Текст книги "Черта прикрытия"

Автор книги: Иэн М. Бэнкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 49 страниц)

– Только не это, – сказал он быстро. – Так-так, еще медленнее...

Их кабина почти остановилась. Сверху раздавался свист воздуха. Это приближалась верхняя кабина.

– Сейчас! – заорал Джоличчи, когда крыши кабин почти поравнялись.

Он прыгнул, и она прыгнула следом.

Но прыгала она туда, где крыша другой кабины была только что, а не в то место, где она должна была оказаться к моменту прыжка. Она приземлилась неудачно, начала сползать вдоль кабеля и непременно бы упала в пропасть, не подхвати ее Джоличчи. Ледедже услышала чей-то вскрик. Это кричала она сама.

Она крепко прижалась к толстяку.

Они стояли на крыше кабины.

Та кабина, с которой они прыгнули, уже уехала на несколько этажей выше и продолжала удаляться, а та, на которой они оказались теперь, в свою очередь замедлялась, продолжая снижаться.

– Вау! – только и сказала она, отпустив Джоличчи. Пальцы ее были черным-черны и оставили жирные мазки на его безупречной мантии. – Это было круто!

Посмотрев ему в лицо, она наморщила лоб.

– Ты этим часто занимаешься?

– Никогда прежде, – ответил он. – Только слыхал.

Это ее потрясло. А она-то мнила себя в безопасности, ну или по крайней мере в опытных руках.

Кабина остановилась. Она почувствовала, как открываются двери. Вспышка света выхватила из тьмы лицо Джоличчи. Он как-то странно на меня смотрит.

У нее по спине пробежал холодок страха.

– Особые Обстоятельства, – произнес он.

– Что? – переспросила она.

Он сделал шаг к ней. Она отступила, за что-то зацепилась и споткнулась. Он без труда поймал ее в объятия и толкнул к пропасти.

Далеко внизу она увидела еще одну стремительно приближавшуюся кабину. Две пятерки лифтовых кабин разделяла пара метров, втрое или вчетверо меньшим было расстояние между отдельными кабинами в каждой пятерке.

Джоличчи указал на кабину.

– Думаешь, нам стоило бы перепрыгнуть на нее? – прошептал он ей на ухо. Его дыхание согрело кожу. – Помни, никаких страховок. И даже никаких устройств наблюдения. – Он еще немного подтолкнул ее к пропасти и приблизил губы к уху. – Что ты об этом думаешь? Рискнем?

– Нет, – сказала она. – И лучше бы тебе меня оставить.

Прежде чем она успела как-то среагировать, он ухватил ее еще крепче, прижал к себе локтем и толкнул на самый край. Только одна ее нога еще касалась крыши.

– А теперь что ты скажешь? Попросишь, чтобы я тебя оставил?

– Нет! – крикнула она, цепляясь за него свободной рукой. – Не будь идиотом, конечно, нет!

Он оттянул ее назад к себе, но не за пределы опасной зоны.

– Если бы у тебя был терминал, он мог бы транслировать крик, который ты бы издала при падении, – сообщил он, сделав вид, что глядя вниз, и деланно вздрогнул. – Может быть, корабль успел бы сообразить, что происходит, и выслать дрона тебе на помощь, прежде чем ты бы разбилась о дно шахты.

– Прекрати, – сказала она, – ты меня пугаешь.

Он прижал ее к себе и задышал прямо в лицо.

– Все думают, что ОО – это так очаровательно, так... сексуально!

Он тряхнул ее.

– Очарование страха, близость опасности, преисполняющая наслаждением. Но опасность не должна быть слишком близкой, не так ли? Ты уже начиталась всей этой пропаганды? Наслушалась вздорных сплетен? Мы уже видели независимые оценки, слушали авторитетных экспертов – самопровозглашенных экспертов, хочу я заметить, – а? А?

– Я пыталась понять, что...

– Тебе страшно? – спросил он.

– Я сказала...

Он покачал головой.

– Этоне опасно, – он вновь тряхнул ее. – Яне представляю для тебя угрозы. Я просто славненький аватар ОКК, и я ни за что не сброшу кого-то с крыши лифтовой кабины в старинную шахту, чтобы у этого кого-то умненькие мозги расплескались по бетону. Я хороший парень. Но тебе страшно, правда ведь? Ты чувствуешь настоящий ужас, не так ли? Я надеюсь, что тебе страшно.

– Я тебе уже говорила, – холодно ответила она, следя за своим лицом и голосом. Он смотрел ей в глаза.

Он засмеялся, сделал несколько шагов назад и увлек ее за собой. Потом, подумав, разжал хватку и взялся за кабель. Кабина снова начала спуск.

– Как я вам уже говорил, я на стороне добра, госпожа Юбрек.

Она вцепилась в другой кабель.

– Я вам не говорила свое полное имя.

– Тонкое наблюдение. Нет, я серьезно. Я хороший парень. Я из тех кораблей, которые все время пытаются кому-то помочь, кого-то спасти, не дать умереть. ОО – их корабли, их сотрудники – из другого теста сделаны. Может быть, они и сражаются за ангелов, но это не значит, что они всегда ведут себя примерно. На самом деле, пока вы тут падаете по лифтовой шахте метафор, я вам практически гарантирую, что они поведут себя ну в точности как плохие парни. И что бы там ни придумывали в оправдание этого, какие бы этические постулаты и с каким бы прилежанием ни формулировали, если им понадобится вас туда сбросить.

– Я выслушала вас, добрый господин, – ответила она ледяным тоном. – Не могли бы мы теперь как-то разнообразить наш досуг?

Он посмотрел на нее долгим взглядом, затем покачал головой и отвернулся.

– Ты крепкая штучка, – сказал он. – И при этом такая глупышка...

Он шумно выдохнул. Кабина опять замерла.

– Хорошо, будет тебе твой корабль ОО.

Он улыбнулся, но усмешка получилась холодной.

– Если и когда все пойдет наперекосяк, можешь чехвостить меня, сколько влезет. Если еще сможешьменя в чем-то обвинять. А впрочем, какая разница?

– Один из Забытых Кораблей, – сказал БодхисаттваЙиме Нсоквай. – Они также известны как Темничники.

Временами Йиме случалось с неохотой признавать, что выпадают и такие ситуации, в которых нейросеть была бы очень полезна. Если бы она носила такое устройство, то не преминула бы сейчас задать ему поиск по ссылкам, прочесать упоминания, отсортировать определения. Что еще за Темничники, спрашивается? Конечно, кораблю немедленно стало бы известно о сделанных девушкой поисковых запросах – в конце концов, она сейчас была на его борту, а не на поверхности орбиталища, и любая сеть или терминал должны были бы контактировать с Разумом Бодхисаттвыили по крайней мере его подсистемами. Но в этом случае можно было бы получить всю нужную информацию в одно мгновение, а не выслушивать ее пословно.

– Ага, – Йиме скрестила руки на груди. – Что же, продолжайте.

– Это корабли, находящиеся при исполнении определенного... задания. Обычно всесистемного класса. Несут на борту несколько меньших судов и некоторое количество активных дронов. Людей в составе команды часто нет вообще, – сообщил Бодхисаттва. – Они устраняются от повседневного информационного обмена, происходящего повсюду в Культуре и прекращают предоставлять данные о своем местопребывании. Они направляются в самое сердце пустоты и остаются там на неопределенно долгий срок. Сидят и ничего не делают. Хотя нет. Еще слушают. Все время слушают, без устали.

– Слушают?

– Они прослушивают одну или несколько, а может, и всю совокупность разбросанных в космосе широковещательных станций, транслирующих регулярные отчеты о состоянии дел в галактическом сообществе вообще и Культуре в частности.

– Новостные станции?

– За неимением лучшего определения.

– Но широкополосное вещание...

– Да, это неэффективный и ресурсозатратный способ передавать информацию. Но преимущества широкополосной трансляции в данном случае неоспоримы: она разлетается повсюду, и никогда нельзя предсказать, кто именно ее услышит.

– А сколько их, этих Забытых Кораблей?

– Хороший вопрос. Большинству людей они кажутся просто кораблями-отшельниками, нелюдимами с особенной неприязнью ко всем формам информационного обмена, и надо сказать, что корабли стараются не противоречить этому поверхностному впечатлению. В каждый произвольно выбранный момент времени до одного процента всего флота Культуры могут пребывать в состоянии затворничества, а из этих кораблей примерно 3.8 процента не подавали о себе никаких вестей с той самой поры, как ушли с... главной последовательности поведения нормального корабля, если угодно. Я бы не стал называть эти воззрения... каноническими. Область эта исследована неглубоко, так что даже редкие полуколичественные оценки трудно верифицировать. Таких кораблей может насчитываться от восьми до двенадцати – или от трех до четырех сотен.

– А зачем все это нужно?

– Это резервные копии, – ответил Бодхисаттва. – Представьте себе, что в результате какой-то ужасающей и чрезвычайно маловероятной по своим масштабам и полноте катастрофы Культура перестала существовать. Тогда любой из этих кораблей сможет заново засеять Галактику ее семенами. Дать начало тому, что с некоторой степенью вероятности продолжит дело Культуры. Разумеется, можно долго спорить о том, ждет ли их лучшая участь, коль скоро столь полное и неотвратимое истребление нашей цивилизации уже однажды имело место. Однако, думаю, вы согласитесь со мной в том, что вторая версия Культуры сможет извлечь из этого уроки на будущее и хоть немного приободрится.

– Я полагала, что весь флот Контакта и есть наша резервная копия, – сказала Йиме.

В отношениях с иными цивилизациями, а в особенности с теми, кто налаживал их впервые, немаловажную роль играли следующие два факта – или предположения, если угодно: любой и каждый всесистемник представляет Культуру во всей ее полноте, несет всю информацию, которую Культура успела накопить к настоящему моменту, и способен построить какой угодно объект или устройство, изготовление или создание которого находилось в пределах текущих возможностей Культуры. Внутриклассовое же разнообразие всесистемников означало: команда каждого насчитывает так много людей и дронов, что они, даже и не стремясь к такой цели, с достаточной степенью статистической надежности представляют наиболее репрезентативную выборку из множеств тех и других, какую кому-то вздумалось бы затребовать в свое распоряжение.

Культура была чрезвычайно широко разбросана по Галактике, и это явилось результатом преднамеренного осознанного выбора. У Культуры не было ни центра, ни узловых структур, ни родной планеты. Располагая сотнями тысяч индивидуальных кораблей, каждый из которых был способен отстроить всю Культуру с нуля, можно было, по общему мнению, не слишком серьезно относиться к потенциальной возможности полного уничтожения всей цивилизации – ну или, во всяком случае, так должна была бы считать Йиме. Оказалось, что кое-кто иного мнения.

– О, флот Контакта – это всего лишь вторая линия обороны, – сказал корабль.

– А первая?

– Орбиталища, – резонно заметил корабль, – и остальные колонии. Искусственные астероиды и планеты тоже сюда входят.

– А последняя линия – это, получается, Забытые Корабли.

– Вероятно. Во всяком случае, так я это себе представляю, исходя из имеющихся данных.

Если перевести это с корабельного языка на человеческий,подумала Йиме, это почти наверняка означает НЕТ. Впрочем, она была уже достаточно опытным сотрудником, чтобы пытаться выжать из Разума менее туманную отповедь.

– Так они просто сидят там, где бы это «там» ни находилось, и...

– Облака Оорта, межзвездное пространство, окраины Галактики, галактическое гало [19]19
  Невидимые скопления газа и темной материи, простирающиеся за пределы видимой части галактик.


[Закрыть], а может, и дальше, кто может знать наверняка? Но вы правы, основная идея именно в этом и состоит.

– И ничего не делают.

– Бездействуют, – согласился Бодхисаттва, – по крайней мере, до настоящего момента.

– В ожидании катастрофы столь масштабной и устрашающей, что она, вполне вероятно, никогда не случится, а если и произойдет, то послужит доказательством присутствия в Галактике силы столь могущественной, что она с равным успехом способна будет обнаружить и эти корабли и уничтожить и их тоже – или признаком экзистенциальной дыры во всей конструкции Культуры, упущения столь серьезного, что недочет этот уж наверняка проявит себя и в этих Забытых Кораблях, в особенности принимая во внимание их... представительство.

– Если так посмотреть, то вся эта затея выглядит довольно жалко, – сказал корабль почти примирительно, – но так уж вышло. Вы никогда об этом не слыхали, поэтому я заключаю, что все затевалось главным образом для того, чтобы доставить удовольствие тем, кто так или иначе интересуется такими проблемами.

– Но большинство людей, как вы справедливо заметили, даже не подозревает об их существовании, – подчеркнула Йиме. – Как же можно получать удовлетворение от чего-то, о чем ты даже никогда не узнаешь?

– А, вот в этом-то и вся прелесть задумки! – оживился Бодхисаттва. – Только тем, кто этой проблемой всерьез интересуется, может прийти в голову искать подобные сведения – это служит нам дополнительным страховочным фактором. Более того, им также в большинстве случаев очевидна настоятельная необходимость сохранять эти сведения в секрете – они даже сами прилагают все усилия, чтобы информация не утекла на сторону, и получают от этого дополнительное удовольствие. А остальные... просто живут свои жизни, ни о чем таком особо и не беспокоясь.

Йиме в замешательстве покачала головой.

– Но секретность не может быть абсолютной, – запротестовала она. – Сведения о них должны где-топрисутствовать.

У Культуры с хранением тайн, особенно таких значимых, дела обстояли хуже некуда. Если точнее, это была одна из крайне немногочисленных областей, в которых большинство в целом равных Культуре цивилизаций и даже некоторые слаборазвитые общества могли ей дать сто очков вперед: в Культуре, впрочем, это обстоятельство рассматривалось лишь как повод для эдакой извращенной гордости. Впрочем, такая ситуация не могла удержать их– то есть Контакт и в особенности ОО – от попыток сохранить ту или иную информацию под покровом тайны, и попытки эти предпринимались снова и снова, даром что в подавляющем большинстве случаев все тайное вскорости делалось явным.

Впрочем, иногда случалось и так, что вскоростиозначало – по прошествии достаточнодлительного срока.

– Ну да, конечно, – сказал Бодхисаттва. – Тому порукой хотя бы наша с вами беседа. Достаточно будет сказать, что такие сведения имеются. Но здесь я должен сделать одно замечание. Как явствует из самой природы этой ... программы – если кому-то вздумается обозначить этим гордым термином затею такогоуровня организационной сложности, – подтверждение их надежности почти невозможно получить.

– Так что, у вас нет никаких официальных данных? – спросила Йиме.

– У меня нет сведений о существовании какого-либо комитета или иного подразделения Контакта, – тяжело вздохнул корабль, – которое бы занималось этими вопросами.

Йиме скривила губы. Услышанное ею по сути значило вот что: Давай-ка на этом и остановимся, хорошо?

Ну что же, придется просто принять и эток сведению.

– Хорошо, – сказала она, – к чему же мы пришли? Я так считаю, это яможет находиться на борту всесистемника Смысл апатичной маеты в анахоретовых фантазиях– а последний, в свою очередь, числится в Затворниках и, вероятно, относится к Забытым Кораблям.

– Совершенно верно, – подтвердил корабль.

– А Я так считаю, это яможет располагать какой-то моментальной копией личности госпожи Юбрек.

– Нет, вполне определенной моментальной копией госпожи Юбрек, – уточнил Бодхисаттва. – Другой человек, с которого корабль как-то снял подобную копию, сообщил нам, что Я так считаю, это ясчастлив гарантировать полную уникальность и наилучшую сохранность всех образов, а также использование их лишь в пределах и для нужд его личной коллекции. Этими образами он ни с кем не делится и даже не копирует. Если угодно, я бы сказал, что у него к ним навязчивое пристрастие.

– И вы думаете, что ... что эта Юбрек может попытаться получить доступ к своему образу, пусть даже десятилетней давности?

– Следует серьезно отнестись к такой возможности.

– А Квиетус знает, где сейчас находятся Я так считаю, это яи Смысл апатичной маеты в анахоретовых фантазиях?

– У нас есть некоторые предположения на сей счет. Более того, у нас была случайная встреча с представителем Смысла апатичной маеты в анахоретовых фантазиях.

– И мы можем до них добраться, так?

– Смысл апатичной маеты в анахоретовых фантазиях– весьма своеобразный корабль даже по меркам Забытых, как нам кажется. Он допускает на борт малочисленную группу людей и дронов, стремящихся к более полному уединению, нежели может им обеспечить кто-то еще из обычных Затворников. Обязательства по транспортировке таких пассажиров имеют долгосрочный характер, в среднем они рассчитаны на несколько десятилетий. Впрочем, члены обеих популяций так или иначе перемешиваются и сталкиваются между собой, встречаются и случаи неуживчивости, так что пассажирам бывает необходимо покинуть борт всесистемника, чтобы их места заняли новые. Три пункта он навещает более или менее регулярно, по заранее разработанному и достаточно надежному расписанию контактов. Следующая такая встреча для высадки-погрузки состоится через восемнадцать дней в Семзаринской Метелке. Госпожа Юбрек, если ничего не случится, прибудет туда в указанное время, как и мы с вами, госпожа Нсоквай.

– Она знает об этой встрече?

– Мы полагаем, что да.

– Она туда направляется?

– Мы считаем, что да.

– Хм, – Йиме нахмурилась.

– Общий инструктаж окончен, госпожа Нсоквай. Более подробную информацию вы, конечно, сможете получить на специальных совещаниях уже в скором времени.

– Не сомневаюсь.

– Вы, очевидно, согласны принять участие в операции?

– Да, – сказала Йиме. – Мы уже в пути?

Изображение старого боевого корабля класса «Хулиган» исчезло, а на его месте снова появилось бескрайнее звездное поле; некоторые звезды отражались в отполированном до совершенного блеска черном корпусе корабля, нависавшего над ней, другие же слабо мерцали сквозь прозрачную твердую поверхность под ее ногами.

По-прежнему казалось, что она стоит ни на чем.

Но теперь звезды двигались.

– Да, – ответил Бодхисаттва.

Ледедже представили аватару корабля Особых Обстоятельств За пределами нормальных моральных ограниченийв баре для военных, где единственным источником света, помимо экранов и голограмм, служили тонкие широкие занавеси из амфотерного [20]20
  Амфотерный ( хим.) – обладающий двойственными химическими свойствами, например, как основными, так и кислотными. Хотя описанная далее реакция окисления мелкодисперсного элементарного свинца кислородом воздуха вполне осуществима, и ничего фантастического в том, как она описана, нет (критическим параметром в данном случае является площадь реакционной поверхности), применительно к ней этот термин малоинформативен, так что, видимо, у автора здесь ошибка. По смыслу должно стоять аллотропногосвинца, то есть речь должна идти о занавесях из другой, отличающейся от обычной, физико-химической модификации этого металла.


[Закрыть]свинца, ниспадавшие из отверстий в потолке.

Непрерывная химическая реакция давала неверный, мерцающий желто-оранжевый свет, несколько сходный с наблюдаемыми издали отблесками пламени костра. Кроме того, в ней выделялось тепло, поэтому в баре стояла удушливая жара. Воздух вонял чем-то горьким.

– Взвесь частичек тонкоизмельченного элементарного свинца в воздухе, – пробормотал Джоличчи, будучи спрошен об источнике света и запаха.

Добраться туда уже само по себе было делом непростым. Заведение располагалось на маленьком, изрядно потрепанном корабле межзвездного класса, который, в свою очередь, стоял на приколе на одной из меньших причальных палуб всесистемника. Когда они, озираясь по сторонам, стояли на темной, просторной, гулкой Палубе, корабль соизволил обратиться к ним лично, в простых и ясных выражениях намекнув, что это частная лавочка. Очень частная, до такой степени, что немедленная юрисдикция всесистемника на бар не распространяется, и заведение никому не обязано раскрывать личности и подлинные имена кого бы то ни было из хозяев и завсегдатаев.

– Мое имя Джоличчи, я аватар Диванного путешественника, – сообщил Джоличчи маленькому дрону, в одиночестве парившему там, где полагалось быть нижнему выдвижному трапу корабля. – Думаю, вам известно, кого я пришел увидеть. Скажите ему, что я здесь.

– Я связываюсь с ним, – ответил ящикообразный маленький дрон.

Корабль звался Теневой доход. Длина его составляла около сотни метров. Напрягая привыкшие к свету глаза, чтобы осмотреться в темных, как пещера, пространствах Причальной Палубы, Ледедже прикинула, что здесь могли бы без труда уместиться по меньшей мере три корабля такого же размера, не считая уже упомянутого, не касаясь друг друга ни носами, ни двигателями, ни какой-то иной частью машинерии. Говоря о кораблях и ангарах, слово маленький, очевидно, следовало употреблять с осторожностью.

Ледедже поглядела на маленького дрона. Тот висел перед ней в воздухе на уровне лица. Это новый опыт,подумалось ей. Куда бы она ни являлась вместе с Вепперсом – в баснословно дорогой новый ресторан, самый-самый эксклюзивный ночной клуб, престижный бар, на крутую тусовку и так далее, – везде их впускали без малейшего промедления, не спрашивая, зарезервировано ли место, причем даже в тех заведениях, которые Вепперсу лично не принадлежали. Как странно – попасть в одержимую идеей всеобщего равенства Культуру, чтобы очутиться перед дверью закрытого клуба и торчать там, ожидая, пока тебя соблаговолят впустить.

Трап выдвинулся без предупреждения и так быстро, что ей показалось, будто он лязгнет о ребристый пол Причала, но в последний момент лестница, очевидно, замедлила движение и коснулась пола очень тихо.

Дрон не сказал ни слова, только отлетел немного в сторону, освобождая дорогу.

– Спасибо, – вежливо сказал Джоличчи и начал подниматься по трапу.

Джоличчи держал ее за руку, когда они входили в крошечный, скудно освещенный ангар внутри Теневого дохода.

– Демейзен немного странный, – предупредил он. – Даже по меркам аватаров, так что ты с ним поосторожнее. Или с ней. Или с этим.

– Ты что, не уверен, как он выглядит?

– Я с ним еще не встречался, потому как За пределами нормальных моральных ограниченийочень часто меняет аватаров.

– Что это за место?

Вид у Джоличчи был прескверный.

– Военный порноклуб, я так думаю.

Ледедже хотела задать еще несколько вопросов, но тут навстречу им вылетел другой минидрон и препроводил в нужное место.

– Демейзен, – сказал Джоличчи человеку, сидящему за столом в центре комнаты, – позволь представить тебе Ледедже Юбрек.

Место это напоминало ресторан, хотя и выглядело довольно странно: там и сям были расставлены круглые столы, над каждым висело от трех и более экранов или голодисплеев без всякой видимой рамки. За столами сидели или возлежали люди, преимущественно гуманоиды. Они курили травку, потягивали напитки, смалили сигары или что-то ели, но делали это так неохотно и редко, что большую часть времени чаши, кальяны, бокалы и тарелки простаивали без дела, забытые и заброшенные. Экраны и голодисплеи показывали сцены битв. По крайней мере, Ледедже показалось, что это именно экраны, и на них идет кино. Однако, приглядевшись внимательнее и поймав несколько особенно отвратительных эпизодов, она вдруг поняла, что это может быть и прямая трансляция.

Присутствующие по большей части не интересовались происходящим на экранах и голодисплеях, они глазели на Ледедже и Джоличчи. Человек, которому Джоличчи адресовал свое приветствие, сидел в компании нескольких юношей. Все они, без исключения, были сногсшибательно красивы по стандартам панчеловеческой физиогномии. По крайней мере, в пределах их собственного подвида.

Демейзен поднялся. Он выглядел так, точно объявил сухую голодовку. Щеки ввалились, глаза – темные, без белков, вместо бровей – две черных полоски, плоский нос, кожа – грязная, полутемная, местами исцарапанная и израненная. Он не был особенно высок, но худоба делала его визуально выше. Если бы его физиология в точности соответствовала сичультианской, то Ледедже сказала бы, что, судя по мешковато обвисшей коже лица, потеря веса была внезапной и стремительной. Одет он был в черные одежды: кожаные штаны и узкий, обтягивающий жилет или жакет с кроваво-красным, размером с подушечку большого пальца, камнем у воротника на частично застегнутой заколке. Ледедже увидела, как он косится на ее правую руку, и поспешила протянуть ее для пожатия. Его рука хлопнула по ее ладони. Ей показалось, что у пальцев слишком много сочленений; они были такие худые, что прощупывались все косточки. Тем не менее, когда они коснулись ее кожи, девушка ощутила тепло. Это было похоже на прикосновение к сильно разогретой, очень сухой бумаге. Она обратила внимание, что два его пальца грубо стянуты чем-то вроде шины из дерева или пластмассы и перевязаны узловатой тряпочкой. Он внезапно вздрогнул и поморщился, но посреди пути меж сторон лица недовольное выражение это исчезло. Теперь он смотрел на нее совершенно бессстрастно.

– Добрый вечер, – сказала Ледедже.

– Госпожа Юбрек, – голос оказался сухим и ледяным.

Он кивнул Джоличчи, но ничего не сказал, потом сделал приглашающий жест в сторону двух стульев напротив.

– Велюбе, Эммис, пожалуйста, если вам не сложно...

Двое молодых людей вроде бы собирались запротестовать, но потом передумали. Они синхронно поднялись из-за стола с недовольным выражением лиц и побрели прочь. Девушка и Джоличчи заняли их места. Остальные спутники Демейзена смотрели на них с любопытством. Демейзен махнул рукой, и нависший над столом голодисплей, показывавший ужасающе подробную и реалистичную картину сражения между отрядом кавалерии и превосходившим конников числом подразделением лучников при поддержке пехоты, выключился.

– Редкая привилегия, – зачем-то объяснил Демейзен. – Как дела в Контакте?

– Превосходно. А как тебе в телохранителях?

– Ночной дозор безжалостно просветляет, – усмехнулся Демейзен.

Перед ним была маленькая золотистая трубка, которую Ледедже приняла за часть сливного отверстия, плевательницу или что-то в этом роде. Она видела несколько аналогичных устройств на столах вокруг. Но эта, казалось, была ни с чем не соединена, оканчивалась меньшей по диаметру насадкой и слабо светилась с одного конца. Демейзен стиснул кончик насадки губами и втянул воздух. Золотистая трубка издала скрипучий звук, сжалась и испустила колечко огня и дыма.

Демейзен поймал ее взгляд и жестом предложил попробовать.

– Это наркотик с Судалля. Называется нартак. Эффект похож на победин, но резче и не такой приятный. Отходняк тяжелый, скажу я вам.

– Победин? – переспросила Ледедже. Похоже, ей полагалось бы знать, что это такое.

На лице Демейзена возникло удивленное выражение, сменившееся искренним интересом.

– У госпожи Юбрек нет наркоминдалин, – объяснил Джоличчи.

– Правда? – недоверчиво спросил Демейзен. – Почему? Это какая-то форма наказания, госпожа Юбрек? Или вы из тех извращенок, которые полагают, будто в тенях таится истинное просветление?

– Нет, – ответила Ледедже. – Я более чем законопослушная инопланетянка.

Она понадеялась, что это произведет на него какое-то впечатление, но никто из сидевших вокруг стола ничем не выдал своих эмоций. Наверное, ее марейн по-прежнему был далек от идеала.

– Мне сказали, что юная госпожа Юбрек ищет перевозчика, – начал Демейзен.

– Это верно, – подтвердил Джоличчи.

Демейзен воздел обе руки, разгоняя крутившиеся в воздухе кольца дыма из золотистой трубки.

– Но, дражайший Джоличчи, с чего бы тебе по такому вопросу меня беспокоить? Что заставило тебя прийти к выводу, будто я могу податься в таксисты? Открой мне эту тайну, я просто-таки умираю от нетерпения.

Джоличчи усмехнулся.

– Тут не все так просто, – он посмотрел на девушку. – Госпожа Юбрек, вам слово.

Она посмотрела на Демейзена.

– Мне надо домой, почтеннейший.

Демейзен посмотрел на Джоличчи.

– По-моему, она к таксисту обращается, а?

Он повернулся к Ледедже.

– Продолжайте, госпожа Юбрек. Какой-никакой, а предлог достичь скорости убегания от повседневной скуки.

– Я намерена убить одного человека.

– Это несколько более необычно. Тем не менее, повторюсь, мне кажется, что для ваших нужд вполне хватило бы и таксиста, если только человек, намеченный вами в жертвы, не может быть доставлен сюда никаким иным способом, кроме как только на военном корабле. На военном корабле Культуры, оснащенном по последнему слову техники, хотел бы я отметить без ложной скромности. Мне отчего-то вспомнилось выражение «убить двух зайцев». – На губах его возникла ледяная усмешка. – Я также полагаю, что вы поступаете не совсем так, как вам бы следовало в сложившейся ситуации.

– Ко мне должны приставить эскадрона.

– Ага, так, значит, вы оказались такой идиоткой, что позволили кому-то догадаться о своих намерениях.

Он нахмурился.

– Дорогуша, могу ли я позволить себе предварительный вывод о том, как плохо такие сведения согласуются с естественным предположением, что ваши злодейские планы строились, исходя из определенного уровня ловкости, сметки и, не побоюсь этого слова, интеллекта? Мои, уж поверьте, крайнеограниченные способности к сопереживанию остаются в бездействии.

Он снова повернулся к Джоличчи.

– Джоличчи, ты кончил мешать себя с грязью или на полном серьезе вознамерился...

– Тот, кого я хочу убить, – самый богатый человек в мире, самый богатый и могущественный человек во всей моей цивилизации, – сказала Ледедже, и в голосе ее прорвалось отчаяние.

Демейзен с хитрым прищуром посмотрел на нее.

– В какой именно цивилизации?

– В Сичультианском Установлении, – сказала она.

Демейзен фыркнул.

– Опять-таки, – ответил он, – это говорит не так много, как вам бы хотелось думать.

– Он убил меня, – сказала она, прилагая отчаянные усилия, чтобы голос оставался ровным. – Замучил меня своими руками. У нас нет душехранительниц, но меня спасло то обстоятельство, что корабль Культуры Я так считаю, это явнедрил нейросетевое кружево в мою голову десять лет назад. Меня ревоплотили только сегодня.

Демейзен вздохнул.

– Все это очень мелодраматично. Ваша кровная месть могла бы лечь в основу потрясающего сценария голодрамы. Когда-нибудь. По счастью, лишь в далеком будущем. Напомните мне, чтобы я перемотал вперед и пропустил ее. – Он тонко усмехнулся. – Вы бы не хотели попросить у меня извинений?

Он поглядел на парочку юношей, ранее вынужденных уступить места Ледедже с Джоличчи. Те подтянулись к месту действия и наблюдали за происходящим с тихим торжеством.

Джоличчи тяжко вздохнул.

– Прости, что я отнял у тебя время, – сказал он, вставая.

– Надеюсь отплатить тебе сторицей, – сказал Демейзен с неискренней усмешкой.

– Я говорил с госпожой Юбрек, прежде чем...

– А я – нет, – сказал Демейзен, поднимаясь из-за стола. Ледедже сделала то же самое. Он повернулся к ней, приложил золотистую курительную трубку к мертвенно-бледным губам и с усилием затянулся.

– Удачи в поиске извозчика, – сказал он, глядя на девушку, и выдохнул дым.

Потом вдруг расплылся в улыбке и ткнул оранжево-красным горящим кончиком трубки в раскрытую ладонь свободной руки. Что-то явственно зашипело. Тело аватара пробила дрожь, но лицо оставалось бесстрастным.

– Что, опять? – сказал он, непонятно к кому обращаясь, и поглядел на темное пятно выгоревшей кожи на своей руке. Ледедже уставилась на него, раскрыв рот.

– Не переживайте, я ничего не почувствую, – он усмехнулся. – Это все придурок внутри меня. Опять выпендривается.

Он постучал пальцем по виску и снова улыбнулся.

– Понимаете, дело было так: бедный идиот выиграл своеобразный конкурс на должность корабельного аватара сроком на сто дней, год или что-то в этом роде. Разумеется, никакого контроля над другими телами или вооружениями корабля, но – полный спектр переживаний. Чувственных ощущений, например. Должен отметить, что он чуть из трусов не выскочил от радости, когда узнал, что на предложение хостинга в его теле откликнулся суперсовременный военный корабль. – Улыбка стала еще шире. Теперь она больше походила на ухмылку. – По всей вероятности, он не был особенно внимательным слушателем на лекциях по психологии. Так что, – продолжал Демейзен, подняв к лицу руку с перевязанным пальцем и внимательно изучая его, – я не мог упустить представившейся возможности и решил поучить бедного придурка уму-разуму. Особенно впечатлительные люди могли бы назвать это пыткой.