем двигаться к светлому будущему в ручном режиме».

Топор нашёл возле кучи сухих веток, разрубленных им на более приемлемые размеры, и сложенных его хозяином в поленницу, недалеко от ещё вчера потухшего костра. Жерди присмотрел почти там же, шагах в десяти от обжитого Степаном места. Срубил пять молоденьких, стройных деревьев, обкромсал у них ветки, убрал лишнюю длину и притащил будущую основу к раненым. Прежде, чем начинать что то из них городить необходимо прикинуть и померить: куда крепить брезент, сколько оставить себе на ручки, и как устранить возможность сползания тела, во время его транспортировки. Опыт в изготовлении таких приспособлений у меня нулевой, а вот в переделывании ранее неправильно собранных конструкций, огромный, не стоит его ещё больше увеличивать. В новом деле важно придерживаться той мудрости, в которой говорится про отмерь и отрежь, тем более я очень ограничен в части материалов, из которых будет собираться моя лесная, скорая помощь.

После тщательных замеров оказалось, что друзья мои практически одинакового роста и телосложения, что очень упрощает мою задачу в плане конструирования объекта. Делать две одинаковых волокуши на много проще, чем изготавливать каждую по отдельности, под определённого индивидуума. Соберу сначала одну, а потом, по её образу и подобию, быстренько сварганю следующую, второе изделие у меня, как правило, получается более качественным и на его изготовление тратится в разы меньше времени.

Осмотр транспортного средства, предоставил в моё распоряжение всего лишь семнадцать гвоздей, причём только пять из них имели размер позволяющий использовать их в качестве крепёжного элемента при сборе основной конструкции. А исследование состояния брезента, на котором так и продолжали почивать больные, позволило сделать неутешительный вывод: его хватит только на одни носилки. Однако ни то, ни другое обстоятельство не сумели выбить меня из колеи и после некоторого раздумья проведённого у разгоревшегося костра, я приступил к изготовлению пилотного экземпляра волокуши, собственной конструкции.

Разложив жерди, согласно ранее определённых размеров, сколотил их в четырёх ключевых точках гвоздями, получив всё ещё хлипкую, но уже достаточно сильно похожую на раму, конструкцию. Обрадовавшись первому успеху, расплёл одну из кожаных верёвок и при помощи её составляющих, крепко связал сбитые носилки по углам. Прочность каркаса, после таких действий, мгновенно возросла. Это событие придало мне такие дополнительные силы, которые позволили уже через двадцать минут начать прибивать к жердям брезент, позаимствованный у раненых и придумать механизм его крепления в местах, где такой роскоши, как металлические крепители, не хватит. Разделив оставшиеся гвозди на равные части, приколотил материю, в особо ответственных местах теми, что предназначались для этого изделия, а в остальных привязал её к рукояткам всё теми же кожаными жгутами, продев их в заранее сделанные в тряпке дырки. Времени потратил на всё это не мало, но качеством лежанки остался доволен. Теперь осталось самое простое, подумать куда прицепить мешки, фляги с водой и кое какой сельскохозяйственный инвентарь, который мне хотелось бы забрать с собой в этот раз.

Когда первый экземпляр был полностью оснащён и готов к работе, аккуратно перетащил на него Степана, человека более старшего возраста, а значит имеющего определённые льготы и попробовал протащить образовавшуюся тяжесть хотя бы на несколько метров. Хватило и трёх, чтобы понять, на сколько я переоценил свои силы. Конструкция была неповоротливой и просто офигенно тяжёлой, что позволило довольно быстро сообразить: таская такие тяжести я сдохну гораздо быстрее, чем выздоровят те, кого пытаюсь спасти. И это меня совсем не обрадовало.

В каждом событии бывают, как отрицательные, так и положительные моменты. Так произошло и в данном, конкретном случае. Моё расстройство, по поводу не реально тяжёлой конструкции, было буквально сразу же компенсировано человеком, неподвижно лежащем на ней. Его открытые глаза, испуганно и не понимающе глядевшие на меня, заставили забыть и о тяжестях, и о дальности, и даже второго пострадавшего я на время вычеркнул из своей перегруженной воспоминаниями памяти.

– Дядя Стёпа! Очнулся! – присев на корточки, радостно прокричал я.

– Чего орёшь? Тише говори, я не глухой – прошептал мне в ответ раненый пересохшими губами и замолчал.

– Ладно, буду тише говорить. Прости. Это я от радости, что ты очнулся, заорал – более спокойным тоном проговорил я больному, почти по слогам.

– Бандиты где? – спросил меня, наконец то пришедший в сознание старый знакомый.

– Нет их больше – неопределённо ответил я на поставленный вопрос не зная, можно ли говорить про убийства мужчине, довольно солидного возраста, когда голова его находится в таком плачевном состоянии.

– Арестовали? – задал он новый вопрос, глядя на меня своими мутными глазами.

– Да вроде того – снова изобразил я из себя плохо соображающего человека.

– А ты кто? Полиция или МЧС? – спросил сильно постаревший, с прошлой нашей с ним встречи, Степан Сергеевич.

– Да ты чего, старый? Это же я, Владик – испугавшись необратимых последствий с головой у говорившего, заново представился ему я.

– Какой ещё Владик? Машкин сын, что ли? Откуда ты здесь взялся?

– Какой Машкин сын?! Я Владислав! Тот, который за помощью ходил. Неужели забыл? Меня то и не было всего ничего. Ты чего, дядя Стёпа? Вспоминай давай, где ты находишься и чего с тобой до этого происходило!

– Владислав? Попутчик, что ли? Ты? – спросил старик, проявив на физиономии признаки здравого ума.

– Я конечно! А кто же ещё?! Кого ты хотел, кроме меня, здесь ещё увидеть!? – снова перейдя на крик, спросил я раненого.

– Не ори, слышу. Башка разрывается. Помню я всё, только запутался малость. Ты тот парень, с кем мы в этот лес попали? Правильно?

– Он самый.

– А ты, чего такой не бритый? – снова спросил дед, невпопад.

– Нечем бриться, потому и не бритый – выдал я вполне логичный ответ.

Сам дядя Стёпа, был гладко выбрит, что говорило о наличии у него опасной бритвы, другая, в этих условиях, давно бы уже пришла в негодность.

– А полиция где? А МЧС? – снова сорвался старик в штопор. – Так и не добрался до них?

– Пить хочешь? – решил я прервать, начавший сильно раздражать меня разговор.

– Пить? Нет, пить не хочу. Я наоборот хочу. Поможешь? – заоткровенничал дядя Стёпа.

– Наоборот? – переспросил я его. – А, что это значит?

– В туалет мне надо, вот, что это значит. А сам я не справлюсь, упаду.

Ну вот, началось. Я ещё утром думал, как долго они с Драпом продержаться, и кто из них первым заставит меня этим заниматься.

– Помогу конечно, что за вопрос? Ты приподняться хотя бы сможешь? – ответил я тяжело вздохнув.


Почувствовав облегчение, в нижней части своего организма, старик незамедлительно вспомнил о той, что находилась вверху.

– Что у меня с головой? – спросил он меня, снова приняв лежачее положение. – Кружиться зараза и болит, спасу нет.

– Сам то что, не помнишь ничего? – задал я ему в ответ, провокационный вопрос.

– Почему не помню? Помню – заговорил он, в свойственной для него манере. – Ударили меня по башке палкой, какие то уроды лохматые и я сразу после этого отключился. А кстати, где они?

– Самоликвидировались – вспомнив забавное словечко ответил я лежачему, в надежде на то, что он не обратит внимания на лежащих за кустами людей. – А с головой у тебя полный порядок. Шишка, с мой кулак величиной и дырка, размером с десять копеек, вчера была. По моему обычное дело, после удара по макушке тяжёлым предметом.

– А сегодня дырка какая? Больше стала или такая же? – забеспокоился старик о своём здоровье.

– Сегодня не смотрел ещё, не знаю. Ты сам, как считаешь стоит её беспокоить?

– Наверное, лучше не стоит. Пока обойдусь и тем, что сказал, а там видно будет. Ты мне вот лучше, что расскажи, чего так задержался? Я начал думать, что тебя в живых уже нет?

– Давай с тебя начнём, сам расскажи, какого чёрта ты со стоянки нашей слинял? Я вас с машиной уже почти месяц разыскиваю, здесь то можно сказать случайно нашёл. Вон, даже друга попросил помочь.

– Не смог там больше оставаться, воды не было и собаки замучили – тихо проговорил дядя Стёпа, жалостливо взглянув на Драпа и спросил: – А откуда здесь твой друг появился? А ты косу мою нашёл?

– Нашёл. Пригодилась она мне очень и тогда, и сейчас. Если бы не твой подарок, друга этого наверняка бы в живых уже не было.

– Влад, а у тебя пожрать ничего нет? Проголодался я что то – улыбнувшись, спросил старик.

– Мясо вчерашнее есть, будешь? – спросил я его, давая понять, что кроме этого предложить мне ему больше нечего.

– Давай. Задолбало оно уже конечно, но всё равно буду.

Пока дед кое как жевал, я в общих чертах поведал ему о том, как провёл первые дни своего давнего путешествия, а когда он попросил водички, решил посвятить его в тонкости местного летосчисления.

– Сейчас принесу, фляжка у меня там, у костра осталась. Но прежде хотел бы тебе кое что рассказать – посмотрев Степану в глаза, сказал я.

– Ещё, что то интересное? – спросил дед, заинтриговано.

– Очень. Тебе точно понравиться. Только ты сильно не расстраивайся, всё же в голове у тебя дыра была.

– Да говори уже давай, чего резину тянешь – прервал меня Стёпа. – Что ещё произошло?

– Помнишь наш разговор, во время приземления в этом лесу? – зашёл я из далека.

– Ну, чего то помню. А что?

– Ты тогда говорил ещё: «Лучше нам считать, что мы дома находимся».

– Ну было вроде такое. А в чём дело то? Мы что, на другой планете?

– Нет, на столько сильно нам не повезло. Мы у себя, как ты и говорил, дома. Только год тут у них сейчас триста семьдесят третий – обрадовал я путешественника во времени.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю