Текст книги "Попутчик, москвич и водитель (СИ)"

Автор книги: Игорь Шилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Расслабиться получилось лишь поздней ночью, когда яркая луна своими бледными, голубовато синими лучами в очередной раз настырно пробивалась ко мне сквозь листву деревьев, стараясь набиться в подружки, а обездвиженные подопечные видели уже третий сон. И то, отдыхало лишь моё измученное тело, голова же так и продолжала упорно работать, не в силах сбросить накопившееся за день напряжение. По моим ощущениям оно наоборот, прямо сейчас достигало своего пика, так как именно в эти минуты пришло ко мне понимание того, как нам сегодня повезло и что я на самом деле сделал с абсолютно незнакомыми людьми.

Глава 20

Остатки ниток из тела Драпа были удалены мной быстро и аккуратно. Может быть действительно стоит заняться врачебной практикой, в связи с открывшимися у меня новыми способностями? Степан, после моих процедур, пришёл в себя и даже попытался разговаривать, лежачий больной поднялся на ноги и держась за моё плечо сделал первые шаги, даже трупы я довольно хладнокровно обыскал, не обращая внимания на начавшие с ними происходить необратимые явления. Чем не хирург, «одиночка»? Раньше навряд ли бы смог всё это сделать без внутреннего содрогания, но после вчерашнего вечера, что то изменилось во мне. Ощущение было такое, что сейчас я в состоянии смотреть на человеческие страдания совсем по другому, чем ещё несколько дней назад и кроме этого могу сам их доставлять, правда из благих побуждений. Хорошо это или плохо, время покажет, но от этих перемен в моём характере двум близким мне людям, хуже не стало, а значит акцентировать на них внимание в столь тяжёлой ситуации, для всех нас, не стоит.

– Драп, посоветоваться надо – закончив с завтраком, обратился я к уже сидящему рядом товарищу.

– Говори – продолжая жевать жёсткое мясо, предложил он мне.

– С водой у нас полегче стало, у этих я литров восемь конфисковал, с едой тоже всё нормально. Так может есть смысл задержаться на этом месте на пару деньков? Ты более уверенно ходить начнёшь, Степан, хочется надеяться, за это время тоже снова станет на человека похож, два дня погоды в нашем деле не сделают, а вам облегчение будет.

– Предложение заманчивое, но кто нам даст гарантию, что по округе таких, как эти ещё человек десять не бродит? Как думаешь, сможем мы от всех их отбиться, даже если они не все разом на нас кинуться?

– Сам знаешь, фортуна девка переменчивая, всегда грудью стоять к нам не будет.

– Вот то то и оно. Тут может быть каждый день решающим. Вон, как с ним – Драп кивнул на лежащего и кому то неведомому моргающего глазами Степана, – приди мы на то место на час позже и всё, не обнимался бы ты с ним больше никогда.

– Тогда что, собираться начнём? – спросил я выглядевшего уже на много лучше, товарища.

– Давай друг. Прости уж конечно, что не согласился на отдых, вижу, не легко тебе с нами, но так правильнее будет.

Если бы кто то наблюдал за нашей процессией со стороны, то наверняка подумал, что у нас не всё нормально с мозгами. Сначала я тащил метров на пятьсот лежачего Степана, потом возвращался за грузом, а когда они лежали рядом, успевал ещё где то на пол пути перехватить ковыляющего с копьём в руках Драпа. Не знаю, как было им, наверное, не очень здорово, но я к обеду чувствовал себя таким уставшим будто на улице уже близится ночь, а до неё нам ещё топать и топать. Что же будет с моими ногами и всем остальным, когда она действительно наступит.

– Что то не рассчитал я свои силы – сознался мне Драп, во время нашего с ним крайнего шествия в обнимку.

– Чего, бок разболелся? – спросил я, подумав о самом плохом: – А не рано ли я ему швы убрал?

– Нет, там всё нормально. Отчего то перед глазами всё плывёт.

– Да ты милый друг последних сил лишился. Говорил же тебе, рано на такие расстояния топать. А ты что? Время нас поджимает. Вот оно тебя окончательно и поджало. Всё, сейчас до места доберёмся и падай. Пока я обед искать буду, жарить его, часа два, три придавить сможешь. А там видно будет, есть ли смысл дальше топать или лучше всё таки на сегодня прекратить все похождения.

Заново тронулись в путь лишь сегодня утром. Долгая остановка сил прибавила, но не на столько, чтобы наш ходячий раненый смог идти рядом. Мне так и приходилось возвращаться за ним, после каждой ходки с волокушами, а к обеду его снова повело и мне пришлось так же, как и вчера, отказаться от дальнейшего передвижения. Правда к этому времени Степан более-менее очухался, но ходить своими ногами он всё равно даже не пытался. Говорить мог и советы умные давать тоже имел огромное желание, а вот в остальном помощи от него не было никакой, хотя я и этому радовался.

– Ну что мужики, костёр сами разведёте, кролика к делу тоже пристроить сумеете, а я с вашего позволения вперёд проскочу. Где то недалеко должно быть место, которое нам с тобой – я посмотрел на Драпа, – хорошо знакомо. Осмотреться хочу, есть ли там кто живой и вообще, как там обстановка.

– Ты лужу, где троица бутылки откопала, имеешь ввиду? – спросил меня, однажды бывавший на том самом месте, человек.

– Её. Как думаешь, далеко нам туда ещё идти? – решил я сверить свои ощущения с ним.

– Прости брат, не знаю. Я, когда иду по сторонам мало смотрю, в основном под ноги гляжу, чтобы не свалиться – признался Драп в своём не очень хорошем состоянии.

– Да я и сам толком ничего не помню, так что не один ты такой – постарался я не смущать его больше, чем он это сам сделал. – Просто показалось, что лужа эта где то рядом располагается, а так ли это на самом деле не знаю. Ладно, я не далеко, километра на три вперёд пройду и, если ничего знакомого не увижу, сразу обратно. Лишним не будет, завтра сможем быстрее двигаться по уже знакомому маршруту.

Я бы, конечно, предпочёл никуда не ходить, но две чумазые бутылки, найденные в одном из мешков, напавших на нас людей, не дают мне покоя. Откуда они у них появились? Сами нашли их? Но тогда почему эта посуда, как две капли воды, похожа на ту, что нам демонстрировали старатели, гостеприимно пригласившие нас вместе с ними отобедать. Стеклотару подарили им, за красивые глаза? Сомневаюсь. Во первых глаза у пытавшихся лишить нас жизни были совсем не красивые, а наоборот хитрые, наглые и жадные, а во вторых, серьёзные мужчины редко когда делают такие дорогие подарки особям, одного с ними пола. Тогда что остаётся? Либо эти хитроглазые выкупили посуду у более удачливых коллег, что совсем уж неправдоподобно, либо попросту отобрали её с применением силы и это мне кажется более реальным. Но пытаться отобрать у троих здоровых и крепких мужиков чего либо вдвоём, на такое не каждый решиться. Стало быть, напрашивается вполне закономерный вывод: их должно было быть больше. И вот разобраться с тем, куда делись остальные из этой компании, решившей обогащаться за счёт убийств себе подобных, мне и предстоит. Тупо двигаться дальше, с двумя калеками на руках, прямиком к очередным бандитским рожам.

Знакомая лужа, размером с маленький пруд, появилась неожиданно. С той стороны, откуда двигался к ней, она была словно стеной закрыта плотно растущей, вечно зелёной растительностью, что не позволило, как следует, подготовиться к встрече с грязевым, серо коричневым болотом. Я выскочил на него вырвавшись из плена очередного ветвисто-колючего кустарника и навряд ли остался незамеченным для проводивших здесь раскопки людей, если они конечно ещё находятся на одном из этих, не очень привлекательных для глаза, берегов. Приведя разлохматившуюся шевелюру, в кровь расцарапанной рукой, в порядок, так и остался стоять на месте, всем своим видом показывая добрые намерения ко всему живому, находящемуся поблизости от меня. Но пять минут моего топтания в грязи ни на кого впечатления не произвели. Ко мне никто не подошёл, меня никто не окликнул, да и сам я никого здесь не увидел, хотя место, откуда ловили раритеты, встреченные нами тут, ещё в прошлый раз, старатели, глазами отыскал быстро. Ждать у болота погоды можно долго, практически бесконечно, но в нескольких километрах отсюда разбили свой временный лагерь мои товарищи, которым моё присутствие рядом необходимо не меньше, чем здешним комарам кровопийцам, облепившим мою статичную фигуру с ног до головы. Постоял ещё минут несколько, повернулся во все возможные стороны головой, осмотрел подозрительные места глазами и не заметив ничего странного, и пугающего, выдвинулся к месту, где виднелись остатки когда то ярко горевшего костра.

По дороге ничего необычайного мной обнаружено не было, обжитое место у края лужи также не вызвало во мне сомнений в его благонадёжности, а вот краткие поиски в двадцатиметровой зоне от костра, результат принесли. Куча веток, с ещё не засохшими листьями, собранные в одном месте, явно не для нужд костра, которую раскидал без особого труда, скрывала под собой три, начавшие разлагаться, трупа. Из плохо выглядевших, но по детски безмятежно лежавших на примятой, пожухлой траве, когда то живых людей, знакомым мне показался лишь один. Два других, лица которых были уже покрыты неописуемо жуткими пятнами, ничего в моей памяти не всколыхнули.

– Вот стало быть, как тут у вас всё произошло – закрепив свою догадку высказыванием в слух, медленно проговорил я. – Четверо значит вас на троих вышло. А куда тогда двое, из миролюбивой группы, подевались?

Расширив радиус осмотра, ни мёртвых, ни живых на этой территории больше не обнаружил. Зато у самой кромки грязевой лужи попался мне обломок толстой палки, с обрезком кожаной верёвки, плотно намотанной на него, вызвавший в моём развитом воображении такую не приглядную картину, от которой тут же захотелось покинуть это роковое, для пяти человек, место и больше не возвращаться к нему никогда.

Обратно двигался с нервным ускорением, хотя смысла в этом, похоже, уже не было никакого. Двоих, из бандитской группы, завалил, показавшийся мне даже во время нашей единственной с ним встречи, симпатичный, с открытым лицом мужик, а оставшихся я пристроил туда, где им и есть, самое то место. Стало быть, опасаться нам сейчас больше некого, если конечно новые психопаты на охоту не вышли. И откуда они только берутся в таком количестве, в этих трудно проходимых местах.

– Ну что там? – встретили меня одним и тем же вопросом, современник и потомок.

– Нормально всё, можем после обеда дальше топать, если вам здоровье позволит. До лужи совсем ничего осталось, так что, если поторопимся до темноты, до неё доберёмся.

– Мы что? Мы всегда готовы – ответил за всех, лежачий больной. – Всё от тебя зависит. Как ты, не устал ещё мотаться туда и обратно? Если нет, то можем хоть сейчас идти.

– Вроде не очень, на это расстояние меня ещё должно хватить. Если конечно не оставите голодным – поглядывая на остатки обеда, сказал я.

Ночевать прямо у болота не решился. Моим спутникам было всё равно, где спать, им про убитых ничего не сказал, а вот мне проводить тёмное время суток, практически рядом с покойниками, не захотелось, по морально этическим соображениям. А если быть до конца честным, то меня попросту обуял какой то необъяснимый, животный страх. Когда стоя не вдалеке от убитых вспомнил, как в фильмах ужасов ведут себя некоторые, казалось бы, уже давно умершие люди и не смог отделаться от ощущения, что эти тоже, вот вот поднимутся и придут к нам знакомиться.

Прошагал с тяжёлой ношей в руках, от этого не хорошего места, ещё примерно километр и можно сказать не заметил, как осуществил это. Легко вздохнул лишь тогда, когда разгорелся новый, трудно сказать какой по счёту, костёр и на нём начал поджариваться, разнося аппетитный запах по всей округе, очередной трупик, какого то ушастого, вполне миролюбивого животного.

Утро очередного дня принесло новые ощущения и понимание того, как всё же тяжело топать с волокушами в руках, по совсем незнакомой местности. Подняться в горы мы, по понятным причинам, даже не стали пытаться, а именно там пролегал наш маршрут, по которому двигались сюда. Дальше ковыляли по низине, а здесь, сверху мне это было хорошо видно, открывались такие не весёлые картинки, что пробовать их на зуб по быстрому, не советовал бы никому, кроме врагов своих, которых в живых, на сегодняшний день, у меня почти не осталось. Участки суши в этом районе были почти сплошь окружены разного размера грязевыми образованиями, ширина твёрдой поверхности которых, в некоторых местах, не достигала и нескольких метров, но и она была уже занята кустами и деревьями, просто так не позволившими бы нам пробраться сквозь них. Всё это припомнил довольно быстро и эти воспоминания, как то внезапно, обострили и так находящееся на самой поверхности моей, до предела расшатанной, нервной системы, чувство опасности, заставившее идти ещё медленнее, тщательнее выверять каждый последующий шаг и после каждого десятого делать отметку на почве или на приметном дереве, если таковое находилось поблизости. Кое где просил Степана приподняться, сажал его себе на спину и тащил на собственном горбу столько, сколько это требовалось для его безопасности. С Драпом было легче, он топал от одной моей отметины до другой, но и ему приходилось помогать в тех местах, где твёрдую поверхность нам подменяла зыбкая, словно желе, трясина, на которую стоит только посильнее надавить, и она сразу же потянет тебя ко дну, находящемуся возможно на такой глубине, до которой не один из водолазов моего времени не решился бы опуститься.

Заночевали на сухом пяточке, не позволявшем ни разжечь костёр, ни поймать дичь, ни даже нормально расположиться на нём всей нашей, дружной компанией. Всё, что нам было доступно перед сном, это задушевный разговор, от которого и я не отказался, несмотря на жалкий внешний вид, и абсолютно никакое внутреннее состояние.

– Не знаю, как вы, а я больше сюда ни ногой – ворочаясь на своих, должно быть надоевших до чёртиков, носилках, тихо сказал Степан.

– Меня тоже не уговаривайте, не пойду – поддержал его Драп.

– А мне хочешь, не хочешь возвращаться придётся – со вздохом выдавил я из себя. – Железо вытаскивать надо, без него нормальной жизни у нас не будет.

– Почему же не будет? А аппарат мой на что? Его продукция в любом месте и в любое время востребована. Скажешь я не прав? – обратился ко мне дядя Стёпа.

– Да прав конечно – улыбнувшись замечанию старика, ответил я. – Только с сахаром тут вообще никак.

– Вы о чём это. Что за сахр такой? – спросил Драп.

– Не сахр, а сахар – поправил его мой названный дядя. – Это продукт такой, который в вашей местности делать не умеют.

– А вы про него откуда знаете, если его у нас не делают?

– Пробовали, как то пару раз – сознался я, – завозили его на новые земли, откуда то из далека. Отсюда и знаем про него.

– А аппарату, про который Стёпка чего то ляпнул, он зачем нужен? – снова поинтересовался мой любознательный юный приятель.

– Это у него спрашивай, он тебе лучше объяснит, для чего. А я так, только в теории знаю для чего – сознался я в своей неграмотности, в этом вопросе.

– Да тут всё просто, сахар не аппарату нужен, а тому, что в него заливают, чтобы бродить начало – стараясь не вдаваться в дебри процесса самогоноварения, заявил Степан.

– Так если вам брага нужна, тогда можно и без сахара вашего обойтись. Молодое вино берёшь, ждёшь, когда оно прокиснет и всё, считай готово – показал Драп свои познания.

– А чего, у вас вино делают? – удивлённо спросил дядя Стёпа.

– Делают, делают – встрял я в разговор, – ты про это не хуже меня знаешь. Вернее, знал, пока тебя по башке не ударили, второй раз.

– Вот же сволочи, всю память отшибли, скоро начну забывать, как меня зовут – прикинулся Степан калекой и продолжил: – Если вино есть, тогда можно считать, что производство моего волшебного напитка у нас в кармане лежит. Это же надо, как вовремя я его тогда в багажник положил.

– Куда положил? – спросил, всё внимательно слушающий, Драп.

– Да мешок у меня такой есть, огромный, я его багажником называю – выкрутился хитрый самогонщик. – Вот в него то я аппарат, перед нашим с Владом выходом из дома и положил, и с собой забрал.

– Так он у тебя чего, совсем крохотный? – заинтересовался местный житель, до сих пор неизвестной ему, конструкцией.

– Почему крохотный? Когда всё соберёшь, вот такой – сделав руками, как удачливый рыбак, ответил Степан.

– И на хрена такую громадину с собой таскать. Зачем она тебе в дороге? Тем более, когда вы с Молчуном на поиски пошли?

– Тебе то не всё ли равно зачем? – не выдержал владелец переносного спирт завода. – Хочется мне, чтобы он всё время рядом был, вот и таскаю его везде с собой.

– Ну если так, тогда чего же, таскай, если без него не можешь. У меня раньше тоже собака была. Здоровенная и жрала много, так тоже везде за мной бегала. Правда таскать я её не таскал, но рядом была и днём, и ночью, пока не сдохла.

Мужики ещё долго о чём то спорили, а я лежал и думал о превратностях судьбы, закинувшей меня в будущее, на автомобиле, которому место давно было на свалке истории, в обществе старика десятилетиями гнавшего самогон. Что же это за несправедливость такая, а? Ну что, не мог меня тогда подобрать какой нибудь конструктор, допустим летательных аппаратов или хотя бы обычный учитель химии или физики, на заслуженном отдыхе? Наверняка же в нашем товариществе есть такие, я уверен, что их там не мало. Вот бы где мы с ним развернулись. А сейчас чего, самогон гнать, вместо того чтобы передавать будущим поколениям бесценные знания погибшей цивилизации?

– Дядя Стёпа, хорош тут людям мозги пудрить. Нашёл чем удивить, качеством дешёвого пойла. Рассказал бы лучше что нибудь поучительное из своей жизни. Может быть мой друг полезное что то там для себя почерпнул. Тоже мне носитель секретов производства спирта в домашних условиях – высказал я посланцу из прошлого всё, что наболело.

Ночь провёл беспокойно, несколько раз просыпался, после очередного неудачного доказательства странной формулы, о которой до этого понятия не имел. Под утро так и вовсе приснилось, что бегло говорю с кем то на китайском. Возможно, от этого при пробуждении голова и казалась обычным чугунным котелком, а не предметом для размышления о счастье. Но в утреннем разговоре с приятелями выяснилось, что не одного меня мучили кошмары в тёмное время суток, ощущения душевного дискомфорта испытывали и Драп со Степаном.

– Это должно быть болотный газ на нас так подействовал – высказал своё предположение самый опытный из нашей троицы.

– Да откуда ему тут взяться, кругом грязь одна? – не согласился с ним я.

– А что это такое, болотный газ? – поинтересовался местный житель, о новом для себя словосочетании.

Выяснять, что на нас так подействовало и откуда оно взялось, не стали, поступили проще, быстро покинули это не гостеприимное место. Тем более Степан пришёл к выводу, что с сегодняшнего дня он готов топать дальше пешком, не в одиночку конечно, а в обнимку с Драпом, но для меня и это было огромным облегчением, почти полностью компенсировавшим тупую боль в голове.

Скорость нашего движения, с выходом на трассу ещё одного самостоятельно передвигающегося человека увеличилась не на много, но за счёт того, что стали делать меньше привалов, за день прошли достаточно. Ещё больше протопали во второй и это дало возможность утром третьего выйти к ручью, который просто обязан основательно поставить всех больных на ноги и привести меня в состояние, позволяющие хладнокровно смотреть на временные трудности.

Больше всех водной артерии обрадовался обычный русский мужик, с классическим именем Степан, привыкший хотя бы раз в неделю ходить в баню и в последнее время лишённый этого, как раньше казалось, доступного удовольствия. Он спустился метров на двадцать ниже по течению и не раздеваясь лёг в ручей, окунувшись в прохладную влагу с головой, волосы на которой имели такой вид и размер, что, глядя на них, его легко можно было причислить к движению, зародившемуся в одной далёкой стране ещё во времена юности этого, измотанного долгим походом и травмами, человека.

– Хорошо то как! Воды то сколько! Останусь здесь навсегда! – орал Степан во всё горло, пугая лесных обитателей своим рыком, окунаясь при этом в воду с головой, на которой так и продолжала болтаться повязка.

– Да, я бы тоже так поплескался – с завистью сказал Драп, глядя на старшего товарища.

– Тебе нельзя. Тряпку возьми какую нибудь и оботрись, а мочить свой рубец не вздумай, расползётся – предостерёг я его.

– Сам понимаю, но очень хочется – со вздохом проговорил наш раненый боец и стал стягивать с себя одежду.

Хотя устал не меньше больных, но принять водные процедуры вместе со всеми не получилось. Сначала прополоснул свою одежду, потом приятеля, у которого она была ещё грязнее и которую он сам привести в порядок пока не может, затем развесил её сушиться и лишь после этого занял место вышедшего на сушу Степана. Друзья мои, к этому времени уже во всю загорали, ожидая, когда я отдам команду готовиться к обеду. А мне заниматься такой ерундой совсем не хочется, устал я по три раза на день поваром работать, могли бы и сами о себе позаботиться, не на столько они больны, чтобы не сумели натаскать веток на костёр и поймать попрятавшуюся от криков дяди Стёпы дичь. Обленились окончательно, пора заканчивать с этой расхлябанностью. Всё, больничный лист закрыт, окончательно и бесповоротно.

– Чего валяемся без дела? – спросил я у принимающих солнечные ванны, завязывая шнурок на запасных штанах.

– А чем ещё заниматься? Надоело всё – не открывая глаз, ответил Драп.

– А жрать вам, кто готовить будет, дядя? – задал я ему вопрос.

– Вот почему, как дело заходит о еде, вы сразу же обо мне вспоминаете? – подал голос Степан, привыкший уже откликаться на дядю.

– Потому, что среди нас ты самый умный, самый хозяйственный и самый расторопный. И голова твоя уже соображать начала нормально, можно немного и поработать на общее благо – так и продолжая лежать неподвижно, разъяснил ему Драп своё понимание текущего момента.

– В твоих словах много правды, возможно даже больше, чем ты сам об этом думаешь. Но вот в той части, где ты коснулся состояния моего здоровья, я бы с тобой поспорил – обратился дядя Стёпа к младшему товарищу тоном более опытного наставника, понимающего в жизни гораздо больше, чем его юный друг. – Ты дольше моего стоишь на ногах, а значит твоя работоспособность выше моей и тебе, а не мне, стоило бы позаботиться о нашем обеде. Как думаешь Влад, я прав?

– Прав, ровно на половину. За тобой дядя Стёпа костёр, но займёшься им только после того, как переоденешься в нормальную одежду, хватит ходить в этих странных лохмотьях, скоро к людям выйдем, а они тебя не поймут, если в этом увидят. Ну, а ты, мой израненный друг, постарайся чего нибудь раздобыть для нашего обеда. Я же прогуляюсь в верх по течению, обстановку разведаю и посмотрю на сколько далеко мы находимся от нашей продуктовой закладки. Или может быть кто то из вас хочет со мной поменяться местами?

Прогулка вдоль мелкой, горной речушки затянулась, но несмотря на это до нашей заначки я так и не добрался, далековато мы от неё встали лагерем. Однако меня сейчас беспокоит не расстояние до места, где можно будет подкрепиться овощами, а состояние местности, некоторые складки которой расправились, а кое какие наоборот, стали ещё глубже. Во время своих предыдущих походов возле ручья все его повороты и изгибы запомнить мне наверняка не удалось, но я хорошо помню, что озерца, которое вижу сейчас, до этого здесь не было. Пускай оно и не имеет серьёзных размеров, и глубина его не скроет меня с головой, надумай преодолевать это препятствие в брод, но всё равно, сам факт образования нового водоёма, событие не ординарное и заставляющее задуматься над дальнейшими перспективами, в плане поиска новых артефактов. Умом конечно понимаю, что соваться сюда в ближайшие месяцы не стоит, но вот непреодолимое желание заработать по быстрому, так и подмывает сорваться прямо сейчас в обратную сторону, и проверить, как там поживают знакомые мне лужи и не всплыло ли в них чего нибудь эдакого.

Ничего, кроме запруды, на этом небольшом отрезке земли, последнее землетрясение больше не создало. На обратном пути, я внимательнее, чем до этого, смотрел по сторонам, но никаких пещер, впадин и провалов так и не обнаружил. Можно было конечно попробовать углубиться на некоторое расстояние, в ту или другую сторону от ручья, но я принципиально не стал этого делать, чтобы не соблазниться возможностью зайти ещё дальше, а затем и ещё. Не стоит сваливать в кучу желания и потребности. В данный момент у меня на первом месте стоит необходимость вывести к людям пострадавших членов нашей группы, а всё остальное на втором.

Следующие два дня превзошли все мои самые радужные ожидания. Нет, легче тащить волокушу с грузом не стало, в этом плане скорее даже наоборот, упираться приходилось ещё сильнее, но несмотря на это скорость нашего продвижения увеличилась. Состояние Степана и Драпа улучшилось, они зашагали быстрее и в некоторых местах, где надо было преодолевать завалы или горные выступы, уже могли оказывать мне помощь, это и помогло добраться к продуктовой закладке раньше, чем я к этому готовился.

– Ну что, завтра будем дома – вытаскивая из мешка, успевшую за это время прорости глазками картошку, обрадованно сказал я.

– Будем – согласился Драп, начавший собирать ветки для костра. – Только на следующий же день придётся покидать этот негостеприимный дом. Не очень то нам в нём в прошлый раз рады были.

– Ничего, главное добрались до людей, а с остальным справимся. Временно поживём в «Одиночке», а там что нибудь придумаем – не стал я портить себе настроение.

– Чего я забыл в твоей «Одиночке», я домой пойду. Если хотите и вы можете со мной – отказался Драп ночевать в приюте для странников.

– Неудобно. Два здоровых мужика припрутся к твоим родителям на постой? Нет, мы уж как нибудь самостоятельно справимся с этим – отказался я.

– Ну как знаешь. А то могли бы снова в круг выйти, какие никакие деньги, а всё же что то заработаем.

– Подумаю. Если захочется морду кому то набить знаю, где тебя найти.

Степан в нашем разговоре совсем не участвовал. Изредка поглядывая на него, замечал, как мужик волнуется. Я его понимаю, одно дело выслушать от меня историю о жителях будущего, а совсем другое встретится с ними самому, лицом к лицу. Он к словоблудию Драпа привык не сразу, представляю, как ему будет нелегко, когда все вокруг начнут разговаривать точно так же, как и наш приятель.

Утром дядя Стёпа скооперировался с нашим местным другом и предложил мне отдохнуть немного. Тащить волокушу вдвоём неудобно, это могу, как опытный тягловик, подтвердить, но отказываться от предложения не стал, дорога не из лёгких, так что мне ещё представится возможность поработать и руками, и ногами. Просятся люди на работу, так почему бы не оказать им уважение.

Мужики дали мне возможность шагать с одним мешком за плечами аж целых два часа, потом я сам заставил их бросить это дело и снова впрягся в уже ставшую родной тачку без колёс. Так мы и вошли в долину. Впереди, придерживая друг друга, не очень бодро топали Степан с Драпом, а сзади я, весь в мыле, но с огромной улыбкой на лице.

– Наконец то дотопали! – молоточками стучала фраза у меня в висках. А ей в унисон, в груди, там, где сердце, звучала более прозаичная: – Не радуйся так, тебе ещё целый автомобиль на руках сюда перетаскивать.