Текст книги "Черта прикрытия"

Автор книги: Иэн М. Бэнкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 49 страниц)

– И они ведь здесь? – спросила Крейт Хюэн. – На Сичульте. Так?

Вепперс усмехнулся.

– Да. Или в окрестностях.

Хюэн медленно кивала.

– В последних оперативных сводках, какими я располагаю, сообщается, что значительное число кораблей, построенных на Цунгариальском Диске, неожиданно вырвались из системы Цунга. Очевидно, они располагали достаточными для этого ресурсами. Никто и не предполагал, что у них есть доступ к таким ресурсам, – сказала она, переведя взгляд на Демейзена. – Они направляются сюда. В систему Квайн, на Сичульт.

– В их движки внезапно впрыснули хорошенькую порцию антиматерии, – с сожалением признал аватар, решительно покивав. – Я отрядил пару элементов разбираться с ними, но много этих клопов все-таки ускользнуло.

– Эти цели, – повторил Вепперс, – расположены на Сичульте или вокруг планеты. Я уведомлю корабли об их точном размещении, когда они подойдут на достаточное расстояние.

Глаза Демейзена расширились.

– Правда?! Это их основательно сдерживает.

– Залог успеха – правильный расчет операционного времени, – поучительно заметил Вепперс и улыбнулся. – Дело в том... – он подался вперед на кушетке, уселся поудобнее, потом пересел ближе к Демейзену. Тот почувствовал, как напряглась Ледедже, и тут же, не оборачиваясь к ней, вытянул руку назад и прижал ее к груди девушки, препятствуя ей двинуться с места.

– ... что я на твоей стороне, юнга.

Вепперс еще раз улыбнулся аватару неискренней улыбкой – прямо в лицо, и на этот раз Демейзен никак не отреагировал.

– Обо мне достаточно сказать, – продолжил Вепперс, – что я буду рядом и дам нужные указания, и если кораблей хватит для выполнения этой разрушительной миссии, то все отвратительные, омерзительные, ужасающие Преисподние будут разрушены, а несчастные души мучеников, томившиеся там, – выпущены на волю и освобождены от невыносимых страданий. – Вепперс наклонил голову к аватару, словно бы интересуясь его мнением. – Так что от вас мне нужны гарантии бездействия. Вы должны пообещать, что не станете вмешиваться в мои – их – дела. Если бы вы нашли в себе силы пропустить к планете по крайней мере некоторые суда флота Альтруистов, ну или хотя бы воспрепятствовали попыткам других сторон конфликта – под каковыми я подразумеваю, скажем, НР – сорвать атаку флотилии, это было бы и вовсе замечательно. – Вепперс оглянулся на Ледедже и только потом вернулся взглядом к аватару. – Договорились?

– И вы еще спрашиваете! – Демейзен с восторженной улыбкой наклонился к сичультианцу. – Конечно! По рукам!

Он энергично закивал.

– Пожалуйста, простите меня за все предшествующие необдуманные реплики! Ничего личного!

Он протянул магнату руку и выжидательным жестом указал на нее. Вепперс покосился на раскрытую ладонь Демейзена, ожидавшего рукопожатия.

– Вы меня извините, – сказал он наконец, – но я не имею привычки пожимать руки. Никогда нельзя знать наверняка, где люди были перед этим и что этими руками делали.

– Я вас превосходнейше понимаю, – Демейзен с готовностью и, очевидно, без всякой задней мысли отвел протянутую руку.

– Мы договорились? – снова спросил Вепперс, переводя взгляд с Хюэн на Демейзена. – Я и вы оба? Вы даете мне слово, личную и представительскую гарантии безопасности, не так ли?

– Разумеется, – ответила посланница Культуры. – Договорились.

– Сделка просто заебись! – воскликнул Демейзен. – Ручаюсь, вам ничто не грозит. Я не причиню вам никакого вреда. – Аватар значительно посмотрел на Ледедже, которая сидела, прижатая его рукой к спинке диванчика, и бесновалась от безмолвного гнева. – И моя маленькая приятельница к вам тоже не пальцем не притронется!

Он приобнял ее рукой за плечи и энергично встряхнул.

Она подняла на него ненавидящий взгляд.

– Гнусный лжец, – мягко произнесла она.

Демейзен сделал вид, что не слышит. Он сел на свое место и скорчил недовольную гримасу.

Вепперс отыскал немного нетронутой настойки в закрытой чашечке, перелил ее себе в бокал и стал потягивать, следя за Ледедже. Его лицо ничего не выражало.

Потом он все же улыбнулся ей и пожал плечами.

– Да ладно, не кипятись. Просто мир так устроен. Те, кто пользуется определенным преимуществом, всегда находят, как бы его приумножить, а те, кому нужно заключить сделку, всегда садятся за стол, на другом конце которого их уже ждут не дождутся такие, как я. А ты, что ли, ожидала встретить кого-то еще?

Вепперс едва слышно прыснул, будто сделал неглубокий сдавленный вдох заживающим носом.

– Если быть откровенным, то и вся жизнь состоит преимущественно из таких вот переговоров, молодая госпожа, – сказал он, подумав, и одарил ее уже не такой напряженной улыбкой. – Ледедже, я хотел сказать. Если это на самом деле ты.

Он озабоченно посмотрел на Хюэн.

– Разумеется, если она и на самом делета, за кого себя выдает, она должна принадлежать мне.

Хюэн покачала головой.

– Нет, не принадлежит, – спокойно возразила она.

Вепперс зачем-то подул на свой напиток.

– Правда, уважаемая госпожа посол? Я боюсь, что нам придется решить этот вопрос в суде.

– Нет, не придется, – сказал Демейзен и оскорбительно ухмыльнулся Вепперсу.

Вепперс посмотрел на его спутницу. Прежде чем он собрался с мыслями для ответа, Ледедже сказала:

– Твои последние слова, обращенные ко мне. Ты помнишь их? Мне этим вечером на люди выходить, сказал ты.

Улыбка Вепперса сделалась лишь чуть менее любезной.

– А сейчас? – Он испытующе оглянулся на Джаскена, и начальник СБ тут же опустил взгляд. – И сейчас тоже! Поразительно.

Он полез в кармашек костюма и извлек оттуда старомодные часы.

– О небеса, неужели уже так поздно?

– Корабли почти над нами, – сказала Хюэн.

– Я уже понял, – уронил Вепперс. – Разве мог бы я найти лучшее укрытие? В посольстве Культуры, под защитой военного корабля Культуры?

Он сделал широкий жест в сторону Хюэн и Демейзена. Тот кивнул.

– Несколько сотен уже здесь, – сообщил аватар. – Силы обороны Внутренней Системы и Внешних Планет стянуты на защиту Сичульта и оказывают ожесточенное, но в конечном счете бессмысленное сопротивление. Среди посвященных – паника, ожидание Конца Света. Широкие народные массы в основном безразличны к происходящему. Когда они осознают всю степень нависшей над ними угрозы, непосредственная опасность уже минует.

Демейзен коротко кивнул, как бы подкрепляя свои слова.

– Ну, почти минует, – уточнил он немного погодя. – Есть же еще вторая волна, вы не забыли? Она нахлынет позже и произведет определенную сумятицу.

– Не пора ли вам указать им на желанные цели? – спросила Хюэн.

– Там две волны, – ответил Вепперс, сделав вид, что обдумывает ее замечание.

– Я чувствую в городе какие-то... вспышки, – пробормотал Демейзен, – как будто бы преждевременные.

Он указал на высившиеся за парком здания. На стеноэкране менялись каналы, в большинстве своем забитые статическим шумом или вовсе отключенные. На некоторых говорящие головы продолжали оживленно обсуждать графики.

С верхних этажей одного из самых высоких небоскребов центрального делового района города Убруатера исходили быстрые прерывистые сполохи, похожие на фейерверки, только запущенные при свете дня, и били прямо в небеса тонкие острые копья света.

Хюэн скептически воззрилась на Демейзена.

– Вспышки?– уточнила посланница.

Аватар пожал плечами.

Вепперс поглядел на свои старинные часы, потом на Джаскена. Начальник СБ едва заметно склонил голову.

– Ну что же, дела сделаны, мне пора лететь, – возвестил магнат. – Был рад с вами увидеться, госпожа посол, – сказал он, кивнув посланнице. – Встреча с вами оставила у меня потрясающие впечатления, – это Демейзену. – А вам, молодая госпожа, я бы пожелал... покоя. – Это было адресовано Ледедже. – Любой ценой, – добавил он, широко усмехнувшись. – Это так приятно...

Джаскен трижды кивнул, в свою очередь прощаясь с остальными, и направился следом за хозяином к выходу. Дрон Ольфес-Хреш болтался в воздухе поблизости, но никто не заметил, когда он вернулся.

– Пока, штукенция, – сказал ему Вепперс, проходя мимо.

Двери затворились за ними.

Спустя мгновение закатное небо далеко за городом рассекли внезапные вспышки света. Стеноэкран ослепительно сверкнул, замерцал, померк и перешел в режим ожидания.

– Хм, – прокомментировал Демейзен. – А ведь это его собственное поместье.

Он посмотрел на Хюэн.

– Вы удивлены?

– Не передать, как, – ответила посланница.

Демейзен покосился на Ледедже и осторожно тронул ее пальцем за колено.

– Да ладно, деточка, абстрагируйся. Это же не твой личный маленький квест возмездия. Подумай только: мы разнесли к ебеням Преисподние! Причем за просто так, даже не стремясь к этому! Я серьезно. Ты вообще что себе думаешь? Что, по-твоему, значит больше: ты или триллион мучеников Ада? Да положи ты на все это с прибором и перестань печалиться! Я бы не сказал, что позволить твоему драгоценному Вепперсу ускользнуть через черный ход с натянутой улыбкой на, по общему мнению, в высшей степени бледном личике – высокая цена за все эти достославные подвиги.

Рев двигателей флайера оповестил об отбытии магната. Демейзен снова посмотрел на Ледедже.

– Ты вообще знаешь кто? Лживый развратный ветреный рыцарь-хуесос, – сообщила она.

Аватар только качнул головой и огорченно обменялся взглядами с посланницей Культуры.

– Девчонки, они такие, а?

ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ

Она спала на своем насесте, как больная косточка внутри большого темного плода, когда что-то изменилось, что-то произошло.

Она встрепенулась, расправила одно крыло, за ним второе (связки и сухожилия противно заныли, да что там – сами перья ее крыльев словно бы взмолились о пощаде), повертела шеей, насколько это было в ее силах. У нее возникло ощущение, будто внутри и между ее позвонков перекатываются мелкие гравийные камушки. Она с трудом выпрямила одну ногу, потом вторую и повисла, держась за балку заостренным когтем.

Внезапно, совершенно без предупреждения, воздух сотрясло нечто вроде взрывной волны.

Насест и огромный стручкоплод вокруг него затряслись и вдруг застыли, будто замороженные. У нее осталось впечатление, что взрывная волна, какой бы ни была породившая ее причина, не просто прокатилась по ее импровизированной спальне, раскачав железную балку и стенки стручкоплода, но скорее вычеркнула их из местной Реальности, отменила их существование. Она тут же сообразила: происходит нечто из ряда вон выходящее, не имевшее прецедентов в прошлом. Этоявилось снаружи, из-за пределов виртуального окружения, и принесло ему радикальные перемены. Может быть, они коснулись даже основ миропорядка всей Преисподней. Она вспомнила про сверкающую колонну, похожую на собранный в одну сторону зеркально-серебристый занавес. Когда он отдернулся, то оказалось, что фрагмент местности просто исчез. Непонятная заплатка удалила его и заменила собой.

Она давно потеряла счет тысячам своих жертв. Конечно, разумнее было бы вести точную статистику, но она часто ленилась процарапывать очередную черточку на стенках спальни, поскольку при этом ее пробивал неприятный озноб. Поэтому она решила вести подсчет в уме, однако, несколько раз сбившись со счета, бросила это занятие. Постепенно ей стало казаться, что все это вообще не имеет никакого значения. Последняя достоверная цифра, какую извлекла она из неверных глубин памяти, составляла три тысячи восемьсот восемьдесят пять освобожденных душ. Но это было так давно. Наверное, с тех пор она по меньшей мере удвоила ее.

С каждым новым убийством – освобождением– боль нарастала. Конечности непрерывно ныли, кожа стала сверхчувствительной, каждая жилка стонала от боли, по внутренним органам прокатывались судороги. Ее восприятие постоянно было затуманено. Все время – пока она бодрствовала и когда прилетала к себе, цеплялась за насест и со стонами и охами постепенно погружалась в забытье. Боль преследовала ее даже во сне.

Ей снилось, как куски ее плоти падают наземь или начинают жить собственной жизнью, отгрызают себя от ее тела, улетают прочь, падают, убегают, ускользают, а она остается, скуля от боли, зализывать кровоточащие раны.

Каждое утро ей приходилось буквально силком отрывать себя от жердочки, на которой она висела вниз головой, и делать это было все тяжелее. Но она исправно вылетала на работу: покидала свой насест внутри громадного стручка и отправлялась рыскать над почерневшей, будто оспинами усеянной, землей, чтобы освободить очередного везунчика. Но с каждым днем время ее вылета отодвигалось.

Некогда она любила летать, потому что полет всегда остается полетом, даже в Аду, а особенно свободной себя чувствует в нем существо, рожденное прикованным к земле четвероногим. К тому же она всегда боялась высоты и поставила себе задачу побороть этот страх, укоренившийся в ней давным-давно, когда она попала в пустынный монастырь на вершине скалы и прожила там до старости.

Некогда она любила исследовать Преисподнюю, разыскивать районы, прежде незнакомые ей. Почти всегда вновь обнаруженное повергало ее в ужас, куда бы она ни бросила пытливый взгляд, и все же эти исследования доставляли удовольствие. Сначала она изучила географию Ада, затем его логистику, после этого попыталась в полной мере осознать садистскую ненависть, с которой было придумано и разработано виртуальное пространство, и ее дотошный ум надолго погрузился в измерение этой ненависти. Облетала она также и все поля сражений в Преисподней, где ползали, ковыляли, бродили и всячески боролись за жалкое подобие жизни те, кто проявили себя неудачниками даже в Аду.

Теперь же все былые развлечения ей опостылели, и она редко выбиралась со своего насеста даже затем, чтобы кого-то убить и пожрать: дожидалась обычно, пока грызущий ее внутренности голод не станет совершенно непереносимым и не оставит ей иной возможности. Хитрость заключалась в том, чтобы найти точку равновесия, отыскать баланс между сосуще-колющими судорогами в пустом желудке и более мелкими, но постепенно набиравшими силу болевыми ощущениями, которые неуклонно пролагали путь через ее тело, точно гротескная паразитическая инфекция.

Она полагала, что ее старый статус Освободительницы утратил священный лоск. Узники стекались со всей Преисподней, предлагая себя ей в жертвы, они ползали перед ней на коленях, целовали землю под ее насестом и молили о смерти. Но культ ее был теперь далек от прежнего размаха. Она почти никуда не вылетала и ни с кем не общалась. Страдальцам приходилось преодолевать неимоверные препятствия, добираясь к ней на дом. Это все изменило.

Ее служба обрела территориальную привязку.

Ей казалось почти несомненным, что демоны наконец помудрели и приступили к сортировке узников – так сказать, по степени их заслуг. Но она и думать не хотела, какстраждущие платят за победу в конкурсном отборе для смерти и освобождения, какое извращенное вознаграждение демоны от них требуют. И, что еще печальней, такие детали ее больше не волновали. Она радовалась уже самому факту: вот у нее есть возможность хоть кого-то Освободить, и этого, пожалуй, достаточно. Это было все, что она умела здесь делать, и ей не оставалось иного выбора, кроме как выполнять эту работу.

Последнюю перчинку в пресную кашу бесконечных, повторявших друг друга дней внес ее визит к владыке демонов. Она долго ломала себе голову, какова же точная природа зеркальной завесы, обнаруженной ею на окраине Ада, и с какой стати холмы, скалистая гряда и фабрика просто испарились вместе с нею. Прошло несколько недель, а эта загадка не переставала ее занимать, но своими силами ответа она не нашла. Тогда она собрала все силы и слетала туда, где высился престол короля демонов.

Она задала ему единственный вопрос: что это было?

– Ошибка, – заревел он в ответ. Она парила на высоте его лица, с некоторым трудом помахивая саднившими крыльями – все же этого хватало, чтобы не подлетать слишком близко и не оказаться в пределах досягаемости его жутких рук, способных раздавить ее тело всмятку. – Системный сбой. Что-то пошло не так. Процесс удалил все, что находилось в этой области. Ландшафт, здания, демонов, мучеников – все и всех. Они просто перестали быть. Прикинь, дура ты набитая – в мгновение ока свободу обрело больше душ, чем ты сподобилась избавить от страданий за все время с тех пор, как я взял тебя на эту должность! Ха-ха-ха! А теперь проваливай отсюда и перестань беспокоить меня по вопросам, на которыми даже я не властен!

А теперь случилось это.

Все стало совсем иным. Насест, за который она цеплялась, изменился: прикосновение когтей к балке больше не причиняло боли. Что-то вроде запоздалой расслабленности – ощущение столь контрастировавшее с ее предшествующим бытием, что оно оказалось сродни сексуальному экстазу – накатило на нее и омыло все ее тело невидимым потоком. Ей показалось, что она заполнила собой весь стручок, а не только обустроенное на балке гнездо. Понемногу это ощущение схлынуло, утратило напор, но впервые за много дней она чувствовала себя более или менее нормально. С ней было все в порядке, она была... чиста.

Она обнаружила, что без труда может слететь с насеста, но не стала разжимать хватки. Тело тоже переменилось. Оно больше не казалось ей таким огромным, ужасным, могучим и неисцелимо больным. Она перестала быть темным ангелом освобождения в Аду, но превратилась в какое-то новое существо. Она попробовала оглядеть свое новое тело и поняла, что не может понять, каков теперь ее облик; он был размытым и местами распадался на пиксели. У нее было тело, никаких сомнений, но в него намешали понемногу от всех моделей тел, доступных здесь: четвероногого млекопитающего, двуногого млекопитающего, птицы, рыбы, змеи и всех остальных, в том числе и таких, чьи названия были неизвестны ей. Как будто она стала эмбрионом, из которого вот-вот разовьется что-то новое, неожиданное, такое непредсказуемое, что оно продолжало расти и увеличиваться, по-прежнему не уверившись, кем именно хочет стать. Она подлетела – или подплыла – к выходу из стручкоплода и обнаружила, что выход уменьшился в размерах, исходивший из него вечный гул стих. Пропала и вонь, наполнявшая ее ноздри, сколько она себя помнила. Воздух, которым она дышала в новой странной ипостаси, был абсолютно нейтральным, лишенным запаха, но она так долго пробавлялась всякой дрянью вместо свежего воздуха, что это отсутствие запаха было ей милее и слаще, чем свежайшие ароматы горных лужаек.

А! Выхода не было. Из стручка не было пути наружу. Дыра в самом его низу осталась, но выход исчез, и это обеспокоило ее куда меньше, чем можно было ожидать. Стенки спального стручка потеряли всякие качества. Они были не мягкие и не твердые. Неощутимые. Она подлетала к каждой из них по очереди, но не могла притронуться, как если бы между ней и стенками установили преграду из прозрачного идеально твердого стекла. Она даже не могла бы назвать их оттенка.

Как хорошо, как хорошо, какое облегчение, ничего не болит... Она закрыла глаза и принялась покачиваться то вверх, то вниз, достигнув определенной стабильности.

Теперь: статика. Неподвижность. Она на сохранении, пока что-то происходило, что-то... уже произошло. Что бы это значило? Она даже не осмеливалась об этом думать. Надежду, вспомнила она давние поучения, следует сберечь любой ценой.

Ее тело и голову сотрясала дрожь, вроде мурашек по коже. За уже сомкнутыми веками она стала терять сознание. Уплывать куда-то далеко. Если это реальная смерть, то не так уж она и страшна, успела подумать она. Если только это реальная, полная, окончательная смерть, падение в сон, от которого не пробудишься.После всех мук Ада, через которые довелось ей пройти, после мудрости, которой научило ее невольное пособничество палачам, она наконец-то заслужила право почить с миром – возможно ли такое счастье? Слишком хорошо, чтобы быть правдой, подумала она вяло.

Но она уже почти поверила в это, когда...

Всесистемник Нарядившийся для вечеринки→ Сторожевик За пределами нормальных моральных ограничений

В НР, по всей видимости, всерьез испугались «истинной» миссии ЙН и взяли ее в плотную разработку. Наша легенда даже слишком точна. Но так и должно было быть, ведь, с нашей т. зр., ЙН давно вывели на холод, все следы подчищены, воспоминания стерты (за подробностями обращайся к диаглифам во вложении). Теперь можно все отрицать. Попытайся аккуратно отвадить НР от ЯТС,ЭЯ... я имею в виду, уговорами, а не силой.

∞

Сторожевик За пределами нормальных моральных ограничений→ Всесистемник Нарядившийся для вечеринки

Таким образом, оставаясь в стороне, мы заимели великолепное доказательство связи между НР и бальбитианами!

∞

Всесистемник Нарядившийся для вечеринки→ Сторожевик За пределами нормальных моральных ограничений

А вот это уже не твое дело.

∞

Сторожевик За пределами нормальных моральных ограничений→ 8401.00 Граница частичного прохождения света(предположит. корабль НР)

Приветствую тебя. Трудно было не заметить твой внезапный интерес к одному комку мяса на борту доброго корабля Я так считаю, это я. Вряд ли это первый акт масштабной войны НР на уничтожение всей биологической мерзости в Галактике, так что у тебя, очевидно, свой резон в этом деле. Не хочешь поделиться им? Я к тому, что я и сам стараюсь как можно меньше общаться с этими отвратительными грязными мешками мяса, по которым так и снуют бактерии, потому как из дерьма, которым эти твари набиты, так и лезет всякая нечисть, но я в конце концов смирился с тем, что пытаться их извести дочиста – дело безнадежное. Соотношение результата и затраченных усилий просто плачевно. Чмоки-чмоки.

∞

8401.00 Граница частичного прохождения света(корабль НР категории «Висмут») → Сторожевик За пределами нормальных моральных ограничений

Взаимно. Я не уполномочен обсуждать детали операции, в которой участвую.

∞

Сторожевик За пределами нормальных моральных ограничений→ 8401.00 Граница частичного прохождения света(корабль НР категории «Висмут»)

Да ладно тебе. Единственный неаватар на борту – человеческое существо промежуточного пола по имени Йиме Нсоквай, квиетистка Культуры, и у нее даже нейрокружева нет. Она только-только приходит в себя после того, как сбрендившая бальбитианка ее чуть на куски не разорвала. Что тебе до нее?

∞

8401.00 Граница частичного прохождения света(корабль НР категории «Висмут») → Сторожевик За пределами нормальных моральных ограничений

Я, как и прежде, не уполномочен обсуждать детали операции, в которой участвую.

∞

Сторожевик За пределами нормальных моральных ограничений→ 8401.00 Граница частичного прохождения света(корабль НР категории «Висмут»)

Слушай сюда. Человеческое существо, о котором я тебе толкую, известно в Культуре тем, что она отказалась от приглашения ОО. Она совершенно точно не имеет ничего общего с ОО. Я бы знал, если бы это было не так. В конце концов, яработаю на блядские ОО. Кроме того, вдохновленный твоими неоценимой дружеской открытостью и заразительной разговорчивостью, я уполномочен тебе сообщить (и с радостью делаю это), что ее послали сюда специально затем, чтобы она помешала влезть в дела вашего ненаглядного Джойлера Вепперса той, кого в некотором приближении можно сравнить с отсоединившейся боеголовкой. Ну и? Что тебя еще колышет?

∞

8401.00 Граница частичного прохождения света(корабль НР категории «Висмут») → Сторожевик За пределами нормальных моральных ограничений

Хотя я, как и прежде, не уполномочен обсуждать детали операции, в которой участвую, предоставленная тобой информация будет принята к сведению, учтена при тактическом планировании и использована Стоящими выше по цепи.

∞

Сторожевик За пределами нормальных моральных ограничений→ 8401.00 Граница частичного прохождения света(корабль НР категории «Висмут»)

Ну и лады. У меня тебе припасен маленький бонус. Хочешь немного позабавиться? Мне тут надо выкурить дилетантский Рой, ты не против поучаствовать?

∞

8401.00 Граница частичного прохождения света(корабль НР категории «Висмут») → Сторожевик За пределами нормальных моральных ограничений

К сожалению, я не в состоянии так срочно перегруппироваться, особенно в ответ на приглашение существа, не входящего в элементы НР, но я постараюсь учесть несомненную искренность, с какой было сформулировано вышеупомянутое предложение.

∞

Сторожевик За пределами нормальных моральных ограничений→ 8401.00 Граница частичного прохождения света(корабль НР категории «Висмут»)

Оно остается в силе.

– Ну что, Беттлскруа, попустило тебя немножко?

Маленький иномирец выглядел так же невозмутимо, как и всегда. Разрешение экрана флайера, арендованного Вепперсом, оказалось значительно лучше, чем на антикварном компе, хотя шифроглушилки по-прежнему работали.

– Первая волна, сколь я могу судить, выполнила поставленные боевые задачи, – согласился Адмирал-Законотворец. – Элемент корабля Культуры, который был занят их преследованием, продолжает истреблять наши суда в окрестностях Сичульта, так что рассчитывать на их победоносное возвращение вряд ли приходится.

Беттлскруа с деланным огорчением покачал головой и усмехнулся. Изображение отставало от его движений.

– Повсюду в системе Квайн крутится огромное количество космического мусора, Вепперс. Конечно, не так много, как в системе Цунга, но повседневный траффик в околосичультианской зоне куда выше. Поэтому у вас могут быть очень серьезные проблемы. – Адмирал-Законотворец поглядел на соседний экран. – Ты потерял почти все спутники твоей группировки, во всяком случае, все самые важные уничтожены, а самые близкие и синхронные изменили орбиты, пускай и временно, так, что неминуемо угодят в гравитационные колодцы проходящих судов. Сильно пострадала твоя Заслонка. Два управляемых людьми маленьких круизных лайнера, в том числе один – более чем с двадцатью студентами на борту, оказались в неподходящем месте в неподходящее время, когда накатила первая волна наших кораблей. Я надеюсь, что ты следишь за происходящим в небесах. Зрелище, должно быть, просто потрясающее.

Вепперс улыбнулся.

– Так получилось, что мне принадлежат все самые крупные компании по уборке космического мусора, а также корабле– и спутникостроительные верфи, да и компании Заслонки. Я в ожидании множества весьма выгодных для меня правительственных контрактов.

– Я полагаю, что и моя искренняя печаль по поводу твоих потерь тоже найдет количественное выражение. Ты уже на пути в поместье? По самым свежим оценкам, до второй волны тебе осталось сорок-пятьдесят минут.

– Я почти прилетел, – сказал Вепперс. – Думаю, мы видели последние ракеты несколько минут назад, и притом довольно близко.

Он посмотрел на экран и сидящего рядом с ним Джаскена.

Экран показывал темную, смутно знакомую местность – та продолжала возноситься им навстречу, пока флайер сбрасывал скорость и высоту. Во всех направлениях от аэролета виднелось одно и то же – какие-то исполинские черные изгороди километровой высоты, одна за другой поднимавшиеся из земли к вечернему небосводу. У основания каждой изгороди ветвились волнистые линии кратеров, некоторые все еще излучали тусклый свет, а по ободкам кратеров торчали остатки раздавленных и подожженных деревьев. Тянулись почерневшие, продолжавшие тлеть посадки сельскохозяйственных культур, потом пошли мелкие перелески и снова – деревья и леса, только успевай отмечать очаги пожаров. Иногда попадались взорванные, разрушенные технические постройки и фермы. Они тоже горели. Дым окутывал флайер, уходя к небесам, и становился выше и гуще по мере их приближения. Уцелевшие дороги поместья были забиты автотранспортом, все водители, естественно, устремились к периметру. Вепперс увидел большую желтую машину обтекаемой формы – автомобиль на предельной скорости мчался от главного дома по основной трассе, соединявшей его с периметром. Машина была ему знакома.

– Твою мать, это ж мой гребаный «Вискорд-36», эксклюзивный выпуск, – пробормотал он, следя, как тонкая сильно вытянутая капля проносится под ними и исчезает в дыму, затянувшем трассу. – Даже я не осмеливался гонять на нем так лихо. Проклятый воришка. Видать, крепко его припекло-то, ублюдка.

Линии связи молчали. Джаскен тщетно пытался вызвонить кого-то в доме. Везде царил хаос. Разрушение спутников, электромагнитные импульсы от взорванных в Эсперсиуме боеголовок и остаточные росчерки энергетического оружия, гиперкинетические снаряды, пронзавшие атмосферу: все это не способствовало надежной связи. Собственно, не только в поместье переговорные линии оказались забиты, та же участь постигла сети всей планеты.

– Я не могу их задержать, – подчеркнул Беттлскруа. – Оставшиеся корабли второй волны уже понесли серьезный урон от атак преследующего их элемента корабля Культуры, их может не хватить для полного уничтожения субстратов. Я бы на твоем месте убралось на безопасное расстояние – на несколько десятков километров, когда они появятся. Просто на всякий случай.

– Уместный совет, – ответил Вепперс, заметив прямо по курсу крыши главного дома. Дом окружали стены дыма. – Я ухвачу что-нибудь самое ценное из имущества, прикажу всем, кто еще остается там, спасать свои задницы, если они, разумеется, этого хотят, и уберусь восвояси через полчасика.

Он отключил линию, по которой велся разговор с Беттлскруа, и посмотрел на Джаскена.

– Мы успеваем, не так ли?

– Господин... – сказал Джаскен.

Вепперс некоторое время смотрел на своего начальника службы безопасности.

– Джаскен, я хочу, чтобы ты знал, что это самое трудное решение в моей жизни.

Он до последнего скрывал от Джаскена, что же должно случиться с поместьем. Ему казалось, что тот примет это, как и любую другую информацию – к сведению, отреагирует безупречно корректно, как и подобает специалисту по безопасности. Но теперь его преследовала мысль, что даже у такого профессионала ультра-класса, как Джаскен, могут быть свои соображения на сей счет. Возможно, он счел для себя нелестным, что его так долго водили за нос.

– Это ваше имение, господин, – сказал Джаскен, – ваши земли. Вы вольны разрушить их, коли хотите.

Он посмотрел на магната.

– Вы предупредили людей в поместье, господин?

– Нет, – ответил Вепперс. – Это было бы идиотским поступком. Да и кто бы стал гулять по лесам? Я приучил всех к мысли, что леса эти для меня – все равно что люди. У меня было для этого столетие.

Вепперс понял, что Джаскен хотел вставить что-то еще, но заткнулся.

– Это все, что я могу для них сделать, Джаскен, – сказал он.

– Но, господин... – произнес Джаскен глухо, не глядя на него. Вепперс понял, что начальник СБ с трудом сдерживает себя.

Он вздохнул.

– Джаскен, мне еще повезло избавиться от Преисподней НР. Они относятся к числу тех немногих цивилизаций, что еще позволяют себе хостить Ады на своей территории, потому что их не ебет, что другие об этом думают и что знают. Все остальные предпочли держаться подальше. Никто из тех, у кого я в свое время купил Преисподние, не согласился забрать их обратно. Они с великим удовольствием сбагрили их мне много десятков лет назад и думать про них забыли. Вот поэтому я и мог выдвигать самые головокружительные условия контрактов: тогда они просто отчаялись найти подрядчика. Я даже рассматривал возможность переместить их куда угодно, спихнуть в первое попавшееся хранилище. ГФКФ дала мне пообщаться с каким-то бальбузианином, или как бишь его там, но это существо отказалось. ГФКФ утешила меня тем, что оно в любом случае было бы крайне ненадежным хостером. Я бы никогда не всучил Преисподние обратно их первоначальным разработчикам. Ты понятия не имеешь, как глубоко увяз я во всем этом, Джаскен. Я ведь не могу просто выключить субстраты. На сей предмет есть законы, и наши галактические доброжелатели предпочитают их соблюдать, такова уж их трактовка понятия живого разумного существа. А некоторые мученики Преисподних отправились туда по своей доброй воле, веришь ты в это или нет... И это даже не учитывая разбирательств, которыми мне грозил бы такой финт ушами. Я подписал кучу договоров, вступая в права распорядителя Адов. И там предусмотрены очень существенные санкции за нарушение условий хостинга – в том числе и карательные меры, поверь. Но предположим, что я бы наплевал на все это и отдал бы соответствующий приказ. Так ведь субстраты под лесополосами не так просто выключить; при их разработке закладывался многократный запас отказоустойчивости. Даже вырубив все деревья, сведя подчистую все леса, я бы не достиг желаемого. Они просто перешли бы на питание от запасенной в корневой системе биоэнергии. Чтобы и эти источники исчерпались, нужны были десятки лет. Следовало бы выкопать все субстраты до последнего корешка, измельчить мелко-мелко и сжечь в пепел.