Текст книги "Попутчик, москвич и водитель (СИ)"

Автор книги: Игорь Шилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Старший овцевод появился, как раз тогда, когда время перехода сумерек в тёмную, звёздную ночь уже подходило к концу, а я почти был готов к тому, чтобы отправиться в царство сновидений.

– Чего костёр не разжёг? – спросил он меня, что то складывая в свой угол.

– А зачем? Всё равно спать уже пора укладываться – объяснил я причину своей нерасторопности.

– Успеем выспаться. Ты давай чиркни там, сейчас возвращение твоё отмечать будем.

Я тут кое чего у Виолеттки выпросил. Посидим вдвоём, порадуешь старика рассказами. А то наши только спрашивают, как козы, да бараны, а так чтобы по душам поговорить не с кем.

Пока возился с огнём, старик оборудовал место для посиделок и, чтобы не так было скучно, без перерыва рассказывал местные новости, обсуждал наших общих знакомых и расхваливал стряпню поварихи, от которой и в самом деле шёл бесподобный аромат.

Впервые, за столько дней, по настоящему расслабившись и почувствовав, что на сухую нормальный разговор не сложится, решил забыть о данном самому себе обещании и достал из мешка бутылку с коньяком. А повертев её перед удивлёнными глазами Сильвио, спросил старика:

– Ты водку пьёшь?

– А чё это такое? – зачарованно глядя не столько на бутылку, сколько на тёмно янтарную жидкость, играющую на фоне костра всеми своими оттенками, накопившимися в продукте за сотни лет.

– Вино это, так называется. Так чего пить его будешь? – сообразив, что про водку здесь могли и не слышать, сделал я повторное предложение.

– Вино?! Откуда оно у тебя взялось, в это время? Да ещё в таком красивом кувшине.

– Ну я же на новых землях побывал. Вот там и раздобыл – открыл я секрет Полишинеля.

– Дорогущее поди? Ты бы его лучше вон, Денке нашему отдал, он страсть, как до таких игрушек охоч. А мы то с тобой чего, такое добро переводить будем?

– Денке твоему я уже пустую пристроил. А эту с тобой хочу распить. Ты что, возражаешь?

– Нет. А ты сам то его пробовал? Может оно того, как отрава уже. Выпьем и помрём сразу. Я не знаю, как ваше, а наше вино до следующего сезона не стоит – засомневался Сильвио.

– А тебе чего, не всё рано, когда помирать? Не нажился ещё что ли? – пытаясь подзадорить старика, спросил я.

– Мне то может и всё равно, я же о тебе беспокоюсь.

– Ну раз обо мне, тогда первым и будешь пробовать. Налить то, найдёшь куда?

Вино в общине делают, но сразу продают или сами выпивают в первые месяцы после изготовления, об этом дед Сильвио рассказал мне после первого же выпитого стакана. Не стоит местный алкоголь долго, чего они с ним только не делали, а результат один, через полгода киснет и всё, дальше его можно использовать только для наружного применения. Зато мой напиток произвёл на старого алкаша, не избалованного градусами, просто умопомрачительное впечатление, его так переклинил выдержанный годами, в грязи, коньяк, что язык и так любившего поговорить человека молотил всё, чего ему только приходило на ум, без умолку. Рассказал он мне много такого, о чём на трезвую голову наверняка бы даже и не заикнулся, и чего в момент нашего знакомства даже не касался. Он смело говорил о том сколько денег в закромах трудового коллектива, про то, как их образцово показательный глава шляется налево, какие взаимоотношения, на самом деле, у него и его хитрых братьев, и много ещё чего такого, что меня сильно удивило, поразило и заставило серьёзно задуматься.

Сам я выпил ровно столько же, сколько и мой потомок, чей организм, по видимому, был не в состоянии выдержать такой мощный удар, нанесённый по нему привычным для нашего поколения химикатом. Однако мне от векового алкоголя было лишь немного весело и поэтому я был в состоянии подыгрывать разболтавшемуся пастуху, и даже подначивать его, чтобы разузнать, как можно больше о местных нравах. Когда ещё такой шанс представиться? Здесь же в магазин за коньяком не сходишь, чтобы напоить товарища до беспамятства.

Несколько дней самым наглым образом отдыхал. С утра отрабатывал на кухне, а потом болтался по ближайшим окрестностям, загорал лежа на сеновале, спал после обеда, иногда, если было желание помогал старику, когда надо было натаскать воду в поилки, всё же ему одному с этим не легко справляться, а вечером наливал Сильвио очередные тридцать капель и дед развлекал меня своими рассказами. Про мой поход он от меня так толком ничего и не услышал, зато я с каждым днём становился всё умнее и умнее, и сильно жалел, что не прихватил с собой ещё хотя бы одну бутылку такого полезного напитка. По сравнению с прошлыми нашими беседами, касавшимися в основном исторических событий и переживаний, оставшихся в живых людей по этому поводу, теперешние темы разговоров вращались абсолютно в другой плоскости, более доверительной, что ли. Мой собеседник много чего знал не только про тайны своей общины, но и располагал сплетнями, очень похожими на правду, про комплекс «Одиночка», верхний и нижний город, близ лежащие с ним населённые пункты и про городской совет, который вот уже лет пятьдесят контролирует все процессы на данной территории. Много чего из услышанного воспринимал, как экскурс в историю, способный помочь мне стать полноправным гражданином здешнего мира, что то брал себе на заметку, для более детального выяснения, а вот работой горсовета заинтересовался основательно и сразу же, во время рассказа, задавал много наводящих вопросов моему гиду по новой реальности.

– А если городской совет выборный, тогда как так случилось, что в нём заседают одни родственники и близкие друзья его главы? – спросил я раскрасневшегося Сильвио, в одной из наших бесед.

– Ну ты чего, совсем наивный или только прикидываешься? Хотя нет, ты не то, не другое. Ты у нас обыкновенный дурак, проживший всю жизнь на новых землях, где нет ни власти, ни порядка. Ты, наверное, и про выборы то услышал в первый раз, от меня? Так?

– Ну да. А где же я про них должен был узнать? Дома про это не говорили, а на каторге какие же выборы, там гоняют в три шеи, да работать заставляют с утра до ночи.

– Ну да, ну да – передразнил меня старик, – слышал я про эту вашу каторгу. Ладно не обижайся. Тут хитрость то вот какая, мы выбираем только главу городского совета, а он потом сам людей подбирает, кто ему помогать станет, вот так родственники, друзья, хорошие знакомые и оказываются во главе нашего совета. Понял?

– Не дурак, как вы говорите. Чего же тут не понятного? – сделав акцент на «вы», ответил я. – Допустим если бы тебя главой выбрали, ты бы тоже всех своих туда забрал? Скажешь не так? Может и мне там местечко нашлось бы.

– Нет! Я не такой! – возмутился старик, зло сверкнув глазами и стукнув себя в грудь кулаком. – Я за правду! Не чего дуракам и мздоимцам делать в совете, там должны заседать умные люди.

– Ну ну, чего завёлся? Я же пошутил. Понятное дело, что ты не такой, пока там не оказался. Ты мне лучше про другое скажи, а чего это вы тогда себе нового главу не изберёте, если этот не оправдывает народного доверия? Или он у вас пожизненный?

– Что значит пожизненный? Совсем нет, на десять лет его выбираем. А другого почему не выбрать? Хм. Хорошо спросил? Думаю, не выбираем потому, что не можем.

– Это как же так? – не понял я ответа.

– А как ты другого выберешь, когда палочку, которую ты получаешь при подходе к бочкам, надо бросать на глазах у охраны? И, как ты её кинешь в ту, которая собирает голоса другого кандидата на должность? Думаешь все такие смелые, как я? Ну даже если и накидали бы мы этих палок больше новому и что с того? Долго ли старому кинуть связку этих щепок сверху? Подсчёт голосов проводит комиссия, давно купленная старым главой. Ты чё, действительно такой наивный? Ну ка, плесни мне ещё из твоей бутылки. Я тебе сейчас расскажу, как они там все устроились.

К концу четвёртого дня ночных разговоров под коньяк и хорошую закуску, Сильвио Иванович впервые назвал меня давно не слышанным мной в свой адрес словом, «сынок». И, как мне показалось, он знал о чём говорил. Назвать его отцом у меня язык не поворачивался, а вот отплатить ему, за его доброту и ласку, обозвав дедом, я был готов, это всегда пожалуйста.

За эти дни, кроме задушевных разговоров до полуночи и дневного отдыха после них, занимался и кое чем полезным. Так мне удалось привести в порядок косу, я сумел отдраить речным песком металл от ржавчины, а кроме этого у меня получилось соорудить из сельхоз инструмента, что то похожее, правда очень отдалённо, на режуще колющее оружие. Расколов палено, толщиной сантиметров десять, приложил две получившиеся половинки к лезвию, а убедившись, что они полностью соответствуют моей задумке, начал тупым ножиком подгонять будущую рукоятку, до подходящих для моей руки размеров. Когда с этим закончил, обмотал получившуюся конструкцию тонким шнурком, которому дело и здесь нашлось, а немного позже промазал места стыка металла и дерева сосновой смолой. Получилось конечно довольно примитивное изделие, если не сказать смешное, но ничего подобного здесь я пока не видел, а потому очень возгордился от того, что сумел собственными руками смастерить такую конкретную вещь.

С вернувшимися из города братьями также повидался и напросился к ним в напарники на следующую поездку. Они были только рады такому обстоятельству, кто же станет отказываться от бесплатного переносчика камней, количество которых на дороге не уменьшается из-за частых обвалов. По совету моего названного "отца", один день посвятил заготовке жердей и веток для утепления навеса на зимний период. Он здесь, на сколько понял из сумбурного повествования старика, ничем не отличается от лета в наших северных широтах, поэтому такого утеплителя, его жилищу, будет достаточно. И самое главное, я основательно проработал свой новый маршрут, конечно не без помощи старшего товарища, много чего порассказавшего мне о местах, находящихся на севере от долины. В следующий поход пойду именно туда, буду искать Степана в предгорьях, выше ему всё рано не забраться.

Глава 13

На дорогу, в счёт оплаты за тёмную бутылку ёмкостью ноль семь литра, взял у Дена головку сыра, десяток варёных картофелин, пять помидоров, столько же огурцов и одну луковицу. Этого вполне хватит, чтобы не голодать в пути, а по приходу в «Одиночку» питаться буду на местной кухне, если судить по прошлому моему заходу в это предприятие, то кормят там довольно сносно. Водой запасся из ручья, единственная рабочая ёмкость, оставшаяся у меня, вмещает в себя литра полтора, немного, но я уже привык обходится той влагой, которая имеется в наличии. Из вещей ничего не взял, забрал лишь то, с чем пытаюсь на долго не расставаться и чего буду сдавать в скупке. В этот список вошли абсолютно все оставшиеся бутылки, коробка спичек, часы и копьё с ножом. Остальное оставил на попечении Сильвио, понадобится оно мне только во время следующего выхода в лесную зону, поэтому таскать этот хлам с собой в город, мне незачем.

Всё в очередном походе в город шло по плану, во всяком случае для меня и длилось это до того самого момента пока мы не упёрлись в уже знакомую мне группу, состоящую из трёх женщин и маленькой девочки, карауливших приход телег с молочной продукцией на дороге. Даже не так, всё было нормально до тех пор, пока одна из женщин не признала во мне того вечернего гостя, который, по моей версии, собирался развлечься на халяву, а по её, а вот какая у неё версия осталась после нашего расставания, так, наверное, никогда и не узнаю.

– Ты?! – изумлённо произнесла высокая и стройная брюнетка, явно похорошевшая после нашей последней встречи с ней.

– Здрасте – скромно улыбнувшись признался я, не зная, что ещё можно сказать увидев малознакомого человека.

– Как хорошо, что мы встретились снова. У нас одна просьба к тебе имеется – передав право делать покупки своим спутницам и отведя меня в сторонку, тихо проговорила особа женского пола.

– Просьба? – снимая с плеч не к месту зазвеневший мешок и стараясь заглушить собственное удивление: «Я чего же, постоянно теперь их кормить обязан?», спросил я и сразу же рассказал о скудности своих запасов: – Но у меня сегодня почти нет ничего.

– Нет, нет. Я не об этом – остановила меня женщина, – ты нам уже и так достаточно помог. Мы бы хотели посоветоваться с тобой, по очень важному для нас вопросу.

– Посоветоваться? Да что же я то могу вам посоветовать?

– Ну может не посоветоваться, а просто поговорить, ты бы мог со мной?

– Поговорить? Поговорить мог бы, наверное. Если надо, так чего же не поговорить, я не против. Говорите – не много смущаясь согласился я на общение с мало знакомой, но выглядевшие довольно симпатично, женщиной средних лет.

– Нет, на дороге про такое не говорят. Тут обстоятельно надо всё обсудить. Понимаешь в чём дело... – зашла женщина из далека и, как здесь принято, завела разговор ни о чём, понять из которого «чего они хочут», я так и не сумел.

Настойчивость, с которой меня просили остаться, заинтриговала. В голове завертелись нескромные мысли, бросавшие в жар и заставляющие украдкой поглядывать на стройную фигуру миловидной дамочки. Так и не разобрав, что ей от меня надо, решил всё же сходить в гости. Город никуда не денется, доберусь до него позже и самостоятельно, а второго предложения от женщины можно и не дождаться.

– Вы поезжайте, а я здесь не на долго задержусь. Тут меня помочь в чём то просят – сказал я младшему брату, с которым у нас контакт был более плотный.

– Смотри не загнись там, помощник. Знаем мы, какая помощь нужна бабам, долго живущим без мужиков, – хихикнув, но так, чтобы это не увидели покупатели, посоветовал он.

– Ты за меня не переживай, лучше за сметану свою волнуйся, как бы не скисла по дороге – дал я ему более дельные рекомендации и пошёл к женщинам, уже готовым к возвращению домой.

Сегодня их покупки в одну корзину не поместились. На обочине дороги, где меня ждала отоваривавшаяся троица и маленькая, не по годам шустрая девочка, стояло целых три плетённых короба, доверху заваленных сыром, маслом, кувшинами со сметаной и творогом.

– Какая из них самая тяжёлая? – спросил я ребёнка, вертевшегося рядом со взрослыми.

– Вот эта – ткнув пальцем в одну из корзин, ответила девочка. – Мама сама пробовала поднять её и не смогла.

– Ну тогда её и возьму – отрывая действительно совсем не лёгкую корзинку от земли, сказал я ей, а закинув груз на плечо обратился и к её маме: – Можем идти, если вас здесь больше ничего не задерживает.

При дневном свете затерявшееся между возвышенностей плато, с неестественно яркой зеленью, произрастающей в огромном количестве по его краям, показалось более уютным. Не так одиноко смотрелись дома, вокруг которых без устали носились дети, совсем не бросалась в глаза пустота в загоне для животных, навес с дровами тоже выглядел отнюдь не пустым и даже грядки имели более привлекательный вид, чем в прошлое моё посещение этого великолепного места. Перемены наблюдались и в поведении женщины встретившей меня в тот раз, возле своего дома, с дубиной. Её глаза были уже не такими печальными, а в голосе проскакивали весёлые и где то даже озорные нотки.

– Ставь здесь корзину – сказала она мне, когда мы добрались до длинного, деревянного стола, расположенного возле самодельной печки, на заднем дворе одного из домов.

– Тяжёлая, как вы их только сами таскаете – скинув ношу с плеча, посочувствовал я ей.

– А куда денешься? Мужиков у нас нет, всё приходится самим делать. Но такой поклаже мы только рады и готовы её тащить откуда угодно – ответила хозяйка здешних мест, подымая на стол одну из корзин, вместе с подругой. – Спасибо тебе, вторую неделю у нас сытно. Сам то не проголодался? Может накормить тебя?

– Нет нет, не надо – запротестовал я. – Спасибо, есть не хочу. А если проголодаюсь у меня есть чем подкрепиться.

– Врешь поди? Садись давай за стол, сейчас принесу чего нибудь.

Объедать людей, которым самим толком нечего есть, мне было неудобно, но отказываться от приглашения, сказанного от всей души, было ещё не удобнее. Вздохнув, вполне искренне, сел за стол, но не стал ждать, когда подадут разносолы, а тут же приступил к опустошению своего походного мешка. Выложил из него всё, что брал с собой в дорогу. Ничего, один день как нибудь продержусь, зато сейчас не буду чувствовать себя нахлебником.

– Ну зачем ты это – недовольно взглянув на мой тормозок, полностью лежащий на обеденном столе, сказала, пришедшая с огромной тарелкой в руках, женщина. – Думаешь у нас не найдётся чем накормить одного мужчину? В кои то веки запахло мужским духом в доме, так неужели мы его голодным оставим?

Из чего была приготовлена местная лепёшка, сильно напоминавшая пиццу, я так и не разобрал, но умял её с нескрываемым удовольствием. Как не старался, а ни одного кусочка на тарелке не сумел оставить, так было вкусно.

– Наелся? – спросила женщина, знавшая меня дольше остальных после того, как я отодвинул от себя пустое, глиняное блюдо.

– Угу – продолжая дожёвывать огромный кусень, попавший мне в рот последним и пытаясь приподняться из-за стола, ответил я ей.

– Сиди, сиди – остановила меня её подруга, которую впервые увидел только в общине, сидевшая рядом с нами всё время моего обеда. – Здесь разговаривать будем.

– Спасибо. Здесь, так здесь – сказал я, кивнув головой и уселся обратно, на деревянную скамейку.

– Ну что, давай ещё раз познакомимся? – предложила мне та из женщин, которая пригласила к себе в гости.

– Давайте – не стал я отказываться, снова пытаясь приподняться. – Меня зовут Влад.

– Красивое имя – взглянув на подругу, сказала более старшая местная жительница.

– Мне тоже нравиться – согласился я с ней, но поймав на себе удивлённый взгляд женщины, знавшей меня под другим, добавил: – А если кому то это не очень приглянулось, можете звать меня Молчуном. На него я также охотно откликаюсь.

– Теперь всё понятно – успокоившись, сказала более стройная и красивая, и тут же спросила меня: – А фамилия, Влад, у тебя имеется?

– А как же. Как же человеку жить без фамилии – обрадованно воскликнул я, несмотря даже на то, что про наличие здесь фамилий слышу впервые. – У меня и фамилия есть, и отчество. Я Соловьёв Владислав Романович, двадцати пяти лет отроду.

– И фамилия у него красивая – сказала та, что выглядела не так привлекательно.

– Певучая – подтвердила её подруга и попросила: – Владислав Романович, не сочти за излишнее любопытство, но не мог бы ты нам чего нибудь о себе рассказать. Ну хотя бы о том, откуда ты родом, кто твои родители, чем занимаешься.

Предложение выглядело странновато, такое впечатление, что мне тут допрос учиняют или собираются в гангстерскую семью принять, но я решил не замыкаться в себе. Если люди интересуются моей жизнью, то это совсем не значит, что у них по отношению ко мне имеются какие то криминальные планы. Однако узнать, на кой чёрт им нужна моя биография, всё же стоит.

– Для чего вам это? – глядя на женщин, спросил я их.

– Ты не подумай чего нибудь плохого – заговорила та, что сделала предложение рассказать анкету, – мы не собираемся потом распускать о тебе сплетни или трепать твоё имя на каждом углу. Нам это нужно для того, чтобы окончательно понять тот ли ты человек, с кем мы сможем посоветоваться по очень важному для нас вопросу. Один раз ты уже помог нам, помоги и сейчас. Очень тебя просим.

Некоторое время молчал, собираясь с мыслями, анализируя сложившуюся ситуацию и выстраивая линию дальнейшего поведения. Желание на ком нибудь обкатать уже сложившуюся в голове легенду возникало у меня давно, но реальных слушателей среди местных, кого бы она интересовала в полном объёме, до сегодняшнего дня не находилось. Почему бы не выступить прямо сейчас, перед этими, почти незнакомыми, людьми, если такой случай подвернулся, тем более они так просят. Всё равно же буду нести сплошную ахинею и никаких личных секретов не открою.

– Ну, если это для вас так важно, то почему бы и не оказать уважение. С чего начать? С места рождения, наверное? Родился я на новых землях, где всю свою жизнь проживали мои родители, сгинувшие в небытие, при невыясненных обстоятельствах – заговорил я в более близкой этим людям манере. – Сам являюсь «одиночкой», кто это такие вы, наверное, знаете. Этим ремеслом и зарабатываю себе на жизнь. Временно обитаю в соседней с вами общине...

Сидящие напротив люди, внимательно слушали мою, местами не скромную, болтовню, кивали головами, иногда переглядывались и изредка чему то, совсем скромно, улыбались. Такое благосклонное отношение к моей, ничем не примечательной, персоне не позволяло остановиться быстро и я продолжал, и продолжал выдумывать новые повороты, якобы своей, не лёгкой жизни, буквально на ходу, но стараясь при этом всё же держаться в рамках приличия. Это выступление одинокого актёра, возможно, могло стать самым запоминающимся для меня, так долго врать мне приходилось очень редко, а так масштабно вообще никогда, но я предпочёл прекратить его, понимая, что начинаю заговариваться и повторяться. Всё таки я ещё не совсем местный житель и не привык, так же как и они, говорить долго, нудно и не по делу, не задумываясь о том, нравится ли всё это слушателям.

Закончил свой красочный рассказ, из которого следовало, что я довольно самостоятельный, умный, в меру образованный, симпатичный и порядочный молодой человек, оставшийся рано без материнской ласки и отцовской поддержки, понятия не имеющий, что такое местная каторга, всего то минут через двадцать, после его начала. По здешним меркам не так уж и много.

– Ну вот, вроде бы и всё. Не знаю даже, что ещё можно к сказанному добавить? Если чего то не понятно, спрашивайте, я отвечу – сказал я, пытаясь сообразить, с какого это перепуга меня так растащило на такое фантастически откровенное враньё незнакомым людям, да ещё и женского пола.

Подруги молчали совсем не долго, но мне и этого времени хватило, чтобы успеть предположить, что сказка моя им понравилась, показалась правдивой и легла на их впечатлительные сердца ровным слоем. Когда же одна из них снова заговорила, в правильности этого предположения я уже почти не сомневался.

– А я тебе ещё тогда сказала, не простой это человек – после паузы, обратилась к более старшей женщине моя знакомая, сопроводив фразу несколькими витиеватыми предложениями, суть которых от меня ускользнула.

– Да, теперь и я вижу, права ты была, подходящий мужик – словно меня и не сидело рядом, согласилась с ней та.

– Понравилось нам, как рассказывал о себе. А ещё больше понравилось, что не таился перед нами, ничего не скрывал. Значит нечего тебе от людей скрывать, а этим не каждый похвастаться может. Теперь и мы бы хотели, так же откровенно рассказать тебе, о нашей жизни. Начну с имён. Меня София зовут – глядя мне в глаза, сказала та из женщин, что была, по всей видимости, главой этого поселения, и которая меня за собой сюда и привела, – а это Клеопатра, сестра моя.

– Очень приятно – на этот раз всё таки встав на ноги, сказал я и кивнул головой каждой из собеседниц.

Этот поступок не остался без внимания, но обсуждать его, сидевшие за одним со мной столом, от чего то не стали. София лишь многозначительно переглянулась с Клеопатрой и продолжила говорить. Говорила она долго, на много дольше моего, но не менее страстно. Год своего рождения и своей сестры она не назвала, так же, как умолчала и о родителях, и месте рождения, а вот жизнь в этом красивейшем месте, описала с самого образования на нём общины. О пропавших мужчинах также было сказано вскользь, не хотела женщина теребить общеизвестный факт, не просто ей было вспоминать про это. Зато о том, с какими трудностями столкнулся после этого случая, осиротевший в одночасье женский коллектив поведала она с полной откровенностью, но в тоже самое время ни на что не жалуясь.

Мне показалось, что излагала младшая сестра историю своей не простой жизни, что то около часа, но в конце её долгой речи я так же, как и в начале, не понимал, для чего этот разговор был начат. Всё по своим местам расставила заключительная фраза Софии, сказанная в таком ключе, будто бы говорившая оглашала приговор суда.

– У нас к тебе просьба имеется Владислав Романович. Она у нас образовалась давно, ещё в первое утро после нашей с тобой нечаянной встречи, а во время твоего рассказа мы окончательно поняли, что не ошиблись в тебе. Ты согласна со мной, Клёпа?

– Хороший мужчина. Ты, как всегда, права Софа. Твои глаза тебя и в этот раз не подвели.

– Мы хотели бы просить тебя, стать главой нашей общины – сделала мне София очень неожиданное предложение. – Возможно просьба эта, поначалу, покажется тебе странной, но ты выслушай нас, прежде чем принимать окончательное решение. Согласен?

– Согласен – не скрывая, что крайне удивлён, ответил я. Хотя слушать женщину уже давно устал.

Дальнейший разговор был ещё более долгим и не оттого, что у местных принято вставлять в предложения разные слова не по теме, а потому, что быстро рассказать историю этих людей было невозможно. Вот здесь то мне и поведали о месте рождения, родителях и о мужьях, в полном объёме.

Родились сёстры в той части огромного острова, которую здесь принято называть восточной, с разницей в четыре с половиной года, в семье простого крестьянина, как бы сказали у меня дома. Трудились, как и все остальные в их поселении, вместе с родителями, на земле, не отличавшейся повышенной плодородностью и урожайностью до той самой поры, пока в один прекрасный день не познакомились со своими будущими мужьями, к которым уже через месяц и вовсе перешли жить насовсем. В посёлке, стоявшем всего в нескольких километрах от родного, трудолюбие также было в почёте, а достаток, как и дома, никак не подымался выше уровня выживания. Но мужики девчонкам достались рисковые, не бестолковые и не желающие всю свою жизнь идти на поводу у сил природы. Плюнули они на родительское благословение и смотались со своими подругами, к тому времени имевшими уже по малолетнему ребёнку, в город, что стоял в трёхстах километрах от родных мест и попытались там наладить безбедное будущее. Однако город мало к кому из чужаков поворачивался грудью, он всё норовил лягнуть посильнее и запихать в долговую зависимость от сильных мира сего, прибравших все лакомые земельные куски, что находились поблизости. После трёхлетнего заточения в его стенах, две семьи, разросшиеся до пяти человек в каждой, прихватив с собой ещё шесть таких же, численность которых колебалась от трёх до пяти, пошли на запад, в ту сторону, где когда то было море и, где земля ещё числилась ничейной. Так и появилась в этом ущелье новая община, не добравшаяся до знакомой мне долины всего лишь несколько десятков километров, которую позже занял Ден со своими родственниками и друзьями. Начали обрабатывать плодородную землю, затеяли капитальное строительство, охотились, собирали травы и торговали с городом, в городском совете которого поселение и было зарегистрировано до той самой поры, пока не сгинули разом все взрослые мужчины, ушедшие на очередную охоту и не вернувшиеся с неё. Вот с этого здесь и начались трудности.

Поиски мужиков, на которые был нанят отряд одиночек результата не дали. Деньги в общую казну, соответственно, поступать перестали, так как община, по местным законом, перестаёт существовать сразу же после того, как погибает её глава и до тех пор пока не изберётся новый. Её попросту лишают права торговать в городе, откуда и шла основная прибыль, до прихода к власти нового начальника, готового взять на себя ответственность за всех людей, живущих на отдельно взятой территории.

– А чего же вы не пошли да не представили совету нового главу? – встрял я в повествование, когда дело дошло до этого места.

– А где же его было взять? – спросила меня Клеопатра. – Мужики то наши все пропали, а с улицы брать, кого попало, нельзя. Продаст с потрохами и нас, и детишек наших.

– Так вон, хотя бы Софью назначили, женщина она видная – высказался я по вопросу, ответ на который лежит на поверхности.

– Сразу видать, что человек ты не местный – усмехнулась Софа. – Это у вас там всё просто, а здесь по другому. Главой общины только мужик может быть, не младше двадцати лет. А у нас самому старшему девять и куда мы с ним? Женихов дочкам искать, так они тоже ещё не в том возрасте, чтобы женихаться. Самим на поклон идти к соседям, чтобы замуж взяли, так мы лучше с голоду сдохнем, нежели своих мужиков предадим. Вот так и маялись до той поры, пока судьба к нам тебя не привела.

– Так вы чего, предлагаете мне на ком то из вас жениться? – вырвалось у меня. – Извините дорогие мои, но я не согласен. Парень я может быть, по вашему и не сильно молодой, но жениться мне ещё рановато, тем более на женщине старше себя по возрасту. Хотя вот вы, Софья, если быть до конца откровенным, мне очень даже симпатичны, как женщина и человек. Но жениться на вас я всё рано не хочу. Простите.

Женщины смеялись долго и весело, заставив и меня улыбнуться за компанию, правда мне было совсем не до смеха. И на хрена мне такое удовольствие, на бабе с тремя детьми жениться? Я чего с дуба рухнул?

– Жениться тебе никто не предлагает – сказала сквозь слёзы, вызванные смехом, Софья, – хотя и мне ты нравишься, даже очень. Мы хотим, чтобы ты пошёл с нами в городской совет и подтвердил, что стал нашим главой и всё. А дальше, как хочешь, можешь жить с нами и даже руководить здесь, мы только рады будем этому. Голова у тебя на месте, да и хитрости хватит, чтобы с бабами справиться. А не хочешь так делай то, чего тебе нравиться и приходи к нам за вознаграждением, которое мы готовы тебе выплачивать ежемесячно. Если оно конечно тебе нужно. Торговать с городом найдём чем, травы наши там раньше нарасхват были.

– Так вы чего, хотите, чтобы я просто числился у вас главой сельской администрации? – сорвалось у меня с языка.

– Не поняла я, чего ты сказал? – спросила Клеопатра.

– Я спрашиваю, вам моя персона нужна только для вида?

– Ну, что то вроде того. Я сразу подумала об этом, как кошель твой подняла и увидела, чего ты в нём оставил. Сколько живу, а такого человека, как ты, ещё не встречала. На что уж муж мой был добрее доброго, но так к незнакомым людям даже он не относился. Вот поэтому мой выбор на тебя и пал – разъяснила мне Софья свою позицию.

Никогда бы не подумал, что можно спалиться на такой ерунде. Хорошо ещё, что женщина мой душевный порыв списала на одну из черт моего характера, а не на незнание местных обычаев. Надо быть впредь более осмотрительным в мелочах. Ладно, с этим всё понятно. А вот, как быть с поступившим предложением?

– Ну, что Владислав, сразу согласишься нам помочь или подумать хочешь? – прервала Клеопатра ход моих мыслей, хитро посмотрев мне в глаза.