Текст книги "Когда случились мы (ЛП)"

Автор книги: И. Б. Солис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Не красней, Луна. Не красней.

– Не каждый может быть тобой и знать всех, – ворчу я, чтобы немного раздуть её эго и заодно отвлечь внимание.

К счастью для меня, Майя присоединяется к нам. К несчастью для меня, она пьяна. И она справляется с алкоголем ещё хуже, чем я.

– Что это за песня? – спрашивает Майя, невнятно произнося слова.

Мы сменяли друг друга в качестве диджеев с тех пор, как настоящий диджей поссорилась со своим парнем и ушла. Наталья включала только «Новую волну 80-х.». У Тадаши был свой микс техно. Что включаю я? Всё, что угодно, в исполнении Шакиры, конечно же. И моя последняя фаворитка – Бекки Джи. Когда я рассказываю об этом Майе, она обнимает меня.

– Мне это нравится! – плачет она.

Все смотрят в нашу сторону. Включая Генри; его брата Тревора, который чуть не наткнулся на нас, целующихся в коридоре; и высокую, статную чернокожую женщину в полностью белом костюме, разговаривающую с ними.

Хейзел нюхает напиток Майи и забирает его.

– Сколько ты уже выпила?

– Сбилась со счета, – Майя хихикает, пока не замечает Генри с той красивой женщиной. – Твою мать, это что…

– Ага.

– Зои Хэтуэй? – шепчет Майя, широко раскрыв глаза. Хейзел кивает, впечатленная.

– Зои Хэтуэй.

Майя ругается, а в глазах Хейзел сияют звезды…

– Кто такая Зои Хэтуэй? – спрашиваю я, решая рискнуть. Майя снова хихикает.

– Ты действительно ничего не понимаешь в кино, не так ли? – она икает и продолжает, словно не она чуть не упала с дивана. – Ты знаешь те фильмы о супергероях, которые всем нравятся?

Я киваю.

– Зои Хэтэуэй снимает фильмы о супергероях.

– Ох.

– Да.

– Что она здесь делает? – интересуюсь я.

– Наверное, услышала, что Генри был здесь, – предполагает Майя, опускаясь на диван. Она начинает немного зеленеть.

– Раньше я думала, что это довольно мило, что ты ничего не знаешь, – бормочет Хейзел, перепрыгивая через спинку дивана и садясь рядом с Майей. – Как потерявшийся щенок или что-то в этом роде.

– Спасибо, – бормочу я.

– Бро, тебе нужно это знать, иначе ты поставишь себя в неловкое положение.

После этого последнего на удивление разумного совета Майю тошнит.

– Чёрт возьми, Яя! Воняет!

Слишком пьяный, чтобы отвезти нас, Тадаши помогает нам усадить Майю в свою машину. Затем он протягивает мне ключи. Я не хочу садиться за руль. По крайней мере, дождя больше нет.

– Ты трахаешься с Хэнком?

Я должен съехать на обочину, выйти из этой странной машины и пройти остаток пути до отеля пешком. Тогда мне не придется выслушивать теории Хейзел обо мне и Генри.

– Нет, это не так, – отвечаю я. Не потому, что я этого не хочу, а потому, что вселенная против меня.

Сегодня вечером мы должны были вернуться в его комнату. У его брата были другие идеи – заявиться без предупреждения с Зои Хэтуэй. Все трое уехали пить в Ноттинг-Хилл, так что я останусь одна в своей комнате, со своими мыслями о Генри и моим вибратором.

– Ты, очевидно, хочешь этого, – настаивает Хейзел.

Ни хрена себе.

– Это тот агент 007, с которым ты переписывалась? – спрашивает она в тот момент, когда Майя храпит на заднем сиденье. – От него точно исходят флюиды Джеймса Бонда.

Это правда. Я имею в виду, он высокий, невероятно красивый, у него сексуальный британский акцент, и он был бы великолепен в смокинге.

– Когда ты рылась в моем телефоне? – спрашиваю я скучающим тоном, но на самом деле мне неловко, что она знает, что я называю Генри агентом 007. Хейзел выглядит шокированной.

– Я не копаюсь в телефонах людей! Я заглянула тебе через плечо.

Мои губы вытягиваются в прямую линию, и я качаю головой.

– Бро, ты любишь меня, – Хейзел одаривает меня своей широкой зубастой улыбкой с пассажирского сиденья. – Кстати, насчет пятницы, Наталья может помочь. Говорит, у неё есть идеальное платье, которое ты можешь позаимствовать.

Я бормочу слова благодарности, потому что от езды по встречной стороне дороги у меня болит голова.

– Так ты идешь с Хэнком?

Это заставляет меня рассмеяться. Мы уже договорились встретиться там. Это будет проще, учитывая то, как папарацци преследовали его в последнее время. Это то, о чем он упоминал ранее.

– Нет, с чего бы? – спрашиваю я её. Она выключает радио.

– Ты действительно собираешься сидеть здесь и притворяться, что не видишь, как он на тебя смотрит?

На красный свет я останавливаюсь и свирепо смотрю на Хейзел.

– Как он на меня смотрит?

Её дерьмовая ухмылка заставляет меня пожалеть о заданном вопросе.

– Так же, как ты смотришь на него.

– Как скажешь, – вздыхаю я, нажимая на газ, когда загорается зеленый.

– Ну, раз уж ты притворяешься, что тебе насрать, я приглашу его присоединиться к нам в пятницу.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы удержать улыбку. Может быть, то, что мы поедем все вместе, в конечном итоге окажется к лучшему.

Глава 15

ЛУНА

Вестибюль отеля далеко не так переполнен, как в прошлую пятницу. Тогда здесь были только стоячие места. Прямо сейчас вокруг разбросана горстка людей. Возможно, именно поэтому, едва войдя в вестибюль, я замечаю его. Я давно его не видела. Он много путешествовал. Вернулся в Нью-Йорк, а затем в Париж.

Но мы разговаривали каждую ночь. В первый раз, когда он связался со мной по фейстайму, я почти не отвечала – настолько я была чертовски напряжена и встревожена. Но Генри был таким забавным и милым, что я почувствовала себя непринужденно. Казалось, что я разговариваю со своим самым старым другом.

Генри сидит в кресле в эдвардианском стиле в сторонке, увлеченный оживленной беседой со своим братом и кузиной. У него такое выразительное лицо. Я улыбаюсь про себя, пока он дико жестикулирует.

Я хочу постоять здесь ещё немного, наблюдая за ним, наслаждаясь тем, каким счастливым и беззаботным он кажется. И это не просто потому, что он такой поразительно красивый, словно вышел из мечты, одетый в темно-синий костюм и парадную рубашку того же оттенка. Просто в мужчине есть что-то уверенное, но не тщеславное. Это невероятно сексуально.

Когда мы приближаемся, Генри случайно поднимает взгляд, и всё, что он собирался сказать, на мгновение забывается. Медленная улыбка расплывается по его лицу, а глаза загораются, как звезды.

Двое сидящих рядом с ним следят за его взглядом. Они обмениваются взглядами. Один встревоженный, другая, похоже, забавляется.

Чарли легонько толкает кузена в плечо, чтобы тот перестал пялиться. Генри либо не слышит, либо игнорирует её, вставая, чтобы поправить пальто. Он ударяется коленом о приставной столик и извиняется перед мебелью, прежде чем подойти.

– Ты хорошо выглядишь, Хэнк, – говорит Хейзел, набирая что-то в своем телефоне.

– Я собирался сказать то же самое, – отвечает он, но его глаза отрываются от моих и путешествуют вниз по моему телу.

Я в платье, которое одолжила мне Наталья, из шифона лавандового цвета на одно плечо, длиной до икр. Генри заставляет меня чувствовать, что вокруг больше никого нет. И это не только потому, что он хорошо выглядит. Чертовски хорошо. Великолепный, сексуальный, мужчина мечты – всё это точные способы описать его, но в то же время совершенно неточные, потому что он гораздо больше, чем это. Но когда я смотрю на него, моё сердце взлетает, и всё кажется возможным.

– Привет, Генри, – Майя машет рукой, привлекая его внимание и спасая нас обоих от самих себя.

– Привет, – говорит он, вспоминая, где мы находимся. – Точно, хорошие манеры.

– Он всё время их забывает, – Чарли ухмыляется, смотря на меня. – Интересно, почему это?

– Надеюсь, вы не возражаете, но они хотели присоединиться, – перебивает Генри свою кузину, прежде чем она предпримет ещё одну попытку смутить его. – Хейзел Пак, Майя Акоста, Луна Валенсуэла, это моя очень надоедливая маленькая кузина Шарлотта Флинт.

– Маленькая кузина? Мне девятнадцать! – стонет она.

– А этот парень, который приехал сюда из 1920-х – мой брат Тревор.

– Почему ты это так ненавидишь? – спрашивает Тревор, поправляя темно-серую фетровую шляпу и отряхивая воображаемую ворсинку со своего плеча.

– Его пышная задница хочет быть единственной, кто хорошо выглядит, – дразнит Чарли.

– Я старший брат Генри, – поправляет Тревор.

– Не уверен, что это имеет значение, – Генри ухмыляется, чтобы позлить его. – Поскольку я выше.

– Едва ли.

– Нет, Хэнк определенно выше, – вмешивается Хейзел, оценивая их рост с закрытым глазом.

– Ты всегда мне нравилась, – подмигивает Генри, затем поворачивается к своей семье. – Ребята, эти чрезвычайно талантливые дамы написали “De East LA”.

– Книга, – Хейзел показывает на меня рукой.

– Сценарий, – добавляет Майя, указывая на себя и Хейзел.

Тревор просто кивает нам. Чарли подходит, чтобы обнять каждую. Она выглядит такой хорошенькой в комбинезоне цвета слоновой кости с длинным рукавом и золотых туфлях на высоких каблуках. Её вьющиеся от природы волосы уложены в пышное афро.

Обнимая меня, она спрашивает:

– Почему Генри снова нас знакомит?

– Наши отношения останутся между нами, – шепчу я в ответ. – Пока.

Она выгибает бровь, смотря на меня, но больше ничего не говорит. Майя позади неё предлагает взять два такси. Если она торопит нас, то, должно быть, потому, что голодна.

– У меня есть машина, – заявляет Тревор.

– Трев, милый, в ней четыре места, – Чарли обходит его и похлопывает по руке.

Он сбрасывает её руку.

– Вообще-то, пять.

– Я знаю, мы только что познакомились, – Хейзел ухмыляется – Так что я пока не собираюсь тебя обзывать, но нас шестеро. Если только Луна снова не оседлает Хэнка? Я имею в виду его колени, – поправляется она, переводя взгляд между нами, надеясь, что мы что-то выдадим.

– Что с тобой не так? – шиплю я, слишком раздраженная, чтобы обращать внимание на то, что краснею.

– Значит, два такси, – заявляет Тревор.

Хейзел и Тревор идут впереди, споря о возможных местах для сидения. Чарли нарочно спрашивает Майю о её наряде, потому что она любит моду и искренне интересуется, особенно о колье, но также и для того, чтобы дать нам с Генри пару минут побыть наедине. Я знаю это, потому что, обнимая Майю за плечи, она подмигивает нам.

Мы с Генри плетемся позади. Его рука касается моей, пока мы идем. Я так нервничаю. И взволнована. Когда его рука находит мою поясницу, он наклоняется и шепчет:

– Ты выглядишь божественно.

Низкий рокот его голоса вызывает во мне теплую дрожь.

– Ты тоже, – шепчу я в ответ, улыбаясь ему. То же лихорадочное возбуждение поднимается каждый раз, когда он со мной. – Кстати, я прослушала твой плейлист.

Посмеиваясь, он проводит руками по волосам.

– Это твой плейлист, – ухмыляется он. – Я приготовил его для тебя. Итак, что ты думаешь?

Я до сих пор не могу поверить, что он это сделал. Долбаный плейлист! Сказал, что начал его в самолете после Оклахомы и закончил в Нью-Йорке, хотя я уехала.

– Мне действительно понравилось.

Он улыбается.

– Правда?

Я киваю. Это весело, игриво и романтично. Что-то вроде милой мальчишеской улыбки, которой он одаривает меня.

– Только одна песня немного сбила меня с толку, – признаюсь я.

Его смех звенит между нами.

– Которая из них?

– Pitbull “Я знаю, что ты хочешь меня”?

Генри хихикает, а я просто смотрю на него, совершенно очарованная. Я хочу осыпать его поцелуями за то, что он составил для меня плейлист. Никто раньше не делал этого для меня.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Это подходит, – улыбается он.

Впереди нас Чарли проходит через вращающиеся двери. Майя следует за ней. Несколько человек выходят прежде, чем мы подходим к ним. Мы вместе входим в небольшое пространство, и моё тело покалывает везде, где оно почти касается его.

– Правда подходит, – соглашаюсь я, борясь с жаром, приливающим к моему лицу. Генри снова хихикает.

– Что? – спрашиваю я его.

– Я нервничаю, – признается он с очередным смешком. – Как будто мне снова пятнадцать или что-то в этом роде.

Я точно знаю, что он имеет в виду.

Тихий вздох срывается с моих губ, когда его рука тянется к моей. Контакт короткий, нежный, усиливающийся с каждой секундой. Пальцы медленно, мягко соприкасаются, теплая кожа к теплой коже. Когда его пальцы скользят между моими, он улыбается мне сверху вниз, и я чувствую, что парю.

Вот тогда-то он их и видит. Конечно, он видит их раньше меня – я их не ищу. В любое другое время Генри заметил бы их ещё до того, как вошел во вращающиеся двери, но он был слишком сосредоточен на мне. Он признает это позже.

– Мне очень жаль, – бормочет Генри, вырывая свою руку из моей, а затем уходит.

Я так поражена. Должно быть не менее тридцати-сорока камер, направленных на Генри, когда он выходит из отеля. К счастью, моя голова была повернута в сторону, а это значит, что даже если кто-то и сфотографировал меня рядом с ним, он не уловил моей реакции. Быстро придя в себя, я направляюсь прямо к Хейзел и Майе.

– Иди со своими друзьями. Встретимся у Авы, – прошептал Генри, прежде чем нас обдало свежим воздухом. Он исчез вместе со своим братом и кузиной в море сверкающих камер.

– Они такие чертовски раздражающие, – рычит Хейзел сквозь едва приоткрытые губы, но выражение её лица остается безмятежным.

Майя говорит тихим шепотом.

– Они всегда хотят реакции. Не показывай им, что они тебя беспокоят, – тихо добавляет она, а затем её лицо превращается в маску безразличия.

Я выдыхаю через нос и иду рядом с Майей, пока мы не добираемся до такси. Я всё ещё вижу пятна от нескольких направленных на нас вспышек, но большинство людей, вооруженных камерами, следуют за машиной Генри.

Оказавшись в безопасности нашего собственного такси, я оборачиваюсь, ища его в толпе. Камеры снова вспыхивают, на мгновение ослепляя нас. Майя легонько постукивает по моей ноге своей, чтобы привлечь моё внимание.

– Mira hacia adelante (с исп. Смотри вперёд), – шепчет она, прикрываясь рукой.

Я смотрю вперед, пока мы не выезжаем из отеля на людные улицы Лондона. Две машины, следовавшие за нами, теряют интерес через несколько кварталов, оставляя нас одних.

– Что, чёрт возьми, это было?!

В кои-то веки я полностью согласна с Хейзел. Уголки губ Майи опущены вниз.

– Надеюсь, они не преследуют Генри.

– Конечно, преследуют! – рявкает Хейзел. – Чёрт.

– Почему они преследуют его? – спрашиваю я Майю. Хейзел разговаривает по телефону.

– Кто-то, должно быть, увидел Хэнка в вестибюле и позвонил им.

У меня так много вопросов. Часть меня чувствует себя потерянной, другая – идиоткой, а третья была по-настоящему напугана. Хейзел выглядит так, словно в любую секунду готова кого-нибудь убить, поэтому я пока оставляю свои расспросы при себе. Вместо этого я пишу Генри.

Луна: Ты в порядке? В безопасности?

007: В безопасности и мечтаю, чтобы ты была здесь

007: Прости, что не смог взять тебя с собой. Это было бы хуже для тебя. Они следили за вашим такси?

Луна: Всего несколько улиц.

007: Хорошо. Но мы опоздаем, сначала заедем в клуб

– No te preocupes (с исп. Не волнуйся), – Майя нежно улыбается мне и сжимает мою руку. – Ты молодец. Y el va a estar bien también (с исп. И он тоже будет в порядке).

– Пожалуйста, не сейчас, – бормочет Хейзел, массируя переносицу. – Inglés, por favor (с исп. По-английски, пожалуйста).

Мы с Майей обмениваемся веселыми улыбками и продолжаем наш разговор по-английски.

007: Они ещё преследуют нас

007: Папарацци отстой

007: Оставь мне танец

К тому времени, как мы добираемся до места назначения, Майя показывает мне фотографии, на которых мы все шестеро покидаем отель, которые уже выложены в интернете. Некоторые сайты интересуются, с кем встречается Генри. Существует множество теорий. Но некоторые утверждают, что он всё ещё очень одинок. И всё же некоторые утверждают, что он тайно встречается с одной из двух своих нынешних партнерш, а некоторые говорят, что он встречается с обеими одновременно.

Хейзел жалуется на идиотизм в интернете, когда мы выходим из такси.

– Ненавижу этих долбаных папарацци, – ворчит она. Майя кивает.

– Значит, эти таблоиды могут говорить о нём всё, что захотят? – я пытаюсь представить, какой может быть его жизнь, и даже не могу себе этого представить.

– Почти. И всё, что им нужно о тебе, обо мне, Хейзел, о ком угодно. Это способ, которым они представляют свою – цитирую, без кавычек – историю.

– Считается… – Хейзел понижает голос, чтобы он звучал как у диктора новостей старых времен. – Есть предположение… – она театрально закатывает глаза. – Или они просто отзовут статью через несколько дней, но к тому времени ущерб будет нанесен. Они мусор. Всё, чего они хотят, это просмотры – не имеет значения, как они их получают.

– Мне неприятно это говорить, но это было не так уж плохо, – вздыхает Майя. – Они просто делали снимки.

– Да, есть придурки, которые орут какую-то хуйню или задают идиотские вопросы, просто чтобы узнать твою реакцию. Затем они продают твою фотографию с разъяренным лицом или тупым, сбитым с толку взглядом тому, кто больше заплатит. Это отстой.

Мы входим через огромные черные парадные двойные двери и проходим мимо большой прихожей. На стене висит огромный портрет Авы.

– Ты была здесь раньше? – спрашиваю я. Майя качает головой.

– Но у многих из этих домов похожая планировка.

Я киваю, как будто в этом нет ничего особенного. Это действительно важно. Дом доктора Харрис был самым красивым домом, в котором я когда-либо была, но дом Авы тоже сумасшедший! Здесь нет огромных окон, пропускающих заходящий солнечный свет, а пляж и океан находятся не прямо за задней дверью, но этот дом впечатляет и в других отношениях.

– Я читала о нём, – шепчет Майя. – В нем четыре этажа, плюс подвал и подсобные помещения.

Она продолжает рассказывать о спальнях и ванных комнатах, обо всех десяти. Кухни – да, во множественном числе – тренажерный зал, винный погреб и библиотека, которые я бы с удовольствием осмотрела. Майя предлагает спросить Аву при первой же возможности.

– Хейзел, как ты думаешь, куда она делась?

Несмотря на то, что она была совсем рядом с нами, сейчас её нет. Мы с Майей проходим мимо нескольких отставших в коридоре и оказываемся на одной из кухонь, которая битком набита. Там Майю останавливает её старый бойфренд. Я не знаю, тот ли это парень, о котором мы говорили раньше, или другой. Я спрошу позже.

Когда Майя уверяет меня, что на самом деле хочет остаться с ним, чтобы наверстать упущенное, я оставляю её в покое. Затем я отправляюсь в сад одна.

По периметру просторного внутреннего дворика растут большие деревья, которые обеспечивают уединение от окружающих домов. В остальном всё выглядит так, словно прямиком из сказки! Прекрасные цветы, виноградные лозы и причудливые гирлянды создают самый очаровательный сад. Посередине есть надземный бассейн в форме облака, пространство, похожее на лабиринт, в северо-восточном углу, множество зон отдыха и качели. Люди едят прямо с гриля для барбекю во внутреннем дворике.

Я замечаю Хейзел возле бассейна, она разговаривает с Натальей и Руби, у которой другая прическа. Её обычно распущенные темные волосы заплетены в толстую косу.

На краю патио моё внимание привлекает пустая зона отдыха. Там есть небольшой камин с белым диванчиком напротив него и двумя мягкими креслами по обе стороны. Окружающие его цветы и мягкое освещение придают помещению почти волшебный вид.

Я хватаю телефон, чтобы сделать снимок и показать Генри. Как только я это делаю, Ава появляется, казалось бы, из ниоткуда.

– Поосторожнее с этим, – говорит Ава, проходя мимо меня в сад. Режиссер фильма одета в черную маску с блестящими драгоценными камнями, которая закрывает нижнюю половину её лица, вероятно, для того, чтобы никто не заразил её. – Это доставит тебе массу неприятностей.

Сбитая с толку тем, что она имеет в виду, я наблюдаю, как Ава спускается по лестнице на мягкую зеленую траву.

– Эмбарго в отношении социальных сетей.

Вздрогнув, я оборачиваюсь.

– Простите?

– Не нужно извиняться, – говорит мне женщина. Я вижу бутоны жасмина в её волосах, когда она подходит ближе. – Я Даяни Гамадж.

– Луна Валенсуэла.

– Автор. Здравствуйте. Сегодня вечером я слежу за Авой. Я буду делать фотографии для её будущей книги, – объясняет Даяни, улыбаясь так, словно у неё есть секрет. – Я уже сделала твою фотографию.

– О, серьезно?

– Да. Когда входили.

Я пытаюсь вспомнить, но не могу припомнить, чтобы видела кого-нибудь с фотоаппаратом.

– Ты и твоя подруга были на первом этаже, а я – на третьем. Вы обе были похожи на цветочные лепестки, которые занёс ветер.

– Могу я посмотреть на фото? – спрашиваю я, глядя на камеру, которую Даяни держит обеими руками.

– Да, конечно, – отвечает она. – Когда выйдет книга. Имей в виду: сегодня вечером я сделаю ещё много фотографий. Если увидишь меня, притворись, что меня там нет, – она подмигивает и ускользает.

Когда я поворачиваюсь в сторону пустой, волшебной зоны отдыха, она полна людей.

Проходит два часа, и я перестаю надеяться на появление Генри. Я ничего от него не слышала, но всё было не так уж плохо. Я сбежала в библиотеку с Майей, неудачно сыграла в бильярд с Руби и дизайнер платья, которое я позаимствовала, сказала мне, что туфли, которые я надела, были неподходящими.

Поскольку уже за полночь, музыка и свет приглушены. Наевшись выпечки и фруктов, я возвращаюсь в сад, с радостью обнаруживая, что уютная зона отдыха, к которой я присматривалась весь вечер, свободна.

Спешу, пока её снова не украли, забрать её себе. Невероятно удобное место, идеальное для чтения книги.

– Кажется, нам пришла в голову одна и та же идея.

Мой взгляд перемещается к обладателю этого британского акцента.

– Правда? – спрашиваю я, оценивая его внешний вид.

Он высокий, с пепельно-светлыми волосами и голубыми глазами, одет во всё черное. Черный костюм, черная рубашка, черный галстук. Этот наряд немного напоминает мне наряд Генри. В основном потому, что он был во всем темно-синем, и мне интересно, все ли парни сегодня монохромны.

– Я умирал от желания посидеть здесь, но безрезультатно.

– Ах, – это всё, что я могу сказать. Я устала и не в настроении разговаривать.

– Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? – пытается он снова.

Я бы предпочла побыть одной. И всё же, поскольку я здесь с друзьями, мне бы не хотелось выставлять их в плохом свете из-за моих антиобщественных наклонностей.

– Эти места свободны.

Мужчина садится на один из боковых стульев. Хорошо. Я не собиралась сдвигаться с середины диванчика. Наблюдая за мной, он делает глоток того, что пьет.

– Американка? – спрашивает он.

– Да.

– Актриса?

Я корчу гримасу.

– Нет. А ты? Я имею в виду, актер.

Он смеется. Звучит натянуто. Когда он улыбается, он выглядит как человек, которому всю жизнь говорили, что он красивый, и он безоговорочно верит в это.

– Я Оливер Форд, – говорит он, делая ещё один маленький глоток.

Я киваю, понятия не имея, кто такой Оливер Форд. Его имя ни о чем не говорит, но он смотрит на меня так, будто я должна знать, кто он. Кажется, он ожидает какой-то реакции.

Когда я не даю ему ответа, его брови чуть-чуть сужаются. Хотя он начинает выглядеть расстроенным, я не настолько озабочена, чтобы просить его вдаваться в подробности, так что мы в тупике.

Эти голубые глаза все время смотрят на меня. Мне это не нравится.

– Извините, – бормочу я, вставая, устав от вежливого сидения и пытаясь игнорировать неуместные взгляды, которые он продолжает бросать в мою сторону.

Я захожу за спинку его стула, но прежде чем успеваю отойти, он протягивает руку и хватает меня за руку.

Что за херня?

– Так скоро уходишь?

– Да, – просто отвечаю я, пытаясь вырвать свою руку из его хватки.

– Но мы только начали узнавать друг друга получше.

Почему у всех придурков одинаковая мерзкая улыбка?

– Может быть, ты хочешь, чтобы я пригласил тебя на матч?

Он упоминает город, и я узнаю его. Этот засранец играет за любимый футбольный клуб Генри.

– Нет, спасибо. Я не смотрю футбол, – бормочу я в надежде, что это разозлит его настолько, что он отпустит меня.

Последнее, что я хочу делать, это устраивать сцену в доме кого-то, кто не совсем мой работодатель, но достаточно близок к этому. Кроме того, если он так важен, как утверждает, он может быть почетным гостем или типа того. Почему известные люди обязательно должны быть такими мудаками?

Мне кажется, я слышу позади голос Чарли. Когда я пытаюсь оглянуться через плечо, этот придурок с тисками на моем запястье дергает меня к себе.

К черту всё это.

– Послушай, чувак, – я пытаюсь быть спокойной, но он выводит меня из себя. – Мне всё равно, кто ты и где играешь. Меня это не интересует. А теперь отпусти меня.

Этот придурок делает противоположное тому, о чем я прошу, и сжимает ещё крепче.